Власть крови

Глава 24

2 года назад

«Маму я увидел лишь спустя два дня.

Проклятый Альберто отказывался куда-либо везти меня в таком состоянии. Вместо этого он подослал лекарей, которые помогали мне восстановиться. Хоть все мои мышцы и были полгода в невероятном напряжении, они всё же атрофировались.

Первые часы я мог только лежать и дёргать пальцами. На следующий день под действием целительной магии я уже ограниченно шевелил руками и ногами. На третий день я настолько извёл дворецкого, что он всё же согласился отвезти меня в полицейский участок.

Альберто до последнего скрывал, что случилось с мамой. Но когда мы ехали по улицам морозного Старого города, он всё же не выдержал.

— Мне жаль, мастер Лестер, — тихим голосом ответил он на мой очередной вопрос. — Но тело вашей мамы нашли в реке. Рядом, на берегу были её вещи и предсмертная записка. В полиции считают…

Дальше я слушал его вполуха.

У меня голова пошла кругом. Это не могло быть правдой. Нет, только не в случае мамы. Она была самой жизнелюбивой из всех, кого я знал. Она просто не могла покончить с собой. Даже из-за смертельной болезни, что бы там ни думали полицейские.

Я смутно помнил её последние слова. Было похоже на прощание, как будто она знала, что видит меня в последний раз. Но чтобы убить себя?

Нет, тут дело в другом. Не зря же она просила не судить отца слишком строго…

Ну конечно! Он же тогда разозлился, когда узнал, что мама обучала меня мане. Если так подумать, то в этом был смертельный риск не только для нас с мамой. Но и для всего Дома Донжи. Тем более, из-за этого чуть не погиб его единственный наследник.

Какая-то часть внутри меня отказывалась поверить в то, что отец способен на такое.

«Он сделал верный выбор и сделал его ради тебя. Чтобы уберечь», — говорила мама на прощание.

От чего ещё мог уберечь меня отец, как не от возможного внимания Кровавой Инквизиции? Всего-то нужно было избавиться от непослушной жены-колдуньи, ведь так?

Когда двое рабов помогли мне спуститься из кареты в кресло-каталку, я ожесточённо заработал руками. Альберто сзади что-то возмущённо пролепетал. Но уж с передвижением как-нибудь справлюсь сам. Я уже мог медленно ковылять с тростью. Но в кресле-каталке пока что было надёжнее.

Офицер, ожидавший нас, рассыпался было в любезностях. Но, заметив мой злой взгляд, без лишних слов сопроводил нас до нужного кабинета. Из его объяснений я понял, что морг сейчас был забит из-за недавнего пожара в Новом городе. Поэтому новые трупы хранили и в основном здании. Благо морозная зима позволяла сохранить их подольше. Всего-то было достаточно не разжигать камин.

Маме, как жене главы Благородного Дома, выделили отдельный кабинет.

— Останься здесь, Альберто, — мрачно велел я, въезжая через заботливо открытую им дверь.

Внутри, как я и ожидал, сидел отец. Он сидел, угрюмо сгорбив плечи. В руках он сжимал безжизненную ладонь мамы, лежавшей на чём-то вроде стола. Всё, кроме её лица, было накрыто белой простынёй.

В этом кабинете было так холодно, что у меня изо рта вырывались облачка пара, пока я работал руками. Наконец, я остановился позади отца. Обречённо посмотрел на маму. Её золотые волосы как-то неестественно контрастировали с невероятно бледным лицом.

Даже после смерти и перенесённой болезни она продолжала оставаться самой красивой на свете.

Некоторое время мы провели в тишине.

— Сын, — наконец, прервал отец молчание хриплым голосом. — Я…

— Это ведь ты сделал, не так ли? — тихо спросил я.

Он вздрогнул, словно от громкого звука. Затем поднялся со стула. На меня отец всё ещё избегал смотреть.

— Что такое ты говоришь? — откашлявшись, спросил он уже своим обычным голосом, строгим и повелительным.

Я же сверлил его спину глазами.

— Почему ты убил маму?

Отец резко развернулся. Выглядел он неважно. Одежда, помятая настолько, будто он не снимал её последние два дня. Осунувшееся лицо. Мешки под глазами. Углубившиеся морщины. Длинные чёрные волосы, обычно уложенные, сейчас торчали во все стороны.

Он смерил меня единственным глазом. Второй, выколотый мною в день, когда я обрёл способности к магии крови, он ничем не прикрывал. Просто сомкнутые веки поверх пустующей глазницы. Явно брал пример с нашего более именитого предка, дружившего с самим Вседержцем. Вот только глаз был не тот.

— Что за вздор ты несёшь? — чуть ли не прошипел он.

Наши взгляды встретились.

— Она мне сама сказала. Перед уходом.

— И что же мама тебе сказала?

Отец словно взял себя в руки. Ничего общего с теми вздрогнувшими плечами. Лишь цепкий уверенный взгляд, да вытянутая осанка, оставшаяся у него со времён службы в армии. Когда он принимал подобный вид раньше, я всегда остерегался с ним спорить.

Но не сейчас.

— Что ты… — я помешкал, подбирая слова и стараясь в точности вспомнить, что говорила мама. — Что это твой выбор, что ты его верно сделал. Что вы пытались уберечь меня от чего-то. Просила не судить тебя строго.

Чем больше я говорил, тем больше понимал, как бессмысленно звучат мои обвинения. Но какая-то часть внутри меня упрямо твердила, что я прав. Иначе не было никакого другого логичного объяснения.

Отец подошёл ко мне, остановившись сбоку. Его рука тяжело легла мне на плечо.

— Мне её тоже не хватает, сынок.

Я попытался скинуть руку с плеча, но был всё ещё слишком слаб для такого.

— Я понимаю, что в том состоянии, в котором ты был, тебе могло привидеться всякое, — продолжал отец. — Поэтому, пожалуйста, не путай реальность с галлюцинациями.

Перед моими глазами вдруг оказался запечатанный конверт и серебряная цепочка с каким-то флаконом. Я осторожно взял их в руки.

— Мама просила передать это тебе, — пояснил отец уже более мягким голосом. — Я оставлю вас наедине.

Дождавшись, когда за ним закроется дверь, я открыл конверт. От него всё ещё пахло мамиными любимыми духами.

“Лисёнок, ты, наверное, прочтёшь это, когда меня уже не станет. Мне грустно, что так вышло. Я виновата, что не сумела быть хорошей мамой для тебя. Это моя вина, что мана так себя повела с тобой. Но молю, не отказывайся от неё, не прекращай занятия. Тебе это обязательно понадобится в будущем.

Также будь добрее к своему отцу. Я тебя знаю, ты вздумаешь его винить. Но он не несёт ответственности за то, что со мной случилось. Помни, что мы с ним любим тебя, и делаем всё, чтобы тебя уберечь. Он продолжит это делать и после моего ухода.

В качестве прощального подарка я оставляю тебе частичку моих Крови, Разума и Души. Вскоре мы непременно увидимся.

Люблю тебя, всем сердцем и душой. Прости меня, пожалуйста”.

Я вытер слёзы, прижимая письмо к груди. Затем посмотрел на маленький флакончик из твёрдого стекла. В нём было от силы несколько капель маминой крови. Дрожащими непослушными пальцами я застегнул цепочку у себя на шее.

Подъехал к маме. Взял её за холодную руку, не отрывая взгляда от бледного лица.

Это я виноват в её смерти. Всё произошло из-за меня. Я был должен лучше учиться, лучше её слушать. Если бы я только раньше справился с маной…

— Я верну тебя, — прошептал я. — Пока не знаю как, но обязательно найду способ. Обещаю. Я стану сильнее ради этого, как ты и просила.

Но одну мамину просьбу я всё же никак не мог исполнить. Только не после того, как мана принесла в нашу семью столько страданий. От одной мысли о ней кулаки и зубы невольно сжимались. Я всем сердцем ненавидел эту силу.

Её не зря запрещали. Такой магии не место в нашем мире. Я непременно найду другой способ.

В тот день я поклялся себе воскресить маму. И никогда больше не притрагиваться к мане».

Наше время

Тварь сорвалась с места. Серая склизкая кожа туго обтягивала кости и мышцы. С зубастого рта стекали потоки крови. Несмотря на трёхметровую высоту, вампир бежал безумно быстро.

Признаюсь честно, я ожидал, что буду дрожать от страха в этот момент. Однако Усиливающее заклинание не только укрепило моё тело, но и явно повлияло на мою гормональную систему. Сейчас я прямо-таки предвкушал смертельную битву. Всё нутро трепетало от предстоящей схватки.

С полубезумной улыбкой я принял боевую стойку. Левая нога впереди, руки подняты, а подбородок опущен. Вес равномерно распределён на полусогнутых ногах, давая возможность быстро среагировать. Я с удивлением осознал, что правый кулак и левое плечо прикрывают не только челюсть, что было необходимым условием при кулачных боях, но и шею.

Капитан Дорадель рассказывал, что боевые единоборства брали свою историю с давних времён. Каковы шансы, что воины древности использовали точно такую же стойку в сражениях с вампирами?

Так, не время отвлекаться.

Казалось бы, что могли сделать первокурсники против чудовища из древних легенд? Против монстра, растерзавшего куда более опытных магов? Убившего наших преподавателей…

Ответ прост: у нас были план и козырь.

И козырь не подвёл.

Тварь была в нескольких метрах от меня, когда её правая нога взорвалась изнутри. Она потеряла равновесие и на всей скорости кувырком полетела на меня.

Я увернулся отработанным движением. И сразу же рванул следом. Пока вампир не пришёл в себя, я ударил его по лицу импровизированным серебряным кастетом. Серая кожа отвратительно зашипела и закипела, разъедаясь прямо на моих глазах.

Странно, вблизи его лицо показалось мне знакомым. Особенно рыжие, как будто бы зализанные редкие волоски, торчавшие из головы. Я продолжил наносить удары.

Внутри я ликовал. Заклинание «Живой бомбы» обычно использовали в бою для уничтожения вражеских рабов или же просто живой силы противника. Иногда её комбинировали с преобразующими заклинаниями вроде «Чёрной крови» чтобы нанести больше урона.

Мы же с Кортусом стали первопроходцами. Кровь можно взорвать не только внутри её хозяина, но и в случае, если она окажется внутри другого существа. Не зря мы скормили этой твари наших рабов.

Лицо монстра хрустело под моими ударами. Отвлекаться на обрубок ноги пока не имело смысла. Лучше дезориентировать или даже убить его мощными затрещинами по голове, чем тратить время на ненужную конечность. Хотя вот руки — другое дело.

Кортус словно услышал мои мысли и разнёс левую руку вампира. Я сразу прижал серебро к ране, не давая ей возможности исцелиться. Нос заполнило тошнотворным запахом жареной плоти, а барабанные перепонки разрывал визг монстра. Я настолько увлёкся, что пропустил удар в живот.

Меня отбросило на добрый десяток метров. Если бы не Усиливающее заклинание, мои внутренности наверняка превратились бы в месиво — настолько силён был удар. Но даже с заклинанием я чувствовал себя так, будто меня лупили по животу и рёбрам целый день. Дыхание сбилось. Я едва сдерживался, чтобы не вывернуть нутро наизнанку.

Кортус отправил наперерез монстру сразу трёх рабов. Движимые его волей, мужчины в белых рубахах бесстрашно побежали, скрючиваясь в неестественных движениях. Кортус либо хотел отвлечь вампира от меня, либо больше не мог воздействовать на него «Живой бомбой».

Но это было плохо тем, что свежая кровь поможет твари быстрее исцелиться от обычных ран. Вроде последствий от взрыва.

Пока я пытался отдышаться, монстр иссушил всех рабов и уже успел отрастить ногу. Но кое-что исцелить он не смог. На моём лице вновь появилась улыбка — «серебряные» раны монстра остались на месте.

Практически вся левая часть его лица исчезла.

Висели ошмётки обгоревшей плоти, зияли глубокие раны, открывая почерневшие мышцы и кости. Левого глаза больше не существовало. Как и щеки — через дыру на лице было видно сломанные зубы. Вместо левой руки у него осталась дымящаяся культя, из-за чего у меня перед глазами сразу всплыл образ умирающей Эмильды в том тёмном коридоре.

Зарычав, я сквозь боль поднялся на ноги.

Вампир зарычал в ответ. В этот раз он не побежал в мою сторону, а пошёл с медленной осторожностью. На остатках его лица, помимо звериной жестокости, промелькнула вполне человеческая злость.

Мы не спеша сближались. Внутренности продолжало скручивать от боли, из-за чего каждый мой шаг отдавался во всём теле. В ушах шумело и гулким набатом стучало сердце.

Во мне крепло ощущение, что это последний раунд. Но вместе с ним крепла и злость. Злость на свою ошибку и пропущенный удар; на многочисленные смерти и ранения; на то, что эта тварь сделала с Эмильдой. Я заорал и побежал, замахиваясь серебряным кулаком.

Монстр завизжал в ответ, широко раскрыв зубастую пасть, но его крик почти сразу прервался взрывом. Кортус умудрился разнести ему половину шеи и верхнюю часть плеча.

Твою кровь, не с той стороны.

Правой рукой будет очень неудобно бить в дыру на правой части его тела. Тем более, когда он начал прикрывать её рукой. Вместо этого я со всей силы ударил монстру по колену сбоку.

Почувствовал приятный хруст костей под серебром. Монстр рухнул на одно колено. Я нырнул под его культёй и зашёл за спину. В этот раз вместо удара я прижал серебро к подмышке всё ещё поднятой руки. Звук жарящегося мяса сопровождался булькающими завываниями монстра.

Я ожидал, что от боли он отпустит руку и у меня появится шанс ударить в рану. Тварь же просто махнула рукой назад, сбивая меня с ног. Подняться я не успел.

Вампир накинулся на меня, прижимая к земле. Острые зубы впились в мою шею, разрывая сосуды и мышцы. Заклинание «Усиления» часто использовали в качестве обезболивающего. Но даже несмотря на это, я чувствовал дикую боль.

Всё поплыло перед глазами. Я быстро терял кровь, а вместе с ней уходила и жизнь.

Живот монстра вдруг разорвало изнутри, словно его внутренности очень хотели на воздух. Ими меня и окатило. Тварь от боли и неожиданности оторвалась от моей шеи, вырвав приличный кусок плоти. От этого я почти потерял сознание. Сквозь накатывающую темноту я смотрел, как вампир проглатывает часть меня. Затем устремляется куда-то в сторону.

Наверняка теперь хочет разобраться и с Кортусом.

В конце концов, что могли сделать первокурсники против чудовища из древних легенд?

Так, Лестер, соберись. Зажми рану. Не давай тьме поглотить тебя.

Не могу глубоко вздохнуть. Сердце слишком быстро стучит. Из-за этого я ещё быстрее теряю кровь.

Как же хочется спать…

Кровь! Мне нужна кровь. Но где я её сейчас возьму?

Мой угасающий мозг мгновенно нашёл ответ — в желудке! Я же выпил кровь того раба. Должно было ещё остаться около половины.

От этих мыслей к горлу подступил ком. А может, из-за того, что я умирал. Перед глазами замелькали мушки. По бокам нарастала тьма. Нужно как можно скорее закрыть рану магией.

Зачем? Я же всё равно умру.

Нет!

Кортус один не справится. Я ему нужен.

Всё же просто. Всосать кровь в стенки желудка. Направить её к ране и закрыть разрыв.

Ржавая кровь… Руки слишком дрожат. Пальцы не слушаются. Не могу вывести нужные жесты.

Давай, Лестер, ты справишься!

Вседержец с ними, с жестами. Остаётся только неструктурированная магия. Так что собери волю в кулак. И закрой наконец эту рану!

Неструктурированная магия крови была сродни использованию маны. Никаких жестов или заклинательных формул. Нужно было лишь погрузиться в себя и свои ощущения, и дальше всё зависело от силы воли. А жить я хотел куда больше, чем умереть.

Я ощутил приятное тепло у себя в животе. Потянулся к нему всем своим естеством. Под напором моей воли кровь сопротивлялась на удивление недолго. Она прошла сквозь стенки желудка и расползлась по всему телу.

Управление собственной кровью считалось сложнейшей частью магии. Тем более если кровь покидала родное тело. Считалось, что так происходит из-за инстинкта самосохранения. Сейчас же мы с ним вместе работали над одной задачей — выжить. Поэтому, на удивление, у меня получилось шустро управляться кровью даже без жестов.

Довольно быстро я смог перекрыть самые крупные порванные сосуды. Остатков крови едва хватило на устранение последствий от геморрагического шока и создание тонкой корки на ране. Боль же никуда не делась и стала только острее. Но от этого хотя бы прояснилось в голове.

Мне нужно больше крови.

Да уж, я теперь рассуждаю как вампир. Да и кровь тоже пил.

Невольно хмыкнув от этих мыслей, я осмотрелся и заприметил мёртвого раба неподалёку. Он был из нашего с Кортусом отряда. Это его вампир отбросил в дерево, когда подумал про «Чёрную кровь». Я чуть ли не на четвереньках осторожно пополз в его сторону.

Краем глаза я следил за обстановкой. Вампир явно понял, что я действовал не один и теперь пытался найти Кортуса. Тот в ответ взрывал ему ноги и натравливал на него оставшихся рабов.

Плохое решение. Я бы максимально выжимал исцеление вампира, прежде чем подсовывать ему свежую кровь. Так можно было бы тянуть время и… Ржавая кровь!

Я неудачно перенёс вес на руку, и рваная рана в ответ возмутилась острой болью. Корка порвалась, и горячая кровь снова потекла по плечу и груди.

Нужно ускориться. Я боялся даже ощупать место укуса. Судя по куску плоти, что вампир вырвал из меня, я вполне мог доживать последние минуты. Надеюсь, моих умений хватит, чтобы продержаться подольше.

Спустя мучительно долгую минуту я без сил упал возле тела раба. От удара о дерево у него раскроился череп. Из виска стекла небольшая бордовая струйка.

Коснувшись пальцем, я слизнул её, расшифровывая код крови. Всё же нужно было тоже это сделать перед битвой. Наконец, смог направить кровь раба прямо в рану. Последовательно насытил её кислородом, укрепил корку и восполнил запасы крови в теле.

А затем раздался крик.

Внутри всё похолодело от знакомого голоса. Я резко дёрнул головой в сторону шума, из-за чего корка на ране опять потрескалась. Но мне теперь было всё равно — кричал Кортус. Сквозь боль и проклятья я оторвался от земли и поковылял на помощь.

Наши рабы закончились. Кортус стоял примерно там же, где я его и оставил. Вампир хромал к нему, подволакивая сломанную ногу, Кортус же с криком взрывал разные части его тела, отчего монстра бросало из стороны в сторону. Но он раз за разом восстанавливался и продолжал свой путь.

Так продолжалось до тех пор, пока рабская кровь внутри вампира не иссякла. Теперь он исцелялся гораздо медленнее. Но и судорожные жесты Кортуса больше не наносили ему вреда.

И в такой ответственный момент у меня подкосились ноги.

Мысли слились в беспорядочную кучу. Перед глазами поплыли разноцветные образы. Мне отчего-то стало смешно смотреть на хромающего вампира и трясущегося от страха Кортуса. Я упёрся руками в землю и наблюдал, как мои пальцы превращаются в щупальца и змей. Когда все пальцы уползли, мне стало не на шутку страшно.

Твою кровь, я же под кайфом.

Эта мысль слегка отрезвила меня. Я дал себе пощёчину, которая отозвалась взрывом острых ощущений в разорванной ране. Боль привела меня в чувство в достаточной мере, чтобы галлюцинации сменились реальным миром. Но «плывущая» картинка перед глазами и сонм разноцветных образов никуда не делись.

Где-то в глубинах разума робко мигнул и тут же погас знакомый притягательный свет.

Всё дело в рабской крови. Их же накачивали наркотиками, а я забыл провести очистку при переливании. Мне вообще не до очистки было.

Вампир тем временем почти дошёл до Кортуса. Тот от страха не мог даже убежать.

Я заорал, что есть сил:

— Эй, ублюдок, мы не дотанцевали!

Монстр обернулся. На остатках его лица отразилось удивление. Он замер, словно решая, какая цель сейчас опаснее: стоящий на четвереньках раненый маг, который хорошенько его отделал, или трясущийся от страха подросток, что мог его взрывать. Нельзя, чтобы он выбрал Кортуса.

Я ни за что не мог потерять ещё одного близкого человека.

Оторвав руки от земли, я развёл их в стороны, оставшись стоять на коленях. Рана вновь отозвалась дикой болью.

— Вот он я! — мой голос разлетелся по всему парку. — Неужели ты такой никчёмный, что даже первокурсника добить не можешь как следует?

Удивление на лице вампира сменилось яростью. Как я и надеялся, в нём всё же оставалось что-то человеческое. Хотя бы эмоции.

— В чём дело? — съязвил я. — Боишься, что я тебе опять наваляю?

Монстр исторг из себя дикий крик и, отбросив всякий страх, понёсся на меня.

Время застыло. Видит Вседержец, я как мог избегал этого решения. За два последних года я ни разу не пытался её использовать. Не хотел больше проходить через тот ад.

Ещё слишком свежи были раны после смерти мамы. После того как я её подвёл. Из-за меня разрушилась наша семья. Чуть не разрушился мой собственный разум. Да и сам чуть не умер. Я ни за что не собирался больше повторять эту ошибку.

Но, выбирая между чистым разумом и жизнью друга, я всё же выберу последнее.

Перед внутренним взором пронеслись воспоминания. Как мама учит меня использовать ману; каким образом стоит сплетать заклинания. Я бы хотел это забыть, но отличная память всё заботливо зафиксировала.

Я закрыл глаза, не обращая внимания на несущегося вампира. Сделал глубокий вдох, пытаясь успокоиться. Из-за наркотика в крови я чувствовал себя так легко, будто бы парил на облаке. Но это же чувство позволило мне скорее дотянуться до Источника маны.

Никогда ещё это не получалось у меня настолько быстро.

Бурный поток чистой энергии заполнил мой разум, чуть ли не выплёскиваясь наружу. Силой воли я разделил его на несколько частей и сплёл из него заклинание. Комбинацию двух стихий. Огонь и воздух.

Со всего двора в мою сторону подул ветер. Я добавил ещё одно сплетённое заклинание. Из сломанных фонарей утекал газ, его я и подхватил воздушными потоками, тут же концентрируя между мной и вампиром. Перенаправил потоки маны в ладони. Создал последнее плетение и, щёлкнув пальцами, высек искру.

Вампиру оставалось всего несколько шагов.

Воздух передо мной воспламенился. Меня окатило жаром; брови, ресницы и волосы опалились, заполняя нос противным запахом. Пока огонь не рассеялся, я направил в него чистую ману, используя её как топливо.

Из моих раскрытых ладоней забили струи огня. Монстр завыл от боли, но сгорал не так быстро, как я ожидал. Он продолжал медленно ковылять ко мне, вытянув длинные руки.

Я перестал сдерживать потоки маны. Струи огня из моих рук расширились, превращаясь в полноценные конусы ревущего пламени. Вампир окончательно пропал за стеной плотного огня.

С ужасом и паникой я смотрел, как мои пальцы, а вслед за ними и ладони чернеют. Кожа пузырилась и слезала с рук, обнажая мышцы и кости, которые тоже начинали гореть. Пламя поднималось всё выше. Я напрягал всю свою волю, пытаясь перекрыть доступ мане.

Но то, что начиналось с бурного потока, превратилось в океан энергии, ежесекундно проносящийся сквозь «окошко» моего разума. Неуёмная сила смела мою волю. А вслед за ней грозилось исчезнуть и моё «я».

Затем пришла тьма.