Власть режима и чиновничество

Выдающийся немецкий социолог начала ХХ века и один из участников разработки либеральной конституции Веймарской республики Макс Вебер в 1920 году выступил перед студентами Берлинского университета с обзором происходившего в то время в Германии и выводами о дальнейшем ходе событий. В частности, он поделился своими мрачными прогнозами в связи с усилением проявившихся существенных особенностей власти, которая начала складываться на основаниях новой конституции. Он определил эту власть молодой Веймарской республики, как власть укрепляющих своё положение бюрократов и чиновников, которые в условиях либеральных свобод полезли заниматься представительной политикой, не понимая, что это собственно значит.

Он подчеркнул, что у чиновников представления о средствах и способах управления массами людей совершенно отличаются от тех, которые движут политиками. Различие же представлений закладывает разную культуру и этику поведения. Хороший и порядочный администратор чиновник, попадая в политику, рано или поздно, но обязательно оказывается прохвостом – и по сути своих поступков и в общественном мнении. И Вебер сделал очень важный вывод. Чиновники, дорвавшись вследствие буржуазной революции до представительной политической власти, будут и дальше укреплять своё положение во власти и подавлять собственно политику, подчиняя её своим бюрократическим представлениям о ней. В конечном итоге они заведут экономическую, духовную и политическую жизнь Германии до тупика и неизбежно в гуще народа появится гениальный политик, который взорвёт этот диктат чиновников и утвердит во власти господство профессиональных буржуазных политиков. По существу дела, Макс Вебер уже тогда, в 1920 году предсказал появление Гитлера и его неизбежный проход к власти для её спасения от удушающего и губительного превращения во власть исключительно административную.

Вебер не знал закономерностей развития буржуазной революции, не понимал её движущих интересов и противоречий и никак не обосновал свой вывод. Но ход событий подтвердил его предвидение о росте всевластия чиновников, об усилении влияния чиновничьих подходов при решении задач власти в политической жизни Веймарской Германии.

Сейчас то же самое наблюдается и в России. Однако в отличие от Вебера мы можем теоретически ясно указать на причинно-следственные закономерности этого объективного процесса и обосновать их.

1. Диктат коммерческого интереса порождает неограниченную власть чиновников

Всякая буржуазная революция совершается взрывом политической активности самых образованных и предприимчивых слоёв городского населения конкретной страны, которая из-за всеохватного кризиса религиозно-идеологического обоснования феодального устройства власти вызрела к такой революции. Первым делом они, эти слои возбуждают и поднимают массы горожан на разрушение прежнего устройства власти, прежнего государства и его учреждений управления, на уничтожение феодальных привилегий прежнего правящего класса. Для успеха своей борьбы либеральные революционеры обращаются за идеологической поддержкой к мировоззрению гуманитарного либерализма. А добившись победы, на его основных положениях они принимается мучительно созидать собственную власть, как власть буржуазно-представительную, избираемую самим населением, которая обеспечивала бы в политике защиту и укоренение в законах провозглашаемых абсолютных прав человека, абсолютных свобод, а в экономике – соответствующее такой политике рыночное перераспределение собственности, материальных средств и ресурсов.

Однако революционное раскрепощение сознания масс от прежних традиций морали, культуры, нравственных норм ведёт не только к разрушению устройства прежней государственной власти, но и к разрушению всяких, за века укоренённых в традициях обязательств одних слоёв населения перед другими, одних людей перед другими. Вседозволенность в межчеловеческих отношениях, беспорядок в обязательствах нарастают неудержимо, подрывая основы разделения труда и разлагая саму этику труда. Они поневоле наносят удар по сложным производственным связям и отношениям, приводя в упадок производство, в том числе производство товаров и продуктов первой необходимости.

В такой обстановке упадка порядка и устойчивости человеческих и социальных производственных связей, распада производственных цепочек зарождается стихия рыночных спроса и предложения. Как на дрожжах, происходит бурное и быстрое накопление спекулятивных коммерческих капиталов, так или иначе вовлекающих подавляющее большинство населения в потребительскую зависимость от интересов, которые движут прослойкой торговых спекулянтов. Это приводит к важнейшим политическим последствиям. Только через коммерческий интерес оказывается возможным как-то обеспечивать управление большинством населения и политическими процессами и влиять на становление первичного правящего политического класса рыночных собственников. То есть только через коммерческий интерес становится возможным осуществлять решения либеральной представительной власти. А потому, несмотря на сопротивление многих политических сил растущему влиянию выразителей этого интереса, именно выразители коммерческого интереса превращаются в главную опору новой власти.

Буржуазно-представительная власть ради своего выживания оказывается вынужденной создавать исполнительные учреждения из чиновников. Сначала она из своей среды и под своих жёстким надзором хаотически учреждает всяческие комиссии, комитеты, иные учреждения управления для решения лавинообразно накапливающихся политических проблем и разрешения политических противоречий. Затем, по мере роста коммерческих капиталов, по мере роста воздействия их на массовые настроения, по мере проникновения представителей коммерческих интересов во власть, она за относительно короткий срок упорядочивается, главным образом за счёт растущей самостоятельности исполнительных учреждений власти для воплощения принимаемых представительным собранием решений.

Исполнительные учреждения буржуазно-представительной власти по своей сути требуют привлечения в них людей действия и практических решений, чуждых политическому идеализму и связанных с насущными деловыми отношениями. В основном через них устанавливаются тайные и явные связи выразителей коммерческого интереса с исполнительными учреждениями новой власти. Это ведёт к усилению самостоятельного значения, как исполнительных учреждений, так и выразителей коммерческого интереса. И представительным собраниям приходится с этим считаться. Потому что лишь при учёте настроений выразителей коммерческого интереса исполнительные учреждения оказываются способными выполнять решения представительных собраний в центре и на местах, осуществлять воздействие на политические и экономические события в нужном для укрепления авторитета новой власти направлении.

Люди действия в руководстве исполнительных комитетов и комиссий, подчинённые им чиновники буржуазно-представительной власти в результате завязывания отношений с множеством представителей коммерческого интереса, тесно связанных через коммерческие дела с преступностью, с отмыванием в коммерции преступных доходов сами постепенно заражаются стремлением накапливать спекулятивно-коммерческий капитал, и накапливать любыми способами. Они используют для этой цели свои возможности в доступе к решениям по приватизации прежней государственной собственности, втягиваясь в тайное казнокрадство, во взяточничество, в непосредственные коммерческо-ростовщические и уголовные сделки.

Вынужденные быть подотчётными представительным собраниям, в которых господствует политический анархизм, отражающий разнообразные и неустойчивые настроения толпы, превращающий представительную власть в охлократию, исполнительные учреждения этих собраний по мере роста связей с выразителями коммерческих интересов вступают в множащиеся конфликты с влиятельными силами сторонников политического идеализма. Часть из конфликтов удаётся преодолеть взаимными уступками, но самые существенные оказываются непреодолимыми. Последних конфликтов становится больше и больше, их количество перерастает в новое качество противостояния, когда в нём уже отражаются противоборствующие интересы миллионов людей, и эти конфликты оказываются уже политическими. Глубина противостояния различных политических подходов к дальнейшим целям революционных преобразований приобретает непримиримый характер, толкая противоборствующие стороны к прямому столкновению.

В конечном итоге, в результате политического насилия с использованием оружия, подобного тому, что имело место в России 3-4 октября 1993 года, происходит кровавое разделение буржуазно-представительной власти на законодательную и исполнительную ветви. Исполнительные учреждения представительного собрания, чтобы превратиться в самостоятельную исполнительную власть, вырваться из подотчётности этому собранию, осознанно или нет, ради своей политической победы обращаются за поддержкой непосредственно к выразителям коммерческого интереса. Но за поддержку приходится расплачиваться уступками. Волей или неволей им приходится соглашаться со стремлением владельцев коммерческого капитала воздействовать на содержание внутренней и внешней политики, смиряться с их требованиями подправлять политику таким образом, чтобы она создавала условия для получения наивысшей спекулятивной прибыли.

Именно поддержка выразителей коммерческого интереса оказывается решающей, определяя победу исполнительных учреждений, которая завершается разделением представительной власти на две неравнозначные ветви. Исполнительная ветвь власти силой добивается права на разработку и принятие выгодной именно ей конституции, обеспечивая себе преимущества во взаимоотношениях с законодательной ветвью, что становится важнейшим политическим переворотом. Происходит коренной поворот в укреплении роли и значения чиновничьих учреждений, так как через них уже открыто обеспечивается защита интересов зарождающегося политического класса коммерческих собственников, как главной опоры укрепления исполнительной власти в её противоборстве с законодательной.

Создаваемые в спешке чиновничьи учреждения крайне слабы в осуществлении задач управления, и проблемы управления как-то разрешаются лишь ростом их количества и численности самих чиновников. Молодая исполнительная власть в состоянии защищать, как становление политического класса выразителей коммерческого интереса уже вопреки абсолютным правам человека, так и бороться с попытками реакционных сил осуществить контрреволюцию и вернуть прежние порядки, лишь через разрастание численности чиновничества и вовлечение его в разворовывание прежней государственной собственности, через соучастие чиновников в приватизации этой собственности, через коррупцию и казнокрадство, через прокручивание собираемых в казну средств в коммерческих учреждениях, – то есть через бесконтрольный произвол чиновничества.

Происходит сращивание деятельности множества чиновников с деятельностью выразителей коммерческого интереса во всех его проявлениях, а именно – в криминальной приватизации, в казнокрадстве, в ростовщичестве, в спекуляции, в бандитском захвате чужих рыночно ценных ресурсов и вещей ради превращения их в спекулятивный товар. Чиновничья среда, и особенно её высшая прослойка около правительственных бюрократов, оказывается совершенно бесконтрольной, становится насквозь коррумпированной и аморальной. Она превращается в рьяного и жестокого пса режима диктатуры коммерческого космополитизма, правящего политического класса коммерческого интереса, становясь его составной частью, готовой защищать и режим, и правящий класс любыми мерами, вплоть до попирающего саму конституцию полицейского насилия. Именно она обосновывает абсолютное и неоспоримое господство коммерческого экономического и политического интереса, его полный произвол во всех уголках страны.

2. Падение влияния либерализма укрепляет положение чиновничьих учреждений власти

Когда вся рыночно ценная собственность приватизируется, делится, захватывается, перепродаётся и закладывается, быстро накапливаются признаки кризиса мировоззрения начальной ступени буржуазной революции, а именно мировоззрения идеального, всечеловеческого гуманитарного либерализма с его основополагающим лозунгом: «Свобода, Равенство, Братство». Политический переворот, вследствие которого происходит разделение буржуазно-представительной власти на две ветви, а через конституционный диктат исполнительной ветви над законодательной ветвью устанавливается диктатура коммерческого интереса, порождает режим господства одних слоёв населения над другими. Новый режим изменяет политический смысл прав человека и свобод, выдвигая лозунг замены их понимания с абсолютных, гуманитарных прав и свобод на космополитические гражданские права и свободы, ограничиваемые требованиями Конституции, призванной обслуживать, главным образом, права и интересы коммерческого собственника. При этом оказывается, что такой режим не может и не желает остановить разрушение всяких основ общественной организации и общественного производства.

Почему режиму не удаётся обеспечить условия для преодоления упадка производительных сил?

Коммерческой деятельностью не может заниматься всё население. Наоборот, коммерция в различных её проявлениях даёт прибыль только при условии, что большинство населения являются потребителями, покупателями товаров и услуг. Поэтому из всех, кто после начала буржуазной революции вовлекался в торгово-спекулятивную, ростовщическую, криминальную деятельность, с течением времени объективно происходит выделение 2-3% тех, кто смог выжить в качестве накопивших коммерческий капитал. Но оказывается, что для его накопления потребовались особо асоциальные, особо цинично корыстные, эгоистичные и чуждые традициям государствообразующего народа взгляды на общественную мораль и нравственность. А потому правящий политический класс выразителей коммерческого интереса, сложившись и достигнув кажущегося всевластия при режиме диктатуры коммерческого космополитизма, год за годом отчуждает себя и этнически, и духовно, и политически от подавляющего большинства населения. А именно, от самых здоровых и деятельных слоёв, связанных с интересами общественного производства и с традицией их развития, неотъемлемой от традиции развития государствообразующего этноса и государства как такового. На самом же верху правящего класса и режима выявляется свора из наиболее одиозных лиц, из олигархов и крупных бюрократов, олицетворяющих асоциальный цинизм во всей его отвратительной и отталкивающей полноте и сущности. Но такой господствующий конституционно и во власти асоциальный цинизм чужд этике труда, чужд этике производственных отношений, разлагает их, что вызывает неуклонный упадок производительных сил.

Основанный на идеологии гуманитарного либерализма режим диктатуры коммерческого космополитизма превращает страну в фактическую колонию развитых буржуазно-капиталистических держав, в их сырьевой придаток, в страну, которая переживает распад производства, нищает и теряет экономическую и политическую независимость. И с течением времени, по мере укрепления режима диктатуры коммерческого космополитизма это становится всё более очевидным.

Подавляющее большинство живущих интересами получения средств существования за счёт промышленного и сельскохозяйственного производства, то есть подавляющее большинство населения страны, убеждается на собственном опыте, что режим диктата коммерческого интереса и его правящий класс по своему существу не способны осуществлять управление страной и экономикой в интересах развития товарного производства. Режим не может и не хочет добиваться его превращения в конкурентоспособное производство, нацеленное на продажу товарных изделий на мировых рынках, ибо для этого необходим быстрый рост социального взаимодействия участников производства, нужна соответствующая политика власти. Устойчивая, трагическая деградация страны – и экономическая, и социально-политическая, и военно-стратегическая – объективно приводит к политическому отрезвлению масс населения в производительных регионах, отчуждению их от идей гуманитарного либерализма, подталкивает их к пониманию, что страна зашла в духовно-мировоззренческий тупик и обозначилась историческая пропасть на пути дальнейшего существования государствообразующего этноса.

Что мы и наблюдаем сейчас в России.

Идеологический кризис гуманитарного либерализма толкает Россию, как прежде сталкивал другие страны, переживавшие буржуазные революции и господство подобных режимов, – толкает в болото хронического политического кризиса, расшатывает выстроенную на его принципах конституцию и ослабляет позиции правящего политического класса коммерческого интереса. Класс этот постепенно теряет средства всеохватного контроля над чиновничеством, над учреждениями власти вообще, ибо теряет рычаги идеологического управления массами, теряет способы использования политических настроений масс для давления на другие силы, в том числе и на чиновничество. И оно, чиновничество, оставаясь порождённым режимом, а потому естественно, органично прорежимным и асоциальным, начинает резко усиливать своё влияние на цели власти, неуклонно расширяя своё воздействие на политику, поворачивая политику к обслуживанию и своих особых интересов.

В чём проявляются эти особые интересы?

Основная масса чиновничества в отличие от имеющих коммерческий капитал частных собственников не имеет возможностей создать материальные условия своему существованию в любой другой стране мира и у неё нет средств для обустройства за границей. Устойчивость получения чиновниками средств существования и доходов связанна, главным образом, со сметой, с бюджетом страны, с наполнением казны налогами. А это прямо требует роста упорядочивания деятельности чиновников и повышения действенности учреждений власти, их административной действенности, требует постоянного, хотя и зависящего от прочих обстоятельств, обращения к проблеме запуска рыночно рентабельного производства, как источника потенциальных налоговых поборов. А упорядочение деятельности чиновничества и повышение административной действенности учреждений власти достигается только обращением к многовековой традиции служения целям выживания исторической самостоятельности конкретного государства и освящается культом исторических побед этого государства, культом символов его прошлого могущества.

Культ государства у чиновничества традиционно иррационален и мифологизирован. Он обусловлен теми причинами, что при всестороннем и всеохватном могуществе государственной власти достигается наиболее устойчивое материальное и моральное положение большинства чиновничества, не имеющего, подобно высокопоставленным бюрократам, доступа к крупному казнокрадству. Режим диктатуры коммерческого капитализма, осуществляя эгоистическую спекулятивно-коммерческую сверхэкплуатацию страны, в которой он установил своё господство, подрывает экономику и ведёт к непрерывному ухудшению уровня жизни большинства населения, что делает буржуазно-представительную власть неустойчивой, постоянно проваливающейся в опасные кризисы способности быть властью. Пока ресурсов достаточно для разворовывания и крупного взяточничества, высшая бюрократия и чиновничество видят в таком положении дел известную выгоду и заинтересованы в слабости мифов о сильном государстве, в котором узаконено наказание за мздоимство. Но исчерпание ресурсов, с одной стороны, и приватизация огромной собственности бюрократами – с другой, заставляет средние и низшие слои чиновничество тяготеть к мифам о сильном государстве.

Кризис идеологии гуманитарного либерализма резко ослабляет позиции политического класса сторонников коммерческого космополитизма, и среднее и мелкое чиновничество оказывается главной опорой дееспособности власти режима. Вынужденное лихорадочно искать средства и меры укрепления власти, оно хаотически подмешивает к базовой идеологии режима и правящего класса, то есть к гуманитарному либерализму, идеи укрепления власти через обращение к традиции культа прежнего государства, допуская усиление влияния военных и их положения главного выразителя патриотических традиций территориальной целостности и военной независимости страны.

Культ идеи государства при антигосударственном по своей сути режиме диктатуры коммерческого космополитизма на первом этапе оправдывает необходимость укрепления силовых учреждений ради подавления противников режима. Он обосновывает необходимость передачи подобным учреждениям всё более значительных и весомых полномочий в наведении порядка для защиты режима и правящего класса коммерческих собственников.

Поскольку основные клики правящего класса вследствие кризиса объединявшей их идеологии теряют собственную идеологическую, а с ней и политическую монополию в политике, распадаются на деидеологизированные кланы и, осознавая свою углубляющуюся политическую рыхлость и слабость, теряют политическую инициативу. Постольку политическая инициатива переходит к их главным противникам, опирающимся на антагонистически враждебные диктатуре коммерческого интереса идеологии. С одной стороны, к тем, кто провозглашает идеологию обоснования реакционного реванша, требующего восстановления прежнего государства, каким оно было до буржуазной революции. А с другой стороны, к тем, кто разрабатывает прогрессивную идеологию революционного становления национального государства государствообразующего этноса, идеологию перерастания буржуазной революции в социальную национальную революцию. Не доверяя силовым учреждениям и чиновничеству, основные клики правящего класса вынуждены оказываются ради сохранения собственности и классового господства уступать служащим силовых учреждений и чиновничеству первые роли в конституционных политических ветвях власти. Говоря иначе, они вынуждены передавать им широкие полномочия по своей защите. И даже идти на то, чтобы режим становился всё откровеннее вне политическим и внеконституционным чиновно-полицейским произволом, направленным в том числе и к ограничению интересов правящего класса, к установлению контроля над его поведением, контроля над его стремлениями рассматривать свой капитал в качестве космополитического и выводить этот капитал из-под налогов, питающих чиновно-полицейские учреждения власти.

3. Политический национализм – единственная сила, заинтересованная в политическом содержании власти

Летом 1917 года, делая политический анализ происходящих тогда в России событий, В.Ленин подчёркивал, что в обстановке революционных преобразований форм собственности и власти, нельзя останавливаться на полпути в политических целях и лозунгах.

Когда осуществляющие власть силы, получив от революции, что они хотели, останавливаются и предпринимают попытки удержать достигнутое вопреки разбуженной самодеятельности масс, политическая обстановка не может быть устойчивой. Должны либо выявиться новые прогрессивно революционные политические интересы, которые прорвутся к власти и двинут ход революции дальше, либо неизбежно начнётся откат назад, к подавлению достижений революции. А поскольку революция явилась следствием всеохватного кризиса прежнего государства, прежних форм отношений собственности и власти, контрреволюционный откат в политике происходит через уступки таким формам отношений собственности и власти. То есть, контрреволюционный откат в политике происходит через подавление наиболее прогрессивных политических организаций, ограничение конституционно-демократических способов борьбы за власть и самодеятельности масс посредством укрепления полицейского произвола, посредством ужесточения политической цензуры, посредством систематического обмана масс, – что, в конечном итоге, возвращает страну к прежним кризисным проблемам в гораздо более острых их проявлениях. Это сопровождается деградацией идеологического и политического авторитета осуществляющей контрреволюцию власти, непрерывным размыванием политической среды её поддержки.

Политическая действительность в Югославии, где буржуазно-демократическая революция началась на десятилетие раньше, чем в России, блестяще подтверждает такой вывод. А теперь он доказывается происходящим в самой России, где из-за полной неспособности господствующего класса выразителей коммерческого интереса решать обостряющиеся проблемы спасения от упадка промышленного производства, которым добывает средства к существованию большинство городского населения страны, укрепляются позиции прокоммунистических, партийно-номенклатурных, социал-феодальных – то есть контрреволюционных по своим интересам сил.

В России сейчас зарождается единственная политическая сила, способная не только остановить контрреволюционный откат в политике и укрепление чиновно-полицейского административного тоталитаризма, обслуживающего становящийся реакционным политический класс представителей коммерческого космополитизма, но осуществить решительный рывок в дальнейшем процессе становления современного демократического общества, республиканского государства и рыночной производительной экономики. И осуществление таких целей она видит только на одном пути – посредством революционного расширения демократии и вовлечения в политику самых прогрессивных и здоровых слоёв с социально направленными производительными интересами. Сила эта – русский революционный национализм, провозглашающий объективную неизбежность перерастания буржуазно-демократической революции в социальную национал-демократическую революцию. Сила эта вызывала и вызывает ненависть и страх господствующего правящего класса, которые растут по мере идеологического и политического вырождения режима. Даже её первые предвестники – русские национал-патриотические организации подвергались и подвергаются ширящимся и всё откровеннее противозаконным репрессиям со стороны нынешних властей.

Русский революционный национализм непосредственно опасен ныне господствующему политическому классу коммерческого интереса, беспощадное подавление которого он объявляет и идеологически и программно. Но не меньшую опасность он представляет и для бюрократии и чиновничества, которые обслуживают аппарат власти этого политического класса. Ибо русская национал-демократическая или Национальная революция сметёт, и не может не смести аппарат власти обанкротившегося режима, теснейшими связями привязанный к становящемуся идеологически и политически враждебным продолжению революционных преобразований правящему классу. Ради своего выживания и своей политической победы партия осуществления Национальной революции обязана будет создавать собственный аппарат власти, обслуживающий её собственные политические цели и задачи. То есть цели и задачи по стратегическому обеспечению политических условий для ускоренного становления собственного политического класса, национального среднего класса, выстраивающего социальную среду связанных с производственными отношениями горожан для непрерывного научно-промышленного развития России в ХХI веке.

Чиновничество и бюрократия режима диктатуры коммерческого политического интереса инстинктивно чувствуют, что не впишутся в требования к участникам управления страной в условиях Национальной революции. А потому большинство из них боятся революционного русского национализма, который отрицает их бескомпромиссно, который отрицает их бесконтрольный, морально и нравственно разложившийся, асоциальный коррумпированный аппарат власти революционным расширением демократии на принципах становления национального общественного сознания. Такому общественному сознанию нужны будут совершенно иные учреждения власти, безусловно подконтрольные общественной власти национального государства, то есть подконтрольные национальному среднему классу и выражающей его интересы партии, на основаниях конституции национального государства утверждающих корпоративные права русской нации на прогрессивное развитие передового общественного производства информационно-промышленной цивилизации.

Высшая бюрократия и чиновничество господствующего в России режима, волей или неволей поворачивая этот режим к чиновно-полицейскому административному тоталитаризму, остаются аппаратом власти диктата политического класса коммерческого интереса. Они неизбежно разлагаются вместе с ним, вместе с ним объединяясь против подъёма русского революционного национализма и против политических методов борьбы за власть, подменяя их шарлатанским манипулированием массами с помощью принадлежащих олигархическому капиталу или опирающихся на олигархические интересы СМИ. А потому они будут сметены объективно приближающейся русской Национальной революцией, которая обопрется на взрывной подъём демократической самодеятельности масс и передовую национал-демократическую партию.

Стоит Национальной революции начаться, как она примется поворачивать ход истории столь основательно, что остановить её будет уже невозможно ни внутренней, ни внешней реакции. Ибо она пробудит настроения идеологического и политическое единения у самых передовых и самых здоровых социальных слоёв, спасая страну от гибельной анархии, к которой Россию в конечном итоге приведёт чиновно-полицейский административный тоталитаризм. Утверждая и поддержкой масс узаконивая авторитарный военно-политический режим диктатуры промышленного интереса, режим корпоративного спасения, она начнёт создавать исторически новое качество традиции русской государственности, в том числе собственно политическую культуру общественной демократической самоорганизации и воспитывать политических деятелей, как представителей национального партийно-политического сословия. Таким образом, она выметет бюрократию и чиновничество из политической борьбы и сделает это основательно, надолго, навсегда.

12 сент. 1999г.