Власть режима и чиновничество

ЛЕКАРСТВО ОТ ГИПЕРИНФЛЯЦИИ

To be or not to be! Быть или не быть эмиссии, а с ней гиперинфляции – вот в чём вопрос! Именно так сейчас представляются всеми идеологами политического монетаризма, которые безраздельно господствовали в верхах исполнительной власти до дефолта 17 августа, намерения правительства Примакова-Маслюкова усилить государственное управление рыночными отношениями и повернуть финансово-экономическую политику режима в сторону поощрения отечественного производства. И в их трактовке этот поворот на единственно возможный для нового правительства политический путь звучит, как гибельный для рынка.

Данная тема стала главной в словесных сражениях всех официозных экономистов и политиков, публицистов и аналитиков сложившегося господствующего класса. И отнюдь не случайно при обсуждении вопроса, давать ли эмиссии зелёный свет, так сцепились два совершенно отчётливых лагеря. С одной стороны, выстроились в кулачную стенку либеральные рыночники и защитники абсолютных прав частной собственности, а с другой стороны, – промышленники и аграрии, напрямую связанные с производительными силами. Последние очень сплочённо утверждают, что отсутствие денег в производительном секторе привело к глубокой депрессии, к упадку все хозяйственные отношения, к переводу их на бартерные взаиморасчёты, то есть отбросило эти отношения к раннефеодальным. В ответ сторонники либерального монетаризма твердят столь же единообразно, что запуск печатного станка приведёт только к скачкообразному росту инфляции, разрушит достижения в становлении финансового и коммерческого рынка. И ни те, ни другие в раздражении не желают признавать правоту своих противников, на их доводы тут же приводят контрдоводы, на их примеры представляют противоположные примеры. Различия в их позициях столь же категорически непримиримые, как, к примеру, раньше были непримиримыми представления о мире у материалистов и идеалистов – и подчеркнём ещё раз: это не случайно.

Спор их разрешается только требованиями самой жизни, то есть предметными закономерностями её исторического течения во времени.

Что же это за закономерности?

Политическое и практическое господство сторонников курса оголтелого монетаризма, который с января 1993 года несколько месяцев проводил сначала бездумный догматик и западник Гайдар, а затем несколько лет номенклатурный прагматик и среднеазиатский бай по мировосприятию Черномырдин; курса, в верности которому Гайдар клялся всегда и повсюду, а Черномырдин наконец-то признался с восторженной влюблённостью идиота нынешней весной, когда его уже прочили в приемники Президенту и ему надо было ясно показать всесильным тогда олигархам, на чьей он стороне, – это господство выстраивалось исключительно на основаниях превращения России в сырьевой придаток западной производительной экономики. Главными рычагами, какими осуществлялась монетаристская политика, стали жесточайший контроль над рублёвой массой и насильственная и откровенно заниженная привязка рубля к доллару, что вызвало огромный наплыв в страну свободно перемещающихся на мировом рынке ради получения спекулятивной прибыли американских долларов, превратило их в основную единицу внутренних взаиморасчётов. Такой политики Россия не выдержала бы и года, если бы у неё не было богатейших запасов рыночно ценного сырья, в первую очередь нефти и газа. Монетаризм надорвался бы, как только директора предприятий и прочие из новоявленных частных собственников продали бы на Запад за бесценок бывшие на заводах драгоценные металлы, горюче-смазочные материалы, запасы изделий и так далее, а полученную ими валюту в стране разворовали бы и проели. Тогда правительству поневоле пришлось бы запускать печатный станок и пускать Россию под откос нарастающей инфляции. Ибо в то время у установившегося в результате политического переворота 3-4 октября 1993 года режима диктатуры коммерческого интереса не сложилось серьёзной среды политической поддержки. А потому политическое руководство режима неизбежно пошло бы на уступки давлению красных директоров предприятий и колхозов, требующих зарплату для работников и оборотные денежные знаки для взаиморасчётов, поскольку отсутствие на переживающем становление рынке достаточного количества валюты не позволяло бы использовать именно её для этих целей.

Запасы же сырья позволили осуществлять диктат догматического монетаризма и идеологического либерализма, быстро наращивать коммерческие капиталы, обусловили становление господствующего класса режима и превращение самого режима в подлинную диктатуру коммерческого космополитизма, управляемую сворами олигархов из крупнейших воров, спекулянтов, казнокрадов и высших должностных бюрократов исполнительной власти. Диктат монетаризма обеспечивался именно за счёт продажи сырья на внешние рынки, а так же за счёт кредитов западных банков, получаемых под залог этого же самого сырья. Страна закладывалась на десятилетия вперёд, по сути лишалась независимости в выборе экономической, внутренней и внешней политики. Проявлением потери независимости как раз и стал развал производства.

Причины его упадка и распада оказались в отсутствии денежных средств для взаиморасчётов и выплаты зарплат. Близкие к власти своры воров и спекулянтов, которым нужны были валютные средства для осуществления широкомасштабного казнокрадства и скупки собственности, были заинтересованы только в быстром появлении финансовых рынков. Чтобы удерживать заниженный курс рубля относительно доллара, и тем самым привлекать западные кредиты и портфельные инвестиции на складывающиеся в России спекулятивные финансовые рынки, правительство вынуждено было привязывать рублёвую массу к тому, что имело рыночную ценность на западных рынках, то есть к той части валового продукта, который выбрасывался на внешние рынки. А таким продуктом оказывались опять же углеводородное сырьё, алмазы, цветные и чёрные металлы, некоторые изделия ВПК.

Всё остальное производство, как промышленное, так и сельскохозяйственное требовало длительного времени для приобретения опыта рыночной конкуренции, для налаживания соответствующих социальных и политических, этических и культурных отношений и было не в состоянии конкурировать с западными компаниями, их дилерами на внутреннем рынке и даже откровенно разрушалось чиновниками, которым западные компании давали взятки. Поскольку в отечественное неконкурентоспособное производство не шли и доллары, которые попадали на внутренний рынок в качестве второй и главной денежной единицы, постольку это производство приспосабливалось для выживания переходом от товарно-денежных отношений к товарно-товарным, бартерным отношениям.

Таким образом в России сложились две экономики. Одна посредством Москвы и через Москву быстро вовлекалась в западный капиталистический рынок в качестве поставщика сырья и спекулятивных финансовых сверхприбылей, а другая становилась полулегальной, полуфеодальной, предназначенной для физического выживания промышленных и сельскохозяйственных регионов.

Первые признаки кризиса подобной политики проявились к лету 1995 года. Социальные программы, расходы на внутренние войска и на обслуживание внешних долгов осуществлялись за счёт сметного, бюджетного дефицита, и для покрытия расходных статей надо было или признать неизбежность эмиссии и инфляции или срочно отыскивать новые источники валютных поступлений. Для удержания курса рубля и продолжения движения по пути выгодного олигархам и их западным партнёрам российского монетаризма, больше того, для поддержания устойчивости режима диктатуры коммерческого космополитизма как такового тогда уже правительству стало недостаточно даже прямых кредитов под залог доходов от торговли сырьём. В интересах близких к власти свор сверхбогачей правительство срочно разработало и выпустило в обращение на финансовых рынках особо прибыльные ценные бумаги с государственными обязательствами, то есть высокопроцентные ГКО. Гарантии государства опять же предоставлялись под разведанные и неразведанные сырьевые запасы, наличие которых подтверждалось отсутствием возражений против данных бумаг у Международного валютного фонда. Запад устраивали сложившиеся отношения с Россией, постепенное вытеснение её изделий производства из мирового рынка товарно-денежного обмена, и он всячески поощрял продолжение подобных отношений полной поддержкой авантюрной финансовой политики российского руководства.

Усиливающийся шторм мирового финансово-экономического кризиса подхватил корабль российского режима спекулятивно-коммерческого капитализма и понёс на рифы гиперинфляции.

Сначала он изорвал идейные паруса либералов. А затем, постепенно превращаясь в новую Великую Депрессию, ускорил сокрушительный провал проводимой в России под контролем МВФ политики либерального монетаризма.

Первым тревожным знаком для сторонников либерального монетаризма в России стало падение мировых цен на нефть и газ. Падение оказывалось не временным, как рассчитывали тесно связанные с олигархами власти режима, а устойчивым. Уже к весне 1998 года рыночная стоимость барреля нефти упала в три раза по сравнению с весной предыдущего, 1997 года. Бывшие очень прибыльными, нефтяные и газовые компании превращались в едва рентабельные, и их близкие к кругам исполнительной власти хозяева обратились к правительству за помощью. Но у правительства самого рухнул бюджет, исчезли средства на обслуживание внешнего долга. Грандиозный дефолт, отказ правительства от обязательств по своим ценным бумагам, провозглашённый назначенным вместо Черномырдина председателем правительства Кириенко 17 августа, взорвал российский монетаризм, точно воздушный шар. Зашатались все основания режима, рухнула банковская система, стремительно полетело вниз влияние олигархов и связанных с ними крупных бюрократов. Обнажился опасный для режима кризис власти, который проявился на начальном этапе в резком ослаблении позиций Президента и его администрации при одновременном нарастании влияния коммунистической Государственной Думы.

Президент впервые начисто проиграл борьбу с думской оппозицией. Уйдя в тень, он исподволь принялся срочно укреплять чиновно-полицейские учреждения исполнительной власти, преобразовывать силу и право оружия в основной довод в политической борьбе. Исполнительная власть поневоле ослабляла свою опору на идеологический либерализм, на интересы сторонников коммерческого космополитизма, на Международный валютный фонд и политику монетаризма. Сложившаяся чрезмерная зависимость страны от импорта товаров в этих обстоятельствах быстрого расходования валютных запасов и исчерпания доверия мировых финансовых институтов поставила режим на грань политической катастрофы. Его главные клики у власти оказались напуганными грядущим бунтом населения и вынужденными срочно выискивать средства для перехода к политике восстановления внутреннего производства и к новой финансовой политике.

Паническое бегство долларов из России, обвал фондового рынка, кризис отраслей, связанных с добычей и первичной переработкой нефти и газа, бюджетный кризис обнажили острую нехватку оборотных финансовых средств, то есть рублёвой массы. Хозяйственники в голос потребовали эмиссии, как непременного условия оживления производства. Рост социального напряжения по всей стране тоже во многом оказался обусловленным отсутствием достаточных рублёвых фондов для осуществления выплат зарплат и пособий. Перед правительством Примакова вопрос встал уже не об удержании курса рубля, и тем самым сохранении рублёвых состояний тех, кого режим обогатил и кто стал в нём кровно заинтересован, а о спасении финансовой основы рыночных отношений как таковой. Запуск денежного станка на полную мощность стал наименьшим из зол, позволил отступить от пропасти неуправляемого социального взрыва и хаоса, гибельных для номенклатурного капитализма, для номенклатурных собственников.

Но сможет ли новое правительство осуществлять плавный, управляемый поворот к денежной эмиссии и подъёму производства? Нет. И по объективным причинам, по причинам необратимых изменений, какие произошли в сознании большинства городского населения и в хозяйственных отношениях. Буржуазно-рыночные преобразования прочно укоренились в стране. Складывается не только рынок финансов, товаров, но постепенно набирает обороты и рынок самых разных идей, в том числе и идей социально-идеологических, концептуально-политических, рынок талантов, в том числе и талантов в области политики, разработки политических технологий. И это главное достижение последних лет, главный враг нынешнего режима и его попыток посредством укрепления учреждений чиновно-полицейского тоталитаризма управлять экономикой, финансами и политическими событиями сверху.

Режим всё глубже погружается в трясину болота неразрешимых противоречий. В финансовой области это проявляется самым показательным образом. С одной стороны, без денежной эмиссии уже не решить ни одной из насущных и сиюминутных задач экономики и политики. А с другой стороны, доверие к исполнительной власти настолько подорвано за время господства абсолютной диктатуры коммерческого космополитизма, что получатели эмиссионных денег сразу же побегут к обменным пунктам, станут всеми путями обменивать их на иностранную валюту, подстёгивая и падение курса рубля и инфляцию. А инфляция, обесценивание денег на руках населения и в хозяйственном обороте опять вызовут потребность в новых эмиссионных рублях, которые опять же будут обмениваться на валюту, раскручивая гиперинфляцию. Никакими призывами правительства к населению и к субъектам экономической деятельности, никакими мерами создания всяческих чиновных препятствий паническим настроениям, остановить развитие обусловленных рыночными законами процессов невозможно. Рыночного политического доверия населения к способности существующего режима создавать действенную власть для блага страны больше нет. Ибо нет больше доверия к идеологическому насилию гуманитарного либерализма, к разработанной на его основе конституции и ко всему господствующему классу.

Инфляцию порождает в первую очередь именно потеря доверия подавляющего большинства населения к политической стратегии построения полностью либерального, космополитического по отношению к миру гражданственного общества. Даже правительство Примакова-Маслюкова, объявив стратегический поворот в экономических задачах на спасение промышленного и сельскохозяйственного производства, не в состоянии больше заниматься долгосрочными программами развития на основе господствующего идеологического насилия, под обслуживание которого появилась нынешняя конституция и возникло соответствующее устройство власти. То есть сама конституция становится препятствием в борьбе с инфляцией, идеологический либерализм становится препятствием в борьбе с инфляцией и спасением производительных сил страны.

Инфляция есть финансовая болезнь, внутренне присущая режимам диктата коммерческого космополитизма, о чём свидетельствует вся мировая история. И болезнь эта неизлечимая в условиях господства такого режима.

Пока на политический рынок России не прорвётся совершенно новая политическая стратегия, совершенно новая мировоззренческая философия, предлагающая новое целеполагание общественному и государственному развитию, пока не возникнет политической силы по воплощению этой стратегии в жизнь, до тех пор любая эмиссия не может стать вполне управляемой без большого притока нефтедолларов. И без опоры на нефтедоллары всякая программа правительства, даже краткосрочная и тактическая, будет объективно невыполнимой, будет поощрять инфляцию и гиперинфляцию.

Подтверждением этому оказывается постоянный провал всех попыток власти привлечь инвестиции в производство. Ибо такие инвестиции в корне отличаются от спекулятивных коммерческих инвестиций тем, что их окупаемость требует несколько лет устойчивой работы предприятий. Если ставится задача произвести усовершенствование промышленных предприятий с привлечением самых современных технологий, для закупки которых нужна валюта, то инвесторы должны быть уверены в стратегической конкурентоспособности продукции на мировых рынках. А создавать конкурентоспособные изделия нельзя без высокого уровня социальной культуры производства, без надёжности долгосрочного управления страной со стороны центральной власти, немыслимого без доверия к власти большинства населения. В состоянии ли отвечать соответствующим требованиям инвесторов нынешний режим, который доказал полную беспомощность в управлении социальными отношениями, не имеет сколь-нибудь осмысленного видения социально-политического развития России, только и делает, что подстраивается под давление текущих обстоятельств? Разумеется, нет. Поэтому и на серьёзные инвестиционные капиталовложения в производство при нынешнем режиме рассчитывать не только наивно, но и просто смешно.

Галопирующая инфляция на грани обвала к гиперинфляции объективно неизбежна уже в следующем году. Она есть следствие нового витка углубления общеполитического кризиса, общегосударственного кризиса, кризиса базового идеологического насилия, кризиса конституции, кризиса устройства власти. Как-то сохранять либеральную конституцию, устройство власти режима пока ещё возможно, но лишь постольку, поскольку русское население идеологически и политически неорганизованно, а потому не в силах оказывать давление снизу на финансовую политику режима, и за счёт его чудовищного обнищания, вырождения осуществляется некоторое управление эмиссией. Однако и при управляемой эмиссии остановить растущую неустойчивость финансов и высокую инфляцию любым правительствам режима не удаётся и не удастся.

Как же остановить галопирующую инфляцию и возможно ли это? Обречена ли Россия на историческую катастрофу или же у неё есть путь к спасению, к достижению устойчивости финансов и становлению в качестве промышленной державы?

Спасение возможно, но только через революционно решительную замену изжившего положительные политические идеи режима новым режимом, с новой стратегией общественно-политического развития. А именно, режимом перевода страны на рельсы стратегии Национальной Реформации, начало чему должна положить русская Национальная революция. Лишь стратегия вовлечения России в мировую экономику в качестве передовой промышленной державы посредством выстраивания социально-корпоративного и высокоорганизованного национального общества с целенаправленно развиваемыми государством производственными отношениями способна создать условия для достижения устойчивости социально-политических отношений и финансов. И её сила в том, что она ставит вопрос о необходимости всеохватной культурной революции государствообразующего этноса и Общественного договора на основаниях представлений о необходимости качественного прорыва к самым передовым производственным отношениям, то есть к самой передовой цивилизованности. Лишь такая стратегия оказывается самой выгодной на мировом рынке концепций развития разных стран, создаёт предпосылки самому долгосрочному прогнозированию вложений в сложное, научно-технологическое и информационно-технологическое производство, в лабораторные разработки самых передовых открытий современной науки для их дальнейшего воплощения в этом производстве.

Иначе говоря, всякая программа борьбы с инфляцией и гиперинфляцией посредством контроля над эмиссией в условиях политического разложения господствующего в России режима надуманная и объективно невыполнимая. Победить высокую инфляцию сможет только и только революционная политическая сила, национал-демократическая партия, которая единственная разрабатывает программу выхода страны из общегосударственного кризиса на основе теоретического анализа тенденций развития промышленной цивилизации, выявления движущих сил современного мира и стратегической концепции русской Национальной Реформации.

Политически главный вопрос сейчас не в том, быть или не быть эмиссии. А в том, каким из двух возможных путей национал-демократическая партия придёт к власти ради революционной смены базового идеологического насилия и конституции, ради выстраивания общественной государственной власти, способной осуществить быстрое и радикальное укрепление основ рыночного хозяйствования, создавать действенные учреждения управления всей собственностью страны и новые социально-корпоративные отношения высокоорганизованного национального общества. Либо национал-демократическая партия в условиях особого обострения общегосударственного кризиса найдёт способы и средства для участия в политической борьбе за легитимный приход к власти внутри нынешней Конституции и переведёт страну на рельсы стратегии Национальной Реформации сверху. Либо страна при режиме диктата спекулятивно-коммерческих интересов в конечном итоге, рано или поздно взорвётся бунтами, мятежами, гражданской войной, и национал-демократическая партия станет укреплять свой контроль над событиями через лозунги радикальной Национальной революции снизу, и в этом случае она неизбежно придёт к власти на волне самых радикальных настроений со всеми вытекающими из этого последствиями.

11 дек. 1998г.