Влечение

19

Когда мы доехали до дома Сазерлендов, морда лошади покрылась пеной, а глаза закатились так, что на виду остались только белки.

— Не рысак, прямо скажем, — небрежно сказал Дамон, похлопывая лошадь по шее. — Не удивлюсь, если она тут и сдохнет.

Я вышел из кэба и невольно поморщился от резкого гнилого запаха — как будто Тэйерсы жили рядом с бойней.

— Может быть, она уже сдохла, — предположил я. Глубоко вздохнул и попытался успокоиться. Я должен быть готов ко всему, что бы ни придумал Дамон. Расправиться с Сазерлендами или провести ночь с моей невестой… В таком случае мне будет очень трудно сдержать обещание не зачаровывать людей.

Я пошел к двери.

— Не спеши, братишка. — Дамон толкнул меня в грудь. Потом с легкостью профессионального карманника извлек у меня из пиджака чек, выданный Уинфилдом, и радостно пояснил: — Он мне понадобится.

— Разумеется. Чистые деньги, — горько сказал я. — Гораздо лучше, чем ограбить банк. Но как насчет кэбмена? Мертвец посреди дороги… такие улики тебя не пугают?

— Его никто не заметит. — Дамона явно удивил мой интерес. — Посмотри вокруг, Стефан. Люди все время умирают на улицах. Он не единственный.

Дамон убивал с легкостью, даже если ничего от этого не получал, и не испытывал никаких моральных терзаний. Когда я убивал людей, я делал это от голода или для самозащиты. Это не спорт. И уж точно я никогда не убивал ради убийства.

— Это по-настоящему тебя раздражает, — добавил он с улыбкой, — может быть, в этом все и дело.

Он поклонился и махнул рукой в сторону нашего нового дома. Посмотрев на красивые стены и скалящихся горгулий, я искренне пожелал, чтобы никто никогда не приглашал меня внутрь, и я бы навсегда остался на улице, несчастным обитателем парка.

А потом кто-то закричал.

Мы с Дамоном ворвались в дом одновременно, чуть не сорвав дверь с петель.

Маргарет стояла посреди гостиной белая как снег, зажав рот ладонью. И тому были причины.

Вся комната была заляпана чем-то, что я принял за черную краску, но потом запах словно ударил меня: кровь. Человеческая. Галлоны крови медленно капали со стен и собирались лужицами на полу. Я чуть не сошел с ума, нервы натянулись, как струны.

Дамон прикрыл лицо ладонью, как будто пытаясь закрыться от запаха, и указал куда-то другой рукой.

Сначала я увидел пару ног в чулках на ковре, как будто кто-то выпил слишком много и упал. Потом я понял, что эти ноги лишены тела.

— Нет… — У меня задрожали колени.

Тела Лидии, Бриджит, Уинфилда и миссис Сазерленд были кусками разбросаны по комнате.

Семья, в которую я вошел, чтобы защитить ее, невинные люди, которых я пытался оградить от сумасшествия Дамона, были мертвы. Не просто убиты, а разорваны на куски.

— Что ты натворил? — закричал я на Дамона. От ярости трансформация началась самопроизвольно. — Что ты натворил?!

Я хотел разорвать ему горло. Это очень просто. Он чудовище, и я должен был убить его давным-давно, прежде чем он получил возможность разрушать жизни других людей.

Но Дамон был так же поражен, как и я. Льдисто-голубые глаза распахнулись от неподдельного удивления.

— Это не я.

Маргарет послала ему убийственный взгляд. Он говорил так, как будто это мог быть он, как будто он легко мог сделать это — просто не в этот раз.

— Я вам верю, — мягко сказала Маргарет, опустив голову.

Я удивился. Почему после всех вопросов, взглядов, аргументов — почему она верит ему теперь? Почему она, считая — и совершенно верно, — что он просто охотится за деньгами и сбежит, как только просохнут чернила на документах, верила, что он не убийца? Хуже того, я тоже ему верил. Причин этому не было, кроме его ровного голоса.

Маргарет, как будто прочитав мои мысли, посмотрела на меня:

— Я всегда знаю, когда кто-то лжет, — просто сказала она. — Такой… дар.

Я вспомнил о словах Брэма — Маргарет могла причинять боль не прикасаясь. Коснулся кольца и подумал о ведьме по имени Эмили, которая наложила на кольцо чары, защищающие от солнца. Может быть, у Маргарет тоже есть какая-то Сила?

Я хотел было спросить ее, но она заплакала. Не время лезть с вопросами. Глубоко вздохнув, я подошел к останкам, пытаясь понять причину учиненной резни.

Вторая половина тела миссис Сазерленд лежала в неуклюжей позе рядом с диваном. Одна рука вытянута, как будто она пыталась подняться, доползти до дочери.

У Бриджит было разорвано горло, а руки и ноги обломаны посередине. Лицо осталось нетронутым. Мертвая, она казалась маленькой девочкой, которой и была на самом деле. Румянец постепенно уступал ледяной белизне, губы приоткрылись, как будто она спала. Огромные зеленые глаза, ясные, как у фарфоровой куклы, остались широко открытыми. Я осторожно опустил ей веки.

Лидия застыла, закрыв лицо рукой, как резная фигура на римской гробнице, сохранившая достоинство даже в смерти. Я отвернулся от ее изодранного тела, из которого торчали белые кости.

Уинфилд был похож на тушу большого животного, на буйвола. По телу шли удивительно аккуратные разрезы, как будто кто-то пытался его разделать.

Я повернулся к Маргарет и обнял ее, повернув ее голову так, чтобы она не смотрела на побоище. Она прижалась ко мне, но неожиданно замерла, когда я погладил ее по шее. Через мгновение она вырвалась. Шок постепенно уходил. Она села в кресло и снова обвела комнату взглядом, на этот раз спокойно.

— Когда я пришла, все уже было так, — медленно начала она, — я осталась у Ричардсов дольше всех, искала вас или кого-то, кто видел, куда вы делись. Брэм, Хильда и все остальные уехали раньше, они собирались сыграть с вами какую-то шутку в брачную ночь. Серенаду или что-то в этом роде. Я подумала, что вы сбежали в Европу, прихватив приданое.

— Европа, — задумчиво сказал Дамон. Я взглянул на него.

— Дверь была открыта, — продолжила она, — и… эта вонь…

Мы замолчали. Я не знал, что сказать или сделать. Если бы мы были людьми, я бы увел Маргарет из дома и позвал на помощь.

— Вы вызвали полицию? — спросил я.

Маргарет выдержала мой взгляд:

— Да, они скоро приедут. И конечно, подумают, что это вы.

— Это не так, — повторил Дамон.

Она кивнула, не потрудившись даже взглянуть на него. Лицо ее побелело, как будто со смертью всей семьи и из нее ушла жизнь:

— Я знаю, но вы все равно не невинные агнцы.

— Нет, нет, конечно нет, — странным голосом сказал Дамон, глядя на тело Лидии. На мгновение его черты смягчились, и он выглядел совсем как скорбящий человек. Потом он потряс головой, как будто стряхивая задумчивость:

— Маргарет, я сожалею о вашей потере, — небрежно сказал он, — но нам со Стефаном нужно бежать.

— Почему я должен идти с тобой? — резко спросил я. От запаха крови у меня кружилась голова и путались мысли.

— Отлично. Оставайся здесь или отправляйся в тюрьму.

Я повернулся к Маргарет:

— С вами все будет в порядке?

Она посмотрела на меня как на сумасшедшего:

— Вся моя семья мертва.

Казалось, будто бы она сейчас закричит. Я погладил ее по плечу, мечтая что-нибудь сделать или сказать. Никто не заслуживает такого. Но слова не вернут ее родных.

И тут мы услышали стук колес полицейского фургона и команды начальника.

— Задняя дверь, — велел я.

Дамон кивнул, и мы побежали через столовую и кухню к двери, ведущей на задний двор. Я почти коснулся дверной ручки, но тут Дамон сгреб меня, приложив палец ко рту. Прижался к стене, проследив, чтобы я сделал то же. Тут и я почувствовал то, что Дамон уже понял: за дверью был человек… нет, двое, тихо стоявшие с ружьями наперевес. Они были готовы к тому, что мы уйдем этим путем.

— Я справлюсь с ними, — предложил Дамон.

— Нет! Наверх! — возразил я. — Через окно.

— Отлично, — выдохнул Дамон, и мы медленно двинулись наверх по лестнице для слуг.

Звук взрыва, раздавшийся в холле, заставил нас замереть на месте.

— Ты наверх, ты и ты в гостиную, — жесткий голос отдавал приказы. Полицейские затопали, расходясь по всему дому.

Мы с Дамоном бросили попытки двигаться бесшумно и изо всех сил рванулись наверх. Там было двухстворчатое окно, которое мы распахнули, собираясь вырваться на свободу.

Внизу, во дворе, стояло с дюжину полицейских, направивших винтовки на здание. А своим резким движением Дамон оповестил их о нашем местонахождении.

Засвистели пули.

Они нас не убьют, но замедлят. Я бросился на пол, почувствовав свинцовый укус.

— Желоб для угля? — не дожидаясь ответа, я бросился по лестнице со скоростью вампира, брат следовал за мной. Полицейские рассыпались по комнатам, но даже если кто-то нас и заметил, то не понял, что это: размытая тень, обман зрения.

Темнота в подвале нам не мешала. В долю секунды мы оказались в угольном погребе, за печью. Я открыл крохотную косую дверцу, ведущую на улицу, и протиснулся через нее. Обернулся подать руку брату.

И тут мне в шею уткнули ствол.

Медленно повернувшись, я поднял руки. Нас окружала маленькая горстка лучших полицейских Нью-Йорка, а заодно соседи, явившиеся посмотреть охоту на людей.

Мы с Дамоном могли перебить их почти без труда. И нам очень хотелось это сделать. Но я все же прошептал:

— Мы привлечем больше внимания, сопротивляясь аресту.

В самом деле, легче будет убежать потом, когда на нас не будет таращиться толпа. Дамон тоже это понимал.

Он издал драматический вздох и вылез наружу, прижимаясь к земле.

Офицер храбро выступил вперед — после того как его люди завели нам руки за спину и немного нас потыкали, демонстрируя, кто хозяин положения.

— Вы арестованы за кражу, убийство и все остальное, что мы сможем обнаружить. Болтаться вам на Вашингтон-сквер[3] за то, что вы сделали с Сазерлендами, — офицер выталкивал слова сквозь крупные ровные зубы.

Нас потащили наружу, подталкивая сильнее, чем нужно. Тычками и пинками нас загнали в полицейский фургон и захлопнули дверь.

— Они были хорошими людьми, — сквозь решетку прошипел офицер прямо в лицо Дамону.

Дамон покачал головой:

— Бывают и получше, — прошептал он мне.

Сквозь решетку я смотрел на дом, который целую неделю называл своим. Маргарет стояла в дверях, ее волосы чернели на светлом фоне. По щекам стекали слезы, и она шептала так тихо, что даже я с трудом ее слышал:

— Он за это заплатит.