Влечение

8

Дамон танцевал с Хильдой, легко ведя ее в танце. Он только прикасался к ней кончиками пальцев, и она изгибалась, прижимаясь к нему чуть крепче, чем допустимо, и отклоняясь чуть дальше, чем необходимо. Другие девушки смотрели с завистью, явно мечтая о танце с ним. Он делал вид, что не отрывает взгляда от своей партнерши, но видел достаточно, чтобы ухмыльнуться в мою сторону.

Я нетерпеливо ожидал конца танца, прикидывая, не смогу ли я Силой заставить музыкантов замолчать. Но, сколько бы Силы ни накопил Дамон, у меня из-за скудной диеты ее было намного меньше.

С последним тактом мелодии я подошел к брату.

— Так вы хотели… — невинно спросил он, указывая на Хильду. — Я уверен, что она согласна. Если вы ее пригласите…

Смущенная Хильда изучала бальную книжку.

— Пойдем выпьем. — Я взял его под локоть.

— Как раз об этом я и думал, — преувеличенно серьезно согласился он и прищелкнул пальцами, как будто приказывая собаке. — Хильда?..

— Оставь ее в покое, — приказал я.

Дамон закатил глаза:

— Отлично. Официант тоже справится. — Он позволил мне вцепиться в его плечо и провести себя через толпу, через буфет и библиотеку в плохо освещенный кабинет.

— Какого черта ты здесь делаешь? — спросил я, как только мы оказались одни.

— Пытаюсь развлекаться. — Он сделал насмешливый жест. Зато он больше не говорил с акцентом. — Видел паштет? Лососину из Шотландии? А Аделину Патти? Отец бы просто умер на месте. Ой. — Он щелкнул пальцами. — Он и в самом деле умер. То есть ты его убил.

— После того как он попытался убить нас. — Я сжал кулаки.

— Поправка: после того как он застрелил нас обоих. Мы мертвы, братишка, — усмехнулся Дамон.

Прохаживаясь во время беседы и изучая убранство комнаты, брат кружил вокруг меня, возможно даже не осознавая этого. Я вспомнил, как он шел по арене цирка в Новом Орлеане, когда Галлахер заставлял его драться с пумой. Дамон нашел маленькую статуэтку и крутил ее в руках, не отрывая от меня взгляда. Я напряг плечи — так тело отозвалось на нарушение личного пространства.

— Спрашиваю еще раз: что ты здесь делаешь?

— То же, что и ты, братишка. Начинаю новую жизнь вдали от дома, войны, трагедии и прочего, от чего обычно бегут иммигранты. В Нью-Йорке настоящая жизнь. Я подумал, что если это подойдет моему брату, то подойдет и мне.

— Ты преследовал меня. Как?

— Ты воняешь, — ответил Дамон. — Не удивляйся! Не один ты. Все воняют. Мы хищники, Стефан. Примерно с середины пути было уже совсем нетрудно предсказать, куда ты отправишься после Нового Орлеана, и мне надо было всего лишь оказаться тут первым. Пока еще не изобрели поезд, который обгонит моего коня. Ну ладно, нескольких коней. Парочку я загнал. Совсем как ты свою бедняжку Мезанотт.

— Зачем, Дамон? — Я пытался не обращать внимания на его жестокость. — Зачем ты меня преследуешь?

Дамон сузил глаза. Неожиданно в них мелькнул гнев, вырвавшийся с самого дна души.

— Я говорил, что собираюсь мучить тебя вечность, которую ты мне подарил, Стефан. Неужели ты думаешь, что я так быстро откажусь от обещания?

Я знал, как Дамон злится. Его гнев напоминал летнюю бурю, быструю и жестокую, разрушающую все вокруг, — а потом он успокаивался и покупал выпивку на всех.

Но это был совсем другой гнев, и я был ему причиной.

Я отвел взгляд, чтобы он не прочитал в нем ни боли, ни вины.

— Чего ты хочешь от Лидии? Что она должна сделать?

— Ах, Лидия, — протянул Дамон, — не правда ли, она очаровательна? Пожалуй, лучшая из трех сестер. Не то чтобы Маргарет не обладала определенным шармом, но, на мой взгляд, она несколько язвительна… и к тому же замужем, — он покачал головой, — но есть еще Бриджит! Такая милая девушка! Такая живая!

— …кто-нибудь видел Стефана? — Как по заказу, мы услышали ее визгливое детское сопрано на расстоянии четырех комнат.

— …и с таким противным голосом, — вздрогнул Дамон. — Прежде всего, братец, я бы велел ей молчать. Этим ты сделаешь миру большое одолжение.

Я сжал челюсти:

— Ты познакомился с Сазерлендами задолго до того, как мы с тобой встретились.

— Неужели? — Дамон поставил статуэтку на стол и вертел ее туда-сюда, как будто решая, где она будет выглядеть лучше. — Бедная девушка совсем промокла — она ведь рассказала тебе эту историю? Ей она так нравится. Как бы она ни пыталась казаться твердой и практичной она такая же романтичная дурочка, как и все они. Внезапная гроза из ниоткуда, сухой кэб для Лидии… для очень богатой Лидии… гостеприимной… имеющей добрую семью.

— Ты настоящий мастер интриг. Контролируешь судьбы людей. — Мне надоело слушать, как он бахвалится.

— Да, я мастер. Как ты думаешь, кто оставил Бриджит там, где ты ее нашел? — Он приблизил лицо к моему, так что мы почти соприкасались носами. — Кто, по-твоему, ранил ее — как раз в должной степени — и оставил старому доброму, предсказуемому Стефану? Стефану, который поклялся не пить человеческой крови и, конечно, предпочтет спасти девицу, а не прикончить ее?

По позвоночнику пробежала дрожь.

— Разумеется, я зачаровал всю семью, чтобы они тебя приветили. — Он говорил так, как будто это было совершенно обычным делом.

Вдруг я все понял. Легкость, с которой Сазерленды приняли меня в семью, вызывала подозрения, и я должен был раньше понять, что что-то неладно. Как человек, подобный Уинфилду, пустил в дом незнакомца, бродягу, не спросив ничего ни о его семье, ни о круге знакомств? Человек с его состоянием должен осмотрительнее выбирать знакомства. А миссис Сазерленд — такая трепетная мать, как она позволила мне сопровождать их с дочерью на прогулке? Я ничего не мог с собой поделать — думал, была ли их привязанность ко мне искренней или придуманной Дамоном… хотя сейчас явно было не время для таких мыслей.

— Чего ты хочешь? — еще раз спросил я. Мы снова попали в эту ловушку, но теперь я знал, насколько опасен мой брат, и как далеко он готов зайти.

— Ничего страшного, Стефан! — Он улыбнулся, отступил на шаг и поднял руки. — Подумай! Мы с Лидией помолвлены. Ты и влюбленная Бриджит… мы женимся на сестрах и, как ты всегда мечтал, будем братьями вечно… пока они не умрут.

— Я не женюсь на Бриджит, — отказался я.

— Женишься.

— Нет, — повторил я. — Я уезжаю из Нью-Йорка. Сегодня.

— Ты остаешься и женишься на Бриджит. — Дамон снова подошел вплотную ко мне. — Или я начну убивать людей в зале одного за другим.

Он был смертельно серьезен. Галантный, веселый и беззаботный Дамон исчез бесследно. В нем снова тлел гнев.

— Ты не можешь так поступить! Даже тебе не хватит сил убить весь зал.

— В самом деле? — Он обхватил себя за плечо. В комнату, как по команде, вошла горничная. На ее шее, скрывая место укуса, был повязан платок. Дамон дернул подбородком в сторону окна, и она легко подошла к нему и начала открывать защелки.

— Я могу заставить Бриджит и ее глупых дружков выпрыгнуть с балкона, — сообщил Дамон.

— Я тебе не верю, — сказал я как можно спокойнее. Только Лекси могла контролировать больше одного человека за раз. А Дамон намного ее моложе.

— Или я могу выстроить их в ряд и разорвать каждому горло, — внес он альтернативное предложение, — мне все равно.

Горничная вылезла на подоконник и полезла на перила.

— Ублюдок, — прошептал я, пытаясь схватить девушку, пока она жива. — Слезай оттуда, — зарычал я, не зная, зачаровываю я ее или нет. Внезапно она испугалась — чары исчезли. Заплакав, она выбежала из комнаты.

— Зачем? — спросил я. — Зачем тебе жениться на Лидии? Зачем я должен жениться на ее сестре?

— Если я обречен жить вечно, я надеюсь по крайней мере делать это красиво, — пожал плечами Дамон. — Мне не нравится жить от человека к человеку, от кормления к кормлению, не имея дома. Когда я женюсь на Лидии, я буду богат. Полный дом слуг, удовлетворяющих все мои желания… капризы и нужды. — Я не был уверен, что он говорит только о крови. — Или я могу просто взять деньги и сбежать. В любом случае, будет намного лучше, чем сейчас. Уинфилд просто купается в деньгах.

— Но при чем здесь я? — Внезапно я почувствовал, что очень устал. — Почему бы тебе просто не заниматься тем, чем ты хочешь, не разрушать человеческие жизни?

— Поверь, у меня есть свои причины, — криво улыбнулся Дамон.

Я потряс головой. За дверью кабинета под ручку прогуливалась пара, ища тихое место для разговора. За ними слышался радостный гомон танцующей толпы, веселые беседы, стук каблуков по паркету. Я услышал громовой голос Уинфилда, рассказывающий кому-то об основных признаках капитализма.

— Что ты с ними сделаешь? — С Дамоном в качестве зятя продолжительность жизни Уинфилда Сазерленда явно резко сократится — и Лидии тоже.

— Получив их деньги? Пффф. Не знаю. — Дамон вскинул руку. — Я слышал, что Сан-Франциско — прекрасный город. Или отправлюсь в путешествие по Европе, о котором ты всегда мечтал.

— Дамон, — начал я.

— Или буду просто жить здесь, как король, — продолжал он, перебив меня. — Наслаждаться жизнью.

Перед моим взором предстала ужасная картина — Дамон, удовлетворяющий все свои желания в доме Сазерлендов.

— Я тебе не позволю, — резко сказал я.

— А какое тебе до них дело? Помнится, отнюдь не я рыдал в Новом Орлеане… Чего ты хочешь теперь, братишка?

— Я изменился. — Я смотрел ему в глаза.

— Конечно, — согласился он, — интересно, что могло… о! — Он улыбнулся. — Лидия, верно? Снова идешь по моим стопам? Все, чего бы я ни захотел… Катерина.

— Я никогда не любил Катерину. Не так, как ты.

Она мне нравилась — а кому она не нравилась? Она была красива, мила и кокетлива. Дамона не волновала ее темная сторона… или он восхищался ею? Но, когда я был под властью ее чар, мне хотелось забыть, что она вампир. А когда вербена очистила мой разум, Катерина стала мне отвратительна. Все мои глубокие чувства были вызваны чарами. А Дамон любил ее по-настоящему.

— И я не люблю Лидию. Но это не значит, что я хочу видеть, как ты ее — или еще кого-то — убьешь.

— Тогда ты сделаешь то, что я сказал. И все будет хорошо. Но если заступишь за черту хотя бы однажды… — Дамон провел пальцем по шее. — Их кровь будет на твоих руках.

Долгую секунду мы с Дамоном смотрели друг на друга. Я поклялся никогда больше не причинять вреда людям и не допускать, чтобы людям был причинен вред из-за меня. Я был в ловушке — как будто стоял в цирке на арене, связанный веревками из вербены, и Дамон это знал.

Я вздохнул:

— Что я должен сделать?