Влюбиться в звезду

Глава 23

Вид спящей в его постели Одри произвел на Джека потрясающее впечатление. Он сразу опознал это нежное чувство – это любовь.

Джек разбудил Одри руками и губами, а после того как они еще раз поддались обуревавшему их желанию, он столкнул Одри с кровати, весело напомнив, что им нужно торопиться – впереди долгая поездка и долгий полет. Только тут Одри обратила внимание, сколько времени, запищала и начала запихивать валявшиеся вокруг вещи в сумки.

По пути в аэропорт они держались за руки. Одри рассказала Джеку про песню, написанную о том, как она росла в Редхилле, и спела ее. Он говорил ей, как она красива, говорил, что искренне надеется – в один прекрасный день она снова начнет писать такую музыку, как раньше, потому что эта музыка очень проникновенна. Этот комплимент был на удивление приятен, и Одри тут же решила обязательно закончить эту песню.

Во время полета в Нэшвилл Одри сидела рядом с Джеком в кабине и слушала его рассказ про работу в Голливуде. Они ни словом не упомянули ни о том, что между ними произошло, ни о том, что это значит, ни о том, к чему это может привести. Похоже, Джек, как и сама Одри, буквально купался в радостной легкости новообретенной любви. Он улыбался, и смеялся, и наслаждался моментом, который, как он прекрасно понимал, испарится в тот самый миг, когда они приземлятся.

Одри испытывала к Джеку те же самые невероятные чувства, но в глубине ее сознания копошился маленький червячок вины, по мере приближения к Нэшвиллу становившийся все больше и настойчивее: она совершила то, что презирала в других, то, чего та, прежняя, Одри ни за что бы не потерпела.

Но, испытывая громадное чувство вины и разочарования в самой себе, она одновременно ощущала нечто, ее удивлявшее: облегчение. Облегчение. Наконец-то она призналась самой себе, да и Джеку тоже, в том, что таится в ее сердце. Она испытывала настоящее облегчение от того, что поняла – хотя, возможно, и не самым лучшим способом: ее отношения с Лукасом наконец-то закончились.

Разумеется, труднее всего будет сообщить об этом Лукасу, но она должна это сделать как можно скорее.

Они приземлились часа в два, уже опоздав на репетицию. На площадке перед ангаром стоял лимузин, вне всякого сомнения, присланный за Одри.

Сажая самолет, Джек улыбался, но в его глазах отражалось растущее беспокойство, которое ощущала и Одри.

– Я только заберу свои вещи, – сказала она, показав в глубь самолета.

Джек кивнул, провел рукой по ее бедру и слегка сжал колено.

– Я буду здесь.

Одри выбралась из кабины и прошла в хвост самолета, где они беспечно расшвыряли вещи, торопясь отправиться в путь. Пытаясь их разобрать (задача почти невыполнимая, если учитывать, как бешено метались в голове мысли), Одри вздрогнула – Джек подошел к ней сзади, обнял за талию и прижал к груди, целуя в шею.

– Я бы хотел никогда не покидать этот самолет, – пробормотал он, лаская ее груди. – Я бы хотел улететь с гобой на Луну.

– А что мы будем делать на Луне?

– Эти сиденья раскладываются и превращаются в кровати.

Одри улыбнулась и повернулась в его объятиях, обняв его за шею.

– К сожалению, Луне придется подождать. У меня впереди концерт. Точнее, целых двенадцать.

– Десять, – поправил ее Джек. – Всего десять. – И поцеловал.

Она отвечала ему с десятикратным пылом, но вот Джек поднял голову и убрал волосы, упавшие Одри на лицо.

– Одри… – Он улыбнулся и сжал ее руку. – Я должен это сказать. Я просто с ума от тебя схожу, куколка. Я… я тебя обожаю. Все, что между нами произошло, – настоящее.

Одри вспыхнула.

– И я скажу, – негромко произнесла она и поцеловала его в подбородок. – Я тоже обожаю тебя, Джек. – Она в самом деле обожала в нем все – то, как он к ней прикасался, как смотрел на нее, как разговаривал.

Джек пригладил ей волосы.

– Думаю, я готов тебя полюбить, – тихо произнес он.

– Правда? Я уже тебя полюбила.

Джек улыбнулся – как показалось Одри, с благодарностью.

– Тогда самый животрепещущий вопрос для нас обоих – куда мы с тобой отсюда отправимся?

– На Луну и обратно?

Он усмехнулся:

– Боюсь, у нас возникнут некоторые сложности с вертикальным взлетом.

– Да, – вздохнула Одри. – Мне нужно решить, как с этим покончить, – заставила она себя сказать, удивившись тому, как сложно было произнести это вслух.

– Сегодня? – с надеждой спросил Джек.

Сказать сразу, как только она увидит Лукаса? Подождать конца шоу, сесть в автобус – и сказать в крохотной спальне, за дверью которой находится дюжина человек? И что сказать? «Отличное шоу, Лукас, кстати, я ухожу я тебя к Джеку»?

Об этом даже думать было нелегко, и она покачала головой:

– Я не знаю.

Его улыбка увяла.

– Что ж… я надеюсь, скоро?

– Как только смогу. У нас с Лукасом слишком давние отношения. Я не могу просто подойти к нему и объявить, что все кончилось.

– А более простого способа нет? – спросил Джек.

– Нет… – Одри разомкнула объятия. – У меня впереди репетиция и шоу, и я слишком долго пробыла с Лукасом, и он всегда был добр ко мне. Он заслуживает большего, чем «увидимся позже».

Джек отвернулся. Выражение его лица изменилось, в нем появилось сомнение.

– Но я собираюсь с ним расстаться, – попыталась заверить его Одри.

Джек посмотрел на нее.

– Надеюсь. Потому что я хочу быть с тобой, Одри, – серьезно произнес он.

– Джек… я тоже хочу быть с тобой.

– Ты в этом уверена? – негромко и хрипловато спросил он. – Если ты хоть чуть-чуть сомневаешься, пожалуйста, скажи мне об этом сейчас.

Одри прикоснулась пальцами к его руке и взглянула Джеку в глаза:

– Я уверена.

Он внимательно посмотрел на нее. В душе Одри смешались смятение, страх и всепоглощающее чувство любой к Джеку – убийственная смесь, обжигавшая ее внутренности, как кислотой.

Джек стиснул зубы, словно пытался удержаться от слов.

– Ладно, – произнес он наконец. – Я понимаю. Но я должен с тобой видеться.

– Я сделаю все, что в моих силах…

– Нет! – отрезал Джек, помотав головой. – Я должен с гобой видеться. – Он вздохнул и провел рукой по волосам. – Господи, я никогда не думал, что окажусь тем самым парнем, который подцепит чужую девушку. – Он пронзил Одри взглядом. – Но при этом я не могу отрицать, что в тебе что-то есть, девочка; что-то такое, что проникло мне в душу с нашей самой первой встречи. После того, что нам пришлось вместе пережить, я не могу просто уйти и сделать вид, что ничего не было. Ты говоришь мне, что тоже хочешь быть со мной, но тут же требуешь, чтобы я подождал какого-то волшебного мгновения.

– Я понимаю, но это в самом деле нелегко, Джек.

– Да. Нелегко, – кивнул он. – Я понимаю, что подталкиваю тебя, понимаю, что требую чего-то, на что у меня, возможно, и права нет. Как перед Богом – я вовсе не хочу тебя терзать. Я действительно понимаю, что все сильно запуталось, но… – Он помолчал, глядя себе под ноги, потом снова поднял на Одри свои синие глаза, в которых плескалась тоска, такая же, какую чувствовала и она. – Но, Одри, я смотрю на тебя и вижу все то, о чем всю жизнь мечтал. Я смотрю на тебя и понимаю, что пустота во мне заполняется, – сказал Джек, прижимая руку к груди. – Я понимаю, что ты не можешь просто взять и улететь со мной на Луну, но если ты меня любишь… я должен с тобой видеться.

– Хорошо, – сказала Одри, тронутая его словами. – Хорошо. – Но ее охватила неуверенность.

Джек крепко обнял ее своими большими руками и сильно поцеловал – так, словно боялся, что это будет и последний раз. Тело Одри тут же откликнулось на этот поцелуй. Она прижалась к Джеку, груди ее налились. Но совесть кричала все громче. Одри подняла руку, слегка толкнула Джека в грудь и отвернулась.

– Джек…

Он легонько прикусил ей губу, поцеловал в щеку и шагнул назад. Пригладил волосы и прикоснулся к ее щеке.

– Я люблю тебя, – произнес он взволнованно. – Я понимаю, как все это трудно для тебя, но не знаю, насколько хватит моего терпения.

Она втянула в себя воздух.

– Одри…

– Хорошо, – повторила она.

Пора готовиться к шоу – причем далеко не в одном смысле слова.

Кортни ждала их в лимузине. Она сидела на заднем сиденье, скрестив ноги и посадив рядом с собой Бруно. Джек подумал, что она сначала покаталась по Нэшвиллу и только потом приехала в аэропорт. Кортни походила на множество других знакомых ему старлеток – будучи не в состоянии добиться известности самостоятельно, она цеплялась за любую крупицу чужой славы.

Когда Джек вслед за Одри сел в машину, Кортни улыбнулась ему так, что сразу стало ясно – она готова лечь под него на заднем сиденье, стоит сказать хоть слово. Он проигнорировал ее призывную улыбку.

– Ну что? – бодро воскликнула Кортни, пересаживая Бруно на колени к Одри, словно надоевшего младенца. – Как, ребятки, вы неплохо повеселились?

Джек заметил, что Одри старательно избегает его взгляда, и невозмутимо произнес:

– Не могу назвать эту поездку развлекательной, Кортни.

– Да, я знаю. Мне очень жаль, что такое произошло с твоим братом, Одри, – сказала Кортни с искренностью змеи. – Просто рада, что вчера вас тут не было, – добавила она, многозначительно возводя глаза к потолку.

– Почему? – спросила Одри.

– К графику добавили дни – просто ужас. А Лукас… – Она махнула рукой и снова закатила глаза. – Скажем так – он не в лучшем настроении. Рич сказал, что добавлять эти выступления – глупо. Если их будет меньше десяти, то это не заработок, а лишние расходы, и Лукас окончательно разозлился. Они здорово поругались.

– Отлично, – пробормотала Одри, прижимаясь щекой к шерстке Бруно.

Кортни улыбнулась Джеку.

Джек перевел взгляд на Одри. Он старался не думать о том, как она ведет себя в постели, как извивается под ним, как закрывает в экстазе глаза. Он не хотел думать о том, как она спит – на животе, раскинув руки и ноги; как волосы закрывают ее лицо…

Он хотел ее. Она нужна ему. Прошлой ночью он чувствовал себя так, как ни разу не чувствовал в последние годы, и не хотел лишаться этого ощущения.

Кортни уже расспрашивала о сегодняшней репетиции, а Джек смотрел в окно и вспоминал, как Одри сегодня утром открыла глаза, как на ее лице появилась кошачья улыбка, как она наслаждалась его вниманием…

Да как же это возможно, не понимал Джек, неужели он за какие-то несколько недель так изменился? Он не думал о своей летной школе, не думал об «АЭ». Он не думал ни о чем, кроме Одри, однако старался не прикасаться к ней, старался держаться подальше – чтобы этого не случилось.

А теперь Одри поглядывала на него, и в ее глазах он видел те же самые чувства; он был уверен, что она та самая, предназначенная ему женщина, каким бы немыслимым это ни казалось. Он чувствовал это с той же силой, с какой прошлой ночью чувствовал страсть, с той же силой, с какой ощущал чудовищность случившейся катастрофы.

Джек осознавал свою ответственность, понимал, что должен вытащить Одри из этой катастрофы. Все, что требуется данной истории, – новая глава. После того как он вытащит Одри.

Но когда они прибыли на площадку, у Джека возникло нехорошее предчувствие, и все безмятежные чувства последних суток исчезли, стоило ему увидеть Боннера. Тот стоял у входа вместе с Ричем и дожидался Одри.

– А вот и он, – вздохнула Кортни. – Твой менеджер.

Одри, как заметил Джек, теперь вообще избегала его взгляда.

Водитель еще не остановил лимузин, а Боннер уже рывком распахнул дверцу и всунул внутрь голову.

– Привет, детка, – сказал он, протягивая Одри руку. Она быстро сунула ему в руки Бруно, но стоило ей выбраться наружу, как Боннер обнял ее и поцеловал.

Шею Джека обожгло жаром гневного раздражения. Он отвел глаза, но, к сожалению, нечаянно взглянул на Кортни. Та пристально наблюдала за ним.

Она знает.

Джек схватил сумку Одри и вышел из машины.

– Ну как ты? Все нормально? – спрашивал Лукас. Рич неловко переминался с ноги на ногу и выглядел несколько возбужденным. Джек приписал это скандалу по поводу дополнительных представлений. – А как дела дома – все в порядке? – спрашивал Лукас.

– Да, – ответила Одри, глядя куда угодно, только не на Лукаса. Бруно весело скакал у ее ног.

– Я боялся, что там случилось что-нибудь еще – сегодня утром я позвонил твоему отцу, а он сказал, что ты у мамы.

– Да? – произнесла Одри и нервно улыбнулась Ричу. – Ты же знаешь папу. Он считает, что может командовать кем угодно. – На какую-то долю секунды она перевела взгляд на Джека, и этого хватило, чтобы Джек понял – она чувствует полную беспомощность.

– Ну, ты вернулась, и это главное, – объявил Лукас и снова поцеловал ее. – Я скучал по тебе, детка. Боже, я так по тебе скучал!

– О… – сказала Одри.

– Нам с Ричем до репетиции нужно кое-что обсудить с тобой, – сказал Лукас и отпустил Одри; теперь он обнимал ее за плечи одной рукой. Посмотрев на Джека, он бросил: – Займись ее сумками, хорошо? – и увлек Одри за собой в сторону сцены. Рич, засунув руки в карманы, пошел следом.

Джек смотрел, как они уходят. Он даже не замечал, что Кортни наблюдает за ним, до тех пор, пока та не приблизилась.

– Она, конечно, классная, – небрежно бросила Кортни. – Я понимаю, почему ты так распалился. Но она может быть и настоящей стервой.

Джек перевел взгляд на Кортни. Девушка усмехнулась и подмигнула ему.

– Кроме того, она совершенно недоступна. В отличие от меня. – И положила руку ему на ягодицы.

Джек схватил ее за запястье и рывком сбросил руку.

– Тебе пора работать, – сказал он.

– Отлично. Значит, твоя очередь убирать дерьмо за Бруно, – обиженно фыркнула Кортни и пошла прочь.

Джек закинул сумку Одри на плечо, свою – на другое и свистнул Бруно.

– Похоже, мы с тобой опять остались вдвоем, малыш, – сказал он и тоже зашагал вперед. Бруно изо всех сил старался не отстать.

На совещании с Одри и Лукасом Рич объяснил, как возрастут расходы из-за дополнительных представлений, добавленных идиотом Боннером. Потом Рич ушел в свой номер. Он задернул шторы, переоделся в костюм и плат, и выключил весь свет, кроме лампочки за письменным столом. Он закутался в плащ, окунул перо в особые краг ные чернила, купленные в округе Колумбия, и написан Одри письмо, проклиная ее за то, что она такая шлюха. С него достаточно – сначала Лукас, теперь этот бессловесный болван из Техаса. Она потаскуха и за это заплатит именно это он и сообщил ей в письме.