Во власти Тигра

Глава 16

Тигран

— Прекрати истерику, Элина, — прошу её, но она не слышит и продолжает колотить меня по грудной клетке.

Её маленькие кулачки пытаются причинить мне боль, показать, как ей самой плохо и ужасно. Это можно было бы списать на притворство, коим пользуются многие женщины, но по Элине видно, что это срыв. Настоящий, который копился месяцами, а, может, и годами и, наконец, вырвался наружу. Её колотит, а слёзы не прекращают литься из глаз.

— Ненавижу! Ненавижу вас всех! – кричит она сквозь слёзы. – Ненавижу! За что? За что мне такое?

— Прекрати, — кричу на неё и, отпустив от себя, хватаю за плечи и парочку раз встряхиваю. – Прекрати истерить!

Мне больно на неё смотреть. Видеть в её глазах боль, отчаяние и ненависть. Ненависть ко мне. Да, знаю, что иногда бываю засранцем и той ещё скотиной, но палку с Элиной я не перегибаю. Спокойно всё говорю и разъясняю, потому что знаю, что она сама не против этого и позже сама к этому придёт, если еще не пришла.

Элину что-то здесь держит и не даёт быть со мной. Но что? Придётся выяснить. Не люблю препятствия на своём пути. Их придётся устранить.

Не хочу её отпускать и не буду. Плевать мне на то, что я говорил раньше. Хочет за границу? Так уж и быть, перевезу, а с «Тигровым домом» придумаю, что сделать. Может, заместителя найму, того же Егора, или закрою вовсе. С появлением Элины в моей жизни будто бы открылась новая дверь в какой-то другой мир. Здесь только я и она, моя куколка с её сладкими стонами. Её идеальным, изящным телом и непредсказуемым характером. Та, кого я хочу постоянно видеть и в ком мечтаю быть каждую секунду. Не могу никак насладиться её запахом и периодическим кокетством.

Всё вокруг уже давно осточертело, что выть хочется.

Заберу Элину и Ассоль, и уедем куда-нибудь в Европу. Давно бы переехал, но мой брат решил, что нам нужно влияние в этом городе, и даже подтолкнул меня к мысли стать преемником Прохора Сарчевски, но мне это нахрен не нужно больше… Только если ради того, чтобы наказать Красавина, но, думаю, что с этой мразью я скоро и так разберусь… и без Прохора.

— Ты… ты… — пытается что-то сказать Элина, но затем, закрыв глаза, поникает в моих руках и продолжает она уже спокойно с закрытыми глазами. – Отпусти, пожалуйста.

Медленно убираю руки, с жалостью глядя на девушку, но как только она открывает глаза, меняю выражение лица на самовольное. Нельзя ей показывать свои истинные чувства, иначе начнёт манипулировать. Иначе посчитает, что я могу сдаться. Боюсь казаться таким в её глазах.

— Я свободна на сегодня? Могу пойти к себе? – спрашивает, смотря мне прямо в глаза.

Пытается казаться уверенной и высокомерной, но капельки слёз в уголках её глаз выдают девушку с потрохами. Она хочет плакать… долго, пока боль не исчезнет, пока не останется сил ни на что. Элина мне не доверяет, потому что боится показать слабость, которую я и без того вижу.

Мы оба боимся одного и того же… собственных чувств и себя настоящих.

— Нет, — отвечаю, отойдя от девушки, вернувшись на кровать.

— Мне нужно побыть одной и успокоиться, — произносит, руками смахивая слезинки.

— Я хочу, чтобы ты осталась здесь, — чеканю безэмоционально, закинув руки за голову, наблюдая за тем, как обнажённая фигура стоит у окна. Свет оттуда очерчивает точеную фигуру Элины, даря моим глазам сказочный вид. — Для истерик отлично подойдёт моя ванная. Там хорошая шумоизоляция.

— Издеваешься? – задаёт вопрос, подойдя ближе к кровати.

— Нет, — отвечаю, пожав плечами. — Доношу до тебя одну истину. Ты никуда от меня не денешься, какой бы спектакль ни устроила.

Что бы с тобой ни творилось, я не отпущу, пока не станет легче. Знаю я вас, женщин, любая мелочь, и вы бежите вены резать, прыгать с крыши, травиться таблетками. Нет уж, я не собираюсь давать куколке ломаться… окончательно. Не собираюсь тебя, её… Моя!

Даже у меня нет права ломать собственные игрушки.

Возможно, она меня сейчас и правда ненавидит, но зато я спокоен и знаю, что она ничего с собой не сотворит.

— Это не спектакль, — язвительно выплёвывает.

— А что это?

— Истерика. Сам же сказал, — напоминает.

— Спектакль, истерика… плевать. Смысл-то один и тот же. Тебе не сбежать.

— Думаешь? – спрашивает, залезая на кровать, поняв, что я прав и сейчас уж точно ей никуда не уйти. Я не позволю.

— Да. Или я ошибаюсь? – задаю вопрос, вытягивая её на игру, которую я придумал и начал играть.

И куколка тут же поддаётся на провокацию. Подползает ко мне и, сложа руки пистолетиком, приставляет их к моей голове.

— Ошибаешься, — выдыхает с грустной улыбкой. — Приставлю пистолет к твоей голове, и ты сам меня выгонишь.

Одним рывком хватаю девушку за руку и тяну на себя, заставляя распластаться на мне. После меняю нас с Элиной местами, отныне нависая над куколкой, почувствовав, как моё тело реагирует на наше минутное соприкосновение.

— Если ты приставишь к моей голове пистолет, то я убью тебя этим же пистолетом. Застрелю, как подзаборную шавку, — отвечаю девушке, рукой пройдясь от бедра к её груди, наслаждаясь её небольшим размером.

— Я сбегу, — шепчет, не реагируя на мои ласки, не сводя взгляда с моих глаз.

— Найду и посажу на цепь, а после пристрелю, — говорю, блуждая по её телу взглядом и руками.

— Не сможешь убить, — еле слышно выдыхает.

— Уверена? – поднимаю на неё взгляд. – Пристрелить кого-то легко. Нажал на курок, и человека нет.

— Ты слишком хороший для этого, — с улыбкой отвечает. — В тебе есть жалость.

— Жалость к тебе, — признаюсь, опустив взгляд на её губы, которые через несколько секунд накрываю своими. – Но любое чувство можно пересилить, поэтому, если выкинешь что-то такое, я тебя не только придушу… тебе жизнь мёдом не покажется, куколка.