Во все Имперские. Том 1

Глава 12. Царский нагиб и юридические тонкости магократии

Само собой, я передал Царю контроль над телом. А чё мне еще было делать? Как говориться, не тащишь — отойди в сторону, не мешай работать профессионалу.

Впрочем, я пока был не в курсе, насколько крут Царь у меня в голове. Но очень надеялся, что он окажется достаточно прошаренным, чтобы спасти нашу мошонку от пули.

Меня будто засосала какая-то тьма.

Я не ощущал больше не боли, ни напряга драки. Наоборот, возникло чувство странного уюта, будто меня отпустили на заслуженный отдых, при этом, правда, отобрав власть над телом.

Я теперь находился в том же положении, в котором раньше был Царь, с которым мы делили одну тушку.

Царь же, получив контроль, немедленно начал действовать. Первым делом он порвал в клочья магию Мартыханова-Заклёпкина, которой тот меня давил, и встал на ноги.

Я всё видел и слышал, но управлять телом больше не мог. Интересное ощущение. Как будто тебе надели VR-шлем, но запустили на нём не полноценную игру, а демонстрационное видео.

Баронет Заклёпкин попытался ударом ноги уложить Царя в моем теле назад на пол, но Царь опередил его и провёл стремительный и точный хук противнику в рожу. В воздухе закрутились потоки алой магии, цвет моей ауры теперь изменился.

Баронет Жирослав поймал щекой царский хук и полузавалился на пол, оперевшись на собственную руку.

Царь сломал ему эту руку мощным фронт-киком.

— Гаввах! — заорал Царь, — Больше гавваха!

Одного из корешей барона, того, который держал в руке подобранный с пола ствол, Царь швырнул о стену с такой силой, что явно сломал бедняге позвоночник.

— На, сучара!

Голос у Царя почему-то выходил не брутальным с хрипотцой, как у меня, а каркающим и визжащим. Но с телом, и я вынужден был это признать, Царь управлялся гораздо лучше меня. Но самое главное — он намного лучше меня шарил в магии. Магия слушалась Царя, как ручная.

Царь бросился на баронета и наконец-то успешно вырубил Жирослава максимально мощным ударом по затылку. К потолку вознесся густой поток красной магии, баронет обмяк.

Трое друганов Заклёпкина тем временем всё еще оставались на ногах.

Одному из них царь перевернул хлебало, пробив эпический маваши гери, второй сам упал на колени и поднял руки вверх.

— Трус, — презрительно бросил ему Царь, но трогать не стал.

Последний из спутников баронета оказался отнюдь не трусом. Он изготовил розочку из пивной бутылки, разбив её о стол, и бросился на Царя.

Но Царь выбил у него оружие хлёстким ударом ноги, а потом, схватив противника за руку, заломал её.

Резко переместившись, Царь захватил врага уже за шею, а потом с хрустом, который на миг заглушил даже все еще долбивший дабстеп, сломал её.

Парень с переломанной шеей обмяк на пол, он был мёртв.

— Ты что делаешь, урод? — заорал я в голове у Царя.

— А на что это похоже? — удивился Царь, — Убиваю наших врагов.

— На фига? Ты мог его просто вырубить.

— Ну уж нет, пленных не берём, — азартно заявил Царь и бросился избивать ногами баронета, который и без того пребывал в глубоком нокауте.

Дабстеп всё долбил, так что избиение баронета напоминало какую-то дикую пляску, мне даже показалось, что Царь гнездит Жирослава в такт музыке.

Зал тем временем почти опустел, последние колбасёры в ужасе спешили смыться. Диджей сбежал, так и не выключив музыку.

Остался только голый парень в чалме, видимо, слишком упоротый, чтобы обращать внимание на битву, он все еще размахивал своим немалым мужским достоинством в центре зала. А еще остались вырубленные спутники Мартыханова, сам обмякший Мартыханов и два трупа — случайно подстреленной девки и парня, которому Царь сломал шею.

Зато в зал наконец вбежали двое охранников, но предпринять стражники дискотряски ничего не решились. Они тупо встали у входа и со сдержанным интересом наблюдали, как Царь превращает баронета в сочащийся кровью мешок переломанных костей.

Мне же все это совсем не понравилось. Несмотря на свою профессию в прошлой жизни, я вообще-то никогда не был сторонником бессмысленных убийств или добивания раненых.

— Тело верни, — потребовал я у Царя.

— Я еще не закончил, — отмахнулся Царь-отморозок.

Я понимал, что минуты через три мой товарищ по телу убьет Мартыханова-Заклёпкина. Вот только убийства магократа мне для полного счастья не хватало.

Я попытался перехватить контроль, но Царь, вообще не напрягаясь, загнал меня обратно в глубины мозга барчука.

Слишком силён, сука. Я выпустил чудовище, и назад его теперь хрен загонишь.

— Ладно, хватит, — наконец решил Царь, — Я его лучше из пищали завалю. Ты же знаешь, как стрелять из этой пищали?

Царь решительно двинулся к валявшемуся на полу пистолету.

— Не скажу, — я напрягся, пытаясь не дать Царю покопаться в моём сознании и получить там информацию, как пользоваться современными пистолетами. Сам Царь, как человек средневековый, понятное дело, этого не умел.

— Без тебя разберусь, — заверил меня Царь и наклонился, чтобы подобрать ствол.

Но в этот момент, еще до того, как Царь коснулся оружия, неожиданно произошло что-то магическое и страшное. Тело Царя вдруг свела судорога, через моё сознание пронесся сводящий с ума тёмный поток ужаса.

Раздался оглушительный треск, перекрывший даже музыку, ярко-красная магия на мгновение залила всё огромное помещение.

Царя подняло в воздух и швырнуло на пол в нескольких метрах от пистолета.

Мы с Царём одновременно заорали от боли и страха.

Перед глазами на миг метнулась ярко-красная надпись «ЗАПРЕТ», написанная на каком-то древнем и давно сгинувшем языке, но, тем не менее, я её понял, скорее душой, чем разумом.

На секунду наши орущие от нестерпимой боли сознания, моё и Царя, слились воедино, а потом крик Царя стал затихать. Государь-отморозок ухнул куда-то во тьму, если вообще не пропал навсегда.

Тело теперь снова было моим, хоть и ощущалось, как чужое и деревянное. Но координация и контроль быстро возвращались.

Я с трудом поднялся на ноги и поспешил покинуть танцпол, напомнив уставившимся на меня охранникам:

— Чё стоите? Скорую вызывайте. В ваш район же ездит скорая, я надеюсь?

Умывшись в туалете клуба и осмотрев себя в зеркале, я убедился, что физически почти не пострадал. Мелкие ранения, если и были, то уже регенерировали. Зато мундир на мне, уже о очередной раз, был разорван в клочья.

Я снял его и сунул его в мусорное ведро, а свои немногочисленные вещи переложил в карманы сорочки и штанов. Штаны, к счастью, порвались только на колене, так что были во вполне сносном состоянии.

Я напился воды из-под крана и, сбежав по лестнице, вышел на улицу, запруженную сбежавшими из клуба объебосами, видимо решившими продолжить веселье на улице.

Никакой полиции, разумеется, не было, судя по всему, копы в этот район не ездили, даже если предположить, что их вообще кто-то вызывал.

Мою сестрицу в компании Дрочилы я обнаружил в темном переулке за клубом, рядом с мусорными баками. Они были не одни, рядом с Дрочилой стоял мужичок в потертом лётном шлеме.

Судя по всему, Рокфор, тот самый холоп, который и позвал меня сюда спасать сестрицу.

Впрочем, на Рокфора из «Чип и Дейла» мужичок был похож только лётным шлемом. Сам он был мелким и щуплым, на вид лет сорока, борода, в отличие от большинства холопов, у него отсутствовала.

Сестра была занята тем, что снюхивала светящиеся крохи флекса с ладошки.

— Дай сюда, — я вырвал у Тани её сумочку и перетряхнул.

Но в сумочке наркотиков не нашлось, из неположенного сестре там была только пачка тонких дамских сигарет.

Я изъял пачку, одну сигарету тут же закурил сам, а потом вернул сумочку владелице.

— Может еще лично меня обыщешь, братик? — предложила Таня, поднимая руки вверх.

Вообще соблазнительное предложение, но я отказался:

— У тебя настолько облегающее платье, что нет смысла. Если ты не затолкала себе наркоту в естественные отверстия тела, конечно.

— А может и затолкала, — прощебетала сестричка, — Ты глянь. Ты же это любишь. Жирослав же правду сказал? Ты реально заставлял крепостную девку изображать меня и давать тебе?

— Ну что за выражения? «Давать», блин, — отмазался я от ответа, — Юные леди так не выражаются. И откуда вообще Жирославу это знать?

— Мартыхановы-Заклёпкины умеют видеть самые тёмные и стыдные моменты прошлого, дурень. Это их клановая способность, — рассвирепела Таня, — Да и не мог этот чепушила такого выдумать! Ты больной извращенец, вот что, братик. Знать тебя не желаю!

Я выкинул недокуренную сигарету и тяжело вздохнул:

— Послушай, Таня. Я должен тебе кое-то сказать. Очень неприятное. Наши родители… В общем, они мертвы…

На несколько мгновений повисло молчание.

— Врёшь, — ахнула Таня.

— Нет, правда. Они убиты. Прости.

Таня всхлипнула, потом странно улыбнулась, потом упала на колени и разрыдалась, схватившись за волосы.

Я подошёл к сестре, Таня бросилась ко мне в объятия, продолжая рыдать.

Мда.

Не такого семейного примирения я хотел. Но теперь дерзкая сестрица хотя бы возможно будет послушнее.

— Кто? Кто? Кто? — затараторила Таня сквозь слёзы, — Кто это сделал? Ты убьешь их?

— Убью, — пообещал я, — Когда найду.

— Прыгуновы… — прошипела сестра.

— Не, точно не они, — честно ответил я, — Родителей убили какой-то магией, черной и сложной. Прыгуновы вряд ли такое умеют. И давай не будем о Прыгуновых, пожалуйста. Эти ублюдки меня сегодня уже заколебали.

Не хватало еще сейчас рассказывать ей о том, что прямо сейчас Прыгуновы по моим расчетам курочат наше семейное гнездо.

Таня всё рыдала в моих объятиях, обернувшись, я увидел, что Рокфор тоже плачет.

— Так у нас есть самолёт? — только что сообразил я, взглянув на лётный шлем холопа.

— Куда ж ему деться, барин? — смахивая слёзы, доложил Рокфор, — Есть. И соляра в нём тоже есть.

— И где он?

— В поместье же.

Странно, я там вроде не наблюдал никаких самолётов.

Кроме того, Скорсезовна, помнится, докладывала, что соляры нет. Судя по всему, водить барина за нос — норма для холопов в этом мире.

— Самолет в гараже, гараж в поместье, — уточнил Рокфор, — А куда лететь?

— В Петербург, — вздохнул я, — Если нам, конечно, еще есть на чём лететь после набега Прыгу… Впрочем, забудь. Мы с сестрой завтра должны быть в волшебных школах в Петербурге. Она в Смольном Институте, а я в Царскосельском Лицее. Долетим?

— Да куда ж мы денемся? — изумился Рокфор, — Долетим, барчук… То есть, вы теперь барин, а не барчук. Извините.

— Никуда я не полечу, — пробормотала Таня сквозь слёзы, — К черту всё, к черту…

Отвечать ей очевидно не было смысла, девушка находилась в глубоком шоке, так что я обратился к Рокфору:

— У Тани в сумочке есть деньги — семь рублей. Возьми себе четыре рубля, Рокфор. Поймаете такси, на автобане есть мотель, я по пути сюда видел, этот…

— «Шашлыки и титьки», — подсказал Рокфор, — Для дальнобоев.

— Ага, он. Возьми Таню и ждите меня там. В поместье пока что не возвращайтесь, там поп все от черной магии чистит. А я через пару часов вернусь к вам, и вместе поедем в поместье, а оттуда полетим в Питер. Ясно?

Холоп-пилот кивнул.

— Только ты это, Рокфор… — напомнил я, — Ты барыню-то на этот раз береги. Никаких клубов, наркотиков и Мартыханов. Усёк?

Я на самом деле собирался определить сестру в Смольный Институт, а самому отправиться учиться в Императорский Царскосельский Лицей. И не только для того, чтобы научиться магии.

Дело в том, что я уже успел наворотить в этом мире некоторых дел, например, поссорившись аж с двумя кланами, а третьему клану Подскоковых-Кабаневичей задолжав крупную сумму денег.

В моём родном мире люди в таких ситуациях когда-то уходили в армейку, чтобы избежать ответственности, так что я рассудил, что волшебные школы будут хорошим местным аналогом армии, куда можно свалить от расправы.

По крайней мере, в Лицее Мартыхановым и Прыгуновым будет труднее меня достать, да и сестрица в Смольном будет под присмотром. Тем более, что Тане наркота угрожает даже больше, чем враждебные магократы, а уж в Институте для благородных девиц сестре наверняка вправят мозги, я был уверен в этом.

Но прямо сейчас мне предстояло решить другой вопрос, последний вопросик, который следовало обкашлять в Пскове.

Я поймал такси и распорядился отвезти меня и Дрочилу на улицу Стального Алхимика. Любовь псковичей к аниме не знала границ, на улице Стального Алхимика реально стоял памятник братьям Элрикам из мультика про Алхимика.

Район здесь оказался весьма пристойным, первую половину улицы занимали коттеджи разночинцев, а вторую — юридические конторы.

Мы остановились у нужной мне конторы Растяпова. О том, что Растяпов располагается именно здесь, сообщала латунная табличка на дверях:

«Юрист

Растяпов Далмат Ярославович

Член Гильдии юристов Псковской Губернии

ЕСТЬ ЛИЦЕНЗИЯ НА РАБОТУ С МАГОКРАТАМИ

Завещания, оформление Кровной Мести, сделки с холопами»

На часах, когда я выходил из такси, было четыре утра, но мне, понятное дело, ждать было некогда. Нужно было убираться из Пскова, и побыстрее.

Контора Растяпова помещалась в небольшом коттедже, тут же, судя по всему, юрист и жил. Так что Далмат Ярославович должен по-любому быть на месте.

Тем не менее, дверь мне Растяпов открыл лишь спустя пять минут долбления в неё и настойчивого звона в звонок.

Далмат Ярославович был в пижаме, его длинную рожу, как и предупреждала меня Алёнка, украшала козлиная бородка, а нос — очки.

— Александр Петрович? — перепугался Растяпов, — Что стряслось…

— Прошу прощения за беспокойство, — сразу извинился я, — Но дело не терпит отлагательств. Мои родители мертвы, убиты. И мне срочно необходимо вступить в права наследования, пока меня самого не хлопнули. Найдется у вас минутка для такой незадачи?

— А… — Растяпов растерялся, но тут же взял себя в руки, — Ох, мои соболезнования, Ваше Благородие. Заходите, прошу вас. Только холопа снаружи оставьте, пожалуйста. С животными и холопами не положено.

— Холоп войдет, если позволите, — заявил я, отстраняя Растяпова и пропуская Дрочилу в дом, — Мы всю ночь на ногах, так что холоп хочет жрать, как и я, кстати. Вы же не откажете постоянным клиентам в чашечке кофе и бутерброде?

— Ох, нет конечно…

Через пять минут мы с Дрочилой уже сидели в кабинете Растяпова, заполненном папками, многие из которых валялись прямо на полу, и тяжелыми сейфами. Служанка Растяпова принесла нам холодный пирог с почками и кофейник с кофе.

Сам юрист накинул черный сюртук с гербом гильдии юристов прямо на пижаму, уселся за огромный стол, почему-то сделанный из металла, и сообщил:

— Ну что же. Поп данные о смерти ваших родителей в базу внёс, я проверил. МВД тоже гибель ваших родителей зафиксировало. Так что не вижу препятствий для вашего вступления в права наследования. Завещания ваш батюшка не оставил, так что вы, как единственный живой сын, получаете всё…

— Единственный живой? — перебил я, прихлёбывая отменный кофе, — А как насчёт неживых сыновей? А сестра, а дядя?

— Ну, брат ваш, Пётр Петрович, погиб на турецкой войне, еще четыре года назад. А дяди и дочери у нас не наследуют, при живых сыновьях.

— Ясно.

Растяпов напрягся и уставился на экран огромного древнего компьютера, занимавшего чуть ли не половину стола.

— Так… Ну что же, поместье «Пивоварни», землица-с, двадцать шесть гектаров, шесть душ крепостных…

— Плевать на крепостных. Что по деньгам? Вклады, акции, вот это всё?

— Эм… — Растяпов замялся, потом постучал по клавиатуре, — Так нет ничего, Ваше Благородие. Последний вклад в «Схрон-банке» еще четыре года назад закрыт.

— Понятно, — вздохнул я, — Итого у меня шесть душ крепостных и поместье, которое вероятно уже сожгли Прыгуновы. Впрочем, оно бы и без них скоро развалилось. Мда, отличный старт.

Растяпов вдруг побледнел и закашлялся. Потом, ничего не объясняя, начал бешено стучать по клавиатуре.

Я забеспокоился. Довольно неприятно, когда ваш юрист себя так ведет, согласитеcь.

— Что там?

— Так это… — Растяпов глубоко и шумно вдохнул, — Вы заключали сделки с Подскоковыми-Кабаневичами?

— Заключал, — насторожился я, — Они оказали мне услугу, и я должен был её оплатить. А что?

— А то, что… — Растяпов весь побелел, — В общем, нет у вас больше ничего, Ваше Благородие. Вы платёж просрочили.

— То есть?

— Ну, устная договоренность магократов друг с другом, если не было указано иное, предполагает, что оплата должна производиться в течение часа. Так говорит наше традиционное обычное право, по которому магократы и живут.

Вы в течение часа не расплатились. Так что Подскоковы-Кабаневичи включили вам счётчик, а полчаса назад… В общем, они забрали все ваше имущество.

И поместье, и земли, и крепостных, всех шестерых, и самолёт, вообще всё. У вас ничего нет, Ваше Благородие.

Вы еще и Подскоковым-Кабаневичами остались должны то, что ваше имущество не погасило — двадцать шесть рублей пятнадцать копеек, но этот долг они вам простили. Их юрист уже и в базе все зафиксировал.

Бля.

Вот тебе и кабанчики на подскоке, вот тебе и прекрасная спасительница в пеньюаре. Раздели, как лоха.

— Так подождите, — я задумался, — Я же еще в наследование не вступил. Как они могут у меня что-то отжимать?

— Увы, Ваше Благородие. Могут. Все чисто оформлено. А в наследование вы формально вступили, когда поп смерть ваших родителей зафиксировал. То есть еще четыре часа назад.

— Иначе говоря, я дворянин-бомж, — констатировал я, — И совсем ничего нельзя сделать?

— Так а что тут сделаешь? — развел руками Растяпов, — Вы слово магократа давали, когда обещали расплатиться?

— Не помню, — честно ответил я.

— Так если давали — то на вас юридические обязательства. Слово магократа, данное другому магократу, их неизбежно создаёт, — пояснил юрист, — А если даже вы такого слова не давали — то всё равно ничего не докажете.

— Прикольно, — кивнул я, — Прям лучшая правовая система в мире.

— Что поделать, Ваше Благородие. Магократы стоят выше закона. А это создает многочисленные юридические неудобства, Александр Петрович. Вам, магократам, один Император судья, а у нас сейчас и Императора-то нет. Старый умер, новый еще не коронован.

— Короче говоря, слабых жрут, — подытожил я, — Ладно, а почему крепостных-то шесть? Ну то есть было шесть, до того, как их отжали у меня Кабаневичи. Вандамм, трое его сыновей, Алёнка, Скорсезовна и Рокфор. Рэй не считаю, её Прыгуновым продали. Дрочилу тоже не считаем, я его спёр. Всё равно семь выходит.

Растяпов задумчиво покрутил колёсико мышки:

— Да нет, Ваше Благородие. Тут только шесть указано. Скорсезовна, Вандамм, Синдзи, Тодзи, Гэндо, Рокфор. И всё.

— А Алёнка?

— И никаких Алёнок, — доложил Растяпов, — Нету у вас такой крепостной, и не было никогда.

— Странно, — впрочем об Алёнке я размышлял недолго, — Ну да ладно. Её один хрен уже Подскоковы-Кабаневичи за компанию с остальными отжали. Ну или Прыгуновы убили. Хотя жаль, баба была огонь. Вы лучше скажите, что у нас с сестрой с обучением? Нам вообще-то в школу завтра. Мы как учиться будем, без денег?

Юрист еще пощелкал мышью и сообщил:

— У вас предоплата, ваше обучение оплачено на шестьдесят процентов. За первый год. Так что если не внесете в этом году еще полторы тысячи рублей — вас исключат, увы. А у сестры вашей первый год оплачен полностью, а дальнейшее обучение — нет.

— Прекрасно. Полторы тысячи рублей? Это как сколько крепостных?

— Примерно, как полторы сотни здоровых молодых парней. Или сотня таких же девок, — пожал плечами Растяпов.

— Окей, будем решать, — вздохнул я, — И последнее. Мне нужна ваша юридическая консультация. Я бы сказал вам, что заплачу за неё, но это будет ложью, а врать в таких вещах собственному поверенному, который видит всю бездну моих финансов, довольно глупо.

— Да вы не переживайте, — поморщился Растяпов, — Говорите. Чем могу — помогу.

— В общем так, — я попытался сосредоточиться, — Прыгуновы оскорбляли моих матушку и батюшку. Я за это взял с них компенсацию — двух холопов — вот этого детину по имени Дрочило и еще девицу, которую зовут Рэй.

А еще я немного покалечил человек пять Прыгуновых. А в клубе я сегодня убил одного немага и покалечил другого мага. Собственно, вопрос простой — а что мне за это будет?

— Вы не слушали меня, Ваше Благородие, — устало произнёс Растяпов, — Будет то, что сочтут необходимым сделать обиженные вами кланы. А за убитого немага не переживайте. Лишь Император выше магократии, а Императора у нас сейчас нет. А магократия… Магократия — выше закона. Слабых жрут. Вы совершенно точно это сформулировали, Александр Петрович.