Во все Имперские. Том 1

Глава 17. Выписан из АРИСТО!

— Это какая-то бессмыслица, князь, — ответил я Глубине, — Будь я немагом, вы бы развалили меня пополам, первым же ударом. А я, между прочим, стою на ногах и говорю с вами.

— Чепуха, — отмахнулся князь Глубина, — Как я уже говорил, это всего лишь сила воли, боксерские навыки и физуха. Все это может прокачать и мой кухонный холоп. А никакой магии я у вас не видел.

Вспомните, Нагибин, когда мы с вами дрались — каждое моё движение сопровождалось оранжевым сиянием. А где ваша аура магии? Я не заметил ни одной самой малой искорки, уж простите. Кроме того, откройте рот.

— А?

— Рот, говорю, откройте.

Князь Глубина подошёл ко мне и, привстав на цыпочки, заглянул мне в рот.

— У вас двух зубов до сих пор нет, — объяснил Глубина, — Ваши зубы валяются вон там, под лепниной, изображающей Амура. Но к ним у меня никаких претензий нет. Есть претензии к зубам у вас во рту. Вы уже давно должны были регенерировать и отрастить потерянные зубы. Но вы этого так до сих пор и не сделали. Вы не маг, Нагибин.

Блин. Похоже, он прав. Паршивая ситуация.

Хоть и предельно странная. Ведь еще недавно я был магом, я был в этом уверен.

— Но я сражался магией, князь, — пояснил я Глубине, — Не далее как вчера я избил толпу холопов, потом толпу Прыгуновых, а потом барчука Мартыханова. И там все, о чём вы говорите, присутствовало. Вокруг меня сияла аура и я быстро регенерировал. Я полноценно магичил. Зуб даю!

Я указал рукой на мои зубы, валявшиеся на полу.

— Вы думаете, что немаг смог бы всех развалить, как это делал я? — продолжил я, потому что князь мрачно молчал, — А самолёт? Вы видели видос? Я посадил самолёт голыми руками! По вашему нормис-магл, или как тут у вас называются неодарённые, такое может?

— Так в самолёте все и дело, — пожал плечами Глубина, — Да, вы были магом, Нагибин. Вчера. А сегодня вы уже не маг. Я не видел видео с самолётом, я вообще не пользуюсь интернетом. Не люблю тратить время на чепуху, знаете ли.

Но этот придурок и по совместительству мой коллега Мартыханов рассказывал мне, что вы проделали с самолётом. И в тот момент, когда вы это проделали — у вас произошёл так называемый «разрыв шишки». Ваша магия перегрелась и лопнула, проще говоря.

Это часто бывает у юных магов, которые попадают в шоковую ситуацию и начинают по полной использовать свой дар, не имея опыта обращения с ним. Короче говоря, вчера вы были магом. А после инцидента с самолётом — вы больше не маг. И учиться здесь я вам не позволю.

— И кто я теперь? — уточнил я у князя.

Меня все больше мучили подозрения, что Глубина прав. Проклятая пилюля своим побочным эффектом сожрала всю мою магию. А с другой стороны, лучше уж, конечно, остаться без магии, чем лежать кусками среди обломков самолёта. Так что это того стоило.

— Вы боярский сын, — объяснил Глубина, — Боярские дети — это отдельное сословие. Потомки магов, потерявшие магию. Вы, учитывайте, что потеряв магию, передать её по наследству своим детям вы уже не сможете. Так что вам теперь следует сменить фамилию и поступить в услужение к вашему дяде или сестре.

Обычно боярские дети так и делают, они и их потомки у нас в Империи составляют костяк клановых ЧВК. Вы не переживайте, таких как вы, много. Магократия деградирует, а боярские дети только плодятся, так что их сейчас больше чем нас, магов, в тысячи раз.

— В ЧВК? — усмехнулся я.

Ну да. В какие бы миры я не попадал, один хрен судьба всегда тащит меня волоком в ЧВК. Прям карма пса войны.

— Я вряд ли принесу пользу на службе в ЧВК, учитывая, что я даже оружие в руки взять не могу, — сказал я Глубине, — Кстати, если я не маг — почему я до сих пор не могу взять пистолет?

— Потому что вы просрали-с магию по собственной глупости, Нагибин, — жестко пояснил князь, — И древний запрет все еще на вас. В принципе это нормально для боярского сына в первом поколении. А вот на ваших детях запрета уже не будет, они смогут стрелять.

А вы повоюете и кулаками. У вас это неплохо выходит. В любом случае, мне вы больше неинтересны, Нагибин. Вы просто очередной барчук, которому судьба вручила Дар, а он его потерял.

— Да блин, — я понимал, что он прав, я действительно не чувствовал никакого присутствия магии с самого момента своего пробуждения в больничке.

Правда я продемонстрировал магию казакам на входе, когда заходил в парк, но теперь не ощущал даже этих крох.

— Что, вообще нет магии? Даже на полшишечки? — спросил я, теряя остатки надежды.

— Подойдите к окну, — распорядился Глубина, — Ближе. Вы знаете, что такое мана? Мана, она же «смола» или «солярис» — это чистый солнечный свет, переработанный организмом мага. Вы только что пережили тяжелый бой. Вы должны сейчас жадно впитывать свет солнышка, всеми своими астральными «почками», как мы их называем, или, иначе говоря, чакрами.

Но я этого не вижу, Нагибин. Ваша душа не поглощает магию, она с ней вообще не взаимодействует. Нет, вы больше не маг. Это также точно, как то, что вы мне надоели. Так что пошли вон отсюда. Какого лешего я вообще трачу время на общение с быдлом?

Глубина резко крутанулся на месте и ударил меня ногой в лицо, так сильно, что я вылетел из зала в коридор. Двери парадного зала, где я только что провалил вступительные испытания, громко хлопнули.

1 сентября 2022 года

Санкт-Петербург

секретный каземат Петропавловской крепости

В каземате было совсем темно, сюда не проникало ни капли света. Этэ-Аа-Нуи была здесь уже несколько часов, она не знала, сколько точно.

Еще пара часов — и она умрёт. Это было очевидным.

Где-то капала вода, а потом к этому звуку примешался стук каблуков. Стук все приближался, потом железная дверь открылась. Вошла женщина с фонарём, в синей форме Охранного отделения, с погонами штабс-капитана.

За офицером следом вошли еще две девушки-фельдфебеля. Эти были с факелами.

— Не надо огня, — пропела Этэ-Аа-Нуи, — Мне нужно Солнце. Я умираю.

— В ваших силах это предотвратить, — жестко произнесла штабс-капитан, — Просто признайте своего сына. Нам ведь только это нужно. И тогда никто не умрёт. Признайте вашего сына, и поедите домой, в Священную рощу.

— Роща… — пропела Этэ-Аа-Нуи, её голос эхом разлетался по подземельям Петропавловки, — Но ведь я не могу сделать того, о чём вы просите. Тот, кто называет себя Павлом Павловичем — не мой сын. А я не умею врать. Я же не человек.

— Ничего, уверена, вы справитесь, если захотите, — уж мягче проговорила штабс-капитан, — Это легко. Вам всего-то и нужно, что обнять вашего сына и признать его вашим отпрыском. В присутствии остальных Багатур-Булановых. И всё будет хорошо. Разве я многого от вас прошу?

— Слишком многого, госпожа… — печально пропела Этэ-Аа-Нуи, — И этот человек — не мой сын. Мой сын бы не заточил меня сюда. Никогда. Я знаю своего сына, поверьте мне.

На охоту вчера действительно уезжал Павел Павлович, мой сын и наследник престола. Но вернулся с охоты другой человек. И я не знаю, кто он, но в нём много зла. Слишком много зла. Я не признаю его сыном и наследником. Сожгите меня. Задушите темнотой. Я не признаю.

— Очень глупо, — назидательно сказала штабс-капитан, — Вы вообще сознаете политическую ситуацию, Ваше Величество? Старый Император умер, черные силы собираются над Россией. Изменники и либералы уже сплотились вокруг Михаила.

А этот алкаш Лёдов собирается посадить на трон Чудовище. А ваш второй сын, Малой, сбежал из дворца и тоже собирает сторонников. Вы хотите гражданской войны, моя госпожа? Хотите истребления рода Багатур-Булановых?

— Ах, война… — песня Этэ-Аа-Нуи стала совсем печальной, — Война — слишком человеческое для меня. Я этого не понимаю. Но я не могу врать, поймите и вы. Я физически не могу лгать.

И то что вы требуете — это невозможно… А Малого я люблю. И Чудовище — тоже совсем не страшный, что бы ни говорил народ. Страшен тот, кого вы выдаете за Павла Павловича.

— Хорошо, — вздохнула штабс-капитан, — Ваша позиция ясна, Ваше Величество. В таком случае у нас, увы, остаётся только один вариант. Я не собираюсь марать свои руки убийством лица Императорской крови. Так что посидите здесь еще пару часов. Подумайте. За это время вы вероятно умрётё. Но пусть так. Вы не оставили мне выбора…

В коридоре послышались шаркающие торопливые шаги и звуки тяжелого дыхания.

— Госпожа штабс-капитан! — крикнул хриплый голос.

— Стой, идиот! — заорала в коридор штабс-капитан, — Ни шагу больше. Никаких мужчин, у нас тут дриада! Тебе жить надоело, придурок?

— Да послушайте… — человек в коридоре остановился и теперь с трудом пытался восстановить дыхание, — Крепость окружена. Люди Лёдова, из Мальтийского Ордена. Они требуют Государыню.

— Проклятье, как он узнал? — выругалась штабс-капитан, — Ладно. Планы меняются. Я сейчас отзвонюсь Павлу Павловичу, он пришлёт Лейб-Гвардию…

— Там сам Лёдов, лично, — прокашлял голос из коридора, — И Чудовище с ним. В Императорской короне!

Штабс-капитан ойкнула, на несколько секунд повисло молчание.

— Планы меняются еще раз, — наконец констатировала штабс-капитан.

Она быстро выхватила из кобуры на ремне пистолет и дважды выстрелила в коридор.

Выстрелы оглушительным эхом разнеслись по казематам Петропавловки. Потом Этэ-Аа-Нуи услышала, как упало в коридоре тело убитого.

Следующую пулю штабс-капитан вогнала в голову девушке-фельдфебелю. Вторая фельдфебель попыталась выхватить собственное оружие, но была застрелена пулей в сердце.

Этэ-Аа-Нуи пропела, грустно, но без страха:

— Боже мой. Сколько крови… Ради чего?

— Ради легитимного императора Павла Павловича, разумеется, — объяснила штабс-капитан, направляя пистолет на дриаду, — А теперь пойдемте, Ваше Величество. Здесь есть секретный подземный ход, про который Лёдов не знает.

Расставшись с князем Глубиной, я еще поискал Мартыханова и особиста, надеясь все же получить их поддержку и решить вопрос с моим поступлением положительно.

Но никого из них в кабинетах уже не оказалось.

Что я сделал после этого? Ну, вы же помните, что сдаваться я не умею.

Я пошёл к директору Лицея. Директором оказался князь Огневич, человек с рыжей бородой и столь же пламенным нравом.

Из его роскошного кабинета я был выставлен через минуту, под угрозой превращения в кучку пепла.

Лицей был Императорским, так что выше Огневича стоял только Император. А он как раз не слишком удачно умер, а нового Государя еще не короновали. Так что обращаться мне больше было некуда и не к кому.

Разве что к тому Государю, который сидел у меня в голове, но до этого Царя я тоже не достучался. Судя по всему, Царь у меня в башке сдох вместе с остатками моей магии.

Бесславно покинув Лицей, куда я пару часов назад так бодро и решительно ворвался, я вышел из парка, стараясь проанализировать ситуацию.

Ситуация была паршивой, тут никаких сомнений не оставалось. Вот тебе и попаданство, вот тебе и магократия, вот тебе и школа чародейства и волшебства, блин.

Из магов меня выписали, всю собственность отобрали. У меня остался только золотой рубль, смартфон и двое краденых крепостных холопов.

Холопы ждали меня у дверей парка, там, где я их и оставил. К Алёнке как раз приставали двое казаков, но девушка отнекивалась от их ухаживаний. Ну, хоть кто-то хранит мне верность.

— Сгиньте, служивые, — посоветовал я казакам, и те торопливо выполнили указание.

Они же были не в курсе, что я не маг, потому что когда я входил в парк, остатки магии у меня еще были.

— Пошли, прогуляемся, — предложил я холопам.

Дрочило и Алёнка поплелись за мной. Надвигался вечер, солнце катилось за горизонт. Точнее говоря, не за горизонт, а за висевший в воздухе над городком Павловск.

От Лицея вниз шла булыжная уютная улочка, логично называвшаяся Лицейским переулком. Вдоль переулка тянулись двухэтажные старинные домики, занятые лавками.

Моё внимание привлекла вывеска:

«ХЕНДРИК ЯН ВАН ДЕР ВЕРФ

АРТЕФАКТЫ

ВХОД ТОЛЬКО МАГОКРАТАМ»

В стеклянной витрине лавки стояло чучело громадной то ли рыбины, то ли свиньи, а еще лежал какой-то полуокаменевший огромный бур, древняя позеленевшая броня и сломанный меч.

— Тут подождите, — мрачно приказал я холопам.

— Ай всё плохо, барин? — спросила Алёнка.

— А кормить будете? — поинтересовался Дрочило.

Я неопределенно пожал плечами и вошёл в лавку. На двери звякнул колокольчик.

Внутри лавка оказалась именно тем, чем и ожидалось. То есть классическим магазинчиком магии.

Еще она несколько напоминала ломбард, все пространство внутри было заставлено какими-то столбами, испещренными рунами, зеркалами, деревцами в кадках, огромными картинами и гобеленами, корзинами, ступами, типа тех, в которых летает Баба-Яга, металлическими барельефами, неизвестно откуда выковырянными и прочим подобным скарбом.

На стене висел портрет мужчины средних лет. Мужчина был в мундире и имел черные усы, а вид у него был самый благородный. Я бы даже сказал царский, тем более что в лице усатого было нечто восточное и татарское, как и у памятника Павлу I в Лицее.

Владелец лавки, маленький голландец, появился неожиданно — он буквально вылез из какого-то старинного кованого сундука. Уж не знаю, что он там делал.

— Господин? — Ван Дер Верф внимательно уставился на меня.

В отличие от типичного владельца магической лавки, этот, по крайней мере, не попытался ничего мне впарить с порога.

— Я не покупатель, я продавец, — сразу обозначил я положняк, — У меня есть фамильный меч. Точнее, рукоять. Вы позволите?

Я вынул из кармана железную рукоять меча, ту самую, которую я обнаружил в поместье родителей, в отдельной комнатке.

— Фамильный артефакт Нагибиных, — объяснил я голландцу, — Жаль, конечно, расставаться. Но меня тут выписали из магократов, и мне нечего жрать, и негде ночевать. Так что выбора у меня особо нету. Вы только учтите, что я не хуже вас разбираюсь в древних артефактах и за бесценок не отдам. Несмотря на моё бедственное положение.

Глазки у Ван Дер Верфа блеснули. Я понял, что сейчас голландский торговец будет нещадно грабить бедного русского бывшего мага. С другой стороны, не может же эта хреновина на самом деле быть очень дорогой.

Голландец повертел рукоять в руках, потом осмотрел через увеличительное стекло и наконец постучал ногтем по рисунку на рукояти.

В воздух взмылся совсем небольшой сноп белых искр, тут же погасший.

— Так вы маг? — спросил я у Ван Дер Верфа.

— Ну, разумеется. Любые сделки с магическими артефактами по законам Империи дозволено совершать только магам. Представителя подлого сословия за такое бы казнили. Например вас, господин.

— Меня?

— Ну конечно! — растолковал мне голландец, — Вы же сами только что сказали, что вы больше не маг. А значит приходить сюда и продавать мне что-либо не имеете права.

— Понимаю, — согласился я, — А что скажете про артефакт? Это же артефакт?

— Он самый, — не стал отрицать голландец, — Только вот это бесполезный артефакт. Собственно, кто вы такой?

— Бывший Нагибин, — пожал я плечами.

— А, это древний род, — сделал комплимент Ван Дер Верф, — И артефакт тоже древний. Только эта рукоять принадлежит не вам, не Нагибиным. Я сейчас провёл простейшую проверку, суть которой я разъяснять не буду, но результат однозначен.

Эта рукоять духовно связана с неким давно сгинувшим кланом, который в настоящее не существует. А еще, как легко догадаться, раньше к этой рукояти крепился меч. И без меча она тоже бесполезна. Самого меча у вас нет, случайно? Жаль.

Короче говоря, это чисто музейный экспонат, причем не подлежащий даже самой приблизительной идентификации. Разве что могу сказать, что создан он в десятом-одиннадцатом веке. А может даже и позже.

— И каков вердикт? — спросил я.

— Ну, учитывая всё вышесказанное… — замялся голландец, — А еще учитывая, что вы не имеете права его продавать, так как не являетесь магом, и вообще по закону должны сдать его в Охранное отделение… Ну, четыреста рублей я вам за него дам.

— Один хрен, сейчас будем торговаться до пятихатника, — сказал я.

— Не, — поморщился голландец, — Давайте за пятьсот. Я согласен.

Из лавки я вышел с пятисотрублёвой ассигнацией, на которой помещался портрет Софии I Багатур-Булановой, первой царицы из этого и ныне правящего клана.

Вы наверное думаете, что я сделал какую-то хрень, что мне не следовало так легко расставаться с фамильным артефактом, и вообще я только что продал всё свое наследие за полтысячи рублей?

Ну возможно. Я и сам так думал, когда выходил из лавки.

Но я тогда еще был не в курсе, какая удивительная ночь, полная приключений, ждёт меня впереди.