Водка (июнь 2008)

II.

Академик, всемирно знаменитый хирург, самый старый практикующий хирург в мире (последнюю операцию он сделал в 99-летнем возрасте - расширял аорту восьмилетней девочке) лет тридцать назад был и заметным общественным деятелем. С его книги «Из плена иллюзий» (советский бестселлер о вреде даже шампанского за новогодним столом и об истории спаивания русского народа евреями-шинкарями давно не переиздавался, а жаль - книга действительно интересная) задолго до горбачевско-лигачевских антиалкогольных инициатив началось всесоюзное движение борцов за трезвость. Углов - может быть, самый бескомпромиссный во всей русской истории противник алкоголя, поэтому первый мой вопрос: с чего началась его антиалкогольная интифада. Внимательно выслушав вопрос, Углов отвечает:

- У меня отец пил. А мама всегда его ругала, и мы, дети, ей сочувствовали. Еще в молодости, лет в сорок, зародилась мысль что-нибудь сделать против пьянства. И я делал.

Отец Углова работал слесарем в сибирском городке Киренске близ Бодайбо - много пил и много дрался, был первым драчуном в своей слободе. Драчливость передалась и Федору Углову - уже отпраздновав столетие, он лежал в больнице после очередной операции на почках, и когда ему хотелось выйти прогуляться в коридор, даже две медсестры не могли его удержать - он раскидывал их и шел гулять.

Та операция вообще-то и послужила причиной последнего микроинсульта. Пять лет назад, незадолго до столетия, лег удалять камни из почек в родную клинику (при Первом мединституте), положили в отдельную палату с телефоном - ночью зачем-то вскочил (потом говорил: «Думал, утро, надо вставать на работу»), запутался в телефонном шнуре и упал, сломал шейку бедра. Вместо операции на почках пришлось делать операцию на бедре - думали, не встанет, а он потом и палочку отбросил, стал ходить самостоятельно - а почечная операция задержалась на три года, и когда ее все-таки сделали, нелюбовь к алкоголю сыграла с Угловым злую шутку - к наркозу он оказался менее приспособлен, чем тот, кто всю жизнь выпивал. Тяжело отходил от наркоза, не узнавал родных, потом инсульт, потом серия микроинсультов.

- Я сидел у него в палате, - рассказывает сын Владимир, - на мне был больничный халат, и он, когда очнулся, не узнал меня, решил, что я врач. Говорит: «Доктор, скажите, как прошла операция?» А я вообще филолог, но я к тому времени уже неплохо разбирался в медицинской терминологии. Стал ему рассказывать про его операцию. Он на меня так смотрит и говорит: «Вы не доктор». То есть, представляете - родных не узнает, но доктора от самозванца отличить может даже в таком состоянии!

Еще Федор Углов до сих пор играет с сыновьями в шахматы. Чаще всего проигрывает, но некоторые партии сыновья даже записывают - защита Углова, как говорит Владимир, не имеет аналогов в шахматной практике. «Очень необычная картина на доске получается, движение от хаоса к порядку. Вы разбираетесь в шахматах? Нет? Ну тогда просто поверьте».