Воинствующая феминистка

Глава пятая

Алекс проводил взглядом отъезжающий автомобиль, и его лоб пересекла задумчивая морщина. Оказывается, Риган легкоранимая. Когда он впервые встретился с нею, это определение даже отдаленно не подходило ей. Веселая. Привлекательная. Сексуальная. Уверенная в себе и полная жизненных сил. От нее просто нельзя было не заразиться жизнерадостностью.

Однако у него из головы не выходил ее мимолетный, застенчивый поцелуй. Риган поцеловала его. Никто ее не принуждал, она сама сделала первый шаг, и это изумило Алекса.

Погруженный в свои размышления, он вошел в дом, но звон посуды тотчас же вывел его из задумчивости.

— Мы не убрали за собой посуду, — сказал ему гремевший тарелками Мерл. — Я совсем забыл об этом.

— И я тоже.

— Остатки еды засохли. И твоя красотка оставила все нам. К чему идет мир, если нельзя рассчитывать, что женщина тебя накормит и вымоет посуду?

Схватив несколько тарелок, Алекс направился на кухню.

— Возможно, с точки зрения эволюционной спирали, теперь наш черед мыть посуду.

Мерл гневно сверкнул глазами.

— Черта с два! Все было выяснено еще во времена пещерных людей: мужчина охотится и выполняет мужские обязанности, оставляя женщинам заботы о доме. Так прошли века. Вот что я скажу тебе, Алекс: женщины пытаются перевернуть естественный порядок вещей во вселенной. Мы полностью потеряли контроль.

— Угу.

Странно. Алекс медленно обвел взглядом кухню: буфет со стеклянными дверцами, белый пол. Это помещение было ему знакомо, как собственное отражение в зеркале, однако сейчас показалось абсолютно незнакомым. Почему у меня из головы не выходит этот легкий, сладкий поцелуй, пронзивший меня до глубины души? — не к месту снова подумал Алекс.

— Черт побери, все так засохло. Видимо, посудомоечная машина не справится! — Мерл в отчаянии опустил тарелки в раковину.

— Справится. Только придется пропустить несколько раз.

— Предлагаю замочить все в раковине, — пробормотал Мерл.

— Чтобы оставить это безобразие на утро?

— О Боже, ты прав! Слушай, а если посуда не отмоется, давай выкинем ее и купим новую.

— Гмм.

Мерл удивленно оторвался от посудомоечной машины.

— Я только что предложил выкинуть бесценный сервиз ручной росписи, принадлежавший прабабушке. Я ожидал, ты бросишься на меня с ножом в руке. Ты что, заснул?

— Гмм.

Отложив тарелки, Мерл внимательно вгляделся в лицо брата.

— Энергия из нее бьет ключом, — небрежно заметил он.

— Точно.

— Я не могу припомнить, чтобы ты когда-нибудь так смеялся. Даже до того, как познакомился с Гвен. Эта девчонка словно только что вышла из преисподней.

— Точно, — опять безучастно повторил Алекс.

Мерл зажег верхний свет и снова внимательно вгляделся в лицо брата.

— Да, достаточно одного взгляда на фигуру Риган, чтобы совратиться любому монаху. Даже я, знаток в этом деле, ставлю ей десятку… а тебе известно, что просто так я высокими оценками не бросаюсь.

— Ты мог бы ну хоть раз в жизни обратить внимание на что-нибудь другое, помимо красивой внешности?

— Женщин ценят не только за ум! По-моему, ты наконец-то это испытал.

— Мы как, будем мыть посуду или болтать всю ночь? — раздраженно спросил Алекс.

Мерл начал бросать в машину столовое серебро.

— Знаешь, у тебя никогда не было женщин, даже отдаленно похожих на Риган.

— Согласен.

— И она совершенно не в твоем стиле.

— Я же говорил тебе об этом. Неоднократно. Она — просто друг. Хороший друг. Ей больше ничего не нужно. И мне тоже. Ты попусту тратишь силы, издеваясь надо мной. Между нами ничего нет.

— Ты уверен в этом?

— На все сто…

Взяв рюмку, чтобы отправить ее в посудомоечную машину, Алекс сразу же определил, что из нее пила Риган: на краю остался след от помады. Глядя на красный отпечаток в форме сердечка, он думал, что ему необходимо пересмотреть свои взгляды на отношения между мужчиной и женщиной. Он всегда был романтиком, получал удовольствие от всех сторон любви: от первых ласковых слов до завершающего момента полного утоления страсти. И до тех пор, пока Гвен не бросила его, Алекс не сомневался в своей способности удовлетворить женщину. Однако теперь, общаясь с Риган, он уже не был уверен, что сможет доставить удовольствие такой импульсивной женщине. Мужчины, наверное, неоднократно причиняли ей страдания. Видит Бог, ему не хотелось бы оказаться еще одним так называемым героем на глиняных ногах…

— Что с тобой? — озабоченно спросил Мерл.

Алекс покачал головой.

— Извини, парил в облаках. Я не расслышал, что ты сказал.

— Я спросил, раз ты так уверен, что вы с Риган только друзья, ничего, если я куда-нибудь приглашу ее?

— Только через мой труп. Даже думать об этом не смей, Мерл!

— А-а…

— Черт возьми, что означает это «а-а…»?

— Ничего. Совершенно ничего. — Мерл поднял руки. — Я получил ясный и понятный ответ. Ну а ты… э… собираешься снова встретиться с Риган?

— Это зависит исключительно от нее.

Риган тоже решила, что следующая встреча с Алексом зависит исключительно от нее. Сейчас и мужчины, и женщины совершенно спокойно поддерживают дружеские отношения с особами противоположного пола, но Алекс… у него ужасно старомодные представления о женщинах. Если он только заподозрит, что у нее в груди шевельнулось какое-то чувство, то никогда больше не позвонит. Нельзя навязывать ему дружбу… и в то же время нужно быть готовой в любую минуту принять его — если ему захочется перед кем-то выговориться…

В среду после обеда она была свободна, и ничто не мешало ей заглянуть к Алексу на последний урок.

Самого учителя в классе еще не было, но ученики уже собрались — смеющиеся, жующие жевательную резинку, шумно раскладывающие учебники. У всех мальчишек были нескладные фигуры — руки и ноги явно опережали рост остальных частей тела. Девочки или сутулились, скрывая формирующуюся грудь, или же, наоборот, гордо выпячивали свое сокровище. Одни уже вовсю кокетничали, другие буквально умирали от стеснительности. Риган по себе хорошо помнила этот болезненный период. В переходном возрасте она вовсю верила в сказки со счастливым концом.

В последнем ряду имелось лишь одно свободное место, и едва Риган проскользнула к нему, как прозвенел звонок и в класс вошел Алекс. Она надеялась, что он не сразу заметит ее, но — черт бы побрал этого мужчину! — Алекс улыбнулся ей и обратился к классу:

— Прежде чем мы начнем урок, я хочу представить вам мисс Стюарт. — (Тридцать пар глаз тут же уставились на нее.) — Мисс Стюарт преподает в колледже. Она очень интересуется характерами исторических героев, и именно она натолкнула меня на тему сегодняшнего урока. Не так ли, мисс Стюарт? — Риган пришлось кивнуть, сохраняя на лице серьезное выражение. Алекс продолжал: — Итак, все это время мы говорили о героях, начиная с Древнего мира и до Средних веков. И сегодня я хочу загадать вам загадку. Я сообщу вам некоторые сведения об одном человеке. Первый, кто правильно назовет его, получит пятерку. Готовы?

Ученики закивали головами. Риган ждала.

— Этот человек не был героем в общепринятом смысле слова. Он не избирался президентом, не побеждал на Олимпийских играх, не принимал участия в великих сражениях. Что же касается научных достижений, то он даже не закончил университет. Родился он в тысяча девятьсот первом году и в первую мировую войну служил водителем санитарной машины. После войны основал свое дело, имея в кармане сорок долларов… и безудержную фантазию. Ну как, у вас есть какие-нибудь мысли?

Дружное отрицательное покачивание головами. Алекс посмотрел на Риган. Она тоже покачала головой.

— Значит, вам нужны дополнительные сведения? Хорошо. Он не был ученым, но он оживил то, что до этого никогда не было живым. Он никогда не занимался политикой, однако президент Эйзенхауэр наградил его медалью Джорджа Вашингтона за то, что этот человек выступал от имени Америки «послом свободы». Больше того, ко времени своей смерти в тысяча девятьсот шестьдесят шестом году этот человек уже получил более семисот знаков отличия почти всех стран мира. Его называли «великим творцом, доносящим мечты и надежды свободного мира до самых отдаленных уголков нашей планеты». Ну, теперь-то вы догадались, кто это такой?

Опять хмурые лица и отрицательное покачивание головами. Алекс снова посмотрел на Риган. Той опять пришлось покачать головой.

— Ребята, даю подсказку. Мало того, что вы знаете, кто это такой. Вы еще и любите этого человека.

Молчание. Алекс окинул класс печальным взглядом, украдкой подмигнув Риган.

— На наших занятиях мы, употребляя слово «герой», подразумевали под ним очень узкий круг людей: полководцы, политические деятели, люди, спасшие кого-то, рискуя своей жизнью. Но этот человек не сделал ничего такого. Он был мечтатель-идеалист — но в то же время он обладал мужеством превратить свои мечты в действительность, подарить их нам. Этот человек любил доставлять другим радость и веселье. Он всему миру представил Америку так, как прежде не удавалось никому и вряд ли кому-нибудь удастся в будущем. Его любили все… — Алекс потеребил бороду. — И опять тишина? Ребята, что-то сегодня вы медленно соображаете. Имя Микки-Маус вам что-нибудь говорит?

Над классом взлетел лес рук, несколько голосов крикнули: «Уолт Дисней». Но миниатюрная рыжеволосая девчонка с первого ряда выразила гневное возмущение:

— Мистер Бреннан, это нечестно. Вы нас обманули. По-моему, вы должны всем нам поставить пятерки, так как сбили нас с толку, заговорив о человеке из нашего времени. Ведь мы же по истории занимались Средними веками…

— Да, знаю… но мне показалось, что на последних занятиях вы уже просто зевали. И я понимаю: замки и крестоносцы вам порядком надоели, не так ли? — (Прозвучал всеобщий гул одобрения.) — Вот почему сегодня я решил заговорить о Диснее. Знаю, как трудно найти что-то общее с людьми, которые не имели автомобилей и видеомагнитофонов… И их образ жизни кажется вам совершенно другим. Но люди на самом деле ничем не отличались от нас. И среди них было много невоспетых героев, людей, которых вам было бы интересно узнать получше. Наверняка и в те времена жил какой-нибудь человек, похожий на Уолта Диснея. Согласны?

Дружные кивки. И обсуждение этого вопроса продолжалось до самого звонка.

Как только закончился урок, рыжеволосая девчонка, прижав учебники к груди, бросилась прямиком к Алексу. Даже с последнего ряда Риган учуяла подростковую влюбленность. Бедняжка. Все симптомы налицо: обостренное внимание, неловко выроненная книга…

Дождавшись, когда ученица наконец оставит Алекса в покое, Риган подошла к нему.

— А вы ведете нечестную игру, мистер Бреннан.

— Что?

— Мне очень понравилось. Урок прошел чертовски хорошо. Но привести Диснея в качестве примера героя — разве это был не запрещенный прием? Даже самая закоренелая феминистка оттаивает при упоминании имени Уолта Диснея.

Алекс изумленно поднял брови.

— Ты хочешь сказать, наконец-то я нашел героя, в которого ты веришь?

— Признаю, надо быть бесчувственным тюфяком, чтобы не любить Диснея. Но…

— Проклятье, так и знал, что обязательно будет «но»!

— …но он ведь наснимал все эти фильмы, где Белоснежка, Золушка и остальные постоянно поют своим принцам «Спаси меня». Правда, Белоснежка все же научила глупых гномов убирать за собой…

Рассмеявшись, Алекс кивнул в сторону двери.

— Если хочешь послушать песню «Спаси меня» в моем исполнении, посмотри, как я буду прятаться у тебя за спиной, когда в класс вернется Дженни.

— Рыжеволосая девчонка с большими голубыми глазами? — Риган улыбнулась, увидев выражение лица Алекса. — Не знаю, заметил ли ты, но она пялилась на тебя весь урок. По-моему, эта Дженни втюрилась в тебя. Когда я наблюдала за тобой на уроке, то у меня сложилось впечатление, что ты никогда не совершаешь ошибок, что каждое твое слово — жемчужина, что…

— Ты прекратишь издеваться? А если серьезно, у тебя есть какие-нибудь предложения на сегодня? Или твой визит — всего лишь ответ на мое посещение твоих занятий?

— В общем-то, да. В среду после обеда я свободна и иногда хожу на теннисный корт, но сегодня мне захотелось посмотреть на тебя, — хитро ответила она.

— Ты играешь в теннис?

— Никаких соревнований, ничего подобного. Просто мне нравится размяться после целого дня в аудитории. — Риган помолчала. — А ты играешь?

— Могу отличить один конец ракетки от другого, не больше. Но если ты хочешь…

Теннис — это лучшее, что можно придумать! Свежий воздух, солнечный свет, людное место… К тому же разминка на корте пойдет Алексу на пользу, снимет стресс, отвлечет от постоянных мыслей о Гвен…

Стояла страшная жара, и все население Северной Каролины сидело в помещениях, оборудованных кондиционерами. Теннисные корты пустовали с самого утра, от зноя над их раскаленными блестящими покрытиями возникали миражи. Риган и Алекс остановили свой выбор на первом попавшемся корте.

Быстро переодевшись в обрезанные джинсы и футболку, Риган вышла на корт, ожидая, что будет первой, но Алекс уже был там и расстегивал чехол ракетки. Он тоже переоделся. До сих пор Риган считала его книжным червем, мечтателем, мыслителем — кем угодно, но никак не человеком с хорошо натренированным телом. Однако одного взгляда на Алекса, переодетого в форму для игры в теннис, оказалось достаточно, чтобы навечно развеять эти заблуждения. И как только она прежде не заметила его атлетическое телосложение! Разумеется, такие упругие, сильные мышцы нельзя развить, сидя ссутулившись за книгой. От вида его божественно сложенной фигуры у Риган перехватило дыхание.

Улыбка Алекса была невинной и ослепительной, как солнечное сияние.

— Готова? Бросаю на подачу…

— Алекс, если ты думаешь, что перед тобой — серьезный противник, то ты ошибаешься. Я играю лишь время от времени…

— И я тоже. Больше того, я уже несколько месяцев не выходил на корт, иными словами, заржавел.

В том, что он специально занижал свои достоинства, она убедилась в течение следующего часа. Алекс показал себя в игре просто великолепно. Уже через двадцать минут промокшая насквозь футболка Риган облепила ей грудь и спину. Крупные капли пота скатывались со лба. Липкие пряди волос приклеились к вискам и затылку. Чтобы они не мешались, Риган заколола их вверх, но и заколки вскоре выскочили одна за другой. Ей приходилось то и дело бегать из одного угла корта в другой, и к концу первого сета она была готова завопить о пощаде.

В середине второго сета Алекс, стащив через голову тенниску, бросил ее на скамейку. Хотя одному Богу было известно, зачем он это сделал, — ведь он даже не вспотел, если не считать тоненькой струйки, стекающей по шее и теряющейся в волосах на груди. Застыв у крайней линии с ракеткой наготове, противник Риган поддразнил ее:

— У вас изумительные подачи, мисс Стюарт!

— Не трать попусту силы на лесть! Когда мы закончим, я задушу тебя голыми руками, Бреннан. Куда подевалось твое благородство? Забота о бедной маленькой женщине? Сострадание к слабым и беззащитным?

— Ты раз сто уже говорила, что не нуждаешься в герое…

— Именно так. Только попробуй поддайся — и я точно придушу тебя.

Тут ей удалась ее самая коварная быстрая подача, однако Алекс спокойно принял ее, и мяч со свистом пролетел у Риган над ухом. Гвен наверняка иначе играет в теннис, почему-то вдруг подумала она. В аккуратненькой белой юбочке, с безупречной прической и безукоризненно накрашенными губами и уж, разумеется, не в прилипшей к телу потной футболке…

В этот момент Алекс громко расхохотался. Значит, ему сейчас очень хорошо? Но разве не ради этого Риган полностью выкладывалась на корте? Так и должно быть: два друга получают удовольствие от игры, а совершенный идеал Гвен пусть остается незыблемым на возведенном Алексом пьедестале любви.