Вокруг света в сорок тысяч лет

ПОДГОНЯЯ СЕБЯ

Единственный вид транспорта, который никогда не выйдет из моды, — наши собственные ноги. Рядом с ними все остальные приспособления, созданные человеком для передвижения, только сомнительные новинки, сменяющие одна другую.

По крайней мере, в течение десяти десятых истории вида Гомо сапиенс ноги оставались для него, как и прежние миллионы лет, единственным «транспортным средством», и он сумел добиться с ним весьма неплохих результатов. В Мексике и сегодня есть племена, способ охоты которых за оленями прост до наивности: животное надо преследовать без отдыха и передышек, преследовать, покуда оно не выбьется из сил.

Людей в качестве носильщиков по-прежнему нельзя заменить ни машинами, ни животными в чрезвычайных, особо трудных условиях. Непальские горцы — шерпы были непременными участниками и, я бы сказал, необходимым фундаментом всех экспедиций покорителей гималайских вершин. При исследованиях в Центральной Африке сегодня тоже нельзя обойтись без носильщиков. Джек Лондон в своих повестях и рассказах об аляскинской золотой лихорадке воспел носильщиков, которые в точном смысле слова вынесли на себе все, что нужно было золотоискателям.

Да и на Руси в пору бурной торговли по «великому пути из варяг в греки» люди часто без помощи лошадей тащили волоком свои суда с берега одной реки на берег другой. Я уж не говорю о бурлаках, на которых добрых триста лет держалось судоходство на Волге и многих иных реках. И не случайно в песнях поют про геолога, который идет, а не едет или летит, хотя теперь геологи и ездят и летают.

В средние века в паломничество к разного рода «святым местам» даже короли и императоры отправлялись пешком. Впрочем, это было знаком их самоунижения перед богом. А вот в древних Афинах хождение пешком не только не унижало свободного гражданина — наоборот, оно считалось чуть ли не единственным достойным истинного мужчины способом передвижения. То есть, конечно, не возбранялось специально поехать в случае надобности на колеснице, но человек имел на это право далеко не во всех случаях жизни. Посол, вернувшийся в родной город на повозке, был подвергнут осмеянию. И во всевозможных рассказах и притчах из жизни великих греков мы в основном слышим о том, как они ходят, а не ездят, хотя были в Греции и лошади и волы. «Гражданин должен ходить!» — с этим мудрым правилом отлично перекликаются написанные через двадцать с лишним веков после эпохи расцвета Афин стихи Марины Цветаевой «Ода пешему ходу».

И совсем уж убедительно солидаризуется с афинянами и поэтессой современная медицина, призывающая побольше ходить. Нынешние миллионы туристов — свидетельство, что призывы не остаются без ответа.

Да, человек силен и вынослив. Он умел не только ходить, но и перебираться вплавь через реки и узкие проливы — десятки тысяч лет назад сравнительно очень немногие острова смогли остаться необитаемыми. Впрочем, сорок тысяч лет — достаточно длинный срок для истории не только человеческой, но и геологической. За четыреста веков Земля во многих весьма важных частностях не раз меняла свой облик. На месте проливов оказывались перешейки, и наоборот. Никого не удивляет то обстоятельство, что древнейшие следы человека в Великобритании относятся к эпохе, отделенной от нас тридцатью с лишним тысячами лет, — в ту пору не изобрели, наверное, даже плоты, зато сама Великобритания не была островом. И Индонезийский архипелаг в ту пору был не совсем архипелагом — будущие острова были отделены друг от друга и от Азиатского материка мелкими и очень узкими проливами. А на другом конце эта длинная цепь почти доходила до Новой Гвинеи и Австралии. Путешествие человека сюда было чрезвычайно долгим, но все же в основном сухопутным.

Материки Азии и Америки тоже не раз за сорок тысяч лет «уничтожали» разъединявший их пролив. На месте нынешнего Берингова пролива за этот срок по меньшей мере дважды оказывался солидный кусок суши, который историки-географы зовут просто Берингией. Есть предположения и о прямой связи Северной Европы с Гренландией и через нее с Американским материком… Но если эти гипотезы справедливы, то «Еврамерика» перестала, видимо, существовать до появления Гомо сапиенса.

Так или иначе известно, что человек заселил почти всю сушу прежде, чем приручил хоть одно животное и построил хотя бы самую неуклюжую лодку.

И даже прежде, наверное, чем хотя бы догадался привязать к подошве ноги дощечку иди полоску кожи. Босой, почти безоружный, без друзей и помощников, он стал хозяином Земли — ну а тогда, как водится, нашлись у него и друзья и помощники.

Кстати, с высоты нашей техники изобретения прошлого часто даже не воспринимаются как изобретения. Между тем обувь была когда-то бесспорным блестящим достижением не просто мысли, но мысли технической. Защитить подошву ноги дощечкой, куском кожи или коры — до этого надо было додуматься. И лучшую форму такой защиты тоже найти было нелегко. Изобретение каблука, например, отнюдь не стало общепризнанным новшеством — американские индейцы, как известно, носили мокасины без каблуков. Но зато им пришлось выработать особую походку, которой очень дивились в прошлом веке Майн Рид и Купер. Индейцы-охотники при ходьбе опирались в значительной степени на носок и ставили ноги на землю носками внутрь, а не врозь, как европейцы.

Изобретение обуви, как и многие более поздние достижения творческой мысли, не все встретили с радостью. Много, наверное, было тогда разговоров об изнеженной молодежи, о погоне за модой и удобствами и прочего, хорошо знакомого по сегодняшним образцам. Пустые домыслы? Да нет. Всего полтораста лет назад активную кампанию против сандалий провел в Южной Африке грозный зулусский вождь Чака. Он пришел к выводу, что босиком его воины будут бегать в атаку быстрее, чем обутыми. Ну а как быть с острыми камнями и шипами растений? Кожу стопы надо закалить! Чака заставлял своих воинов босыми ногами затаптывать целые кучи колючек. Надо отдать ему должное в одном отношении — Чака подавал им личный пример. И победил сандалии. Но те его пережили и взяли реванш, демонстрируя неизбежность прогресса.

Бушмены изобрели не просто сандалии, а специально беговую обувь, учитывающую особенности движений стопы при быстром беге.

И сегодня, впрочем, изобретатели не оставили своей заботы о пешем человеке. Запатентована, например, обувь, внутрь подошвы которой под давлением закачивают жидкость. В результате подошва меняет форму в зависимости от давления стопы на нее, и это, как утверждают, приятно и удобно. Но самое фантастическое изобретение в этой области — саморемонтирующиеся ботинки. Выдумал их лет двадцать назад писатель Виктор Сапарин и вставил в научно-фантастический рассказ.

Это веселое изобретение уже осуществлено, только предложили материал для вечных ботинок не микробиологи, как думал писатель, а химики. Ими создан кожзаменитель, способный присоединять к своему веществу молекулы из атмосферы и тем самым расти.

…Собаку человек приручил больше десяти тысяч лет назад. Но собачья упряжка появилась куда позже. Не так-то легко было додуматься до превращения доброго товарища по охоте в ездовую скотину. Правда, при раскопках найдены сани времен мезолита, более чем стовековой давности, такие большие, что некоторые археологи допустили возможность перетаскивания их собачьей упряжкой. А были ученые, считавшие, что некоторые из древних саней слишком велики даже для собачьей упряжки, и на этом основании отодвигали в седую древность одомашнивание оленя. Но мы знаем, увы, что первым рабочим скотом для человека часто бывал другой человек… А лошадь человек приручил только шесть или семь тысяч лет назад. Тогда, вероятно, и перестал человек быть единственной в мире тягловой силой. Но не всюду. В Америке не нашлось ни лошади, ни животного, способного ее заменить. В Перу, правда, приручили ламу, но использовалась она как вьючное животное, и груз, который лама могла везти, был слишком невелик, чтобы человек позволил себе отказаться от обязанностей носильщика.

По великолепным дорогам из каменных плит, сооруженным инками, не ездили, а ходили или бежали. Ходили люди с грузом, бежали гонцы.

Испанцы разрушили державу инков. Но, между прочим, был момент, когда инки могли бы, пожалуй, предотвратить гибель империи если не навсегда, то надолго. Когда отчаянные испанские искатели приключений появились в Перу, инки сразу установили за ними наблюдение. И вскоре, рассказывают, чиновник, который вел его, направил в столицу весьма деловое донесение. Он предлагал уничтожить испанцев во время ночлега, непременно сохранив, однако, жизнь «специалистам» — прежде всего кузнецу и конюху. Лошадей тоже следовало захватить живьем.

Надо отдать должное инкской администрации: на нее «двутелое чудовище» (всадник) страху не нагнало. Практичный перуанский чиновник потому и настаивал на захвате конюха, что тот должен был научить инков обращению с лошадьми. Будь это предложение принято, имя Писарро не попало бы в школьные учебники истории, а следующий отряд конкистадоров, явившийся лет через десять, столкнулся бы, пожалуй, с инкской конницей… И тогда, весьма вероятно, хотя бы одна древняя цивилизация Америки уцелела. (Вспомним, что на юге Южной Америки арауканцы сумели оказать долгое и серьезное сопротивление белым, потому что многому успели у них научиться.)

Но инки-правители весьма строго следовали установившимся в империи для подобных случаев правилам. Чужеземцев полагалось принести в жертву богам в столице. Чтобы захватить их в пути, придется потратить слишком много сил. А испанцы ведь все равно сами идут к столице, к храмовому жертвеннику. Новые враги казались перуанским властям по своей малочисленности неопасными, хоть и вредными. Инки слишком поздно поняли, что с такими случаями они до сих пор не сталкивались. Мы знаем, кто, в конце концов, оказался жертвой…

(Нельзя, впрочем, здесь чересчур увлечься возможным и забыть, что технические и иные преимущества европейских конкистадоров над аборигенами Америки были следствием того, что Европа к тому времени много дальше прошла по пути социального развития, и раннеклассовые государства Центральной и Южной Америки погибли в борьбе с представителями европейского развитого феодального общества.

Важную роль в ослаблении инкского государства сыграли и классовая борьба внутри его, и ожесточенные распри между разными группировками господствующего слоя общества.)

Преимущества четырех лошадиных ног над своими двумя были очевидны. Поэтому с такой стремительностью лошадь распространилась по Европе, Азии и Африке четыре, или пять, или шесть тысяч лет назад. Поэтому у Майн Рида вы прочтете об индейских., племенах, которых так и называют конными, поскольку индейцы эти не расстаются со своими прирученными мустангами. А ведь ко времени Майн Рида индейцы Северной Америки были знакомы с лошадьми меньше двух веков.

А для Европы и Азии лошадь была главным, после собственных ног, транспортом в течение стольких тысячелетий…

А потом поезда, а потом самолеты, а потом… Но по какому-то странному закону пешком люди прошли и заняли больше земель, чем верхом, а всадники открыли в этом мире куда больше, чем пилоты.

Даже победа над обоими полюсами Земли стала триумфом двух древнейших транспортных средств: человеческих ног и собачьей упряжки. Пири (или Кук) на севере, Амундсен на юге выиграли соревнование с природой и достигли макушек планеты с помощью этих самых «консервативных» методов передвижения.

И почти то же самое на море. Цейлон и Филиппины были заселены во времена лодок, выдолбленных из дерева. А самым фантастическим морским путешествием древности был уже упоминавшийся переход малайцев от Индонезии к Мадагаскару. Он произошел, по мнению одних ученых, на рубеже нашей эры и задолго до нее — по мнению других. (Впрочем, возможно, что этот переход был повторен малайцами дважды, с разрывом в несколько веков.) Даже если верна более поздняя дата, это, вероятно, наряду с заселением Полинезии первое сознательное и организованное пересечение океана — целого океана!

В каждой школе стоит глобус. Самый обыкновенный. На нем показаны разной краской горы, равнины, моря— все, что полагается. Картографы не нанесли на этот шар даже границ между государствами. Глобус-то физический. Но прочные линии — красные, белые, сплошные, пунктирные — показывают пути Колумба и Магеллана, Крузенштерна и Лисянского… Вода не хранит следов, но для этих она сделала раз и навсегда исключение.

Есть открытия, которые нельзя стереть из памяти человечества. Раз пройденный путь становится объективно существующим.

Завоевание моря было большой победой в великой борьбе за овладение сушей. Только-только, кажется, море было страшнее любого врага, разделяло народы лучше самых высоких стен — и вот оно уже друг и союзник, сплошная дорога, самый верный из путей. Появление кораблей, приспособленных к дальним путешествиям хотя бы вдоль берегов, резко изменило жизнь побережий.

К сожалению, жить на побережьях сразу стало опаснее — пираты, как известно, появились одновременно с первыми моряками — точнее, первые моряки стали пиратами «по совместительству». Но ведь моряки занимались не только разбоем.

На суше перевозка товаров оказалась делом чрезвычайно трудоемким. Пять тысяч лет назад и дорог-то почти не было, и повозок тоже почти нигде не было, они только-только начинали свой путь по миру.

А корабли уже были. Были! И какие — парусные.

Египтяне подняли первый парус над ладьей, по крайней мере, шесть тысяч лет назад. Сначала такие ладьи плавали по Нилу, но потом вышли и в Средиземное море, хотя народом моряков древние египтяне тогда так и не стали. Первым народом, который мог бы претендовать на титул властителя морей, были жители Кикладских островов Эгейского моря. Этот небольшой архипелаг занимает почетнейшее место в истории. Его обитатели изобрели новые способы управления кораблями, которые затем усовершенствовали мореплаватели сравнительно крупного Крита.

Было время, мореходы Крита добирались до Пиренейского полуострова, даже огибали его и через Гибралтарский пролив выходили в Атлантику. На востоке их корабли проникали в Черное море.

Многие открытия, которые приписывали финикийцам, были, как выяснилось, сделаны еще критянами и другими греческими островитянами. Даже знаменитый Карфаген был основан на месте, где задолго до того размещалась древнегреческая колония.

Корабли росли вширь, ввысь, в длину. Уже почти пятьдесят веков назад в Средиземноморье не был диковинкой корабль длиною в тридцать пять метров (для сравнения — каравелла Колумба была гораздо короче).

От этих кораблей прямой путь лежал уже к греческим и римским судам. Эстафета кораблестроения переходила от одного народа к другому; и каждый новый претендент на морское господство должен был доказывать свои права совершенствованием своих судов. И почти любое удачное изобретение довольно быстро распространялось не только среди союзников, но и среди врагов. К особенностям конструкции захваченного карфагенского корабля римляне проявляли не меньше внимания, чем англичане к конструктивным особенностям сбитого в 1940 году над Лондоном немецкого истребителя.

Средиземноморье стало «нашим морем» римлян, но задолго до этого греки так усердно заселяли берега Эгейского и Черного морей, что их сравнивали с лягушками, рассевшимися вокруг лужи. Нельзя лучше подчеркнуть то обстоятельство, что море стало покорно человеку.

Не так давно была предпринята попытка доказать, что знаменитая «Одиссея» всего лишь зашифрованное описание морского торгового пути. Французский географ Жильбер Пийо обратил внимание на одну особенность великой поэмы. Все расстояния между странами, где побывал хитроумный Улисс, указаны в днях (сутках) пути, причем с большой точностью. Девять суток так девять, четверть суток так четверть. При этом некоторые участки пути Одиссея и его сына Телемака точно известны и не вызывают никаких сомнений. Мы знаем, например, из поэмы, сколько времени Одиссей плыл с острова Корфу на свою Итаку, и знаем, сколько километров от Корфу до Итаки, которые и сегодня стоят на своих местах. И вот выясняется, что все эти известные участки корабль проходил с одной и той же скоростью — примерно в 8,7 морского узла, то есть почти 15 километров в час. Скорость для парусных судов не маленькая, но и не чересчур большая. Однако… даже современные рейсовые лайнеры не выдерживают с такой точностью одну и ту же скорость на разных отрезках пути. И совсем маловероятно, чтобы парусные корабли, зависевшие от капризов ветра, были так «стандартны».

Из этого Пийо и сделал вывод, что дни пути у Гомера просто условная единица для обозначения расстояния. Но если так, то можно высчитать, сколько всего проплыл Одиссей. А по ссылкам на направления ветров и расположение звезд во время странствий Пийо попытался определить и конкретную дорогу Одиссея.

Лотофаги, к которым отнесло корабли Одиссея за девять суток, жили в западном Марокко, на побережье Атлантики. Именно здесь издревле был в большом употреблении наркотик типа гашиша — тот самый «лотос», что давал покой и блаженство лотофагам Гомера. Остров циклопов — Канарские острова, а сам грозный циклоп, швырявший камни вслед кораблю Одиссея, — вулкан Тенериф.

Но всего интересней дальнейшее развитие гипотезы. Страна листригонов — это запад Ирландии, влажный, лесистый, со скалистыми берегами, точь-в-точь по Гомеру.

Сцилла и Харибда — скалы у берегов Шотландии, а остров Огигия, владение нимфы Калипсо, — Исландия! Отсюда до острова Корфу, если плыть с предполагаемой скоростью Одиссея, — семнадцать суток. Ровно столько грек потратил их и у Гомера. В пользу Исландии говорят и фонтаны, украшавшие сады Огигии, — кому не известно ныне о знаменитых исландских гейзерах?! Правда, сады в Исландии появились только в XX веке, да и то в теплицах, обогреваемых подземным теплом. Но придумать сады проще, чем огромные фонтаны.

Прав ли Пийо? Судить трудно, но, во всяком случае, привычная раньше привязка всех событий «Одиссеи» к восточному Средиземноморью сейчас тоже кажется сомнительной. Во времена Гомера Сицилия, скажем, уже не слыла загадочной страной, и в VII веке до нашей эры, когда «Одиссея» была записана, там существовали даже греческие колонии.

Ну и могли ли в этом VII веке до нашей эры греки плавать по Атлантике? Вспомним, что ничуть не позже финикийцы проплыли вокруг Африки, а это куда более сложная задача.

Но нельзя забывать и о другом. Через века после записи «Одиссеи» древнегреческий ученый Геродот, признанный «отец истории», тщательный и вдумчивый исследователь, писал: «О западных окраинах Европы не могу сказать ничего достоверного, ибо не допускаю существования реки, которую варвары называют Ериданом, и которая будто бы впадает в Северное море, и от которой, как говорят, приходит янтарь; не знаю я также, действительно ли существуют оловянные острова… Я не могу найти ни одного очевидца, который засвидетельствовал бы, что по ту сторону Европы есть еще море».

Оловянные острова — Британия, Еридан — Эльба или Везер, а море по другую сторону Европы существует. И слова Геродота могут значить всего лишь, что хитроумная операция древних мореходов удалась.

Задолго до Одиссея строители Стоунхенджа в Англии перевозили многотонные грузы по морю на десятки километров. А позже бесчисленные лодки полинезийцев и малайцев избороздили Тихий и Индийский океаны, открыли Австралию и Новую Зеландию; изредка, вероятно, добирались и до Америки. В самой Америке индейцы совершали длинные путешествия на бальсовых плотах, прославленных Туром Хейердалом. По-видимому, с их помощью поддерживались сношения между мощными цивилизациями Мексики и Перу.

Корабль, правда, речной, был главным транспортным средством и при многих путешествиях русских землепроходцев в Сибири. Снова и снова они одолевали очередные водоразделы, строили на скорую руку струг на берегу очередной известной или вновь открытой реки и плыли по ней, пока ее направление хоть сколько-нибудь устраивало искателей.

Обратите внимание: парус был первым человеческим изобретением, придуманным для использования энергии неживой природы. Парус был зародышем всего построенного на этой энергии человеческого могущества.

История парового котла, победителя паруса, тоже история странствия. Странствия идеи, которую берутся осуществлять французские, русские, немецкие, английские изобретатели. Странствия конкретных воплощений этой идеи. Советский историк техники профессор В. Виргинский рассказывает о парадоксальном эпизоде, связанном с первым «настоящим» пароходом. Изобретатель, американец Фультон, спустил его на воду во Франции, на Сене, после того как проект парохода получил восторженное одобрение Парижской академии наук. Тем не менее из книги в книгу, из статьи в статью путешествует рассказ о том, как Фультон обращался за помощью в Академию наук и к императору Наполеону, но и первая и вторая издевательски отклонили его просьбу. Между тем Фультон действительно просил денег у Наполеона, но в бытность его еще генералом Бонапартом, и не на пароход, а на подводную лодку. И Наполеон, первый консул Французской республики, помощь обещал.

Ко времени же создания парохода республиканец Роберт Фультон уже видел, и вполне справедливо, в диктаторе Франции тирана и завоевателя. Поэтому он не стал обращаться к нему с прошением, а вскоре после первых плаваний — по Сене! — уехал в Англию. Но из всего этого отнюдь не воспоследовало, как иногда пишут, победы «пароходного флота» Англии над французскими парусниками.

Первой войной, в которой пароходы сыграли серьезную роль, была Крымская кампания. А она началась спустя почти сорок лет после Ватерлоо.

Из чего следует, что путешествия идей в реальности не так быстры, как хочется, зато легенды живучи.

Можно вспомнить множество других способов укрепления связей между людьми, помимо строительства кораблей.

Нам, избалованным самолетами и автомобилями, уже трудно представить себе, что значило для мира в начале (и середине, и конце) XIX века строительство железных дорог, когда, человек,

Вместо 10–15 километров, которые делала в час карета, паровоз сразу выдал 50 и 60. Но даже этот прирост в скорости кажется не слишком масштабным, когда узнаешь, насколько изменились масштабы перевозки грузов. Да что говорить, что называть цифры, даже самые эффектные: представьте-ка себе ряды волов и вдумайтесь в то обстоятельство, что этот вид грузового транспорта был тысячелетия не то что лучшим, но просто единственным (разумеется, на суше). И вот паровоз!

Необычайно большую роль сыграла в истории Транссибирская железная дорога. Она резко ускорила освоение богатств Сибири. Важной страницей истории Америки стала первая трансконтинентальная дорога, которая пересекла США с востока на запад. Строившие дорогу с разных сторон — от двух океанов — компании бешено дрались друг с другом и с индейцами, хозяевами земли, по которой дорога шла. Горели подожженные индейцами прерии, стада бизонов разносили в клочья лагеря строителей, взлетали в воздух взорванные конкурентами участки пути… Ко всему оказалось, что встречные линии так разошлись, что в районе предполагаемого пункта встречи между ними лежали триста километров…

Рельсы впервые появились в средневековье, если не считать их предшественниками желобки для колес, выбитые в камне древних дорог на острове Мальта.

До наших дней дошла миниатюра, сделанная в 1430 году. На ней чехи-гуситы, борцы против католической реакции, перевозят в тележках по длинным деревянным брусьям материалы для строительства укреплений. Рельсы были тут же применены на шахтах. Это техническое новшество, изобретенное в Центральной Европе, быстро распространилось.

И английская королева Елизавета пригласила шахтеров из Южной Германии и Трансильвании (ныне часть Румынии), чтобы те оборудовали рельсами и вагонетками британские шахты. В XVIII веке на деревянной основе рельсов, слишком легко стиравшейся, появились чугунные накладки. В XIX веке рельсы снова вышли из-под земли, чтобы стать железными дорогами.

В ближайшем будущем их ждет новый триумф: уже в 1980 году должны появиться железные дороги, на которых поезда разовьют скорость по 500 километров в час! Авиационная скорость.

А сама авиация? Она как будто создана для путешествий. Скорости, заставляющие планету съеживаться. Подвиги, заставляющие ее жителей гордиться собой.

Но величайшие географические открытия, повторяю, чаще всего делали пешком. Техника все-таки следует за человеком, а не опережает его.

А человек занял практически всю планету, годную для жизни, за исключением Антарктиды, удаленных островов, некоторых областей Арктики, высокогорных районов и пустынь, уже, по крайней мере, двадцать тысяч лет назад. Восемь или десять тысяч лет прошло с тех пор, как предки эскимосов нашли способ жить в арктической пустыне. Три с лишним тысячи лет назад предки монгольских и тюркских народов освоили великую пустыню Гоби, впервые в истории пересекли ее и нашли на ее выжженных землях пищу для своего скота.

Полторы или две тысячи лет, как первые в мире капитаны дальнего плавания — полинезийцы открыли свою нынешнюю родину, раскинувшую свои острова на просторах Тихого океана. Может быть, именно эти «мореплаватели солнечного восхода» первыми в мире научились не плавать вдоль берегов, а смело направлять свои суда в открытый океан. То есть, вероятно, у них были предшественники, переходившие время от времени от каботажного плавания к путешествиям через моря напрямик. Именно так ведь малайцы добрались до Мадагаскара. Но системой стало новое отношение к движению через море у полинезийцев.

Нашей эре осталось добирать крохи, упущенные из внимания нашими предками.

Исландия открыта ирландцами в VII или VIII веке. Новая Земля — русскими примерно в XII веке.

И так далее.

То же, что мы называем Великими географическими открытиями, было в конечном счете, с точки зрения заселения планеты, лишь повторением уже пройденного.

Но как сказал советский историк и географ Э. М. Мурзаев:

«…если одно и то же открытие повторяется дважды или большее число раз (что тоже не исключено), оно никогда не бывает однозначным и равноценным. А это уже функция времени, уровня науки, ее возможностей, которые развивались исторически».

Самый крупный из материков, не входивших в прародину человечества, — Америка. Поэтому о его открытиях можно поговорить здесь и чуть подробнее.

ПУТЬ В НОВЫЙ СВЕТ

С Америкой случилось то же, что со многими другими землями: ее только и делали, что открывали. А теперь ученые каждый год узнают что-нибудь новое о том, как именно, кто и где ее открывал.

Колумб! Но норманны раньше! Но, возможно, еще раньше ирландцы! Но еще раньше, может быть, римляне, карфагеняне, египтяне, жители Западной Африки, полинезийцы, австралийцы… Некоторые такие открытия бесспорны, другие вызывают дискуссии, третьи почти все ученые объявляют невозможными.

С норманнами все разрешилось наилучшим для энтузиастов образом. Признаны подлинными надписи, сделанные на найденных в Северной Америке камнях скандинавским руническим письмом. Заброшенная ветряная мельница в городе Ньюпорте, в Соединенных Штатах, при ближайшем рассмотрении оказалась норманнской башней.

Некоторые характерные черты внешнего облика индейцев сиу были довольно удачно объяснены примесью европейской крови — наследием древних викингов, затерявшихся среди аборигенов Америки.

Иначе обстоит дело с более древними предполагаемыми пришельцами из Старого Света. Считается возможным (но не доказано), что в Южной Америке побывали римляне и карфагеняне. Римские монеты IV века нашей эры найдены в Венесуэле. Это не значит, конечно, что там побывали именно сами римляне. Ведь на Камчатке, скажем, тоже найдены древнеримские монеты, но они прошли на своем пути туда через множество рук… И в Америку могли доплыть, скажем, иберы, или британцы, или галлы. Но кто-то же доплыл!

А голова римской статуэтки, найденная когда-то в Мексике, наверняка не была подброшена. Обстоятельства ее находки, как полагают специалисты, исключают эту возможность.

А путь обратно? Увы, не найдено пока никаких американских вещей в городах и селах доколумбовой Европы. Правда, римские ученые I века нашей эры сообщают о лодке со странными людьми, принесенной бурей к берегам Германии. Судя по описанию, эти люди могли быть индейцами.

С запада приплывали в Америку китайцы и японцы. Все в той же Мексике находят и китайские вещи, а на побережье Эквадора и Перу — точно такие же горшки, какие делали в древней Японии.

Одна из первых американских цивилизаций была создана ольмеками в Мексике. Трудно переоценить значение ольмекской культуры для цивилизаций майя, ацтеков, даже инков в Перу. И вот эти самые одьмеки, кроме всего прочего, вырубали из камня человеческие головы, каждая весом в тонны. У этих голов короткие, расплющенные носы (а отнюдь не орлиные индейские), губы у них большие и оттопыренные. Типичные негроидные черты! Правда, многие ученые полагают, что это только результат стилизации, характерной для древнего искусства ольмеков, да и многих других народов.

Недалеко от Европы и Африки до Америки. И древние путешествия через Атлантику представить себе совсем нетрудно. От Китая и Японии, Филиппин и Полинезии, Австралии и Меланезии до Америки куда дальше. Но полинезийцы, чувствовавшие себя на просторах океана не гостями, а хозяевами, могли одолеть такой путь.

Австралийцы отнюдь не мореплаватели, но в древности, при других климатических условиях, они могли использовать в качестве трансокеанского моста Антарктиду. Эту гипотезу выдвинул крупный французский ученый Поль Риве. Встретили ее, однако, в штыки. В последние тысячелетия и даже десятки тысячелетий холодновато в Антарктиде, а проливы между нею и Австралией, да и Америкой, слишком широки, чтобы через них можно было перебраться без соответствующих морских судов. Но ведь откуда-то же должны были появиться у индейцев крайнего юга Америки некоторые черты негроидов…

Знаменитые легенды о белых богах, расчистивших дорогу вторгшимся в Америку испанцам, навевают сны о европейцах, прорвавшихся в Америку давным-давно. Может быть, эти сны вполне реальны. Но есть и другой вариант — среди индейских племен есть относительно светлокожие племена, явно лишенные всяких примесей европейской крови. Не их ли называли белыми до появления испанцев, португальцев, англичан?

Словом, тут почти в каждом случае бабушка-история говорит надвое.

Скорее всего контакты имели место, но почти все они были случайными, неповторяющимися. Америка была для жителей Европы, Африки и Азии своеобразным Аидом древних греков: тот, кто в нее попадал, уже не мог вернуться. Слишком велики были расстояния, которые кажутся нам сегодня небольшими.

Но была одна область, где Старый и Новый Свет сближались, подходили друг к другу вплотную, время от времени сливаясь воедино, когда на месте Берингова пролива на тысячелетия появлялась суша, чтобы затем снова исчезнуть под водой.

Русские исследователи давно обратили внимание на сходство боевых пластинчатых панцирей у чукчей и японцев в Азии и индейцев-тлинкитов в Америке. Эскимосы, освоившие тяжелейшие арктические условия, вообще не подозревали, что живут одновременно на двух великих материках, условная географическая граница их никак не разделяла.

Берингов пролив оказался, с точки зрения геологов, весьма капризным. Его дно частенько, в геологических масштабах, поднималось. Место Чукотского и Восточно-Сибирского морей тоже порою занимала суша. Мост в тысячу километров шириной перебрасывала природа, заботясь о том, чтобы Америка не осталась незаселенной. Последний раз этот мост исчез всего сто — сто десять веков назад. А до того существовал на протяжении пятнадцати-восемнадцати тысяч лет. А предпоследний раз мост держался примерно столько же времени, но был «снесен» более тридцати пяти тысяч лет назад. Есть ученые, которые склонны уточнять эту цифру, они говорят и о сорока и о сорока восьми тысячелетиях.

Скорее всего человек воспользовался последней наводкой моста. Более ранние варианты как будто отпадают — ведь в Америку пришел представитель нашего с вами вида Гомо сапиенс, а не какой-нибудь неандерталец.

Значит, на переселение в Америку природа отпустила всего пятнадцать-восемнадцать тысячелетий? Нет. Тут получилось, как в средневековом замке. За океанским рвом, который был перейден по «подъемному мосту», оказались ворота. И они приоткрылись перед пришельцами совсем ненадолго. Через два тысячелетия после возникновения последней Берингии на Аляске соединились два огромных ледника, образовав несокрушимый и непроходимый вал поперек страны. Те, кто успел пройти через ворота, оказались отрезанными на новой земле. Началась большая американская робинзонада.

Перед самым крушением Берингии изменение климата заставило ворота в ледяном валу вновь открыться. Воспользовался ли кто-нибудь этой новой возможностью, просуществовавшей, может быть, всего десятки лет, а возможно, и одно-два тысячелетия? Скорее все’ го да.

Север и Дальний Восток нашей страны были заселены в то время энергичными и подвижными племенами, искавшими новые земли.

А первый раз эти племена вышли к Америке, получается, 25–30 тысяч лет назад. Но какие племена? Кого пронесло через Берингию за двести девяносто пять столетий до Колумба?

…В Якутии на Алдане была совсем недавно исследована пещера, в которой когда-то жили люди. Здесь нашли больше десяти тысяч расколотых человеком кремней. Среди них обратили на себя внимание наконечники для копий, обработанные с двух сторон и принявшие форму ивового листа или другую, близкую к треугольной.

Конечно, некоторое сходство внешнего облика приполярных северян и приполярных южан можно объяснить как результат приспособления в ходе многовекового отбора к схожим условиям жизни. Рост, например, даже форму носа. Такая гипотеза, очень серьезно обосновываемая, существует. Но таким способом нельзя объяснить сходство северян и южан в Америке по деталям кожного рисунка на ладони. Этот рисунок с приспособлением организма к климату не связан. Значит, приходится думать о другом объяснении.

Историки знают, что на окраинах Ойкумены (так называли древние греки обитаемую часть земли) жизнь консервирует многие особенности хозяйства, быта, культуры, которые так легко потерять на бурных перекрестках вселенной. Попавшие на «окраины мира» племена меньше общаются и смешиваются с представителями других народов, их внешность поэтому мало меняется с течением времени. Можно сказать, что окраина «консервирует» отдельные внешние черты людей. Так, может быть, те самые негроидные детали во внешности огнеземельцев и некоторых других индейских племен, для объяснения которых многим историкам требовались доказательства вторжения из Африки, Меланезии или Австралии, на деле как раз наследство древнейших обитателей этих мест, пришедших на Американский материк с Камчатки.

А теперь вспомните — дважды за последние тридцать тысяч лет открывался широкий путь из Азии в Америку. Каждый раз на сотни, а то и тысячи лет. Оба раза этим воспользовались люди. Только вторая волна заселения была отделена от первой многими тысячами лет.

Эскимосы и огнеземельцы, как и некоторые североамериканские индейские племена, — очень возможно, потомки первопришельцев, оттесненные новыми хозяевами материка в самые холодные и труднодоступные области. К сожалению, картина в истории достаточно частая. В Центральной Азии в таких случаях древние племена оставались в горах, в Океании — на наиболее жарких островах, в Африке — в пустынях и тропических лесах. Те аборигены, которые жили в более удобных условиях, смешивались с пришельцами, теряя обычно многие свои характерные черты. Окраины, горы, острова — как часто они оказываются своеобразными заповедниками, хранителями древнейшего наследства.

Вот совсем близкий к нам — и исторически и географически — пример: в Сибири есть села, где до сих пор говорят на русском языке, сохранившем некоторые особенности, характерные для XVII века.

Не стоит здесь рассказывать подробно историю заселения всей Земли. Позволю себе отослать читателя к книге антрополога А. А. Зубова «Человек заселяет свою планету». Напомню только о том, что, например, у нас в стране, неподалеку от Воронежа, а в Италии, вблизи города Ментоны, были раскопаны останки людей, принадлежавших к африканоидной расе. Этим останкам 25–30 тысяч лет.

По-видимому, перед нами свидетельства путешествий древних жителей Африканского материка далеко за пределы своего континента. Надо сказать еще, что, по мнению многих антропологов, некоторые из нынешних жителей Испании, Франции, Ирландии донесли из глубины веков отдельные черты внешнего облика, унаследованные от африканских предков. И это тоже доказательство той истины, что человек уже в древности умел покорять пространства. И если у него уходило на это больше времени, так не он же был тут виноват.