Волчонок на псарне (СИ)

Глава 16. Джерминаль. Новая жизнь

Из-за того что Арлито выглядит как мальчишка, Джерминаль вскоре почти перестала его бояться и даже стала обращаться к нему на "ты". Единственное, она не могла понять, кто хуже: маг или зловредный мальчишка, ведь мальчишки никогда с ней не дружили, дразнились и бросали в нее камешки.

В трясущейся карете было так жарко, что хотелось вылить себе на голову ведро воды. Сидящий напротив Арлито дремал, вытянув ноги и скрестив руки на груди, черные кудри прилипли к влажному от пота лбу.

— Сыграй мне, пожалуйста, — пробубнил он, не открывая глаз. — Граф говорил, что у тебя талант, помноженный на магический дар. Не каждый маг ветра способен вплетать ноты в человеческие души.

— А кто-то из других девочек-колдуний так может? И… прости, не могу поверить. Нас и правда будут учить, как мальчиков, а не убивать? Ты не обманываешь?

Арлито выпрямился, посмотрел на Джерминаль своими раскосыми глазами-угольями:

— По всем городам и деревням ищут вас, девочек, которые не ходили за дверь, но получили дар. Пока нашли четверых, ты — пятая. Наш магистр решил, что сам Спящий благословил вас. Есть те, кто с ним не согласен, но не беспокойся, его предложение учить вас одобрил Совет Тринадцати.

Арлито разговаривал с Джерминаль, как со взрослой, она не понимала, что такой "магистр", но слово звучало торжественно и значительно. Наверное, он — все равно что князь, только у магов. Что такое Совет Тринадцати, она тоже не знала.

Немного помолчав, маг продолжил:

— Две девочки принадлежат стихии воды, одна — огненная, как и я. И одна — комби с преобладанием воздуха и огня. Так что ты пока одна такая. Граф учил тебя ремеслу?

— Да, читать, писать, рисовать, а Кора еще и рукоделию, — с готовностью ответила Джерминаль, но Арлито поморщился: — Я имел в виду магию.

— Нет, говорил, что мне это навредит.

Она щебетала, не выпуская из рук футляр с флейтой. Наконец Арлито вспомнил, что хотел послушать музыку:

— Так ты сыграешь или будешь и дальше болтать? Какая ты, однако, словоохотливая!

В его словах не было злобы или приказа, скорее желание поддеть, но Джерминаль потупилась для виду, расчехлила флейту, поднесла к губам и сыграла весну, потом — радость. Арлито зажмурился и запрокинул голову, чувства читались на его смуглом лице — оно посветлело, губы растянулись в улыбке, а когда Джерминаль облекла радость в музыку — просияло. Он вел себя так, словно мысленно ел вкуснейшую булочку. Джерминаль любила сладости, и когда поедала их, тоже жмурилась от удовольствия.

— Великолепно! — выдохнул Арлито, едва она прервалась. — Да, это талант, немногим так повезло. Ты хоть понимаешь, что это значит?

— Нет, — тряхнула головой Джерминаль и приготовилась внимать, но Арлито махнул рукой и попросил:

— Сыграй любовь.

Джерминаль вспомнила папку, когда он был добрым, и маму. Музыка получилась трогательная, с ноткой грусти. Старшего брата, Яра, она вспомнить не смогла, за то что он выбрал дар и погубил маму, папка так его ненавидел, что Джерминаль даже думать о нем боялась, он умер в ее памяти. Мысли вплелись в мелодию, пришлось остановиться, перевести дыхание. Арлито смотрел с любопытством.

— А ненависть сможешь? — сверкнул глазами он.

Джерминаль задумалась, мотнула головой:

— Нет.

— Почему? Это ведь проще, чем сыграть любовь.

— Я не знаю, как это — ненавидеть, — она пожала плечами. — Не умею, и все тут. Обижаться — да, злиться — чуть-чуть.

Арлито посмотрел как-то странно, потер подбородок.

— Забавно. Ладно, сыграй еще раз радость, и хватит.

С Арлито было просто, наверное, из-за того, что он и выглядел, и вел себя как мальчишка, а не как грозный маг из книжек, но стоило копнуть поглубже, заглянуть под маску простака, и волосы на голове начинали шевелиться. Кровь, грязь, злость, предательство. Любовь, страсть, радость, сострадание — и все это Арлито. Потому она не пыталась понять его и даже угадать, правда ли ее везут в школу девочек-волшебниц. Все говорили, не бывает таких школ. Но если бы хотели убить, уже давно убили бы. Или она нужна для какого-нибудь страшного кровавого ритуала? Колдуны все-таки.

Сегодня — они в пути третий день, и если Арлито не врет, то вечером должны добраться в город Дааль, где правят маги, а не князь, это она слышала раньше от людей. Арлито сказал, что Дааль очень красивый, там горы и море.

Горы Джерминаль видела в окошко кареты, они появились еще вчера вечером и приближались очень медленно. За этими горами — Беззаконные земли, где творится всякий ужас, например, упыри лезут, маги порабощают людей, и не работают законы Справедливости. Бррр!

Больше всего Джерминаль не понравилась переправа — корзинки с людьми скользили над пропастью, а на ее дне рокотала река. Мускулистые мужчины крутили колеса, которые приводили корзинки в движение. Арлито убеждал, что переправляться не опасно, но Джерминаль не поверила. Было так страшно, что она зажмурилась, взяла мага за руку и позволила себя вести. Когда земля под ногами качнулась, она поняла, что сейчас ее от бездны отделяет деревяшка корзинки и хлипкие прутики, Джерминаль нащупала флейту, не открывая глаз, расчехлила ее, и сразу полегчало. Ветер погладил по щекам, и она поняла, что все будет хорошо и сейчас, и потом.

Въезжая в Дааль, Джерминаль улыбалась. Ей нравился нарядный город, где дома не деревянные, а белокаменные с красными крышами, веселые люди в ярких одеждах, украшенных лентами… Нет, не веселые — они взволнованы, дух суеты витает над городом, Дааль напоминает муравейник, в который ткнули палкой. По широкой дороге все люди шли туда же, куда ехала карета. Вскоре лошадь с галопа перешла на шаг — не давал проехать людской поток, напоминающий многоголовую, многорукую и многоголосую гусеницу, от него тянуло ненавистью и чем-то животным…

Джерминаль потерла висок — не нравилось ей чувство. Что-то похожее ощущает пес в стае, загоняющий добычу. Догнать, вцепиться зубами в горло и рвать, врать…

Поморщившись, Джерминаль отгородилась от людей, ни они, ни город уже не казались ей красивыми, наоборот, Дааль пах не просто смертью — бойней.

Горожане расступались перед черно-белой каретой с гербом ордена и сразу старались приглушить свою ненависть. Что же случилось в городе? Кому они желают смерти? Только Джерминаль собралась спросить у Арлито, как впереди засверкали шлемы стражников, украшенные алыми перьями. Стражники занимали всю дорогу, за их спинами виднелись люди, закованные в колодки. Каторжане тянулись бесконечной вереницей, стражники с плетьми вели их, как собаки — баранье стадо.

— Дорогу! — прокричал Арлито, высунувшись из кареты.

Крайний стражник развернулся и замахнулся плетью, но понял, что не на того поднял руку, и его перекошенное злостью лицо разгладилось, и он повторил требование Арлито:

— Дорогу! Его Справедливость едет!

Засвистели плети, заметались змеями над головами невольников, и бедолаг оттеснили к двухэтажным домам. Кучер хлестнул лошадей, и карета покатила, едва не задевая стражников в золотистых шлемах с перьями, блестящих кирасах поверх алых рубах до колен. Джерминаль уставилась на пленников, все они — молодые мужчины, у многих обожжены лица и одежда, спины — исполосованы.

Распахнулось окно второго этажа, высунулась толстая тетка и, выкрикивая проклятья, опрокинула на колодочников ведро нечистот. Брызги попали на стражников, они обругали тетку в ответ, кто-то бросил в нее камень. Джерминаль не хотела больше смотреть, откинулась на спинку кресла, поднесла флейту к губам и заиграла прощение.

— Молодец, — оценил Арлито, он еще что-то сказал, но Джерминаль не слышала его, она решила играть, пока будут силы.

Сначала люди не обращали внимания на мелодию, но вскоре голоса стали стихать, и воцарилась тишина, даже стражники не вскрикивали, не свистели плети, лишь цокали копыта по дороге, мощеной булыжниками.

В себя Джерминаль пришла, когда Арлито положил руку на голову:

— Хватит, побереги силы, они тебе понадобятся.

Несколько мгновений царили мир и тишина, а потом чужие чувства прорвали плотину сострадания, которую строила Джерминаль. Она заставила себя отрешиться от звуков и не смотреть по сторонам, но все равно просачивалась тягучая смола отчаянья и липкая, въедливая ненависть, замешанная на жажде крови.

Каторжане остались позади, некоторое время карета ехала быстро, а потом лошадь снова перешла на шаг. Донесся многоголосый вой, и Джерминаль закрыла уши руками, но не удержалась, глянула в окошко. Вдоль белокаменных домов тянулась бесконечная похоронная процессия: на руках несли покойников, наподобие куколок спеленатых темными тканями. Все молодые, девушек больше, чем парней. Руки повисли вдоль тела, Джерминаль посмотрела на хмурого Арлито — теперь он больше напоминал маленького старичка, чем мальчишку.

— Ночью наши окружили в море корабль беззаконников… Ну, людей с той стороны Драконьего хребта… Беззаконники увозили в рабство наших девушек и юношей, заведовал всем мощный маг-комби, скоро ты узнаешь, что это такое. Когда понял, что ему не уйти, он поджег корабль с невольниками, а сам попытался уплыть на лодке…

— Его поймали? — прошептала Джерминаль.

— Убили, живым не дался. Люди в колодках — матросы, которые ему помогали, их казнят. А покойники — те, кто утонул на корабле.

— Хоть кого-то спасли?

— Да, большинство невольников выжило. Увы, мы не всесильны и не смогли помочь всем.

Джерминаль потупилась. Дааль уже не казался добрым городом. Когда голоса стали громче и послышался барабанный бой, она снова выглянула в окно и увидела огромную площадь, заполненную людьми, а вдалеке, на возвышении, сколоченном из досок, выстроились несколько рядов виселиц, между ними прохаживался голый по пояс палач в железной маске. Петли покачивались, будто бы тянулись к нему в поисках добычи.

Джерминаль закрыла уши ладонями, уставилась перед собой и ехала так, пока Арлито не похлопал ее по плечу.

— Все, мы за городом, выдыхай. Почти приехали.

За окошком виднелись лачуги бедняков, и на фоне подернутых сизым туманом гор возвышался такой же сизый мрачный дом. Карета остановилась во дворе, Арлито помог Джерминаль спуститься и за руку, как маленькую повел ее к распахнутой двери, откуда высунулась недобрая толстая тетка с отвислыми щеками.

Дом источал несчастье. И от него, и от тетки снова накатила тоска, но Джерминаль послушно брела за магом.

— Магистр Раян с другими девочками уже здесь. Он посмотрит на тебя и, я уверен, ты останешься и будешь служить ордену справедливости.

— Девочки? — спросила она, ободрившись.

— Их пока трое, ты четвертая. Все твоего возраста, уверен, что вы подружитесь.

Арлито кивнул тетке, она притворно улыбнулась Джерминаль и проскрипела:

— Идем со мной, дитя. Не пугайся, здесь тебе быть недолго.

Ее мысль продолжил Арлито:

— Уже через несколько дней вас переведут в более уютное место.

В сером коридоре пахло цвелью и мышами. Пока жила у графа, Джерминаль отвыкла от запахов-попутчиков бедности, и невольно поморщилась. Чтобы отвлечься от серых мыслей, она представила девочек, с которыми она обязательно подружится, и стало веселее.

Поднялись на второй этаж, Арлито толкнул дверь, и Джерминаль переступила порог просторной комнаты, огляделась в поисках девочек, но ненадолго ослепла от яркого света и поняла лишь, что здесь есть стол и огромный шкаф.

За столом сидел полный седой мужчина в черно-белой мантии, и его лицо казалось добрым даже несмотря на маленький рот с тонкими губами. Он него веяло не просто силой, как от графа, — а мощью, способной, наверное, двигать горы. Джерминаль втянула голову в плечи и попятилась, но натолкнулась спиной на Арлито.

— Познакомься, это его Справедливость магистр Раян, — проговорил он.

— Как тебя зовут, дитя? — спросил седой негромким, каким-то домашним голосом, и Джерминаль поняла, что теперь точно все плохое осталось позади, представилась, села на стул напротив магистра.

— Что ж, дочь ветра, — улыбнулся он. — Добро пожаловать под крыло Ордена, надеюсь, тебе с нами будет хорошо.

Арлито за спиной выдохнул с облегчением и сказал:

— Мне можно идти?

Магистр Раян встал, громыхнув стулом, протянул руку Джерминаль.

— Конечно, ступай. Идем, покажу твою комнату. Вижу, тебе многое довелось пережить, но теперь нечего бояться.

На душе стало тепло и солнечно, Джерминаль положила руку в его ладонь и пошла за ним. Так тепло, как когда папка говорил, что она нужна ему. Так солнечно, как в мае после затяжного дождя. Серые стены коридора словно попятились от Раяна и посветлели.

Комната находилась в конце коридора, на двери была нацарапана цифра девять. Перед тем как войти Джерминаль замерла, прислушалась. Раян наблюдал за ней и не спешил.

За дверью едва слышно напевали тоненьким голоском, что-то шелестело. Почему-то было страшно заходить, и Джерминаль посмотрела на магистра, тот ободряюще улыбнулся, постучал и распахнул дверь.

— Славного дня, магистр Раян! — ответили ему в два голоса, и он подтолкнул Джерминаль в спину, чтобы она переступила порог.

— Славного, девочки! — ответил он.

Джерминаль остановилась возле стенки. Справа на кровати, что дальше от двери, вытянулась кудрявая русоволосая тетка в шелковом бирюзовом платье, с глазами, как у кошки. Слева сидела нескладная бедно одетая девочка с загорелым лицом и короткими серо-желтыми волосами торчком, как у мальчика, в руках она теребила недоделанную вышивку и поглядывала с тревогой.

— Девочки, это новенькая, ее зовут Джерминаль. Это Улия, — сказал магистр, и тетка встала, с достоинством склонив голову. — Дочь воды.

Джерминаль аж рот раскрыла — ничего себе девочка, целая тетка! Сколько ей лет? Если только на лицо смотреть, то да, совсем молодая, но тело… И грудь уже выросла о-го-го! Может, она просто высокая? Улия уловила удивление Джерминаль и чуть скривила рот, села на кровать.

— Это Забава, дочь воздуха, как и ты.

Девочка с короткой стрижкой выронила рукоделие и выпрямилась, кивнула, покосилась на Улию, побледнев, отчего на ее лице проступили коричневые веснушки.

— Где Мика? — поинтересовался магистр.

— Тама, — Забава кивнула на дверь. — Это, стирает она.

— Не тама, а там, — поправила Улия, вытащила из-под подушки книжку. — Магистр Раян, когда уже у нас начнутся занятия? А то неделю бездельем маемся.

— Когда будет вас человек хотя бы восемь, — ответил Раян. — Присядь, Забава.

Девочка села, прямая, как палка, замерла. Напуганная она какая-то, неловкая, наверное, потому что крестьянка. Лицо аж черное, руки грубые, тоже загорелые, значит, она подолгу работала на улице. И платье на мешок похоже, какое раньше было у Джерминаль. Зато Улия вся нежная, манерная, кожа, как сметана, руки белые и платье из дорогущего шелка, сразу видно бэрри. Вряд ли получится подружиться с Забавой и тем более с Улией. Интересно, эта Мика — какая?

Раян похлопал кровать, что возле двери, рядом с Улией.

— Джерминаль, располагайся. Некоторое время ты будешь спать здесь. До завтра, девочки.

— До завтра, магистр Раян, — Улия склонила голову.

Не хотелось, чтобы он уходил, но магистр улыбнулся и закрыл за собой дверь. Джерминаль села, поправив платье, осмотрелась. Четыре кровати и маленькая тумбочка возле каждой.

— Хоть бы шкаф поставили, — пожаловалась Улия, когда стихли шаги магистра. — Мне вещи складывать некуда. Пришлось смотрительнице половину сдавать на хранение. Как тебе смотрительница? Жутко невоспитанная деревенщина. Я тут первая появилась, так она на меня кричать вздумала. Папенька приехал, поставил ее на место, теперь она тихая и вежливая, — Улия посмотрела пристально. — Ты чего как замороженная, а? Где твои вещи?

Джерминаль дернула плечом и ответила:

— Их нет.

Улия вскинула бровь.

— Как это? Родители отправили их вторым экипажем? Ты вообще каких будешь? Я графиня, старшая дочь рода, между прочим, — она окинула взглядом Джерминаль, оценивая одежду. — Баронесса? Или купеческая дочь? Представляешь, некоторые купцы Дааля богаче северных князей! Вообще тут у них все непривычно, магистр сказал, что мы, сестры ордена, теперь равны, — она фыркнула и кивнула на Забаву. — Но как можно равнять нас — и ее неграмотную?

Джерминаль стало неловко, и она ответила:

— Я из простых, ты ошиблась. И вещей у меня нет, как и родителей.

Было непривычно говорить "ты" графине, пусть и юной. Улия округлила глаза, свела брови у переносицы, помотала головой.

— Смеешься? У тебя ж платье…

— Ну и что.

— Хм… Ну хоть читать-то ты умеешь? — девушка швырнула книгу на кровать Джерминаль. — Читай. Няня все время читала мне вслух, когда я рисовала.

— Не умею, — солгала Джерминаль.

Правильнее было сказать "не хочу", но что-то было в Улии такое… чужое, страшное, что она не посмела.

— Ну и ладно. Эй, ты, Забаба! Сбегай, позови Мику, что-то долго ее нет.

Девочка пулей вылетела из комнаты, Джерминаль с радостью последовала бы за ней, но почему-то осталась наедине с неприятной графинькой, которая смотрела на нее, как на насекомое.

— Как тебя зовут? Помираль? Поминаль! А-хаха! Ну и назвали тебя.

Джерминаль покосилась на нее и подумала, что не зря она детей боялась больше взрослых. Надо бы ответить графиньке, обозвать ее как-нибудь обидно — дулькой или ульем с пчелами… А что если она ударит? Вон, какая высоченная! Джерминаль снова не посмела, просто отвернулась, раскрыла книгу и сделала вид, что читает. Авось надоест обзываться, и отстанет.

Скрипнула дверь, и вошла невысокая круглолицая девчонка в оранжевой шляпке, из-под которой выбивались смоляные кудряшки. Глаза у нее были черными, губы — алыми, будто нарисованными.

— Мика, познакомься, это наша новенькая, ее зовут Поминаль.

Мика остолбенела, уставилась на Джерминаль и спросила:

— Что, правда?

Улия расхохоталась, притопывая, сделала вид, что смахивает слезу. Джерминаль поднялась и спокойно представилась. Мика сказала, усаживаясь на свою кровать:

— Джерминаль-Поминаль.

Запрокинула голову и расхохоталась.

Задыхаясь от возмущения, Джерминаль выскочила в коридор, обхватила себя руками и потопала вперед, пока на добрела до лестницы вниз. Зачем ее бросил папка? Почему граф, который был так добр, отдал магам? Неужели теперь всю жизнь придется терпеть насмешки этой дылды? Она оперлась о перила и посмотрела вниз.

— Эй, ты чего это? — донесся сзади грубоватый голосок Забавы. — Отойди лучше. Не бери в голову, эти бэрры все такие.

— Не все, — Джерминаль повернулась.

Нескладная, страшненькая Забава стояла напротив и шумно скребла коротко стриженную голову. Если бы ей надеть шляпку, было бы ничего.

— Ты это, тоже воздух, как я? — затараторила Забава. — А что умеешь? Я это, летать умею. Полезла на дерево за медом, свалилась. Должна была насмерть помереть, но в воздухе зависла. Испугалась, ору. Мальчишки сбежались, смотрят… Потащили меня на костер, да знахарь наш отбил, магам отдал. Повезло! Отмыли, вошей вывели. Постригли, вот… Так чего ты умеешь?

— Играть, — оживилась Джерминаль и показала флейту. — Когда играю, люди меня слушаются.

Забава прищурилась, улыбнулась.

— Пусть они, — она кивнула в коридор. — Слушаются. Пусть подерутся, что ли.

Совсем не хотелось, чтоб кто-то дрался, и Джерминаль заговорила о другом:

— А что могут они? Улия и… эта, как ее?

— Мика? Она огонь, может проклясть, болезнь наслать. Улия — вода, она лечит. Как, я не видела, но этот, ну, магистр так говорил. Просил Мику не злить.

— Ясно, — вздохнула Джерминаль.

Забава добрая, с ней вполне можно подружиться. Если их будет двое, Улия отстанет. Девочка словно прочитала ее мысли и сказала:

— Магистр еще говорил, что нас отсюда переведут, и будут комнаты на двух-трех. Давай вместе попросимся? С ними не хочется.

— Конечно! — обрадовалась Джерминаль.

Жизнь третий раз за день поменяла окрас и снова стала радостной. Никто ее не казнит как ведьму, у нее появится своя комната и надежда. Она сможет повзрослеть, влюбиться и выйти замуж! Все как мечталось! Вредная Улия одна, потом появятся еще девчонки, с которыми можно будет подружиться.