Волчья дочь

ЧАСТЬ 6

Уже стемнело, когда они добрались до деревни. Машинами заставили всю дорогу. Некоторые жители стояли на улице и с интересом на них поглядывали. Шум доносился из дома Тимура и они поспешили туда. На базе остались лишь Дорофеевы и Семен, решивший их поддержать. Аня не хотела даже думать о том, что они задумали.

— … я вашему Вячеславу все говорил! — раздался голос из дома. Аня узнала Тимура. Он прямо-таки орал, аж стекла в окнах дребезжали.

— О стае?! — возмутился голос в ответ.

— Стая к нам уже как год не подходила! Это ваша вина!

Аня постучалась и ей открыла жена Тимура, Баярма. Она ей обрадовалась и сразу потянула внутрь.

— Лучше быть здесь, — сказала она. — Они скоро успокоятся.

Их дом был набит людьми — кто-то ругался с Тимуром, кто-то хмуро пил чай за столом, да пирожками закусывал. Баярма на удивление не выглядела недовольной от того, что куча мужиков ввалилась в её дом. Она усадила Аню за стол, налила ей чаю и остальным пришедшим. Гостеприимно забрала их верхнюю одежду и развесила в прихожей. Все за столом молчали, вслушиваясь в рядом гремевший спор. Аня тоже туда поглядывала и заметила на лестнице знакомого мальчишку. Он никуда не убегал, сидел на самой высокой ступеньке и грел уши. Но заметив внимание Ани резко подскочил и унесся на второй этаж.

Аня глотнула чая. Он обжёг ей небо, она закашлялась.

Спор утих и перешел на спокойный тон. И хорошо. Тимур с остальными подошли к ним спустя несколько минут.

— Вас отсюда не заберут, — сразу сказал Тимур. — Друг ваш поправится. После вьюги мы поможем расчистить дорогу — больше помочь ничем не могу.

— А где нам спать?!

— Вы разгневали Волка, — сказала Баярма. — Никто вас не пустит к себе.

Мужчины замялись, будто испугавшись её.

— Раненый у нас будет, моя жена врач. Рана у него нехорошая, но не смертельная. Мы можем приютить у себя молодняк, но более…

— Девочка останется у нас, — строго решила Баярма.

— А мы куда, на базу обратно?! Там волки эти кружат, как мы…

— Запритесь на базе и носа не кажите, — велел Тимур. — Когда вьюга начнется, им не до вас будет, поверьте.

На споры не было сил, да смысла в них никто не видел. Аня поняла, что ошибалась с самого начала. Кроме Дорофеевых все были обычными мужчинами, что думали, что хорошо проведут время в зимней глуши, подальше от города и строгих жен, а не подставят свою жизнь под угрозу. Но Дорофеевы с самого начала относились к этому серьезно.

И даже Аню наняли. Я притащил тебя сюда не просто так. Слова Вячеслава не выходили из головы. Он имел ввиду что-то другое. Не то, что она нужна, чтобы спасти волчицу — это уже была очевидная ложь.

Но для чего тогда? Аня ничего не поняла и не понимает до сих пор. Она ощущала себя жалкой мухой в паутине. Но пока она еще может дергаться.

— Мы за вами вернемся, — пообещал один из мужчин, уходя.

Аню устраивало то, что ей разрешили остаться здесь. Здесь люди, дом большой, огорожен забором. Леса даже не видно из окон. Это успокаивало. Теперь осталось лишь переждать.… И она будет дома, вдали от этой суеты.

Баярма сказала, что выделила комнату на втором этаже для нее и Алексея. Значит, ему тоже разрешили остаться. Наверное, из-за возраста и того, что именно его дядя ранен. Аня хотела увидеть Лешу, он был для нее подобен якорю адекватности, чем-то знакомым и близким. Не взрослый мужик, не странный местный житель, а обычный парень, пытающийся ей понравится. Они знакомы всего ничего, но никого на замену ему не было.

Нашелся он вместе со своим дядей в гостиной. Того уложили на диван, подперли и замотали ногу, накрыли одеялом. Рядом стояли кружки с чаем, но пахло лекарствами. Рану обработали как следует и остановили кровь — сейчас этого достаточно. А вот зашивать её… удастся ли? Аня была уверена, что в ноге останется дыра и шрамы. Но это лучше, чем полностью без ноги остаться.

Рядом в кресле сидел Леша. Он что-то листал в своем телефоне и бурчал под нос. Аня еще по приезду проверяла — сотовой связи нет из-за погоды. Связаться с цивилизацией можно только по городскому телефону, если он тут есть… Аня не видела смысла звонить родным, ведь тем все равно.

«Живая и ладно, мы чем поможем?».

Аня мягко коснулась плеча Леши. Тот дернулся и обернулся к ней.

— О, это ты. Когда приехала?

— Недавно. Всех отправили на базу, ты слышал?

— Слышал. Надеюсь, они не натворят дел…

Аня вспомнила про Дорофеевых. О, они натворят. Но, благо, туда приедут остальные и смогут их остановить, поэтому Аня была спокойна.

— Как у твоего дяди дела? — Аня села на соседнее кресло.

— Эта женщина… сказала, что ему нужно поспать. Вот он и спит, — сказал Леша. — Вроде обошлось, но шрам будет здоровенный.

— Ему повезло.

— Знаю. Я пытался позвонить маме, но это невозможно… Отправил ей смс, как связь появится, она должна отправиться.

— Зачем волновать её? — удивилась Аня. — Она ничего не сможет сделать, но будет переживать.

— А если я не скажу ей, потом мозг вынесет, что молчал. Пусть уж лучше так, — Леша отложил телефон.

Он выглядел встревоженным. Видимо, он был близок со своими дядей, и Аня ошиблась в своем первом впечатлении.

Для нее это было непривычно — переживать за родных. Отца она не знала, а мать всю жизнь спихивала её куда угодно, лишь бы подальше. Родственники, у которых она жила, сменялись один за другим. И все они были невыносимы: тетка капала на мозги за любую ошибку, её муж даже пару раз ударил за не вовремя помытую посуду; бабушка была старой и слишком староверной, гулять не выпускала, работой нагружала и вечно бубнила, что Аня станет проституткой, вся пойдет в маму. Лишь в преклонном возрасте она успокоилась и стала почти доброй, но это лишь из-за осознания, что кроме Ани никто ей на смертном одре стакана воды не подаст.

Став старше, Аня поняла, что её мама просто вырвалась из этой семейки и сбежала. Её заставили родить, ведь она была молода и не желала ребенка. Не хотела Аню. Сейчас у нее новый мужчина, а до этого были другие — она пытается создать семью, которой у нее никогда не было.

Они начали общаться лишь несколько лет назад. Аня представила свою маму, высокую крашенную блондинку с родинкой под правым глазом, как у нее самой, на месте раненного Олега. Переживала бы она? Или сидела рядом просто потому, что так нужно? Аня не могла сказать, она не могла представить себе эту ситуацию.

«Наверное, я бы просто сказала ей, что все будет хорошо и ушла спать» - подумала она. Аня редко задумывалась о том, что по сути она сирота при живой матери и родственниках. Она не знала, что такое семейные вылазки, вечера, а если такие и были, то больше походили на пытку. Аня не знала тепла в детстве и выросла холодной, привыкшей быть сама за себя, девушкой. Лишь в университете она смогла найти компанию, что терпела её характер. Даже парни были, что не понимали, почему Аня не любит обниматься и не привыкла к заботе, всегда воспринимала её в штыки.

Аня хотела другой жизни для себя, но смирилась с одиночеством. Научилась «быть как все» со стороны, даже нашла профессию, которую полюбила. Любить животных и заботить о них было проще, чем о людях.

Но сейчас Аня поняла, что должна сделать. Она наклонилась и протянула руку, чтобы ладонью накрыть ладонь Алексея и несильно её сжать, показывая свое участие. Он в ответ легко дрогнул и отвернулся от дяди, всматриваясь в её лицо.

— Вы голодны? — к ним зашла Баярма, но увидев их сжатые руки, стушевалась. — Ох. Хорошо.

— Хорошо? — не поняла Аня, а Леша быстро убрал свою руку, смутившись.

— У нас свободная только двуспальная кровать осталась. Хорошо говорю, что вас это не стеснит.

— Мы не встречаемся, — улыбнулась Аня, вставая. — И да, мы с удовольствием бы поели. Могу я чем-то помочь?

Гостеприимство Баярмы имело свои границы, поэтому Аню она запрягла. Та была не против — они просто появились из-ниоткуда в их доме, собрались спать под их крышей и есть их еду. Бесплатно — все деньги у Ани были на электронном счету, про Лешу и говорить не стоит. Поэтому Аня спокойно взялась чистить картошку, а Леша стал таскать воду. Баярма собралась накрыть какой-то сумасшедший стол. Пока Аня только с картошкой разобралась, та уже поставила пирожки в духовку и суп разогрела. Стол начал ломиться от еды и огромных тарелок. У Ани глаза разбегались, а живот весь скрутился от голода. Даже Леша рядом уже ждал, когда их позовут к столу, но вежливо молчал.

— Так и думал, — к ним спустился Тимур. — Баярма моя откормит вас так, что придётся на грузовике в город везти.

— Им полезно будет — тощие, как спицы! — отмахнулась та.

За стол их позвали, когда красная скатерть была усыпана всей едой света, так показалось Ане. Тут и кастрюля с супом стояла на мягкой подушке, рядом с ней корзинка с пышущими пирожками с мясом, кастрюля с отваренной, рассыпающейся на вилке картошкой. Они мило уселись за стол под тихий шум местного радио, только эту волну удавалось перехватить. Тимур с женой говорили о чем-то на своем языке, Аня молча уплетала все, что дают. Потом Баярма неожиданно встала и взяла небольшой поднос. Она положила на него всего понемногу и ушла на второй этаж.

«Для странной бабки и мелкого» - поняла Аня.

— Сын мой стесняется, — сразу пояснил Тимур. — Завтра он к вам привыкнет, сможете пообщаться. Он редко незнакомых людей видит, боится их.

— А сколько ему лет? — поинтересовался Леша. Весь его рот был в зеленом жире от супа.

— Шесть. Он немного у нас… не от мира сего. Если ночью будет шуметь, не пугайтесь.

Аня уж точно не боялась ребенка после того, как увидела волка, а потом человека с едва ли не откушенной ногой. Леша кивнул, но явно подумал о том же самом.

Они плотно отужинали и не собирались засиживаться. Леша решил еще немного посидеть с дядей, убедиться, что он в порядке. Это было правильно, Баярма осталась с ними в гостиной — если начнется лихорадка, температура подскочит, нужно будет быстро принимать меры. Баярма действительно была врачом, точнее бывшей медсестрой, даже показала на стенах несколько фотографий с работы. Сейчас она полноценная домохозяйка, но в небольшой деревне, где до ближайшей поликлиники километров тридцать, можно считать, до сих пор работает. Похвалила Аню за верно оказанную первую помощь и та успокоилась. Ей не хотелось быть в ответе за то, что у несчастного разовьётся инфекция и ногу придётся отрезать.

Аня пошла умыться и когда начала чистить зубы, обнаружила, что её десны до сих пор кровоточат. Зуд не проходил, а живот неожиданно скрутился и застонал как от голода. Но Аня наелась так плотно, что из-за стола еле встала. А сейчас чувствует, что может съесть столько же, даже больше…

«Это нервное» - решила она. Этот день её прожевал и выплюнул. Ей стоит поскорее отправиться спать. Аня поднялась наверх. Им уступили небольшую комнатку, куда едва влезла двуспальная кровать. Да и та была небольшая, рядом с ней вплотную стоял шкаф, из которого валились вещи. Не гостевая комната, скорее кладовка, которую быстро попытались привести в порядок. Но Аня была довольна. Второй этаж, забор - волки до нее не доберутся.

Только если не придут во снах.

Аня тряхнула головой, отогнав эту мысль.

Она стала переодеваться, как услышала рядом глухой стук, а потом последовавший за ним грохот. Вылетела в коридор, ожидая увидеть плачущего мелкого, но услышала лишь тихие стоны из дальней комнаты. Бабушка Кабира — это был её голос. Как бы старуха не казалась сумасшедшей Ане, она не могла просто уйти. Все-таки, пожилой больной человек. Она не виновата в том бреде, что наговорила вчера.

Аня прибежала к ней и не удивилась увиденному — видимо, Кабира уронила книгу и пыталась потянуться за ней, но упала. Сейчас она лежала на полу, не двигалась, лишь тихо постанывала, словно пытаясь позвать на помощь.

— Сильно ушиблись? — Аня опустилась рядом.

Кабира медленно стала поворачивать голову в её сторону, замолкнув. Аня хотела её остановить, сказать продолжать лежать, но не успела. Большие глаза старухи расширились, а беззубый рот раскрылся. Она со свистом набрала воздуха в грудь, крылья её носа задрожали, а потом выдала ор такой силы, что Аня с испуга закрыла уши руками.

— БАЯРМА! БАЯРМА! — кричала Кабира не своим голосом.

Аня быстро встала и отбежала от нее, все еще закрывая уши. Выглянула в коридор — взволнованная женщина уже поднялась на этаж и побежала к ним. На секунду впилась в Аню испытывающим взглядом.

— Она просто… я не знаю… — забормотала Аня, растерявшись.

Баярма ринулась к своей матери, присела рядом и начала поглаживать её по спине, успокаивать. Кабира перестала кричать, начала что-то громко мямлить на незнакомом Ане языке. Ей отвечала Баярма, и Аня с трудом распознавала смысл.

— Ты привела её в наш дом… она должна была быть там… куда ты её привела… — разобрала старухины слова Аня.

— Это не она, мама, — ответила ей Баярма.

— Она! Она! Не думаешь обо мне, подумай о Богдане, дуреха!

Они продолжали сидеть на полу и переговариваться, полностью перейдя на родной язык. Аня решила уйти — ей тут не на что смотреть.

Во что она ввязалась? Снег, пожалуйста, отступи и растай, это просто невозможно. Аня хотела лечь спать и просто пережить этот день, но теперь была уверена- сон к ней придет. А деваться уже некуда!

В коридоре из комнаты рядом выглянул мальчик. Он был уже в пижаме, но глаза его оставались любопытными, улыбка смущенной. Он думал, что Аня не видит его, ведь она стола боком у своей двери. Стоило ей развернуться, как мальчик быстро закрыл дверь и щелкнул замком. Его имя Богдан, верно? Аня уже давно не общалась с детьми такого возраста. Да и раньше она с ними старалась притвориться камнем, лишь бы не лезли.

В спальне обнаружился Леша. Он был в одних трусах и заметив Аню, смущенно прикрылся одеялом.

— Я могу спать в штанах, если хочешь, но…

— Спи как есть, — махнула рукой Аня и вдруг ощутила, как болит голова. Уснет не уснет, не важно, лишь бы коснуться затылком подушки.

— А ты…

Леша не успел договорить — Аня скинула с себя свитер, следом штаны с термобельем, оставшись в одних трусах и бюстгальтере. Она чувствовала его мечущийся взгляд на своем теле и игнорировала его. Она могла уйти переодеться в ванную, но вдруг она встретит по пути Баярму? Её странный взгляд она запомнила. Будто та заподозрила, что Аня что-то натворила… Аня не понравился этот взгляд, что так разнился с тем, что был за ужином. Она достала из своей сумки длинную футболку и надела её.

Обернулась к Леше, а тот смотрел на нее то ли недовольно, то ли смущенно.

— Ты меня совсем не жалеешь, — сказал он.

— Прости, — вымученно улыбнулась Аня, а потом быстро забралась на кровать. — Давай спать.

Она обнаружила, что Леша укутался в плед, а ей отдал одеяло. Милый жест. Аня хотела сказать спасибо, но голова была такой тяжелой, а десны начали зудеть так, что рот открывать не хотелось.

В доме еще недолго стоял шум — Кабира не кричала, но причитала, а Баярма все пыталась её перебить. Это продолжалось минут десять, прежде чем та дверь захлопнулась и появилась новая проблема — детский плач. Он раздавался из комнаты напротив и был неприятен — Богдан был уже взрослым ребенком, а плакал хуже младенца. Леша рядом ворочался и не мог из-за этого уснуть. Потом добавился голос Тимура, что уговаривал ребенка успокоится и лечь спать. Когда все затихло, Аня с благодарностью выдохнула и ощутила, как живот снова скрутило. Был биотулет на первом этаже, но Аня стеснялась в него ходить… А главный туалет на улице… Вот бы отпустило!

Аня прижала колени к груди, свернулась в комок, лишь бы боль ушла. Наставшую тишину нарушил тихий голос Леши:

— Не помню, говорил ли тебе спасибо… за дядю. За то, что помогла сегодня.

— Я не могла не помочь.

Аня чуть не сказала «это моя работа». Но «её работа» превратилась здесь в игру, в пшик. Она будто старая кукла в большом кукольном домике, нужна лишь для декорации, как одна из страшных подружек Барби. Её наняли из-за прихоти, теперь она заперта здесь, хотя могла быть дома. Вдали от волков и снега. И без больного живота, что едва не выл от боли. Не стоило столько есть!

— Все равно, — продолжал Леша. Он лежал, повернувшись к её спине. Аня чувствовала его дыхание на своем затылке. — Ты очень смелая и такая, ну… сильная. Не испугалась той лисы, не испугалась белки… Я вот… чувствую себя таким трусом.

Аня могла лишь тихо фыркнуть. Не испугалась? Она лишь умеет скрывать свои эмоции.

— Ты не трус. Не один ты растерялся тогда…

— Я хочу быть, как ты. Может, пойти учиться на ветеринара, раз оттуда такие крутые выпускаются?

«Крутые» - и как тут снова не фыркнуть?

— И красивые, в придачу… — продолжал Леша, понизив голос.

«Начинается» - Аня закатила глаза.

— Вот и найдешь там себе красавицу, — отозвалась Аня.

— Я одну уже нашел.

Стиснув зубы, она развернулась к нему. Карие глаза напротив на секунду испуганно блеснули, а потом уверенно сосредоточились на ней.

— Мы же договорились — мы не переходим черту, — напомнила Аня.

— Почему? — спросил он сразу. — Я же не предлагаю тебе что-то… непристойное вот так сразу. Я не такой.

— А я как раз такая. Узнав меня поближе, я тебе совсем не понравлюсь, Леш.

— Ты этого не знаешь.

Живот отозвал спазмом, и Аня едва не застонала от боли. Боль была в районе пупка, давила и крутила. Ей нужно или срочно уснуть, чтобы утихомирить боль, либо отправляться на улицу, на холодный и негостеприимный туалет… А тут этот Алексей, со своими подкатами! И Аня могла бы его грубо отшить, вот прямо сейчас. Без мягких «не переходим черту, остаемся друзьями». Леша явно не собирался с ней дружить, он хотел чего-то большего. Аня знала этот тон, этот взгляд. Когда мужчина уверен в своем выборе и готов добиваться тебя даже через твое «не хочу». Но в том то и дело, что Аня не сильно-таки «не хотела».

Леша был красивым, юным и хорошим. Он совсем еще не видел мира, живет в маленьком городе, плывет по течению и никогда не собирался с него сворачивать. Аня же всю жизнь с течением боролась. Оно привело её к раннему побегу из дома, но она не примкнула к плохим компаниям, она стала одиночкой. Всегда вдали от других, растаяла она только в университете, рядом с хорошим людьми. Такими, как Леша.

Но смог бы он её принять? Такую, какая она на самом деле? Аня прагматичная, не романтичная и слишком привыкшая жить одна.

Нет, им не стоит даже пытаться. Она не хочет заставлять свое сердце снова рваться. Она уже поняла — она должна остаться одна.

— Давай не будем об этом, — Аня решила отложить разговор.

— Подумай, ладно? — не отступал Леша, когда она уже отвернулась. — Я ни на чем не настаиваю, но ты мне…

— Поговорим завтра.

Леша замолчал, а Аня зажмурилась и постаралась расслабиться. Прошлась языком по зудящим деснам, на клыках они отзывались огнем, будто кто-то прижимал к зубам горящую спичку. Аня коснулась своего лба, он был холодным. Ощущение, будто у нее лихорадка, но наружные симптомы отсутствуют полностью.

«Это нервное» - повторила Аня и с трудом смогла заснуть под размеренное сопение быстро уснувшего рядом Леши.

* * *

Аня оглянулась, чтобы проверить, продолжает ли Одноглазый следовать за ней. Он не пытался спрятаться, смело глядел на нее одним глазом из-за деревьев. Глаз светился в темноте подобно драгоценному камню при свете. Аня пыталась его прогнать, но он единственный, кто мог её ослушаться.

«Я старею. Он загрызет меня и докажет семье, что он сильнее». Он знал, что Аня задумала и хотел помешать ей. Ему надоело оставаться на вторых ролях, он всегда хотел быть главным. Но из-за своей самоуверенности, непреклонного характера он и потерял глаз. Он таким растит и свое потомство — один из них хромает и скулит после того, как попал в ловушку. Глупый ребенок — не распознал приманку. Но он смог попробовать людской крови и был одурманен ею. Он поведал остальным, и они тоже начали сомневаться.

Они голодают из-за нее. Аня пришла сюда, потому что знала, что должна. Она сама когда-то появилась из снежной деревни, несчастная и одинокая. Она стала тем, кем является сейчас. Но здесь, в заснеженном лесу, не хватает дичи для такого количества волков. Они подрали всех, кого могли, и лесные обитатели либо надежно попрятались, либо сбежали прочь. А люди… люди совсем рядом. С горячей кровью и сытным мясом. Но они опасны, когда их много. И стая боялась. Аня внушила им страх. Страх себя, страх людей — лишь бы слушались. Но она слабеет, их ряды редеют, а Одноглазый со своим пометом сеет смуту.

Аня должна поторопиться.

Её нос уловил, что родной запах начал отдаляться и она испугалась. Вдруг она решила уехать? Она не сможет — так много снега, а она совсем маленькая. Аня должна отправиться следом, проверить. Ей пришлось оставить стаю, но она смогла найти им еще нескольких лисиц, чтобы занять брюхо и унять волнения. Лишь Одноглазый все понял и последовал за ней. Он был её тенью. Аня не могла его прогнать, не вступив в драку. Но сейчас ей это не по силам, и он не должен об этом знать.

Это была деревня, полная людей.

Тут стояли фонари, слабый свет мерцал у каждого дома. В доме мирно спали люди, даже пахло животными. Кошками, собаками. Последние подняли лай, едва Аня скользнула мимо фонаря к одному из домов. Окна озарились светом, но Аню они увидеть не смогут. Она сливалась с сугробами, была юрка и быстра. А вот Одноглазый… он даже не старался, рычал на каждую псину и клацал зубами так, что те затихли.

«Она в доме» - чувствовала Аня. Спит, но сон её неспокойный. Она опять видит её глазами. Значит, проснётся и поймет, что Аня её ждет. Она должна была понять раньше, но она не хочет. Молодая, упрямая — Аня сама такой была когда-то давно. Но даже она быстро подчинилась… Аня поняла, что что-то мешает им… И это что-то лежало рядом с ней.

Человек, мужчина… Почему они лежат рядом, как возлюбленные? Аня осторожно подошла ближе. Она никак не могла заглянуть на второй этаж, слишком высоко для нее. Мужчина рядом, она начала пахнуть им… Она не должна так пахнуть!

Если она отравится этими чувствами, то Аня не сможет её забрать.

Следует помочь, направить, пока еще не поздно. Где-то в доме пахло кровью, засохшей, холодной. Раненный человек. Слабый. Она должна понять, что люди ей чужды, должна вкусить чужой крови, чтобы стать одной крови с Аней.

Позади раздалось рычание.

Одноглазый вышел к ней и фонарь над ним погас. Он медленно приближался, прижав уши и обнажив клыки, с которых стекала горячая слюна и десны, красные, как от крови. Шерсть его, покрытая мелким снегом, встала дыбом. Аня же развернулась всем телом и клацнула зубами, отгоняя. Одноглазый даже не дрогнул, а хвост его опасно начал вилять из стороны в сторону.

Он решил напасть сейчас? Но почему? Аня издала несколько лающих звуков, а тот лишь фыркнул, вся его слюна слетела на снег.

Стая. Он что-то задумал. Аня видела в желтом глазе приближающийся триумф.

Оставалось лишь приготовить к бою. И стоило Ане оскалиться, как Одноглазый набросился на нее с воем, желая вцепиться в горло. Аня легко ушла в сторону и кусила его за хвост, вызвав жалкий скулеж, что быстро сменился рыком. Одноглазый не мог стерпеть унижения и развернулся, и совершил первый прыжок. Он молод и опытен, он знает, куда бить. Но Аня старше и всегда была сильнее…

Она ушла в сторону и поняла, что должна убить его. Разорвать наглеца и отнести стае, чтобы они напились его крови и растерзали тело. Она клацнула зубами и уже почувствовала влагу на пасти. Свежая, быстро бегущая кровь.

Аня знала её вкус и сейчас отчетливо чувствовала на своем языке. Взгляд её красных глаз на секунду вернулся к дому.

Она скоро будет здесь.

* * *

Аня открыла глаза в свете маленького ночника. Он освещал спинку дивана перед ней. Слух уловил тихие недовольные стоны. Аня моргнула и не могла привыкнуть к свету, он слепил её, травил её. Она потянулась пальцами к глазам, желая протереть их, но дернулась от неожиданной влаги на лице. Она испачкалась себя, но чем? Аня опустила голову и в теплом свете ночника увидела свои руки — они были в крови. Сердце набатом застучало в груди, и Аня мгновенно и ясно разлепила глаза.

Перед ней была оголённая мужская нога со знакомой раной. Бинты были сорваны, кровь сочилась, а на уцелевшей коже виднелись новые следы зубов. Маленькие, не животные. Аня коснулась своего рта и её тут же скрутило. Привкус крови во рту — кровь была не её. Это не десны кровоточили, хоть и зудели так, будто ей зубы недавно вырвали. Но зубы были на месте, необычайно острые и ставшие… больше? Аня в ужасе оттолкнулась от дивана, перед которым она стояла на коленях и… обгладывала человеческую ногу?!

Её стошнило прямо на ковер. Голова закружилась, и она чуть не упала.

«Я сошла с ума. Я должна…» - мысли Ани путались. Она начала плакать, но это были слезы ужаса и страха. Ей что-то снилось: как она смотрела на этот дом со стороны, как чувствовала огромную пасть вместо обычного рта. Но Аня засыпала наверху, сытая и никогда в жизни до этого не страдающая лунатизмом. Да и таким! Аня смогла поднять взгляд на рану — она разорвала бинты и кусала без остановки.... Как ребенок, у которого только прорезались зубы, она желала кусать все, что видела. Даже сейчас она ощутила желание еще немного, еще раз… Но вместо этого её снова вырвало. Весь прекрасный ужин теперь в переваренном виде на ковре, а Аня стала понимать, что к еде прикоснуться не сможет неделю. Особенно к мясу…

— Тебе надо уходить, — раздался голос.

Аня испуганно сжалась, подняв голову. На кухне, держась за деревянные перилла лестницы, стоял Богдан. Мальчишка в помятой пижаме крутился у лестницы, будто желал поскорее убежать, но все не решался. И на Аню он смотрел без страха, только с отвращением, смешно морщась.

— Что? — смогла лишь произнести Аня. Она не узнала свой голос — низкий и сиплый.

— Тебе ждут там, — Богдан указал на входную дверь.

— Кто ждет?

— Ты не знаешь?

Аня смогла встать. Мужчина диване, Олег, что-то стонал и говорил во сне. Он был весь потный, блестел в свете ночника. У него лихорадка, но он не может проснуться. Аня должна помочь ему, но чувствовала, что сделает лишь хуже. Стоило ей посмотреть на него, как все внутренности скручивались от голода, а её тошнило. Аня медленно пошла прочь, через арку на кухню. Богдан осмотрел её, задержал взгляд на крови на руках, на губах. Аня хотела вытереть это футболкой, но её руки дрожали, как у наркоманки.

— Прости, что ты… видишь это, — смогла сказать она, а потом спросила: — ты не боишься?

— Если я буду бояться, ты меня съешь, — мальчик смело закивал. Но он все еще поглядывал на второй этаж, все рвался убежать.

— Я не… я тебя не съем, — Аня никогда не думала, что произнес это так всерьез.

— Скорее уходи, — велел Богдан.

— Почему я должна уйти?

— Потому что бабушка попросила.

— Бабушка…? — Аня прижала пальцы к вискам. Голова сейчас лопнет от боли.

— Она сказала, что ты должна уйти перед превращением.

Аню снова скрутило, но она сдержалась.

— Прев… что?

— Просто уходи! Он скоро проснется!

Богдан начал её прямо-таки толкать к выходу. Аня, будто все еще во сне, запрыгнула в обычные тапки и накинула на себе куртку. В это время в гостиной раздался протяжный стон, а за ним последовал крик. Крик ужаса, а не боли. Аня вся сжалась, а Богдан сильнее начал толкать её прочь. Настолько сильно, насколько дошкольник мог. Он открыл ей дверь и толкнул вперед.

Споткнувшись, Аня чуть кубарем не свалилась с пары ступенек. Дверь позади захлопнулась, а в окнах зажегся свет. Крик до сих пор звучал в ушах, но сейчас его сменил свист ветра.

Это была вьюга. Пока еще слабая, но набирающая силу. Ветер скользил по снегу, увлекая его за собой и пропитывая воздух режущим холодом. Он сразу забрался Ане под футболку, прошелся по голым ногам, а потом охватил горло. Остудил голову, будто снег горой упал на нее с крыши.

Аня спустилась на землю. Тапки были мужские, домашние и совсем не согревающие. Она закуталась в куртку и чувствовала, что вьюга заберет её с собой, но перед этим поджарит свои хладом. Аня покроется инеем, её засыпет снегом, и она не сможет убежать. Она и сейчас сделала несколько шагов лишь для того, чтобы осознать — она зачем-то послушалась ребенка и вышла на улицу в жуткую непогоду.

Она опустилась на корточки и набрала в дрожащие руки снега. Стала стирать им кровь с рук, с губ. Он был такой холодный, колючий и не желающий таять. Аня терла лицо будто камнем и раздирала его.

А потом впереди зажегся фонарь. Аня упала коленями в снег от неожиданности и увидела освещенный круг, где вьюга вихрем танцевала. Танцевала над чем-то красным. Аня хотела приблизиться. Но не могла встать. За секунду колени будто вмерзли в землю, а зубы начали стучать от дикого холода. Ей нужно уходить, иначе вьюга заберет её!

Но там, рядом со светом фонаря, появились еще огни. Маленькие, всего два, красные. Они напомнили далекие огоньки самолета в темном небе. И медленно приближались. Весь мир замер, когда на свет вышла она — белая волчица. Её мех, такой белый и яркий, будто горел огнем. Кровь капала с пасти, а морда была разбита. Её дыхание раздавалось прямо под ухом — Аня вслушивалась в него и почему-то успокаивалась.

Ей не надо вставать, она заберет её. Не вьюга, а она.

Раздался хлопок двери позади.

— Господи! Ты что, с ума сошла?!

Аню схватили за куртку и быстро поставили на ноги. Теплый, взлохмаченный Леша выбежал в одних трусах. Он смотрел на нее испуганно, начал отряхать от снега, но стоило убрать немного, так вьюга добавляла еще.

— Пойдем в дом, скорее! — прокричал он, его голос тонул в сильном ветре.

— Я не могу, — ответила Аня дрожащими губами.

Она чувствовала на себе взгляд красных глаз. Она должна уйти, её ждали.

— Почему?! Ты умрешь здесь, ты в одних тапках, алло!

— Я… волк… я должна уйти.

Леша тряхнул её, как куклу. В доме звучала суета, кто-то говорил, кричал. Леша никуда не уходил, хотя его губы быстро синели, а лицо бледнело.

— Ань, — произнес он, приблизившись так близко, чтобы она могла слышать его шепот. — Ты бредишь. Пойдем домой.

— Я чуть не убила твоего дядю…

— Не неси бред, он просто лихорадит!

— Я должна уйти, а ты должен отпустить меня.

Но Леша обхватил её руками, крепко сжимая. Часть тепла, которая еще была у него, передавалась ей. Дыхание учащенное и горячее. Аня хотела чувствовать его ближе. Леша отстранился, чтобы еще раз заглянуть в пустые глаза.

— Я должна… — начала Аня, но он её заткнул.

Леша поцеловал её, приводя в чувство. Его губы обожгли её и впились в них, жадно и уверенно. Аня могла лишь потонуть во вспыхнувшем чувстве — ощущении, что ты кому-то нужна. Слезы давно засохли на щеках, а ресницы покрылись корочкой льда. Леша не углублял поцелуй, он отстранился также быстро, как и приблизился. А потом за одно движение подхватил её на руки, отрывая от окоченелой земли.

— Ты идешь домой, — сказал он и двинулся к двери.

Аня смогла обернуться через его плечо и увидела фонарный столб, освещавший место, где никого не было.