Волк 10: Лихие 90-е

Глава 8

— Скажу начистоту, — начал Платонов. — Чтобы не было недомолвок.

Говорил он медленно, осторожно, без напора, будто выбирал слова. Ну, положение у него и правда сейчас непростое, надо думать, что скажешь.

— Ахмед Дженготов — человек, который быстро принимает решения, не всегда ставя меня в курс дела. В этот раз я тоже не знал, к чему всё идёт.

— А кто среди вас главный? — спросил я.

— Мы партнёры по бизнесу. Да, это не оправдание, но в данном случае он перегнул палку и спланировал то, что я бы никогда не одобрил.

— А он бы потом поставил перед фактом? — спросил я. — Удобная позиция.

— Не совсем. В некоторых ситуациях такой партнёр незаменим, но иногда это может вызвать проблемы. Нас с ним ждёт долгий и неприятный разговор.

После ареста ФСБ? Хотя Платонов мог полагаться на своё влияние среди силовиков, чтобы вытащить подопечного.

Ну а в том, что они полноценные партнёры, я сомневался. Ахмед, скорее всего, напрямую подчиняется олигарху, просто у него широкие полномочия и полная свобода действий. Просто Платонову выгодно, чтобы некоторые дела решались сами собой, без его участия, чтобы в случае проблем он потом мог развести ручками, а Ахмед взял бы всё на себя. Не зря же он при нашей встрече отпирался, что Платонов в курсе происходящего.

Хотя не со всеми это сработает, и они должны это понимать.

— Я думаю, — сказал я. — Что вы меня принимаете за кого-то, кем я не являюсь. За какого-то простачка, если не сказать грубее.

— Слушайте, Максим, я точно могу пообещать, что отзываю всех своих людей и все ресурсы, которые Ахмед Дженготов привлекал для этого дела. А ещё я предлагаю компенсировать возникшие неудобства любым удобным для вас способом.

— Ваш человек нанял против меня наёмников, и их взяли с поличным. Не думаю, что теперь так легко можно отделаться.

Ремезов закончил свой разговор с начальством и теперь с удивлением смотрел на меня, понимая, с кем я беседую.

— Скажи ему, — шепнул он. — Что они уже дали признательные показания. Как и вычислил, что здесь случилось? Так, только это не передавай, это я сам с собой.

— Они уже дали признательные показания, — сказал я. — Так что мы уже всё знаем.

— Понял, но это ничего не меняет, я всё буду это отрицать. Да и вряд ли Ахмед укажет на меня. А что до остального я бы предпочёл, чтобы вы не поднимали шумиху раньше времени. Если бы вы приехали ко мне для личной встречи…

— Я могу сказать только одно, — я переложил телефон из одной руки в другую. — Личная встреча, но на моей территории, где-нибудь в Чите, там мы всё решим. И вот от этого будет зависеть, будет шумиха или нет.

— Знаете, — он усмехнулся. — Про меня много чего пишут. И ещё одна статейка в вашей местной газетёнке…

— У меня есть выход не только туда. И вообще, для человека, который дал миллион долларов на мой подкуп или ликвидацию…

— Я не давал миллион на это, — голос Платонова изменился. — Я вообще не раздаю миллионы, это не в моих привычках.

— Ну, тогда и Ахмед это подтвердит, верно?

— Ладно, — он шумно выдохнул, отодвинув телефон, но я всё равно услышал.

— Вот и хорошо. В любом случае раз ты звонишь мне первым, тебе всей этой шумихи не хочется, верно?

— Верно, Максим. Тогда так. На следующей неделе, у меня как раз должна быть встреча с вашим губернатором, и я устрою её у вас в Сибири. Могу встретиться с вами. Хотя если прилетите ко мне, то я гарантирую вам безопасность.

— Нет, только в Чите, — настоял я.

— Как угодно. Вообще, я редко кому так звоню, но хочу добавить, что со мной выгоднее дружить. Но встретимся лично… и посмотрим футбол.

Едва я успел спросить, причём тут футбол, как он отключился.

А у меня остались вопросы. Почему Платонов вообще решился на этот разговор? Нет, понятно, что ему это тоже приносит проблемы, и шумиха в СМИ ему не нужна. Тем более, второе покушение за этот год, и того мэра ему сразу припомнят.

С другой стороны, мы с ним на разных уровнях, и по всей логике этих «лихих 90-х», ему проще со мной вообще не говорить, а дать дело другому помощнику, чтобы тот довёл всё до конца. Или дали бы тот миллион братве, тогда те же ключевские с радостью отправились бы закатывать меня в асфальт. Вряд ли бы смогли, но попытка не пытка.

Или он решил подкупить меня, только уже другой суммой? Возможно, но тогда у него может пострадать репутация среди своих, когда всем станет известно, что какой-то чоповец из глуши перехитрил целого олигарха.

Зато деньги бы пригодились, чтобы не допустить подобного в дальнейшем. Вдруг сам Березовский захочет прибрать к рукам наш комбинат, а он-то в средствах тоже не стесняется.

А что до возможной общественной огласки, она хоть и неприятная, но человек, у которого есть свой собственный телеканал, может это сгладить. В любом случае, огласка — это оружие. О судьбе генерала Горностаева забывать нельзя, ведь если бы не вся эта поднятая шумиха, он бы победил.

Кстати, хорошая мысль о канале, надо её обдумать. Пригодятся все средства.

Но всё же, пока не случилась личная встреча, без подготовки сидеть нельзя. У олигархов нет неуязвимости, и, как покажут дальнейшие годы, даже олигархи не застрахованы от внезапной гибели или тюремных сроков. Если, конечно, у них нет нужных знакомств. У Платонова, например, действительно нужных нет.

И нельзя исключать того, что Платонов просто тянет время, чтобы собраться с силами и продолжить свой план.

В любом случае, Платонов что-то придумал, и мне нужно было понять, что именно, чтобы не угодить в большие проблемы. И встретиться с ним уже подготовленным.

Московская область, за 20 минут до разговора

Иван Платонов откинулся в мягком кресле. Перед ним, на массивном дубовом столе стояли бокал красного вина, корзинка с виноградом и грушами, а на самом краю лежала чёрная трубка радиотелефона с выдвинутой антенной.

Это его библиотека, но он часто приглашал сюда особых посетителей для разговора. Время ещё вечернее, за окном светло, но Платонов уже был одет в белый мохнатый халат. Олигарх только что вернулся из сауны, пристроенной к загородному особняку, и сразу же принял своего безопасника, у которого были срочные новости.

— Значит, простой директор какого-то мухосранского ЧОПа переиграл самого Ахмеда Дженготова? — с сомнением спросил Платонов. — Иваныч, я тебе такие деньги плачу не для того, чтобы ты мне сказки рассказывал. С Ахмедом даже генерал Дудаев лишний раз не спорил, когда тот на него работал.

— И тем не менее, — глухо сказал сидящий напротив него седой безопасник. — Дженготов задержан фсбшниками, вся его охрана тоже, а бригады киллеров раскрыты.

— Ты мне не говори детали, Ахмед сам должен был во всём разобраться, — Платонов с раздражённым видом отмахнулся. — И всё же… звучит странно. Наверняка это всё операция местного ФСБ, у которых вражда с центром. И Ахмед попал в этот замес, местные подумали, что он связан с генералом Кравцовым.

— Нет.

Сидящему напротив Платонова старику, носившему тёмно-синий костюм в тонкую полоску, было уже семьдесят два года. Но несмотря на солидный возраст, он оставался в здравом уме и твёрдой памяти, был в хорошей форме и всё ещё успешно занимался своей работой. Это Альберт Каримов, генерал КГБ в отставке, а ныне глава службы безопасности Платонова. В дела Ахмеда Каримов никогда не лез, выскочку не любил, но сейчас понимал, что придётся его выручать.

— Местные фсбшники в этой операции участвуют, — сказал Каримов. — Но это не часть борьбы против Кравцова. Мне уже позвонили, передали обстоятельства произошедшего, всё совсем не так. А про этого Максима Волкова я начал собирать материал, ещё когда был жив генерал Горностаев. И это всё… немного странно. И вот на такие странности вы всегда обращаете внимание, Иван Сергеевич, я знаю.

— Так, — Платонов нахмурился. — Странности я вообще-то не люблю, они мешают бизнесу. Говори, что накопал.

— Максим Волков, прозвище «Волк», двадцать два года, не женат, детей нет, — Каримов взял папку со стола и раскрыл её, но рассказывал всё по памяти, не читая. — Родители погибли в аварии в самом начале 90-х, их с братом воспитывал дед, хотя опекуном у несовершеннолетнего брата числится сам Максим. Это сделано для…

— Это неважно. Дальше.

— Учился в железнодорожном институте, ничем себя не проявил, кроме плохой посещаемости и скандалов из-за пьянок в общаге. Обычный парень, и ничем не выделялся. Но вот прошлым летом начались эти самые странности.

— Какие? — Платонов взял виноград из корзинки.

— Вернулся домой на каникулы, и через пару дней попал в милицию вместе со своим другом, участником военной кампании в Чечне.

— Пьянка?

— Они якобы выследили маньяка, — сказал Каримов, переворачивая распечатку. — Маньяк напал на девушку, а они это заметили и вмешались, но милиция остановила их от расправы. Хотя мои источники говорят, что место то было безлюдным, и маньяк бы сразу понял, что за ним следят, а эти двое будто знали, куда идти. Но здесь я не исключаю, что историю приукрасили. Девушка потом написала заявление, что претензий не имеет, ну, как говорится в народе, отозвала, и маньяка выпустили. Он племянник местного мэра, и на тот раз его отмазали.

— А он и правда был маньяк?

— Психически ненормальный, это уж точно. Через несколько дней он напал на сестру местного авторитета и сразу же бесследно исчез. Интересно, что Волкова с другом как раз в это время искала братва из-за драки с одним из бандитов, но вдруг всё ему простили. Как говорят мои источники, Волков сдал им этого маньяка, поэтому так легко отделался.

— Так, — Платонов кивнул, услышанное его увлекло.

— Дальше, — безопасник взял ещё распечаток. — На этом странности не заканчиваются. Вот, вам будет интересно. Сам Волков иногда делает ставки на нелегальных тотализаторах, небольшие суммы, чтобы не привлекать внимания, но всегда побеждает. Кроме тех случаев, когда он делал намеренные проигрыши. Это и в ФСБ заметили, но всё как-то забылось. Первая зафиксированная ставка — на бой Тайсона и Холифилда прошлым летом.

— А вот я тогда проспорил двадцать тысяч, — олигарх засмеялся. — Никто в твёрдом уме никогда бы не подумал, что Тайсон укусит того негра за ухо.

— Да. Ставка, которая принесла ему больше денег — результаты Олимпиады в Нагано, он угадал точный медальный зачёт. И самая ближайшая, и она же самая крупная — на матч Аргентины и Ямайки через неделю. Что Аргентина победит со счётом пять-ноль. Записали все ставки подробно на бумаге, — безопасник положил несколько листов на стол. — Потому что вы такими необычными делами интересуетесь.

— Хм, посмотрим, — Платонов оживился и оглянулся на дверь в библиотеку. — Вера, запиши мне на завтра в ежедневник про футбол, чтобы я не забыл.

— Да, Иван Сергеевич, — отозвалась девушка-секретарь снаружи, не показываясь им на вид. — Уже записала.

— Кроме ставок, — продолжил Каримов. — Волков начал открывать свой ЧОП, подтягивать туда бывших ментов и военных с боевым опытом. И тут ему помог Ремезов, местный фсбшник, который тогда был майором, а сейчас уже полковник. Тот самый, о котором сейчас в Конторе столько говорят, что он ошибся с выбором кандидата и скоро ему придёт конец. Это Волков помог ему получить звание, вычислив торговцев оружием, которых Ремезов и брал.

— Угу.

— Потом помог с теми украденными грузами, которые тогда пытался гнать через нас генерал Кравцов, — Каримов поморщился. — Вернее, не он, а его помощник Шелехов, который связывался со всей этой местной блатотой. Но не вышло, полегли все участники той схемы, включая самого Шелехова.

— А, я вспомнил его, — Платонов нахмурил лоб. — Тот чекист, такой молодой ещё, постоянно пальцы гнул, и банк чеченский крышевал. Всё хотел китайцам продавать секретные сведения. Ну, туда ему и дорога. Мне он никогда не нравился.

— Согласен, — мрачно сказал Каримов. — В какой-то момент ЧОП Волкова вышел на Вишневских, вернее, не на них самих, а на их партнёра Терехова, который и нанял фирму, хотя у той ещё даже не было юрлица. И тогда же Волков раскрыл схему Терехова, самого Терехова посадили, а на комбинат засел Волков. С тех пор там и сидит.

— Ну, раз за год его оттуда не выгнали, значит, свою работу знает хорошо?

— Да. А наезжать пытались, и местные воры в законе, и прочие авторитеты, и сам Шелехов, и вот, недавний случай с генералом Горностаевым.

Каримов протянул папку, и Платонов взял из неё распечатки.

— Все, кто с ним связался, покойники, — задумчиво проговорил он, шурша листа. — Кроме Эдуарда Владимировича, который вовремя приболел. Жаль старика, умный был человек, а сейчас уже почти как овощ. Я, можно сказать, пока с ним не познакомился, таким глупым был. Вера! Запиши мне, чтобы я не забыл сыну Эдика подарок отправить.

— Записала, Иван Сергеевич!

— Слушай, а мне интересно, — Платонов бросил бумаги на стол. — А это не Волков мне тогда звонил от имени Эдика, когда чечены поехали свои дела решать вместе с Шелеховым? Тоже хотели комбинат себе захапать, помню.

— Мне это неизвестно.

— Да, было бы в его стиле. Будто всё как-то может предусмотреть, и действует.

— И про это я не в курсе, — пробурчал Каримов. — Но зато знаю, что генерал Кравцов отправлял людей к Волкову, потому что думал, что тому каким-то образом известно, кто будет следующим директором ФСБ.

— Так, вот это интересно, — Платонов очень внимательно посмотрел на своего безопасника. — И откуда он это знает?

— Знать он не может, у него нет контактов среди Администрации Президента, я проверял. Скорее всего, он тыкает пальцем в небо, а тот человек даже работает на Старой Площади, но его никогда не выберут. А вот Кравцов думает, что это всё якобы пошло с Волкова, а потом Ремезов стал собирать команду единомышленников. Волков с Ремезовым друзья, полковник ему даже наградной пистолет выбил.

— Так, ты меня очень заинтересовал, Иваныч. Значит, надо решать вопрос как-то иначе. Ладно, узнаю всё сам.

Платонов хлопнул в ладоши и начал отдавать распоряжения:

— Каримов, отзывай всех наших оттуда. Операцию Дженготова прекратить, самого Ахмеда вытаскивай как хочешь. А я собираюсь с этим Волковым познакомиться лично, интересный он человек. Может, даже найму его себе вместо Ахмеда, а то тот совсем сдал в последнее время. Попался, жук, а мне это миллиона будет стоить. Если его Волков себе не прикарманит, то местные заберут. И не скажешь ведь, что мой, сразу проблемы будут.

Платонов выпил вино из бокала одним глотком, поднялся и пошёл к выходу.

— Вера! Возьми у Альберта номер Волкова и свяжи меня с ним, поговорить хочу, — Платонов обернулся и посмотрел на Каримова. — Это в последний раз, когда я ваши косяки сам улаживать буду. Так, и пришли ему какой-нибудь подарок, чтобы вони не поднимал раньше времени. А то я помню, как Горностаева сливали, там и без нашего канала дерьма ему хватило. Мне самому такого не надо.

Чита

Я убрал телефон, потом подошёл к лежащей сумке с деньгами и приподнял её. Всё ещё тяжёлая, хотя должна быть легче на полкило, на пятьдесят тысяч долларов.

— Начальство волком воет, — сказал Ремезов и усмехнулся. — Хотят, чтобы я отсюда убрался, но замучаются упрашивать. Показания есть, остальное уже приложится.

— Думаю, Платонов этого Ахмеда вытащит. И про меня говорит, что он это не планировал и хочет встречи. Мутный тип. Но давай к делам, мы с тобой не закончили разговор.

— Ты всё про деньги?

Я посмотрел на Ремезова, потом на дверь в кладовку, и расстегнул замок на сумке. На полке у стены лежал старый пыльный дипломат, я открыл его, вытряхнул обрывки газет и положил на пол.

Хотелось бы взять всё, но мне сейчас не помешает инвестиция на спокойное будущее. А денег заработаю ещё, тот же Платонов будет кидаться деньгами, если я хорошо подготовлюсь к встрече. Да и комбинат ещё, у меня будет долгий разговор с Вишневскими насчёт тех инвестиций.

— Часть берёшь сейчас, — я начал сбрасывать пачки в дипломат. — Триста тысяч долларов. Это не взятка, вернее, не тебе. У вас сейчас идёт заруба, и она продлится ещё месяца полтора-два, пока не придёт новый директор. А у вас же много людей. Кто-то идейный, кто-то продвигает своих, кто-то надеется, что при новом руководстве взлетит или хотя бы что не выгонят. А кто-то любит деньги. И вот для этого тебе вклад от меня.

— Погоди, Макс, я что-то не пойму, к чему…

— Найдёшь того, кому их можно дать. Здесь не так много, но тебе и не надо дарить это всем, только кому нужно. Погоды эта сумма не сделает, но в вашей борьбе всё пригодится, вот и от меня вклад. Перетянете кого-нибудь к себе в свой лагерь, будет попроще. Будете платить стукачам, сомневающимся. Журналистам всяким, чтобы работали в нужную сторону. Нам надо только протянуть немного, и потом будет проще.

— А остальные?

— Заберу себе, пригодится. Меня же заказывали за них, так что это можно сказать трофей. А Платонову я не верю. Чтобы он не говорил, комбинат он не оставит, и эти деньги помогут протянуть.

Я захлопнул крышку дипломата и вытер с неё пыль лежащим на полке куском марли.

— И это не просто подарок. Вот когда ты и твои товарищи пробьётесь наверх, мне потребуется помощь, чтобы отбиться здесь. И вот для этого даю бабки. Ты не забудешь, знаю, проследи, чтобы и остальные помнили. И деньги в этом помогут.

— Да они и не твои! — возмутился Ремезов. — Это вещдок, доказательство, что он тебя заказал. Или, думаешь, он будет отрицать, что это его? Найди хоть одного дурака, который будет от миллиона долларов отказываться.

— Уже отказался, сказал, что не его. Да и дело развалят, утащат эти деньги, заменят фальшивками, мол, смотрели вы невнимательно при обыске. Лучше сам положи сюда куклу, а деньги нам ещё пригодятся. Да и вообще, Серёга, как думаешь, куда эти баксы пойдут, если ты их унесёшь? Вернутся к Платонову? Или скорее твоё начальство их себе прикарманит? Ещё и против вас используют, зальют дерьмом в газетах или подставят. Серёга, вот ты матёрый чекист, сам же всё знаешь.

— Сейчас другие матёрые, — недобро пробурчал он. — Типа Шелехова которые. А мы так, пережитки прошлого.

— И вот у тебя есть возможность на это повлиять. Бери эту часть денег, работай с ней там, а я здесь. Ты ещё директором ФСБ должен стать, — я усмехнулся. — Через пару лет. Или хотя бы главой какой-нибудь службы или департамента внутри. Служба контрразведки, а? Как тебе?

Ремезов посмотрел на меня и покачал головой. Знает, что я прав, но и соглашаться так просто не хочет. Не привык он так дела делать, поэтому и майором ходил до знакомства со мной.

Вот только он и сам должен знать, что даже если попасть в большую милость у нового руководства, наивных наверху всё равно сжирают быстро. Раз уж ставки растут, надо действовать без сомнений.

— По рукам, — наконец согласился Ремезов. — Всё для дела.

— Именно.

Я взял потяжелевший дипломат. Капитал для работы увеличивался, но надо ещё немного, и тогда не только мы сможем продержаться в августе, но и вытянем за собой комбинат и даже кого-нибудь ещё. Ну а даже если и дотянем до конца 90-х, надо будет жить и дальше.

Новозаводск, несколько дней спустя

Когда мы вернулись домой, то я узнал хорошую новость, небольшую, но очень для меня приятную. Наконец-то прибыл новенький бронированный Чероки, который я выбил для себя у Вишневских.

В Питере остался Мерседес, хорошо приспособленный для города, да и в целом он выглядел богато и представительно для тех мест. А вот Чероки наоборот, внешне казался очень агрессивной машиной, и хорошо подходил для нашей глубинки. Хотя в голую степь после дождя я бы выезжать на нём не рисковал, всё-таки у тачки вес больше двух с половиной тонн, и увязнуть там можно легко.

Бронированный джип привлекал всеобщее внимание в городе, а мы сами осваивали управление им. С его весом шутить было нельзя, и мы даже подумывали, что надо сделать водителем Саню, боевого товарища моих друзей, который в армии водил БТР.

Но пока он же был занят, и за рулём сидели Женя или Слава по очереди. У Славы всё получалось хорошо, но когда управлял Женя, всё шло не так, будто машина его за что-то невзлюбила.

Вот и сегодня, едва мы с Женей проехали немного от конторы, джип заглох и перестал заводиться. Мы вдвоём открыли тяжёлую крышку капота. Пришлось прилагать усилия, потому что доводчика на крышке не было, а из-за толстой стали вес был немалым.

— Надо было Мерс сюда отправлять, — сказал Женя, закидывая свой пиджак в салон, и засучил рукава рубашки. — Весь город бы охренел, вместе с областью, ни у кого такого нет. У кого-то был старенький и всё. Чё, пацанам звоним, зовём на помощь?

— А мы с тобой что, безрукие? — я посмотрел на часы. — Сами справимся, тут ерунда. И на поезд успеем. О, смотри, в том доме же Ярик живёт. Он отдыхает сегодня? Давай его позовём, если он не занят.

Ярик был не занят и охотно прибежал нам на помощь. С ним мы справились за десять минут и зашли к нему помыть руки. Только когда его жена меня увидела, почему-то очень расстроилась и сказала не снимать туфли, а потом ушла на кухню.

— Да пока ты руки в ванной мыл, — со смехом рассказывал Женя, когда мы вернулись в машину. — Она на Ярика как давай срываться, типа ты чё, зачем начальника домой позвал? А то, кричит, у нас срач такой, беспорядок дома, полы не мыты, пыль на телевизоре. Стыдно ей стало, что ты всё увидел.

— Я даже не заметил, — признался я.

— Ну чё ты хочешь, Волк? Бабы они такие. Тебя Лёня, кстати, звал к себе на днюху?

— Конечно. Меня теперь всюду зовут, хоть каждый день ходи.

— Туда ещё Антонов напросился.

— Ещё бы он не пошёл. Я бы удивился.

Мимо нас проехал красно-белый автобус, направляясь за город. Причём это был не убитый пазик, а вполне себе приличный автобус Мерседес-Бенц О325, произведённый в Турции. Такие закупил комбинат, вернее, получил бартером за продукцию с нашего металлургического завода на севере, и сразу передал в область в счёт уплаты налогов. А покупатель купил их у газовиков, турки отдавали им эти автобусы взамен за поставки газа. Бартер был повсюду.

Когда мы передавали автобусы, то договорились с губернатором, чтобы он подарил их нашему городу. А чтобы обслуживать этот автопарк, вновь открыли АТП, нашли туда водителей, механиков и прочий нужный персонал, начали делать дорогу от него. Часть автобусов пустили по городским маршрутам, часть ездила в Краснозаводск по расписанию, ведь желающих попасть туда стало очень много, комбинат активно нанимал людей. Ну а само АТП охраняли мы.

В общем, выгодно холдингу, что нашли, куда деть парк автобусов и не сильно на этом потерять, выгодно губернатору, который заработал себе очки перед выборами, выгодно людям, которым теперь можно без проблем добраться до комбината, и даже городу, у которого появилось новое предприятие. Ну и мы не забыты, ведь под АТП у нас появилось несколько новых рабочих мест, на которых мы тут же наняли людей.

Не выгодно было только мэру, потому что хоть он и пытался навариться на всём этом, его отсекали на каждом этапе. Да и вообще, пивзавод не забыл Муратову прошлогодней вражды, а горожане помнили о племяннике мэра, ведь слухи о его наклонностях поползли в городе сразу после исчезновения. Так что на следующих выборах у нас точно будет новый мэр.

Мы доехали до вокзала, прошли на перрон, как раз прибывал поезд, ехавший аж из Москвы до Пекина и делавший у нас остановку. На нём приехал важный гость, с которым я хотел обсудить одно дело, далеко выходящее за рамки того, что мы сейчас делаем.

Поезд остановился, тормозные цилиндры зашипели, из вагона начали выпрыгивать громкоголосые китайцы. А мы ждали двух гостей.

Парень в спортивном костюме бодро спрыгнул на перрон.

— Давай, Валерьич, кидай свои палки! — крикнул он.

— Женя, помоги им, — попросил я.

— Ща! Здорово, Мишаня. Чё делать?

— Надо его вниз, один не сможет.

Мишаня ожидал внизу, а стоящий на площадке его новый шеф, майор Елагин, скинул вниз свои костыли и крепко взялся за поручни. Женя подхватил его внизу, и они оба с Мишаней спустили ветерана-афганца на твёрдую землю.

— Так чего на самолёте не полетели? — спросил я.

— Дорого, — пробурчал Елагин, крепко держась за свои костыли. Обе штанины задрались, стали видны протезы на ногах. — В фонде таких денег на полёты нет.

— А меня тут не грохнут? — Мишаня огляделся и засмеялся. — А то снова дома, и врагов тут у меня выше крыши. Думал, никогда не вернусь.

— Не грохнут, все в курсе, что ты ко мне приехал. Никто здесь не осмелится.

— Ну, здорово, Волков, — Елагин протянул мне руку и пожал. — Раз уж ты нас сюда вытащил через всю страну, то это должно быть важно.

— Очень. Обсудим всё вечером.