Волк 9: Лихие 90-е

Глава 18

Мы подошли к столу, и сидящие за ним повернулись к нам. Депутат Мещеряков, лысеющий толстяк в костюмчике, удивился и отодвинул от себя большую тарелку с салатом. Здоровяк с ожогами на лице сел поудобнее, при этом штанины у него задрались и стало видно блестящие трубки протезов.

Раз уж военный, то говорить буду не только я, но и остальные. Проще будет найти общий язык. Один из сопровождающих военного людей нас не знал, зато второй, Мишаня, поднялся нам навстречу.

— Охренеть, давно не виделись, Волк, — сказал он, пожимая мне и остальным руки. — Слава, Коваль, товарищ капитан, — Мишаня кивнул Машукову.

— Стулья принесите! — противным пьяным голосом вскричал депутат Мещеряков, повернувшись назад. — И водки! А вы, — он посмотрел на меня. — Это вас же сейчас все обсуждают? Чёрная металлургия снова всем интересна, хе! Особенно в свете запуска предприятия, которое основали бизнесмены из нашего города. Мы не верили, что у них получится. Значит, вы тот самый Волков из Сибири?

— Из Забайкалья, — поправил его Слава, мрачно посмотрев на него.

— Ну да, а какая разница?

— Большая.

— Понял, — депутат немного смутился, но продолжил говорить не затыкаясь. Он же успел сильно наклюкаться. — Ну а я прошлым летом был в Китае, через Читу тогда туда ехал, в Маньчжурию. Меня ещё в Чите кормили такими большими бурятскими пельменями, а потом я поехал в Китай…

Официанты принесли нам мягкие стулья. Стол маленький, мы все едва поместились за ним.

— А в Китае пил такую водку, — продолжал рассказывать Мещеряков, размахивая руками. Даже не поинтересовался, для чего мы подошли. — Внутри была змея заспиртованная с корнем женьшеня, представляете? Видели такую?

— Каждый день такую пьём, — пошутил Женя. — Её потом можно вытащить и пожарить, кхе!

— Пожарить, ах-ха-ха! — депутат залился громким смехом и ударил ладонью по столу. — Зажарить, точно, не подумал. А ещё там были такие стаканчики с крышкой, внутри водка. Их китаёзы дриньками называли.

— Вряд ли они подошли сюда для разговоров о водке и змеях, — подал голос молчавший до этого здоровяк-военный.

Говорил он слишком громко и чуть заикался. Но в зале врубили музыку, пока не было боёв, так что соседние столики его не слышали.

— Ты его знаешь, значит, Миша?

— Да, — Мишаня кивнул. — Это Макс Волк и его команда. Вот это все наши, с чехами воевали — Женя Ковалёв, Слава Шевцов, капитан Денис Машуков. А это майор Елагин, я с ним сейчас работаю.

Рукопожатие у Елагина такое крепкое, будто я засунул руку в тиски. Он, похоже, так привык давить пальцы изо всех сил при каждом знакомстве. Но сдавить у него мою руку не вышло, мы привычные, не зря деда Боря заставлял нас с Кириллом заниматься с эспандером с самого детства, и подсадил на это Женю.

— Тогда они меня выручили, — продолжил Мишаня. — Спасли прямо во время казни. А то меня бандиты под лёд хотели засунуть, даже прорубь сделали.

— Ах да, — влез в разговор Мещеряков с глупой пьяной улыбкой. — У вас же там всё ещё разборки?

— А у вас в Неве будто никого не топят⁈ — возмутился Мишаня. — На прошлой неделе только троих достали.

— Да это просто утопленники. Плавают не в сезон, пьяные, чего с них взять?

— Один аж с тазиком цемента нырял.

— Это не в Неве было, а в Большой Невке…

— Да какая разница? — Мишаня отмахнулся. — Ну вот, Макс держит охранное агентство в Чите и Новозаводске. Эффективное. Как местная братва увидит охранников, решает, что лучше не связываться, уже наученные. Сколько на этом авторитетов обожглось — хренова туча!

— А вы не хотите открыть такое же в Петербурге? — спросил Мещеряков. — Наработали бы репутацию и здесь.

— Посмотрим, — сказал я. — Мы больше специализируемся на охране промышленных объектов.

— Это тоже хорошо. Здесь столько всяких заводов, что…

— Нам поговорить надо, — громко сказал Елагин, глядя на Мещеряков. — Разговор о работе, короткий. Потом продолжим.

— Понял, — Мещеряков поднялся, чуть не сдвинув стол пузом. — А я тут знакомого увидел, посижу там.

Ну, или это вежливость, или у Елагина большое влияние на Мещерякова. А журналист говорил, что этот Мещеряков любит спонсоров и не любит генерала Горностаева. Надо бы разузнать всё это поподробнее, и желательно сегодня, пока он пьяный и болтливый.

— А я вот работаю с майором, — сказал Мишаня. — Много кто из наших работает с этим обществом. Оно полуофициальное, но помощь ветеранам с Чечни и Афгана оказывает.

— Без работы пацаны не сидят, — добавил Елагин. — Хорошая и легальная работа, за которую платят. Есть место в жизни. А то когда они вернулись с Кавказа, их только в братве и рады были видеть… до поры до времени.

— Знаю не понаслышке, — я кивнул. — Сам видел.

— У Волка много кто из наших, — Мишаня взял бутылку и налил мне полную стопку. — Если подумать, так сколько пацанов при деле оказались, когда Богатова завалили. Сыты, одеты, уверены в будущем, знают, что их прикроют и никогда не оставят одних. Я дурак только, не пошёл. Пошёл бы с Пахой, там и глядишь, иначе бы всё сложилось.

— Но это место в жизни, — Елагин будто бы его не слушал. — Надо выбить. Не возьмёшь сам, никто не отдаст. Все держатся до последнего, зато обманывают и используют только в путь.

— Вот Мишаня упоминал сегодня майора Богатова, — прервал его я. — А он говорил то же самое.

— Витька Богатов — тварь, каких мало, — прохрипел Елагин, ударив кулаком по столу. — Много он говорил, ему верили. А он… себе бандитов набирал в группировку, тех же людей, которых в Чечне кидал. И вот насчёт тебя я не уверен, для чего ты людей столько берёшь. Не просто же так. Бойцы-то мы хорошие, а парой слов пацанов легко обмануть. Жизни-то они не знают, только говна всякого навидались.

— Зачем мне кого-то обманывать? — спросил я. — Я не даю ложных обещаний, никому. Есть работа, есть оплата, и есть коллектив, который прикроет. И я сам никого не бросаю, за год у меня никого не убили и не арестовали.

— Тут я за Волка впишусь, — Мишаня поднялся, опираясь на стол. — Вот спроси Коваля или Дениса. Богатов себе боевиков набирал, а Волк много кому в жизни помог, много кто ему по гроб жизни обязан. Не он, так…

— Догадался, зачем ты пришёл, — Елагин смотрел мне в глаза. — Поговорить насчёт Кравцова. Я смогу сделать так, чтобы он от той фирмы Вишневских отстал раз и навсегда. За миллион долларов.

— Дороговато, — сказал я. — И где гарантии?

— Нет гарантий. Не устраивает — говори с ним сам, — он с трудом поднялся, опираясь на костыли. — Пошли, парни.

Нет, он не просто назначил несуразную цену, он назвал эту сумму вместо ответа «нет». Елагин пошёл к выходу, второй сопровождающий следом за ним, но Мишаня остался рядом с нами.

— Валерьич, ну ты гонишь, — Мишаня тоже встал и крикнул ему вслед: — Давай побазарим нормально. Да куда ты… глухомань, — он сел за стол. — Чё-то он сегодня злой.

— Не хочет, не надо, — я пожал плечами. — Найдём другие способы, на нём свет клином не сошёлся.

— Да погоди ты. Слушай, ты меня тогда от Черепа спас, я тут подмогну. Елагин — упрямый как осёл, вообще никому не доверяет, но я к нему подход знаю, уговорю, встретитесь. Объясню, как ты нашим помогал, а то он не поверил, вот и выделывается. Но заплатить придётся, только не так много.

— А зачем ему вообще платить? — спросил я. — У него есть влияние на Кравцова?

— Погоди, Волк, объясню, — он пододвинулся ближе ко мне и зашептал. — Они оба упёртые, но у Кравцова проблемы с ментами. Отмазаться сам он не сможет, но Валерьич… ну, майор Елагин, он же зам руководителя нашего общества ветеранов боевых действий… и ещё хорошо знает Мещерякова.

Депутат Мещеряков тем временем что-то рассказывал за соседним столиком, оттуда постоянно доносился пьяный хохот. Бои там никто больше не смотрел.

— А Мещеряков о-о-очень хорошо знает губернатора, — Мишаня огляделся по сторонам. — И он может Кравцова отмазать. И вот, у него снова начались проблемы, он прибежал к нашему Елагину, а майор сегодня пришёл договариваться с Мещеряковым.

— Понял, какая схема.

— Это не схема, Кравцов сам пришёл о помощи просить, при этом много платит, а нам деньги нужны позарез. И вот, сам понимаешь, Волк, что если Кравцову поставят условие, чтобы он от твоих знакомых барыг с комбината отстал, ему придётся так сделать, или ему хана придёт. Больше никто не поможет.

Мишаня провёл пальцем у горла.

— Догадываюсь, — сказал я.

— Он и так перебрал с этим Ванькой Магаданским, так что ищут его все, и менты, и воры. Но от ментов-то отбиться можно, есть подход, так что придётся ему слушать, что Елагин скажет.

— Значит, вот как Кравцов отмазывается от проблем, — я покрутил стопку перед собой и отодвинул подальше. — И поэтому мне советовали обратиться к вашим. Без такого прикрытия он долго не проживёт.

— Да, вот в натуре так и есть, как говорю. А все думают, что он родственник генерала Кравцова из ФСБ, реально! А на деле так выходит, Елагин ему шкуру спасает.

— Но он заломил такую цену, чтобы мы отказались. Не хочет он со мной говорить, не верит.

— Да я с ним договорюсь! За базар отвечаю, сведу вас с ним наедине, — Мишаня снова обернулся. — Он мне тоже кое-чего должен, я же у него мину в машине месяц назад нашёл.

— Сам и подложил? — со злой усмешкой спросил Слава.

— Да иди ты! — Миша отмахнулся. — Он нормальный мужик, за пацанов на всё идёт, а они к нему тянутся. Больше не к кому. Вот он и осторожничает, были преце… пре… ой, б**, короче, уже как-то раз кинули его барыги, вот он никому и не верит.

— Чё ты вообще сюда приехал, Мишаня? — спросил Женя. — Далеко же.

— А куда ещё? Вы бы меня к себе не взяли, а здесь у меня брат двоюродный живёт. Вот и приехал, походил, сослуживцев встретил, они меня свели с остальными. Вот теперь работаю.

— Крышуете кого-то?

— Нет, всё легально. У общества нет такой халявы, как у других, с беспошлинным ввозом, но хотя бы всякие знакомства есть. Помогаем устроиться на работу или доплачиваем, чтобы с голоду не дохли, ну и остальное там, с социалкой всякой помогаем, выбиваем льготы хоть какие-то. В частную охрану, кстати, много кто идёт, кстати, у нас хорошие контакты с местными фирмами. Есть, конечно, те, кто в братву подался, но они уже потом с нами и не связаны.

— А ты с каких это пор стал таким? — Женя посмотрел на него с подозрением. — Раньше что-то не особо помогал, только в банду себе набирал.

— А вот когда меня Череп подстрелил и я на льду полежал, Коваль, тогда много чего в голове пронеслось, — Мишаня посмотрел на стопку с водкой, которую так никто и не пил, и выдохнул. — Я-то и с чехами повоевал, и в братве побывал. Дерьма навидался, и даже живым остался, брата только не уберёг. Знаю, как всё бывает.

— Понял, — сказал я. — Кстати, а с Эдиком виделся?

— Его же сын забрал, — Мишаня погрустнел. — В Ростов перевёз. Звонил сыну его, говорит, у старика бывают проблески, и он всё хочет к делам вернуться, и меня с Монтёром ищет, но потом опять всё забывает. Короче, Волк, — он достал визитку. — Вот мои цифры, дай мне свои, а я тебя сведу с Елагиным и вопрос закроем, если сегодня не выйдет.

— Хорошо, Мишаня, нам это пригодится, — я взял его карточку и дал свою. — Но ты за него готов поручиться?

— Без базара. Ща, погодь, он далеко не ушёл, ему ещё с Мещеряковым говорить. Да и ключи от тачки у меня.

Мишаня умчался. Не ожидал я его тут увидеть, парни тоже. И правда, жизнь его порядком потрепала, но не зря же хитрый Эдик держал его рядом с собой. Старый вор что-то увидел в Мишане, какой-то стержень, вот упрямый сапёр всё ещё держался, а не сгинул где-то в безвестности.

— В Питер перебрался, кхе, — Женя хмыкнул. — Никогда бы не поверил.

— Я думал, что он сдох, — Слава пожал плечами.

— Ты уже говорил.

— Что вы думаете насчёт Елагина? — спросил я.

— Про него хорошо отзывались, — сказал Машуков. — И вроде бы серьёзный на первый взгляд. Но упрямый, по нему видно.

— Цену он, конечно, заломил, — Женя покачал головой и присвистнул. — Миллион бакинских. Мог бы просто сказать нет.

— За миллион этого Кравцова можно того, — шепнул Слава. — А на сдачу всех остальных в речку купаться отправить. Много он хочет.

— Посмотрим, — я потёр подбородок. — У меня тут мысль есть, но надо посмотреть, насколько он искренен и действительно ли за своих болеет. Или как Богатов, всё только на словах. Может, потом пригодится для одного дела.

— О чём ты, Волк?

— Да вот знаешь, — я задумался. — Сам же понимаешь, то, что подписали в Хасавюрте, долго не продержится. И уже скоро всё повторится. Хоть и есть уже опыт такой войны, но всё равно пацанов поляжет… И я вот думаю…

— О чём?

— А что если вместо ребят-срочников пойдут ветераны с первой войны и Афгана. Серьёзные бойцы с опытными командирами, с лучшим оружием, которое можно купить за деньги. Со связью, с техникой, мотивированные, желающие расквитаться за то, что случилось тогда, знающие, что нужно делать, добровольцы… не будет такой мясорубки, как тогда. Надо только людей найти, кто захочет, а для этого надо говорить с такими, как Елагин.

— Такого не будет, Макс, — Машуков покачал головой. — Никто на верхах такого не позволит.

— Может быть, может быть. Но мысли есть разные, а для всего нужны знакомства, деньги и правильно подобранные слова. А вообще, кто знает, что будет через год? — я хмыкнул. — Мы почти год назад открывали ЧОП, — я похлопал Женю по плечу. — Охраняли кэмэлов с оружием, которое взяли в вещдоках у ментов, а сейчас мы… сами всё видите. Но надо всё обдумать, пока же у нас другие проблемы.

И нам ещё нужно пережить август, потом, если всё удастся, будет проще.

Мишаня вернулся, только когда объявили победителя следующей боя. Следом за Мишаней тащился Елагин. Он грузно уселся на стул, вытер лоб и выдохнул.

Вредный он, но всё равно, было в нём что-то, что мне нравилось. Серьёзный дядька, вояка, может пригодиться в будущем, но с ним надо хорошенько поговорить.

— Ты пойми, Волков, — сказал он. — Мне ребят кормить надо. Не у всех всё получается, они сидят без дела. А не будет бабла, сам знаешь, куда они пойдут. Деньги нужны, а у барыг они есть. Не это, так я бы сюда не ходил договариваться.

— Понимаю. Но миллион… много. Знаешь, майор, ведь не обязательно же деньгами всё решать, — я сел к нему поближе. — Мы будем расширяться. Комбинат, завод, другие предприятия, если всё пойдёт как надо. Людей не хватает, а храбрые парни пригодятся. Сам говоришь, у тебя без дела люди сидят.

— Так, — он кивнул, внимательно глядя на меня.

— Я могу дать работу, настоящую работу, легальную, с отпусками, выходными, пенсиями и прочим подобным. Я не только вояк набираю, разных беру. Там и спортсмены, и просто крепкие парни, и бывшие менты. Работать сообща их заставить не так-то просто, верно?

— Понимаю.

— Знаю, что ребята после войны бывают вспыльчивые, жёсткие, конфликтов и проблем с ними может быть много, и спиртное, и драки, и всё остальное. Но зато когда они понимают, что их не бросят и все за них стоят горой, сразу становится проще. Всё меняется, жить-то как-то надо и дальше, а не ждать чьей-то милости. А в эти времена, когда всё может резко измениться уже через месяц или два, нужна хоть какая-то стабильность.

— Всё меняется, да, — Елагин так и не отводил от меня взгляд. — Но скажи, к чему ты это? Не только же к найму работы.

— Есть мысли, но давай сначала с поработаем с тем, что есть. Часть твоих парней я могу взять, а капитан Машуков за ними присмотрит, как они адаптируются.

Денис кивнул с серьёзным видом.

— Подбери мне ребят, кто готов переехать в Читинскую область или сможет работать вахтой. Возьму не всех, само собой, так как есть требования к охранникам, но поговорим с каждым, кого ты пришлёшь. И поговорю с Вишневскими, чтобы проспонсировать ваше объединение. Не миллион, конечно, и не наличными, в металлургии всё по бартеру, но помощь будет.

— Ну хорошо. А я тогда лично поговорю с Кравцовым, обещаю, чтобы он вас никогда не трогал. Он меня послушает. Должник он мой, и слово держит, хоть и бандитом стал.

— Договорились, — я протянул руку.

Майор снова стиснув мне кисть как тисками, но в этот раз я подготовился лучше и смог сдавить его первым. При этом Елагин уважительно кивнул.

— Но сам понимаешь, у вас не комбинат, а огромный пирог, и каждый хочет кусок, не только Кравцов.

— Понимаю. Но я к каждому ищу подход. И ещё…

В зале загорелся общий свет, и на мгновение меня ослепило. Ближайшая к нам официантка закричала, а помещение быстро начало заполняться людьми в форме, вооружёнными автоматами.

— Милиция! Всем оставаться на местах!

— Маски-шоу, бляха-муха, — прошептал Женя. — Быстро они.

В потолок никто не стрелял, матом никто не ругался, и никого пока не били. Разве что досталось плотному парню в белой рубашке, который полез в карман за телефоном, и его ударили в нос.

Это ОМОН, они вошли одновременно с нескольких ходов. Кроме бойцов в масках, которые сновали повсюду, появились опера в гражданской одежде. Скорее всего, опера, кто ещё-то? К одному из них подошёл пожилой мужчина в красном пиджаке.

— Вы что? — возмущался он. — Мы же всё обговорили с…

— Сидеть!

Пожилого грубо посадили на ближайший стул, ударили кого-то из охранников гостей. В зале становилось всё громче и громче, все говорили одновременно, крича о связях и должностях, но омоновцы осаживали всех быстро.

— Я депутат Законодательного собрания! — верещал красный от выпитого Мещеряков, копаясь в карманах. — Вы не имеете права выкручивать мне руки…

— Документы есть? Нет! Пакуем его, потом разберёмся, — распорядился усатый опер в потёртом сером пиджаке. — Везём в отделение для установления личности!

Что-то мне кажется, что личность установить у них с первого раза не выйдет, и депутату придётся посидеть в обезьяннике. Мелкая подлость.

Но это странно, потом же к ним нагрянет прокуратура для проверки. Не так-то просто засадить депутата, как мне рассказывал Крюков. Этот опер или слишком храбрый, или слишком глупый, или кое-кто влиятельный приказал ему так сделать.

Опер направился ко мне, отдав распоряжение и не обращая внимание на вопли Мещерякова. Два омоновца взяли депутата Заксобрания под руки и потащили к выходу, а Мещеряков яростно орал и пытался вырваться. Кто-то случайно наступил ему на пятку, и одинокий кожаный туфель слетел и остался лежать на полу.

Ну теперь я уверен, что это генерал Горностаев решил показать свою власть. Вламывается на закрытое мероприятие и даже задерживает депутата. Значит, настолько уверен в себе, раз так рискует.

Хотя из-за таких денег он может пойти на всё. Ну или у генерала есть ещё какой-то козырь в виде компромата на Мещерякова, кто знает, вот и наглеет. Странно это всё.

Но понятно, что это показ сил. Вот только неужели это представление лично для меня? Генерал хочет показать, что он здесь всесилен и может действовать так, как захочет, а заодно помешать нашему знакомству с Мещеряковым и бывшими военными.

Впрочем, Горностаев себе же сделал хуже, ведь Мещеряков скоро выйдет на волю, и он будет очень зол. Тогда с ним будет проще найти общий язык.

— Максим Волков? — спросил подошедший ко мне опер и, не дожидаясь ответа, продолжил: — Прошу за мной, с вами хотят поговорить. Остальных пакуем.

— Во чё нашёл! — второй опер, рыжий, в коричневом пиджаке, как фокусник провёл рукой рядом со Славой, будто залез ему в карман. И как у фокусника, в руке у него оказался маленький бумажный свёрток. — А это у нас чё такое? Да тут ещё есть! Где понятые?