Волк и конь

Упавший с коня

То, что он опоздал, Утред мак Альпин понял еще до того, как они подъехали к Ангусу: за милю виднелись столпы черного дыма, поднимавшегося к небу. Когда же королевское войско вышло на берег Ферт-оф-Фей, перед ним предстала картина всеобщего разорения: сожженные дома, разбросанный крестьянский скарб, покрытые смрадной копотью мертвые тела средь погорелых развалин каменной церкви, в которой жители деревни тщетно пытались найти убежище. Настоятель этой церкви разделил участь своих прихожан - перед развалинами храма высился крест, грубо сколоченный из брусков дерева. На кресте, пустив струи крови на жидкую черную бороду, висел распятый священник в изорванной хламиде. При виде короля в мутных глазах мелькнуло узнавание, священник даже приподнял голову, пытаясь что-то сказать, но новый поток крови выплеснулся из его рта и священник снова уронил голову на грудь - мертвый окончательно и бесповоротно. Утред передернул плечами и перекрестил несчастного, пробормотав молитву. Сам король был коренастым невысоким мужчиной, с грубыми, будто рубленными, чертами лица. Под черным плащом из овечьей шерсти, угадывалась добротная кольчуга, а рыжие волосы охватывал серебряный обруч.

-Которое это уже нападение? - не оборачиваясь, спросил король.

-Шестое, ваше величество, - с поклоном произнес худощавый мужчина в облачении священника, - если считать за этот месяц.

- А если считать за год, - в тон ему ответила черноволосая женщина в мужском наряде, восседавшая на коне позади короля, - то...я наверное уже сбилась со счета.

Утред недовольно посмотрел на женщину и та ответила ему дерзким взглядом: Бранвен инген Бели Утред взял в жены, после того как убил ее отца, Бели ап Киноха, последнего короля Альт-Клута. Королева, весьма тяготившаяся своим насильственным браком, никогда не упускала случая поддеть нелюбимого мужа.

- Сейчас не время для склок, жена, - угрюмо сказал Утред и, обернувшись к своим воинам, приказал, - найдите кого-нибудь живого.

Сказать это оказалось проще, чем сделать: местные жители разбежались кто куда и воинам пришлось проехать с пяток деревень, средь пожарищ и мертвецов, прежде чем они выловили двух человек, из тех, кто осторожно возвращался на пепелища.

-Так все и было, ваше величество, - худощавый юнец, с усыпанным веснушками лицом и в грязном, изорванном платье стоял навытяжку перед королем, испуганно косясь на окруживших его вооруженных людей. К нему жалась заплаканная девчонка, лет десяти, такая же чумазая и оборванная.

- Там это... четыре, нет, пять таких лодок пришло - запинаясь, говорил юнец, - с головами чудовищ на носу. Не успели причалить, как оттуда выскочили проклятые язычники. Жгли, грабили, убивали...демоны, а не люди, отродья Сатаны! Отца убили сразу, брат схватился за топор, но рыжий язычник разрубил его своим мечом....одним ударом. Мать и жену брата, насиловали пока они не умерли, а мы с сестрой успели укрыться в холмах - и больше ничего не видели.

Утред хмуро смотрел на дрожащего юнца и плачущую девочку. Меж тем воины привели еще нескольких селян, в общих чертах подтвердивших рассказ парня.

- А что ваш мормэр? - сквозь зубы спросил король, - чего он ждал?

-Он не ждал, ваше величество, - возразил пожилой крестьянин, - мормэр Бриде вышел со своими воинами, когда язычники подошли к воротам его замка. Но не больно помогла ему его храбрость - главный из тех нечестивцев, сошелся с ним бою и самолично отрубил голову, а замок приказал разграбить и сжечь. Воон там его и оставили, ваша милость, прямо на той горе.

В правдивости этих слов Утред мог убедиться самолично - когда, поднявшись на вершину скалы, где стоял замок, увидел на его месте лишь обгорелые стены и торчащую перед входом пику, на которой торчала голова мормэра Бриде.

-Тебе не кажется, муж мой, что нам не выдержать в одиночку? - негромко произнесла Бранвен, - если бы ты отправил гонца на юг.

-Никогда!- зло бросил Утред, - договориться с ведьмой, язычницей, блудницей!? Я лучше собственными руками предам смерти каждого в моем королевстве, чем позволю им загубить свои души соглашением с Сатаной.

- Возможно этого и не понадобиться, - вмешался в разговор священник, - если король согласится принять помощь из Эйре.

- Согласен, Дункан, - кивнул Утред, - с этого дня я назначаю тебя посланником к Дуналлу мак Конгалу, королю Улстера. Нам же придется укрепить береговую оборону и, возможно, снять часть воинов с южной границы, чтобы быть готовыми отразить новое нападение, ибо только Богу известно, где нанесут новый удар проклятые язычники!

За много миль к югу от земель скоттов, вверх по течению большой реки шли три корабля. Гордо раздувались красные и синие паруса, украшенными изображениями разных чудовищ, хищно скалились драконы на носах судов. Могучие светлобородые воины налегали на весла, с каждым их взмахом приближая судно к большому городу, окруженному кольцом из каменных стен.

У врат Люнденбурга стояло с пару десятков воинов, один из которых держал стяг с изображением странного существа, напоминающего одновременно дракона и ворону. Другие вороны, - на этот раз живые, - восседали на плечах молодой женщины с золотисто-рыжими волосами и синими глазами. Добротная кольчуга, переливавшаяся будто змеиная чешуя, ладно облегала изящную фигурку. Из украшений девушка носила лишь круглые золотые серьги, инкрустированные гранатами и сине-зеленым стеклом. Длинные ноги уверенно сжимали бока свирепого черного жеребца, неприязненно косившегося на пришельцев с моря.

-Не мало ли воинов, королева? - обратился к женщине седобородый старик с широким шрамом через все лицо, - эти люди опасны.

-Не опаснее меня, - девушка улыбнулась, но улыбка эта напоминала хищный оскал, - не хочу, чтобы норманны думали, что я их боюсь.

- Похоже, они не настроены на драку, - сказал другой воин, заметив, что два драккара остановились посреди реки, тогда как третий направился к берегу. На его носу, обняв за шею оскаленного дракона, стоял высокий воин в кольчуге, подпоясанный длинным мечом. Ветер развевал светлые кудри и взметал густую бороду, играл синим плащом за плечами вожака. Едва корабль ткнулся носом в речной песок, как норманн спрыгнул на берег и широким шагом направился к подавшимися ему навстречу воинам.

-Мое почтение кюнне! - на ходу крикнул он, - я, Харальд Кровавый Волк, ярл Рогаланда, пришел засвидетельствовать свое почтение бретвальде Энгрифледе.

- Дорог очаг тому, кто с дороги, - ответила королева, - если ты пришел с миром, то будь моим гостем, ярл Харальд.

Бывший дворец прокуратора Лондиниума полнился народом - сатиры и нимфы с частично сохранившейся мозаики на стенах триклиния, уже не первый раз созерцали бородатых варваров, пировавших за широким столом. Стол ломился от зажаренных целиком свиней и оленей, блюд с копченой и соленой рыбой, кровяных колбас из конины и запеченных в яблоках уток. Огромными ножами гости отрезали куски сочного мяса и чавкая, пожирали их, запивая элем, пивом и сладкими южными винами.

-Это вино мне прислал Фреймунд, жрец Фрейра и Фрейи, владыка Виртеберга, - Энгрифледа подняла рог, окованный золотыми пластинками с изображенными на них переплетающимися звериными телами, - у меня пять бочонков, которые я приберегаю только для самых дорогих гостей. И да одарят Близнецы своей милостью всех, кто выпьет со мной за процветание королевства. Пусть Фрейр наполнит их сумы золотом и бросит благосклонный взгляд на их нивы, а Фрейя наполнит желанием чресла их жен и заронит в их утробы крепких сыновей и прекрасных дочерей!

Последнюю фразу она произнесла, встав из-за стола - и разнесшийся отовсюду дружный гул подтвердил всяческое одобрение слов Энгрифледы. Громче всех кричал здравицы ярл Харальд, не сводивший восхищенного взгляда с молодой королевы. Кроме него в зале сидело еще несколько херсиров, тогда как основные силы норманнов встало лагерем за стенами города.

- Воистину только сама Фрейя может сравниться с бретвальдой Энгрифледой, - в свою очередь поднял кубок ярл, - слухи о ее красоте и отваге достигли и до холодных скал Рогаланда. И пусть я явился в Люнденбург с пустыми руками - ибо ничего из взятой мной добычи недостойно столь славной королевы, - все же я не оставил ее без подарка. Незадолго до этого визита, я посетил владения Утреда мак Альпина, - он на миг замолчал, почувствовав вмиг возникшее вокруг напряжение, - и множество жен пиктов и скоттов будут рыдать над телами своих мужей, а христианские овцы - причитать у разоренных жилищ своего Мертвого Бога! Я упоил их земли своим собственным вином - красным, как сок раздавленных ягод, - и похмелье их будет таково, что не скоро они посмеют бросить алчный взгляд на земли моей королевы!

Возникшее отчуждение сменилось бурным ликованием, когда до англосаксов дошел смысл слов ярла - Утред мак Альпин считался единственным оставшимся соперником Энгрифледы в Британии, а значит и личным врагом каждого кто сидел за столом. Королева ослепительно улыбнулась гостю, снимая с запястья золотой браслет, украшенный драгоценными камнями и протягивая его ярлу. Однако, присев рядом с ним, она негромко произнесла.

-Разве Рогаланд уже вошел в нашу империю?

-Что? - недоумевающе посмотрел на нее норманн.

- Я ведь не только королева Британии, - пояснила Энгрифледа, - но и жена Редвальда, императора Тюрингии и правлю здесь от его имени. Раз ты назвал меня своей королевой - значит, ты собрался присягнуть мне, а значит и моему мужу. Если так, то я рада видеть в наших рядах столь отважного воина.

-Увы, моя королева, - понизил голос Харальд, - Тюрингия слишком далека, чтобы хоть чем-то внушить мне почтение к ее владыке. Нет, я готов назвать своей королевой только ту, кого я готов видеть на троне рядом с собой.

-Смелые слова, ярл, - покачала головой Энгрифледа, - не боитесь, если они донесутся до ушей Редвальда?

-Не боюсь, - рассмеялся Харальд, - как я и говорил - Тюрингия слишком далеко от нас, чтобы мне ее бояться. Но она далеко и от Британии - и ее король вечно занят войнами: с франками, сарацинами, лангобардами, славянами, аварами...Где ему найти время еще и на то, чтобы защитить этот далекий остров? Кто спасет вас, моя королева, если сюда явится кто-то вроде меня - и уже не с тремя кораблями, а с тридцатью? Только такой же муж, одинаково умелый в бою на суше и на море, сможет вас защитить.

- Ум надобен тем, кто далеко забрел, - сказала Энгрифледа, - гость осторожный, безмолвно внимает — чутко слушать и зорко смотреть мудрый стремится.

Ярл Рогаланда снисходительно усмехнулся про себя: строки из "Речей Высокого" были бы уместны из уст умудренного опытом воина, но никак не от столь молодой девушки, что по чистой случайности носит столь высокий титул.

- Мудрость не помогла бы мне примерно наказать Утреда мак Альпина за непочтение к моей королеве, - сказал он, коснувшись серебряного молота Тора на груди, - и не мудростью, но храбростью и делами, достойными конунга, собираюсь я достичь места трона рядом с бретвальдой.

Энгрифледа готовилась ответить какой-то дерзостью, но все же пересилила себя, мило улыбнувшись гостю.

- Я знаю, что морские короли называют свои драккары "конями моря" - сказала она, - но в Британии надо быть обученными не только морскому, но и конному бою. Мой муж это умеет, что не раз доказал в войнах. Сможешь ли ты превзойти его в этом - оседлав хотя бы моего жеребца? Если тебе это удастся - что же, мы вернемся к этому разговору.

Харальд залпом осушил свой кубок и с громким стуком поставил его на стол.

-Если дело только в этом, - сказал он, - считай, что твоя лошадь уже у меня под седлом.

Несколько дней спустя Энгрифледа отправилась объезжать свои владения перед зимой. Первым она посетила Кент - как вдова и наследница старого короля Этельвульфа она уделяла этому королевству особое внимание. Она накрыла пир в старинном замке, основанном еще римлянами, как маяк, и перестроенным под укрепление уже при Энгрифледе. Здесь же, у подножия белых, как мел скал, и состоялось испытание.

Харальд стоял посреди зеленого луга, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу. Он уже сбросил кольчугу, одевшись в короткую тунику до середины бедер, шерстяные штаны и кожаные башмаки. Лишь длинный меч по-прежнему свисал с его пояса, хотя он сейчас и не собирался ни с кем сражаться - разве что с женской неприступностью. Время от времени он бросал насмешливые взгляды и на Энгрифледу, что с каменным лицом подводила могучего черного жеребца с похожей на львиную гривой. Ни седла, ни стремян, ни уздечки на нем не было - еще одно условие, что поставила молодая бретвальда перед норманном. Кроме этих двоих за поединком следили десять самых верных приближенных молодой королевы и трое херсиров с Рогаланда.

- Держи, - она хлопнула коня по крупу и тот сделал несколько шагов, подходя к ярлу, - если ты сумеешь укротить Шака, мы вернемся к этому разговору.

- Уж, наверное, твой жеребец не строптивее моего "морского коня" в шторм, - усмехнулся Харальд и, подойдя к животному, ухватился за его гриву, запрыгивая на лоснящийся круп, покрытый короткой шерстью. Харальд и вправду не был опытным наездником, но не собирался показывать это королеве: дернув коня за гриву, ярл ударил его пятками по бокам, заставляя тронуться с места.

Конь вдруг оглушительно заржал и сорвался с места, пустившись бешеным галопом вверх по склону белой скалы. Харальд пинками и криками пытался остановить животное: бесполезно - конь мчался стрелой, даже не думая сбавлять скорости. Харальд глянул вперед и похолодел - взбесившийся скакун нес его прямо к обрыву, явно намереваясь, разбежавшись, спрыгнуть со скалы. Норманн хотел спрыгнуть, но вдруг осознал, что не может этого сделать - он словно прирос или прилип к могучему телу, внезапно оказавшемуся не гладким и сухим, каким оно было вначале, а липким и скользким, словно тело огромной улитки, покрытым на редкость клейкой слизью. Харальд пытался сорвать с пояса меч, чтобы изрубить на куски "ведьминого коня", но конская грива вдруг обернулась клубком шипящих черных змей. Покрытые мелкими чешуйками кольца намертво оплели его руки, приковав его к жуткому зверю. Конь издевательски заржал, поворачивая голову к незадачливому наезднику и Харальд, будучи далеко не робкого десятка, невольно содрогнулся, ибо чудовище, уставившееся на него алыми, словно пламя Муспельхейма глазами, было кем угодно, но не обычной лошадью. В оскаленной пасти блестели острые, похожие на акульи зубы, меж которых плясал раздвоенный язык, а изо лба торчали два острых прямых рога.

Чудовище меж тем достигло края обрыва и, издав жуткий вой, сделало исполинский прыжок. На миг конь словно завис в воздухе – жуткий черный силуэт на фоне усыпанного звездами неба, потом рухнул в разбушевавшееся море. Харальд уже вручал свою душу Одину, готовясь разбиться об острые скалы, но в следующий момент он с громким плеском погрузился в волны. Вокруг взметнулись пузыри и белая пена, над головой норманна сомкнулась черная вода и он уже снова попрощался с жизнью, когда тварь вдруг вынырнула. Чудовище мчалось вперед так же резво, как и скакало по скалам: то ныряя под воду, то взмывая над волнами, оглашая воздух торжествующим ржанием. Харальд едва успевал задерживать дыхание, прежде чем погрузиться в зелено-черную глубину, но когда его легкие начинали разрываться, конь вновь устремлялся к поверхности, даруя всаднику пару спасительных глотков воздуха.

Харальд не знал, сколько времени продолжалась эта безумная скачка, не видел, как чудовище повернуло к берегу - просто в какой-то миг он осознал, что проклятый конь стоит на той же поляне, откуда он начал свой бег. В тот же миг исчезла неведомая сила, приклеивавшая норманна к чудовищу, оплетшие его руки змеи расплелись прядями обычной гривы и, чувствующий себя почти утопленником, ярл мешком повалился на землю, выплевывая воду и слизь из ноздрей. С трудом разлепив глаза, он увидел, как перед ним прошлись стройные ноги в изящных сапожках. Внезапно они оторвались от земли и, подняв голову, Харальд увидел Энгрифледу, запрыгнувшую на проклятое отродье, - выглядевшее сейчас как обычная лошадь, - поудобнее устраиваясь на нем. Послышался шум крыльев и на плечи королевы с громким карканьем опустились вороны.

- Знаешь, почему Утред мак Альпин ненавидит меня? - негромко сказала Энгрифледа, - потому что он хотел этого коня себе. Когда Серебрянка, моя любимая кобыла, погибла во время битвы с Крутом, я решила найти особенную лошадь. Такую как Морварх, морской конь Мальгвенн, королевы Севера и ее дочери Дахут, королевы погибшего Иса. Атла, колдунья, что воспитывала меня в детстве, рассказала, что и король Утред хочет подобного коня - и ради этого он выбрал лучшую кобылу из своего табуна, чтобы свести ее с келпи - водяным конем из пиктавских озер. Чтобы пленить келпи он призвал Атлу, известную своим умением обращаться с водяными духами. И она сделала это, однако жеребенка, что появился на свет от этого союза, она отдала мне, а не Утреду - впрочем, по ее словам, он бы все равно не удержался на этом звере. А я смогла - и теперь у меня лучший скакун по обе стороны Пролива и самый могущественный король со времен Хлодвига в мужьях. Тебе ли ставить мне условия, бродяга с Севера? За то, что ты осмелился свататься ко мне, я могла вырвать твое сердце и отдать его Богине-Вороне, но ты мой гость и оказал мне услугу - так что я просто изгоняю тебя из Британии.

Она сделала повелительный жест и ее люди, обступившие трех викингов, которым позволили прийти на испытание, дали им пройти к своему ярлу. Подхватив под руки вымотанного, едва держащегося на ногах Харальда норманны увели его с поля. Лишь один взгляд, полный жгучей ненависти, он бросил на молодую королеву, но та, упоенная своим торжеством даже не заметила этого.

-И даже не думай в отместку разорять наши побережья! - крикнула она вслед, - моя золовка - жена датского конунга, побратима Редвальда. Множество данов переселилось в Британию, обязавшись охранять нас с моря. Так что тебя ждет лишь позорная смерть, если ты посмеешь вернуться сюда снова!

Харальд не обернулся, вообще никак не дал понять, что услышал молодую королеву.

-Может не стоило так унижать его, моя королева? - негромко сказал Этельстан, седобородый советник бретвальды, - или тогда уже не оставлять его в живых. Он ведь не забудет этого, а его народ очень злопамятен.

-Я не боюсь этого норманна, - передернула плечами Энгрифледа, - ты же знаешь, что я не врала насчет датчан. Если Харальд захочет мстить - что же, в следующий раз он не отделается всего лишь поездкой на Шаке.

Этельстан с сомнением покачал головой и хотел сказать что-то еще, когда послышался топот копыт и на поляну, на взмыленном гнедом жеребце, вынесся молодой воин.

-Бретвальда!- задыхаясь, выкрикнул он, - добрые вести из земли франков!

-Что там еще? - повернулась к нему Энгрифледа.

-Король франков...Хлодомир...пал на поле брани! А Сигизмунда отравили на пиру.

-И впрямь добрая весть, - рассмеялась Энгрифледа, - надеюсь, Редвальд уже знает?