Волшебная зима в Оккунари

Глава 8 Я НАШЁЛ СВИНЕЙ

Результатом поздних изысканий в архиве Дубового клана явилось то, что чародейка проспала почти до половины одиннадцатого. В столовой она встретила не выспавшегося и мрачного коррехидора, который без аппетита ковырялся в поданном ему завтраке.

— Как спалось? – спросила она, чтобы хоть как-то прервать неловкую паузу.

— Хуже некуда, — ответил Вил, — проворочался почти до рассвета, из головы никак не выходило стихотворение из архива. Прикидывал так и эдак, вдруг я упустил то, что сообразил студент?

— Вряд ли, — Рике тоже подали завтрак, — мне кажется более вероятным, что Кори посмотрел другие записи.

В столовую вошла знакомая служанка Мегги с подносом в руках. На подносе лежало одно единственное письмо в простом дешёвом конверте.

— Доставили для милорда, — проговорила она с поклоном, — сказали, срочно.

— Кто сказал? – недовольно поинтересовался Вил, поставив на стол чашку с недопитым кофе.

— Противный старикашка с собачьими бакенбардами.

Вил кивнул и вскрыл конверт. Там лежал кусок писчей бумаги, размером приблизительно в треть обычного листа. На огрызке была написана всего одна фраза:

Я нашёл свиней.

И подпись:Сато, не сквайр.

— Кажется, наше дело сдвинулось с мёртвой точки. Не зря Несквайр летает на своём шаре.

— Он нашёл студента? — спросила Рика.

— Лучше, он нашёл свиней! – коррехидор показал ей послание, — собираемся и едем.

Господин Сато, не сквайр, ждал их. Он с нетерпением прохаживался по двору собственного дома и выругал за задержку.

— Тут такие дела, а вы прохлаждаетесь! – воскликнул он, — я нашёл всех свиней. Все тридцать две штуки.

— Как и где? – коррехидору хотелось поскорее узнать подробности.

— Пойдёмте в дом, — пригласил Несквайр, — я продрог, пока летал и ждал вас тут.

Дома он предложил всем своей наливки, но Вил и Рика отказались, а хозяин, сославшись на необходимость немедленно согреться, вооружился бокалом.

— Я облетаю округу каждый день, — сообщил он так, как будто это было какой-то новостью, — сегодня всё сделал, как обычно. Потом моё внимание привлекло огромное кровавое пятно в горах. Я направил свой шар туда.

— А разве воздушные шары летают не от силы ветра? – наивно поинтересовалась чародейка, — вам, должно быть, повезло, что ветер дул в подходящую сторону.

— Повезло? – сощурился старик, — деточка, ни о каком везении не может быть и речи. Мой шар снабжён магическим движителем, я, и только я, определяю направление и скорость полёта.

Вила больше заинтересовала другая часть сказанного.

— Вы сказали «кровавое пятно», значит, свиньи были зарезаны? – в его голосе слышалось разочарование. Отец рассчитывал, что они найдут животных в добром здравии.

— Зарезаны? Если бы! Их принесли в жертву, всех до единой. Что скажешь, малыш Вилли? Теперь тебе моя версия мести Осинового клана больше не кажется такой уж нелепой? Это угроза, демонстрация мощи. Даже не знаю, в каком положении окажется Гевин…

— Вы можете показать, где убили свиней? – у Рики такое жертвоприношение (если только речь идёт не просто о массовом забое скотины) вызывало тревогу, — я бы хотела взглянуть собственными глазами.

— Не советую, — скривился Сато, — малоприятное зрелище с высоты птичьего полёта рискует превратиться и в вовсе отвратительное вблизи. Впервые встречаю даму, желающую посмотреть на туши свиней в лужах крови! Вилли, ты точно готов взять в жёны девицу, которую интересуют подобные зрелища?

— Дядя Сейб, — Вилохэду пришлось как-то объяснять Несквайру ситуацию.

— Что делать, простите старика, — проговорил он, дослушав всё до конца, — некромантка, значит. Понятно, почему вы это не афишируете, но на счёт меня – можете быть покойны: ни одно словечко не вылетит из моих уст по вашему поводу. И похвально ваше желание помогать жениху. Вилли, вы на санях?

— Да, — ответил коррехидор, — и вам, дядя Сейб, там вполне хватит места. Покажите на карте, куда ехать.

Коррехидор вытащил карту, которую Рика скопировала магическим образом, и где уже были отмечены места краж, и подал Несквайру. Тот повертел карту так и сяк, потом положил севером влево (так был расположен его дом) и отметил поляну со свиным жертвоприношением. Рика заметила, что ферма Лейсов – место первой и последней кражи, совсем неподалёку.

Минут через сорок они подъехали к обозначенному месту. От наезженной дороги свернули на просеку и очень скоро оказались в еловом лесу с вековыми заснеженными соснами.

— Где-то вот там, — Сато показал рукой в сторону величественных деревьев, ветки которых покрывал серебристый иней, — боюсь, дальше не проедем.

Старик с неожиданной ловкостью выскочил из саней и, не дожидаясь коррехидора и его спутницы, побрёл к деревьям. На склоне снега было немного, он едва доходил до щиколоток, поэтому идти было относительно удобно.

— Ничего не понимаю, — донеслось до Рики бормотание Несквайра, — я точно видел с воздуха, свиньи лежали на Стойловой поляне, а сейчас тут пусто. Снег, сосны и ни капли крови, — он споткнулся о упавшую ветку, невнятно выругавшись себе под нос.

— Давай подождём, — предложил коррехидор. Ему не особо хотелось бродить по снежной целине безо всякого толка. Девушка кивнула. Её мысли в данный момент занимало другое: Несквайр сначала бодро шёл к ближайшим соснам, за которыми виднелась поляна с покорёженной засохшей берёзой в середине, но на поляну он почему-то не пошёл. Вместо этого принялся обходить по широкой дуге, и вскоре его невысокая щуплая фигура скрылась за чередой красноватых стволов, подсвеченных блёклым зимним солнцем.

Очень скоро Несквайр появился с противоположной стороны.

— Чертовщина какая-то, — проговорил он, дёрнув густой, поседевшей бровью, — я живу здесь восемьдесят шесть лет. С детства облазил все окрестные горы и пещеры, ночью найду любую поляну. Не мог я так ошибиться! Дай мне карту, Вил.

Коррехидор выполнил просьбу.

— Так, так, так, — приговаривал Сато, водя по карте пальцем, — я вылетел отсюда, потом принял вправо к ферме у Серебряного ручья. Дальше вдоль склона Сосновой горы до Стойловой поляны, — его пожелтевший ноготь подчеркнул надпись старинной вязью, удостоверяющую правильность его рассуждений, — не понимаю. Сверху вся поляна виделась залитой кровью, и туши свиней лежали по линиям какой-то фигуры. Сейчас я прошёл всю поляну насквозь, и ничего. Девственно-чистый снег, даже лисьих следов нет.

— Постойте, господин Не…, Сато, — поправила себя чародейка, — вы сказали, что прошли через поляну?

— Ясное дело, — последовал ответ, — где мне ещё было идти? Я пошёл прямо, дошёл до берёзы, потом чутка вправо взял, чтобы наверняка удостовериться, что никто тут следы не заметал. Хотя, то, что я видал сверху, замести просто невозможно.

— Но вы не шли через поляну, — лениво протянул Вилохэд, — вы обошли её кругом. Вот, посмотрите, куда ведут ваши следы.

Они вместе удостоверились, что следы Несквайра огибали Стойловую поляну по широкой дуге.

Рика решительно двинулась вперёд, протянув руку и закрыв глаза. Барьер. Так и есть, магический барьер ненавязчиво, но бесповоротно отклонял любую попытку пройти между соснами на поляну к засохшей берёзе. Значит, старик Сато прав. На Стойловой поляне есть что-то, что необходимо было скрыть от случайных прохожих.

— Поляна закрыта магическим барьером, — проговорила она, — но тот, кто это сделал, не предполагал, что его тайное место ритуала будет обнаружено с воздуха.

— Можешь убрать барьер? – спросил коррехидор.

— Барьер сам по себе не особо крепкий, — чародейка замкнула магические цепи и послала Таму на разведку. Череп кошки легко пролетел сквозь невидимую пелену и вынырнул обратно в нескольких ярдах левее, — главные усилия чародея пошли на иллюзию, чтобы скрыть то, что внутри. Иллюзию я даже трогать не собираюсь, а вот барьер уберу. Господин Сато, пожалуйста, отойдите подальше.

После того, как Вил и Несквайр отошли на безопасное расстояние, чародейка достала из сумочки флакон масла корицы подняла с земли упавшую сухую ветку и щедро полила её маслом. Потом не без некоторого позёрства подожгла ветку щелчком пальцев. Ароматный дым стал подниматься вверх. Тама только этого и ждала. Повинуясь мысленному приказу, она ухватила дымную струю зубами и полетела в сторону. Ветка продолжала тлеть, а дым свивался в верёвку и тянулся за фамильяром чародейки. Очень скоро череп бывшей любимой трёхцветной кошки вынырнул из-за стволов сосен и гордо притащил дымную верёвочку своей хозяйке. Та соединила концы замысловатым узлом. Просто пробивать чужой барьер силой было опасно: она не знала, какие чары вплёл его создатель. Бывали прецеденты, когда барьер снабжали ударными заклятиями, сметавшими с лица земли всякого желающего проникнуть за него. Поэтому Рика решила действовать более осторожно, она собиралась состарить барьер. Посвящение богу смерти давало свои преимущества. Тем временем дымная верёвочка стала расслаиваться, растекаться тонким слоем по барьеру, высота которого едва ли достигала двух человеческих ростов. Дым, наполненный резким запахом сгоревшей корицы, льнул к барьеру, потихоньку впитывался в него, а напоённый силой бога смерти истончал, старил, разрушал барьер. К удивлению чародейки, вместе с барьером таяла и иллюзия. Сквозь благополучную Стойловую поляну начало просвечивать то, что господин Сато увидел со своего воздушного шара.

— Хвала богам, у меня пока с головой всё в порядке! – радостно воскликнул Несквайр, увидев трупы свиней и заливающую поляну кровь.

Вил присвистнул, а кучер Томас аж привстал, чтобы издалека рассмотреть то, что скрывала завеса иллюзий. А скрывала она настоящий некромантскую метрику, размером с большую поляну. Внешний семиугольник заключал внутри фигуру, образованную пересечением двух неправильных четырёхугольников, замкнутых друг на друга так, что невозможно было провести взглядом по одному из них. Четырёхугольники переплетались, щетинились хищно острыми углами и уводили взгляд внутрь, где внутри ещё одной фигуры пласталась пятиконечная звезда. Все линии образовывала кровь тридцати двух чёрных свиней, туши которых лежали в узлах конструкции и энергией собственной смерти замыкали ритуал. Кровь стекала струйками, образуя те самые узоры, которые Рика охватила внутренним взором, а всем остальным оставалось лишь воспринимать отдельные части картины, никак не собирающиеся в единое целое: кровавые ручьи, свиньи со вскрытым горлом и брюхом; внутренности, разложенные узором, и, наконец, то, ради чего всё это затевалось. Центр самой маленькой фигуры – пятиконечной звезды вспучивался кровавым фонтаном, замёрзшим столбом в пять футов высотой.

— Стойте на месте, — приказала Рика, — я посмотрю, что в центре.

— Я с тобой, — Вилохэд шагнул к ней, — не хватало ещё, чтобы ты одна ходила по подозрительному месту. К тому же, я веду расследование по поручению Дубового клана, я должен знать, какая сволочная ерунда творится на нашей земле.

Чародейке уже был хорошо известно это упрямое выражение лица Вила, она понимала, что отговорить его просто не выйдет.

— Ладно, — кивнула она, — держись всегда рядом со мной. И избавят тебя боги от идеи наступить на кишки или кровь.

— Наступить на кишки в ботинках за две тысячи артов? – картинно изумился четвёртый сын Дубового клана, — ты меня поражаешь! Они же из замши. Кровь с них ничем не выведешь.

Рика понимала, что Вил просто пытается разрядить ставшее почти осязаемым напряжение, и была ему за это благодарна. Она сжала его руку и шагнула на поляну.

Фигура на земле была абсолютно мертва. Не чувствовалось ни движения силы, ни подрагивания струящихся эманаций смерти. Ничего. Ритуал был завершён.

Осторожно переступая через кровавые ручейки, застывшие на морозе алым стеклом, они приблизились к самому центру, к кровяному алтарю.

— Зачем сделали такое зверство, — коррехидор бодрился, но от обилия крови, явственного запаха свиных внутренностей и навоза ему становилось нехорошо.

— Некромантия, — проговорила чародейка, замыкая цепи от солнечного сплетения к глазам и середине лба, — я не знаю такого ритуала, но полагаю, кому-то понадобилось очень много энергии за один раз.

Девушка подошла к алтарю. Коррехидор старался смотреть на верхушки дальних сосен, где мелькали чёрно-белые искорки сорок. Ему страшно не хотелось, чтобы его стошнило прямо тут, а до этого было не так уж и далеко.

— Отстранись, — Рика заметила это, — отстранись и не в коем случае не думай, что чувствовали свиньи, во время ритуала. Смотри со стороны и говори себе, что к нам это не имеет ни малейшего отношения. Дыши ртом или закрой лицо шарфом. Запах тут, действительно, не очень.

Коррехидор благодарно сжал руку девушки и поднял свой кашемировый шарф по самые глаза. Дыхание ртом довершило дело, дурнота отступила.

— Ритуал серьёзный, — продолжала комментировать увиденное Рика, — и готовились к нему по крайней мере два месяца, пока крали всех этих хрюшек, — она подвела Вилохэда к алтарю, аккуратно переступая через сплетение кровавых линий, — ого! — воскликнула она, наклоняясь поверхностью застывшей крови, — взгляни.

Вилохэд заставил себя отвести взор от деревьев и посмотрел вниз. На гладкой, словно выточенной из красного камня поверхности замёрзшего пятиугольника красовалась явственная вмятина, имеющая форму птицы. Это, вне всяких сомнений, была ласточка. Стилизованная ласточка, размером около фута.

— Знакомо, не правда ли? – прищурилась некромантка, — мне кажется, или нас просто водили за нос?

— Янга прибью, — пообещал коррехидор, — значит, мы всё-таки не напрасно их подозревали, а попались на удочку логичных объяснений, как школьники.

— Но Кори Лейс, — задумчиво проговорила Рика, — поиски места погребения, архив, и всё остальное?

— Сообщник, — уверенно заявил Вил, — он просто отвлекал наше внимание, пока парочка делийцев готовила свой ритуал. Поэтому и в архиве ничего не нашли. Он просто водил нас за нос.

— А пропавшая реликвия Шимон?

— Ты можешь дать гарантию, что не они сами её украли? – вопросом на вопрос ответил коррехидор, — рассказывали нам складную сказочку о пропавшей нефритовой ласточке, а она лежала у Нодивары в чемодане. Ловко, ничего не скажешь.

— Нет, — покачала головой чародейка, — ритуал не обманешь. По крайней мере, когда мы с Мозгоправом делали колыбельку для кошки, реликвия была в Оккских горах, с ручательством.

— Сами её тут где-то припрятали.

— Зачем было тогда привлекать наше внимание к нефритовой ласточке? Да и вообще, с какой стати двум делийцам тащиться в Оккунари, красть тут свиней и проводить ритуал? – недоумённо задавала вопросы самой себе Рика, — в чужой стране всегда сложнее скрыться, затеряться. Делящая небо – огромна, а мы – на островах, что является дополнительной сложностью для преступника. Что-то не складывается. И куда делась вся энергия ритуала? Я ничего не чувствую. Даже не представляю, как можно применить так много энергии. Её словно перенаправили, но куда и зачем?

— Вернёмся домой и припрём Янга с стенке, — пообещал коррехидор, — самое время моему отцу вспомнить о праве древесно-рождённого вершить правосудие на землях клана. Мне даже ордер на арест не понадобится.

— Давай всё-таки сначала поговорим, — нерешительно попросила Рика, — студент у меня никак не встраивается в систему. Не понять его роль.

— Вот всё и узнаем, — коррехидор потянул её прочь от алтаря, — и про студента, и про реликвию, а со свиньями и так понятно, их собирали для жертвоприношения.

Сато уже весь извёлся. Он подходил почти к самой границе знака, вытягивал шею, палочкой трогал застывшую кровь.

— Ну что? Что вы нашли внутри? – бросился он к чародейке.

— Ничего, — ответила та, — здесь провели опасный ритуал некромантического свойства. Поэтому будет лучше, если вы пока не станете рассказывать о своей находке никому.

— Место может представлять опасность, — с важным видом добавил Вилохэд, — поэтому Королевская служба дневной безопасности и ночного покоя рассчитывает на ваше благоразумие. Вы не станете ходить по Стойловой поляне и никому не расскажете об увиденном.

Сато понимающе кивнул:

— Слушаюсь, командир. Я прошёл три войны и понимаю, что значит приказ.

Янга в резиденции Дубового клана не оказалось. По пути Вил предложил не докладывать пока сэру Гевину о находке свиней.

— Отец непременно влезет в расследование, начнёт командовать и путаться под ногами. Пускай подождёт окончательного результата.

Чародейка согласилась. Последнее, в чём она нуждалась сегодня, так это в чутком руководстве главы Дубового клана.

Коррехидор вооружился. Видя удивлённые глаза Рики, когда он вытащил из инкрустированной коробки здоровенный флотский револьвер, пояснил:

— Подарок брата-адмирала. Пригодится, наконец, — он залихватски крутанул барабан, — пуля быстрее заклятия. Ну, по крайней мере, так я хотя бы буду чувствовать себя менее бесполезным.

Томасу, который был свидетелем уничтожения тяготона на улице Золотого ясеня, не потребовалось напоминать о конфиденциальности всего происходящего. Парень понимающе наклонил голову и тронул поводья. Коррехидор предложил навестить артиста.

— Даже если нашего набожного знакомца там не окажется, — заявил он, — полагаю, у Мозгоправа должны найтись объяснения связи свиного жертвоприношения с нефритовой реликвией богини Шимон.

Янг обнаружился в комнате артиста, куда Вил и Рика зашли с чёрного хода. Паренёк в замызганном фартуке и с папиросой в зубах попытался было преградить им путь, процедив что-то о служебном проходе, но амулет коррехидора с золотыми кленовыми листьями произвёл нужное впечатление. Особенно после приказа Вила держать рот на замке.

— А мы как раз вас вспоминали, — проговорил Янг с располагающей улыбкой, — с самого утра уехали из дому. Что-то произошло?

— Я бы назвал лицемерием подобный вопрос, — произнёс Вилохэд холодным аристократическим тоном, — кому, как ни вам знать о жертвоприношениях вашей богине?

— Жертвоприношениях? – очень натурально удивились оба делийца.

— Именно, — продолжал коррехидор, — и теперь именем Кленовой короны и Дубового клана, на землях которого совершено сие вопиющее преступление, я требую ответить с какой целью был проведён некромантский ритуал на Стойловой поляне?

— Постойте, сэр Вилохэд, — проговорил артист, и сделал шаг в сторону коррехидора, — я впервые слышу о вашей поляне и понятия не имею, что там происходило. Ни о каких ритуалах с жертвоприношениями нам ничего не известно, тем более уж мы с Тополем не принимали в них участия. Меня беспокоит упоминание нашей реликвии в данном контексте. Не присядете ли, господин граф, и не расскажете ли всё толком, — Нодивара прикоснулся к плечу Вила.

Рика не ожидала, что расслабленный в обычное время четвёртый сын Дубового клана способен проявлять подобную ловкость. Неуловимым движением он вывернул коснувшуюся его руку так, что она оказалась за спиной артиста, а в его подбородок уже упиралось дуло флотского револьвера.

— Ещё раз попытаешься залезть мне в голову, — сказал коррехидор негромко и абсолютно спокойно, — и твои мозги станут узором на потолке. Старая добрая пуля опередит любое заклятие. Поэтому советую оставить свои дешёвые фокусы для представлений. У меня амулет, который реагирует на попытку применить магию в мой адрес. Не защищает, конечно, но показывает попытки.

— Я всё понял, милорд, — поднял свободную руку Мозгоправ, — прошу меня простить. Не удержался, очень уж хотелось узнать поскорее, что там у вас произошло. Отпустите руку, если вывихните мне её, я не смогу колдовать. А моя помощь, насколько я понимаю по серьёзности вашего настроя, окажется совсем не лишней.

— Вил, — проговорила Рика, — мне кажется, он говорит правду. Зачем ему нужно было лезть тебе в голову, если б он был на поляне в горах. И потом, почему они оба здесь? Глупо же провести ритуал, высвободить трудно даже представить какое количество энергии, и вместо того, чтобы продолжать, сидеть в номере и пить пиво с сушёной рыбой.

Вилохэд немного поостыл, в словах чародейки был смысл. Он ослабил болевой приём, но револьвера не убрал.

— Хорошо, я допускаю, что не вы зарезали тридцать две свиньи, создав кровавый алтарь посреди отвратительной фигуры в лесу, но на алтаре был явственный след ласточки, размером около фута. Господа, вы явно держите нас в темноте. Я не уберу оружие, пока вы оба не расскажете, как и зачем можно использовать вашу реликвию в некромантских ритуалах.

— Господин коррехидор, — примирительно произнёс молчавший до сего момента Янг, — мы просто не могли раскрыть вам наши храмовые тайны. Существуют правила, писанные и неписанные, обязательства перед моей страной, просто соображения безопасности. Отпустите Мозгоправа, мой рассказ займёт определённое время, а ваш палец на спусковом крючке может онеметь или дрогнуть. Как бы вы не сомневались в нашей лояльности, но мы с вами на одной стороне невидимого фронта.

— И что же побудило вас, Янг, сменить гнев на милость? – Вил неохотно отвёл дуло револьвера в сторону и выпустил руку артиста, которую тот принялся отчаянно растирать, — что случилось?

— Жертвоприношение, — просто ответил Янг, — в моей стране не принято говорить прямо, поэтому каждый делиец с детства постигает искусство слушать ветер, то есть понимать недоговоренности и намёки. И ваш покорный слуга неплохо владеет этим искусством. Из оговорок, недомолвок и отрывочных фраз я понял, что похититель нефритовой ласточки Шимон провёл кровавый ритуал с одновременным убийством тридцати двух животных, и мне стало понятно, зачем. А чтобы и вам это стало понятно, предлагаю разместиться поудобнее и с самого узнать историю богини, которой я имею честь служить.

Коррехидор с сомнением присел на стул, но револьвер так и не убрал. Ноди залез с ногами на кровать, чародейке же пришлось сесть рядом с ним. Янг крякнул и устроился в центре комнаты со скрещенными ногами прямо на полу.

— Когда-то давно люди моей страны покланялись богиням-близнецам Шимон и Данмон, — начал Янг безмятежным голосом рассказчика, — девы были прекрасны, как луна. Данмон дарила богатые урожаи, защищала людей от наводнений и землетрясений, помогала при родах. Шимон же нежно принимала в свои ладони души умерших и провожала их в загробное царство. Так повелось от начала времён, когда Старшие боги распределяли поручения, и длилось до тех пор, пока Данмон не повстречала свою любовь. Ею посчастливилось стать рыбаку, которого божественная дева спасла от шторма, позволив заплыть на утлой лодчонке в свой тайный грот. Влюблённые были счастливы. Но, как всегда, есть одно «но»: богиня стала забывать о своих обязанностях. Шторма и землетрясения сотрясали Делящую небо, вулканы выбрасывали тучи пепла, сжигающего всё на многие лю. Рис перестал родиться, волы умирали, а коровы давали молока не больше стакана. Люди усиленно молились, приносили Данмон в подношениях последнее, чем владели, но беспечной влюблённой богине не было дела до страданий смертных. Её беспокоило одно: рыбак, похитивший её сердце, старел, и она решила подарить ему бессмертие. Один мудрый прорицатель увидел это в своих свитках и сообщил людям. Разгневались они на бессердечную богиню, отправились в хижину рыбака и убили убелённого ранними сединами мужа. Люди посчитали, что без возлюбленного Данмон возвратится к своим обязанностям, которые так много лет попросту игнорировала. Увидев в ладонях сестры душу возлюбленного рыбака, богиня пришла в отчаяние и ярость. Она поклялась не пустить его в загробный мир, возвратить к жизни и подарить бессмертие. Для этого Данмон выпила жизнь у всех на многие лю вокруг. Это были люди, птицы, скот, даже травы засохли, но никто не может удержать душу умершего человека. Не получилось это и у Данмон. Тогда она обратила души убитых ею существ в чёрную ласточку с крыльями острыми, как бритва, и отправила её по посмертным путям вслед за душой рыбака. Острые ониксовые крылья должны были иссечь сестру, что не пожелала помогать ей. Но Старшие боги не могли стерпеть подобного самовольства. Они защитили Шимон, остановили ласточку, заточили её вместе с душами убитых внутри, окружив оболочкой из нефрита. Сестра богини, не предавшая долга и не запятнавшая себя кровью невинных жертв, так и осталась проводником душ, а влюблённая и жестокая Данмон погребена навеки под нефритовой оболочкой.

— То есть, получается, вы поклоняетесь Шимон, — нахмурив брови проговорила Рика, — которая является сосудом-тюрьмой для своей сестры Данмон? Я правильно поняла?

— Да, и это великая храмовая тайна.

— Тогда не могло ли жертвоприношение в горах быть направлено на то, чтобы освободить опальную богиню? – продолжала рассуждать чародейка, — по легенде она совершала подобные деяния, у вас в стране есть секты, поклоняющиеся именно Данмон?

Тополь развёл руками.

— Если так, то дела обстоят куда хуже, чем я предполагал.

— Нечего тут рассиживаться и теоретизировать впустую, — сказал Нодивара, легко вскакивая с кровати, — поедем на место, там и разберёмся. Теперь-то с нас сняты подозрения? Я вчера выступал до половины третьего ночи. Тополь был в вашем доме, слуги и ваши родители наверняка видели его и за ужином, и за завтраком, — артист усмехнулся, — не представляю, чтобы этот обжора пропустил трапезу. Все эти факты легко проверить. Мы не имеем отношения к ритуалу в лесу.

Вил подумал и согласился. Делийцам, действительно, не было резонов забираться в такую даль, чтобы освободить заточённую богиню.

— Но мы не поместимся все в сани, — проговорил он, уже одеваясь.

— Обижаете, господин коррехидор, — осклабился артист, рассовывающий по карманам разные магические предметы, — у меня магомобиль. Доедем куда быстрее, а чутьё мне подсказывает, что тот, кто принёс жертву, особо долго с продолжением ждать не будет.

— И чем может грозить ритуал? – Рика смотрела прямо в глаза Мозгоправу, — вы ведь знаете, что можно сделать с нефритовой ласточкой?

Тот поправил повязку, удерживающую его длинные белые волосы в хвосте, и криво усмехнулся:

— Вам бы проникновению в голову учиться. Но, если на чистоту, Тополю приходилось читать об одном ритуале. Оговорюсь сразу, никто его не пробовал, о результатах ничего неизвестно, только упоминалось в старинной рукописи ни больше, ни меньше, как об обретении бессмертия. Обосновывалось тем, что нужно будто-то бы лишь завершить ритуал, начатый богиней Данмон. Для этого надо освободить саму богиню, она выпьет жизнь из окружающего мира и одарит бессмертием нового возлюбленного через поцелуй. Как-то так.

К удивлению Вилохэда артист закинул на плечо свою лютню.

— Кори, — воскликнула Рика, — Кори Лейс! Это всё его рук дело!

— А это ещё, что за фрукт? – поднял белоснежную бровь Ноди.

— Студент? – не поверил своим ушам Тополь.

— Он смертельно болен, — торопливо принялась объяснять ход своих мыслей чародейка, — это он жаждет бессмертия. Он готов пожертвовать всем Оккунари ради поцелуя Данмон.

— Поехали, — поторопил Янг, — по пути введёте нас в курс дела.

При взгляде на алый магомобиль артиста Вилохэд испытал лёгкий укол зависти, его собственное средство передвижения так и осталось в Кленфилде. Водил Мозгоправ лихо. Он мчал, успевая уворачиваться от встречных экипажей и отчаянно сигналя ошалевшей собаке, припавшей к земле у перекрёстка.

Улица Золотого ясеня.

— Вон там я билась с тяготоном, — Рика показала на болтавшуюся створку ворот злополучного дома.

Ноди одобрительно присвистнул, выражая полнейшее восхищение.

— Я согласен, молодой, но смертельно больной чародей, не отягощённый моральными принципами, — рассуждал Янг, — вполне может рискнуть провести ритуал для обретения бессмертия.

— Но откуда он узнал о нём? – Вилохэд повернулся с переднего сиденья, — я не думаю, что история богинь и соответствующий ритуал можно найти в университетской билиотеке!

— Сэр Вилохэд, — покачал головой делиец, — история учит нас, насколько порой бывают непредсказуемы пути информации. Вы сами говорили, что о вашем опальном родственнике Кори узнал на Северных островах. Если у него в руках нефритовая ласточка, значит, он бывал в Делящей небо. И кто даст гарантию, что в каком-нибудь богами забытом горном храме ему не поведали эту легенду? Или он сам не отыскал её где-то.

— Коли свиней прирезал, значит, отыскал, — отрезал Мозгоправ, свернувший на нужную дорогу по указанию Вила, — какая нам разница, когда и где это было. Теперь главное, понять, куда ушла энергия жертвоприношения, и где этот подонок собирается обрести бессмертие.

Янг и Нодивара отнюдь не были шокированы увиденным на Стойловой поляне, они скорее казались озабоченно-обеспокоенными. Мозгоправ постоял возле алтаря, протянул руку к отпечатку ласточки, но прикасаться не стал, будто побрезговав, потом поглядел на свиней и сказал напарнику:

— Дело для тебя. Твою богиню собираются выпустить – тебе и карты в руки. Нам госпожой Таками слишком много энергии потребуется, двимерит глушит. У меня же предчувствие, что наша сила нам ещё понадобится. Так что, давай, вооружись своими умениями клирика, и вперёд. Не всё же тебе на моём горбу выезжать.

— Предчувствия у него! – проворчал Тополь, роясь в карманах, — сказал бы я пару слов о твоём даре предвидения, но здесь дама, — он вытащил из внутреннего кармана знакомые Рике нефритовые чётки с бледно-зелёными и розоватыми бусинами, вздохнул и подошёл к алтарю.

— Хоть пылкни огоньком, — попросил он, — руки марать не хочу, смердит мертвечиной и ещё какой-то непонятной дрянью.

Вил потянул носом. Пахло кровью, внутренностями, но уж никак не мертвечиной.

— Это на духовном плане, — пояснила Рика, — от алтаря идёт такая…, — она запнулась, подбирая подходящий образ, — аура, что-ли, что приближаться к нему не хочется, не то, чтобы трогать. Знаешь, похоже на банку с дымящейся кислотой: вроде ничего особенного на вид, но все твои органы чувств бьют тревогу. Вот тут также, только органы чувств другие.

Коррехидор кивнул.

Нодивара тем временем размял пальцы, словно собирался играть на музыкальном инструменте, потом приблизился к застывшей кровяной глыбе и поднёс руки ко рту, словно собирался позвать кого-то. Но вместо звука с губ артиста слетел всполох оранжевого огня, врезался в алтарь, заставив расплавиться и потечь заблестевшую на солнце кровь. Янг не стал медлить. Он окунул чётки в кровь и велел развернуть карту. После этого он присел рядом, глаза его закатились, и он принялся монотонно читать молитвы на делийском, держа при этом чётки прямо над изображением Стойловой поляны.

Сначала не происходило ровным счётом ничего, казалось даже, что кровь на бусинах застыла густыми потёками, но через какое-то время чётки начали мерно раскачиваться над картой. Вил не знал, что это: особая магия клириков или Янг сам раскачивает их. В какой-то момент движение чёток изменилось, они принялись описывать круги, расширяя их с каждым разом. Молитва звучала непрерывным потоком. Вдруг нефритовые чётки резко остановились и качнулись так, что с них слетела кровь, упав на карту, и образовала почти правильный круг.

— Богиня указала место, где искать реликвию, — утерев вспотевший лоб сказал Янг.

— Если б одну реликвию, — пробурчал Ноди, — к реликвии ещё и чародей прилагается, который устроил все эти безобразия, — он скривился и кивнул на алтарь и свиней, — не думаю, что он просто отдаст нам ласточку Шимон.

— Зато мы знаем, где искать его, — философски заметил Янг, отряхивая снег, — без его ритуала можно было бы годами безрезультатно бродить по горам.

Вил рассматривал карту.

— Странно, — проговорил он, — знак указывает просто на гору, — я не понимаю. Это склон Сосновой горы, которую мы обогнули по дороге сюда, и знак ласточки от вашей волшбы совсем рядом.

— Значит, там шахты, — прокомментировал Нодивара, бросив беглый взгляд на карту, — ой, как я не люблю подземелья!

— Нет, — покачал головой коррехидор, — шахт в Сосновой горе нет. С противоположной стороны от нас Немая пещера. Это общеизвестное место, эдакая достопримечательность Оккунари – пещера, где нет эха.

— Как это? – заинтересовалась чародейка, — почему?

— Говорят, из-за двимерита. Вроде бы он гасит звуки, — ответил Вил, — я там бывал много раз. Крикнешь, голос взлетает к потолку, вот-вот должен отразиться эхом, а его нет. Поэтому и немая пещера. Пещера умирающего эха.

Он вдруг замолчал.

— Уста, в которых умерли звуки! – воскликнул он, — уста, ротовая полость, полость, пещера. Пещера без звуков – Немая пещера! Всё сходится! Вот что искал Кори Лейс в архиве.

— На кой хрен ему сдалась могила вашего предка? – засомневался артист, — для работы с реликвией ему это не нужно.

— Не знаю, — Вил пожал плечами, — но в архиве он смотрел именно стихотворение. Уж больно мудрёно для простого отвода глаз.