Волшебники в бегах: часть третья

Глава 5

Свеча на столе догорала. Крошечный огонек, испуганно дрожа, догрызал драгоценные остатки фитиля; причудливо изгибаясь, плясали на стене тени, оживляя вытканных на гобеленах древних героев — так, что казалось, будто те не то укоризненно, не то угрожающе смотрят на собравшихся в комнате четверых людей. Ильнельгердис, в хаубержоне[1] и кольчужном капюшоне, с внушительного вида бастардным мечом у пояса, словно сошла со страниц северных летописей. Тайриэл — без плаща, вооруженный одним только кинжалом, который, впрочем, все равно не собирался пускать в ход, водил длинным пальцем по столу, вырисовывая одному ему понятные фигуры. Лорисса, холодная и спокойная, с как всегда безупречно уложенными волосами, походила на памятник самой себе. Линн, еще полчаса назад откровенно нервничавшая, опустошенно пялилась невидящим взглядом в пол; подол длинной юбки она по-простому подвернула и заткнула за пояс, справедливо опасаясь, что, если придется удирать со всех ног, она в нем запутается. Все чего-то ждали — или боялись начинать действовать.

Язычок пламени в последнем бессильном порыве вспыхнул и погас; дотанцевав свой танец, умерли тени, и комнату затопил мрак, в котором выделялось лишь тусклое исчерканное прутьями решетки пятно окна — не то чтобы более светлое, скорее менее темное, чем все прочее.

— Пора, — тихо уронил эльф.

Они вышли в коридор, такой же пустой и темный. Никого не было, да и не могло здесь в этот час быть. Но, несмотря на это, все старались производить как можно меньше шума. Даже торванугримка, учитывая навешанный на нее пуд железа, двигалась легко и почти бесшелестно.

— Я ничего не вижу, — прошептала Линн.

— Не страшно. Вспомни, как этот коридор выглядит при свете, и держись стены. Нам направо. Здесь всего-то шагов пятнадцать. Идем.

Заговорщики медленно двинулись друг за другом вдоль стены в указанном эльфом направлении. Тайриэл первым нащупал шероховатую деревянную поверхность входной двери и надавил. После непроглядной черноты коридора ночь едва ли не ослепляла. Свежий воздух приятно холодил лицо, по небу бежали клочки сиреневато-серых облаков, то закрывая, то вновь обнажая тускло-белый завиток полумесяца. Кольцо крепостных стен, казалось, недобро стягивалось вокруг них, но Тайриэл заставил себя не обращать внимания на неуютное ощущение. Идти было недалеко — целью их было все то же восточное крыло, которое они только что покинули, однако странноприимные покои не соединялись с основной частью здания напрямую.

Отмычки у Тайриэла имелись, и пользоваться ими он умел, а на крайний случай припомнил подходящее заклинание — но все это требовало времени, а его было мало. Лорисса все еще укрывала свою магическую ауру, но рано или поздно блокировку придется снять, и это обнаружит их присутствие не хуже колокольного звона. Эльф от души надеялся, что настоятельница не ждет нападения в эту ночь, но понимал, что она к нему готова — Совет хорошо поработал. Одно неверное движение — и на них обрушится вся защитная мощь обители. Тайриэл собрался было сделать Линн и Ильнельгердис знак направиться к воротам и затаиться там, как вдруг из-за разлапистой ели выскользнула невысокая фигурка в длинном покрывале, сопровождаемая хвостатой тенью с отблескивающими желтым глазами. Монахиня! Здесь? Сейчас?! Проклятье, что она тут забыла? Не увидеть их сестра не могла, но, не подозревая пока ничего дурного, открыто подошла и несколько рассеянно сказала:

— Доброй ночи... Простите, мне не спится, как-то тревожно на душе. Вам тоже? — Словно бы очнувшись, она заморгала, рассматривая одетую в доспехи Ильнельгердис. — Госпожа Ильнельгердис? Госпожа Камилла? — Тут ее взгляд упал на Тайриэла, и сестра Ильга удивленно приоткрыла рот. — Госпожа Эрмелла?!

Сердце Линн ухнуло в пятки. Но прежде, чем кто-то успел ответить, Тайриэл с коротким восклицанием наотмашь хлестнул молодую монахиню ладонью по лицу. Сестра Ильга застыла, безвольно свесив руки, однако, странное дело, от удара, который мог сбить с ног и более крепко сложенного человека, не только не упала, но даже не пошатнулась — лишь слегка мотнула головой.

— Как вы посмели?! — набросилась на эльфа возмущенная до глубины души Ильнельгердис. — Зачем вы ее ударили?!

— А вы хотели, чтобы через секунду она криком поставила на уши весь монастырь? — огрызнулся Тайриэл.

— А по-другому что, нельзя было заставить ее молчать?

— Мы здесь не в игрушки играем, девочка. — Голос эльфа был отрывист и зол. — И не в рыцарей. Вы клялись помочь, так хотя бы не мешайте. К тому же я не имею привычки без особой на то надобности девиц колотить...

Он шагнул вперед, взял сестру Ильгу за подбородок и слегка повернул ее голову. В сумрачном свете с трудом, но можно было разглядеть, что бледную, даже не покрасневшую от удара щеку причудливо расчертили несколько тонких темных линий. Заметно стало и то, что ладонь Тайриэла окутывает мягкое зеленоватое свечение. Эльф опустил руку и сухо произнес:

— Я подчинил ее волю. Монахиня может оказаться полезной. Насколько я помню, она назвалась помощницей сестры-ключницы. Такую должность кому попало не доверяют. Уверен, эта девушка знает дорогу в покои настоятельницы и сможет открыть двери — хотя бы некоторые. Все. Я и так потратил слишком много времени на объяснения. Идите к воротам. И заберите ее проклятую кошку заодно.

Небо было, как всегда, пронзительно, до боли, синим и чистым. Пустым... Ни единого облачка, которое могло бы хоть как-то смягчить изливающиеся с высоты потоки ослепительного света. Она шла, окутанная синевой, светом и тишиной, и длинные серебристо-голубые стебли цеплялись за тонкие щиколотки, пытаясь остановить, умоляя... Здесь не было ветра, но незнакомые цветы неторопливо покачивали мертвенно-бледными головками, не то приветствуя, не то предупреждая идущую. Странно — она была здесь столько раз, но никогда не боялась, а теперь ей было страшно. Она знала это место лучше, чем любое другое, знала каждую травинку, каждый цветок, на который падал ее взгляд, даже каким-то неведомым образом различала их... но в этот раз что-то было не так, как обычно. Здесь не было ветра, не было звуков и — как же она не догадалась раньше? — не было жизни...

Ильга вздрогнула, обхватила себя за обнаженные предплечья, не остановилась — остановиться она не могла, — но каждый шаг теперь давался с большим трудом, нежели предыдущий. Босые ноги ступали по костям, сизые стебли казались кладбищенской травой, а цветы, проклятые цветы с овальными широкими лепестками виделись ей тронутыми разложением лицами мертвецов. Часть этих лиц была ей знакома — или же она боялась узнавать в них родные, любимые черты, — но в большинстве своем они были чужими. Впрочем, это не приносило облегчения. Ильга закрывала глаза, однако вереница образов продолжала упрямо скользить по внутренней стороне век. Мужчины и женщины, молодые и почти старики — многие просто сливались в одну сплошную серо-зеленую полосу, а некоторые она видела словно бы не целиком, только отдельные черты. Сверкнули и взвихрились водоворотами разноцветные глаза, золотистый и карий, — она уже видела такие, но где? Грустно улыбался пожилой, седой и чернобровый мужчина с рассеченным лбом; кривил губы некрасивый темноволосый юноша с объятой пламенем головой; кто-то беззвучно кричал, раздирая смуглое лицо совершенно белыми руками; качались слипшиеся от пота темно-рыжие локоны — и это было самым страшным, ведь бронзовокудрая красавица умерла, еще не родившись. Наверное, во сне нельзя сойти с ума, но Ильга чувствовала, что близка к безумию.

И вдруг все кончилось — лица поблекли и исчезли, осталось только небо и выцветшее разнотравье. И верный ручеек, шелковой лентой струившийся у ее ног. Ручеек? Нет, это Дарска — теплое рыжее пятнышко в океане холодного света и бьющей в глаза яростной сини. Кошка ткнулась в лодыжку влажным носом и царапнула лапой деревянную дверь. Здесь никогда не было никаких дверей, но Ильга уже ничему не удивлялась. Чей-то голос велел открыть ее, и она открыла и пошла дальше, а двери на ее пути все возникали и возникали, и Ильга отпирала их одну за другой, безошибочно выбирая нужный ключ из висевшей на поясе связки. Дарска нетерпеливо мотала хвостом, поторапливая ее...

Если бы Тайриэл не считал повороты, лестницы и залы, мысленно рисуя перед собой карту, то наверняка бы заблудился. Снаружи восточное крыло не казалось особенно большим, но внутри это был настоящий лабиринт. Эльф был почти благодарен вздумавшей на ночь глядя прогуляться молодой монахине, которая, хоть и не по своей воле, указывала им дорогу. Без провожатой они с Лориссой блуждали бы здесь до утра. Конечно, не все двери из попадавшихся им на пути были заперты, зато многие удачно маскировались под элементы интерьера, скрывались за шпалерами и гобеленами. Тайриэл бы, без сомнения, отыскал их, но ценой потраченного времени, а так они с колдуньей передвигались почти без задержек и наконец очутились в округлой формы зале, со стенами, заставленными книжными стеллажами, и длинным столом, на котором горел трехрогий подсвечник. В зале была только одна дверь — та, через которую они вошли, — зато имелся высокий арочный проем, а за ним просматривалась следующая комната. И в этой комнате кто-то был — эльф отчетливо слышал чужое дыхание.

Беззвучно приказав сестре Ильге остановиться и знаком велев Лориссе сделать то же самое, он приблизился к арке и осторожно, из-за угла, заглянул в проем. Взору его представилось нечто вроде приемной — небольшое овальное помещение, куда выходило несколько дверей. Около крайней правой сонно клевала носом сидящая на стуле пожилая монахиня с книгой на коленях. Тайриэл легонько стукнул по деревянной окантовке арки. Никакой реакции. Убедившись, что женщина ничего не слышит и не видит вокруг себя, эльф ужом перетек ей за спину, нащупал ритмично бьющуюся жилку на морщинистой шее и с точно рассчитанным усилием надавил. Тело старухи обмякло. Теперь она будет спать несколько дольше и крепче, чем намеревалась, но и только. Ее счастье. Тайриэл обернулся к арке и увидел Лориссу. Он хотел было погрозить ей кулаком за то, что ослушалась его и не осталась на месте, но, в конце концов, появилась колдунья как нельзя вовремя, к тому же, надо отдать ей должное, двигалась неслышнее кошки, даже юбки не шуршали при ходьбе.

Тайриэл с сомнением оглядел нужную им дверь — то есть он полагал, что именно она им нужна, иначе зачем выставлять рядом с ней стражу? Замка на ней не было, да если б он и имелся, у сестры Ильги вряд ли нашелся бы от него ключ. Неужели дверь вообще не заперта? Это было бы слишком непредусмотрительно со стороны матери Альгитты... Эльф коснулся замысловатой медной ручки и тут же отдернул ладонь. По тускло-золотистой поверхности пробежали предупреждающие синие огоньки. Что ж, этого следовало ожидать. Тайриэл вовсе не был уверен, что сумеет незаметно и быстро расплести незнакомое, да еще чуждое его магии заклятье, но тут ему пришла в голову интересная мысль. Может, конечно, сестры всякий раз, входя в комнату, снимают и накладывают заново охранные чары, но гораздо логичнее — хотя и труднее — было бы сделать их избирательными. Тайриэл поднял безвольно свесившуюся руку спящей монахини и положил на медный изгиб. Огоньки не появились. Эльф удовлетворенно улыбнулся, чужой рукой повернул ручку, и дверь мягко отошла на полпяди от косяка. Из открывшей щели пробился тоненький луч света. Тайриэл поманил Лориссу и кивнул на дверь. Колдунья решительно отстранила его и вошла.

В крошечной комнатке, обставленной скудно, как келья, на высокой узкой постели свернулась в клубок маленькая фигурка. То ли Алистан еще не спал, то ли сон его был очень чутким, однако при их появлении он мгновенно повернулся и уставился на вошедших тяжелым, не по-детски внимательным взглядом исподлобья. Лорисса приложила палец к губам. Мальчик кивнул и едва слышно прошептал:

— Тетя Милли? Вы пришли за мной?

— Да, — так же тихо ответила колдунья, недовольно сморщившись. — Только не называй меня Милли. Теперь меня зовут Лорисса.

— Нашла время... — в спину прошипел ей Тайриэл. Колдунья послала его ко всем лешакам.

— Как вы меня нашли? И кто с вами? Я думал, что придет мастер Кеннет...

— Кеннет ждет нас неподалеку от монастыря. Это Тайриэл. Он друг.

Алистан неуклюже поднялся с постели и выпрямился. В противоположность миниатюрной и хрупкой тетке он был высок для своих лет, широк в кости и крепко сбит. Семейное сходство едва угадывалось в довольно крупных грубоватых чертах, выдававших крестьянское происхождение. Небольшие, но яркие умные глаза имели странный оттенок — не то светло-карий, не то темно-желтый. Только волосы были такими же, как у Лориссы, — густые, темные, они спутанными кольцами спадали на плечи.

— Я готов. Мы можем идти?

— Ты ничего не хочешь взять с собой?

Алистан качнул головой.

— Нет. Я хочу поскорее выбраться отсюда. Монахини были добры ко мне, но мне здесь не нравится. Скучно, и нужно ото всех прятаться.

— Потом наговоритесь, — вмешался Тайриэл. — Пошли.

Они вышли через арку. Алистан скользнул лишенным интереса взглядом по своей стражнице, погруженной в глубокий сон, но остановился как вкопанный, ткнув пальцем в замершую на прежнем месте сестру Ильгу.

— А она что тут делает? Она нас не выдаст?

— Не выдаст, — успокоила Лорисса. — Она тебя не видит. Она вообще никого не видит, зато любезно показывает дорогу. Тайриэл, ты, кстати, запомнил, как идти? Я нет.

— Запомнил, но пускай нас пока ведет эта монахиня. Не стоит ее тут оставлять, я не знаю точных границ действия заклятья подчинения.

— Как, ты — и чего-то не знаешь?

— Я тебе уже говорил, что здесь тяжело колдовать. Я не уверен, что она не очнется раньше времени. Хватит болтовни. За мной, и не отставайте.

Снова коридоры, залы, лестницы, повороты... Обратный путь показался едва ли не длиннее прежнего. Тайриэл шел быстро, рядом с ним, повинуясь молчаливому приказу, плыла одурманенная монахиня, следом почти бежала Лорисса, тащившая за руку Алистана. За время своего заключения мальчик практически отвык бегать и вообще передвигался неловко, спотыкаясь чуть не на каждом шагу. Но нести его колдунье было не под силу.

Пока все шло гладко, и у Тайриэла уже робко проклюнулась надежда на то, что им удастся покинуть обитель незамеченными, но внезапно тишину разорвал приглушенный расстоянием и стенами истошный женский крик. Эльф ругнулся про себя, еще ускорил шаг и бросил через плечо:

— Лорисса, снимай свои блоки! Теперь уже бессмысленно. Будем прорываться...

— Уже, — немного задыхаясь, отозвалась та. — Не глупее тебя, сообразила.

Оставалась всего треть пути. Но, видимо, из покоев настоятельницы наружу вел еще один выход, потому что на улицу беглецы и преследователи вылетели почти одновременно. Через двор уже бежала Ильнельгердис — ее кольчуга мерцала в лунном свете, — и вовремя, потому что Алистан совершенно выдохся и буквально висел на тетке, замедляя и ограничивая ее движения. Это было уже совсем некстати.

Мать Альгитта, появившаяся в числе первых, вскинула руки и запела. Сзади к ней подбежала девочка в рубашке с замызганным подолом и обхватила за талию. В длинной белой хламиде, без покрывала, с растрепанными, полощущимися на ветру косами, старшая монахиня походила на привидение — вот только призраки не управляют такими силами. Монотонный горловой напев подхватили еще полдюжины голосов, и земля содрогнулась. Каменные плиты треснули и вздыбились. Упала, не удержавшись на ногах, Лорисса; взвилась в длинном прыжке бегущая Ильнельгердис, с трудом уклонившаяся от встречи со статуей. Из сложенных в молитвенном жесте ладоней настоятельницы ударили лазоревые лучи. Тайриэл едва успел, перебивая потоки чуждой силы, набросить на спутников радужно переливающуюся защитную пелену. Ярко-синие нити вонзились в нее кинжальными остриями, стремясь разорвать в клочья, но эльфу пока было что противопоставить напору. Лорисса, стоя на коленях, с неведомо откуда взявшейся силой швырнула Алистана в объятия Ильнельгердис. Северянка прижала к себе драгоценную ношу и ринулась обратно через двор, перескакивая через взбесившиеся камни, к воротам, где сжалась в комок перепуганная начавшимся светопреставлением Линн. Девушка вжимала лицо в колени, прикрывая руками голову, и даже не пыталась шевельнуться. Тайриэл рывком вздернул Лориссу на ноги, молясь про себя, чтобы та смогла идти, однако колдунья, похоже, нисколько не пострадала от падения и тут же бросила свое заклинание, укрепляя радужное покрывало и рассыпая по нему белые звездочки.

— Отходим! — крикнул эльф.

Они попятились, стараясь держаться друг от друга на расстоянии, чтобы по ним тяжелее было попасть, — но медленно, слишком медленно. Удержание защитной пелены требовало не только магической энергии и сил, но и внимания и сосредоточенности. Лорисса снова споткнулась и упала, но немедленно вскочила, ругаясь, как извозчик, и перемежая проклятьями слова заклинаний. Одному богу известно, что могло получиться в результате таких оригинальных словесных кружев, но пока это не мешало колдунье делать свое дело, эльф не возражал. Он и сам несколько раз едва не рухнул навзничь, спасала только природная ловкость и легкость движений.

Гулкие, мощные голоса монахинь, и без того резавшие слух, повысились на октаву и приобрели невыносимо диссонансное звучание; синие лучи оделись лиловыми и белыми искрами и кое-где начали прорывать разноцветную пелену. Занервничать оба мага не успели — в этот момент повисшая на настоятельнице девочка отпрыгнула, подняла уродливо искривленную в запястье руку, и с ее пальцев сорвалась чисто-белая сфера мало не две пяди в диаметре. Тайриэл заорал: "В сторону!" — и беглецы осыпались на землю, как яблоки, на сей раз добровольно, а между ними мгновенно образовалась нешуточных размеров воронка с оплавленными краями. К счастью, до ворот оставалось совсем немного, но мать Альгитта тоже прекрасно это понимала и взмахом отослала часть сестер на стены. Из-за этого ее заклятье слегка ослабло, и Лорисса с Тайриэлом получили краткую передышку. Но не успели они сделать и десяти шагов, как в уши вновь тонким жалом ввинтился высокий голос настоятельницы. Лорисса, злая, как осиный рой, выкрикнула три коротких слова, и на кончиках ее пальцев набухло оранжевое свечение, оформившееся в небольшой аккуратный шарик.

— Лорисса, нет!

Колдунья одарила эльфа взглядом разъяренной кобры и метко швырнула шарик назад, прямо в запертую калитку. И так велика была сила ее ярости, что массивную дубовую створку буквально вымело из петель. Не растерявшаяся Ильнельгердис что-то рявкнула скорчившейся Линн, та взвилась, как подброшенная, и обе девушки бросились в открывшийся проем. Тайриэл решил, что как упреки, так и благодарности он оставит на потом, и, отвлекшись ненадолго от защиты, рванул следом. Бело-лиловая молния тут же ударила в то место, где он только что стоял.

Итак, за ворота они выбрались. Но гнев сестер, успевших почти в полном составе переместиться на стены, это только подстегнуло. Сразу несколько фиолетово-синих лучей впилось в обтянутую кольчугой спину Ильнельгердис. Как видно, главной целью монахинь было все же не столько уничтожить беглецов, сколько не позволить им похитить мальчика, поэтому, временно потеряв эльфа и колдунью из виду, они целиком переключились на более важную мишень. Северянка несла Алистана, обхватив его подмышками — так маленькие дети обычно таскают кошек и щенят, — и его ноги болтались где-то на уровне ее коленей. Должно быть, это было страшно неудобно и к тому же мешало бежать — зато так Ильнельгердис полностью закрывала ребенка своим телом. И этот живой щит был надежнее любого другого. Все заклинания сестер, долетая до торванугримки, просто растворялись в воздухе.

Тайриэл устало привалился к стене. Рядом, тяжело дыша, прислонилась к холодным камням Лорисса. Пока крепостные стены давали им призрачную защиту, скрывая от глаз столпившихся наверху монахинь, но стоит сделать несколько шагов — и они вновь окажутся в перекрестье атакующих заклятий. Эльф, восстанавливая силы, пару секунд просто бессмысленно глядел вслед улепетывающей со всех ног Линн, которую не стесняли и довольно увесистые мешки. Девушка почти домчалась до спасительного леса — хотя уж она-то была в большей безопасности, чем остальные четверо беглецов. Сестры не воспринимали ее как угрозу и не думали атаковать. Впрочем, откуда об этом было знать насмерть перепуганной девчонке, даром что она даже ни разу не обернулась... Оно и к лучшему, кстати.

Тайриэл протянул руку, нащупал ладошку Лориссы и легонько сжал, привлекая внимание колдуньи. Какой бы соблазнительной ни казалась мысль постоять вот так еще немного, нужно было двигаться дальше. Несколько секунд — и там, наверху, сообразят, что радужная пелена больше не прикрывает Ильнельгердис, но синие лучи тем не менее не причиняют ей никакого вреда. Вряд ли монахини будут долго раздумывать над природой непонятного явления, но уж точно зададутся вопросом, куда это, дьявол подери, девались они с Лориссой? И вот, пока они заняты северянкой... Тайриэл восстановил защиту и одновременно с колдуньей шагнул вперед. Они представляют собой такую восхитительную мишень — ну же, святоши, бейте... И оставьте в покое девиц, все равно обе уже почти вне пределов вашей досягаемости, как и мальчик... Тайриэл зло усмехнулся, но немедленно пожалел о своем злорадстве. Словно прочитав его мысли, мать Альгитта метнула в них новую порцию лиловатых сияющих кинжалов, да такую, что прежние можно было смело счесть булавочными уколами. Похоже, она вовсе не устала, а источник ее силы неисчерпаем, и если так... Но об этом лучше не думать. Эльф непроизвольно прогнулся назад под яростным натиском, мышцы на вскинутых руках напряглись так, что, казалось, готовы были прорвать натянувшуюся кожу, но хуже всего было то, что перед глазами вспыхнули ярко-белые точки, а окружающий мир начала заволакивать бесцветная дымка.

— Ты, проклятый идиот! — рванув ворот платья, полузадушенно просипела Лорисса. — Мы оба сдохнем из-за твоей глупой сентиментальности!.. — Она закашлялась. — Или атакуем в ответ, или сдохнем!

Усилием воли вернув себе ясность сознания, Тайриэл успел перехватить ее запястье и выкрутить сложенные для заклинания пальцы.

— Дура! — не оставшись в долгу, выдохнул он. — Если нас что и погубит, то это твое безрассудство!

В ту же секунду на стене, ясно видимая в феерии лазоревого сияния, девочка с искривленным запястьем перегнулась через парапет, закричала, как безумная, и здоровой рукой с силой распрямила скрюченные пальцы, буквально выламывая их из суставов. Миг спустя невидимые путы снизу вверх оплели ноги Тайриэла, колени его подкосились, и эльф очень неудачно завалился набок, больно треснувшись бедром о землю. Ничего себе возможности у девчонки, недаром мать-настоятельница ее так привечает...

Какая все-таки иногда чушь не вовремя лезет в голову.

Переливающееся тысячами оттенков защитное покрывало над их головами поблекло и начало выцветать.

Дверей больше не было, и связка ключей на поясе тоже куда-то делась, а ноги все несли и несли ее вперед... куда? Сколько же она прошла? Наяву Ильга уже давно упала бы в изнеможении, но во сне ее силы казались неистощимыми. Она никогда раньше над этим не задумывалась... Странно. Впрочем, все сегодняшней ночью было не таким, как раньше. И Дарска, вьющаяся у ее ног, и холод камней, который она ощущала босыми ступнями... Камней? Из серебристого травяного моря прорастали широкие ступени — где ровные и гладкие, где выщербленные временем. Ступени были чуждыми этому месту — это она понимала, — как чуждой была и пробивающаяся из засыпанных песком трещин зелень, и рыжая кошка с янтарными огоньками в зрачках.

Ильга поднималась, пряча руки в складках платья. Горела левая щека, будто к ней приложили еще теплящийся уголек, и боль тоже казалась чуждой и неуместной. На мгновение девушке почудилось, что она идет не по лестнице, а по узенькому, не шире ладони, мостику, и справа от нее колышутся привычные сизые стебли с бледными цветами, а слева высится смутно видимая темная громада какого-то здания, — но лишь на мгновение.

И вот ступени кончились, и перед Ильгой простерлась заполненная облаками пропасть. Девушка почти с радостью оглядела знакомую картину, словно впитывая в себя увиденное: холмы, казавшиеся отсюда не выше болотной кочки, и горные цепи, похожие на воткнутые в ряд наконечники копий, и блестящие нити рек, и светлые лужицы озер. И леса — точь-в-точь мшистый ковер на старом валуне, на который ее когда-то водрузил Тьялле, чтобы их глаза оказались вровень. Далеко на юге катило зеленоватые волны море, а с запада надвигалось огромное пылевое облако. Ильга сморгнула и всмотрелась в клубящуюся серую муть.

"Лети, — сказала луна. — Лети, и ты увидишь".

Она подняла голову. Хоть что-то осталось в эту ночь неизменным — и в пронзительно-голубой выси по-прежнему сиял черноокий лик. "Кто ты?" — мысленно воззвала Ильга и тут же испугалась своего безмолвного призыва. Никогда раньше она не пробовала спрашивать... Впрочем, ответа все равно не последовало — вместо этого она увидела массу рассыпавшихся в беспорядке темных волос, резкий, по-птичьему хищный профиль и ногти, вонзившиеся в тыльную сторону белой ладони. Женщина, словно в бессильной ярости, ударила кулаком в стену. Ильга успела заметить выступившую на костяшках пальцев кровь, а потом видение снова исчезло.

"Лети, — сказала луна. — Ты можешь, а я нет. Лети". Ильга улыбнулась небу и упала навстречу облакам. Ветер приветственно свистнул и прыгнул в руки заигравшимся зверьком, и платье ее слилось с безбрежной синью. Ильга летела... Хрустально блестели золотистые глаза на грустном лице мраморной девушки с мечом, перевитым веткой шиповника, и тихо плакала брошенная на краю мира Дарска...

Тайриэл пропустил момент, когда на одном из зубцов крепостной стены появилась невысокая фигурка в развевающемся голубом одеянии, и, кажется, для сестер это тоже стало неожиданностью. Кто-то рванулся к ней — но было поздно. Всплеснув руками, девушка танцующе переступила с ноги на ногу и прыгнула. На том месте, где она только что стояла, изгибала спину, полоща пушистым хвостом, рыжая кошка.

Как только тоненькое тело коснулось земли, что-то произошло. Оборвалось гнетущее пение монахинь, рассыпались искрами лиловато-синие лучи и остатки радужной пелены разметало в клочья. Ночная темнота вновь взяла свое, все стихло, только звенел в ушах дикий кошачий вопль. Что-то толкнуло приподнявшегося на локте эльфа в грудь, буквально выбив из него дыхание, и он на миг лишился чувств, а очнувшись, обнаружил, что Лорисса обхватила его за плечи и пытается поднять. Сил у нее на это явно недоставало, колдунья злилась, шипела и даже, кажется, чуть не плакала.

— Да вставай же, полено бесчувственное, надо сматываться, пока они не опомнились!

— Что... что это было? — еще не вполне придя в себя, пробормотал он.

— Понятия не имею, потом выяснишь, вставай! И не вздумай сказать, что не сможешь идти!

Тайриэл медленно и осторожно, в несколько приемов, принял вертикальное положение. В голове шумело, мир перед глазами все еще расплывался, но ноги держали, и это было уже неплохо. Лорисса взяла его за руку и требовательно потянула в сторону леса.

Линн и Ильнельгердис ждали их недалеко от опушки. Измотанный Алистан спал, свернувшись клубочком и положив голову на колени к торванугримке. Заметив пошатывающегося эльфа, Ильнельгердис обеспокоенно привстала и шепотом спросила:

— Вы целы?

— Целы, — ответила вместо Тайриэла колдунья. — Только устали зверски. Линн, у нас есть вода?

— Откуда? — пожала плечами та. — Утром поищем.

— Ах, ну ладно... Тогда изобрази, будь так добра, какое-нибудь подобие постели; вот эту колоду, — она кивнула на Тайриэла, — надо побыстрее куда-то уложить, не то еще рухнет ненароком...

Лорисса, как бывало частенько, отдавая приказ, нимало не заботилась о том, как его будут выполнять, но Линн давно к этому привыкла. Елки поблизости росли в изобилии, и даже темень не слишком мешала ориентироваться. Наломав лапника и расстелив поверх пахнущей хвоей кучи одно из двух имевшихся в ее распоряжении одеял, девушка заставила Тайриэла опуститься на импровизированное ложе и, не дожидаясь новых указаний, принялась сооружать вторую кучу — для Лориссы. Та кивком поблагодарила и с наслаждением растянулась на втором одеяле. Лапник тихонько затрещал, эльф резко приподнял голову и нервно огляделся.

— Ya'llarae, — почему-то по-южноэльфийски выругался он и окончательно отключился.