Волшебные капли для Субастика

Глава третья Неожиданный визит

Отъезд в лагерь был назначен на седьмое января. В семь тридцать автобус отправлялся от Шиллер-плац. Первые ученики начали собираться уже в семь. Они стояли на остановке со своими лыжами, чемоданами, сумками и поджидали автобус. Последние подтянулись к семи сорока. Среди них был и Мартин Пепперминт. Его привезла мама. Она единственная в семье водила машину.

Автобус прибыл в восемь. Водитель сказал, что застрял в пробке, а может быть, он просто проспал и придумал такую отговорку.

Мартин нес в одной руке чемодан, в другой большую сумку, в которой лежали новенький лыжный костюм и ботинки. Некоторые мальчики и все девочки явились уже при полном параде: в глазах пестрело от ярких блестящих комбинезонов на толстых молниях и цветастых сумок, загромоздивших весь тротуар. Йенс Ульман даже нацепил лыжные ботинки. В своих голубых мастодонтах, которые по размеру были больше тостера, он красовался в центре шумного кружка.

Мартин попытался отыскать среди всех этих чемоданов, сумок, рюкзаков, девочек и мальчиков своего друга Роланда Штеффенхагена. В конце концов Роланд обнаружился.

Он стоял рядом со своей мамой и вид имел весьма понурый.

— Здорово, Роланд! — поприветствовал его Мартин. — Давно не виделись!

Они действительно почти не встречались на каникулах.

— А где твой чемодан? — спросил Мартин, озираясь.

Роланд закашлялся, покраснел, тяжело вздохнул и сказал:

— Я не еду. Меня не пускают. Мама только что отпросила.

— Как это отпросила?! Почему?! — дрожащим голосом спросил Мартин.

— Потому что он простудился, — ответила за Роланда мама. — Вот я и написала объяснительную.

— Но, мама, — заканючил Роланд. — Я же совсем не болен! Правда! Представляешь, — сказал он тихонько, обращаясь к Мартину, — я сдуру кашлянул за завтраком, а она уже прыг к компьютеру — и писать. Подозрение на тонзиллит, видите ли…

— Тонзиллит? — переспросил Мартин.

— Ну да, — ответил Роланд. — Это что-то вроде воспаления миндалин. Мам, ну, мам, — принялся он снова теребить свою родительницу. — Ну разреши мне поехать со всеми! Ну пожалуйста!

Но мама оставалась непреклонной.

— Не могу же я отпустить тебя с такой простудой на высокогорье! Еще воспаление легких схватишь!

— Ну какое высокогорье! Что ты сочиняешь! Мы же едем просто на возвышенность! — уверенным голосом знатока сказал Роланд.

— Какая разница, — отрезала мама. — Возвышенность она потому и возвышенность, что там высоко, а на высоте всегда дует ветер и холодно! Прощайся с друзьями и пошли! — скомандовала она.

— Да, похоже, конец игры, «Game over», как говорится, — сказал Роланд, глядя на Мартина печальными глазами. — Сам слышал…

— Это что же, я поеду один? — не верил своим ушам Мартин.

— Что значит один? Совсем не один, — сказал Роланд и показал на пеструю толпу одноклассников. — Ладно, бывай, старик! И не сердись…

В этот момент раздался зычный голос господина Дауме:

— Так, садимся! Все в автобус! Параллельный класс уже полчаса как выехал! Шевелитесь! Быстро, быстро!

— Быстро, быстро! — отозвалась эхом госпожа Руммлер, воспитательница, которая тоже была тут.

Мартин наскоро попрощался с мамой, которая уже успела запихнуть его вещи в большой багажник, помахал Роланду и залез в автобус.

— Звони! — крикнули хором Роланд и госпожа Пепперминт.

Двери закрылись, и автобус тронулся.

Мартин огляделся. Все занято! Только рядом с госпожой Руммлер, Базилиусом Мёнкенбергом и Леандером Громмелем было еще свободно. Мартин плюхнулся рядом с Базилиусом. Уже через километра три народ принялся шуршать пакетами, доставать бутерброды, контейнеры с завтраком и щелкать банками с шипучей кока-колой.

Мартин молча смотрел в окно. Ночью выпал снег, превратившийся теперь в мокрую желто-коричневую кашу, брызги которой разлетались веером из-под колес, окатывая припаркованные по обочинам машины.

Базилиус Мёнкенберг углубился в комикс про Микки-Мауса и явно был нерасположен к беседам.

Когда они выехали из города, господин Дауме прошел вперед, сел рядом с водителем и взял микрофон.

— Так, выключили все свои плееры, вытащили из ушей наушники! — строго проговорил он.

Выглядело это очень забавно: он говорил, сидя спереди, а голос его доносился из колонок, установленных сзади.

— У меня для вас кое-какая информация! Ехать нам часа четыре, так что к обеду мы уже будем в лагере.

Услышав слово «обед», Леандер Громмель захлопал в ладоши. Раздались смешки. Кто-то тоже зааплодировал.

Господин Дауме сделал вид, что не слышит, и продолжил:

— В лагере два корпуса. В одном разместятся мальчики, в другом — девочки.

— У-y-y-y! — прокатилось по автобусу. Громче всех укали девочки.

Но и это господин Дауме пропустил мимо ушей.

— Обращаю ваше внимание на то, что, когда я говорю «мальчики», я имею в виду и мальчиков из параллельного класса. То же самое относится и к девочкам. Надеюсь, что вы не передеретесь.

Автобус опять загомонил-заулюлюкал!

— Прекратите! — цыкнул на разошедшихся подопечных господин Дауме. — Всего в двух классах — шестьдесят один человек, двадцать три мальчика и двадцать девять девочек.

— Мальчиков меньше, двадцать два! — крикнул Йенс Ульман с заднего сиденья. — Роланда нет!

— Верно, Йенс! Спасибо! — отозвался учитель. — К девочкам приставлены госпожа Руммлер и госпожа Балльхаузен. За мальчиками надзирать буду я с господином Лейтпрехтом, который разделит со мной эту горькую участь. Вы сегодня с ним познакомитесь, он едет в другом автобусе. Теперь по поводу размещения. В каждом корпусе по одиннадцать комнат, из них шесть четырехместных и пять двухместных. Мы с господином Лейтпрехтом берем себе одну двухместную, остальное распределите между собой сами. Вот будет чем заняться, пока мы едем!

Всем, конечно, хотелось попасть в четырехместные комнаты, и ребята тут же начали сбиваться в группки.

Только к Мартину никто не обращался, и он сам ни к кому не просился. Если бы Роланд Штеффенхаген был тут, они спокойно взяли бы комнату на двоих и жили себе припеваючи. Но Роланд бросил его.

Мартин уставился в окно. Снаружи опять пошел снег. Чем ближе были горы, тем гуще валили белые хлопья. Когда они наконец добрались до Фармерсберга и высыпали из автобуса, вокруг все было белым-бело.

Ребята разобрали сумки и чемоданы и разошлись по корпусам.

Мальчишкам не повезло. Параллельный класс уже успел отхватить себе целых четыре большие палаты. Из-за этого сразу же разгорелся сыр-бор, но потом все как-то утряслось. После сложных рокировок оставшиеся две четырехместки и четыре двухместки благополучно заполнились. Поскольку из класса Мартина заехало пятнадцать мальчиков, то получилось так, что кому-то из них нужно было поселиться одному в комнате на двоих. Этим кем-то стал Мартин.

Узнав об этом, господин Дауме решил вмешаться.

— Вы же не можете оставить Пепперминта спать одного! — сказал он. — Пусть кто-нибудь переедет к Мартину.

Ответом на это предложение было смущенное молчание. Ребята стояли и смотрели кто куда, лишь бы не встретиться взглядом с учителем. Чувствовалось, что никому не охота переселяться к Мартину.

— Да не беспокойтесь, господин Дауме, — поспешил спасти положение Мартин. — Мне так даже лучше. Потому что я храплю.

— Ну, как знаешь, — ответил господин Дауме. — Так, а теперь быстро разложили вещи и на обед! Встречаемся через десять минут!

Мартину совершенно не хотелось идти обедать со всеми. Он остался в комнате и лег на кровать рядом с дверью. Вторая кровать, стоявшая у противоположной стенки, предательски зияла пустотой. Если бы Роланд поехал с классом, то сейчас он скакал бы но постели, шутил бы свои шутки, а потом они вместе пошли бы на обед и посмотрели, за каким столом сидит Тина. Но Роланд был дома, а Мартин куковал тут один-одинешенек.

Шум в коридоре постепенно затих. Все ушли в столовую.

Мартин поднялся и посмотрел в окно. Белое заснеженное поле уходило к горизонту. Тонкие сосенки тянулись рядком вдоль дорожки, которая убегала куда-то вдаль и там терялась в сероватом лесу. Внизу перед домом, посреди замерзшего фонтана, грустил на постаменте крошечный ангел в снежной шапке на голове, съехавшей набекрень. Вокруг постамента намело пухлых сугробов. Они вылезали из фонтана, как мамино тесто, когда оно слишком поднималось и норовило удрать из керамического горшка.

Солнце выглянуло из-за облаков, снег засверкал на свету, и Мартин вспомнил ледовый дворец из компьютерной игры Роланда. «Красота! — думал Мартин. — Жил бы себе тут и радовался, если бы не эти треклятые лыжи!»

Он снова лег на кровать. Наверное, никто и не заметил, что он не пошел на обед. Конечно, кому есть дело до какого-то Мартина Пепперминта. Нет его, и ладно! Вот если бы Йенс Ульман задержался на две минуты, то тут уж все переполошились бы: «А где Йенс? Ты не видел Йенса?»

«Если господин Дауме вдруг спросит, почему меня не было, — размышлял Мартин, — скажу, что плохо себя чувствовал». Мартин и впрямь чувствовал себя не вполне здоровым. В горле как-то першило… Может быть, он вправду еще заболеет? «Вот будет смех: Роланд из-за двух чихов остался дома, а я тут буду валяться на краю света с тяжелым тонзиллитом или чем-нибудь почище!» — горько усмехнулся Мартин и с некоторым усилием сел на кровати.

Волоча ноги, он добрался до шкафа и достал сумочку с зубной щеткой, пастой и прочей дребеденью. Там же у него были лекарства, которые мама в последний момент сунула ему в дорогу. Какие-то три пузырька и таблетки. Она, конечно, объяснила, что когда принимать, но Мартин все пропустил мимо ушей, запомнил только, что какое-то из этих снадобий «повышает защитную реакцию организма». Кто ж знал, что ему так скоро понадобятся лекарства?

На одном из пузырьков была странная этикетка: простая белая бумажка, на которой кто-то от руки написал: «В. к. д. С.».

Мартин задумался. Что означают эти буквы?

«К» — это, похоже, капли. С этим все ясно. Маленькое «д» тоже более или менее понятно — «для». Какие-то капли для чего-то. Какие болезни начинаются на «В» или «С»? Что там писала мама Рональда в своих объяснительных? Ангина, катар верхних дыхательных путей, хроническая хрипота, бронхит… Все не годится! А, вспомнил, еще было воспаление слизистой оболочки зева! Воспалительные капли? Нет, восстановительные! Конечно! Восстановительные капли для слизистой оболочки зева! «Вот что это такое! — обрадовался Мартин своему открытию. — Так, а зачем мне эту слизистую оболочку восстанавливать? — спохватился он. — Пораскинем мозгами, как говорит Роланд. Зев — это что? Горло. А у меня там явно непорядок. Значит, самое время принять эти самые „В. к. д. С“, хуже не будет! Сколько же капель нужно накапать? Хоть бы написал кто… Тридцать? Пятьдесят? А вдруг они горькие?»

Чтобы не переборщить, Мартин решил для первого раза ограничиться десятью каплями и развести их в большом количестве воды.

Он взял один из желтоватых пластиковых стаканчиков, которые стояли на умывальнике, чтобы чистить зубы, и сполоснул как следует не слишком чистую посудину. Потом он накапал десять капель, долил воды, зажмурился на всякий случай и выпил неведомую микстуру одним залпом.

В тот же миг раздался оглушительный треск, как будто кто-то хлопнул наполненный воздухом полиэтиленовый пакет. Мартин вздрогнул, обернулся и обомлел. Перед ним стоял очень странный ребенок. Таких он в жизни своей не встречал! Мартин даже не мог разобрать, мальчик это или девочка. У невесть откуда появившегося гостя были ярко-рыжие волосы, нос пятачком, а по всему лицу были разбросаны синие веснушки. Одет он был при этом в очень затейливый лыжный костюм, весь разрисованный сосисками. Роста он был такого же, как Мартин, и смотрел он на Мартина так же ошарашенно, как тот смотрел на пришельца.

— Ты ч-ч-что… Из п-п-параллельного к-к-класса? — заикаясь, спросил Мартин. — Ты как тут очутился?

— Приземлился-очутился! Где? Не знаю! Чудеса! Видно, дверью я ошибся! Вот такая колбаса! Я пошел, прощай, бывай, рот скорее закрывай! — протараторил рыжий и пошагал к выходу.

— Эй, погоди! — остановил его Мартин.

Сосисочный костюм притормозил и, лихо развернувшись, сделал ласточку.

— Погодить-то погожу, только ясно и ежу, что попал я не туда! Вот какая ерунда! — проговорил он и крутанулся на месте. — Отправляюсь быстро в путь, ты ж меня скорей забудь! Ты не видел никого и не знаешь ничего! Пока!

С этими словами странный субъект, продолжая стоять на одной ноге, взялся за ручку двери.

— Как же я тебя не видел, когда очень даже видел! — крикнул ему в спину Мартин. — Кто ты такой? И откуда ты тут взялся?

— Попал по недоразумению! Какое невезение! — бойко ответил рыжий и сменил ногу. — Здорово у меня получается? Какая рифма, а?!

— Нормальная, — сказал из вежливости Мартин. — Я все равно ничего не понял. А куда ты так торопишься?

— А что мне тут делать?! — ответил непоседливый гость. — Кто-то выпил В. к. д. С. без спросу, и пошли одни вопросы! Мне нужно было к Пепперминту, а я попал к тебе, вот и вся история! Извини за беспокойство, я пошел!

— Так я же и есть Пепперминт! — воскликнул Мартин и ухватил егозливого лыжника за лямку костюма.

— Ты? Пепперминт?! — уставился на него рыжий. — Какой-то ты совсем не пепперминтистый! — с сомнением покачал он головой.

— Очень даже пепперминтистый! — задиристо ответил Мартин. — Моя фамилия — Пе-ппер-минт, что б ты знал! А зовут меня Мартин! Мартин Пепперминт, понял?

— Теперь понял, — быстро ответил рыжий. — Значит, все прекрасно! Никакой ошибки нет! Урра!

С радостным воплем он запрыгнул на кровать, на которой должен был бы спать Роланд Штеффенхаген, и принялся скакать, распевая во всю глотку:

— Слушай, прекрати скакать! Кровать сломаешь! Ты же не малый ребенок, — попытался угомонить буяна Мартин.

— Соображаешь! Сразу разглядел! — похвалил его Субастик. — Я совсем не ребенок! Я — Субастик!

— Субастик? — удивился Мартин. — А что это такое?

— Не что, а кто, — поправил Субастик. — Мы, субастики, так и зовемся — су-бас-ти-ки! Понимаешь?

— Ну хорошо, — сказал Мартин. — А кто такие эти субастики?

— Вот бестолковый! Субастик это субастик, сколько можно тебе объяснять?! — начал сердиться рыжий. — Что болтать о том без толку, если ясно и ребенку: нет на свете объяснения для подобного явления! Субастик явился — никто не удивился! Значит, все идет как надо, и ему все очень рады!

— У меня уже голова распухла от твоих стихов! — сказал Мартин. — Ты не можешь говорить нормально?

— А я и говорю нормально! Нормальнее не бывает! — возразил Субастик и опять заголосил:

— Тоже мне, поэт нашелся! — сказал Мартин. — Ни в каком шкафу я не сижу!

— А зря, — отозвался Субастик, открывая дверцу шкафа. — Очень уютненько! — сказал он и забрался внутрь. — И вообще, что ты придираешься? Шкаф пришлось ввернуть из-за крупы… Отличная рифма!

— А крупу ты зачем, интересно, ввернул? — хмуро спросил Мартин.

— Для красоты! — объяснил Субастик. — Тем более что это правда! Посмотри на себя в зеркало! Настоящий хмуролей! Я тебя по доброте душевной с одной чахлой мышкой сравнил, хотя с такой надутой физиономией ты на все сто потянешь!

— Ничего я не надутый! — возразил Мартин. — И рифмы тут твои ни при чем! Подумаешь, рифма! Взял бы и сказал, как было: «Капель домашних он наглотался, и тут же Субастик пред ним оказался!» И рифма на месте, и все правда!

— Правда-кривда… — проворчал Субастик, устраиваясь поудобнее. — Только бы спорить! Весь в отца пошел!

— В какого отца? — не понял Мартин.

— У тебя их что, целый выводок? — ехидно спросил Субастик. — Ясно в какого, в твоего родного папочку, Бруно Клауса Йозефа Пепперминта!

— А ты его знаешь?! — удивился Мартин.

— Еще бы я его не знал! — ответил Субастик. — Я у него жил… Один раз не очень долго, а второй раз уже как следует… Вот тогда-то я и дал ему на прощание пузырек с возвратными каплями для Субастика, на тот случай, если я вдруг понадоблюсь. Жаль только, что я забыл у него свой водолазный костюм. Хожу вот теперь в этих панталонах… Хотя они мне тоже нравятся. Особенно узорчик! Веселенький такой…

— Значит, это твой водолазный костюм я нашел на чердаке!? — воскликнул Мартин. — Почему же папа мне ничего не сказал?

— Ну, может быть, он не хотел тебя расстраивать, — предположил Субастик. — Дети, знаешь ли, бывают очень даже ревнивыми____— с видом знатока принялся объяснять он, но не закончил, так как дверь отворилась и в комнату вошел господин Дауме.

Мартин успел в последнюю секунду прикрыть шкаф.

— Пепперминт! Что ты тут делаешь? — строго спросил учитель. — Ты что, не слышал — у нас обед!

— Слышал, — проговорил Мартин.

— А если слышал, то почему ты все еще тут?! — продолжал допытываться господин Дауме. — Тебе что, отдельное приглашение нужно? Я уже заметил, что ты у нас, похоже, единоличник! Отбиваешься от коллектива… Но это ты дома можешь изображать из себя волка-одиночку, а тут мы все вместе. Приехали классом, значит, надо быть с классом! Так что давай на выход!

Господин Дауме развернулся и пошагал прочь, оставив дверь нараспашку.

Из шкафа тут же раздался писклявый голосок:

— Тихо ты! — зашикал на Субастика Мартин. — Прекрати сейчас же!

— …не боюсь тебя, мучитель! — просипел каверзный Субастик.

Господин Дауме снова возник на пороге.

— Ты, кажется, что-то сказал? — спросил он с некоторой угрозой в голосе.

— Да нет, это я просто поперхнулся… Кашель у меня, — соврал Мартин. — Я уже одеваюсь. Сейчас приду.

— Давай поторапливайся! — скомандовал господин Дауме и ушел, на сей раз уже безвозвратно.

Мартин приоткрыл дверцу шкафа и прошептал:

— Мне нужно идти! Сам слышал. Подождешь меня тут в комнате?

— Конечно подожду! — заверил его Субастик. — Куда же я от тебя, Пепперминта, теперь денусь?!

— Ну и замечательно! — обрадовался Мартин. — Только не шуми, пожалуйста! Нельзя, чтобы тебя тут кто-нибудь услышал или, еще того хуже, увидел!

— Совсем не шуметь? — уточнил Субастик.

— Совсем! — непререкаемым тоном ответил Мартин.

— Ты хочешь, чтобы я не шумел, или ты желаешь, чтобы я не шумел? — спросил Субастик. — Подумай как следует! Такой же вопрос я постоянно задавал твоему папе.

— Хочу, — ответил Мартин торопливо, не слишком вдумываясь в смысл вопроса.

— Ах, ты хочешь! Я же говорю, весь в отца! — рассмеялся Субастик. — Он тоже по первости все чего-то хотел, вместо того чтобы четко сформулировать пожелание! — сказал он и опять заголосил:

— Да тихо ты! — зашипел Мартин и кинулся закрывать поплотнее дверь. — Прекрати, а то сейчас Дауме опять примчится, на нашу голову!

Но Субастик и не собирался прекращать.

распевал он, сидя в шкафу.

Мартин почесал в затылке. И тут до него дошло!

— Так… Желаю, чтобы ты немедленно прекратил вопить и вел себя тихо! — сказал он и с любопытством посмотрел на Субастика, который тут же умолк.

— Ну наконец-то сообразил! — похвалил его Субастик. — Твоему папочке понадобилось гораздо больше времени на то, чтобы научиться правильно излагать свои пожелания и экономно расходовать веснушки.

— Ладно, я побежал! Пока! — бросил Мартин уже на ходу.

— Смышленый мальчик, — тихо сказал Субастик с довольной ухмылкой.

Мартин, конечно, еще не понял, что Субастик может исполнить любое его желание и что расплачивается он за это своими синими веснушками.

Но уже на следующий день он узнает об этом.