Воля Императрицы

Глава 11

Три дня спустя, во Дворце Саблэлиз, находившемся всего лишь в двадцати милях от владений Ландрэг, Ишабал Лэдихаммэр нашла императрицу в её утренней комнате, где та наблюдала рассвет. Берэнин, одетая лишь в лёгкую ночнушку и тонкую кружевную шаль, читала отчёты, и одновременно ела свой лёгкий завтрак. Её чашка с модным напитком под названием «шоколад» остывала, пока она снова и снова перечитывала один конкретный отчёт, барабаня пальцами свободной руки по столу. Она лишь подняла взгляд от своего чтива, когда открылась дверь, и Ишабал, полностью одетая, вошла в помещение, неся в руке стопку бумаг.

— Ты видела отчёты из Клэйхамата Ландрэг? — поинтересовалась Берэнин. — Мне приказать принести ещё шоколада?

— Вы же знаете, что я его не выношу, Имперское Величество, — ответила Ишабал. По кивку Берэнин, она скользнула в кресло напротив императрицы. — Я уже позавтракала. И да, я читала отчёты из Ландрэга. Они завораживают.

— В гробу я видала это завораживание, — отчётливо произнесла Берэнин. — Я хочу, чтобы фэр Холм и фэр Хау знали, что я недовольна. Если они до сих пор не усвоили, что никому не позволено пробовать яблоки в моём саду, пока я сама их не вкусила, то нужно заставить их понять это.

— Фэр Холм и фэр Хау разорены, Имперское Величество, — мягко сказала Ишабал. — Разорённые мужчины — отчаянные.

— Ты можешь в это поверить? — спросила Берэнин, тряся сжимаемыми в руке бумагами. — Она распустила их одежду. А потом распустила все швы на всех их вещах. Убедись, что со мной такого не произойдёт, Ишабал.

— Обереги от такой магии довольно легко сделать, — сказала маг. — Несомненно, эти люди уже понесли достаточное наказание. Их наследница сбежала. Как мы можем унизить их больше, чем это сделала она? Они были вынуждены голышом бежать в Пофким, откуда добрые жители прогнали их вилами и смехом.

Берэнин посмотрела на свою главную советницу из-под приподнятых бровей:

— Моя империя, мой сад. Они попытались взять то, что принадлежит мне, — терпеливо повторила она. — Насмешки селян — недостаточное наказание за браконьерство. Я предпочитаю видеть дерзких и дюжих ребят стоящими передо мной на коленях, если ты не против.

Она снова взглянула на отчёт:

— И я также разочарована в недостатке информации о новом «секретаре» моей кузины. Правда, девчонка могла выбрать его, чтобы меня позлить. Сначала к ней пристал безумец — которого Даджа спасла в Кугиско. Потом она нанимает этого Жэгорза своим секретарём — или, по крайней мере, так нам докладывают наши шпионы. Только её секретарь часами находится под магической защитой Трисаны и Браяра, поэтому наши шпионы ничего не знают об их действиях. Жэгорз практически ничего не пишет — это известно точно. А теперь мне говорят, что у нас нет записей о нём до их с Даджей встречи в Кугиско, потому что госпиталь, где он содержался, сгорел дотла, вместе с архивами! Мы знаем только, что он где-то прошлым летом прибыл в Данкруан, и что жил на подаяниях и благотворительности. О, да, и все, кто его знали, клянутся, что он был сумасшедший — те, кто не безумны сами! — Она бросила бумаги на стол. — Я не могу оправдать снятие агентов с важной работы по государственной безопасности, чтобы сосредоточиться на ком-то, кто выглядит нуждающимся в магической помощи безумцем, но это бесполезно отрицать, Иша. — Берэнин побарабанила наманикюренными ногтями по скатерти. — Не люблю тайны, а странности — как зуд, который я не могу почесать.

— Вот, это может помочь вам отвлечься, — сказала Ишабал, протягивая лист бумаги. — Мой маг-следователь только что вернулся с осмотра нового русла реки в Пофкиме.

Берэнин выхватила бумагу и прочитала её дважды.

— Он говорит, что стены плотные по всей длине, — пробормотала она. — В том числе под мостом, и облегают балки и опоры, как будто их залили каменным строительным раствором. Жители деревни говорят, что земля тряслась и производила на свет камни часами? Невозможно. — Она посмотрела на Ишабал и подняла брови: — Это правда невозможно.

Её слова были наполовину утверждением, наполовину — вопросом.

Великий маг лакомилась блинами с вареньем.

— Я верю моему магу. Девушка это сделала. Она управилась с бурей на Сиф, она заставила землю исторгнуть множество камней, и уложила из них стены вдоль берегов реки, не потревожив мост. Я нахожу её… интригующей. — Она заткнула за ухо локон серебристых волос. — Она будет очень полезным дополнением для магов Вашего Имперского Величества, если она решит к нам присоединиться.

Берэнин махнула рукой, будто её это не особо интересовало:

— Тогда ты о ней и позаботишься, а не я. Завербуй её. Предложи ей побольше денег. Эти купеческие отпрыски всегда легко хватаются за богатство. Предложи ей любую сумму, которую сочтёшь справедливой. Она определённо кажется полезной… — Её голос сошёл на нет, указывая на отсутствие у неё интереса к этому вопросу. — Ты знаешь, я разочарована в Джаке и Фине, — сказала она Ишабал. — Оставаться в кровати, когда Сэндри уезжает с крохотным эскортом — в самом деле! Мне плевать, если у них пневмония — девочка никогда не уверится в их преданности, если они не будут постоянно рядом. Они бы так храбро смотрелись, тряся своими мечами перед фэр Холмом. Честное слово, Иша, эти мужики! Если бы я не держала для них их мундиры, как бы они вообще одевались? — Она потянула за шнурок с колокольчиком.

В комнату мгновенно заглянула горничная. Это было одной из вещей, которые Берэнин нравились в этом дворце на берегу моря: у слуг не уходила целая вечность, чтобы явиться на зов. А ещё он должен был казаться менее пугающим для посетителей, вроде её юной кузины, например, по сравнению со дворцом в Данкруане. Она вчера перенесла сюда свой двор, «подышать морским воздухом», как она сказала. По-правде говоря, она привела их сюда, чтобы продолжить свою осаду Сэндрилин.

— Сообщи моим слугам, пусть седлают коней, — уведомила она горничную. — Мы нанесём визит в Ландрэг.

Горничная сделала реверанс, и бросилась прочь.

Берэнин увидела, что Ишабал на неё смотрит.

— Мне не хватает моей кузины, — невинно сказала императрица. — Она, наверное, устала от бухгалтерских книг и прозаичного Амброса. И она уже три дня не уезжает далеко от замка и деревни, чтобы обезопаситься от возможных похищений. Она будет рада имперским развлечениям. В больших группах, вроде нашей, нежные юные наследницы могут чувствовать себя в полной безопасности. Кроме того, я не видела Элагу уже несколько месяцев.

— Если бы вы лучше относились к мужу Элаги… — пробормотала Ишабал.

— Она знал, что расстраивал мне планы, когда отказался сообщить Сэндри о нехватке средств и необходимости её присутствия, — едко сказала Берэнин. — Кроме того, он правда прозаичный. Хороший управляющий для земель девочки, но скучный. — Она пристально посмотрела на свои ногти. — Возможно, когда Сэндри отдаст свои земли на управление своему мужу, я поговорю с Амбросом о должности Имперского Управляющего. Если он с государством справится так же, как с её собственностью, то мы будем процветать. Хотя общаться с ним будешь ты, Иша. — Она встала на ноги, зашуршав лёгким шёлком. — Поедешь с нами? У тебя будет возможность поговорить с Вимэйси Трис.

Маг улыбнулась:

— Для защиты у вас будет Кэнайл, Величество. А я буду здесь, готовя обереги для защиты ваших людей от силы чарошвейки, если дело дойдёт до применения силы. Я надеюсь, ради всех нас, что этого не случится. Чем больше я обдумываю то, что Леди Сэндри сделала со своими похитителями, тем больше меня беспокоит то, что она может сотворить в другом месте, если её к этому вынудить. Вы же не забыли, какие с этой четвёркой молодых людей связаны чудеса?

Императрица прислонилась к стене:

— Чудеса они творили вместе со своими наставниками, и когда между ними были взаимные узы, — терпеливо сказала она. — Я также не забыла отчёты об их поведении после возвращения в Саммерси, Иша. С тех пор они даже парами не творили магию сообща. У них была масса возможностей сделать это на пути сюда, или во время пребывания здесь. Вместо этого они ссорятся. Их связь разорвана. Без неё они — маги-одиночки. Вы с Кэнайлом не были бы самыми высокооплачиваемыми магами в империи, если бы не могли найти способ сладить с магом-одиночкой.

— А что если вы вынудите их воссоединиться? — упрямо потребовала Иша. — У меня есть опыт общения с молодыми, не забывайте.

— Твои дети и внуки? Они — послушные мышки. Я-то как раз понимаю горячих юнцов, — ответила Берэнин. — Они всегда очень горды и весьма уверены, что их ошибки — страшнейшие преступления, известные миру. Эти четверо ничем не отличаются. Ты читала те же отчёты, что и я. Они ссорятся как брат и сёстры. Ты была бы рада позволить своей сестре или брату делить свой разум, будь ты на их месте?

Ишабал вздохнула.

— Ты осторожничаешь ради меня — хорошо. Именно этого я и хочу, — беззаботно сказала Берэнин, проходя в гардеробную. Она бросила через плечо: — Но не позволяй осторожности творить несуществующих чудовищ. Они — не великие маги, пока, а вы с Кэном — уже.

Ишабал покачала головой. «Я в этом не так уверена, как вы», — хотела она сказать своей императрице. «Я не могу получить вменяемые отчёты о том, что Браяр и Трисана делали в такой дали от дома. Я знаю только, что Даджа Кисубо потушила огонь, вытянув приток Сиф, и что она входила в три горящих здания, каждое из которых было больше предыдущего. Я также знаю, что Ведрис Эмеланский, мудрый и осторожный правитель, считает вашу симпатичную маленькую кузину своим главным заместителем. Даже без магии она умнее обычной восемнадцатилетней девицы, но ведь она — могущественный маг».

Иша собрала стопку отчётов. За все годы, сколько она служила императрице, она научилась только одному: Когда Берэнин что-то хотела, она могла быть неумолима. Она хотела, чтобы четверо юных магов остались в Наморне. Иша вздохнула, и подумала: «Ей никогда не приходит в голову, что есть такие люди — редкие, но они существуют, — которых не особо интересуют деньги, звания, или слава. Надеюсь, что эти четверо — не такие. Трисана Чэндлер в любое время могла бы разбогатеть, если бы решила использовать магию на войне. Ну, возможно, именно военная магия — а не нелюбовь к деньгам — заставила её отказаться от такой должности. Если мы предложим ей богатство, чтобы творить такую магию, какую она пожелает, то она, возможно, решит остаться. Стоит попробовать».

Сэндри делала вышитую ленту для Элаги, когда ощутила, что волоски у неё на загривке слегка защекотало. Миг спустя она услышала у себя в голове голос Даджи.

— «Тебе стоит одеться получше, и спуститься вниз», — сказала ей Даджа. — «У нас гости».

— «Какого рода гости?» — поинтересовалась Сэндри.

Вместо того, чтобы рассказывать, Даджа ей показала. Через её глаза Сэндри увидела, как императрица вместе со своим двором поднимается по ступеням главного зала Ландрэгов. Даджа стояла и смотрела, в то время как Ризу, Кэйди, Фин, и Джак бросились вперёд, чтобы поприветствовать Берэнин и своих друзей.

Сэндри также заметила, что мужчиной, стоявшим по правую руку от императрицы, был Першан фэр Рос. Она ответила:

— «Я иду».

— «Погоди минутку», — сказала Даджа. — «Разве это не тот молодой человек, с которым ты говорила, в тот день, в имперских садах? Шан? Почему он тебя интересует?»

— «Не обращай внимания», — парировала Сэндри, распахнув дверцы гардероба. Она и забыла, что Даджа могла заметить, на кого именно она смотрит. Закрыв связь с сестрой, она позвала:

— Гудруни!

Её новая служанка вбежала в комнату. Впервые за три дня, с ней не было её детей.

— Где малыши? — спросила Сэндри, стягивая с себя невзрачное верхнее платье. Её свежее нижнее платье из белого льна пойдёт для встречи в глубинке, но никак не светло-синее шерстяное платье, которое она носила сверху. Она осмотрела свою одежду. «Синий шёлк, синий шёлк, синий атлас», — думала она, перебирая пальцами свои лучшие платья. «Почему у меня всё синее? Ах».

Она нашла платье из тонкого сине-розового гофрированного шёлка. Сэндри осторожно вытащила его, и расстегнула пуговицы наверху, чтобы надеть платье через голову.

— Дети с Кухаркой, — ответила Гудруни, поднимая сброшенное платье. Она положила его на кровать, и начала подтыкать розовый шёлк. — Они боятся, что императрица заставит меня вернуться к их отцу.

— Она не может, — ответила Сэндри, пытаясь стоять неподвижно. «Просто я три дня не уезжала дальше деревни», — сказала она себе, пытаясь найти оправдание неожиданному приступу суетливости. «Я хочу увидеть новые лица, вот и всё». — Я заставила Амброса всё мне объяснить, пока ты забирала свои вещи, и он дал мне почитать своды законов. Никакая сеньора не может вмешиваться в то, как её вассалы обращаются со своими собственными людьми. Мои вассалы, мои простолюдины, отвечают лишь передо мной. Её Имперскому Величеству потребуется моё согласие, чтобы выносить решения по поводу тебя, а я этого согласия не дам. Это — моё право, согласно наморнской хартии дворянских привилегий.

Гудруни пожала плечами:

— Боюсь, что дети не осознают всех юридических тонкостей, — объяснила она, подводя Сэндри к табурету перед туалетным столиком. — Мне придётся придумать более простой способ объяснить им это.

Что-то в её словах отвлекло Сэндри от собственного внешнего вида.

— А ты беспокоилась, что она может заставить тебя вернуться? — спросила Сэндри, пока Гудруни суетилась по комнате, сначала ища подходящую под платье вуаль, затем взяв гребень.

— Немного, — призналась служанка, печально улыбнувшись. — Отсутствие у неё сочувствия широко известно, Клэйхэйм Сэндри. Она — одна из тех, кто не может поверить, что не у всех такой же сильный разум. Не зря люди говорят, что что-то нерушимо «как воля императрицы». — Она прикусила губу, и добавила: — Я также думаю, что те, кто похищал Её Имперское Величество, были с ней гораздо обходительнее, гораздо осторожнее в избегании нанесения её вреда, чем те, кто крадёт женщин, не являющихся имперскими наследницами. Я думаю, что она, возможно, имела больше возможностей для побега, поэтому она полагает, что у других они тоже есть.

— О боже, — прошептала Сэндри. Ужаснувшись, она подумала: «Это страшно похоже на правду. Никто не захочет портить будущую жену, которая однажды может стать императрицей, но отвергающая местного мельника малоимущая девушка — совсем другой коленкор. Готова биться об заклад, Халмар связывал Гудруни гораздо крепче, чем кто-либо связывал Берэнин».

Она наблюдала за Гудруни в зеркале, пока та сноровисто поправляла Сэндри волосы, а потом прикрепила вуаль к её блестящим коричневым локонам. «Она явно стала увереннее в себе с момента нашей первой встречи», — сказала себе Сэндри. «Хорошо, что я её наняла, и сказала её мужу, что больше у него на неё нету прав».

Когда Гудруни закончила, Сэндри наклонилась вперёд и похлопала себя по щекам, чтобы прибавить им румянца, затем мягко прикусила губы, пока в них не прибавилась красноты.

— У меня есть румяна, — предложила Гудруни. — Тушь для ресниц, помада для губ, что-нибудь для придания блеска вашим щекам.

Сэндри поспешно поднялась на ноги:

— Не хочу, чтобы подумали, будто я, ну, что я хотела привлечь внимание, — сказала она, практически спотыкаясь о свой собственный язык в попытке заставить свой ответ звучать как можно невиннее. — Я просто подумала, что у меня щёки суховаты, вот и всё. — Она развернулась, и бросилась прочь из комнаты.

«Гудруни права», — думала Сэндри, готовясь спуститься по лестнице в главный зал. «Я, наверное, выглядела так, будто прихорашивалась для… кого-то, чьё внимание я пыталась привлечь. А я не пытаюсь. Я рада, что Шан… я рада, что моя кузина здесь, вот и всё. Я хочу получше узнать всю мою семью, даже если Кузина Берэнин отказывается видеть, что я не собираюсь здесь оставаться».

Из тёмного уголка зала к Сэндри подлетела Чайм, и уселась девушке на плечо.

— Ну, ладно уж, — пробормотала Сэндри, выдёргивая вуаль из-под задней части драконицы, и разглаживая её. — Но веди себя прилично. Никакого скрипа.

Чайм осторожно обернула свой хвост вокруг тонкой шеи Сэндри. Ощущение было такое, будто кто-то окружил её шею холодным льдом.

— Вот теперь мы произведём впечатление, — сказала Сэндри. Она медленно спустилась по ступеням, будто совсем не спешила. Сэндри выплыла из дверей вслед за Амбросом. Все разошлись в стороны, чтобы Сэндри, как самая высокопоставленная в доме, могла пройти первой. Она быстро просеменила вниз по ступеням, зная, что императрице не понравится, если Сэндри слишком долго будет оставаться выше её.

— Кузина! — воскликнула она, приседая перед Берэнин глубоком реверансе. — Что вас завело в такую даль?

Берэнин подняла её, и поцеловала Сэндри в обе щеки, на что Сэндри ответила тем же.

— Я была недалеко отсюда, дорогая. Мне взбрело в голову перенести моё место жительства в королевскую резиденцию в Саблэлизе, всего лишь в двадцати милях к северо-востоку отсюда, на Сиф. Это вполне подходящая летняя резиденция — там гораздо прохладнее, чем во дворце! И так мне будет проще познакомиться поближе с моей юной кузиной, пока та занимается своими владениями. — Она обернулась, и посмотрела на Ризу, Кэйди, Джака, и Фина. — Ну что, моя четвёрка безобразников в достаточной мере тебя развлекала?

— Они были чудесными спутниками, Ваше Имперское Величество, — ответила Сэндри. — Я не знаю, как вы справлялись, лишённая их забав.

— Признаю, это было жертвой с моей стороны, — сказала Берэнин.

Она бросила взгляд на Элагу, та сразу сделала реверанс:

— В летней зале накрыто на стол, — сказала Элага. — Пища грубее, чем вы привыкли, Имперское Величество, но я думаю, что могу с готовностью поручиться за качество наших вин.

Когда императрица со спутниками вошла в главный зал, Даджа обнаружила, что Ризу каким-то образом выскользнула из окружения своей покровительницы, и подошла к Дадже.

— Полагаю, ты будешь рада вновь окунуться в придворные увеселения, — подала мысль Даджа, слегка падая духом. «Просто тут было довольно тихо, а теперь будет весьма шумно», — сказала она себе.

— Мне здесь нравилось, — сказала Ризу. — Мне нравится везде, где бы я ни оказалась. И это к лучшему, когда служишь императрице.

— Она послала тебя с нами, чтобы шпионить? — спросила Даджа, не глядя на Ризу.

Та тихо засмеялась:

— Я ей для этого не нужна. Для шпионажа у неё есть очень компетентные люди. — Она немного помедлила, и добавила: — Вы четверо — странная команда.

Даджа посмотрела на неё, озадаченная этой ремаркой:

— Что ты имеешь ввиду?

— Ну, все при дворе, и немалое число людей, которые не при дворе, убили бы за возможность войти в круг Её Имперского Величества. А вам это не интересно. Неужели в Эмелане настолько больше забав и интересных людей, по сравнению с Наморном?

«Забав»? — озадаченно подумала Даджа.

— В Эмелане у нас работа. У меня есть дом, с кузницей, принадлежащий мне. Караваны Торговцев знают, что могут найти меня там. Мой наставник Фростпайн поблизости, и храмовые библиотеки, если я захочу взяться за что-то магически сложное. Сэндри — помощница своего деда, и он нуждается в ней. Я не знаю насчёт Браяра, но Трис хочет поступить в Лайтсбридж, чтобы научиться академической магии. Полагаю, можно сказать, что мы не особо интересуемся «забавами».

— Но ведь и в Наморне есть кузницы, — указала Ризу. — Сэндри могла бы стать советницей императрицы, я думаю, если бы захотела. — Она опустила взгляд. — Я знаю, что хотела бы, чтобы ты осталась.

Сердце Даджи заколотилось сильнее. Её тело наполнилось чем-то шипучим, а горло пересохло.

— Я? — спросила она охрипшим голосом. Она прочистила горло. — Мы будем здесь большую часть лета, — сказала она, пытаясь не выдать напряжения в голосе. — К тому времени мы тебе сто раз успеем надоесть. С нами трудно, и мы обычно ладим лишь с трудными людьми.

Ризу подняла брови:

— Обычно трудным людям нужно совсем лёгкое окружение. Я пытаюсь быть очень нетрудной, Даджа… — Она положила ладонь Дадже на плечо.

— Ризу! Даджа! — В дверях стояла Кэйди. — Она ищет вас! — Когда Кэйди говорила таким тоном, «она» могло означать лишь одного человека. Обращаясь к Дадже, Кэйди сказала: — Вы знаете, куда подевался Браяр? Она спрашивает о нём тоже, и у неё появилась эта её морщинка между бровей.

— Это значит, что она пытается решить — оскорбляться ей, или нет, — сказала Ризу. — Ты знаешь, где твой брат?

Даджа пустила свою силу на поиски. Она мгновенно нашла Сэндри и Трис. Её связь с Сэндри была раскрыта до конца, поэтому Сэндри ярко светилась для магического взгляда Даджи. Трис к ней не оттаяла, но её молния была ясно видна огню Даджи. Браяр оставался полностью невидимым.

«Но, возможно, не для всех», — подумала она. Взглянув на Кэйди, Даджа сказала:

— Я не могу найти его, но у Трис может получиться. Она обычно приглядывает за Браяром.

Трис покачала головой, когда Кэйди, Ризу, и Даджа спросили её, где находился Браяр — но у неё была мысль на этот счёт. Она ощущала тонкую как паутина связь между собой и Браяром. Возможно, связь всё ещё была там потому, что, в конце концов, Трис научила Браяра читать, и они по-прежнему могли обсуждать книги. Ни Сэндри, ни Даджа не читали так много, как они с Браяром, и не делились друг с другом книгами. Трис обнаружила, что совместное чтение являлось прочной основой для дружбы, например — её отношения с Герцогом Ведрисом.

Она вежливо откланялась перед придворными, и с облегчением побрела прочь. «Сколько раз за день может человек делать реверанс или кланяться, не споткнувшись?» — спрашивала она себя. «У меня от этого голова болит, а ведь мне не приходится жить при дворе».

Она брела по дальним коридорам замка, притворяясь, что не обращает внимание на жавшихся прочь от неё слуг. За последние три дня разошлись слухи о речной починке в Пофкиме.

«Забудь об этом», — приказала себе Трис, проходя мимо кухни, где кухарка шагнула прочь от неё. «Когда я получу аттестат в Лайтсбридже, я смогу работать, не нервируя людей. Никто не шарахается прочь от сельского лекаря, или женщины, которая продаёт обереги на рынке. Я смогу ограничиться простой магией, и люди перестанут смотреть на меня так, будто у меня две головы».

Она забрела в коридор, вдоль которого располагались кладовые. Лестница в конце привела её в подвалы. Там она обнаружила свет, лившийся из открытой двери, ближайшей к лестнице. Она заглянула внутрь. Это была холодильная комната, заколдованная для удержания зимних температур круглый год. Здесь замок хранил то, что может испортиться. Во внешней комнате хранили мясо, масло, яйца, крынки молока и сливок, и колёса сыра. В комнате сбоку от основной Трис увидела серебряное свечение магии. Браяр трудился над запасами лекарств.

Она послала импульс по их тончайшей магической связи, чтобы её появление не было неожиданным, затем вошла к нему в помещение. Перед Браяром была встроена батарея бутылочек, в каждой из которых содержалось зерно магического огня. В трёх из них, находившихся в стороне, находилось нечто большее, чем зерно. Стоя, обхватив одну из бутылочек ладонями, Браяр пробуждал зелёную силу растений, из которых было сделано её содержимое.

— Ты тут замёрзнешь в этом платье, — сказал он, не поднимая взгляда. Сам он носил одежду из толстой шерсти. — И вообще, зачем ты меня беспокоишь? Я думал, что ты учила Жэгорза медитации, а детей Гудруни — грамоте.

— Жэгорз прячется в шкафу в твоей комнате, — спокойно сказала Трис. Её начинало знобить.

— И почему же, во имя Зелёного Человека, он это делает? — рассеянно поинтересовался Браяр. Магия в бутылочке налилась яркой силой.

— Он боится, что твоя подруга, императрица, узнает обо всём, что он подслушал, и решит его казнить из соображений государственной безопасности, — ровным голосом продолжила Трис. — Он убеждён, что она знает о каждом слове, которое он уловил.

— Ну что за остолоп, — ответил Браяр. — Даже если бы она могла это сделать, а она не может, императрица ни разу в жизни его не видела.

— Он убеждён, что может увидеть, поскольку она сейчас в летней зале, — сказала Трис. — Это ты средство от несварения обновляешь, так ведь?

Голова Браяра резко взметнулась вверх. Он уставился на Трис:

— Здесь? Она здесь?

— Я так и думала, что это привлечёт твоё внимание, — пробормотала Трис. — Она здесь, и она спрашивает о тебе. Возможно, тебе следует переодеться.

Браяр бегом бросился из комнаты. Качая головой, Трис подошла к лекарству, с которым он только что закончил работать, и сделала на этикетке отметку, чтобы замковые служащие знали, что это лекарство было усилено. Она не спешила уходить, убедившись сперва, что остальные лекарства, которые он обработал, тоже были помечены, и возвращая нетронутые лекарства обратно на полки. Несмотря на холод, она не стремилась вернуться в суету и толкотню наверху. Там сквозняки наполняли её уши лепетом придворных с самого их прибытия.

«Жаль, что я не могу спрятаться в шкафу, как Жэгорз», — подумала она, походя обновляя холодильные заклинания в комнатах. «Но нет», — со вздохом добавила она, «я — маг. Маги должны спокойно принимать такие вещи».

Браяр едва заметил Жэгорза, когда распахнул свой шкаф, и схватил первые попавшиеся ему на глаза приличные рубашку и штаны. Он закрыл шкаф, затем вспомнил, что ему нужна накидка. На этот раз, открыв дверцы, он заметил забившегося в самый дальний угол Жэгорза.

— Она — не маг, — сказал он мужчине. — Она не может видеть то, что у тебя в голове, даже если бы ты мог отделить то, что она хочет оставить в тайне, от кучи того, о чём она не беспокоится. — Он оставил шкаф открытым, и начал стягивать с себя рабочую одежду.

— Тебе легко говорить, — огрызнулся Жэгорз. — Ты не слышишь все обрывки и куски, которые слагаются в одно чудовищное целое.

Натягивая штаны, Браяр спросил:

— И что, ты что-то сложил вместе? Что-то чудовищное и целое, имеющее смысл?

— Я смог бы, — настаивал Жэгорз. — Если бы приложил к этому усилия.

Браяр застегнул пуговицы на длинных рукавах своей рубашки.

— Старик, твой разум — в тысяче мест. Ты потерял его в болоте слов и видений, — сказал он не без сочувствия. — Никто не сможет использовать их тебе во вред, пока ты не сложишь их вместе и не расскажешь кому-то. Ты вообще хочешь это сделать?

Жэгорз немного выпрямился:

— Нет, — медленно ответил он. — Там слишком много, и всё так запутано. — Он потёр свой костлявый нос. — Ты не думаешь, что кто-то может меня пытать, чтобы я выдал это всё, а потом уже сложить что-то вместе из этого?

— Они будут так же перегружены, как и ты, — сказал Браяр, натягивая сапоги. — Зубы Лакика, Жэгорз, ты в таком состоянии провёл тридцать лет. В твоей бедной, выжившей из ума башке всё смешалось. Только какой-то другой безумец захочет попытаться выудить оттуда что-то подлинное. — Он взял свой носовой платок, и лишний раз протёр свои сапоги, добавив блеска потускневшим местам. — Если ты думаешь, что она такая могущественная, то покинь Наморн.

— Просто покинуть Наморн? — повторил Жэгорз, выпрямившись ещё больше.

Браяр поднял взгляд, увидел, что грозит его одежде, и отодвинул её подальше от безумца. Хотя умом он знал, что Сэндри сшила его одежду так, чтобы та сопротивлялась заурядным попыткам её смять, сердце его волновалось за красивые вещи.

— Просто покинь Наморн, — сказал он. — Нет Наморна — нет императрицы. Нет императрицы — нет палачей с приносящими боль кольями, и щипцами, и заклинаниями, которые тебя ждут не дождутся. Ты не услышал достаточно ни в какой другой стране, чтобы был смысл тебя преследовать — только здесь. — Он вдел плечи в накидку, и взглянул в зеркало. Одним из преимуществ его очень короткой стрижки было то, что никогда не нужно было причёсываться. — Как ты думаешь, мне стоит отрастить усы?

Не услышав ответа, он огляделся. Жэгорз сидел, наполовину выпростав длинные ноги из шкафа, и по его щекам текли слёзы.

Браяр нашёл свои платки. Один из них он дал Жэгорзу.

— Тебе нужно расслабиться, — твёрдо сказал он Жэгорзу. — Если так и дальше пойдёт, то ты растрясёшь себя на части. Ну что теперь не так? Или тебя довела до слёз мысль об усатом мне?

— Так просто, — надрывающимся голосом ответил мужчина. Он громко высморкался. — Вы — ты, и Даджа, и Трис, вы берёте узел, который так долго вязался, и вы просто… разрубаете его. Я годами пытался его развязать, а вы его разрезали на куски буквально за несколько дней. Почему я этого не видел? У меня — годы взрослого мужчины, а вы — просто дети, но…

— Эй, осторожнее с «детьми», — посоветовал Браяр. — У меня вся жизнь ушла на то, чтобы избавиться от этого ярлыка. Буду благодарен, если ты это примешь во внимание.

Жэгорз снова высморкался.

— Ты сбросил с себя полудюжину имён, — сказал он приглушённым из-за платка голосом. — Но одно ты не потеряешь никогда, и оно — «друг».

— Ладно, хватит, — сказал Браяр, проверяя манжеты. Эмоциональные разговоры всегда его смущали. — Я пойду делать комплименты императрице. Ты можешь остаться здесь, но тебе будет гораздо удобнее в кресле, или на кровати.

Не оглядываясь, он покинул комнату, осторожно закрыв за собой дверь. «Ему станет лучше, когда он покинет Наморн», — подумал Браяр, труся вниз по ступеням. «Возможно, достаточно лучше, чтобы прилично прожить оставшиеся ему годы».

Достигнув первого этажа, он подумал: «Кому-то следует тщательнее искать необычных, вроде нас, до того, как они станут такими, как Жэгорз».

Императрицу и её придворных он нашёл в летней зале замка, той, которая получала больше всего света, и на террасе снаружи. Берэнин сидела в кресле у перил террасы, где она могла наслаждаться запахом роз, поднимавшихся вдоль каменных перил из сада прямо под ней. Браяр приблизился к ней, и глубоко поклонился, призывая к себе розу с ещё не раскрывшимся бутоном. Императрица отодвинулась в сторону, когда лоза протянула к Браяру свой покрытый шипами отросток. Бутон набух, затем раскрылся по мере своего приближения, открыв взорам своё кроваво-алое сердце. Браяр осторожно срезал цветок своим карманным ножиком, обрезав шипы, и залечив надрез на основной лозе, прежде чем отослать её обратно.

Маг Кэнайл стоял, прислонившись к каменным перилам рядом с императрицей. Он дёрнулся, когда лоза проползла мимо неё, и серебряное пламя его защитной магии собралось вокруг его ладоней и глаз. Когда он осознал, что это была работа Браяра, а не угроза для Берэнин, Кэнайл притянул пламя к себе, но не позволил ему впитаться себе обратно под кожу, пока лоза не вернулась на место.

— Использовать магию в присутствии императрицы без разрешения запрещено, — сухо сказал Кэнайл, будто это было какой-то мелочью. — Впрочем, я не думаю, что она тебя выбранит, хотя следовало бы. — Когда Берэнин подняла на него взгляд, Кэнайл поклонился: — Ваше Имперское Величество, — сказал он, чтобы сгладить остроту своего намёка на укор.

Она озорно улыбнулась своему магу-хранителю:

— Винэйн Браяр обладает моим соизволением творить любую необходимую по его мнению растительную магию в моём присутствии, и обладал им с тех самых пор, как я показала ему мои оранжереи, — уведомила она Кэнайла. — А теперь прекрати дуться, Кэн — вот так, молодец.

Когда она снова посмотрела на Браяра, тот преподнёс ей алую розу:

— Она бледнеет в сравнении с вашими губами, Ваше Имперское Величество, — смело сказал он. — Это — лучшее, что я смог сделать за столь короткий срок.

— Х-м-м. — Берэнин провела розой по своей коже от подбородка до груди. — Столь короткий для кого? Я жду тут уже целую вечность. Я решила, что ты пошёл осматривать поля Ландрэга, лишь бы не кланяться старухе вроде меня.

Браяр широко улыбнулся:

— Поля Ландрэга меня не влекут. Люди Сагхада Амброса — хорошие фермеры. Нет, я был в одной из кладовых, внизу, работал над лекарствами. Я пришёл сразу же, как только узнал, что могу полюбоваться на Ваше Имперское Величество.

— Ты, мой милый молодой человек, льстец, — кокетливо сказала ему Берэнин, похлопывая розой по его щеке. — Ты хочешь сказать мне, что Ризу и моя милая маленькая Кэйди не очаровали тебя? Ни одна из них не пленила твоё сердце?

— Кэйди пленила мою руку, возможно, или моё дыхание, но моё сердце принадлежит только вам, благородная леди, — сказал Браяр, наслаждаясь флиртом. Уж он-то знал, что не следует воспринимать это всё серьёзно.

— Значит, она добилась больших успехов с тобой, чем мои молодые люди — с Сэндрилин, — сделала наблюдение Берэнин, бросая тёмный взгляд на Джака и Фина. Если те и заметили, то не показали виду. Вместо этого Джак осторожно обмахивал Сэндри веером, а Фин предлагал ей блюдо с лакомствами.

— Она не проявляет особого интереса к сердечным играм, — сказал Браяр. — Если вы послали их, чтобы её в такую игру втянуть, Имперское Величество, то они обречены на провал.

— Так она что, предпочитает девушек? — спросила Берэнин. Она улыбнулась Браяру: — Видишь ли, я познакомлю её с кем угодно, кто может убедить её поселиться здесь, с нами.

Браяр почесал в затылке, потом вспомнил, что этот жест не считается приличным в нормальном обществе:

— Я не знаю, — честно ответил он. — Но Сэндри не останется ради красивого лица, кому бы оно ни принадлежало. Некоторые растения растут там, где пожелают, Ваше Величество. Вы это знаете. Убеждайте их, поливайте их, освещайте их, пересаживайте их, делайте, что хотите, но они будут расти лишь там, где они решили. Единственный способ заставить их повиноваться — убить их, а это — напрасная растрата, по моему мнению. — Он радостно улыбнулся ей. — Однако я — лишь копающийся в земле садовник, с грязью под ногтями и за ушами. Я лучше разбираюсь в том, какие растения лучше растут рядом с овощами, чем в сочетании людей.

Берэнин сделала вдох. «Она что, сожжёт меня за мою надменность?» — подумал Браяр. «Обратит против меня своего молодого мага? Или примет совет, как садовник от садовника?»

Императрица выдохнула, и протянула свободную руку, чтобы шлёпнуть Браяра по плечу.

— Ты — досадный молодой человек, и честен к тому же. Дозволяю тебе удалиться, чтобы принести мне со стола свежих ягод.

Потребовалось вежливое, заставившее её покраснеть извинение, намекавшее на необходимость посетить уборную, чтобы Сэндри освободилась от придворных, вертевшихся вокруг неё с момента прибытия Берэнин. Оказавшись вне их поля зрения, она мгновенно бросилась бежать вниз по двум связанным коридорам наружу, в сад, чтобы побыть в тишине.

«Да что с ними такое?» — гадала она, в основном думая о Джаке и Фине. «Они милые, и весёлые, и вполне неплохие друзья, если не считать их желание флиртовать. А потом приезжает моя кузина. Вдруг они начинают вести себя так, будто каждое срывающееся с моих губ слово отлито из чистого золота! Чтоб их Зелёный Человек в лозах запутал, если они ещё раз так меня окружат! Либо это, либо я заставлю их штаны падать. Посмотрим, будут ли они лебезить передо мной, поддерживая штаны».

Хмурясь, она нашла скамейку в саду для трав, и села, позволяя запахам розмарина и базилика успокоить её расшатанные нервы. Закрыв глаза, она могла притвориться, что была на пороге коттеджа Дисциплины и купалась в запахах, исходивших от трав Розторн.

Наконец она открыла глаза. «Мои проблемы — не в Дисциплине. Они здесь, и нужно смотреть им в лицо. Я могу справиться с Джаком и Фином — я это делала с тех пор, как мы сюда приехали. Если бы только они мне докучали, я бы послала их заниматься делами! Проблема в том, что докучают не только они. По крайней мере три других… прихвостня Берэнин вцепились в меня как репейник! Как мне заставить её отозвать их?»

— Извини… я не знал, что здесь кто-то есть, — послышался мужской голос. — Прошу прощения.

Сэндри обернулась, игнорируя предательски споткнувшееся при виде Першана фэр Роса сердцебиение. «Зелёный ему очень идёт», — подумала она, и улыбнулась:

— Нет, ничего, — ответила она. — Если только ты не искал уединения?

Он вернул ей улыбку, глядя ей в глаза:

— Я просто вышел прогуляться. Это у тебя такой вид, будто ты ищешь уединения. Или хочешь кого-то убить.

Сэндри приложила ладони ко лбу:

— Я не люблю, когда вокруг меня толпятся, — объяснила она. — Там было ужасно многолюдно.

Скамейка была устроена вокруг очень старой яблони. Шан сел там, скрестив длинные ноги перед собой, и откинулся назад.

— Так пойдёт? Я вокруг тебя совсем не толплюсь.

Сэндри захихикала:

— Спасибо, — сказала она ему. — Но разве тебе не было бы веселее с другими придворными?

— Может быть, иногда я тоже чувствую себя зажатым, — ответил он. — Тебе стоит увидеть владения моей семьи. Они похожи на Ландрэг, но расположены в предгорьях. В хороший день можно проскакать галопом мили, и не встретить ни души. — Он улыбнулся, закрыв глаза. — Раньше я совал в перемётные сумы хлеб и сыр, может быть несколько яблок, и просто… уезжал. — Он открыл глаза, и широко ей улыбнулся: — Фин и Джак наконец вспомнили, что им следует уделять тебе больше внимания.

— Вчера мне почти удалось отучить их от этой вредной привычки, — едко ответила Сэндри.

— Бедная пичужка, заточённая в клетке, — протянул Шан. — Посмотри на это с другой стороны: если выйдешь за одного из них замуж, то они оставят тебя в покое.

Сэндри сердито посмотрела на него:

— Брак — это нечто большее, чем возможность быть оставленной в покое, когда тебе хочется. И все эти попытки завладеть моим вниманием… когда этих мальчишек просто швыряют мне в лицо, это так… постыдно. Если честно, кузина мне не кажется настолько грубой.

Шан осклабился:

— А, но видишь ли, она — жертва своего собственного успеха. С тех пор, как она пришла к власти, она потихоньку укрощала великие владения этой страны — с помощью налогов, и браков, и других хитростей. Она предложила одному не очень сообразительному малому герцогство над тысячами акров рядом с Морем Травы, если он отдаст свой чрезвычайно богатый Сагхадат на западном берегу Сиф. Теперь он строит замки, и пытается создать богатство из травы и кочевников… — Он осознал, что замолк, и тихо засмеялся: — Прости, я всё ещё нахожу это забавным. В общем, последнее нетронутое великое владение, помимо земель Окмор — это…

— Ландрэг, — сказала Сэндри.

— Ландрэг, — ответил Шан, кивая. — Мужчина, который выйдет за тебя, не только получит в жёны очаровательную леди… — Сэндри зыркнула на него, заставив Шана засмеяться. Он продолжил: — Он также получит очень, очень большое состояние, а также любые связи, которые ты сможешь установить с Советом Магов. Поскольку Амброс спас тебя от потери земель из-за налогов, Её Имперское Величество теперь изо всех сил старается не дать ухаживать за тобой бывалым и опытным мужчинам. Мужчинам, которые не находятся у неё под каблуком. Она ставит тебя на пути молодых людей, в которых она уверена — людей, которых она может контролировать даже после того, как они на тебе женятся.

Сэндри подобрала камешек, и бросила его в сад:

— Ну, она тратит время впустую. Они тратят своё время впустую. Я вообще не хочу выходить замуж. — Она встала, отряхивая юбки: — Шан, почему бы нам не проехаться? — импульсивно спросила она. — До деревни и обратно? Галопом, одна нога здесь, другая… — Она оборвала себя на полуслове. Он качал головой:

— Императрица пустит мои кишки на подвязки, — без обиняков сказал он. — С её точки зрения это будет моей попыткой подрезать остальных. Это вызовет её недовольство. Это очень плохая идея — вызывать недовольство Берэнин.

— Разве ты не хочешь со мной прокатиться? — спросила Сэндри, озадаченная.

— Ещё я хочу сохранить на месте мои потроха, — уведомил её Шан. — Мужчина при имперском дворе служит прежде всего императрице. Мы не должны испытывать привязанность ни к кому, кроме неё, как бы трудно это ни было. Поверь мне на слово, единственная причина, по которой твои пылкие ухажёры такие пылкие? Она дала им знать, что у них есть её соизволение. Как только один из них тебя заарканит, они вернутся ко двору, и будут внимать только ей. — Видя, что у Сэндри от ярости расширились глаза, Шан добавил: — Она чуть не казнила одну из своих фрейлин, когда та вышла замуж за дворянина без её ведома. Пришлось вмешаться жрицам Кунок. Теперь этой паре запрещено показываться при дворе.

— Но это же глупо! — воскликнула Сэндри.

— Нет, — ответил Шан. — Это — неприятное последствие наличия великой, незамужней правительницы, прославившейся своей утончённостью. Она может приказать нам плясать под её дудку, и мы это сделаем. Всегда есть шанс, что однажды она по уши влюбится в одного из нас, и сделает этого человека императором. Даже если она влюбится, но не выйдет замуж, она осыпет своего любовника титулами, землями, и деньгами. Её рука полна золота. Будь она уродливой как сапог, мы всё равно бы молились на её алтаре, а ведь она отнюдь не уродлива.

Сэндри содрогнулась:

— Я никогда так не стану жить. Люди должны быть свободны любить и вступать брак по желанию.

— В идеальной империи так бы и было, — согласился Шан. — Но мы живём не там. Не печалься так. Ты ей нравишься. Если ты ей понравишься в достаточной степени, то она сделает тебя одной из своих спутниц, даже если ты выйдешь замуж. Жизнь при дворе может быть забавной.

Наклонившись вперёд, Сэндри сорвала росток мяты, и поднесла к носу, наслаждаясь запахом свежести:

— Если бы я жила лишь ради забав, то мне, может быть, даже понравилось бы, кто знает? — спросила она, пожав плечами. — Но я — маг. Я живу, чтобы работать. Я люблю свою работу. Двору придётся забавляться без меня, когда минует Луна Сусла. — Она назвала последний месяц лета.

Шан поднялся на ноги:

— Мне лучше снова вернуться ей под нос, пока она не заподозрила меня в ухаживании за тобой. Её Имперское Величество уже четыре месяца меня не наказывала. Я бы предпочёл не прерывать эту череду успехов. Позволь откланяться?

Впервые за весь день молодой человек покидал её, а не наоборот.

— Разве ты не хочешь за мной ухаживать? — услышала свой голос Сэндри, её язык будто зажил собственной жизнью. Хотя тон, которым она это произнесла, показывал лишь лёгкое любопытство, она чувствовала, как её лицо потихоньку краснеет. «Дура!» — бранила она себя. «Дура, дура! Теперь он подумает, что это ты бросаешься на него, в то время как ты просто хотела узнать, почему он не пасётся с остальным стадом!»

Шан засмеялся, что заставило её покраснеть ещё сильнее.

— Ты мне нравишься, Сэндри, но меня нет в списке разрешённых ухажёров, — сказал он, широко улыбаясь. — Кроме того, дружба всегда лучше ухаживания — так говорила моя бабка. Я бы предпочёл, чтобы мы были друзьями.

— Ох, — сказала она, стараясь напустить безразличия в голос, хотя румянец по-прежнему заливал её щёки. — Я бы тоже этого хотела.

— Хорошо, — сказал он, протягивая руку. Сэндри взяла её, и обнаружила, что её ладонь утопала в его собственной. — Значит, друзья, — сказал Шан, крепко пожав ей руку, и отпустив. Он широко улыбнулся, и пошёл обратно в замок.

Сэндри по-прежнему могла чувствовать тепло его пальцев на своих собственных. Она изумлённо посмотрела на свою ладонь. На ней был зелёный след, и запах мяты.

Сэндри улыбнулась. Он украл у неё мятный росток.

Когда Сэндри вернулась к императрице, она вновь оказалась окружена дворянами. Даджа не могла не заметить, как Сэндри обменялась взглядами с мужчиной, сидевшим у императрицы под рукой. «Это был Шан, который говорил с ней в тот день в имперских садах», — вспомнила Даджа. «Надеюсь, Сэндри ни на что тут не надеется. Он и Берэнин, похоже, очень, очень близки, и этот Кэнайл, которого я тоже считала очень близким с императрицей — он убрался в угол, когда явился Шан. Так и стоит там, зыркая на него».

Даджа подтолкнула локтем Ризу, сидевшую рядом с ней на скамейке, держа Чайм на коленях. Когда Ризу подняла на неё взгляд, Даджа проигнорировала шипучее ощущение у себя под кожей, и прошептала:

— Её Имперское Величество, похоже, очень расположена к Шану.

Ризу тихо засмеялась — звук, от которого руки Даджи покрылись гусиной кожей. «Я что, чем-то заболела?» — задумалась Даджа.

Наклонившись вперёд, чтобы шептать Дадже на ухо, Ризу сказала:

— Ещё бы она не была расположена, он же с ней спит.

Даджа дёрнулась, чуть не ткнувшись в нос Ризу своим собственным. Ризу захихикала, и провела по носу Даджи своими пальцами. Даджа сглотнула, и повернулась, чтобы прошептать Ризу на ухо:

— Он — её любовник?

Ризу подвинулась немножко ближе:

— Сейчас это Шан, раньше это был Кэн, и он может снова им стать — и есть ещё двое, чьи негодующие взгляды в сторону Шана ты могла заметить, и они готовы первыми встать в очередь, если Берэнин заскучает.

Даджа качнулась назад, ошарашенная. Люди часто вступали в любовные отношения, если не состояли в браке, но ей казалось жадным заводить более одного любовника.

— Как, по твоему мнению, безвестный Першан фэр Рос получил такую важную должность, как Мастер Охоты? — поинтересовалась Ризу. — Он бы не смог позволить себе заплатить пятьдесят золотых аргибов, чтобы получить эту должность. За него заплатила Её Имперское Величество. — Ризу прикрыла свои обрамлённые длинными ресницами глаза: — Он уже где-то пять недель является фаворитом императрицы. Он тебе нравится?

— Нет, — сказала Даджа, озадаченная тем, что Ризу вообще приходится это спрашивать. — Ох, он довольно красивый. С такими плечами, он мог бы быть кузнецом, но нет. Я просто любопытствую.

— Сэндрилин, — позвала императрица.

Сэндри с тоской посмотрела на Берэнин. Она беззвучно спросила у Даджи: «Теперь-то она оттащит от меня моих ухажёров? Пока они меня не задушили?»

Даджа фыркнула.

— Что? — поинтересовалась Ризу, но Даджа лишь покачала головой.

— Мы намерены завтра поехать на охоту, в Лес Кри́стинмёр, — объяснила Берэнин. — Мы приглашаем тебя и твоих друзей. — Её тон ясно дал понять, что это была не просьба, а утверждение.

Сэндри нахмурилась, затем встала, жестом прогоняя рассевшихся перед ней молодых людей, как жена фермера могла бы прогонять цыплят.

— Ваше Имперское Величество весьма любезна, — медленно ответила Сэндри. Дадже было ясно, что она с трудом находит слова, которые не прозвучали бы оскорбительно. Сэндри продолжила: — Но правда в том, что мы с друзьями не охотимся.

Браяр лениво вышел на свободное пространство перед императрицей:

— Ну, я охотился, когда была необходимость, — сказал он, вежливо кланяясь. — Но не так, как собирается охотиться Ваше Имперское Величество — верхом, с птицами и собаками.

— И с загонщиками, — добавила Трис, выходя из затенённого уголка, где она разговаривала с Ишабал. — Которые пугают беспомощных зверей.

— Кабан или лось едва ли беспомощен, — сухо заметила императрица. Она мгновенно нашла взглядом Даджу: — Ты тоже возражаешь против охоты? — мягко спросила она.

Даджа пожала плечами, и встала, чтобы поклониться:

— Никогда не пробовала, Ваше Имперское Величество. Верхом я езжу неплохо, но единственное оружие, с которым я умею обращаться — это посох, и он — для разбивания человеческих голов, а не звериных.

Когда Берэнин улыбнулась, придворные засмеялись.

— Прелестная искренность, — с улыбкой сказала она Дадже. — Вы должны простить нас, северян. Мы все научились охотиться в детстве, верхом на наших первых пони. Что ж, хорошо, поскольку охота вас не привлекает, что вы скажете насчёт визита в Дра́гонстоун[7]? Сагхад Амброс знает, где это — на полпути отсюда до Саблэлиза. Это крепость времён старой империи Хайдхэлтак, очень милая. Я из неё делаю что-то вроде сада камней, в остатках зданий и вокруг них, с прудами и местами для пикника.

Сэндри сделала реверанс. Трис последовала её примеру, а Браяр и Даджа поклонились.

— Звучит чудесно, Кузина, — ответила Сэндри. — Мы с радостью к вам присоединимся.