Воля Императрицы

Глава 12

Тем вечером ужин казался одиноким без Ризу, Кэйди, Джака и Фина, которые могли бы травить байки и шутить за столом. Они вернулись в Саблэлиз вместе с императрицей, объявившей, что без своих спутников она беспомощна. Джак и Фин, казалось, были на самом деле опечалены расставанием с Сэндри. И Даджа уж точно опечалилась потере Ризу и Кэйди.

За ужином Амброс объявил:

— Её Имперское Величество пригласила Элагу и меня присоединиться к вам завтра. Также я выделяю нам пять солдат в качестве охраны. Больше не потребуется. Присутствие императрицы в округе должно отпугнуть похитителей. Кроме того, — начал он.

Остаток предложения Сэндри и Трис произнесли хором:

— Нужно пахать поля. — Именно поэтому у них было так мало охранников в Пофкиме.

Амброс захохотал. На его жену и дочерей напало хихиканье. Даджа мысленно сделала себе заметку поделиться этим с Ризу, которая наверняка присоединилась бы к их хору. Они все имели полно времени на то, чтобы усвоить, что приоритетом для Амброса, помимо знакомства Сэндри с её владениями, была забота о том, чтобы каждый акр плодородной земли был распахан и засеян.

— Я останусь здесь, — твёрдо сказал Жэгорз.

Сэндри одарила его своей самой тёплой улыбкой:

— Ты останешься здесь, — заверила она его. — Никаких тебе императриц.

Их небольшой отряд выехал на заре, сопровождаемый охранниками и двумя ослами, нагруженными яствами для пикника с кухонь Ландрэга. Четыре мага ехали молча, сберегая свои разговорные навыки для грядущего дня. Добравшись до Драгонстоуна, они были вознаграждены за поездку в такую рань. Берэнин, такая же бодрая, как и прошлым днём, повела их на экскурсию по руинам крепости.

Каждый дюйм обвалившегося главного зала и внутреннего двора был обхожен садовниками. В промежутках между камнями Браяр нашёл маленькие, прижавшиеся к земле цветы с шипастыми белыми лепестками, ладанники, и гвоздики. Ручейки текли по мшистым камням, или создавали водопады, ниспадавшие в пруды, заполнявшие, по всей видимости, бывшее подземелье замка. Маленькие ивы и карликовые клёны росли повсюду, давая тень водоёмам и скамейкам. Всё это вплеталось в руины, но не скрывало их.

«Жаль, что Берэнин так любит орхидеи», — подумал Браяр, нежно проводя пальцем по самой счастливой лозе жасмина, какую он только встречал. «Она могла бы создать идеальный сад шакканов».

— Тебе нравится? — спросила Берэнин, подойдя к нему. — Этот сад был моим в детстве — единственное, что отец позволял мне возделывать. Я жила в сторожке и училась у Сестёр Кунок в храме на берегу, пока не погиб мой брат, сделав меня наследницей. Это место я создавала годами. Теперь вместо меня здесь работают садовники, но любые изменения делаются по моим требованиям.

— По-моему, ваше призвание — садоводство, а не правление, — сказал Браяр, не подумав. Он вздрогнул, затем осклабился, когда она отреагировала лишь смехом.

— Мои садовники говорят то же самое, — сказала она. — Это честь для меня. И если увидишь, что где-то требуется моё внимание, пожалуйста, дай мне знать. Я буду у тебя в долгу.

Браяр, знавший, какую привилегию она только что дала ему, низко поклонился. «Я сделаю ей сад шакканов для дворца», — подумал он. «Миниатюрную копию этого сада. Потребуется много труда, но она того стоит».

Посмотрев на него из-под опущенных ресниц, Берэнин спросила:

— А ты смог бы сделать лучше, со своими зельями и заклинаниями?

Браяр уставился на неё, открыв рот, по-настоящему ошарашенный. Он быстро пришёл в себя, и спросил:

— Зачем мне менять то, что уже идеально? Все это — ваше, и форму этому придали вы. Я изменил бы это не больше, чем изменил бы вас.

Берэнин опустила взгляд. Наконец она тихо произнесла:

— Маг, который не думает, что всё становится лучше благодаря магии. Не уверена, что я смогу выдержать такое потрясение. — Она взяла его за руку, и провела пальцем по линиям на его ладони: — Я могу сделать тебя величайшим садовником в мире, знаешь ли. Я могу предоставить в твоё распоряжение все ресурсы империи. — Она приложила палец к его губам: — Пока что не говори ничего. Сейчас мне твой ответ не нужен. Но подумай об этом — подумай о том, что может значить пост моего главного садовника. Будь уверен, я снова задам тебе этот вопрос этим летом. — Она сделала шаг в сторону: — Увидимся за обедом, Браяр.

Ошеломлённый, Браяр наблюдал за тем, как она возвращалась обратно к Сэндри, которая пила воду из колодца. Сегодня Берэнин была одета в нижнее платье цвета весенней зелени и кремовое верхнее платье, расшитое золотыми цветами. «Она — самый прекрасный цветок в этом саду», — мечтательно подумал он. «Но она — не для таких, как я. Я знаю, что думают девчонки — что я бы переспал с ней, если бы мог. Но она слишком великолепная. Слишком выдающаяся. Я бы предпочёл оставить её как есть, чтобы не разочароваться в ней, когда узнаю, что она — человек».

Ему в рёбра впился острый локоток. Он обернулся. Кэйди гневно глядела на него пылающими светло-карими глазами:

— Я всего на ночь отлучилась, и ты уже забыл обо мне? — опасным тоном спросила она, на её белых щеках от раздражения распустились бутоны румянца. — Ты готовишься штурмовать дворец, когда уже почти захватил замок.

— Мне помешали, — сказал он, пытаясь казаться раскаивающимся. — Ты так хорошо защищаешь свой замок. И вообще, разве ты не привыкла к тому, что все в неё влюблены?

— Тогда «всем» лучше не думать о поцелуях со мной, — предупредила она. — Потому что поцелуи у меня кончились. Пойду посмотрю — может, у Джака ещё остались. — Она потопала прочь, задрав подбородок.

Браяр осклабился. «Нравятся мне, когда у девушки есть шипы. А ещё лучше — когда девушка настоящая, которую можно целовать, а не поклоняться ей. Поклонение — это, конечно, здорово, но оно не согреет, когда ночью станет холодно. Нужно придумать что-то, чтобы Кэйди снова порадовалась».

Думая о том, что он может создать, чтобы заставить её улыбнуться, Браяр осторожно сошёл по ступеням, которые вели через давно исчезнувшие этажи вниз, к прудам.

После экскурсии по саду их компания разбилась на разные группы. К удивлению Даджи, в середине утра Берэнин пошла на совещание со своими секретарями. Похоже, что секретари следовали за императрицей повсюду, и работали прямо в седле, если была необходимость. «К счастью для них», — подумала она, — «им не нужно работать в седле, когда на территории крепости есть домик смотрителя».

Амброс, Элага, и несколько дворян постарше ушли загорать на разрушенной террасе, окружённой сиренью и пышно цветущими кустами померанца. Вверху, на краю этой же террасы, Даджа увидела оживлённо беседовавших Трис и Ишабал.

«Наверное, говорят о чём-то, что обозначается словами длиной в десять слогов», — весело подумала Даджа. «По виду, разговор именно такого рода».

Сама Даджа стояла на краю круга подстриженной травы. По краю круга на разложенных покрывалах бездельничали дворяне помоложе. В центре круга находились Ризу и ещё какие-то юные леди, предаваясь игре в мяч. Даджа была рада просто наблюдать, опираясь на свой посох Торговца. Посох она взяла с собой, чтобы пробираться по неровной местности, чтобы заглядывать под камни и проверять отсутствие там засад вставших пораньше змей, и чтобы показать его Ризу. Когда та обнаружила, что каждая метка на посохе Торговца отражала часть жизни человека, Ризу заставила Даджу дать обещание рассказать какие-нибудь истории о её метках. Теперь Даджа наблюдала, как Ризу грациозно ловит мяч, и высоко подбрасывает его, наслаждаясь в этом прекрасном окружении в прекрасный день радостью своей новой подруги.

Её взгляд зацепился за движение в кольце смеющихся дворянок. Трое мужчин повернулись, чтобы послушать четвёртого. Что-то было такое в возбуждённом состоянии четвёртого, в том, как он говорил, подняв ладонь, чтобы скрыть от посторонних движения своих губ, и в лукавых, нетерпеливых взглядах, которыми обменялись его спутники — всё это сказало Дадже, что наклёвывались неприятности. Когда они все побежали к обрушившейся стене, она уверилась в своей догадке окончательно. Будучи Торговцем и магом, она знала признаки взрослых детей, настроившихся похулиганить.

Проводя экскурсию, Берэнин держала Браяра рядом. Некоторые придворные — в том числе трое из только что убежавших — были недовольны вниманием, которые императрица уделяла Браяру. Многие из этих придворных также ворчали, когда Берэнин повела Браяра в оранжереи, куда им было запрещено ходить. Торговцев с пелёнок учили замечать, кто жалуется, и когда: часто именно эти люди устраивали нападения на Торговцев. Теперь же императрица была занята, а Браяра нигде не было видно.

«Браяр?» — позвала Даджа по иссохшей нити, оставшейся от их прежних уз. Она ничего не услышала и не почувствовала. «Разве ты не хочешь дать людям знать, что ты в порядке?». Ответа по-прежнему не было.

Даджа послала по их связи импульс магии, чтобы увидеть, в каком направлении она тянется. Двигаясь медленно, посылая магию волнами по соединяющей их нити, Даджа пошла вдоль этой нити в сад. Она, сама того не осознавая, проворно вертела посох по над головой, разминая мышцы перед боем.

Ей пришлось перелезть через четыре стены, прося у цветов прощения, когда она на них наступала. «Надеюсь, императрица не узнает, что это была я», — подумала она, расправляя раздавленный ею участок мха. «Придётся попросить Браяра всё это исправить, когда я его найду».

Она спустилась по двум пролётам разрушенных ступеней, затем прошла по открытой внутренней галерее, теперь используемой в качестве опоры для роз. Нить привела её к ещё одной лестнице, или, точнее, проходила через ступени; Дадже пришлось вскарабкаться по ним, и спрыгнуть со стены высотой в шесть футов. Она прошла мимо нескольких деревьев на поляну у ручья. Там полукругом стояли молодые люди дворянского происхождения. Они наблюдали за Браяром, стоявшим лицом к лицу с мужчинами, так часто поглядывавшими на императрицу.

«О́лфеон фэр… что-то там», — вспомнила Даджа. «Мастер Арсенала. Который снимает сливки с оружейников Наморна, когда приходит время покупать оружие для имперской стражи. Он что, один из бывших любовников императрицы, которые ревнуют, как упоминала Ризу?»

— …как я и думал, — с презрением в голосе говорил Олфеон. — Вы, маги, трусы поголовно. Если приходится помериться силами с настоящим мужчиной, то это вы можете только с помощью своей вонючей магии.

«Браяр на шесть дюймов ниже этого кака», — подумала Даджа, входя в полукруг. Находившиеся рядом с ней мужчины были слишком поглощены начинавшейся дракой, и лишь скользили по Дадже взглядами. «Но мускулов у них примерно поровну», — подумала Даджа, продолжая сравнивать Браяра с Олфеоном. «Возможно, он из воинов — тот шрам на щеке явно не от губ какой-нибудь дамы».

Браяр поднял брови:

— Конечно, если ты так считаешь, то как я вообще могу не согласиться? — вежливо спросил он. Браяр сместил свой центр тяжести, чтобы встать устойчивее. — Слушай, ты что, пытаешься вызвать меня на дуэль, или типа того? Если так, то не мог бы ты вызывать побыстрее? Если нет, то не мог бы ты пойти куда подальше? Вон на том участке с вероникой какая-то болезнь, и я хотел бы избавиться от неё, пока Её Имперское Величество не заметила это и не расстроилась.

— Дуэль? — рявкнул Олфеон. — С тобой, чернь?

«Отвратительный как», — с отвращением подумала Даджа.

Олфеон продолжил:

— Я скорее вызову на дуэль прилипшее к моему сапогу собачье дерьмо, чем плебея вроде тебя. Дуэли — для дворян. Я просто прикажу моим лакеям высечь тебя. И если ты побежишь жаловаться на это Её Имперскому Величеству, то до границы просто не доживёшь.

Наблюдавшие за ними мужчины засмеялись. Даджа наморщила нос от отвращения. «Цивилизованные наморнцы — ага, щас», — презрительно подумала она. «Обращаются с женщинами как с вещами, а посторонних держат за идиотов. Они заслужили пару уроков». Она опёрлась на свой посох, и стала с улыбкой ждать.

Браяр посмотрел на неё:

— Я сам с этим разберусь, — сказал он, гневно сверкая взглядом. — Мне не нужна имперская защита — или твоя.

«Даже у бывшего беспризорника есть гордость», — сказала себе Даджа. Браяру же она бросила:

— Я тут просто ставки принимаю, если он всё же решит с тобой подраться. — Она посмотрела на остальных дворян: — Ставлю золотой, что мой друг побьёт этого кака, если дело дойдёт до кулаков.

— Ты потеряешь деньги. Мы не бьёмся об заклад с отродьями магов-Торговцев, — сказал один из дворян.

Двое других, стоявших ближе всего к ней, не открывали рта, пока другие смеялись. «Мои соседи боятся моей магии, а не посоха, но это всё же весьма мило, что они напуганы», — подумала Даджа. Вслух же она произнесла:

— Ох… очень жаль, потому что я ставлю пять против одного на бой между моим другом и вашим. Вы же знаете, Торговцы не ставят денег, которых у них нет. — Она посмотрела на Олфеона, и вздохнула: — Я и забыла. Ты же не будешь сражаться с простолюдином, пусть даже и без оружия.

— Вам обоим надо преподать урок! — рявкнул Олфеон. Он зыркнул на остальных мужчин: — Делайте ставки, чёрт бы вас побрал! — Браяру же он сказал: — Когда я размажу тебя по поляне, твоя подруга сможет собрать твои останки в корзину, и отправить тебя домой. По рукам?

Браяр плюнул себе на ладонь, и протянул ему руку, зло осклабившись. Так уличные крысы скрепляли сделку.

Но наморнские дворяне скрепляли клятву отнюдь не так. Олфеон вытащил носовой платок и протянул его, держа за кончик:

— Можешь пожать вот это, — нетерпеливо сказал он. — И руку вытрешь заодно. — Он указал на Даджу: — От тебя чтобы тоже не было магии. Эти двое? — Он указал на двух мужчин. — Они эту ерунду видят. Бой будет закончен в мою пользу, если они поймают кого-то из вас на колдовстве.

— Невысокого они мнения о магах, а? — спросил Браяр. Он резко дёрнул платок, затем отступил, чтобы снять сапоги и чулки.

— Нет, судя по всему. Дай мне знать, если захочешь, чтобы я проигнорировала правила. Ради тебя я готова настучать паре из них по голове, — предложила Даджа. Олфеон сел на камень, чтобы снять свои собственные сапоги и чулки.

— Ты всегда была самой здравомыслящей из моих сестёр, — сказал Браяр, и хрюкнул, стягивая с ноги сапог. — Если меня убьют, просто сломай им колени. Смертной казни они не достойны. — Он снял второй сапог. После этого он приступил к сниманию с себя своих ножей, начиная с тех двух, до которых он мог дотянуться через карманы штанов, и заканчивая ножом с плоским лезвием, который висел у него под рубашкой на спине, прямо под загривком. Когда он закончил, образовалась горка из восьми ножей, не считая тех двух, что он оставил в сапогах. Дворяне в шоке уставились на ножи. Браяр продолжил: — Хотя, если ты врежешь им по макушке, то череп провалится внутрь, поскольку там его ничего не поддерживает, и тогда ты сможешь эти черепушки продать Её Имперскому Величеству как горшки для комнатных растений.

Даджа покосилась на дворян, которые, судя по их виду, были бы рады немедленно наброситься на Браяра.

— Ставки, джентльмены? — холодно спросила она.

Даджа носила во внутреннем кармане своей куртки небольшую дощечку и закреплённую на держателе угольную палочку, на случай если ей захочется что-то начертить. Сейчас она их использовала для того, чтобы записывать ставки, проверяя, чтобы каждый записал своё имя разборчиво.

Они были почти готовы, когда она услышала, как знакомый голос рявкнул:

— Что здесь происходит?

Она подняла взгляд. Это был Шан, тот самый, что был нынешним любовником императрицы.

Олфеон, снявший свой жакет и закатывавший рукава, зыркнул на Шана:

— Не твоё дело, фэр Рос.

— Ты думаешь, она обрадуется, если ты убьёшь её ручного садовника? — потребовал Шан. — Она будет злая как чёрт.

— Насколько я знаю, она рассердится на меня, если я помну одну из её игрушек, — сказал Браяр.

— Молчать, мужлан! — огрызнулся Олфеон.

Браяр посмотрел на Даджу, и шмыгнул носом:

— Он такой нехороший, — жалостливо произнёс он.

Даджа спрятала дощечку и держатель с углём.

— Я это заметила. Тебе следует очень оскорбиться, и ударить его первым.

Как и замышлялось — эту сцену они разыгрывали ещё в старые добрые времена, когда между ними были узы, — этот обмен фразами заставил Олфеона броситься на Браяра, разведя руки. Браяр позволил ему подобраться на расстояние вытянутой руки, затем ушёл в сторону, всадив колено Олфеону в живот.

Даджа с интересом наблюдала за схваткой. «Он многому научился, пока был в отъезде», — подумала она, когда Браяр использовал новые броски и уклонения, чтобы раз за разом кидать Олфеона об землю.

Он был не настолько глуп, чтобы позволить более крупному мужчине схватить себя. Тогда Олфеон использовал бы свои вес и рост, чтобы опрокинуть Браяра. Вместо этого Браяр целился в нервные узлы, расположение которых изучал в медицинских целях, добавляя это к своему старому арсеналу уловок уличного бойца. В конце боя Браяр стоял, наступив Олфеону на шею, вдавливая правую часть его лица в траву, в то время как Олфеон отчаянно пытался его ударить. Когда он попытался схватить Браяра за ногу, Браяр лишь надавил сильнее. Наконец наморнец обмяк, глотая ртом воздух. Даджа подвела итоги. У Браяра был подбит один из глаз, имелось несколько царапин, разбитая губа, порванная одежда, ссадины и, возможно, растянутая связка на колене. У Олфеона были царапины на лице, растяжение запястья, сломанный нос, порванная одежда, и собственная коллекция ссадин.

— Заплатите мне до исхода дня, — крикнула Даджа тем, кто делал ставки, и проиграл. — Расписки вместо настоящих денег не принимаются, и я очень сержусь, когда меня пытаются надуть. — Она огляделась, собираясь позвать Сэндри, чтобы починить одежду, когда увидела, что Шан помогает её сестре спуститься по ступеням. Кэнайл следовал за Сэндри, его длинное лицо имело хмурое выражение.

Когда они приблизились, Шан сказал Браяру и Олфеону:

— Вы думали, мы позволим вам предстать перед Её Имперским Величеством в таком виде? Клэйхэйм Сэндри позаботится о вашей одежде, а Кэн — о ваших ранах.

«Ты это сделал только для того, чтобы у Сэндри был повод подержать тебя за руку», — цинично подумала Даджа. «Бьюсь об заклад, тебе всё равно, что будет с Браяром или тем другим парнем».

Сэндри зыркнула на побитых молодых людей:

— И что тут стряслось?

Браяр зыркнул ей в ответ:

— Наморнские бараны, — парировал он. — Он утверждал, что в Наморне разводят баранов, которые способны мыслить самостоятельно.

— Мы бились за его право носить тот медальон, — сказал Олфеон. — Верно, ребята?

Остальные молодые люди закивали. Через их магическую связь Даджа сказала Сэндри: «Они дрались за императрицу. Полагаю, она рассердится на Олфеона, если узнает».

Сэндри покачала головой: «Будто бы я поверила, что они подерутся за право Браяра носить медальон мага. Они, наверное, думают, что я каждое утро начинаю с дозы оглупина».

Она поспешила к Браяру:

— Когда я шила эту одежду, я не предполагала драки, — раздражённо сказала она ему. — Я не думала, что даже ты сможешь с кем-то подраться при наморнском дворе. — Она приложила ладонь к разорванному шву, соединявшему рубашку с рукавом. Разорванная ткань у Браяра на колене уже начала срастаться, пока с его одежды стекали пятна от грязи и травы.

— Ну, ты вечно меня недооцениваешь, — сказал ей Браяр. — Если наклёвывается драка, то моё участие в ней практически гарантировано.

Сэндри оглядела Олфеона.

— Тебе повезло, — резко сказала она ему. — При желании он мог бы разорвать тебя шипами на куски.

— Нет, нет, — возразил Браяр, взглядом предупреждая Сэндри, чтобы та молчала. — Кровь ужасно вредит траве, и потом везде остаются шипы. Не обращай на неё внимания, — сказал он Олфеону. — Девчонки не понимают, что такое правила боя.

Олфеон в отвращении сплюнул на землю, затем вздрогнул, когда Кэнайл начал залечивать его раны.

— Не двигайся и молчи, — сказал Кэнайл, хмурясь. — Чем скорее я закончу, тем лучше, если только ты не хочешь провести зиму в избе на Море Травы.

— Она говорит, что если у нас так много боевого духа, то мы можем его использовать в сражениях с императором Янджинга, — объяснил Шан для Сэндри. Никто не сомневался, что «она» означало императрицу. — Где ты так научился драться? — спросил Шан у Браяра.

— Везде, — ответил Браяр, осклабившись на высокого егеря. — И смотри-ка, пригодилось, а?

Кто-то постучал Даджу по спине, заставив её обернуться. Некоторые из бившихся об заклад ждали, чтобы расплатиться с долгами.

Всю оставшуюся неделю они ездили между Саблэлизом и Ландрэгом, посещая различные мероприятия вместе с имперским двором. Наконец, одним вечером, после позднего ужина в Ландрэге, Сэндри посмотрела на Амброса и Элагу, затем на своих изнурённых спутников и охранников, устало клевавших свою еду.

— Простите, — сказала она своему кузену и его жене. — Но если так дальше пойдёт, то она загубит нас, ну или по крайней мере наших лошадей. Двор возвращается во дворец в Данкруане. Я думаю, мы должны отправиться с ней. Её Имперское Величество пригласила нас жить в своём дворце. Я не думаю, что я могу вежливо ей отказать.

— Нет, — ответил Амброс, качая головой. — Она будет очень оскорблена, если ты откажешься.

— Гудруни потребуется одежда служанки, подходящая для дворца, — сказала Элага. — Я позабочусь, чтобы она у неё была.

Сэндри побарабанила пальцами по столу:

— Если бы у меня только было время, между вопросами моих владений и императрицей, не дающей мне спуску, я сама смогла бы сшить ей одежду!

Гудруни подняла взгляд со своего места за столом, рядом с Трис:

— Мои дети? — спросила она напряжённым голосом.

— Они могу пожить в Доме Ландрэг, в городе, — сказал Амброс. — Вместе с Жэгорзом. Твоя кузина Уэнура — наша старшая кухарка, разве не помнишь?

— Правда же, тебе не потребуется мне прислуживать, — сказала Сэндри, обращаясь к Гудруни. — Ты можешь жить с детьми… — Она внезапно умолкла. Гудруни смотрела на неё определённо воинственным образом.

— И чтобы поговаривали, что вы не знаете, как вести себя по-дворянски? — спросила служанка. — Их слуги уже воротят нос, потому что у вас только одна служанка, а у ваших друзей слуг нет вообще. Я слышала, как они сплетничали, пока были здесь, злорадные твари. Я даже не подумаю оставить вас во дворце, ведь пойдут разговоры! Я буду вам прислуживать — и точка!

Губы Амброса скривились в улыбке. Браяр перевёл взгляд с Гудруни на Сэндри:

— И кто на кого тут работает? — спросил он, сверкая глазами.

Трис тихо откланялась из-за стола. Когда остальные трое поднялись наверх, чтобы лечь спать, Браяр обнаружил её в своей комнате — она тихо говорила с Жэгорзом, держась за его костлявые руки. Она подняла взгляд на Браяра:

— Он боится так сильно приближаться ко двору.

Браяр вздохнул:

— Ужасно, когда в человеке нет веры. Ты сказала ему, что ты сделала, в первый день во дворце? Что ты сделала с пиратской флотилией?

— Пираты? — спросил Жэгорз, вздрогнув, и выдернув свои руки из хватки Трис. Его глаза так расширились от ужаса, что белки были видны со всех сторон от радужек. — Пираты нападают?

«Ну, вот посмотри, что ты наделал», — подумала Трис Браяру, забыв, что его разум для неё закрыт. «А я ведь только-только его успокоила».

— Держи, старик, — сказал Браяр, наливая в чашку немного успокаивающего кордиала, который он давал Жэгорзу в особо тяжёлые моменты. — Пираты были семь лет назад, и они совершенно точно мертвы. И это её рук дело.

— Ты помогал, — отрезала Трис. — А также Сэндри, и Даджа, и наши наставники, и каждый маг в Спиральном Круге. И ты же знаешь, что мне не нравится, когда кто-то снова рассказывает эту историю.

Браяр проигнорировал её:

— Она сделала это с помощью молнии, — сказал он своему гостю, закупоривая бутылку пробкой. — А когда мы только приехали в Данкруан? На Сиф рыболовные суда были в опасности от бури, но вот эта Меднокудрая наслала один ветер, который задул их домой, и второй ветер, который съел бурю. Ей нравится спасать людей. Так что не нужно себя накручивать. Ты оскорбишь её чувства, давая ей думать, будто она не может тебя защитить.

— Она не защитила тебя, где бы ты ни был, в том плохом месте, которое тебе снится, — указал Жэгорз. Кордиал он выдул так, будто это был стакан противного отвара.

«А я-то думал, что сделал эту штуку приятной на вкус!» — с отвращением подумал Браяр, пытаясь не обращать внимания на слова безумца. «Надо было дать ему противный отвар, а не то, над чем я так корпел».

— Оно тебе всё время снится, — настаивал Жэгорз. — Ты мечешься, и ворочаешься, и кричишь про кровь, и Розторн, и Эвви, и Луво.

Трис посмотрела на него, подняв свои светлые брови.

Браяр собирался было сказать им обоим, что его сны их не касаются, но что-то было такое во взгляде Трис. Он и забыл об этой её стороне — о том, что он всегда мог рассказать ей самые страшные вещи, и она никогда не смеялась, не была шокирована, и не отдалялась от него.

Браяр осел на пол, прислонившись к камням, обрамлявшим камин. Камень был тёплым, а огонь уютно потрескивал под ухом.

— Император Янджинга попытался завоевать Гьонг-ши, — наконец пробормотал он. — Мы были при дворе императора, когда услышали об этом, и мы ударились в бега — Розторн, Эвви и я. Тогда мы и повстречали Луво, направляясь в Гьонг-ши с предупреждением. Луво — это… существо, Жэгорз. Он теперь живёт с Эвви.

— Материнский Храм Живого Круга, — прошептала Трис. — Он в Гьонг-ши. Его почитают все остальные храмы Круга. Это — первый и самый старый храм Круга.

Браяр кивнул. Жэгорз сполз с кровати, чтобы тоже усесться на полу, прислонившись к кровати. Похоже, он так хотел поддержать Браяра. Чайм, весь ужин обвивавшаяся вокруг шеи Трис, подлетела к Браяру, и устроилась у него на коленях. Он погладил маленькое существо, ощущая её прохладную поверхность под своими ладонями.

— Так что мы пробивались в Гьонг-ши, а потом бились с императором, а потом вернулись домой, — прошептал Браяр, закрыв глаза. — По сравнению с этим пираты тихо курят в углу, Меднокудрая. — Расстраиваясь, он скатывался обратно на жаргон улиц, которые он покинул семь лет тому назад. — Вся округа была в огне, или по крайней мере так казалось. Мёртвые… повсюду. Армия императора растянулась по дорогам на мили, и им было плевать на жителей земель, по которым они маршировали. Так что да, мне это всё время снится. Я буду в порядке.

— Когда доберёмся до дома, ты пойдёшь к целителю разума, — твёрдо сказала Трис. — Я слышала об этом. Люди, которые прошли через что-то ужасное — это оставляет невидимые глазу шрамы. Шрамы приносят боль, поэтому люди видят сны, и огрызаются на тех, кто делает что-то, что кажется им жалким по сравнению с их ужасами. Иногда они видят и чуют запахи, будто всё повторяется снова.

— Так что же, я — какой-то рыдающий сопляк, который бежит к маме, потому что приснился плохой сон? — грубо спросил Браяр, но глаз не открыл. — Искать носовой платок, куда бы я ни пошёл, чтобы люди сочли меня трагичным и интересным?

— Если бы шрамы были на твоём теле, разве ты вообще стал бы задавать мне такие вопросы? — парировала Трис.

Наступила длинная пауза. Затем Жэгорз нерешительно произнёс:

— Она права.

— Она почти всегда права, когда дело касается других людей, — мягко ответил Браяр. — Мне ещё повезло. Сейчас она ещё ласковая. — В магии, которую они разделяли, он сказал: «Мне тебя недоставало, Меднокудрая. Будь ты там, с нами, мы могли бы завоевать Янджинг».

Она опустила взгляд, её тонкие свисавшие вниз косы не могли полностью скрыть её лёгкую улыбку. Она неуклюже отмахнулась от него рукой.

Браяр подождал, пока не удостоверился, что снова взял себя в руки, прежде чем поднять взгляд на Жэгорза:

— Так что не волнуйся о своём пребывании в Доме Ландрэг, слышишь? Это только где-то на шесть недель, а потом мы отправимся домой.

— Но город, — с затравленным выражением глаз прошептал Жэгорз. — Дороги. Болтовня, и видения. Головная боль, сплетни, ложь, рыдания…

— Прекрати, — резко сказала Трис. — Мы уже говорили о том, как ты взвинчиваешь себя.

Браяр задумчиво потёр подбородок:

— Однако же, он прав, — заметил он неторопливо. — Он будет на ветру, со всеми разговорами, которые ветер принесёт. Я помню тебя, ты целыми днями была пугливой как мышь на сковородке, когда ты начала овладевать тем, что слышала. И у этого старика всё хуже, потому что он уже сумасшедший. Ты была только немного рехнувшейся.

— Ну, мы определённо не можем оставить тебя здесь, — протянула Трис, глядя на Жэгорза. — И Зелёный Человек не даст соврать, зелья и масла не будут действовать долго. И ты не можешь носить мои очки против тех обрывков, которые ты видишь, потому что стёкла в моих очках отшлифованы с расчётом на моё плохое зрение. Очень жаль, что проблему не решить ногой из живого металла, перчатками из живого металла… очками из живого металла?

— Может быть, по типу сетей? — подал мысль Браяр. — Чтобы ловить видения?

— Или звуки. Нет, это безумие. Возможно. Пойдём, навестим Даджу, — сказала Трис.

— Даджа сделает что-то безумное? — спросил уже совершенно сбитый с толку Жэгорз.

Трис вздохнула:

— Даджа может делать заклинательные сети из проволоки, и она может сделать ногу, которая работает как живая. Она даже как-то раз делала глаз из живого металла. Возможно, она сможет придумать тебе в помощь что-нибудь сделанное из живого металла.

Браяр и Трис дремали у Даджи на кровати, пока та заканчивала изделия, которые, по их замыслам, лучше всего могли послужить безумцу. Сам Жэгорз сидел на полу у камина, наблюдая за работой Даджи.

Для ушей Жэгорза Даджа сделала пару маленьких кусочков живого металла, напоминавших пухлые бусинки, испещрённые маленькими дырочками. Как только они были готовы, она начертила на них ряд магических знаков, используя увеличительное стекло и стальной инструмент с бритвенно-острым кончиком.

— Ты же понимаешь, к этому надо будет привыкнуть, — мягко сказала она Жэгорзу. — В зависимости от того, что ты от них хочешь, просто произноси имя каждого знака. Тогда эти штуки будут пропускать в твои уши только соответствующие звуки. — Она встала рядом с Жэгорзом на колени, и осторожно вставила одно изделие из живого металла в его левое ухо. Наблюдая за тем, как оно меняет форму, в точности повторяя контуры ушного отверстия, Даджа спросила: — Ну, как? Удобно?

— Оно тёплое, — прошептал Жэгорз, поднимая на неё взгляд.

— Не буду же я совать тебе в уши холодный металл, — сказала Даджа, слегка обиженная тем, что он мог такое о ней подумать. Проверив, как подходит первое изделие, она мягко повернула Жэгорзу голову, и вставила второе. — Вот, — прошептала она, намеренно говоря тише, чтобы проверить способность изделий улавливать обычные звуки. Она продекламировала первые строчки её любимой истории: — Давным-давно, Торговец Кома и его невеста, Счетоводчица Оти, увидели, что в их учётных книгах нет сбережений, нет тёплых воспоминаний, запасённых на холодные времена.

— Это сказка Торговцев, — сказал Жэгорз. — Про то, как Торговец и Счетоводчица создали Цо'ха, и записали их имена в великих книгах.

Даджа потрясённо уселась на пятки:

— По дороге в Данкруан у тебя будет возможность рассказать мне, откуда ты узнал истории Торговцев, — с улыбкой сказала она ему. — Но не сейчас. Я хотела бы всё же немного поспать этой ночью. — Она протянула руку к своему рабочему столу, и осторожно взяла своё второе творение. На это изделие Трис пожертвовала одну пару своих очков. Даджа заменила линзы дисками из живого металла, которые выковала тонкими как парча. Закрепив их на каркасе из проволоки, она использовала свой инструмент с острым кончиком, чтобы начертить на них знаки, которые заставили металл закрепиться на месте и работать так, как она хотела.

Она осторожно поместила оправу Жэгорзу на костлявый нос, и закинула дужки за уши. «Я правда в этом не уверена», — подумала она, покусывая нижнюю губу. «Я немало странностей сделала, это точно, но линзы для очков, которые позволяют кому-то видеть обычным зрением, но не магическим? Только Трис могла прийти в голову такая идея».

— Ты меня видишь? — спросила она.

Жэгорз кивнул.

— Его нужно всего завернуть в сталь, чтобы он тебя не видел, Даджа, — донеслось с кровати сонное ворчание Трис. — Ты — крупная девушка, и ты находишься прямо перед ним. Чайм, полетай по комнате, а? Жэгорз, ты видишь Чайм?

Даджа наблюдала, как Жэгорз следит за полётом стеклянной драконицы, в то время как Чайм взмывала и пикировала вокруг вырезанных из дерева декораций на потолке. Она в восторге осклабилась:

— Думается мне, что эта штуковина может даже сухую гниль вылечить, — сказала она, с гордостью поглаживая живой металл на обратной стороне своей ладони.

— Розторн сказала бы, что от гордыни ты споткнёшься на лестнице, — сказал Браяр, зевая. — Идём, Жэгорз. Утром устроим этим штукам настоящее испытание.

Даджа поднялась на ноги, вздрогнув, когда её спина начала жаловаться на часы, проведённые в согнутом состоянии за работой. Она потягивалась, когда Жэгорз похлопал её по плечу:

— Утром я скажу, как они в деле. Прошу прощения, что я вообще говорил о невозможности видеть сквозь металлические очки. — Он поспешил прочь из комнаты, а Даджа покачала головой, глядя ему вслед.

Трис застала её врасплох, подбежав к ней и оставив у Даджи на щеке редкий поцелуй:

— Я знаю, они сработают, — сказала она. — Спасибо тебе, за него.

— Он и мой сумасшедший тоже, — сказала Даджа, а Трис поспешила прочь.