Вопль убийства

18 Долгий спуск

Доулиш следил, как исчезали огни Большого Лондона и замелькали внизу огоньки маленьких городков и деревень. Главные дороги сияли серебряными лентами, по ним непрерывным потоком неслись невидимые машины. Он сидел рядом с пилотом. Тот посмотрел на него и кашлянул.

— Еще минут десять, сэр, самое большее. — Голос его был едва слышен в шуме винтов.

— Как вы думаете, сможете точно найти Бэнфорд-Мэнор?

— Конечно, сэр. — Наступило молчание, потом пилот прохрипел: — Вы абсолютно уверены, что хотите именно туда, сэр?

— Абсолютно, — сказал Доулиш. Он повернулся, стараясь в полумраке кабины разглядеть лицо пилота. — Я ведь, знаете, делал это и раньше.

— Я знаю, сэр, но вы уже не так молоды, как были.

— Но я стал мудрее, — ответил Доулиш, — гораздо мудрее.

Он надел поплотнее наушники, которыми обычно пользовался второй пилот. Вокруг талии он обмотал веревку. Кроме того, у него была аварийная сумка с инструментами, которая выглядела огромной и заставляла его чувствовать себя громоздким, но на деле движений не затрудняла. Они сидели молча, ветер из нижнего вентиляционного отверстия бил Доулиша по ногам. Лучше было замерзнуть, чем париться в застойном пару кабины.

Впереди показался маленький городок, за ним второй побольше.

— Бэнфорд, сэр.

— Где Мэнор? — спросил Доулиш.

— Видите треугольник зеленых огней?

— Да.

Треугольник был четко очерчен и резко контрастировал с белыми, красными и желтыми огнями, рассыпанными повсюду.

— Это ворота к Хэйлу и Бэнфорду. Огни — на дорожном заграждении. Теперь видите большой дом, сэр? Со всеми огнями? А рядом маленький букетик огней? Это конюшни.

— Увидел, — сказал Доулиш. — Вы точно знаете, что нужно делать?

— Да, сэр. Доложить суперинтенданту Симу в момент приземления. И попросить его быть наготове и двинуться вместе с военными, если получит сигнал: три револьверных выстрела в быстрой последовательности.

— Да, — кивнул Доулиш. — Но ни минутой раньше. Понятно? Ни минутой раньше.

— Я понимаю, сэр.

— Хорошо. Вы знаете, что когда я повисну, то мой вес сильно нарушит равновесие?

— Я удержу вертолет ровно, сэр. Мы почти готовы. Вы можете открыть дверь?

— Да.

— Я спущу лесенку, — сказал пилот. — Удачи вам, сэр.

Доулиш кивнул, затем медленно толкнул дверцу, преодолевая сильное сопротивление воздуха. Она скользнула вбок, и в кабину ворвался жгуче-холодный воздух. Он осторожно встал с сиденья и выставил ногу из вертолета, нащупывая ступеньки веревочной лестницы, висящей под ним. Затем опустил другую ногу, нащупывая следующую ступеньку, и осторожно перенес часть своего веса на лестницу. Огни внизу стали ближе, достаточно близко, чтобы почти коснуться их, но постепенно они отодвинулись дальше, и он понял, что находится примерно ярдах в двухстах от Мэнора.

Медленно, без малейшего колебания или страха, он стал спускаться, перехватывая перекладины ступенек руками в перчатках и находя их одну за другой ногами. Он ощущал медленный, уверенный спуск вертолета. Под ним темнели черные тени: деревья, кусты, изгороди, какие-то дальние строения. Теперь вертолет почти касался земли. Доулиш чиркнул по траве ногами и, напрягши мышцы, отпустил лестницу. Он ударился о землю обеими пятками и упал навзничь, вобрав голову и ссутулив плечи против удара, но падение было мягким и легким. Вертолет взмыл вверх и полетел прочь. На нем не было огней — просто темное пятно на фоне звезд. Пока Доулиш поднимался, вертолет уже отлетел на полмили, и только затихающий шум винтов напоминал о его присутствии.

Казалось, никто не заметил, как низко он пролетел. Ни одна дверь в Мэноре, коттеджах и квартирах не открылась. Доулиш направился в сторону конюшен, поправляя по дороге наушники, пистолет в кармане, веревку и сумку на талии. Глаза его уже привыкли к темноте, и он смог разглядеть на удивление много: формы кустов, большие цветочные грядки, деревья, большие и маленькие. Мэнор теперь был у него справа, а конюшни — прямо.

Доулиш уже слышал глухой шум моторов, о которых ему говорили: казалось, их шум шел из-под земли. Он повернулся к конюшенному двору, знакомому ему по утреннему обходу. Он находился с противоположной стороны от типографии. Над дверью около одинокого бензонасоса светила единственная голая лампочка. С обеих сторон двери гаража и конюшни были закрыты. Доулиш ощущал какое-то дрожание под ногами и уже не сомневался, что под ним работали какие-то машины. Он ступил на порог и оказался в слабоосвещенном коридоре, где уже был утром. Один марш ступенек вел вниз, в типографию, в противоположном конце была глухая стена.

Слабый свет отражался бликами от мазка белой краски на этой стене.

Доулиш двинулся вперед, дошел до двери и осторожно открыл ее. Сразу за ней, справа на стене, был еще один мазок краски. Он включил свой фонарик и в первый раз посветил им. В стене под мазком в камне было железное кольцо. Доулиш стал сбоку и потянул за кольцо. Сначала ничего не произошло. Он поменял положение, чтобы ухватиться покрепче, и потянул сильнее. На этот раз камень в стене сдвинулся. Шум машин стал громче. Камень поворачивался вокруг своей оси, и в стене появилось узкое отверстие, достаточное, впрочем, чтобы он мог, пригнув голову, войти.

Он вошел сквозь щель, казалось, в темноту, но на самом деле слабый свет там был. Стук машин или какого-то мотора был теперь очень силен, отдавался, вибрировал в стенах.

Доулиш толкнул камень за собой и почувствовал, что отсюда он движется легче, вероятно, он тянул не под тем углом. Он посветил фонариком вокруг, чтобы увидеть, нет ли ступенек. Их не было, коридор плавно спускался вниз, к свету. Коридор был длинным, по меньшей мере сорок или пятьдесят ярдов, и было видно, что в конце он поворачивает направо. Доулиш беззвучно прошагал по грязному твердому полу до конца коридора, там замедлил шаг и осторожно заглянул за угол.

Здесь были короткий проход и пролет ступенек. Свет шел от единственной тусклой лампочки, висящей над лестницей. Доулиш, крадучись, подобрался к ступенькам и увидел, что они ведут во что-то вроде комнаты. Шум машин был здесь гораздо громче.

Доулиш услышал за собой слабый звук и, распластавшись по стене, стал ждать. Звук, похожий на звук шагов, повторился снова и снова. Это могла быть капающая вода… но нет, он расслышал чье-то дыхание.

На него накатил мгновенный страх, что сейчас в любое мгновение раздастся жуткий визг.

Очень медленно он опустился на колени: если за ним кто-то идет, то заглядывать за угол этот человек будет на уровне головы и сначала вниз не посмотрит. Доулиш заметил носок мужского ботинка, посмотрел вверх и увидел, что за угол очень осторожно заглядывает мужчина. Необычный угол зрения искажал его черты. Доулиш подвинулся вперед, протянул за угол руку, ухватил мужчину за щиколотку и дернул. Раздался испуганный вскрик, и мужчина упал навзничь, ударившись оземь затылком.

Никогда Доулиш не двигался быстрее. Он завернул за угол и склонился над человеком, кулак его был наготове, чтобы врезать тому в подбородок, но в последнюю секунду он сдержался, потому что человек лежал неподвижно. Став на одно колено, Доулиш посветил фонариком в бледное лицо — несомненно, это был Гай Эванс, его утренний гид. Глаза его двигались, губы шевелились, он явно был ошеломлен, а не оглушен. Доулиш начал обшаривать его карманы, вытаскивая из них все. Он определил момент, когда его жертва поняла, что происходит, потому, как напряглось тело.

Там были деньги, бумажник, ключи, расческа, носовой платок, сигареты и спички — все обычные вещи, но одна необычная. Она была маленькой — дюйм с четвертью в диаметре — и гладкой, а в середине у нее была маленькая дырочка. Много лет назад, в годы своей юности, Доулиш видел нечто подобное. Это называлось пищик для трелей. Его можно было положить в рот и издавать разные звуки. Этот был побольше, чем старый пищик, но очень на него похож.

Эванс судорожно взметнулся и схватил его.

Доулиш просто протянул свою большую руку и, накрыв ладонью лицо, резко толкнул, так что голова Эванса ударилась об пол. Тело обмякло, хотя глаза оставались открытыми.

— Сделаете это еще раз, — произнес Доулиш, — и вам станет очень больно. Слышите меня?

Эванс кивнул.

— Это и есть, — Доулиш взял в руки пищик, — устройство, которое производит звук?

Эванс снова кивнул.

— И тот, который убивает?

— Нет, — сказал Эванс, — о тех устройствах я ничего не знаю. Это только для того, чтобы издавать звуки, шумы. Это… это вроде сигнала.

— Надеюсь, что так, — произнес Доулиш. — Дэвид Тэвнотт внизу?

Так как ответа не последовало, он снова расправил пальцы, как бы собираясь повторить свой жест, и его жертва пробормотала:

— Да. Да, он там.

— А сколько еще других?

— Около… около дюжины.

— Не надо мне около… Сколько их там? — потребовал ответа Доулиш.

— Шесть, нет, семь! Но… но… но… — Эванс оборвал себя, и у него перехватило дыхание. — У вас… у вас нет никаких шансов спуститься туда. Ни единого шанса!

— А что произойдет? — спросил Доулиш и удивился пылкости, с которой говорил молодой Эванс.

— Будет передача, и вам ничто не поможет. У нас у всех есть защитные устройства, которые смещают частоты. Это единственная защита. Как только он узнает, что вы здесь, сразу же включит передачу волн.

— Кто он?

— Коллис, — задохнулся молодой человек. — А если не он, то Дэвид включит… Говорю вам, у вас нет ни малейшего шанса!

— А у вас шанс есть?

— Да, но я… — Эванс со свистом втянул в себя воздух и продолжал, как в бреду: — Вы не сможете взять мое, их вставляет хирург. И… и потом их тоже убьют.

— Их? — мягко спросил Доулиш и подумал, не тянет ли Эванс время своими разговорами.

— Ну… девушек.

— Каких девушек?

— Их… их двое. Одна… это Рут Десмонд, она… О господи! Из-за этого я здесь. Это я и пытаюсь сделать… помочь Рут. Она, если хотите знать, пыталась помешать Дэвиду изнасиловать другую девушку. Ее зовут Шейла… как-то там… Я многого не знаю, я только работаю в типографии. Они эту девушку похитили, думали, что она шпионка, а теперь знают, что не шпионка, но не могут ее отпустить. И Дэвид… О господи! Какая же он свинья! — На лбу Эванса выступил пот, и Доулиш не сомневался, что все эти чувства в нем долго копились, дошли до высочайшего пика и теперь бесконтрольно начали изливаться. — Он абсолютный дьявол. Даже его кузина не может чувствовать себя в безопасности от него. Бог знает почему, но он пошел в главный дом и привел ее сюда. Вы бы видели, как он накинулся на нее, когда она попыталась помочь этой Шейле. Я думал, он сорвет с нее одежду.

— А где были вы, когда все это происходило? — холодно и жестко спросил Доулиш.

— Я в то время ничего… ничего не мог сделать, но, если бы он причинил ей боль, действительно причинил боль Рут… я бы попытался. Он привел ее сюда, вниз. Я должен был стоять наверху на часах, но я собирался помочь ей. Если бы даже вы не пришли, я все равно бы попытался. Кто… — Тело юноши снова напряглось, и в глазах появился ужас. — Вы ведь Доулиш? Да?

— Да. Я Доулиш. И если вы хотите вернуть себе хоть частицу самоуважения, вы сейчас будете мне помогать.

— Но ведь все бесполезно, говорю вам! Эта передача…

— Вы же защищены, так ведь?

— Да, но я же говорил вам…

— Расскажите подробнее, — прервал его Доулиш. — Там внизу две женщины, молодые женщины, каждая в отдельной комнате?

— Да, все правильно.

— В одной из этих комнат раньше держали Халла?

— Да, но он убежал…

— Он был защищен от звука?

— Нет, он… он не был. Господи боже, вы же знаете, что не был, передача убила его!

— Но перед тем, как его убили, он же бежал, — сказал Доулиш. — Так что мы сможем вывести отсюда девушек, если понадобится.

— Что, черт возьми, вы имеете в виду, когда говорите «если понадобится»?

— Я имею в виду, если только мы не выведем передатчик из строя до того времени, когда Коллис или Дэвид решат им воспользоваться. Вы знаете, где находится передатчик?

Эванс снова со свистом втянул в себя воздух.

— Да-а-а!

— Можете рассказать мне, где…

— Они вас и близко к нему не подпустят!

— Я могу попытаться, — ответил Доулиш. — А если мне не удастся это, то придется вам его испортить. Что еще они делают в этой части подвала?

— Там лаборатория и такое специальное печатное оборудование. Они… они подделывают банкноты и… — Эванс снова замолчал. — Мы все работаем там в темноте. Руководят этим спектаклем Коллис и Дэвид. Мы… мы просто делаем, что нам говорят.

— Значит, они вас шантажируют, — произнес Доулиш.

— Они заманили нас сюда шантажом или подкупом, а после этого запугали до смерти, — задыхаясь, говорил Эванс. — Единственная надежда для нас выбраться отсюда живыми и не провести большую часть жизни в тюрьме — это делать то, что велят. Но будь я проклят, если буду сидеть и позволять этой свинье мучить Рут.

— Ладно, — более мягко сказал Доулиш. — Я вижу, что вам досталось. Можете нарисовать план этого места?

— Я… в некотором роде, — проговорил Эванс. — Но вам не нужен план. Это главный погреб старого монастыря. Все комнаты на одной стороне, они — как камеры. И еще есть одна большая комната, старая часовня, где они работают. Передатчик стоит там, где раньше был алтарь. — До Эванса вроде бы не доходило, что они совершали святотатство. — Девушки находятся в двух торцовых комнатах: Рут — в первой, должна быть там, а другая девушка — в том конце. Это очень просто, клянусь вам.

— Поверю вам на слово, — сказал Доулиш. — А теперь послушайте меня. Я пойду туда, вниз. Буду действовать по обстановке, как говорят, подбирать мелодию на слух. — У него перехватило дыхание, как до этого у Эванса, и он мрачно продолжал: — Даже я никогда не выражался точнее! Сначала я хочу подобраться к этому передатчику. Если смогу, то брошу в него вот это. — Он вытащил из кармана, казалось бы, вполне безобидную вещь, игральные кости, и передал одну из них Эвансу. — Если мне не удастся, то это бросите вы. Если после этого не сможете укрыться, то закройте лицо руками. И помните, если вы действительно хотите помочь Рут, что это единственный путь. Провалите — погубите ее.

Эванс невнятно пробормотал:

— Не подведу.

Видно было, что он вне себя от страха.