Восемь миллионов способов умереть

Глава 30

Вечером, около половины одиннадцатого, я заскочил на минуту в паб «Пуганс» на Западной Семьдесят второй, но тут же вышел. Начал накрапывать дождик. Почти все на улице шли под зонтиками. У меня зонтика не было, зато была шляпа, и, приостановившись на секунду, я поправил ее и натянул поглубже на голову.

И вдруг заметил по другую сторону улицы седан «меркурий» с включенным мотором.

Завернул налево, за угол, и дошел до бара «Верхний узел». Дэнни Боя, который сидел за столиком в глубине зала, я увидел сразу, но подходить к нему не стал. Сперва я направился к стойке и спросил, нет ли его здесь. Должно быть, я говорил слишком громко — люди оглядывались. Бармен махнул рукой в сторону столика, и только тогда я подошел.

Дэнни Бой был не один, а с дамой. Рядом с ним сидела стройная девица с лисьей мордочкой и почти такими же, как у него, снежно-белыми волосами, но только мать-природа тут была явно ни при чем. Сильно выщипанные брови, блестящий лобик. Дэнни Бой представил ее:

— Брина. Рифмуется с «ангина». И еще с кое-какими штуками. — Она улыбнулась, обнажив мелкие, острые, хищные зубки.

Я отодвинул стул и тяжело опустился на него. И сказал:

— Дэнни Бой, можешь передать дальше по своим каналам. Я все знаю о дружке Ким Даккинен. Мне также известно, кто убил ее и за что.

— Ты не заболел, Мэтт?

— Чувствую себя просто превосходно, — ответил я. — Хочешь знать, почему мне так долго не удавалось отыскать ее любовника? Потому что он у нас просто паинька. В клубы не ходит, в азартные игры не играет, по барам тоже не шляется. И никаких порочащих связей.

— Ты выпил, что ли, Мэтт?

— А ты у нас кто, испанская инквизиция, что ли? Какое тебе дело, пил я или нет?

— Да просто удивляюсь, вот и все. Ты так громко говоришь.

— Пытаюсь рассказать тебе о Ким, — сказал я. — И о ее любовнике. Видишь ли, он у нас в бизнесе. Торгует драгоценными камушками. Не богач, но и с голоду не помирает. Концы с концами сводит.

— Брина, — сказал он, — может, сходишь попудрить носик? Минут на пять?

— О нет, пусть остается! — воспротивился я. — Носик у нее вроде бы не блестит.

— Мэтт…

— Я ведь не секретничать с тобой собрался, Дэнни Бой!

— Ладно, валяй.

— Так вот, об этом парне, — продолжил я. — Похоже, он познакомился с Ким как клиент. Стал захаживать к ней. А потом что-то случилось. Короче, он к ней привязался.

— Такое иногда случается.

— Еще как случается! В общем, он в нее влюбился. А тем временем к нему подкатили кое-какие людишки. Они предложили ему купить очень ценные камни, которые никогда не проходили через таможню, а потому законным способом реализовать их они не могли. Изумруды, колумбийские изумруды. Очень качественный товар!

— Мэтт, ради всего святого, скажи, ну какого дьявола ты мне все это рассказываешь?

— Но ведь это жутко интересно…

— Причем не только мне, но и всем присутствующим. Ты соображаешь, что делаешь?

Я окинул его выразительным взглядом.

— Ну, ладно, — пробормотал он через секунду. — Брина, дорогуша, слушай внимательно. Этот сумасшедший желает говорить об изумрудах.

— Любовник Ким должен был выступить в качестве посредника, найти покупателя для ловкачей, которым удалось провезти изумруды в страну. Он и раньше занимался такими делами, от лишнего доллара не отказывался. Теперь же деньги были ему особенно нужны. Ведь он был влюблен в роскошную и очень дорогую женщину. И он попытался кинуть этих ребят.

— Каким образом?

— Ну, не знаю. Возможно, стащил несколько камней. Или придержал товар. А может, вообще решил прихватить всю партию и бежать. Должно быть, он поделился своими планами с Ким, именно поэтому она заявила Чансу, что хочет уйти. Вероятнее всего, он все же прикарманил камушки и выехал из страны, чтобы продать их. Пока его не было, Ким освободилась от Чанса и ждала возвращения своего возлюбленного, чтобы начать новую счастливую, прекрасную жизнь. Но этого не случилось. Он так и не вернулся.

— Если не вернулся, кто же тогда убил ее?

— Люди, которых он обманул. Это они выманили Ким из квартиры, заставили приехать в «Гэлакси». Возможно, она рассчитывала встретиться там со своим любовником. Ведь Ким уже больше не занималась проституцией. И не пошла бы в гостиницу на свидание с клиентом. Да и вообще она была не из тех, кто шастает по гостиницам. Наверное, ей кто-то позвонил, назвался другом ее любовника, сказал, что тот боится прийти к ней домой, поскольку уверен, что за ним следят. И не будет ли она столь любезна подъехать в гостиницу?

— И она поехала…

— Да, конечно. Нарядилась, нацепила вещи, которые он ей дарил: норковый жакет и кольцо с изумрудом. Конечно, жакет не стоил целое состояние, поскольку поклонник ее был не слишком богат, не сорил, что называется, деньгами. Зато он подарил ей потрясающий изумруд: ведь изумруды ему ничего не стоили. Он был, как говорится, в деле и вполне мог присвоить один из тех колумбийских камней. А потом заказать кольцо для любимой девушки.

— И она пошла туда, и ее убили.

— Да.

Дэнни Бой пригубил водку.

— Но зачем? Считаешь, ее убили, чтобы вернуть кольцо?

— Нет. Ее убили, чтобы убить.

— Но почему?..

— Да потому, что они колумбийцы, — ответил я. — Всегда так поступают, когда надо отомстить кому-то. Да они не успокоятся, пока все семью не перебьют!

— Господи!..

— Мне кажется, что таким образом они хотят запугать своих потенциальных противников, — сказал я. — О подобных делах последнее время часто пишут в газетах, особенно об убийствах в Майами. Там всю семью уничтожили только потому, что один кокаиновый делец уничтожил другого. Колумбия — страна хоть и маленькая, но очень богатая. У них лучший в мире кофе, лучшая марихуана, лучший кокаин.

— И лучшие изумруды, да?

— Да, верно. Любовник Ким был холостяк. Сначала я думал, что он женат, вот почему так трудно было его вычислить, но он оказался свободен. Может, вообще не влюблялся, пока не встретил Ким, может, именно ради нее решил перевернуть всю свою жизнь. Как бы там ни было, но он холостяк. Ни жены, ни детишек, ни родителей. И если в наказание ты хочешь уничтожить всю семью, то за кого тут браться? Вот им и пришлось убить его подружку.

Лицо Брины побелело и стало одного цвета с волосами. Ей не нравились истории, в которых убивают чьих-то подружек.

— Убийца действовал весьма профессионально, — продолжал я, — стараясь не оставлять никаких улик. Тщательно замел все свои следы. Но что заставило его использовать мачете? Он, как мясник, изрезал тело несчастной на ленточки, вместо того чтобы прикончить ее двумя выстрелами из пистолета с глушителем. Возможно, он ненавидел проституток или же вообще всех женщин. Как бы то ни было, но он расправился с Ким… Затем привел себя в порядок, прихватил грязные полотенца, нож и ушел. Оставил ее меховое манто, и деньги в сумочке тоже оставил, а вот кольцо забрал.

— Потому что оно было очень дорогое?

— Возможно. Что касается камня, тут еще не все ясно. Это могла быть простая подделка, которую она купила себе сама. Но вполне возможно, что это был настоящий изумруд, или убийца мог ошибиться и принять его за изумруд. Одно дело — оставить на месте преступления несколько сотен, принадлежавших жертве, ну, просто показать, что ты не грабишь мертвецов. И совсем другое — оставить изумруд, который может стоить тысяч пятьдесят долларов, если это, конечно, был действительно изумруд.

— Понимаю.

— Октавио Кальдерон, молоденький портье из «Гэлакси», регистрировавший убийцу, был выходцем из Колумбии. Возможно, это — простое совпадение. Ведь в городе полным-полно колумбийцев. А может, убийца выбрал «Гэлакси» именно потому, что знал там кого-то. Это не так важно. Кальдерон, по всей видимости, знаком с убийцей. И знал о нем столько, что этого было достаточно, чтобы держать рот на замке. И когда полицейский пришел допросить его во второй раз, нервы у Кальдерона сдали, и он исчез. Или же друзья убийцы приказали ему исчезнуть. Или Кальдерон сам решил, что безопаснее будет бежать. Ну, скажем, домой, в Картахену. А может быть, он снял комнату в другом доме, где-нибудь в Куинсе.

«Или же его тоже убили, — подумал я, — вполне возможно». Но это казалось менее вероятным. Когда такие люди убивают, они предпочитают оставлять труп на виду.

— Но там вроде бы еще одну шлюху убили?

— Санни Хендрикс, — сказал я. — Нет, это — самоубийство. Возможно, ее подтолкнула смерть Ким, так что человек, убивший Ким, несет моральную ответственность и за смерть Санни. Но убила она себя сама.

— Да нет, я не об этом. Я о той уличной штучке. Транссексуале.

— Куки Блю?

— Именно. Почему ее убили? Сбить тебя со следа, что ли? Хотя никакого следа вроде бы не было.

— Правильно.

— Тогда почему? Может, после первого убийства преступник свихнулся? Что-то в голове сдвинулось, вот он и стал резать всех шлюх подряд.

— Отчасти, думаю, ты прав, — сказал я. — Вряд ли он стал бы во второй раз совершать такое жестокое и кровавое убийство, если бы не испытал удовольствия первого. Не знаю, занимался ли он сексом со своими жертвами, но в наслаждении, которое он, несомненно, испытывал, убивая их, был явно сексуальный оттенок.

— Так, значит, он выбрал Куки именно для этой цели?

Брина опять побледнела. Мало радости узнать о таком ужасе. Девушку зверски зарезали только потому, что она была подружкой человека, навредившего мафии. Да разве не страшно узнать, что любую могут убить просто так — схватить на улице и исполосовать ножом?!

— Нет, — ответил я. — Куки убили по вполне определенной причине. Маньяк искал именно ЕЕ, проехал мимо целой толпы уличных проституток, пока не увидел эту несчастную. Куки была членом семьи.

— Семьи? Какой семьи?

— Любовника.

— Значит, у этого ювелира были две подружки? Девушка по вызову и проститутка-транссексуал?

— Куки вовсе не была его подружкой. Куки была… братом.

— Куки…

— Куки Блю начинала свою жизнь под именем Марк Блауштейн. У Марка был старший брат, Адриан, который и занимался торговлей камнями. А у Адриана Блауштейна была девушка по имени Ким и деловые связи в Колумбии.

— По-твоему, между Куки и Ким все же существовала связь?

— Должна была существовать. Хотя уверен, они даже ни разу не встречались. Не думаю, что Марк и Адриан поддерживали родственные отношения в последние годы. Вот почему убийце понадобилось столько времени, чтобы разыскать Куки. Я знал, чувствовал, что между ними существует какая-то связь. Я даже сказал кому-то: «Сестры по душе». И был недалек от истины.

Дэнни Бой задумался, потом попросил Брину оставить нас на несколько минут. Спорить на сей раз я не стал. Она встала из-за стола и отошла, а Дэнни Бой подозвал официантку. Заказал себе водку и спросил, что буду пить я.

— Пока что воздержусь, — ответил я. Официантка принесла водку. Он сделал маленький глоток и поставил стакан на стол.

— В полицию ходил? — спросил он.

— Пока нет.

— Почему — нет?

— Потому, что еще толком не знаю, как действовать дальше.

— И заявился сюда?

— Именно.

— Я-то умею держать язык за зубами, Мэтт, но наша Брина-кретина понятия не имеет, как это делается. Считает, что не высказанные вслух мысли накапливаются в голове и могут взорвать черепушку, а поэтому не хочет рисковать. Да дело даже не в ней. Ты так орал, что половина зала слышала.

— Знаю.

— Я уже понял: это нарочно. Чего добиваешься?

— Хочу дать убийце понять, что я знаю.

— Ну, много времени на то, чтобы оповестить его, не потребуется.

— Хочу, чтобы ты распространил эту новость, Дэнни Бой. А сейчас, пожалуй, пойду. Может, прямо к себе, в гостиницу, может, часок-другой посижу у «Армстронга». А оттуда до моей гостиницы рукой подать.

— Тебя убьют, Мэтт!

— Он же только девчонок убивает, — сказал я.

— Куки была лишь наполовину девушкой. Может, он уже начал подбираться к мужчинам, входить, что называется, во вкус.

— Может, и так.

— И ты хочешь выманить его на себя?

— Похоже на то…

— Похоже на то, что ты окончательно свихнулся, Мэтт! Я пытался заткнуть тебе глотку, не успел ты еще порога переступить. Хотел маленько осадить тебя.

— Знаю.

— Но теперь, наверное, слишком поздно. И уже не важно, передам я эту новость дальше или нет.

— Давно уже поздно. До того, как приехать сюда, я был в городе. Знаешь парня по имени Ройял Уолдрон?

— Ясное дело. Конечно, знаю.

— Так вот, я с ним потолковал. Всем известно, что Ройял проворачивает разные делишки с ребятами из Колумбии.

— Да, — сказал Дэнни Бой. — Он вроде бы в деле.

— Так вот, они скорее всего уже знают. Но и ты можешь передать. Так, чтобы подстраховаться.

— Ничего себе — подстраховаться!.. — буркнул он. — А знаешь понятие, противоположное страхованию жизни?

— Нет.

— Страхование смерти. Да он уже ждет тебя где-нибудь за углом, Мэтт!

— Вполне возможно.

— Так почему бы тебе не снять трубку и не позвонить в полицию? Они пришлют машину, отвезут тебя куда надо, и ты сделаешь заявление. Пусть эти ублюдки тоже отрабатывают свои денежки.

— Мне нужен убийца, — сказал я. — Мне нужно встретиться с ним с глазу на глаз!

— Но ты же не латиноамериканец какой-нибудь! К чему тебе эта головная боль в стиле macho[20]?

— Ты передай, Дэнни Бой, а там видно будет.

— Погоди минутку! — Он подался вперед и понизил голос: — Ты не должен выходить отсюда без пушки. Подожди, сейчас что-нибудь раздобуду.

— Мне не нужна пушка.

— Ясное дело, нет. Кому она нужна? Ты вырвешь у него из лап мачете и заставишь этого выродка проглотить его! А потом сломаешь ему обе ноги и бросишь лежать в подворотне.

— Ну, что-то в этом роде.

— Так хочешь, чтобы я достал тебе револьвер или нет? — Он испытующе посмотрел мне прямо в глаза. — А-а… у тебя уже есть! — догадался он. — Прямо здесь, при себе, да?

— Мне не нужен никакой револьвер, — сказал я.

И действительно, он был мне совсем не нужен. Выйдя из «Верхнего узла», я сунул руку в карман и нащупал ствол моего маленького вальтера 32-го калибра. Кому он нужен? Кого напугаешь такой детской игрушкой?

Особенно в том случае, если вообще не способен спустить курок.

Итак, я вышел на улицу. Дождь продолжался, мелкий, противный. Я надвинул шляпу на лоб и огляделся.

«Меркурий» был припаркован уже на противоположной стороне улицы. Я узнал его по вмятине на крыле. Пока я стоял и разглядывал его, водитель завел мотор.

Я направился к Коламбус-авеню. Стоял на переходе и ждал, когда загорится зеленый, и вдруг увидел, как «меркурий», совершив U-образный разворот, направляется ко мне. Зажегся свет, и я перешел улицу.

Револьвер я держал в руке, а руку — в кармане. Указательный палец — на курке. Вспомнил, как совсем недавно дрожал под моим пальцем этот курок.

Тогда я тоже шел по этой улице…

Я направился к центру. Несколько раз обернулся. «Меркурий» следовал за мной примерно на расстоянии квартала.

Я не расслаблялся ни на секунду, но напряжение, в котором я находился, достигло кульминации, когда я подошел к зданию, возле которого тогда пришлось выхватить револьвер. Не смог удержаться и снова обернулся — посмотреть, не мчится ли на меня машина. При визге тормозов вздрогнул и развернулся уже было всем телом, чтобы они не застали меня врасплох, но затем сообразил, что звук этот раздался вдалеке, через несколько улиц отсюда.

Нервы…

Вспомнил, что где-то здесь упал на тротуар. В том месте, где разбилась бутылка, до сих пор валялись осколки стекла, но кто его знает, откуда они. От той же бутылки или нет. Да каждый день в городе разбивается миллион бутылок…

Пошел дальше, по направлению к «Армстронгу». Войдя, заказал кусок пирога с орехами и чашку кофе. Правую руку держал в кармане, а глазами обшаривал помещение и каждого входящего и выходящего. Покончив с пирогом, снова сунул руку в карман и чашку держал уже левой.

Немного погодя заказал еще кофе.

Зазвонил телефон. Трина сняла трубку, затем подошла к бару. За стойкой стоял плотный парень с темно-русыми волосами. Она что-то сказала ему, и он направился к телефону. Говорил недолго, всего несколько минут. Затем повесил трубку, оглядел пространство и двинулся ко мне.

Он сказал:

— Скаддер? Я Джордж Лайтнер. Нет, мы не знакомы. — Он выдвинул стул и сел. — Только что звонил Джой, — сказал он. — Кругом все спокойно. Наши ребята сидят в «меркурии», а снайперов он посадил вон в том доме, напротив, на втором этаже.

— Прекрасно!

— Я здесь не один, вон там, за первым столиком, еще двое наших. Мне показалось, вы их засекли, когда входили.

— Засек, — сказал я. — И вас тоже. Подумал: «Он или «фараон» или киллер».

— Господи, что за глупости! Такое милое, тихое местечко… Вы здесь, насколько я понял, завсегдатай?

— Бываю реже, чем хотелось бы.

— Приятное место!.. Надо бы заглянуть сюда как-нибудь потом, когда можно будет пить что-то покрепче кофе. Сегодня они кучу денег заработают на этом кофе. Вам, мне, двум нашим ребятам… Озолотятся.

— Кофе тут очень хороший!

— Да, неплохой. Уж куда лучше, чем те помои в участке. — Он щелкнул зажигалкой «Зиппо» и закурил сигарету. — Джой говорит, что никакой активности пока не наблюдается. Все под контролем. У вашей подруги тоже сидят наши, охраняют. Потом еще парочка в Ист-Сайде: приставлены к тем трем шлюхам, — он усмехнулся. — Насчет этого народа можно было бы не беспокоиться. Их ведь всех не прикроешь, верно?

— Верно.

— Сколько вы еще здесь пробудете? Джой считает, что этот парень должен вот-вот появиться. А если нет, то тогда вообще вряд ли сегодня появится. Будем прикрывать вас на всем пути — отсюда до гостиницы. Конечно, не следует исключать и тот вариант, что где-нибудь на крыше или на одном из верхних этажей они посадили своего снайпера. Против него мы почти бессильны. Нет, мы проверили крыши, но чуть раньше. Так что полную безопасность не гарантирую.

— Думаю, он не из тех, кто действует на расстоянии.

— Тогда все у нас в порядке. А пуленепробиваемый жилет надели?

— Да.

— Знаете, здорово помогает! Хотя, конечно, от сильного прямого удара ножом не всегда может спасти. Но мы ведь не собираемся подпускать его к вам близко. Мы считаем, что если он вышел на охоту, то совершит нападение где-нибудь на пути из бара к вашей гостинице.

— Я того же мнения.

— Ну, и когда вы собираетесь бросить ему перчатку?

— Через несколько минут, — ответил я. — Вот только кофе допью.

— Посидите, — заметил он, поднимаясь. — Можете не спешить. Сидите себе спокойненько и наслаждайтесь кофе.

Он вернулся к стойке. Я допил кофе, встал, прошел в туалет. Еще раз проверил револьвер и убедился, что все четыре патрона на месте, там, где им полагается быть. Я мог бы попросить Деркина дать мне еще пару патронов, чтобы заполнить барабан полностью. А еще он мог бы дать мне оружие понадежнее, более крупного калибра. Но он понятия не имел, что у меня есть этот маленький револьвер, а я вовсе не хотел говорить ему об этом. И потом, судя по всему, мне вообще не придется стрелять. Убийца должен попасть прямо к нам в лапы.

Но только так никогда не бывает.

Я расплатился по счету. Дождь почти перестал. Я посмотрел на «меркурий», потом — на окна зданий напротив, через улицу. Интересно, где они там посадили своих снайперов? Впрочем, не важно. Сегодня ночью для них никакой работы не предвидится. Похоже, наша рыбка не заглотнула наживку.

Я дошел до Пятьдесят седьмой улицы, стараясь держаться поближе к краю тротуара — на случай, если он засел где-нибудь в подворотне или подъезде. Шел медленно, в глубине души надеясь, что был прав и что наш «друг» не предпримет попытки нападения с расстояния. Потому что пуленепробиваемый жилет не всегда может остановить пулю. И уж ничто не может защитить человека от прямого попадания в голову.

Но это все не важно. Его здесь не было. Черт его знает, где он там прячется!

И тем не менее, войдя в гостиницу, я с облегчением перевел дух. Я был разочарован и одновременно обрадован.

В вестибюле торчали трое в штатском. Вычислить их не составляло особого труда. Я ненадолго задержался, осматриваясь, и вдруг увидел, что вошел Деркин. Подошел к своим, о чем-то пошептался с ними, потом направился ко мне.

— Мы засветились, — сказал он.

— Похоже на то.

— Дьявольщина! — буркнул он. — Но ведь мы не оставили почти ни одной лазейки, перекрыли все входы и выходы. Должно быть, учуял что-то, мерзавец, а вот как — ума не приложу. А может, еще вчера улетел домой, в свою задрипанную Боготу? А мы расставили тут ловушки для человека, который уже на другом континенте.

— Возможно.

— Во всяком случае, спокойно отправляйся спать. Если, конечно, не слишком, взвинчен, чтобы уснуть.

Пропусти пару рюмашек — и вырубишься сразу часов на восемь.

— Хорошая мысль!

— Ребята проторчат внизу весь вечер. Ни посетителей, ни новых жильцов. Пожалуй, все же оставлю одного дежурного на ночь.

— Думаешь, это необходимо?

— Думаю, не повредит.

— Ну, как знаешь.

— Мы бросили на это дело свои лучшие силы, Мэтт! И обедня того стоила, если бы удалось выкурить эту тварь. Потому что только одному Богу известно, удастся ли прочесать этот город и найти торговцев изумрудами. Может, и повезет, а скорее всего — нет.

— Понимаю.

— Ну ничего. Рано или поздно мы все равно эту вонючку достанем! Ты же знаешь.

— Ясное дело.

— Ладно, — сказал он и немного замялся. — Так ты это, пойди поспи как следует. Лады?

— Хорошо, не волнуйся.

Я поехал на лифте. «Ни в какой он не в Южной Америке, — думал я. — Да это же ясно, как Божий день, что ни в какой он не в Южной Америке! Он здесь, в Нью-Йорке, и будет убивать снова, потому что ему это понравилось».

Возможно, он занимался этим и раньше. А может, убив Ким, впервые словил кайф. Ему понравилось, и он снова займется кровопусканием, и в следующий раз ему уже не нужен будет предлог. Просто жертва, комнатка в каком-нибудь мотеле и верное мачете в руках.

«Выпей пару рюмок», — посоветовал Джой.

А мне совсем не хотелось пить.

Десять дней! Вот улягусь спать трезвым, как стеклышко, и будет ровно десять дней.

Я достал револьвер из кармана и сунул его в ящик стола. Нащупал в другом кармане браслет из слоновой кости и положил рядом с револьвером. Он все еще был завернут в бумажное полотенце из кухни Ким. Снял слаксы и пиджак, повесил их в шкаф, потом снял сорочку. Освободиться от пуленепробиваемого жилета было не так-то просто, а уж носить его — просто мука. Я знал, что именно поэтому большинство полицейских предпочитают обходиться без жилетов. С другой стороны, кому охота схлопотать пулю.

Я все же стащил с себя эту штуковину и бросил на туалетный столик, в ящике которого лежал револьвер. Да, нечего сказать, жилетик этот — вещь очень удобная, к тому же довольно теплая. Я просто взмок под этой тяжестью, и на майке, в подмышках, проступали темные круги. Я снял майку, трусы и носки, и тут что-то щелкнуло или звякнуло… Во мне словно сигнал тревоги сработал. Я обернулся и увидел, как распахнулась дверь ванной комнаты…

Он заполнил собой дверной проем — крупный самец с оливковой кожей и бешеными глазами. Он был абсолютно голый, как и я, и держал в руке мачете со сверкающим лезвием длиною в фут.

Я бросил в него жилет. Он взмахнул ножом и отшвырнул жилет. Я успел схватить револьвер из ящика и одновременно метнуться в сторону. Лезвие описало в воздухе дугу. Он промахнулся. Снова поднял руку с мачете — и тут я выстрелил прямо ему в грудь. Четыре раза подряд.