Воспаление колец (СИ)

ГЛАВА 15 ЗНАКОМСТВО С ГАЛОГЕНОМ

Они ехали к Купоросу, не щадя своих оленей. Они — это сотня рахитанских вредителей... тьфу ты, карателей, возглавляемая Эл-Мером, и кучка бывших охранителей кольца, возглавляемая беглым... то есть, Белым чародеем по имени Гнусдальф. Они ехали, ехали, и, наконец, приехали...

Велик и славен был Купорос, столица Рахитана. Стоял он на горе могучей, а башни его цеплялись за тучи. Внутри него обитали рахитанцы. И были эти рахитанцы совсем не оборванцы. Были они племенными вождями — раскормленными бугаями, а над ними стоял Главный Вождь (да прольется над ним теплый дождь). Огромным замком был Купорос, и было в нем много залов, комнат и амбаров, а также анфилад, а в подвале находился склад. И был Купорос стеной обнесен. Это сделал на случай войны Вождь Козлодон...

К сожалению, был Купорос творением рук людских, мало того — рахитанских, и потому над его архитектурой, от которой попахивало масскультурой, все гномы ржали — аж стены дрожали.

Отряд подъехал к Купоросу с черного хода (стояла теплая погода). Эл-Мер некоторое время колебался (он, знаете ли, уже давно не... э-э, танцевал), а потом отпустил своих ребят и присоединился к нашим героям (Гнусдальф, по слухам, страдал геморроем). Гогоча, будто стадо гусей, каратели умчались, распугав по дороге стадо гусей. Они торопились домой готовить колбасу (если вам скучно — поковыряйте в носу).

Маг спешился и направился к воротам. По обе стороны портала жутко стонали прикованные за ноздри чморки: зеленые, коричневые, и даже один фиолетовый. Рядом с ними толпились рахитанские оленеводы, приехавшие выплатить Вождю подоходный налог; они швыряли в чморков камнями и весело смеялись. Такое вот специфическое чувство юмора было у рахитанцев.

К воротам была приклеена бумажка с пугающим объявлением: «ВНИМАНИЕ, РОЗЫСК!» Маг не удивился, обнаружив под объявлением свою физиономию. Ухмыльнувшись, он щелкнул портрет по носу и постучался в ворота. Тут же в воротах открылось маленькое окошко, и рожа с подбитым глазом выдала:

— Сорок семь! — и захлопнула окошко.

— Я что-то не врубился, — подошел к магу Гнивли. — Чего сорок семь?

— Монет сорок семь, — пояснил Гнусдальф, стряхнув с куртки гнома невидимую пылинку. — Чужаков пускают в Купорос только за деньги. Кстати, оглянись: метрах в ста от ворот ты посеял свой кошелек.

Гнивли ахнул и умчался на поиски. Проводив его насмешливым взглядом, Гнусдальф вытряхнул из рукава смокинга гномий кошелек и расплатился с привратником.

Внутренний двор зарос лебедой и сурепкой. Стены дворца облупились, запыленные окна были украшены гирляндами паутины. Под крышами башен урчали голуби. На флагштоках вяло трепыхались линялые флаги с изображением скачущего оленя.

Неподалеку от ворот двое рахитанцев в соломенных шляпах копали силосную яму. Еще трое сидели у ямы и лениво спорили, кому идти за бутылкой.

Гнусдальф оглянулся кругом и тяжко вздохнул:

— М-да, вот что происходит, когда в государстве истощаются залежи нефти, а экономика как была говно, так и осталась.

— А много было нефти? — спросил Элерон.

Гнусдальф кивнул:

— Хватало... Эх, какие дискотеки я устраивал в Купоросе! Вот здесь, во дворе, был главный танцпол. Музыка, девушки, текила, сигареты, ЛСД... А вон там у нас был Вагончик Любви. Там, так сказать, уединялись влюбленные... М-да... А Галоген тогда здорово зажигал! Раз так нажрался, что устроил стриптиз прямо во дворе... напугал девчонок... Эх, прошла моя молодость!

Поручив оленей заботам привратника, путники направились к дворцу. Гнивли догнал их на пол пути. Уши его покраснели, из глаз сыпали искры. Сжав кулаки, он подступил к Гнусдальфу, открыл рот и... маг ловко засунул в его глотку кошелек.

— Вот и нашлась пропажа, — ласково улыбнулся он. — Представь, он валялся у меня под ногами! Ничего не говори! Мне достаточно благодарного блеска твоих глаз!

Элерону привиделось, что из ушей Гнивли повалил пар.

Чародей подвел компанию к грузовому лифту — грубому сооружению в виде широкой платформы, обнесенной металлической сеткой. Посредине платформы располагалась лебедка; толстый канат тянулся от нее к балкону, который находился метрах в пятнадцати над землей. Лифт охранял маленький косоглазый гвардеец, задумчиво игравший сам с собой в «дочки-матери». При виде Гнусдальфа он побросал кукол и с воплем «Шаман! Шаман!» повалился ниц.

— Какая-то отсебятина! — пробрюзжал Гнивли. — Не было такого в Трилогии, чтобы лифт... Вон же лестница, елки-палки!

Гнусдальф громко скрипнул зубами.

— Все молчат, а этот вшивый... Ну ладно, снизойду до пояснений! Мы можем, конечно, войти через парадный вход. Но! Во-первых, это банально. Читатели и так знают, что мы попадет к Галогену. Во-вторых, там охрана. Стражники нас обыщут, а персонально мне заглянут в задницу: вот до какой степени я популярен в Купоросе. Верно, Эл-Мер?

Рахитанец кивнул:

— Однако, да!

— Ну вот. А этот лифт доставит нас к коридору, который ведет в личные покои Галогена. Понял, дорогой мой гном? — Гнусдальф окинул спутников взглядом. — Так, кто будет крутить лебедку? Что? Артрит? Колит? Запор? Гастрит? Хорошо. Недавно я выучил новую считалку... — Гнусдальф вытянул палец. — Итак! Бене... рене... габа!.. Принтер... сфинктер... жаба! Поздравляю, Гнивли, крутить лебедку будешь ты!

— Что? — вскинулся гном. — Я? Фигушки! Это очень тяжело, тянуть вас всех! Я не хочу заработать позвоночную грыжу!

— Гм, — чародей задумчиво поднял к лицу пятерню и сложил ее в увесистый кулак. — Гнивли, дружок, ты имеешь хотя бы малейшее представление о драках на сельской дискотеке? Да? Так вот, позвоночной грыжи я тебе не обещаю, а вот перелом нижней челюсти ты у меня заработаешь!

Гнивли покорно влез на помост. За ним последовали остальные.

Балкон оказался завален пустыми бутылками и связками пожелтевших газет. На провисшей леске сушились чьи-то спортивные штаны и рваная майка-»алкоголичка». Гнусдальф толкнул обшарпанную дверь, и путники вошли в сырой неосвещенный коридор.

— Это типа как это... — сообщил Лепоглаз и выскочил подышать на балкон.

— Общага моряков дальнего плавания, — кивнул Элерон, вспугнув стайку откормленных тараканов. — Только там лучше пахнет. Гм, неужели в Купоросе все коридоры выглядят так?

— Угу, — кивнул маг. — И все названы именем Галогена. Это у него так мания величия проявилась.

— Ого! — подивился Элерон. — А в каком коридоре мы?

— Мы — в Заднем Проходе Галогена, — величаво ответил маг. — В самой начальной его части.

И он двинулся вперед, освещая Задний Проход раскладным посохом, который светил чуть лучше его старой клюки. Проход вильнул несколько раз, и путники оказались в тускло освещенном аппендиксе... тьфу, в тупичке; перед ними была трухлявая покоробленная дверь. Два стражника со скрещенными алебардами застыли перед ней. На двери виднелась табличка: «В ЭТОМ МЕСЯЦЕ ПРИЕМА НЕТ!» Под табличкой висел еще один портрет Гнусдальфа; какой-то шутник пририсовал магу ватную бороду и большой красный нос, сопроводив свое художество надписью: «С Новым годом, однако!»

— Куда? — грозно спросили стражи, направляя алебарды на вошедших. — Мало-мало назад!

Гнусдальф вздохнул.

— Что, не узнаете? Меня не узнаете? Молодежь!.. Я — могучий прохиндей... тьфу, могучий чародей! Сейчас вы узрите великие чудеса! — Он показал стражам раскрытую пятерню. — Сколько пальцев? Пять! Внимание... Ап! — Он взмахнул рукой. — А теперь? Четыре! Внимание! Ап! Сколько пальцев?

Стражи ошеломленно переглянулись.

— Да он — шаман! — прошептал один.

Гнусдальф показывал им три пальца, прижав большой и безымянный к ладони.

— Ну, теперь можно пройти? — буркнул он.

Стражник слева покачал головой:

— Однако — нельзя! Строгий приказ! Вождь отдыхает!

Чародей сдавленно рыкнул.

— А если... впрочем, не нужно... Хотите еще фокус? Ага! Наклонитесь-ка ближе, друзья! Вот так... Еще ближе! Хорошо! Гм, приготовьтесь, сейчас вылетит птичка!.. Итак... Фокус-покус! — И он столкнул стражников головами.

— Да ты и впрямь научился колдовать! — вскричал Элерон.

Рахитанцы осели у стен. Гнусдальф подмигнул Элерону, шагнул вперед и выбил дверь одним ударом ноги:

— Б-барахло!

— Однако, давно не быть капитальный ремонт! — смущенно пояснил Эл-Мер.

Отряд вошел в зал с низким закопченным потолком. Пыльные окна почти не пропускали света, о воздухе и говорить не приходилось. Вид голых стен навевал тоску. В дальнем конце зала располагался помост, на котором стоял трон, некогда роскошный, а ныне заслуживающий эпитета «срамота». На троне — нога на ногу — сидел старик с лицом закоренелого садиста. Жидкие сальные космы, то ли седые, то ли покрытые пылью, острый кадык, козлиная бородка... Остатками зубов старик яростно глодал жареный олений бок, обильно политый кетчупом.

Чихая от пыли, годами копившейся на полу, герои подошли к помосту. Старец, терзая мясо, не удостоил их даже мимолетного взгляда.

Гнусдальф посмотрел на Эл-Мера:

— У него что, снова меланхолия?

— Однако да!

— И что на сей раз?

— Однако, блохи загрызли его верный оруженосец!

— Действительно, есть повод для печали...

Старик глянул на пришельцев исподлобья и отшвырнул объедки к окну.

— Чего надо? — скрипуче осведомился он, медленно обтирая жирные ладони о толстый шерстяной свитер типа «слепая бабушка вязала». — Вы кто? А? Не слышу! Вы знаете, к кому попали, смерды? Я Галоген Трехрогий, сын Градусника! Непорочный Вождь Рахитана и его окрестностей! Ниц, ниц падите перед грозным Галогеном!

Он вытащил из-за трона костыль, оперся на него и, кряхтя, как ишак, везущий булыжники из каменоломни, встал на ноги. Черная мантия на его острых плечах напоминала сложенные крылья летучей мыши. Глаза были желтые, волчьи. Старик повернулся сплюнуть, и все увидели, что его горбатый нос смотрит в пол заостренным кончиком, как клюв ястреба. Про козлиную бородку я уже говорил, да?

— Грозным буду... — прошептали тонкие, змеиные губы старца.

— Будешь, будешь, — выступил вперед чародей. — Однако ты быстро забыл старого друга, Вождь! Ну-ка, присмотрись, кто я?

Галоген прищурился.

— Из похоронного бюро, что ли?.. — Он поморгал, затем вынул из кармана плаща очки с перемотанными изолентой дужками и водрузил на нос. — А, теперь разглядел! Ты Гнусдальф Побирушник, мой старый знакомый! Ты вернулся и, как вижу, вымылся. Весьма похвально, весьма! И, как всегда, вошел с черного хода, прямо глиста какая-то, а не человек!

Гнусдальф зашипел, словно рассерженный кот.

— Опасно оскорблять того, в чьих руках — мощь богов и нити к спасению от зла! — отчеканил он. — Да, я вернулся! У меня к тебе серьезный разговор! Да, я стал Белым! Да, я привел к тебе твоего опального сына, Эл-Мера!

— Убери отсюда этого придурка! — махнул рукой Галоген. — Опального? Да я его убить хотел! Жаль, не догнал! Знаешь, что я узнал? Он все еще девственник!

— Вай, однако, зачем такое сказал? — обиделся Эл-Мер. — Ты, батя, однако, козел!

— Что? Так ты еще отца оскорблять, папку своего? — замахнулся костылем Галоген. — Здоровенный лоб, а до сих пор не выучился нормально говорить на Общем! Ну какой болван тебя учил? Вон отсюда! И ты, Гнусдальф Побирушник, вали отсюда со своей бандой! Все, больше денег я тебе не дам! — Он приподнял край плаща, и все увидели, что его штаны в заплатах. — Катись побираться в другое место! Понял, амиго?

Лицо Гнусдальфа стало каменным.

— А ты, я вижу, по-прежнему хамишь... — проронил он. — Советую как друг: придержи язык. Или я продемонстрирую тебе свою магическую силу!

Галоген брезгливо сплюнул на пыльный паркет:

— Знаю я твою силу! Ужасно, не скрою, но за последний год у меня почти полностью атрофировалось обоняние. Давай, демонстрируй свою силу, самоучка!

Гнусдальф судорожно стиснул посох.

— Ты даже не представляешь, насколько изменилась моя магия за последнее время... — процедил он.

— Ну да? И раньше-то был один срам, а что сейчас — я и подумать боюсь!

Взвыв, как раненый зверь, маг взял посох наперевес и прыгнул к помосту.

— По голове, однако, лучше не бей! — посоветовал Эл-Мер. — Убить можешь! Лучше по спине и ребрам!

— Врежь по шее, а когда упадет, бей по почкам! — подначил Гнивли.

Но Гнусдальф проигнорировал эти советы.

— Ты хотел магии? — прищурился он. — Ладно, з-зараза, гляди!

Кончик воздетого посоха царапнул потолок; на Гнусдальфа манной небесной посыпалась побелка.

— ДА БУДЕТ СВЕТ! — взревел он, кося одним глазом в какую-то книжонку. — О, хиджи-суре-уке, гедан-какэ-уке! Йоко-маваши-эмпи-учи! Киай!

И он ударил кончиком посоха в пол.

Дальше случилось ужасное. В зале, под самым потолком, сверкнула слепящая молния, а потом громовой раскат вышиб из окон все стекла. Одновременно с этим с Гнусдальфа исчезла вся одежда. Абсолютно голого мага залили потоки яркого солнечного света.

Пахнущий озоном ветерок закружил по полу пыль, дохлых мух и обрывки газет. Из окон открылся чудный вид на земли Рахитана, похожие на гладко раскатанную зеленую лепешку с белыми точками там и сям — то были юрты кочевников-оленеводов.

Гнусдальф застыл с открытым ртом: от всего случившегося его хватил паралич.

Галоген поправил очки и прищурился.

— Неслабые мышцы, — прошептал он. — А ведь мы почти одногодки. Да, что-то я себя запустил...

Элерон обошел мага кругом, потыкал пальцем в упругую загорелую ягодицу и завистливо вздохнул:

— Недурственный загар. Валялся, должно быть, в каком-нибудь солярии. Кстати... Эй, вы, двое! Я же говорил, нет у него обрезания!

Эльф и гном подбежали к Бодяжнику.

— Ого! — округлил глаза Гнивли. — Теперь ясно, почему его так девушки любят! Знаете, ребята, я не отказался бы с ним поменяться!

— Не ты один! — вздохнул Лепоглаз.

— Может, распишем его под индейца, пока он не очнулся? — хихикнул гном.

— Лучше под этих... которые чулочки носят, — подумав, сказал Лепоглаз. — Ну, эти, прати-и-ивные! Элерон, где твоя косметичка? Подкрасим глазки, он и не заметит. А бороду можно заплести в косу! Ну, давайте! Втроем мы справимся в два счета!

Однако тут в зал влетел мощный коренастый рахитанец со светлыми волосами до плеч. Могучая грудь распирает кожаную безрукавку, кожаные штаны трещат под напором бедер...

— Батя, ты обещал мне трояк! — пискляво заявил он. — Ой, что это? Ты пригласил стриптизеров?

— Не смотри срамного, Э-Витта! — крикнул Галоген.

— Но папа... Я хотела...

— Дочка! Немедленно отвернись!

Рахитанец надул губы:.

— Ну вот еще!

— Это... женщина? — прошептал Элерон.

Эл-Мер восторженно кивнул:

— Однако, мой сестра! Первый красавица среди мой народ!

Впечатлительный эльф рухнул в обморок. Бодяжник отыскал в себе силы взглянуть на кирпично-красную физиономию с квадратным подбородком и маленькими недобрыми глазками. «Бреется, наверное, чаще меня, — подумал он, заметив порез на щеке. — Мама родная! Откуда у нее такие плечи? Перезанималась в детстве физкультурой? Талии не видать... В пупок можно засунуть кулак... А грудь... Ой! Слишком... Да-да, слишком много!»

Взгляд Э-Витты вызвал у Бодяжника желание куда-нибудь спрятаться. Он вдруг представил себя ягненком на водопое, ягненком, за которым из воды внимательно наблюдает крокодил...

— Одной рукой поднимать олень! — восхищенно прошептал Эл-Мер. — Двумя рука вырывать дуб!

— А булыжники зубами? — приподнялся Лепоглаз. — Нет? Не пыталась?.. Хм, Элерон, ты вспотел!

— Похоже на любовь с первого взгляда! — хихикнул гном.

В эту секунду Гнусдальф пришел в себя: он истерично дернулся, ловко прикрылся книжкой «Оккультизм и магия: спецкурсы для повышения квалификации», взмахнул посохом и выкрикнул совершенную околесицу, кажется, на эльфийском диалекте польского:

— Бардзо пану не до сраки!

Элерон не поверил глазам: одежда мага вновь вернулась на место! Да, Гнусдальф таки научился колдовать!

Облегченно вздохнув, чародей оглянулся по сторонам.

— Привет, Э-Витта, — бросил он, пряча посох в карман.

Дочь Галогена кивнула в ответ и отчего-то покраснела.

— Крошечная накладка, — спокойно сообщил Гнусдальф. — У нас, у магов, такое иногда случается. — Он подошел к окну и брезгливо выбросил книжку «Повышение квалификации...» во двор. — Ну а теперь — все вон! Я намерен говорить с Галогеном Безрогим наедине!

— С Трехрогим, — робко поправил Эл-Мер.

Взгляд Гнусдальфа припечатал его к полу. Эл-Мер стушевался, схватил за руку Э-Витту и выбежал из зала.

— Вот так! — Чародей оглянулся на бывших охранителей. Элерон понял его без слов и вместе со спутниками вышел в прихожую.

— Магия, шмагия, — пробормотал он, косясь через плечо. — Что же этот белый хрен затеял?

Гнусдальф искоса посмотрел на Вождя, небрежно взвесив посох в руке.

Галоген нервно сглотнул и поудобнее взялся за костыль...

«У меня будет время только для одного удара, — подумал он. — Этот хлюст больно верток. Ох, только бы он меня не убил!»

Чародей смерил владыку Рахитана насмешливым взглядом и шагнул к помосту.

— Ну-с, а теперь поговорим, — спокойно произнес он и выразительно погремел мелочью в кармане.

...Спустя три минуты Галоген выскочил в прихожую. Его глаза блестели, а передвигался он без помощи костыля.

— Все отлично! — вскричал он, гремя мелочью в кармане. — Э-Витта, детка, угадай с трех раз, что затеял твой папка?

Валькирия передернула могучими плечами:

— Что, таки надумал купить утюг? Слава богу, а то меня уже достало гладить твои панталоны раскаленными кирпичами!

— Галоген Трехрогий решил атаковать Зуппенгард, — вкрадчиво молвил Гнусдальф, серой тенью появляясь из-за спины Вождя.

— Да-да, — поспешно кивнул Галоген. — Я решил прикончить Сарукана! Он насылает чморков на мои земли! Те грабят, убивают, насилуют... А потом у наших женщин рождается черте что!

— Мы уничтожим Сарукана в его логове! — объявил чародей, довольно потирая руки.

— О да! — кивнул Галоген. — Я вскрою Зуппенгард, как консервную банку! Чик — и Сарукану хана!.. Эл-Мер, сынок, вот деньги, вот квитанция: иди выкупай мои фамильные доспехи! И прихвати заодно пару пива!

— Приехали... — испуганно прошептал Элерон.

Вскоре из ворот Купороса выступила рахитанская гвардия: сорок семь человек, пять собак и двести оленей. Во многие стойбища послали гонцов, и уже через час множество оленеводов, вдохновленных байкой о скором грабеже Зуппенгарда, встали под стяги Галогена. Вождь гарцевал в авангарде. Закованный в фамильные чугунные доспехи, он был похож на трансформаторную будку. Рядом ехали наши герои, и все они, кроме Гнусдальфа, были невеселы. Гнивли подумывал о дезертирстве, Лепоглаз размышлял, какую болезнь легче всего симулировать, а Элерон на все лады склонял выражение «почетный плен».

Улучив минутку, Бодяжник подъехал к Гнусдальфу и проговорил:

— Слушай, Мастурдир, а ты...

— Уверен, — невозмутимо кивнул маг.

— Но...

— Никаких «но»!

— А если...

— Никаких «если»!

— А вот...

— Моя карма в созвездии Рака!

Элерон поперхнулся:

— Чего?

Гнусдальф спрятал улыбку в бороде.

— Нас ведут высшие силы, дорогой мой наследник! — торжественно объявил он. — Мы победим, мы обязательно победим... если нас не убьют.

А войско между тем распевало вот такую песню: