Воспаление колец (СИ)

ГЛАВА 4 ОТДЫХ В ЗАХОЛУСТЕ

Хрюкки пришли в Захолуст под вечер. Этот вшивый городок был последним населенным пунктом на пути в Раздеванделл, и здесь они надеялись хорошенько отдохнуть перед дальней дорогой.

Несмотря на скромные размеры, Захолуст мог обеспечить уличной грязью Нью-Йорк, Мадрид и Токио. Многообразие его обитателей поражало: в городке водились люди, гномы, эльфы, хрюкки, паны ведьмаки, башибузуки, кобольды и пылесосы. Все они плохо ладили между собой, поэтому убийства на расовой почве были в Захолусте обычным явлением.

Все местные хрюкки были бомжами и ночевали где придется — то в помойном ведре местной таверны, то в сточной канаве, то в пересохшем колодце. Промышляли они воровством.

Люди в Захолусте были как на подбор — добрые, благородные и честные. На хлеб они зарабатывали продажей кастетов и дубинок в подворотнях.

Местные эльфы, называвшие себя Оседлыми Независимыми Эльфами Западных Земель, зарабатывали на жизнь попрошайничеством. За кружку пива они могли нарубить дров, а за тарелку борща выстирать бельишко. В осенние грустные дни, снедаемые тоской по Морю, они вешались в темных углах, чем доводили горожан до нервного потрясения.

Гномы же были обыкновенные — такие же пьяницы и тунеядцы, как и по всему Хреноземью. Гномий профсоюз «Звонкий молоточек» узурпировал для своих членов рабочие места грузчиков, сапожников и собирателей коровьих лепешек. Благодаря невероятной тупости и маленькому росту, гномы постоянно служили объектами насмешек, и страшно обижались, когда их обзывали Самоходными Прыщами.

О кобольдах, пылесосах и прочих нацменьшинствах я не скажу ни слова. Нет, все-таки скажу! Кобольды были неграми, а пылесосы напоминали кит... кита... Ну, короче, тех ребят, которые шьют хреновые кроссовки и готовятся захватить весь мир.

Да, о приезжих... Иногда в город наведывались мрачные витязи-самураи. Лица у них были обветренные, а мечи — огромные. В зависимости от настроения, они называли себя то Следопытами, то Людоедами, а то и вовсе — Людопытами. Выпив лишнего, они заводили старую песню о том, что защищают Пофигшир и Захолуст с юга от многочисленных злобных врагов, и что их предки — особы королевской крови. На самом же деле они промышляли грабежом вдоль Южного Тракта, а предками их были уголовники, бежавшие из тюрьмы строгого режима. После ухода Людопытов в Захолусте долго наблюдался недостаток пива, женщин и туалетной бумаги, а в очередь к стоматологу выстраивались почти все местные жители.

Вышагивая по главной улице Захолуста, хрюкки вовсю крутили головами.

— А ничего город, — заметил наконец Свэм.

— Ты заметил? — удивился Фордо.

— А что мне по-вашему делать, удивляться?[3] — Свэм ухмыльнулся и церемонно раскланялся с сексапильной хрюкканкой, которая помахала ему рукой.

Мимо, толкнув Опупина, прошествовал пан ведьмак, молодой, но уже седой мужчина с суровым лицом, закутанный в угольно-черный плащ. На глазах у хрюкков он, прихрамывая, зашел в неприметное здание, украшенное вывеской «Протезы для героев».

Солнце закатывало свой глаз; небо над головой окрасилось тем густым, насыщенным цветом спелой сливы, который образуется под глазом через три часа после удара, но никак не раньше. Повеяло вечерней прохладой, в сумерках расквакались лягушки.

— Слыхал я, тут родственники мои живут, — задумчиво изрек Свэм. — Только фамилия у них другая... То ли Пучеглазы, то ли Подрыльники. Точно не помню, но определенно на «п». Пуда... Нет... Пида... Пидэ... Около того. Их и выгнали из Пофигшира за это самое «пидэ»; ну, вы поняли, о чем я...

Путники устало брели в густеющих сумерках. Они искали рекомендованную Гнусдальфом харчевню «Гоп ишак». Маг бывал в ней не единожды (а единожды ему там чуть не выбили глаз), и особо хвалил крепкое пиво под названием «Ёрш», рецепт которого знал только владелец харчевни. («Кто он? Да обыкновенный му... му... В общем, нет у него морального стержня!» — так охарактеризовал его Гнусдальф.) Кстати говоря, чародей обещал Фордо, что оставит в «Ишаке» подробные инструкции, как с наименьшими трудностями добраться до Раздеванделла.

В одном из переулков, куда так опрометчиво забрели хрюкки, под плакатом с лаконичной надписью «ТУТ ГРАБЯТ!» топталась зловещая тень, издающая мерзкое сопение и иные, присущие нехорошим личностям звуки.

— Не нравится мне здесь! — быстро оценил ситуацию Опупин.

— Да, — согласился Свэм. — Тут воняет.

— Я не виноват, что у меня в кишках сабантуй! — взвыл Марси. — Это все сушеные пиявки Золотушки!

— Заткнитесь! Поворачиваемся и уходим! — скомандовал Фордо, но было поздно: из тьмы, хохоча, к путникам шагнуло существо размером с породистого, откормленного кусками парного мяса годовалого хомячка. Блеснул кинжал.

— Бабки на стол! — звонко объявило существо, почесывая грудь, украшенную ожерельем из сушеных анчоусов, один вид которых мог вызвать острое несварение желудка.

Разглядев, что к чему, хрюкки переглянулись. Фордо нащупал в кармане капроновую удавку...

— Это противоправный акт! — заверещал гном, когда хрюкки молча двинулись на него. — Я близорук! Я не заметил, что вас четверо! Я буду жаловаться в муниципалитет!

— Хоть самому Илупатару, — предложил Свэм, вытаскивая кастет.

В подворотне раздались глухие удары...

— ...Хороший был гном, — изрек Опупин пять минут спустя.

— И при деньгах, — добавил Марси.

— Только слегка жестковат, — ковыряя в зубах, заметил Фордо.

И они продолжили путь, довольные и почти сытые.

Наконец впереди показалась светящаяся вывеска:

«ГОП ИШАК»

ПОРЯДОЧНОЕ И РЕСПЕКТАБЕЛЬНОЕ ЗАВЕДЕНИЕ

СОДЕРЖИТ НЕПРЕВЗОЙДЕННЫЙ МАВР «БАРЫГАН» НАРЦИСС

(стриптиз только по понедельникам!)

Харчевня была — в три этажа; в Захолусте «Гоп ишак» проходил по разряду небоскребов. Высокий частокол, узенькая калитка...

Пихаясь, точно борцы сумо, путники вкатились во двор. Там было пусто, если не брать в расчет уложенных штабелями гномов: мертвецки пьяные, они храпели так, что дрожали оконные стекла.

Малиновый колпак на макушке какого-то гнома буквально заворожил Свэма.

«Сувенир что надо! — решил хрюкк. — Пижонистый фасон... Пройдусь в таком по Хрюкколенду — все девчонки попадают! А может, сделаю из этой фиговины маску и стану грабить прохожих...»

Свэм потянулся к колпаку, но тут гном, не раскрывая глаз, совершенно внятно сказал:

— Тронешь — убью! — и снова захрапел.

Испуганные хрюкки поспешили войти в харчевню.

— Не слабо! — проронил Свэм, оглядевшись.

— Ага! — кивнул Фордо. — Примерно такой толпой ловили Гнусдальфа, когда он отказался оплачивать тот проигрыш в покер.

И впрямь, харчевня была набита под завязку. Люди цедили пиво из оловянных кружек; эльфы причащались чем-то зеленым из высоких бокалов. Гномы держались особняком: они хлебали пиво из деревянных ведер и утирались бородами. На глазах хрюкков один нетрезвый гном опрокинул ведро на себя, да так ловко, что оно наделось ему на голову. Вместо того чтобы помочь пострадавшему, гномы начали бить его ногами и орать: «Сволочь! Двадцать литров пива насмарку!»

Потертый эльф с рожей висельника обходил столики и, рыдая, выпрашивал деньги: у него, видите ли, «украли вещи и документы».

О, привычная картина открылась взглядам хрюкков: несколько их собратьев, сбившись в кружок, вымогали деньги у жирного тролля.

Недалеко от входа на кухню рыгал, сложившись пополам, бледный официант.

— Почти как дома! — прослезился Свэм и шагнул в зал.

— Постой! — Фордо ухватил Свэма за подтяжки. — Здесь слишком много любопытных глаз! Смекаешь? Нам нужно изменить внешность!

— Ваша правда, хозяин! — прошептал Свэм. — Гримируйтесь первым, а я прикрою ваш тыл!

Фордо отвернулся к стене и загримировался: он приклеил под нос сапожную щетку и стал похож на эскимоса. Затем изменил свою внешность Свэм: он нарисовал под глазом фингал, наклеил на лоб пластырь и сунул в рот папироску. Опупин, перекосив рот, взялся изображать полудурка, а Марси надел голубую юбочку и повязался цыганским платком.

Хрюкки устроились в темном углу. За их столиком сидел какой-то несвежий тип в сиреневых штанах. Он жадно хлебал горячий суп деревянной обгрызенной ложкой. Рваная шляпа — вожделенная мечта любого пугала — бросала на его лицо таинственную тень. Виднелся лишь щетинистый подбородок, похожий на тяжелый булыжник. На левом бедре тип носил долото, засунутое в длинные грязные ножны. Мельком глянув на хрюкков, он вновь принялся за еду.

Фордо поежился. Этот человек внушал ему опасения. А вдруг он тайный, замаскированный под бродягу вражеский шпион? Или бомж, замаскированный под шпиона?

К столику подплыл импозантный эльф со шпагой у бедра. Его вожделеющий взгляд пожирал Марси, который кокетливо выставил из-под стола волосатые ножки.

— Станцуем, милашка?

Бродяга опустил ложку в суп и сдвинул шляпу на затылок.

— Отвали, красавчик, — небрежно произнес он. — Эти детки со мной!

«Ой-ой-ой! — перепугался Фордо, разглядывая впалые щеки и низкий лоб незнакомца. — С тобой — это как понимать?»

Эльф кивнул и быстро отвалил. Фордо сообразил, что тип пользуется определенным авторитетом в Захолусте. Подозрения хрюкка обрели вес, да такой, что он захотел немедленно сбежать.

Пока он размышлял, к столику неслышно подступил владелец заведения Мавр «Барыган» Нарцисс. Это был огромный лысый негр с кривым носом. На нем были драные рейтузы, заношенная блуза и скроенный из куска мешковины передник, заляпанный кровавыми пятнами и супом. Смахнув с лысины пот, он любезно спросил:

— Чего жаждут дорогие гости?

— Ты шо, папаша, опух совсем? — заорал Свэм. — Шамать давай!

— Что-нибудь диетическое, — постарался скрасить крестьянскую грубость Свэма Фордо. — Что-нибудь такое... не слишком тяжелое для желудка. Знаете, мы перекусили недавно...

Барыган полистал засаленное меню.

— Фирменное, — наконец изрек он. — Разварной конец... Тьфу, проклятая изжога! Огурец! Под томатным соусом. Идет?

— ИДЕТ? — Марси — первый среди недоумков — испуганно оглянулся. — Где? Где?.. Ох! Зачем нас так пугать?

— И? — спросил Фордо, отвесив Марси затрещину.

— И... — ответил Барыган, подтягивая рейтузы. — Комплексный обед. Вот он, — он кивнул на ковыряющего в зубах незнакомца, — ел. Вполне диетический, в меру калорийный обед. Жалоб пока не поступало. — Мавр рефлекторно кивнул на окно, выходящее на кладбище. Незнакомец поперхнулся. — Есть еще чебуреки, гамбургеры, гэндальфгеры, арагонгеры, свежие булочки, фродо-маки и вареная шелупонь с пшенной кашей.

— Берите арагонгеры! — вдруг произнес незнакомец, и взгляд его озарился таинственным светом. — Берите арагонгеры, и вы не прогадаете!

В его голосе звучала такая непоколебимая уверенность и загадочная сила, что Фордо, уже нацелившийся на шелупонь с пшенкой, взял и сказал:

— Арагонгеры. Восемь штук. И моим приятелям по два.

После короткого спора, в результате которого Марси обзавелся хроническим ринитом на почве соприкосновения носа с поверхностью стола, сговорились по четыре арагонгера на брата. Мавр не заставил себя ждать: вскоре он подбежал к столику с подносом в руках.

— Прошу, господа! — Поднос был заполнен дымящимися арагонгерами — пирожками с мясной начинкой, воняющей чуть слабее походных портянок Гнусдальфа.

Зажав нос прищепкой, незнакомец со странным выражением лица наблюдал, как расправляются с арагонгерами четверо путешественников...

— Совсем невкусные твои арагонгеры! — пробурчал Свэм, вытаскивая из мясной начинки пуговицу от гномьих штанов.

— Ага, перца в них маловато! — добавил Опупин.

— И соли! — поддержал Марси.

— Арагонгеры бери, — передразнил Фордо. — Тьфу!

В ответ незнакомец загадочно усмехнулся, сказал: «Ну-ну» и «Только после восьми!» и отвернулся.

Хрюкки растерянно переглянулись.

— Наверное, идиот, — суммировал общее мнение Свэм.

Арагонгеры кое-как прикончили, и, чтобы они не слишком просились обратно, залили их пивом «Говеное особое». Затем выпили по одному «Ершу» и откинулись на спинки стульев в блаженном состоянии покоя. Фордо, расставшийся на время со всеми страхами, осматривал зал. В зале царил пьяный угар. Кто-то плакал, жалуясь на загубленную молодость, кто-то спал лицом в тарелке. Сальные анекдоты сменялись похабными историями из жизни эльфов, причем эльфы эти истории и рассказывали. Около барной стойки происходил дележ имущества убитого в драке гнома.

Внезапно у стола материализовался Нарцисс.

— А ХТО ЗДЕСЬ ФОРДО БЭДГАНС? — громким заговорщицким шепотом осведомился он. Потом взглянул на Фордо. — ТЫ???

Замерли все разговоры. Фордо ощутил на себе не меньше сотни заинтересованных взглядов.

— Вы ошиблись, — ответил хрюкк, со скучающим видом теребя щетку. — Я не Фордо Бэдганс, я Ганс Морданс. А это мои друзья — Шемм Пейдажри, Молоток Брендипук и Джо Безпипки. Мы едем на Корускант учиться на джедаев у мастера Йоды. — Тут он дернул за щетку слишком сильно, и та, отклеившись, с грохотом упала на стол.

— Говорил я, «Суперцемент» нужно, а он — «столярным, столярным»! — проворчал Марси.

— По адресу! По адресу! — расцвел Барыган, добывая из кармана мятую открытку. — Ты не думай, мне Гнусдальф описал твои приметы! Сказал, ты будешь не один... С тобой, сказал, будет еще парочка засра... Тьфу! Это все изжога! Еще парочка хрюкков. Так вот, Фордо, тебе от Гнусдальфа письмо!

Дрожа от нетерпения, Фордо поднес открытку к глазам. Какие же инструкции оставил старый друг семьи Бэдгансов?

— «БЛЯ!!!» — громко прочел хрюкк, и кроме женского силуэта, нарисованного чьей-то искусной рукой (вы, конечно, догадались, чья это была рука?), больше ничего не увидел.

Фордо почувствовал дурноту, мир перед ним закачался.

— И это все инструкции? — схватившись за сердце, простонал он. — Гнусдальф был иногда немногословен, я знаю, но как мне следовать этим инструкциям?

— Извольте развернуть, — прошептал Барыган. — Открытка... она того, слиплась...

Затаив дыхание, Фордо развернул открытку. Его взгляд встретился с мелким почерком старого мага:

«Фордо, родной, здравствуй!!!

Как делишки? Надеюсь, ты еще не пропил родной кров? Хе-хе, шучу! Ладно, к делу.

Так вот, любезный, события развиваются хуже, чем ты думаешь, хуже, чем даже я думаю... (А чем я, интересно, думаю?..) Вчера меня так колбасило, что думал — помру. Сейчас вроде отпустило. На водку уже смотрю без отвращения. А еще меня менты по всему Арбату гоняли: приняли за какого-то Маккелена, орали: «Стой, педераст ты этакий!» Ну и по мелочи: где-то посеял паспорт, чуть не сломал ногу, запрыгивая в троллейбус, немножко заболел импотенцией... Длительный анализ этих событий привел меня к единственно верному выводу: они — неоспоримые предвестия надвигающейся тьмы! Она сгущается как сгущенка, и даже я не в силах этому помешать, ибо со дня на день ожидаю ареста по глупому и безосновательному обвинению в подделке дорожных чеков.

А СЕЙЧАС РАЗУЙ ГЛАЗА И ПРОЧТИ СЛЕДУЮЩУЮ СТРОЧКУ ВНИМАТЕЛЬНО!

ЗА ТОБОЙ ОХОТЯТСЯ НАБЗДУЛЫ!!!

Уяснил?

Впрочем, ты об этом наверняка уже знаешь. Им нужно то, о чем не принято говорить громко (я не о сексе, дурак!). Так вот, береги яйцо, ты понял?

Да, я велел одному очень верному человеку (он должен мне денег) тебя поджидать в «Ишаке». Зовут его Бодяжник. Доверься ему, он тебя в Раздеванделл приведет. Я так думаю.

Все, дружочек, пока. Побегу искать себе хорошего адвоката, чтобы не залететь в тюря... Короче, пока.

Р. С. Запомните: если вам дорога жизнь, не говорите при Бодяжнике о короле! Почему — расскажу при случае. А так он человек надежный.

Р.Р.С. Бодяжника идентифицируете (ничего словечко? Я вычитал его в словаре!) по подтяжкам (они у него с футбольными мячами). Осторожно, он боится щекотки!

Вшивые стишки, не так ли? (В особенности это «покладет»!) Я сочинял их три часа!

Р.Р.Р.С. А на хрена мне этот «Р.Р.Р.С.»?»

— Узнаю руку Гнусдальфа! — прослезился Фордо.

— Да, весточка хоть куда! — заметил незнакомец, прочитавший письмо через плечо хрюкка.

— А вот не твое свинячье дело! — разозлился Фордо. Он собрался послать нахала подальше, но вдруг застыл с разинутым ртом. Загадочный незнакомец распахнул куртку, явив взору хрюкка подтяжки, разрисованные синими футбольными мячами.

— Бодяжник! — на весь зал проорал Фордо. — Ты!

— Примерно так, — согласился Бодяжник. — Я.

— И стихи про тебя? — вскричал Фордо.

— Нет! — испуганно вскочил Бодяжник. — Эти кретинские стихи не про меня! И к чему Гнусдальф их приписал?

— Ура! — завопил Мавр, ознакомившись с посланием Гнусдальфа. — Все, теперь никуда не денешься: съедешь от меня как миленький! Слышите? — Он повернулся к залу, сияя, как начищенный ваксой ботинок, и ткнул пальцем в Бодяжника. — Видите этого пиндоса? Я больше не буду кормить его задарма и бесплатно сдавать ему свой лучший номер! А знаете, почему я так делал? Мне Гнусдальф так велел! Но теперь — фигушки! Вот они, хрюкки! Придется тебе съезжать, дорогуша!

— Но сегодня ему еще можно переночевать? — спросил Фордо. — И нам тоже? Да, и поскольку мы очень близкие друзья Гнусдальфа, я надеюсь, вы не возьмете с нас денег.

— Ночуйте, ребята! — воскликнул Барыган с улыбкой, которая больше напоминала оскал вампира. — Ночуйте, я не возьму с вас платы за постой!.. ПОСТОЙ! — крикнул он гораздо громче, ибо пробирающийся к выходу эльф сделал вид, что не слышит.

— И таким образом, — продолжил Барыган, урегулировав возникшие разногласия в вопросе оплаты с помощью обрезка водопроводной трубы, — номер люкс и дамы в номер. Оставайтесь хоть на ночь, но не больше! К завтрашнему вечеру если кто останется, вот этой вот штукой, — он красноречиво потряс окровавленным куском трубы, — каждому из вас харю сворочу!

Тут тьму за окном разрезал пополам мерзкий визгливый вопль. От неожиданности Фордо прикусил язык, Марси икнул, Опупин рыгнул, а Свэм сказал:

— (вырезано сердобольной цензурой)!

Бодяжника от вопля побледнел, отвесил челюсть и сполз на пол.

— Набздулы, это набздулы! — зарыдал Марси.

Нарцисс пожал плечами:

— Очень может быть. Въезд в Захолуст у нас свободный. К тому же набздулы всегда исправно платят за пиво...

— Па-апрашу ра-раздельные н-номера! — простонал Бодяжник с пола. Потом икнул и встал, обводя зал шальным взглядом. — А вот что касается алогичной сатисфакции трансцендентного либерализма... — Больше он ничего не сказал: ударом трубы в основание черепа Барыган отправил его в глубокий целительный сон.

— Последняя стадия, — пояснил он хрюккам. — После этих слов у него обычно наступала белая горячка. Чертики, летающие блюдца, все такое. Я думаю, это у него наследственное.

Сидящие, а равно и ползающие по залу клиенты внимания инциденту почти не уделили: они вели себя так, словно кабатчик прихлопнул большую зеленую муху. Впрочем, нет: если бы он прихлопнул большую зеленую муху, шуму было бы больше.

— Нам большой номер с видом на пляж, шеф, — попросил Фордо. — И чтобы дверь запиралась изнутри. Понимаете, есть некто, кто жаждет нашей крови...

— Понимаю. — Нарцисс облизнул длинные белые клыки и сунул обрезок трубы за пояс. Бросая по сторонам нехорошие взгляды, он повел гостей за собой вверх по лестнице. Опупин и Марси, обливаясь потом, тащили на себе Бодяжника — залог быстрого и безопасного путешествия хрюкков в Раздеванделл. Они так думали, по крайней мере.

Барыган привел хрюкков на старый замусоренный чердак (здесь осенью он молотил горох, а зимой набивал перьями подушки, валял служанок и пел народные песни). Дверь на чердак запиралась хитро: не изнутри или снаружи — замка вовсе не было, — а на грязный носок, привязанный к дверной ручке.

Бросив Бодяжника в угол, хрюкки повалились на рваные матрасы и заснули.

Фордо долго не мог уснуть. Ему мерещились странные голоса этажом ниже: «Ой! — Не лезет! — Ой! — Слишком туго, расслабься! — Ой! Ой-ой-ой! — Я тебе покажу тугую резьбу!»

«Лампочку там меняют, что ли?» — подумал хрюкк, прежде чем провалиться в пучину безрадостных сновидений.

Едва забрезжил день (для эстетов, придурков и интеллектуалов: на небо по лесенке взобралась с перстами пурпурными Эос), хрюкки проснулись и снова уснули. Разбудили их вопли Бодяжника. Он стоял с опухшей рожей, плакал и жаловался на ночные кошмары, которые появились якобы из-за тесного соседства с хрюкками.

Свэм затеял с Бодяжником перепалку, но тот быстро пресек ее, стукнув Навозного Распорядителя кастетом по черепу. Свэм тихо повалился на пол, а Бодяжник принял горделивую позу и раздул щеки.

— Я Элерон, сын Экзекутора! — представился он голосом дрожащим, и жестом, исполненным величия и благородства, выдернул из ножен долото. Точнее меч. Точнее — меча не было. Почти. Кто-то обломал его у самой рукояти так, словно пытался вскрыть им нечто эдакое... Сейф, скажем. Чужой сейф.

Элерон воздел обломок над головой и словно вырос.

— Глядите на мой Дрын! — вскричал он, нервно теребя пуговицу ширинки.

Хрюкки в ужасе отпрянули.

— Эй, эй! — закричал Фордо. — Мы это... Зачем нам смотреть на ваш Дрын? Мы еще даже не завтракали...

Элерон сначала побагровел, а затем посинел.

— Это имя моего меча, придурки! Понимаете, нет?

— А где он, этот меч? — осторожно спросил Марси. — Я лично вижу только рукоятку!

Элерон нахмурился.

— У меня были трудные времена, — быстро сказал он. — Финансовые затруднения. Под гнетом сил, которые оказались сильнее меня, я сдал это чудо фрезеровального искусства в ломбард. — Он вдруг всхлипнул, и неизбывная печаль проступила на его жестком некрасивом лице. — Если бы вы знали, какой это был меч! Настоящий раритет! Да что там, не раритет, а артефакт!

— Тяжелая фиговина была, сдается мне... — задумчиво сказал Опупин.

— А это не твое дело, махровый! — ощерился Бодяжник. Сунув обломок в ножны, он задумчиво почесал небритый подбородок и вдруг тихо сказал: — Что ж, пора нам отправляться в путь, мои друзья, мои маленькие верные товарищи...

— С этим я вполне согласен, — вполне согласился Фордо. — Но путь нам предстоит неблизкий... На чем мы поедем?

— Поедем? — Элерон вздохнул. — Если у вас нет денег, — а у меня их точно нет, — предлагаю ноги.

— Чьи? — полюбопытствовал Марси.

— Так, дайте подумать... — задумался Элерон. — Значит, четыре пары хрюккских ног, и одна пара — человеческих, очень благородного происхождения. Всего, значит, пять. А если у вас есть деньги, предлагаю купить вьючные велосипеды; эти штуковины нынче нарасхват.

Хрюкки не успели спросить, что за зверь «вьючный велосипед»: чердачная дверь с душераздирающим скрипом приоткрылась, и в щель осторожно заглянул Мавр «Барыган» Нарцисс. Он что-то ел недавно — это было заметно по разноцветным потекам на воротнике его рубашки и по половинке варенного вкрутую яйца, прилипшей к правой щеке. В руках владелец «Ишака» зачем-то держал украшенный кровавыми пятнами кистень.

Увидев, что хрюкки и Элерон бодрствуют, Мавр со смущенным видом спрятал кистень за спину.

— Как хорошо, товар... э-э, господа, что я поместил вас на чердак! — дрожащим голосом заявил он.

— Волк тебе товарищ! — ощерился Бодяжник.

Кабатчик смутился:

— Ну зачем же так грубо... Да, серый волк мне товарищ, но это не повод для оскорблений! Так вот, господа, под вашим бардаком... Ну изжога! Чердаком... Я употребляю синонимы слова «апартаменты», разумеется!.. Так вот, этой ночью, этажом ниже, произошел ужасный «трах-тарарах»!

Хрюкки недоуменно переглянулись, а Бодяжник вдруг покраснел и начал хрипло дышать.

— Неужто групповое? — спросил он с затаенной надеждой.

— Нет, двойное, — отрезал Барыган, и взгляд Элерона сразу потух.

— А цепи были? — вяло поинтересовался он.

— Нет, только морковный сок.

— Погоди... Ты хочешь сказать...

Кабатчик ткнул пальцем в пол:

— Я хочу сказать, что там были только два мужика.

Элерона передернуло от отвращения.

— Ладно, Ячменная Задница, — выразился он. — Отчаливаем мы и вещи собираем; наш якорь поднят, в море уплываем! — Он поперхнулся и сердито взглянул на хрюкков. — Это все вы! Уже до стихов довели человека!.. Короче, дядя, мы уходим в путь; от радости ты удавиться не забудь!

Ячменная Задница... э-э, Мавр «Барыган» Нарцисс дико обрадовался, но сделал вид, что страшно опечален.

— Уходите? Так скоро?

— Фа, фак фкоро! — подтвердил Элерон, затягивая зубами шнурки на ботинках.

— Что ж, доброго пути... — Подумав, Мавр решил сделать широкий жест и предложил: — Кому на опохмелку, дуйте вниз; выпивка за счет заведения!

Зря он это сказал, ибо через миг его стоптали хрюкки. Элерон выскочил следом и от полноты чувств поцеловал Барыгана в лоб.

Народу в зале было немного. Не было даже гномов, которые ушли добывать деньги на вечернюю попойку. Возле эстрады дрались пьяные официанты. Из кухни доносились истошные вопли: «Не надо меня на мясо!» Все выбитые вчера глаза, зубы, оборванные уши, отрезанные конечности и соструганная с троллей чешуя были аккуратно сметены в большую кучу посреди зала.

Опрокинув в глотку восьмую порцию «Кровавой Мэри», Фордо стряхнул слезинку с ресниц. Какое замечательное заведение! Как хочется поселиться здесь навсегда! Но... кольцо на его шее налилось тяжестью... Оно звало его в дорогу! Фордо вздохнул... Потом пнул под дых какого-то шибздика, который из-под стола пытался срезать кольцо, встал и вышел во двор.