Восстание ликанов

Глава 5

На полу башни Соня уютно устроилась в объятиях Люциана. Ее голова устало покоилась на его плече, голые рука и нога - на нем, расслабленно лежащим на спине. Его жилистое тело, как пылающий очаг, чувствовало тепло и умиротворение от соприкосновения с прохладой ее бессмертной плоти. Ее пальцы играли с жесткими волосами на его груди. Оба были обессилены и удовлетворены бурными любовными играми, и ей было приятно прижаться к нему, тем более что у них оставалось мало времени. Часть нее все еще не могла поверить, что это происходит на самом деле, что ее любовник на самом деле - ликан; но сейчас, в этот самый момент, она не хотела быть нигде, кроме как в его надежных, сильных руках. Ей хотелось, чтобы они навсегда остались вот так.

Должно быть, именно так смертные представляют себе рай.

Их тайная связь поймала обоих врасплох. Обмен взглядами украдкой в коридорах замка, когда они "случайно" задевали друг друга при встрече, затем - вороватые мгновения в кузнице, и, наконец, признание шепотом во взаимных чувствах. Именно она первая раскрыла истинную глубину своих чувств, но, если бы Люциан не доверял ей, не было бы тайного пути к заброшенной сторожевой башне, и они бы не осмелились довести до конца свою запретную страсть. Боясь разоблачения, она никому не сказала о свидании, даже Люке, своей верной фрейлине.

Если бы отец узнал!

- Итак, миледи, - прошептал он ей на ушко, - я был полезен?

- Пожалуй. - Ее обнаженное тело подрагивало, еще помня их усердные старания. Подняв голову, она задумчиво взглянула на любовника. Бравый кузнец не был похож ни на одного человека, которого она когда-либо знала, и значительно выигрывал в сравнении с высокомерными аристократами, непрестанно ухаживающими за ней.

Любящий, смелый и умный, Люциан был более человечным, чем любой вампир при дворе отца. Ей было трудно принять, что он действительно ликан.

- Это правда, то, что ты сказал моему отцу - что ничего не чувствуешь, когда убиваешь их?

Он понял, что она имела в виду оборотня, убитого им сегодня.

- Они просто животные, - прямо сказал он. - Неспособные на мысли и чувства. Почему же я должен беспокоиться о них?

Соня кивнула, принимая ответ. Она не ставила под сомнение его искренность. Между ними не было никаких секретов.

"Я всегда думала то же самое обо всех оборотнях, - подумала она, - пока не впустила тебя в свое сердце..."

Теперь она уже не была так уверена.

Он повернулся на бок, чтобы можно было смотреть ей в глаза. Его лицо, находящееся всего в нескольких дюймах от нее, посерьезнело. Темно-карие глаза были скорее человеческими, чем ликаньими.

- Если бы я мог отсюда уйти, ты бы пошла со мной?

Она, встревожась, села.

- Не говори так! Даже не думай! - Она схватила его за руку. - Они затравят тебя, как всех остальных! Это верная смерть!

Рабы-ликаны пытались сбегать на свободу. Некоторые умудрялись даже выскользнуть из крепостных стен. Но Вестники Смерти ее отца всегда успешно выслеживали и ловили беглецов, большинство из которых не имело ни малейшего представления о том, как самостоятельно выжить в дикой природе. Схваченных живьем, их в цепях тащили обратно в замок, чтобы замучить до смерти во внутреннем дворе, в назидание другим ликанам, которые могли думать о побеге. Соня вздрогнула при мысли о такой страшной участи для Люциана.

"Я не вынесу, если он будет так страдать!"

К ее ужасу, он не страшился опасности. Он потрогал лунный ошейник на горле.

- Нет, если смогу снять вот это.

"Но это невозможно, - подумала она. Шипастые ошейники сковывали рабов на всю жизнь, чтобы предотвратить их превращение в чудовищных оборотней. - Зачем говорить о вещах, которых не может быть?"

Он покопался в набросанной под ними одежде и достал из пояса небольшой шерстяной мешочек. Вынув из него что -то, он протянул руку к ней. Пальцы раскрылась - на ладони лежал маленький оловянный ключ.

- Я сделал его сам, - объяснил он. Его глаза сияли гордостью и решимостью. - Это - моя свобода.

Она смотрела на ключ, как будто это был ядовитый паук, готовый навсегда разрушить их счастье.

- Люциан, - взмолилась она, отчаянно стараясь отвратить его от гибельного пути. - Обещай мне, что не станешь использовать его. Пожалуйста!

Он нахмурился, явно разочарованный ее реакцией.

- Таков твой ответ? Ты не пойдешь со мной, хочешь, чтобы я остался с тобой вот так? - Он с горечью дернул за лунный ошейник. - Вот так? Как животное?

- Люциан! - Она никогда раньше не думала, что он так себя чувствовал.

"Похоже, я знаю его не настолько хорошо, как думала? - Она сочувствовала его разочарованию, но была в ужасе от крутых мер, которые он был готов принять. - Нет, - подумала она с испугом. Картина того, как с Люциана заживо сдирают кожу на внутреннем дворе, пронеслась перед ее взором. - Риск слишком велик!"

"Вампир и ликан, - мрачно размышлял он. Он положил руку на ее щеку; его горячие, мозолистые ладони были грубы по сравнению с ее гладкой белой кожей. Он проникновенно смотрел в ее страдающие каштановые глаза. - Мы оба - дети Корвинуса. Тем не менее, мой вид - рабы".

Он поднес ключ к ее глазам.

- Однажды я его использую. И покину это место.

Такова судьба, он знал! В его словах не было никаких сомнений, горячих эмоций, что поразило ее как деревянный кол в сердце.

Ее лицо цвета слоновой кости побледнело еще больше. Вздох, почти всхлип, сорвался с ее губ.

"Ничего хорошего из этого не выйдет."

Ее очевидное страдание не ускользнуло от него. На его статном лице гнев уступил место нежности. Его голос смягчился, он неохотно вернул ключ в мешочек и снова заключил ее в объятия. Соня отчаянно прижалась к нему, как будто могла удержать его в безопасности навечно. Ее ногти глубоко впились в его обнаженную спину. Она глубоко вдохнула его мускусный аромат. Ей хотелось никогда его не отпускать.

- Но я не смогу быть без тебя, - пообещал он.

"Как и я без тебя", - подумала она.

Танис достиг дальнего конца палисада, где грубо высеченный путь сливался со скалистым склоном горы. На востоке страшное розовое зарево поднималось над горизонтом. Звон вновь предупредил о рассвете. Хотя он еще не нашел Соню, ему вскоре придется уйти за безопасные стены цитадели и рискнуть отказаться от тщетных поисков. Возможно, Виктор уже удалился до следующей ночи?

Это было бы настоящим везением...

Волк выл в отдалении, вызывая дрожь у малодушного писца, плотно кутающегося в меховую мантию. Не воин, ученый, он предпочитал читать об оборотнях в пыльных фолиантах, а не слышать их лай даже с расстояния нескольких лиг. Он надеялся, что настанет день, когда Виктор и его Вестники Смерти истребят эту гнусную породу раз и навсегда.

Оставив только наших одомашненных рабов-ликанов, конечно же.

Вздохнув, он отвернулся от парапета и в последний раз посмотрел на внутренний двор. Легкое движение привлекло его внимание, и, чтобы получше рассмотреть, он наклонился над ограждением. Лукавые голубые глаза расширились от удивления, когда он увидел Люциана, выходящего из кузницы в сопровождении самой Сони!

Что за черт?

Поверх алого платья на Соне был накинут тяжелый серый плащ. Ее прямые ореховые локоны были распущены и нерасчесаны. Она украдкой огляделась, прежде чем выйти из-за сырых шкур, ограждающих кузнечный горн. Если бы Танис не знал лучше, он мог бы поклясться, что она только что выскочила из постели любовника.

Но ликан? Это немыслимо...

Или нет?

Несмотря на неизбежное приближение восхода солнца, который Соня могла пережить не более, чем любой другой вампир, она, не желая расставаться, задержалась с Люцианом снаружи кузницы. Он тронул ее бедро мимолетним жестом, который вполне мог бы ускользнуть от внимания зрителей менее наблюдательных, чем Танис. Они обменялись длинным, острым взглядом, прежде чем светлеющее небо нещадно вынудило их расстаться. Они протянули руки друг другу, их пальцы соприкоснулись в последний раз, прежде чем Соня, наконец, оторвалась от неосмотрительного кузнеца и поспешила к цитадели, оставив Люциана во дворе в одиночестве. Достигнув укрытия в галерее, она оглянулась через плечо, и во взгляде ее читалась тоска.

Гостеприимная тень поглотила ее, когда она исчезла в цитадели. За ней захлопнулась тяжелая дубовая дверь.

Наверху, на стене, Танис не мог поверить своим глазам. Дочь Старейшины - и ликан! О таком он никогда не слыхивал, и, кроме того, это было строжайше запрещено Законом - под страхом смерти. Даже самая блудливая вампирская девка из обслуги не подумала бы запятнать себя общением с животным, но Танис не мог отрицать очевидность того, что видел своими глазами. Интимной драме, которую он только что увидел, не могло быть никакого другого объяснения. У писца дернулась щека.

Кто знал, что дочь Старейшины была столь... развращена?

Когда Соня исчезла из поля зрения, Люциан, наконец, отвел глаза в сторону от дверного проема. Он взглянул на палисад, и Танис поспешно нырнул за баллисты, чтобы избежать обнаружения. Мгновение он боялся, что Люциан может заметить его на крепостной стене, но очередной волчий вой отвлек внимание кузнеца. Другие голоса присоединились к звериному хору, и вот уже вся стая пела серенады на луну.

Люциан внимательно вслушивался и, казалось, был заворожен ужасным шумом, но стряхнул с себя его чары и отступил назад к кузнице.

"Что ты услышал в волчьей песне? - Подумал Танис. - Вспомнил, что в глубине души ты по-прежнему лишь животное?"

Зверь, который явно пользуется благосклонностью аристократки.

"Интересно, - подумал Танис. Преодолев первоначальное потрясение от вида столь противоестественной пары, расчетливый писец понял, что он овладел знанием как ценным, так и очень опасным. Можно, конечно, найти способ обратить скандальную тайну Сони в свою пользу, но нужно быть осторожным. Несвоевременная подача такого взрывоопасного разоблачения могла оказать катастрофический эффект на весь клан, не давая гарантий, кто окажется на коне, когда осядет пепел. Сторонние наблюдатели, такие как он, вполне могут попасть под перекрестный огонь. - Над этим вопросом следует тщательно подумать".

Разумеется, в безопасном помещении.

Он вернулся в цитадель, воспользовавшись неприметным боковым входом, где встревожено нашел Виктора ожидающим его в большой зале. Старейшина сидел на королевском троне в дальнем конце зала, меньшие же господа и дамы располагались на богатых мягких стульях и диванах. Элегантные кокотки в тонких, как паутинки, черных платьях не скрывали свои прелести. В очаге пылал огонь. Видимо, столь поздней ночью клан был чем-то занят, возможно, предвкушали завтрашнюю делегацию из соседних земель. Охлажденная бычья кровь лилась рекой; поскольку Закон запрещал охотиться на смертных, клан питался кровью крупного рогатого скота. Хитроумное зелье, извлекаемое из угрей, хранило жидкость свежей без замораживания. Светские разговоры и сплетни эхом отражались от холодных каменных стен. В воздухе витали ароматы благовоний. Негромко играла лютня.

Все надежды Таниса избежать объяснений с Виктором стремительно рухнули. Тот не допускающим возражений жестом подозвал писца к себе. Виктор говорил вполголоса, чтобы не быть подслушанным остальным кланом.

- Что моя дочь? - спросил он.

Танис тщательно взвесил свои возможности.

"Нет, - пришел к выводу он, - сейчас не время и не место..."

- Она повела себя дерзко, - бесстыдно солгал он. - Отказалась меня видеть. Даже не открыла дверь.

Виктор нахмурился.

- Почему юность столь недальновидна? - Посетовал он. - Она рискует своим местом в Совете. И ради чего?

"Вам лучше не знать, - подумал Танис. - По крайней мере, пока".

Ему потребовалось усилие, чтобы не улыбнуться ехидно, отвечая:

- Не представляю, милорд. - Он быстро сменил тему. - Нам надо приготовиться. Человеческая знать прибудет, когда солнце снова сядет.

Если повезет, предстоящие торжества достаточно надолго отвлекут Виктора от тревожащих поступков дочери, чтобы Танис оценил, как наилучшим образом использовать его новые знания.

"Терпение", - посоветовал он себе. Если бессмертие чему его и научило, так это тому, что всего добьется тот, кто умеет ждать. Сейчас достаточно было знать, что он держит репутацию надменной Сони в своих руках.

"Зря она никогда не улыбалась мне раньше... "