Восточные грезы

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Нироли переживала один из своих редких периодов плохой погоды. На побережье обрушился шторм, серые тучи закрыли привычно голубое небо. Вид, открывающийся теперь из окон дворца, был уныл и бесцветен. Прямо как ее будущее и будущее их ребенка, подумала Натали.

Она собиралась утром поработать над своими записями, готовясь к предстоящей встрече с молодыми женщинами Нироли. Она собиралась поговорить с ними о многих возможностях, открывающихся перед ними в связи со строительством центра планирования семьи, но слова участия и надежды просто не шли у нее с языка. Все, о чем она сейчас могла думать, — это о ее бедном ребенке и о том, что он будет лишен возможности расти спокойно и счастливо, уверенно осознавая свое место в мире. Может быть, на этой теме и стоило бы построить ее речь — горькой участи детей, рожденных без любви, нежеланных, чьи шансы на удовлетворение самых важных человеческих чувств были безжалостно уничтожены, прежде чем они успели сделать свой первый вдох. Что могло предложить королевство Нироли этим детям?

Натали отложила в сторону бумаги и встала из-за стола. На сегодня не было запланировано никаких официальных мероприятий, кроме поездки Кадира на виноградники, поэтому на ней была ее обычная одежда — белая тонкая шерстяная кофта с длинными рукавами и черная юбка.

Она обернулась, услышав, как открылась дверь. Ее сердце дрогнуло, когда она увидела Захру.

Меньше всего на свете Натали хотелось бы видеть сейчас любовницу своего мужа — его бывшую любовницу, поправила она себя.

По крайней мере, Кадир поклялся, что между ними все кончено. И если она хочет, чтобы он верил ей, то тоже должна ему верить.

— Это правда, что у тебя будет ребенок? — спросила Захра безо всякого вступления.

Ее бесцеремонность слегка смутила Натали, но еще больше ее смутила мысль, что узнать об этом она могла только от Кадира. А это ведь совсем не та информация, которую можно было бы так вот запросто обронить в разговоре со своей бывшей любовницей.

И когда он сказал ей это? Прошлой ночью, когда она, наконец, погрузилась в свой короткий и беспокойный сон? Не пошел ли он тогда к ней искать утешения?

— Так это правда?

Глаза Захры лихорадочно горели, движения были порывисты и не скоординированы, как будто она не вполне владела собой.

— Будет у меня ребенок или нет, это касается только меня, — спокойно ответила Натали.

Захра оставила без внимания ее попытку перевести разговор в русло сдержанного благоразумия.

— У Кадира нет от меня секретов. Он рассказывает мне все. Все! — выпалила она. — Ты это понимаешь? Я знаю, что у тебя будет ребенок, но он, конечно, не хочет его. Да и как иначе?

Натали почувствовала тошноту. До последнего момента она пыталась убедить себя, что Захра преувеличивала степень их близости с Кадиром. Как же она заблуждалась! Кадир назвал ее лгуньей, но на самым деле лгал он.

— Ты ничего не говоришь, но я знаю, что это правда. Твое молчание выдает тебя, — услышала она голос Захры. — Думаешь, ты победила? Думаешь, если ты забеременела от Кадира, значит, он твой? Но он не твой и никогда им не будет. Ты, может, и беременна, но ты еще не родила. Королю нужны сыновья, наследники, живые дети… а ты никогда не выносишь их.

Что-то было не так. Что-то определенно было не так. Натали чувствовала непонятно откуда взявшееся напряжение.

Где же ее горничные и графиня? Теперь уже было поздно жалеть, что она сама попросила, чтобы ее не беспокоили.

— Ты действительно думаешь, что я позволю тебе забрать у меня Кадира? Ты думала, что, узнав о твоей беременности, он предпочтет тебя мне? Если так, то ты просто дура. Потому что этого не будет. Я не позволю, чтобы это случилось. Никогда. Я та, которую он любит и хочет. Я та, которая достойна стоять рядом с ним. Кадир — мой. Наши сыновья будут его наследниками, а не твои.

Внезапно голос Захры понизился до шепота и перешел в леденящее душу шипение.

— Я убью тебя! И убью твоего ребенка. Я перережу тебе горло и вырежу ребенка из твоего живота, но не позволю забрать от меня Кадира.

Она сумасшедшая, в ужасе подумала Натали и бросила взгляд на дверь. Захра заметила это.

— Бесполезно. Тебе не удастся отсюда ускользнуть.

Нужно попытаться ее успокоить, подумала Натали. Если она поддастся панике, это только ухудшит ситуацию и сделает ее игрушкой в руках Захры. Нужно найти способ разрядить ситуацию и выиграть время.

— В кровопролитии нет нужды, Захра, — сказала она, стараясь, чтобы ее голос звучал ровно. — Я не хочу забирать у тебя Кадира. — Если бы ей только удалось проскользнуть мимо Захры во внутренний коридор, закрыться в спальне, а потом позвать на помощь.

— Ты лжешь. Ты любишь его. Я вижу это по твоим глазам. Ты сказала, что носишь его ребенка, чтобы удержать Кадира, но твоя уловка не сработает, потому что ребенка у тебя скоро не будет.

Натали увидела, как Захра вытащила из длинного рукава платья изогнутый нож.

— Сначала мать отговаривала его жениться на мне, — Захра медленно двинулась в сторону Натали, — думая, что я не достаточно хороша для ее сына. А сейчас из-за се лжи ты — европейское ничтожество, на котором его заставили жениться, — стала у меня на пути. Но он не хочет тебя. Он хочет меня. И я хочу его. Только ты стоишь между нами и нашим счастьем. Мой долг — убить тебя, чтобы сделать Кадира счастливым. Только я могу родить ему наследников.

Натали знала, что ей придется добежать до этих дверей, потому что иначе Захра попытается причинить вред ее ребенку или убить ее. Она была выше и сильнее Захры, но не знала, как обращаться с ножом и как защищаться от него.

Но двери очень тяжелые, откроются не сразу, и Захра успеет настигнуть ее.

Что же ей делать? Натали молилась, чтобы Господь дал ей силы защитить себя и ребенка.

Лоза находилась в периоде покоя — ряд за рядом аккуратно подвязанные коричневые побеги. Кадир слушал, как Джованни Карини, дедушка Натали, с любовью описывал все их достоинства и недостатки, как если бы рассказывал о собственных детях.

— А вот эти несколько новых — подарок от Розы Ферецца. — Глаза Джованни светились гордостью. — Их побеги, привитые на наших корнях, дадут самое лучшее вино.

— Вы с такой теплотой отзываетесь о них, как если бы они были рождены на Нироли, — улыбнулся Кадир.

— Для каждого человека естественно заботиться о том, что подарено ему от чистого сердца, — сказал Джованни.

Неожиданно перед глазами Кадира возник образ его матери, какой она была в последние дни болезни.

— Твое правление принесет пользу Нироли, так же как и Хадии, если ты решишься принять свое наследство здесь. Твой брат хороший администратор и честный человек, но у тебя есть воображение и страсть — качества, присущие истинному лидеру. В этом ты очень похож на своего отца. Я прошу тебя, не отворачивайся от него.

Его мать… Как бы она любила Натали. И ребенка, которого она носит. И вдруг Кадир словно наяву услышал рядом с собой тихий материнский голос:

— Не отвергай своего ребенка, Кадир. Не отворачивайся от этого бесценного дара из-за собственного страха.

Неужели он действительно отказывается от ребенка из-за страха? Он прекрасно знал, несмотря на то, что отрицал это перед Натали, что презервативы не всегда надежны. Какой мужчина не знает этого? Во всем остальном Натали доказывала снова и снова свою честность и строгие моральные принципы. В глубине души он хотел верить, что Натали не лжет ему насчет ребенка… Его ребенка. И с каждым днем все больше хотел, чтобы она стала его женой по духу — его партнером, его второй половинкой. И снова он почувствовал этот пронизывающий страх — страх влюбленного человека, который боялся не удержать любовь женщины, потому что в прошлом он всегда чувствовал себя нелюбимым.

Кадир никогда не думал, что отважится заглянуть так глубоко внутрь себя. Но когда человек влюблен, он способен на неожиданные поступки.

Натали утверждала, что он был ее единственным мужчиной на протяжении последних нескольких лет. И только внезапно нахлынувшее желание заставило ее нарушить собственные правила. Неужели ему не хотелось заключить ее в объятия и признаться, как много ее слова значат для него? Кадир посмотрел на часы. Его программа была выполнена лишь наполовину, и пройдет еще несколько часов, прежде чем он сможет вернуться во дворец.

Неожиданно налетел порыв ветра, с неба начали падать тяжелые капли дождя.

— Знаменитые шторма Нироли, — пояснил Джованни. — Они приходят с моря — к счастью, нечасто, — но зато когда приходят… — Он с беспокойством смотрел на свою драгоценные побеги.

— Ваше высочество, думаю, нам следует вернуться во дворец, — сказал один из его сопровождающих. — Мы должны переждать шторм. — Ему пришлось напрячь голос, чтобы Кадир мог расслышать его слова за порывами ветра.

Кадир кивнул. Ему не терпелось поскорее увидеть свою жену. Жаль только, если виноградники Джованни пострадают из-за непогоды.

Натали! Потребность быть с ней поселилась в его сердце, подгоняя его, заставляя его впервые в жизни следовать своим инстинктам и чувствам, а не логике.

Войдя во дворец, Кадир увидел графиню.

— Где моя жена?

— В своих комнатах, Ваше высочество. Она просила, чтобы ее не беспокоили, но если вы хотите, чтобы я сказала ей…

— Нет, не надо, я пройду к ней сам, — поблагодарил Кадир.

— Ты не сможешь уйти, ведь ты знаешь это, — говорила Захра, медленно приближаясь к Натали. — Даже если ты закричишь и кто-то услышит, они все равно не успеют тебе помочь.

Поведение Захры наводило на мысль об одержимости. Натали была раздражена типично мужской неспособностью Кадира увидеть ее истинную натуру за смазливой внешностью и пышными формами. Но и ей самой тоже никогда не приходило в голову, что Захра может решиться напасть на нее. Эта идея казалась ей нелепой.

— Захра, подумай о будущем. Если ты сделаешь это, — начала Натали спокойным голосом, пытаясь придерживаться только фактов, — тебе не удастся выбраться отсюда. Ты отправишься в тюрьму, и как ты тогда сможешь быть с Кадиром?

Но Захру нелегко было смутить.

— Кадир защитит меня. Он стоит выше закона и не допустит, чтобы меня осудили. Кроме того, кто тебя будет оплакивать? Ты — ничто. И когда я рожу Кадиру его первого сына, никто и не вспомнит, что ты когда-то существовала… Но сначала я убью тебя и ребенка, которого ты носишь.

Откуда такая уверенность в праве распоряжаться чужими жизнями? Наверняка только какое-то психическое нарушение могло вызвать подобное поведение, и значит, бесполезно взывать к ее здравому смыслу. У Натали оставался единственный шанс — попробовать добраться до дверей.

Она попыталась оценить расстояние, которое ей предстояло преодолеть. Если она сделает обманное движение в сторону дальних дверей, это отвлечет Захру и даст ей несколько дополнительных драгоценных секунд.

Натали глубоко вздохнула, сосредоточив все свое внимание на дверях. Она должна толкнуть их посильнее…

Внезапно двери открылись. Захра обернулась.

— Кадир… — выдохнула Натали. Хоть он и пригласил Захру во дворец, но, конечно же, не догадывался о ее критическом состоянии.

— Что здесь… — Он бросил быстрый взгляд на развернувшуюся перед ним сцену. — Захра… — начал он, но она не дала ему продолжить.

Не отрывая глаз от Натали, она сказала с ликованием сумасшедшей:

— Все в порядке, Кадир. Скоро она не будет стоять между нами, потому что я убью ее и этого змееныша, который у нее внутри.

— Охрана! — крикнул Кадир.

Захра сделала быстрый выпад в сторону Натали, разорвав ножом рукав ее кофты. Натали бросилась к дверям. Она двигалась быстро, но Захра не отставала. Натали слышала позади себя ее дыхание, острая боль пронзила ее плечо, и, когда казалось, спасения больше нет, Кадир молниеносным броском встал между ними и принял следующий удар на себя.

Последнее, что услышала Натали, теряя сознание, был стон Кадира.

— Ваше высочество, Захра Рафик перехвачена по пути в аэропорт. Она отказалась пройти медицинскую экспертизу в Нироли. Мы связались с полицией Хадии. Они обещали взять ее под стражу в аэропорту и в принудительном порядке отправить в больницу, где будет проведено полное психическое обследование и назначен курс лечения.

Кадир сжал губы. Он знал, что никогда не перестанет винить себя за то, что не разглядел темную душу Захры, скрывавшуюся под ее внешней покорностью. Его недальновидность поставила под угрозу жизнь Натали. И жизнь их еще не рожденного ребенка.

Поблагодарив министра за сообщение, Кадир повернулся к служащему дворца.

— Король Джорджио хотел бы поскорее увидеть вас, Ваше высочество, — сообщил тот. — Ужасная новость о нападении на вас и на принцессу не могла быть скрыта от него. Он очень обеспокоен.

— Пожалуйста, скажите королю, что со мной все в порядке. Я вернусь во дворец, как только переговорю с врачом принцессы.

Кадир не мог покинуть госпиталь прежде, чем увидится с Натали. Ему так много нужно ей сказать.

Он знал, что до последних дней жизни перед его глазами будет стоять картина, которую он увидел, когда открыл дверь в гостиную. Глаза Натали, ее руки, закрывающие живот в попытке защитить малыша. В ту минуту единственной его мыслью было спасти их обоих.

Он понял, когда, казалось, было уже слишком поздно, что никто не может быть отцом ребенка, кроме него самого. Кто защитит их, если не он?

Когда он уже начал терять сознание, его последней мыслью было, что он любит Натали и своего малыша.

В госпитале, с трудом приходя в сознание от большой потери крови, он был потрясен, когда узнал, что Натали находилась в критическом состоянии и едва не потеряла ребенка.

— Вы должны спасти их обоих. Обязательно должны спасти, — повторял Кадир, сжимая от боли зубы, пока обрабатывали его рану. Он просто не сможет вынести, если ни Натали, ни ребенок никогда не узнают, как он любит их обоих.

Лежа в больничной палате, Натали с беспокойством смотрела на врача.

— Мой муж — как он? — спросила она.

— С ним все в порядке. Рана длинная, но не глубокая, — сказал врач. — Он уже ждет за дверью, чтобы увидеться с вами.

Кивнув, Натали с мольбой посмотрела на доктора.

— А вы уверены… насчет… насчет ребенка? — Капельницу уже убрали, но она все равно чувствовала себя слегка сонной из-за мягкого успокоительного, которое ей ввели. — Ошибки не может быть?

— Ошибки нет, — устало ответил врач. У них выдалась тяжелая ночь, — им пришлось спасать кронпринца, принцессу и их ребенка.

Дверь в палату открылась. Поклонившись Кадиру, врач оставил их наедине.

— Спасибо тебе… за то, что спас мне жизнь.

Кадир слабо улыбнулся. Его лицо было усталым и бледным. Он сменил пропитанную кровью рубашку на чистую, его рана была обработана и перевязана.

— Я сделал только то, что был должен сделать, потому что сам невольно поставил вас обоих под удар. Но я понятия не имел, что Захра… она никогда не обнаруживала никаких признаков… Когда я сказал, что ей нельзя больше оставаться на Нироли, и напомнил, что ты моя жена и у тебя будет ребенок, я понятия не имел в тот момент…

Что-то такое искреннее и благородное было во всем его измученном облике, что Натали захотелось протянуть руку и дотронуться до него. Но как она могла, зная, что он думает об их ребенке? Возможно, он хотел, чтобы она потеряла его, если даже и не готов был признаться в этом. Разве она могла забыть, с какой ненавистью он отзывался о малыше!

— Ты не мог знать. Думаю, она и сама не знала о своей болезни, — сказала Натали, чувствуя себя совершенно опустошенной. — Так что не вини себя.

— Напротив, ты моя жена, и моя обязанность — защищать тебя. Я должен был предвидеть…

— Они сказали тебе… о ребенке? — Ее голос звучал очень тихо.

Кадир кивнул.

— Наверное, ты думал, что было бы лучше, если бы я потеряла его.

Она не могла заставить себя поднять на него глаза. В течение долгих часов, когда ее ребенок отчаянно боролся за жизнь, она знала, что Кадир так же отчаянно желал, чтобы этого не случилось. И эта мысль причиняла ей куда большую боль, чем рана от ножа Захры.

— Натали…

Дверь в палату открылась.

— Ваше высочество, — взволнованно начал слуга, — король, король Джорджио здесь. Он не может быть уверен, что вы живы и с вами все в порядке, пока не убедится в этом сам.

Король здесь? Король, который уже давно не покидал дворца и уж тем более не проявлял ни о ком подобного беспокойства? У Натали от удивления округлились глаза. Она уже заметила, что любовь к Кадиру смягчила его сердце.

— Ты должен выйти к нему, — сказала она мужу. — Он старый человек и, наверно, ужасно обеспокоен.

Кадир наклонил голову.

— Хорошо, — сказал он. — Но я вернусь, как только смогу.

Через несколько минут после его ухода в палату вошел врач. В руках у него был большой конверт.

— Это результаты сканирования, — сказал он, положив конверт рядом с ней. — Как вы знаете, мы не используем нашу новую аппаратуру только для определения пола ребенка, чтобы родители заранее знали, в каких тонах оформлять детскую. Но поскольку нам пришлось сделать эти снимки, чтобы проверить, все ли в порядке с ребенком…

Улыбнувшись, Натали протянула руку.

— Я спросил принца, не хотел бы он посмотреть на них, но он отказался.

— Да, — произнесла чуть слышно Натали, — я так и думала…

— Он сказал, что сначала вы должны их увидеть, — пояснил врач. — Но если вы не хотите заранее знать пол ребенка, можете тоже не смотреть.

— Нет, отчего же? Мне бы хотелось.

— Но в любом случае приятно знать, что будущий король Нироли обрадуется как дочери, так и сыну. Когда я предложил ему узнать пол ребенка, он сказал, что пол не имеет значения — главное, чтобы малыш остался жив.

Натали смотрела на него широко открытыми глазами.

Кадир сказал это врачу? Не может быть… Она подавила зевок. Ее предупредили, что в течение нескольких дней она будет чувствовать себя сонной и усталой. Ее телу нужен отдых, чтобы полностью восстановить силы. Она открыла конверт и посмотрела на снимки, внимательно изучая неясное изображение. Слезы выступили у нее на глазах при мысли, что она едва не потеряла этого ребенка.

Натали спала, когда Кадир вернулся в комнату и присел на стул рядом с ее кроватью. Чувства его отца, когда тот, растрогавшись, обнял его, вызвали в нем ответную реакцию. Он протянул руку и дотронулся до плеча жены. Господь дал ему второй шанс. Пройдя через ад долгих ночных часов, страдая от неизвестности, он понял, как дорожит своей семьей.

— Я молился за тебя, малыш, — прошептал он. — Я буду тебе хорошим отцом, как ты уже стал мне сыном.

— Кадир… — Голос Натали дрожал. Она слышала, как он вошел, но не открыла глаз, боясь прочитать на его лице свой приговор.

Он взял ее руку в свои ладони.

— Дай мне сказать, Натали. Я люблю тебя. Тебя, Натали Карини, умную, смелую женщину. Ты показала мне мою собственную слепоту. Я наконец понял, что так отчаянно сопротивлялся своей любви к тебе из-за страха. Страха быть отвергнутым, ведь я так долго жил с мыслью, что женщинам нельзя доверять. — Он прерывисто вздохнул. — Когда я увидел Захру с ножом и понял, что она собирается сделать… Только тогда я осознал, как много вы с малышом значите для меня. Прости, что сразу не поверил тебе. Но теперь все плохое позади. Ты и наш первенец, мой сын, — вы отныне смысл моей жизни.

— Твой сын? — Она сдержала улыбку. Счастье захлестнуло ее с головой. — Мне не хотелось бы разочаровывать тебя, Кадир. Но в действительности у тебя скоро родится дочь… — Улыбнувшись, она протянула ему снимки.

Она уже знала, что Кадир будет любить свою дочь так, как никогда бы не мог полюбить сына. Позже судьба подарит им и народу Нироли наследника мужского пола, но сейчас знать, что она носит в себе дочь, этот бесценный подарок судьбы, было для нее настоящим счастьем.

— Дочь, — прошептал Кадир, глядя на снимки.

Его глаза блестели.

— Я думаю, мы можем назвать ее именем твоей матери, — предложили Натали. — Я думала о ней, когда… была с Захрой. Я молилась….

Кадир коснулся пальцами ее щеки.

— Я тоже. — Он наклонился к ней. — О, моя любимая, если бы я потерял тебя…

Натали подняла лицо для поцелуя.

— Но ты не потерял… и не потеряешь.

Сестра открыла дверь и, вспыхнув, тут же закрыла ее снова. Кто бы мог подумать, что королевская чета иногда ведет себя так непринужденно…