Восточные грезы

ГЛАВА ВТОРАЯ

Ослепительная вспышка сексуального желания, пронзившая Натали насквозь, грозила смести все доводы разума.

Уходи! Уходи сейчас же, кричал ее внутренний голос. Ты не можешь себе этого позволить. Просто повернись и уйди… Потому что, если ты не уйдешь…

— Вы заказывали массаж?

Слишком поздно, думала она, неуверенно ступая в сумрак маленького холла. Ее нос, всегда такой чувствительный, был атакован множеством запахов. Смолистые ароматы мебели, ковра и тканей — все смешалось вместе. Запах лилий наложился на ее духи, которые она сама составила на основе розовой эссенции, мускуса, вытяжки из зрелых виноградных ягод и терпкой древесной коры. Обычно этот аромат успокаивал ее, но сейчас он был искажен ее страхом, и Натали с удивлением обнаружила, что собственные духи действуют на нее возбуждающе.

— Сюда.

Натали стряхнула с себя наваждение. На какое-то мгновение она захотела его. Ну и что? Вероятно, это естественная реакция ее подсознания на привлекательного мужчину. Или же осознание того, что возможность свободного секса скоро будет изъята из ее меню, сделало незнакомца столь желанным?

Однако он и вправду хорош. Она откинула назад голову и посмотрела ему в лицо. Сколько в нем? Шесть футов и шесть дюймов? Или больше?

Король Джорджио не описал, как выглядит его новоявленный сын. Натали знала лишь, что ему сорок лет, он никогда не был женат, воспитывался как будущий шейх, но после приглашения на трон Нироли передал свою очередность младшему брату.

Со слов короля, принц Кадир был красавчиком. Но бывали дни, когда воображение Натали рисовало ей упитанного приземистого крепыша с большим количеством, золотых зубов.

По контрасту этот мужчина был высоким, с великолепными мышцами и без единой унции жира. Что касается зубов, то они имели безупречную форму и цвет.

Как, должно быть, приятно танцевать с мужчиной, чей рост так идеально подходил к ее росту. Просто танцевать… Что же касается… Она напряглась, отгоняя от себя неуместные мысли. Для такого высокого и сильного мужчины он двигался на удивление легко и в то же время с чувством собственного превосходства. Это вынуждало ее послушно следовать за ним, словно она была женщиной из гарема. Откуда пришло к ней это сравнение? Кажется, Майя говорила, что Леон приехал из Южной Америки?

Майя и Говард обновили интерьер маленького палаццо, создав целостный ансамбль в духе естественного минимализма. Ощущение, комфорта и легкости достигалось путем использования натуральных материалов. В этом номере, самом дорогом в отеле, простые белые стены гармонировали с мраморным полом, и, в дополнение к королевских размеров кровати, в нем, как, впрочем, и в других номерах, стоял массажный стол.

— Вы заказали специальный массаж шеи и общий массаж спины, — уточнила Натали, когда они подошли к столу.

— Да. И мне хотелось бы быть уверенным, что вы хорошо знаете свое дело. — Это прозвучало почти враждебно. К такому отношению Натали не привыкла ни как женщина, ни как профессионал. Но как ни странно, вместо того, чтобы охладить ее лихорадочное возбуждение, надменные слова только усилили его.

Наверно, ей стоило бы упомянуть, что этот массаж проводится по ее собственной методике. Но враждебность Леона лишила ее смелости. Как бы там ни было, он скоро поймет, что она превосходный массажист. У нее была врожденная способность снимать боль прикосновением своих рук.

Она всегда разговаривала со своими клиентами, заставляя их рассказывать о себе до тех пор, пока решала, какую смесь масел лучше использовать. Сейчас у нее не было никакого желания делать это. Она не имела ни малейшего представления, откуда взялась эта инстинктивная потребность защитить себя.

Неужели? — спрашивал ее внутренний голос. Посмотри на него внимательно. Вряд ли какая женщина с горячей кровью могла бы устоять перед его мужественностью, особенно та, которая только что согласилась па холодный династический брак, лишенный истинной страсти.

Неужели это действительно так? Неужели ее реакция на Леона Переза — последняя безрассудная попытка восстать против ее решения, последнее напоминание о том, с чем она вскоре навсегда распрощается? Она никогда не была склонна к беспорядочным связям, так почему же ее чувства, черт возьми, так неожиданно отреагировали на совершенно незнакомого мужчину? Натали сделала решительную попытку осадить их. Она пришла сюда работать.

Отвернувшись от нее, мужчина одним движением сбросил халат на пол. У нее перехватило дыхание, как если бы под халатом у него ничего не оказалось, — а он определенно был достаточно самоуверен, чтобы позволить себе такое. Но это было не так. И трудно было сказать, с облегчением или с разочарованием она увидела на нем обернутое вокруг бедер полотенце. Конечно, для массажа это было лучше, чем нижнее белье. Сколько глупых женщин чувствовали то же, что и она сейчас? Смотрел ли он на них так же безразлично, как и на нее?

Натали обуяла необъяснимая ревность. Она почувствовала, как задрожали ее руки, когда он начал устраиваться на массажном столе. Судя по развитым мышцам бедер, можно было предположить, что он занимался верховой ездой. А что касается игры в поло, для этого у него определенно была необходимая мышечная структура и достаточное количество средств, если судить по неброским, но дорогим часам и лучшему гостиничному номеру в отеле.

Его кожа в полумраке комнаты отливала мягкой бронзой. Если бы она не знала, что он из Южной Америки, то могла бы принять его за итальянца. Манеры его были европейскими и в то же время не совсем. Интересно, сколько времени он провел в Южной Америке? По привычке она отвернулась, пока он устраивался на массажном столе.

Налив небольшое количество масла в мисочку, Натали нагрела его над горящей свечой.

— Этот массаж используется для того, чтобы проработать напряженные участки и снять блокировки с глубоких мышечных волокон, — пояснила она. — Вы можете почувствовать случайные неконтролируемые подергивания тех или иных мышц, зависящие от степени их напряжения, но это абсолютно нормально.

Шумный выдох выразил его нетерпение. Он хочет, чтобы она поскорее перешла к делу. Что ж, ее это устраивало.

Натали начала медленно растирать масло по его коже, определяя тонус и температуру мышечной ткани. Дыхание ее стало медленным и спокойным, она полностью погрузилась в работу. О скольких вещах можно было узнать во время этой молчаливой беседы с его телом… Вот, к примеру, когда-то он, вероятно, упал с лошади, сильно ударившись левым боком. Она чувствовала легкое подрагивание его мышц под пальцами — они словно шептали ей о своих невидимых травмах. Автоматически она ответила на их призыв сначала легким поглаживанием, затем усилила нажим.

Его волосы были густые и темнее, чем ей показалось вначале. Она почувствовала их шелковистую мягкость, когда, пройдясь по спине, снова поднялась к шее. Натали работала уже почти пятнадцать минут, и ее руки начали уставать. Под униформу она надела только короткие шорты — весьма практичное решение, — но сейчас она начала об этом жалеть. Грубая ткань платья, скользя в такт массажным движениям по ее соскам, раздражала их. Да, подумала она, наверно, все дело в ткани.

Но она никогда прежде не касалась мужчины с таким совершенным телом. Ей хотелось бесконечно долго продолжать изучать его. Ее пальцы двинулись вдоль спины, легко обводя каждый его позвонок, и достигли края полотенца, низко спущенного на бедра. Поскольку он заказывал массаж шеи и верхней части спины, ей не было никакой нужды касаться его тела ниже. Но у нее были на то свои причины. Все тела имеют свои достоинства и недостатки, но это тело было столь совершенным, что удовольствие, которое доставляли ей эти прикосновения, действовало на нее подобно наркотику. Ее пальцы машинально спустили вниз полотенце и нащупали маленькие ямочки с каждой стороны его спины прямо над выпуклостью ягодиц. Она закрыла глаза, ее дыхание углубилось, поток наслаждения хлынул в кровь…

— Какого черта?

Его раздраженный голос заставил ее отпрянуть от стола. Натали почувствовала, как кровь прилила к ее лицу. Когда он начал переворачиваться, полотенце соскользнуло с его бедер, и, как бы он ни был зол, эффект ее прикосновений был очевиден.

Натали не могла ни отвернуться, ни отвести от него глаз. Он был вовсе не первым ее клиентом с такой реакцией — в конце концов, это вполне естественная реакция мужчины на прикосновение женских рук. Другое дело, что она сама впервые так реагировала на своего клиента. Наверно, ей следовало извиниться, но что она могла сказать? Что ей понравилось чувствовать под своими пальцами его тело? Вряд ли он захочет это слушать.

Она подала ему халат, пытаясь не смотреть на него, но какая-то неведомая сила заставила ее протянуть руку и провести кончиками пальцев по темной линии волос на его животе.

Она почувствовала, как напряглись его мышцы.

— Послушайте, — услышала она его резкий голос, — я не хочу… — Неожиданно запнувшись, он оттолкнулся от стола и сгреб ее в охапку.

Каким наслаждением было чувствовать его руки на своей коже! Теплые ладони скользили по ее бедрам, поднимались к округлостям ягодиц. Она думала, что уже давно прошла через период подростковой гиперсексуальности, сменив пристальное изучение своего тела и его реакций на добровольное воздержание, где случайное сексуальное желание отнюдь не приветствовалось. Но сейчас былые убеждения соскользнули с нее, оставив беззащитной перед водоворотом страсти.

Словно по мановению волшебной палочки, из рассудительной, всеми уважаемой Натали Карини она превратилась в обезумевшую рабу любви. Все в Леоне Перезе восхищало ее. Она жаждала не просто коснуться его, но ощутить его вкус, услышать его дыхание в последнюю секунду, когда он потеряет контроль, горя одним лишь желанием овладеть ей. Она хотела почувствовать жаркий запах возбужденного мужчины, когда он, смешавшись с ее запахом, создал бы новый уникальный аромат.

Но больше всего ей хотелось почувствовать его в себе, как его плоть скользит по самым чувствительным ее точкам. Ее забавляло, как она, гордая своей воздержанной зрелостью, могла не только ощущать глубину этой страсти, но и бояться отдаться ей. Почему? Потому что стояла на пороге брака? Потому что у нее давно не было секса? А может быть, все дело в Леоне Перезе?

Из всех трех причин она предпочла бы вторую. Но упрямое сознание отказывалось подтвердить ее правоту.

— Кто вы? Откуда вы? — услышала она его голос. — Хотя зачем мне об этом спрашивать? Я и так знаю ответ. Вы, как и весь ваш пол, состоите из обмана, пустых обещаний, хитрых уловок, всего, чтобы только соблазнить и удержать мужчину так долго, как вам этого захочется.

В его голосе звучало презрение, смешанное с горечью и злостью, но Натали не обращала внимания, как будто у нее больше не осталось чувствительных рецепторов, способных воспринимать обиду. Вся она, казалось, растворилась в темной волне удовольствия. Никогда ее чувства не были так наполнены ни одним мужчиной, и в то же время ей это казалось абсолютно правильным. Он стоял рядом, болезненное напряжение внизу ее живота стало почти нестерпимым. Она наклонилась вниз, вдыхая запах его кожи, ее руки скользнули по его бедрам.

— Нет!

Она отшатнулась. Сердце ее бешено забилось.

— Возможно, вы и привыкли, чтобы мужчина подчинялся вам в ваших наслаждениях, но со мной так не будет. — Его голос звучал резко и предостерегающе. — Там, откуда я родом, мужчина руководит, а женщина подчиняется.

Его руки переместились на ее тело, медленно, слишком медленно двигаясь вверх, наполняя стонами ее дыхание. Когда он коснулся ладонями ее груди, потирая соски кончиками пальцев, она закричала от острого наслаждения.

— Твоя кожа цвета миндального молока, смешанного с солнечным закатом. Она требует уважения от мужчины и ищет возможность подчинить его. Но меня нельзя подчинить.

Натали с трудом смогла уловить это поэтическое сравнение. Она вся горела в огне собственного желания. Она притянула к себе его голову, желая почувствовать его губы на своей коже, и чуть не закричала от разочарования, когда он увернулся.

Но затем он сделал то, чего она никак не ожидала, — поднял ее на руки и легко понес к кровати. Ее рост был не меньше шести футов, и, хотя ее кисти и щиколотки были довольно тонкими, ее фигура имела чувственные формы. А Леон нес ее, словно она была пушинкой. Казалось странным испытывать восторг перед демонстрацией простой мышечной силы, но тем не менее именно это она и чувствовала.

— А сейчас, — сказал он, наклонившись над ней, — сейчас я возьму от вас то, что вы с такой готовностью предложили мне. Даже если мой разум и говорит мне, что на вас лежит клеймо тех, кто владел вами до меня.

Он оскорбил ее, но она была слишком возбуждена, чтобы отплатить ему той же монетой. Он был чувственным сорокалетним мужчиной, а она — женщиной, чей добровольный целибат, как она теперь знала, опасно затянулся. Закрыв глаза, Натали выгнулась под ним, подчиняясь движению его рук, которые искусно дотрагивались до ее интимных мест. Казалось, каждое его прикосновение увлекало ее еще глубже в пучину неземных удовольствий. Словно умелый алхимик, он использовал силы своей сексуальности, чтобы трансформировать ее в свое собственное творение, увлекая в сладостную агонию экстаза, которую раньше она всегда старалась держать в узде.

— Не закрывайте глаз, — скомандовал он.

Подчинившись, Натали открыла глаза, разрешив ему видеть все, что происходило с ней.

Отяжелевшим взглядом она следила за его уверенными движениями. Звук разрываемой обертки вселил в нее уверенность и в то же время немного разочаровал.

Как только Леон вошел в нее, Натали почувствовала, насколько идеально он ей подходит. Каждая ее клеточка просто пела от восторга. Легкая дрожь пробежала по ее телу, когда она подняла ноги и скрестила их за спиной Леона, словно затягивая его как можно дальше в свою глубину. Она могла слышать оглушительные удары их сердец, чувствовать горячий жар дыхания, смешанный с запахом их общего возбуждения. Каждым движением Леон уносил ее все дальше и дальше, до тех пор, пока, наконец, финальный рывок не унес их в саму бесконечность.

Натали блаженно потянулась. Из душа доносились звуки льющейся воды. Она медленно встала с постели и начала натягивать на себя одежду ставшими вдруг непослушными пальцами. На смену эйфории пришло осознание того, что только что произошло. Что она наделала! Никто не должен узнать об этом! Никто! Как она могла быть такой легкомысленной? И ради чего? Ради секса с незнакомцем? Как ужасно это звучало. И как не соответствовало всему, на чем основывалось ее уважение к себе.

Вода в душе все продолжала литься. Ей нужно уйти прежде, чем он вернется. Она уже оделась, и не было никакой причины задерживаться, так почему же она мешкала?

Иди, иди сейчас же, подталкивал ее внутренний голос, прежде чем он вернется и унизит тебя еще больше. Еще больше? Может ли унижение быть большим, чем те слова, которые она услышала, когда прошла последняя волна их удовольствия?

— Так, — сказал он, отстранившись от нее и вставая. — Вы получили то, что хотели, а теперь уходите.

Что она хотела!

Но ведь он тоже этого хотел, верно? Конечно, он хотел, но она первая спровоцировала его.

Она открыла дверь в коридор и с облегчением вздохнула. Коридор был пуст. Слава богу, завтра он уедет. Что случилось между ними, она сохранит в тайне для ее блага и для блага Нироли. А за хруст разрываемой обертки, все еще звучавший у нее в ушах, она должна быть ему благодарна. По крайней мере, это означало, что единственным доказательством этого безумия будут только ее воспоминания.

Но как она могла не чувствовать себя потрясенной? После всего у нее осталось не только ощущение вины и стыда из-за своего поведения, но также и беспокойство о добавившейся ответственности перед ее будущей ролью жены короля Нироли. Как она могла так увлечься своими чувствами, чтобы нарушить все правила и законы, которые автоматически вступили в силу, как только она дала свое согласие выйти замуж за принца Кадира? Как для королевской невесты, так и для королевской жены делом первостепенной важности является блюсти свою честь. Она не сомневалась, что король Джорджио навел справки о ее прошлом и продолжительный период целибата сыграл не последнюю роль в его выборе.

Она не должна вспоминать о том, что случилось. Ей нужно выкинуть из головы это прямо сейчас. Иначе ей пришлось бы пойти к королю Джорджио и сказать, что она не выйдет замуж за принца Кадира. Натали побледнела. Что из того, что она будет свободна? Ведь это не значило, что он… загадочный Леон Перез снова захочет ее. То, что она просто подумала об этом, уже было безумием. Кроме того, она обязана помнить о своем обещании. Она уже сделала свой выбор и не хотела, чтобы ее будущее было наполнено болезненным желанием к мужчине, который ясно дал ей понять, что он о ней думает.

Натали ухватилась за данное слово, как за спасительную соломинку. То, что она сделала, было непростительным и ужасным. Она должна признать это, а потом забыть, списать случившееся на разыгравшиеся перед свадьбой гормоны. Ее проступок остался в прошлом, а ей необходимо смотреть вперед и готовиться к запланированному будущему.