Вой лишенного, или Сорвать покровы с богов

Глава 5

Риан ждал. Ждал долго. Терпеливо. Не торопя события, насколько это вообще представлялось возможным для него.

Даже его, вроде бы безмерное терпение, которым мужчина вполне заслуженно гордился, как оказалось, имеет ограничение, и в данный момент эти испещренные временем границы расположились в пределах мгновенной досягаемости. Точка срыва находилась на расстоянии вытянутой руки, о чем однозначно заявляла каждая клеточка его взбудораженного существа, требующего результата. Немедленного, положительного результата!

Испробовав на прочность декорированную камнем отделку столешницы, Нерожденный разжал кулак и с досадой потер ребро ладони.

Боль не отрезвляла! Ни в коей мере! Лишь добавляла раздражительности, осушая и без того практически опустевшую чашу сдержанности. Те крохи, что еще плескались на дне, уже не могли являться балластом, что удерживал его от опрометчивых действий на протяжении искрометно проносящихся мимо чужих жизней. Скольких именно, он даже предположить не мог. Они пролетали пред его незаинтересованным взором падающей с небес звездой, за один вздох, осыпаясь прахом и исчезая в бесконечности времен.

Чем ближе становилась цель, тем меньше оставалось сил, необходимых для ее воплощения, и тем ожесточеннее делалась жажда заиметь то, к чему так долго стремился. Даже отсутствие одного звена в цепи ритуала стало представляться несущественным. Незначительной мелочью, преодолеть которую не составит труда.

А это неправильно! Нельзя получить желаемое не приложив усилий. Награда не падает в алчущие ее руки без воздаяния. Неприятная, но непреложная истина!

Для того чтобы иметь, необходимо дать! Дать стократ! Не скупясь! Не жадничая! Не боясь опустошить сокровищницу нажитого!

И Риан знал об этом. Знал, ибо сталкивался с подобной глупостью. Сам совершил ее, когда думал, что силы будет достаточно, чтобы разрушить связь сестры с созданным ею народом. И даже раньше, когда, отдавая Риане частицу себя, решил, что этого достаточно, возложив все заботы о ребенке на ее плечи. Ошибка, стоившая ему многих лет.

Словно подброшенный невидимой силой, мужчина вскочил на ноги. Ему необходимо было вернуть утраченное равновесие. Обуздать амбиции, чтобы вернуть трезвость мысли.

Во всем мире была лишь одна вещь, которая могла остудить его пыл. Напоминание о том, к чему Нерожденный стремился больше всего, желал с тех самых пор, как узнал о наличии этой возможности. То единственное, что могло сделать его равным богам. По-настоящему равным. Возвысить до одного из сильнейших творцов! Поднять до первого!

Пророчество Алэам, - именно так они решили, впервые увидев рисунки и надписи в святилище Даровавших жизнь. Другого, более вероятного объяснения не существовало. Подробные указания, как вернуться туда, откуда они пришли в этот мир - мир, частью которого изначально не являлись. Открытие ошеломляло!

Риан хорошо помнил сладостное чувство предвкушения, сжимавшее его грудь, когда трясущиеся руки скрупулезно переносили на кожу послание Богов. Как замирало его сердце и прерывалось дыхание с каждым законченным изображением. Как нечто огромное, всепоглощающее просыпалось в его душе, торопя приступить к исполнению ритуала.

А она все испортила! Она, которая столько сделала для достижения их цели, в итоге поддалась сентиментальной людской привязанности! Поставила жизнь творения выше желаний творцов! Немыслимо!

Из-за снедающей его злости на сестру, мужчина рванул защитную панель в сторону с большей силой, чем намеревался. Дерево с треском ударилось о стену, и гобелен, натянутый на реечный каркас, сорвавшись с удерживающих его крюков, бесформенной кучей упал на каменный пол. Риан заскрежетал зубами, теперь уже недовольный собой.

Взгляд его прищуренных глаз, оторвавшись от ткани у ног, переметнулся к открывшемуся взору сокровищу. Его сокровищу! Созданному собственными руками!

Морщины, избороздившие лоб над хмуро сведенными бровями, постепенно разгладились, вернув облику Нерожденного первозданную идеальность и красоту. Так же, как опоек на стене не утратил исконной мягкости и эластичности, его собственный лик с годами ничуть не изменился. Ни единого шрама не появилось на гладкой коже, ни одна болезнь не коснулась его тела, ибо ничто и никто в этом мире не мог причинить ему вред, кроме Рианы и его самого.

С выражением благоговения на лице, мужчина всматривался в изображения, нанесенные им на кожаный холст. Он мысленно проговаривал каждый шаг. Восстанавливал последовательность уже совершенных действий. Напоминал себе, что все четыре стихии соединены в одной основе, осталось только заполучить их, подчинить и привести в нужное место, а также найти недостающий элемент.

И освободить сестру из ею же созданной ловушки. Как бы ему не хотелось обратного - оставить Риану в заточении - без ее присутствия ритуал не может быть исполнен.

"А жаль", - признался самому себе мужчина, ибо злость на Нерожденную все еще бурлила в нем.

Она не могла не наблюдать за ним. Краем глаза Лураса постоянно отслеживала местонахождение сына, даже тогда, когда отвечала на вопросы советников или же принимала поздравления гостей. Сердце женщины пребывало с Лутаргом каждое мгновенье.

Вот и сейчас, Раса сначала почувствовала, а затем увидела, как сменилось настроение молодого человека, как плотно сжались губы, и ожесточился взгляд. Что стало причиной, женщина знать не могла, но разум подсказывал - что-то произошло.

Продолжая вежливо улыбаться коменданту Синастелы, который с воодушевлением рассуждал о достоинствах руаниданы, Лураса чуть развернулась, чтобы не потерять из вида сына, когда тот, покинув балюстраду, устремился к гостям. Она видела, как Лутарг подошел к девушкам, принимавшим участие в церемонии посвящения, как бросил им несколько слов. Как застыл в напряжении, ожидая ответ. Не остался незамеченным и гневный прищур, появившийся, когда их слова не оправдали его ожиданий. Другого объяснения Лураса не видела.

- Прошу простить меня, - перебив коменданта на середине фразы, Лураса поспешила к сыну.

Его рука, обхватившая медальон, развеяла остатки сомнений. Случилось нечто, сильно его встревожившее, и женщина не могла остаться в стороне.

Пробираясь среди гостей, норовящих привлечь ее внимание, Раса, не глядя, кивала. Оставляя без внимания любые обращения, она не отрывала глаз от сына, который, не заботясь о производимом впечатлении, прокладывал себе дорогу к замку.

Впрочем, препятствий на его пути не возникало. Едва заметив приближение молодого человека, людское море расступалось, на несколько кратких мгновений даруя беспрепятственный проход, чтобы затем мгновенно сомкнуться за его спиной.

О чем многие из них говорили в этот момент, догадаться не составляло труда, но Лураса запретила себе останавливаться и вмешиваться в разговоры, несмотря на страстное желание отчитать посмевших осуждать ее сына.

Возле дверей, за которыми чуть ранее скрылся Лутарг, женщина столкнулась с Сарином.

- Тоже заметил? - взволнованно спросила она, когда старик посторонился, пропуская ее вперед.

Ответом ей стали кивок и встревоженный взгляд, брошенный старцем в полумрак коридора.

- О, великая Траисара! - выдохнула женщина и, подстегиваемая страхом за сына, подхватив подол платья, побежала к покоям Лутарга.

Все в нем было натянуто до предела. Молодой человек ощущал себя тетивой лука, готовой отправить в полет смертоносную стрелу. Он и сам не понимал, что именно настолько встревожило его. Лита не обязана была докладывать о каждом своем шаге.

Не обязана! Но все же…

Беспокойство, предчувствие опасности, ожидание чего-то непоправимого, тревожа, клубились в нем. Его собственное взвинченное состояние отражалось на рьясторе, и Лутарг мог с уверенностью сказать, что окажись сейчас рядом с ним любой из тресаиров, тот бы почувствовал энергию призыва.

Дойдя до покоев Истинной, мужчина не стал стучать и спрашивать разрешения войти. Сейчас ему было не до церемоний. Лишь одно имело значение, убедиться, что с ней все в порядке.

Еще не открыв дверь, мужчина ощутил, что в комнатах кто-то есть. Кто-то, испытывающий страх наряду с волнением, и это была не Литаурэль. Никак не Литаурэль! Ее бы Лутарг почувствовал в любой толпе, без труда нашел среди многих!

Толкнув дверь, он ворвался в покои. Повелитель стихий взревел, когда взгляд молодого человека остановился на фигуре в плаще, напряженно застывшей у окна.

- Кто ты такой?! И что здесь делаешь?! - потребовал ответа Лутарг, мгновенно оценив, что мужчина не является слугой. Весь его вид кричал о том, что он чужак во дворце вейнгара.

- Следи за рьястором, если хочешь знать, где она, - последовал ответ, и легкая дрожь в голосе выдала, что говорящий не столь спокоен, как хочет показаться.

Упоминание о духе впилось Лутарга с жадностью голодного зверя. Внутри взорвалось воспоминание о Саришэ и предателях.

Кровь отца! Крик Сальмира! Раздирающая тело боль! Голубые нити, соединившие его и тресаиров!

Осознание, кто перед ним, накрыло кровавой пеленой. Рьястор взревел в нем, круша невидимую клетку, что удерживала духа взаперти.

Отомстить! Растерзать! Разорвать на части! Превратить в месиво из костей и плоти! Сделать ничем!

Его внутренний зверь выл, требуя свободы.

Челюсти молодого человека свело, сжатые в кулаки руки дрожали от напряжения. Казалось, еще немного, и кожа начнет лопаться под напором рьястора. Что озверевший дух сокрушит сам себя, в бессильной ярости ища выхода.

Возле Лутарга то и дело вспыхивали голубые искры. Они кружились вокруг него, пытаясь собраться в образ, но мужчина гасил их, заставляя исчезать в теле. И так снова и снова. Безостановочно!

Взгляд молодого человека застыл на лице тресаира с одним желанием, прожечь того насквозь. И словно вторя этой жажде, пламя в камине то вспыхивало, то опадало. Вихрь, что закручивал в спираль вырывающееся из Лутарга свечение, подхватывал рассыпающийся искрами огонь, и разносил его по комнате.

Он сгорал изнутри. Полыхал ярче сигнально костра, и его сиплое дыхание облачками пара врывалось в остывший воздух. В ушах стоял непрерывный рев штормового моря, гремел гром и завывал ураганный ветер.

Внутри него рушились гранитные скалы, превращались в щепки вековые деревья, разверзалась трещинами земля. В его душе переставал существовать целый мир, но Лутарг заставлял себя стоять и смотреть на буйство стихии, крепко держа поводок собственной ярости.

- Что тебе надо?! - со свистом выдохнул молодой человек, усилием воли удерживая себя на месте.

Оторвать чью-то голову - единственное, что он хотел сейчас. Он и дух. Вместе!

- Мне ничего, а тому, кто послал меня, нужен ты. Литаурэль всего лишь прикрытие, - пояснил мужчина.

Дрожь в его голосе стала заметнее, но он все также не шевелился, словно прирос к полу.

- Где она?

Сверкающий вихрь, на мгновенье сложившись в гигантскую оскаленную пасть, с протестующим воем осыпался на пол, чтобы соединившись в тонкие нити, исчезнуть вовсе.

- Я отведу тебя, - не до конца осознавая собственные слова, ответил тресаир, судорожно сглотнув. В голове мужчины набатом стучало одно единственное слово. Выжил!

Сомневаться и раздумывать не приходилось. Едва предложение было озвучено, Лутарг уже знал, что согласится. Пойдет, куда бы он ни повел его! Не позволит использовать Литаурэль!

Но дать свое согласие Лутарг не успел. Взволнованный призыв матери, донесшийся из коридора, заставил молодого человека вздрогнуть и отвести взор от мужчины в плаще. В воображении вспыхнула картинка: Лураса в руках предателя, и прежде, чем он сумел остановить инстинктивный порыв, призванный оградить мать от боли, Повелитель стихий, сияющим волком, сорвался с цепи.

Вопль тресаира, женский крик и его собственное: "Нет", - слились в один, исполненный боли, рев. Мощные челюсти с лязгом сомкнулись, вспарывая беззащитную плоть. Истинный даже шевельнуться не успел, не то чтобы отступить или призвать на защиту своего духа, когда свирепый рьястор отведал вкуса его крови.

Ее солоноватый, вязкий привкус Лутарг ощущал на языке, усилием воли оттаскивая духа от тресаира. Рьястор не желал оставлять добычу, и таким образом - показывая сладостную терпкость - делился собственным ликованием, сообщая, что враг повержен. Что он, наконец-то, отомстил!

"Больно", - такова была первая мысль Литаурэль, когда девушка пришла в себя.

Она лежала на голой земле. Сухие веточки впились в щеку. Руки были связаны за спиной. Пережатые веревкой запястья саднили. Шея затекла и нещадно ныла. Затылок пульсировал. Рана кровоточила, так как ноздри щекотал запах свежей крови.

В горле пленницы зародился болезненный стон, но она поспешно подавила его. Незачем оповещать всех о возвращении из беспамятства. Еще успеет.

Вслед за ощущением собственного тела пришли и воспоминания о случившемся. Ее глупая попытка укрыться от гостей Таирии, обернувшаяся неожиданной и нежелательной, как оказалось, встречей. Столкновение с Окаэнтаром в коридоре вейнгарского дворца. Их разговор. Желание призвать тагьери, и… Темнота.

Больше она ничего не помнила. Догадывалась только, что получила удар со спины. Кто-то из предателей напал на нее сзади.

Ужасно хотелось пошевелиться. Покрутить головой или попытаться размять онемевшие руки. Хоть как-то облегчить страдания собственного тела, но Лита приказала себе лежать не двигаясь.

Они были рядом. Совсем рядом. Девушка улавливала их дыхание - неглубокое и прерывистое, слышала чьи-то шаги. Три вправо, три влево и обратно. Заново. Затем еще раз. Она вслушивалась в эти звуки, пытаясь определить сколько их там, за ее плотно сжатыми веками.

Предателей, покинувших Саришэ, было пятеро, вот только все ли они здесь? В первую очередь Литаурэль хотела знать об их численности, ибо собиралась прибегнуть к помощи тагьери для освобождения. Но, хоть ее кошка и была гораздо сильнее шиалу Окаэнтара, справиться с пятью огнедышащими духами ей будет очень сложно. А в том, что мужчины призовут их в случае необходимости, девушка не сомневалась.

- Уверен, что Риотар не вернется, - услышала Лита, когда собиралась приоткрыть глаза, чтобы попытаться незаметно пересчитать собравшихся. Она замерла, передумав.

Девушка неплохо знала всех настаивающих на немедленном переходе, и потому незамедлительно определила, что заговорил Аниратог - самый молодой из тех, кто разделял воззрения Окаэнтара и мечтал, во что бы то ни стало, вырваться из Саришэ.

- Рьястор вышел из себя, - согласился Холимиар. Здесь сомнений быть не могло. Раскатистая "р" являлась его опознавательным знаком. - У мальчишки Перворожденного сил не хватит сладить с Повелителем стихий. Антаргин и тот не справлялся, а у него были годы для практики, - закончил свою речь мужчина, и Лита услышала коллективный вздох, явно говорящий о согласии остальных с подобным мнением. Сама она придерживалась иного, кардинально противоположного, но переубеждать кого-либо желанием не горела.

Конечно, у Лутарга, как и у любого живого существа, были слабости, оставить без внимания которые невозможно. Например, Лураса. Литаурэль не сомневалась ни на мгновение, что случись что-нибудь с его матерью, и Освободитель превратит дворец вейнгара, да и всю Антэлу, в пыль. Напоминания о том, на что способен Повелитель стихий, девушке были не нужны. Она верила рассказам Сальмира о ледяных глыбах и обрушивающихся камнепадом горах, которыми Антаргин сдерживал наступление рианитов. Вкупе с порывистым ветром и взбунтовавшимися водами они вполне могли стать причиной исчезновения не только неугодного Лутаргу человека, но и целого поселения.

- Если Тарген не согласится на ошейник? Тогда что?

Туигар - последний из четверки - подал голос. "Значит, четыре огнедышащих духа на одну тагьери", - ответила самой себе Литаурэль. Если только тресаиры не обзавелись слугами. Она сомневалась, что это возможно, но исключить вероятность подобного всецело не могла. За необоснованную убежденность пришлось бы дорого заплатить, докажи она свою ошибочность.

- Должен согласиться. Без ошейника он не получит свободы для Литы. А он захочет ее освободить! Я уверен!

Особой уверенности в голосе Окаэнтара девушка не услышала, но слова его все же привлекли ее внимание. Что такое ошейник? И почему Лутарг должен хотеть свободы для нее? Она и сама вполне может справиться с предателями собственного народа! Они смогли одолеть ее лишь потому, что застали врасплох!

От мыслей об этом в девушке проснулась злость. Она требовала забыть об осторожности и немедленно доказать собственное превосходство!

Ее ветка всегда была сильнее огнедышащих! Тагьери справится! И тогда, Литаурэль заставит этих выродков пожалеть о своем предательстве!

Не прислушиваясь более к беседе, Истинная устремилась внутрь себя на поиски тагьери. Она ожидала привычного немедленного отклика, но его не последовало. Чем ближе девушка подбиралась к скоплению энергии духа, тем ярче та сияла, но, тем не менее, саблезубая кошка не торопилась явить на зов.

Клубок ее нитей ослепительно сверкал в глубине Литаурэль, и все на этом. Дух слышал призыв, но не собирался следовать ему.

Лита задрожала. Никогда в ее жизни такого не происходило. Тагьери ни разу не отказывалась выполнить требование тресаирки. Всегда моментально отзывалась на призыв!

Всегда! А сейчас…

Отогнав непрошеный страх, девушка сделала несколько глубоких вдохов. Приказав себе не думать о находящихся поблизости мужчинах, она попробовала еще раз, но результат остался тем же. Энергия призыва волной прошла сквозь нее, но дух не появился.

"Что за…", - вопрос не успел оформиться окончательно. Сор, поднятый обувью с земли, ударил в лицо.

- Бесполезное занятие. Можешь не пытаться.

Слова Окаэнтара, раздавшиеся над ней, заставили Литу вздрогнуть. Притворяться далее не имело смысла, и девушка разлепила веки. Ее взору открылись запыленные ботинки стоящего рядом мужчины, и Литаурэль чуть повернула голову, что увидеть его целиком. Движение отдалось болью в затылке.

- Пока на тебе это, - тресаир опустился на корточки и, приподняв девичий подбородок, подцепил пальцем ремешок на ее шее, дав почувствовать его плотный обхват. - Дух не сможет ответить на твой призыв.

- Это невозможно, - хриплым шепотом не согласилась Литаурэль.

Ее широко распахнутые глаза искали подтверждение на лице мужчины, но не находили его. Во взоре Окаэнтара плескались сочувствие и, кажется, понимание, а на губах застыла горькая улыбка.

- Зачем? - спросила она.

- Я не могу иначе, - ответил он, выпустив ошейник. - Прости.

Серьезно ли говорил мужчина, или шутки у него такие странные, Лита не знала. Одно могла сказать с уверенностью - простить его, выше ее сил! Даже если бы захотела, все равно не смогла!