Война за мобильность: Никто, кроме нас

Экспедиционный корпус сил вторжения

Скотч угрюмо глядел, как тает в зените слабенький инверсионный след только что улетевшего бота. Очень хотелось, чтобы кто-нибудь — например, Мельников — подошел и ободряюще хлопнул по плечу, без дурацких и неуместных слов, просто дабы подчеркнуть: ты не один, крепись, старина.

Но никто не подошел. Солянка так же угрюмо глядел в низкое чужое небо, Мельников по обыкновению шушукался в сторонке с неразговорчивым напарником, а пиратская братия занималась высевом зародышей под походные домики-палатки. Первые пузыри будущих палаток уже проклюнулись, набухли и вяло колыхались на слабом ветру, но долго им не колыхаться: скоро обретут положенную форму и отвердеют.

На душе было гадко. Сначала война эта ненатуральная — до того ненатуральная, что Скотч живо себе представил, как воротилы «Квазара» втихую договариваются с президентом Клондайка, совместно решают произвести войнушку (подумаешь, пристрелят десяток другой тахирцев!), а потом, достигнув своих таинственных целей, преспокойно отваливают Клондайку заранее оговоренный куш, забирают свое и отбывают восвояси. А тех, кто был вынужден стрелять по ни в чем не повинным солдатам из президентской охраны, банально кидают на позициях.

И что? Кому они теперь нужны?

Еще недавно все было просто и понятно. Скотч был десантником и командовал взводом таких же прямодушных обормотов. Был враг, его следовало уничтожать, были свои, их следовало оберегать и выручать из всяческих передряг. И вдруг все в одночасье изменилось.

Скотч прекрасно понимал: вокруг истории с инопланетным захоронением вяжется целый клубок событий, неприглядных и откровенно грязных, потому что политика занимается исключительно такими делами — неприглядными, грязными и лживыми. Скотч перестал быть защитником, солдатом родной доминанты и вместе с коллегами превратился в игрушку, солдатика, разменную фигуру на чужом игровом поле. Он прикоснулся к государственной тайне, поэтому назад хода нет, слишком велика вероятность, что его изловит враг и препарирует мозги, выудив попутно все, что Скотч умудрился узнать за последние год с небольшим. И с остальными героями Табаски такая же история.

Гадко было на душе, ой гадко… Вот ребятам легче — далеко не все понимали, что происходит, для большинства нынешние события выглядели просто очередным боевым заданием. Вражеские импульсы над головами не стрекочут — и то ладно. Но кое-кто прекрасно осознавал происходящее.

Скотч опустил голову и исподлобья взглянул на Мельникова. Тот, кривовато улыбаясь, поманил его пальцем. Словно ждал этого взгляда, тихушник чертов…

Сейчас Скотч злился и на него тоже — ведь ежу понятно, человек знает куда больше, чем говорит. И в происходящем видит какую-то неумолимую и однозначную логику. Нет, чтобы поделиться, вдохнуть жизнь в номинального командира, — так нет, молчит, зараза, улыбается только кривенько да снисходительно…

Скотч зло сплюнул под ноги и направился к нему. Мож, соизволит просветить?

— Чего? — хмуро спросил он, приблизившись.

Мельников отослал приятеля-погранца к работающим «пиратам» и поманил Скотча дальше, к пологому берегу озера, разлившегося посреди парка.

Они уселись на крутобоких валунах у самой воды. Валуны были крупные и явно привозные — уж слишком декоративно и живописно были расставлены.

— Сейчас Саня Веселов подойдет, — сообщил Мельников непринужденно.

Помимо когорты Скотча, на поверхности оставили нескольких искателей, в том числе Веселова, аналитика МакГрегори, пяток научников и зачем-то двоих офицеров из службы наблюдения — хорошо всем знакомых Дариуша Маримуцу и Рафика Раджабова. Никак герои Табаски не разлучатся, сводит их судьба вместе раз за разом.

— И что? — буркнул Скотч не слишком радостно.

— Поговорить надо. Кроме того, нужно будет устроить вылазку кое-куда. Но об этом пока лучше помалкивать.

Скотч горестно вздохнул. Терпеть он не мог ситуаций, когда собеседник знает и понимает в разы больше. Ужасно неприятно чувствовать себя идиотом — во-первых, потому, что не в силах дойти до истины своим умом, а во-вторых, что тебя до сих пор не сочли достойным рассказа.

Веселов, одетый в длинный плащ серо-стального цвета, пришел минуты через три. Он уселся на прибрежный валун напротив Скотча и Мельникова.

— Ну что? — начал Мельников. — Ты, Скотче, явно ломаешь голову над смыслом того, зачем нас здесь оставили. Не трудись, смысла немного, но на месте этих, — Мельников многозначительно указал взглядом в зенит, — я бы тоже стал держать нас подальше от Земли и вообще планет доминанты.

Скотч угрюмо слушал. Пока понятнее не стало.

— Расскажи ему, Саня, — неожиданно мягко попросил Мельников.

Веселов задумчиво плюнул в набегающую волну, поправил лучевик на груди, а потом и вовсе его снял, положил на валун рядом с собой.

— Ты вообще догадываешься, зачем мы здесь? — спросил он Скотча. — Здесь, на Тахире?

— Глобально? Захватить склад древних хреновин, которые позволяют путешествовать без затрат времени. Я так думаю, с их помощью союз намерен выиграть решающую битву с имперцами.

— Верно, — кивнул Саня. — Эти, как ты выразился, хреновины внешне выглядят как полутораметровые цилиндры. Эдакие гильзы-переростки. Тот, что остался в нашей галактике, до поры до времени ничем от своего собрата не отличался. Но потом на нем проступило голографическое изображение. Не поверишь, но это мое лицо. Портрет, так сказать, на родине героя. Впрочем, чего я, на родине героя все было гораздо интереснее: несколько раз на несколько часов в небе появлялось огромное голографическое изображение опять-таки моей физиономии. Над городком, где я родился, над Волинском. По времени первое изображение над Волинском возникло раньше, чем голограмма проявилась на генераторе. Сначала я думал — это оттого, что я прошел нуль-коридором одним из первых. Однако в небе над очередным городком, правда, не на Земле, а на Офелии, вскоре появилось другое лицо, возникшее впоследствии и на генераторе.

— Кто? — угрюмо спросил Скотч.

— Дариуш Маримуца.

— И родился он, надо понимать, в этом городке на Офелии? Над которым проявилось его лицо?

— Верно мыслишь. Именно в этом городке Дариуш и родился.

— Н-да, — вздохнул Скотч. — Полагаю, теперь весь стартовый генератор испещрен нашими рожами, а в небесах наших э-э-э… как родина во множественном числе? Ну, в общем, там, где мы родились, в небесах наши морды. Я угадал?

— Почти, — вмешался Мельников. — Саня, слушай, ты этого тоже пока не знаешь. Лиц на генераторе уже какое-то время восемь и новые появляться перестали. Собственно, на генераторе и места больше не осталось. Сохранилась и закономерность с появлением голограмм в небе над местами рождений. В семи случаях — в восьмом мы вынуждены просто поверить, потому что обладатель лица не знает, где родился.

— И все восемь сейчас тут, на Тахире?

— Да.

— Кто?

— Кроме нас троих — уже упоминавшийся Маримуца, Тамура, МакГрегори, Цубербюллер и Солянка.

Насчет себя Скотч уже пару минут как не сомневался: зачем бы ему все это рассказывали? А вот о Мельникове он сразу не подумал, хотя догадаться было несложно — кто еще мог оставаться в неведении относительно места своего рождения?

— Ну, ладно, — сказал Скотч. — С нашей восьмеркой все ясно. Держат подальше от родной галактики, как взрыватели от мин. Но остальных-то зачем тут бросать? Зачем клипер оставлять на орбите?

— А захоронение?

— Хм… — Скотч поразмыслил. — Тоже нелогично. Где мы, а где захоронение! Да и охрана там нужна посолиднее. И вообще, вывозить надо эти генераторы, сначала на «Квазар», потом в нашу галактику. Не понимаю, чего они тянут?

— Скотче, а головой думать ты не пробовал? — поинтересовался Мельников с нескрываемым сарказмом. — У нас чертова уйма генераторов нуль-коридора. На хрена нам вывозить их обычным манером, через «Квазар» и первый коридор, а потом этапами по галактике, под носом у имперцев?

— А… — пробормотал Скотч и секундой позже до него дошло. — Что, провешивают второй коридор? Непосредственно к цели?

— Ну, наконец-то! — Мельников картинно поаплодировал.

— А куда? В Солнечную?

— Не знаю, наверное. Причем я полагаю, что коридоров провесят несколько, к ключевым мирам доминанты. Союзники в свою очередь занимаются тем же. Парные генераторы уже в пути. А на шельфе смонтирован средний икс-привод. Захоронение вместе с куском Тахира уедет, как только соответствующий генератор будет инициирован. Куда уедет — в данную минуту не знает никто, по обстановке. Захоронение сейчас, как мышь перед гигантским куском сыра, испещренным дырами. Осталось только выбрать, в какую дыру влезть.

— Погоди. — Скотч ошалел от обилия новой информации. — Ты сказал — вместе с куском шельфа? Да там же цунами образуется! Океан хлынет в оставшуюся воронку…

— Можешь не сомневаться. Цунами образуется. Океан хлынет. Непременно.

— Полпобережья смоет!

— Смоет, — подтвердил Мельников. — Тебе-то что?

Скотч насупился. Что ж… Война. Жертвы. Все логично, все как всегда. Лес рубят, щепки летят.

— Но ведь… местные нас после этого…

— Сомневаюсь. — Мельников был невозмутим. — Оружие и камуфляж у нас имеются. А еще у нас осталось невыполненное задание здесь, на Тахире. Надо кое-что разнюхать. Пойдем небольшой командой, человек восемь-десять. Вы идете.

— Это приказ? — спросил Скотч.

— Для меня — да. — Мельников пожал плечами. — Если ты не хочешь, возьму кого-нибудь из твоих молодцов, полномочия у меня есть. Впрочем, ты не откажешься.

Скотч мысленно выругался — Мельников снова был прав. Сидеть без дела он не станет, сидящий без дела сержант провоцирует подчиненных на разболтанность, а кому оно нужно?

— Идет вся восьмерка… меченых?

— Не обязательно. Нам нужны эксперты, поэтому я хотел бы прихватить тебя, Саня, а также Маримуцу, МакГрегори и Сориала. И нам нужны бойцы — это ты, Скотч, я, ну и те же Цубербюллер, Тамура, Суондреды. Но большая толпа тоже ни к чему, мы не на штурм идем, а скорее в разведку.

— Я бы взял Гавайца, — посоветовал Скотч. — Проверено.

— Бери, — не стал возражать Мельников. — Пошли, надо перекусить, чем начальство послало, и идти. Не думаю, что у нас прорва времени.

Мельников встал. Встали и Скотч с Саней Веселовым — этот человек без прошлого и будущего действовал на окружающих гипнотически. И Скотч, и Саня сначала оказались на ногах и только потом это осознали.

— Ну, дела, — проворчал Скотч на ходу и подумал: «Надо сказать ребятам, чтобы палатки замаскировали как следует и не снимали пустотных комплектов. Так оно спокойнее будет».

Осознание того, что горстка землян осталась на невообразимо далекой чужой планете, аборигены которой вряд ли питают к пришельцам теплые чувства, давно уже не пугало бывалого десантника.

Резиденции главы Клондайка здорово досталось: было видно, что некогда ухоженный парк во многих местах обезображен следами обстрела, а аккуратные домики частично разрушены. Нигде не было видно ни души, видимо, и президент, и другие важные лица, и охрана, и обслуга эвакуировались в более спокойное место. Шли скрытно, с включенным камуфляжем — мало ли что? Скользили тенями мимо проломов на дорожках, мимо валяющихся под ногами отстриженных импульсами ветвей, мимо брошенных автомобилей, мимо опустевших строений. Вскоре вышли к высоченному забору, увитому побегами местного плюща. На верхней кромке забора среди побегов безошибочно угадывались спирали колючей проволоки.

Штурмовать забор не стали, Мельников сказал, что где-то неподалеку должны располагаться ворота, надо только отыскать дорогу, петляющую в парке. То, что дорога прихотливо извивалась, Скотч мысленно одобрил: аборигены знали толк в делах охраны и безопасности. Нечего по такому важному объекту, как резиденция первого лица государства, гонять на повышенных скоростях. Да и противника в случае штурма ворот легче перехватить, если он на колесах. А что до пеших — так пешим и бездорожье не помеха.

Ворота (двойные, кстати) они отыскали минут через семь. И внутри периметра, и за вторыми воротами приткнулись будочки охраны. Между воротами по бокам дорогу сдавливали две толстые бетонные трубы с бойницами — надо полагать, для расстрела непрошеных гостей.

Во внешней будочке дежурили два аборигена в униформе и при оружии. Будь на их месте люди, они бы явно выглядели бледными с лица. Аборигены вели себя тревожно даже на взгляд Скотча, видевшего их второй раз в жизни — озирались, то и дело поглядывали в окна, да и оружие не выпускали из рук.

— Снять? — шепотом спросил Гаваец.

— Не надо, — тихо отозвался Мельников. — Так пройдем.

Он вдруг отключил камуфляж и, не кроясь, пошел к воротам. Приблизился, постучал. Ворота стали медленно уезжать вбок, освободив проход для одного человека.

Мельников сделал неуловимый жест — один за другим десантники принялись просачиваться в щель мимо него, пока Мельников якобы замешкался.

Просочились, отбежали в сторону от ворот, присели на обочине.

Мельников совершенно спокойно вошел в будочку к аборигенам; сквозь прозрачную мембрану окна было видно, как он с ними беседует, сдержанно жестикулируя.

— Вот шельма! — восхищенно прошептал Гаваец. — Уже и язык выучил! Скорые ребята эти, погранцы!

Скотч не ответил. Погранец, как же… Впрочем, в словах Гавайца проступал некоторый сарказм, вполне возможно, что он догадывался, кем приходится служить Мельникову на самом деле.

МакГрегори, Тамура и Цубербюллер молча вслушивались в диалог.

Вскоре Мельников вышел из будочки и уверенно направился вдоль по дороге. Шаге примерно на двадцатом он врубил камуфляж и исчез — визуально, понятное дело. Аборигены в будочке тут же спрятались за стол и присели.

— Пошли, — сказал Мельников, проходя мимо коллег. — Минут двадцать топать.

Вдали, в совершенно чистом поле виднелись какие-то приземистые ангары, а еще дальше, подернутый влажной дымкой, вставал исполинский горный хребет. И никакого намека на снежные шапки — сказывался более теплый климат Тахира.

Топали и впрямь минут двадцать; примерно за километр до очередного периметра в виде проволочного заграждения Солянка углядел на обочине упрятанную в траву штуковину, удивительно похожую на металлический гриб с глазком. Мельников на всякий случай велел всем замереть, только Саня Веселов, Сориал и МакГрегори осторожно подобрались поближе к грибу.

Гриб оказался не металлическим, а керамическим и внутри был начинен электроникой. Даже Скотч, далекий от специальной техники вояка, после сканирования не усомнился: это датчик слежения. Скорее всего местность вокруг напичкана такими же.

Дальше двинулись осторожнее, тщательно сканируя путь перед собой.

«Все смешалось, — думал Скотч отстранение. — Погранец в чине рядового командует отрядом из капитана, флаг-лейтенанта, сержанта, двоих капралов, одного гражданского и троих таких же рядовых. Вот они, будни спецслужб».

Капитан Маримуца подчинялся Мельникову безропотно: скорее всего имел соответствующие указания. МакГрегори и технарь-Сориал тоже восприняли это как должное. А у Скотча и его бойцов просто не оставалось выбора.

«Впрочем, — продолжал размышлять Скотч, — при чем тут звания? Мы сейчас пираты, просто пираты в разномастных комплектах и вооруженные кто чем. Какие офицеры, какие рядовые? Осколок когорты ведет самый осведомленный. Так и должно быть».

Путь к заграждению оказался извилист — пришлось огибать все те же датчики. Аборигены явно сильно не желали допускать к ангарам посторонних. Тем не менее пришлось допустить: как и пророчил Мельников, минут через двадцать разведкоманда миновала все препоны и углубилась на территорию базы. От строения к строению перебегали с осторожностями, двумя группами — территория, без сомнения, охранялась.

Невидимый Мельников тронул невидимого Скотча за плечо, когда вся команда залегла напротив входа в один из корпусов, отличный по внешнему виду от большинства остальных ангаров.

— Нам сюда, — тихо сказал Мельников. — Знаешь, что это за контора?

— Откуда? — сердито прошептал Скотч. — Вы ж молчите, как кошкуны в засаде… погранцы, вашу мать.

— Злишься? — с некоторой иронией уточнил Мельников. — В принципе по делу злишься… Эта контора исследует следы инопланетного присутствия на Тахире. Заметь, аборигены до нас не имели официально подтвержденных контактов с инопланетными расами.

— Ну и что?

— А то… Мы для них — диковина и откровение. Символ начала новой эпохи. Нужно по их холодильникам пошерстить. По идее, мы должны отыскать нечто интересное. Собственно, в этом и состоит наше задание.

— Интересно, — хмыкнул Скотч, — а мы разберемся в местных реалиях? В местной технике? Я с трудом представляю, как попасть внутрь.

— Это как раз не проблема — зря, что ли, мы прихватили искателя-универсала и братков-экспертов? К тому же у нас будет помощник. Добровольно-платный. Абориген, здесь работает.

— Абориген? Тахирец? — удивился Скотч. — Елы-палы! Когда вы все успеваете?

— Профессия обязывает. К тому же наши люди на Тахире высадились раньше, чем эта планетка официально была — хе-хе! — открыта и занесена в каталог.

— К-конспираторы, — прошептал Скотч с отвращением. — Рыцари плаща, кинжала и бака с помоями.

— Чего это ты раздухарился? — слегка удивился Мельников.

— Да задолбала уже эта грязь! Грязь и говно, куда ни сунься. Политика доминанты, чтоб ее!

— Не мы такие, жизнь такая, — меланхолично отозвался Мельников. — Во! Наш кенгуренок нарисовался!

Сравнение с едва не вымершим земным животным было очень точным: гнущиеся в коленях назад ноги аборигена делали его действительно похожим не то на кенгуру, не то на диковинную бескрылую птицу. Абориген выглянул из массивной овальной двери. Кажется, он собирался выйти, но почему-то замешкался в дверном проеме. Позади него легко различался второй абориген, крупнее габаритами и с оружием на шее.

— Взяли, — тихо скомандовал Мельников; Скотч с Гавайцем тотчас синхронно рванулись вперед.

Пеленать противника, который тебя не видит — дело не слишком хлопотное. Поэтому хватило нескольких секунд, большая часть которых ушла на короткую перебежку к двери. Гаваец успокоил охранника, потом второго, уже внутри. Скотч тактично взял за шиворот завербованного тахирца.

Спустя еще пару секунд у дверей материализовался Мельников, втолкнул Скотча с аборигеном внутрь, убедился, что вся группа также вошла в здание, и снял маскировку. При виде появляющихся из пустоты «пиратов»-инопланетян абориген явно струхнул — а кто не струхнул бы на его месте? Тем более что официальных контактов с иными расами тахирцы и впрямь еще не имели и происходящее с их точки зрения носило ярко выраженную экстраординарность.

— Молодчина, Бурый, — похвалил Мельников по-русски; плоский модуль транслятора-переводчика дублировал сказанное на местном наречии прямо из кармана мельниковского комбеза. — Отлично сработано. Теперь нам нужно попасть к экспонатам. Ты говорил, что есть еще один охранный пост. Так?

— Так. Перед шлюзом в гермозону и в самой гермозоне. По два охранника.

— Кто-нибудь из ученых или из начальства сейчас присутствует в гермозоне?

— Да, профессор, имя не перевелось, и его ассистенты как раз работают с образцами. Кроме них там еще с десяток техников и столько же особей из обслуги.

— Хорошо. Сейчас мы снова исчезнем, а ты ступай к шлюзу в гермозону. Как только мы войдем внутрь, можешь считать себя свободным.

— Понял, иду.

Маленький абориген, которого Мельников назвал Бурым, послушно повернулся и, смешно переставляя ноги, пошел в глубь здания.

— Камуфляж! — скомандовал Мельников, задействуя свой модуль.

Земляне снова обратились в призраков, стремительных и бесплотных. Они проворно скользили по коридорам, вдоль выкрашенных в лимонный цвет стен, дважды поднимались по лестницам и один раз опускались на лифте — похоже, упомянутая гермозона располагалась под землей, но вел туда единственный лифт и только с самого верхнего этажа здания.

Охранников перед гермозоной пристукнули в обычном стиле — быстро, бесцеремонно, но не насмерть. Пока Бурый проделывал какие-то маловнятные манипуляции с модулем идентификации, Мельников коротко скомандовал Гавайцу остаться перед входом и покараулить — вдруг охрана очухается или принесет нелегкая кого-нибудь, кто в состоянии поднять тревогу.

Внутрь заходить завербованный абориген не стал, остался в коридоре — никто не стал вдаваться почему, видимо, это входило в условия вербовки.

Внутреннюю охрану взяли Тамура и Цубербюллер — Скотч аж залюбовался. Пустотники флота «Гольфстрим» явно не просиживали по тихим углам прошедший после событий на Табаске год. Можно сколько угодно твердить о превосходстве десанта над регулярными подразделениями, однако реальная война уравнивает всех: или становишься профессионалом, или тебя убивают.

Гермозона представляла собой просторный зал, поделенный примерно пополам монолитной прозрачной стеной от пола до потолка. Помещение было залито ярким светом, светильники располагались как в операционных — бестеневым методом. В центре той половинки, куда попали земляне, помещался полукруглый пульт, за которым примостилось душ десять аборигенов в белых хламидах, перчатках и с повязками на физиономиях — только глаза наружу.

— Камуфляж долой, — скомандовал Мельников и в зале произошло нечто на манер немой сцены.

— Костя, Тамура, здесь! — продолжал руководить Мельников.

Цубербюллер послушно занял пост у дверей, Тамура встал перед пультом, красноречиво поводя стволом лазерника. Подобные жесты не нуждались в толкованиях.

Тем временем Мельников прихватил за шкирку крайнего аборигена из сидящих за пультом и задействовал транслятор.

— Нам нужно войти туда!

И поощрительный пинок, после которого абориген запрыгал, как кенгуру, в нужную сторону.

Замки шлюза, насколько успел подсмотреть Скотч, представляли собой гибрид кодово-символьных и идентификационных — тахирец вставил в щель похожий на укороченный карандаш стержень, пристегнутый цепочкой к запястью, а другой рукой несколько раз потыркал в кнопки. Огонек на панели замка сменился с оранжевого на тускло-зеленый и внешняя створка шлюза плавно отъехала в сторону. Похожая манипуляция со вторым замком (абориген явно спешил, вполне возможно, что на отпирание внутреннего замка отводилось некое заранее оговоренное время, после чего в шлюз впрыскивалась какая-нибудь парализующая пакость), и внутренняя створка пропустила землян в гермозону.

— Скотч, здесь! — велел Мельников.

Правильно, кто-то ведь должен держать вход? Скотч — последний из еще не озадаченных боевиков, поэтому придется торчать у шлюза, хотя очень хочется посмотреть на местные диковины поближе.

Бестолково топчущегося аборигена Скотч сграбастал за плечо и спровадил на пол, к прозрачной стеночке — сиди, мол, голубец, и не отсвечивай почем зря.

Мельников, МакГрегори, Саня Веселов, Маримуца и Раджабов охватили исследователей полукольцом. От входа Скотч успел рассмотреть шесть продолговатых танков, подсвеченных изнутри; в каждом под прозрачным колпаком на низких то ли столиках, то ли топчанах покоилось… нечто.

В крайнем слева угадывались плохо сохранившиеся фрагменты тела какого-то существа — часть корпуса и оторванные конечности, вряд ли комплектные. Определить, чьи это останки, Скотч не сумел, да не особо и пытался — не спец. В соседнем хранилось неповрежденное тело бесспорно гуманоидной морфологии, скорее всего оаонс-перевертыш в практически изначальном виде, то бишь без следов телесного метаморфоза. Третий слева танк был больше размерами и вмещал в себе нечто вроде объемистого коричневого шкафа или ящика; Скотчу показалось, что поверхность ящика чешуйчатая. Четвертый танк, также повышенных габаритов, был пуст. В пятом, снова небольшом, находилось что-то вроде гигантского насекомого, во всяком случае при виде хранящегося внутри тела возникали однозначные инсектоидные ассоциации — усики, хелицеры, петипальпы у ротового отверстия, тоненькие перетяжки между частями корпуса, коготки и характерные волоски на сухопарых лапах. Существо смутно напоминало непомерно большого муравья или термита, но только напоминало — различий тоже было много. Шестой танк, крайний справа, пустовал.

— Добрый день, профессор. — Мельников обратился к одному из застывших аборигенов, по каким-то одному ему понятным признакам выделив его среди остальных. — Похоже, у вас сегодня праздник, объект ваших исследований явился к вам в гости, а?

Транслятор завывал, переводя слова на язык тахирцев.

— Не бойтесь, хоть мы и вооружены, явились с миром. Все, что нам нужно, это взглянуть на объекты, которые вы изучаете. Мы посмотрим и уйдем, ничего не тронув. Если, разумеется, вы и ваши коллеги будете вести себя благоразумно и не станете нам препятствовать. Если же станете, что ж… могу сообщить: мы — военные, поэтому склонны сначала стрелять, а потом разбираться, стоило ли это делать. Советую не искушать судьбу. Вы меня поняли?

Тахирец-профессор ответил; транслятор перевел это так:

— Мы согласны, пожалуйста, не разрушайте образцы.

О собственном благополучии и благополучии ассистентов абориген (как и все истинные ученые) думал лишь во вторую очередь, отчего Скотч проникся к нему невольным уважением.

Мельников отключил транслятор.

— Саня! Поди сюда.

Веселов с готовностью подошел ко второму слева танку.

— Что скажешь?

Бегло оглядев гуманоида под колпаком, Саня без колебаний заключил:

— Перевертыш.

— А вы, братцы-эксперты?

— Согласен, — подтвердил Маримуца. — Неметаморфированная стадия.

МакГрегори безмолвно кивнул.

— А это? — Мельников указал на четвертый танк с «муравьем».

Ответ Веселова последовал незамедлительно, похоже, тот для себя все заранее решил:

— Рой, малый рабочий.

Маримуца не баловал разнообразием реакций:

— Согласен.

МакГрегори решил последовать примеру Дариуша и вторично кивнул, так и не проронив ни слова.

— Прелестно. — Мельников приблизился к заключенному в танк чешуйчатому ящику. — Ну а насчет этой штуки вы можете и не знать… Ладно, здесь я увидел все, что хотел.

Мельников снова включил транслятор и обратился к покорно ожидающим аборигенам:

— Профессор, мне нужно также взглянуть на предметы, захваченные вместе с телами этих существ.

— Они не здесь, они в соседних лабораториях.

— Значит, мы отправимся туда. Велите своим коллегам выйти в смежное помещение и вести себя спокойно и тихо.

— Все слышали? — промяукал профессор, обращаясь к своим. — Делайте, как они говорят!

Делегация тахирцев просочилась в пультовый зал; последним гермозону покинул Скотч, подгоняя стволом лучемета самого малоподвижного аборигена. Здесь Мельников сдал местную братию на попечение Тамуры и Цубербюллера, а сам в сопровождении профессора, Скотча и четверки экспертов вышел в коридор.

Гаваец исправно нес вахту снаружи: незримой тенью маячил у стены. Охранников он аккуратно посадил рядом с собой, привалив спинами друг к другу — все ж лучше, чем просто валялись бы поперек прохода.

В течение следующей четверти часа Мельников шастал по лабораториям и глазел на экспонаты местного «музея», изредка выключая транслятор и обмениваясь короткими репликами с искателем и экспертами из военных. Предметы попадались самые разные: гражданская аптечка из комплекта пассажирских судов, пьезобритва, портативный терминал мгновенной связи, упаковка офелийской жвачки, использованная гильза из-под пиропатрона, тусклых красок порнографический журнал издания свайгов, купюра в двести пангала почти трехсотлетней давности, ручной игломет без обоймы, расческа, засохшая ватрушка с творогом, очки с модулем нейроусиления и усиком приемной антенны над левой дужкой…

Несколько предметов никто опознать не смог.

— Закругляемся, — через какое-то время скомандовал Мельников и связался с Тамурой, Цубербюллером и Гавайцем. Потом обратился к профессору, очень миролюбиво и, как показалось Скотчу, с нескрываемой симпатией: — Уважаемый! Мы уходим. Поверьте, поднимать тревогу бессмысленно — после недавнего побоища в резиденции вашего лидера, о коем вы, безусловно, слышали, вряд ли ваше сообщение кого-либо впечатлит. Наш визит имел чисто информативный, ознакомительный характер. Как видите, мы сдержали слово и никого не тронули. Ведите себя так же благоразумно еще какое-то время после нашего ухода, и для вас все благополучно завершится. Прощайте.

Земляне отступили под прикрытием камуфляжа и без помех покинули сначала здание, а потом и территорию секретной базы Клондайка.

Можно было не сомневаться: в свете событий последнего времени важность этой базы в глазах правителей Клондайка сильно упала.

Инопланетяне пришли на Тахир, пришли не прячась и вели себя весьма бесцеремонно. Какой смысл изучать плохо сохранившиеся останки или хорошо сохранившиеся трупы, если пришельцы с небес открыто разгуливают по Тахиру и обделывают свои малопонятные делишки? Гораздо разумнее попробовать с ними договориться.

«Хотя, — думал Скотч, — наши верхи с верхами по крайней мере Клондайка скорее всего давно навели мосты. А мы и простые тахирцы лишь исполняем извечную роль статистов в циничном спектакле больших политиков».

Впрочем, ему понравилось, что на этот раз обошлось без глупых и бессмысленных жертв. А что охранники получили по головам, так у них работа такая. Профессиональный, так сказать, риск.

До лагеря добрались без приключений, однако выражение физиономии встречавшего их Солянки Скотчу сразу не понравилось.

— Что такое? — забеспокоился и Мельников.

— Империя перешла в наступление, — угрюмо сообщил Солянка. — Только что по мгновенке сообщили: атакованы Солнечная, Офелия, Пламмер-двенадцать и еще несколько ключевых миров доминанты.

Скотч с тоской опустил голову.

И в это время ощутимо дрогнула почва под ногами.