Война за мобильность: Никто, кроме нас

Исследовательская база Союза, проект «Квазар»

— База-база, — пробубнил Саня в сторону микрофона. — Сто пятый вызывает.

— Да, Саня, — ответила база голосом кого-то из девчонок.

— Сектор просеял, результаты нулевые. Прошу добро на возврат.

После секундной паузы база милостиво позволила:

— Возвращайся, сто пятый.

— Понял, возвращаюсь.

Отключив связь, Саня Веселов, искатель доминанты Земли, крутнулся в кресле к штурманскому пульту. Гипербола к исполинскому диску работы цоофт была давно просчитана и введена в память астрогатора. Запустив программу возвращения, Саня поплелся на камбуз.

Крошечный челнок класса «Черемош» ушел в пульсацию спустя восемь минут. Саня как раз жевал горячий бутерброд и тянулся к чашечке кофе, когда у него на миг потемнело в глазах, мир умер, а затем возродился заново.

Откровенно говоря, ежедневные просевки пространства в районе финишного генератора казались Сане абсолютной бессмыслицей. Если древняя раса не оставила ничего в родной галактике, с какой стати ей оставлять что-либо по другую сторону коридора? Да и вообще казалось, что настоящим делом в нынешней миссии заняты лишь научники, изучающие сам генератор, а это по большому счету сплошь галакты-чужие — цоофт, свайги, а'йеши, азанни. Что делать, старшие расы, им всегда достаются самые лакомые куски любого пирога. Люди формально тоже считаются старшей расой, но не за счет возраста и уровня развития, а исключительно благодаря многочисленности, вездесущести и колоссальной приспособляемости. По части выживания людей превосходят, пожалуй, лишь долгожители оаонс да неорганические кристаллы-а'йеши. Но оаонс-перевертыши слишком малочисленны, а идеология а'йешей почему-то не подразумевает обязательной экспансии. Поэтому стремительнее всех последние столетия в галактике расселялись именно люди, захватывали один нейтральный сектор за другим, пока доминанта Земли не утратила объемную целостность. Теперь контролируемые людьми области и системы располагались весьма хаотично и встречались повсеместно, в каждом спиральном рукаве, за исключением разве что Ядра. Там, где звезды едва не слипались в единый плотный ком, старшие расы все поделили и захватили тысячи и тысячи лет назад, а стало быть, людям нечего было и пытаться туда влезть. Люди и не лезли. Одно время Ядром владели нетленные и их союзники, но после памятных событий у Волги нетленных вышибли за пределы галактики, а их расы-сателлиты оре и дашт попали в жесткую зависимость от цоофт, азанни и свайгов. Если отбросить политкорректные словеса, зависимость смело можно было назвать форменным рабством, поскольку оре и дашт в большинстве своем пахали на многочисленных рудниках вроде Пояса Ванадия или ныне принадлежащей имперцам Багуты; перемещения их строго регламентировались, а о предоставлении им каких бы то ни было технологий не могло быть и речи.

И сейчас на союзной исследовательской базе Саня чувствовал себя неуютно. Хорошо еще, что по работе общаться приходилось лишь с людьми — с такими же искателями, с девчонками-диспетчершами, да с бригадиром. Ну а в свободное время общаться с нелюдями Саню как-то не тянуло.

На обзорном экране одна из звезд становилась все ярче и ярче, постепенно превращаясь из точки в пятнышко, из пятнышка — в россыпь огней, а после — в ясно видимый на фоне звездного неба диск исследовательской базы. Звено патрульных истребителей азанни скудным роем оранжевых искр мелькнуло по левому борту и пропало. Подсвеченные гирлянды объединенных лабораторий цоофт и азанни простирались в стороны от базы словно гигантские щупальца. Несколько льдисто-синих шаров висело под диском — станции а'йешей. Плоские поисковые боты свайгов обрамляли одну из гирлянд, отчего она казалась не щупальцем, а побегом невиданного растения, а боты свайгов казались листьями.

Картина была величественная и даже в какой-то мере романтическая, но Саня за неполный год работы в «Квазаре» успел к ней привыкнуть до зевоты. В первые дни любовался, да, но не сейчас.

База провесила для Саниного «Черемоша» финишный коридор и подсветила подлетные створы. Еще четверть часа — и финиш.

В ангаре, где «Черемоши» стояли рядами по десять, Санин кораблик, замер в оранжевом круге.

Сброс полетных режимов.

Стоп реактору.

Разгерметизация.

Вокруг уже суетились техники-цоофт, похожие на обряженных в робу страусов. Саня подхватил куртку и скорым шагом направился к шлюзу.

Перед перепонкой терпеливо дожидался позволения ступить на борт робот-уборщик. Саня хлопнул его по сенсору на топе и посторонился, пропуская в шлюз, а сам выпрыгнул на край оранжевого круга. Техники дружно щелкнули клювами, приветствуя человека. Саня в ответ небрежно отсалютовал рукой. В конце концов, эти птички-техники сами в подчиненном положении. Низовое звено, обслуга. Почему-то среди галактов именно представители обслуги были настроены к людям наиболее дружественно. Наверное, потому, что тоже тихо недолюбливали правящую элиту собственной расы.

Насвистывая «Шепот звезд», Саня зашагал к выходу. Сейчас заскочить в каюту, принять душик, потом мотнуться поужинать по-настоящему, тяпнуть пивка… А то и рому — исключительно для тонуса. И с чистой душой идти отсыпаться вплоть до следующего рейда.

Однако надеждам его не суждено было сбыться.

Браслет па руке сжался и завибрировал.

Вызов.

Коснувшись браслета, Саня на ходу пробурчал:

— Слушаю!

— Кадет! Ты где?

Вызывал бригадир.

— В ангаре.

— Ужинать топаешь?

— Сначала в душ.

— Душ отменяется. Давай прямо в столовую, четвертый зал.

— Четвертый? Это ж офицерский! — удивился Саня.

— Не бзди, пропустят. Кстати, — неожиданно сменил тему бригадир. — Тебя еще не затрахали эти ежедневные траления в пустоте?

— Если честно, шеф, затрахали по самое не могу! — искренне признался Саня.

— Это хорошо, — удовлетворенно заметил бригадир и кашлянул. — Давай сюда, рысью.

И отключился.

Вздохнув по поводу несостоявшейся помывки, Саня проскочил перепонку ангара и направился к лифтам. Столовые располагались на осевом уровне, самом длинном и объемном.

У шлюза в офицерский сектор, разумеется, дежурил рослый пехотинец в каске. На Саню он едва взглянул; пробасил полуутвердительно:

— Веселов?

— Он самый.

— Направо, сорок седьмой столик.

И головой чуть заметно дернул: заходи, мол, салака штатская…

Саня кивнул и впервые в жизни вошел в офицерский сектор. Отличия имелись, хотя и незначительные: вместо обычной таблички со стрелками

на стене пульсировала красочная голограмма в рамочке, из бегущих огней. В столовой скатерти были не синтетические, а льняные, с рисунком. Посуда не пластиковая, а фарфоровая, а приборы металлические с закосом под старинное серебро, хотя скорее всего это был какой-нибудь мельхиор или ферманит. Пол — не стандартное ворсистое покрытие, а паркет, с ходу можно даже решить, что реально деревянный. В общем, побогаче обстановочка. Когда только успели отделать — база-то птичкина, а цоофт даже столами почти не пользуются, у них в ходу циновки прямо на полу.

— Кадет!

За одним из столов призывно махнули рукой — бригадира попробуй не узнай.

Новый Санин бригадир мало напоминал прежнего, Тахира Плужник, погибшего на Табаске, но Саню также называл кадетом. Звали его Ролан Пыржек, был он миниатюрен, шустр, черняв и кучеряв. Помимо бригадира за столом сидело трое незнакомых типов и штурман Вася Шулейко, с которым Саня ходил в тот самый приснопамятный поиск, из-за которого вся каша и заварилась, а позже с ним же бок о бок воевал со скелетиками на Табаске. Васе тогда здорово досталось, чуть не погиб от тяжелого ранения, но ничего, выкарабкался в итоге, хотя шрамы на боку остались довольно устрашающего вида. Девчонки аж млеют, увидев.

— Привет, Саня, — поздоровался Шулейко, искатель без возраста.

— Здорово, Вася! — Саня от души пожал штурману руку: Вася был таким человеком, с которым все на «ты» и которому даже «кадет» всегда прощался.

Остальные Сане сдержанно кивнули.

— Садись. Вот меню, выбирай. — Бригадир передал Сане раскрытую книжицу.

Вот и еще одно различие. В столовых для низшего состава никакого меню нет и в помине: чего подадут, то и жуй со всей возможной благодарностью. А тут — меню…

Официант, к счастью, оказался роботом. Саня не любил, когда люди кому-нибудь прислуживают. Ладно еще каким высокопоставленным генералам-адмиралам, у тех голова не мирскими делами забита, а возвышенным. Там не прислуживать скорее надо, а присматривать за ними, будто за детьми малыми, дабы чего не натворили в задумчивости. Взять того же Ролана Пыржека — небольшая ведь шишка, командует бригадой из полутора десятков искателей. На кой, спрашивается, ляд ему живой официант?

Впрочем, живого и нет: есть тупой, но исполнительный автомат, умеющий распознавать речь, доставлять заказы и убирать со стола.

Заказав отбивную по-флотски с жареным бататом, дежурный салат и чай, Саня захлопнул меню. Робот неожиданно веселым девчачьим голосом осведомился насчет десерта. Недолго думая, Саня присовокупил к заказу фруктовое мороженое. На этом железка угомонилась и резво укатила на кухню.

А Саня преданно уставился на Пыржека. Должно же быть этому вызову какое-нибудь достойное объяснение?

Тот перехватил его взгляд, отхлебнул из разрисованной чашки чего-то светло-коричневого, то ли кофе с молоком, то ли крепкий уклу, и словно бы невзначай заметил:

— Значит, ты тоже считаешь поиски в окрестностях генератора бессмысленными?

От Сани не ускользнуло, что обращался бригадир хоть и к Сане, но сделано это было как-то напоказ, для остальных сидящих за столом. Эдакая демонстрация независимого мнения.

— Ну, в общем, да, — вторично признался Саня. — Объяснять почему?

— Объясни, — попросил один из незнакомцев.

— Пара генераторов и нуль-коридор образуют единую транспортную систему. Вряд ли строителям этой системы нужен мусор в районе коридора. Насколько можно судить по скудным находкам, раса предтеч-исполинов уважала порядок. Скорее всего они позаботились о том, чтобы в районе коридора всегда было чисто, и слабое антиполе тому лучшее доказательство.

— Какое антиполе? — не понял незнакомец, сидящий по правую руку от Сани.

Пришлось растолковать:

— Около генераторов и коридора действует слабая центробежная гравитация, направленная от продольной оси коридора наружу. То есть вся система в целом отталкивает разнообразную космическую пыль и прочий мусор.

— А засечь генератор по этому фону нельзя? — забеспокоился сосед.

— В том-то и дело! Если это и гравитация, то какая-то необычная. Никаких признаков работы генератора, никакого тазионарного фона. Она просто действует и все, без всяких видимых причин. Определили опытным путем. По отклонению трасс «Черемошей». Ну… и еще по ряду наблюдений.

— Ладно, допустим, — снова заговорил первый незнакомец, расположившийся напротив Сани, рядом с Васей Шулейко. — Продолжай, Ролан.

— Ага, — встрепенулся Пыржек и снова обратился к Сане: — Скажи, где бы ты сам искал новые следы предтеч-исполинов в первую очередь?

Саня в душе недоумевал. Почему подобные вопросы задают ему, простому искателю? Единственная его заслуга во всей происходящей заварухе состоит в том, что именно он, искатель Саня Веселов обнаружил стартовый генератор в родной галактике и одним из первых вместе с Васей Шулейко и покойным Тахиром Плужником прошел нуль-коридором в иную галактику. А потом вернулся. И все.

— Я могу поинтересоваться — с какой целью вы спрашиваете об этом именно меня? — осторожненько сформулировал собственное недоумение Саня.

— Пока — нет, — отрезал незнакомец справа.

«Ну, нет — так нет…» — смирился Саня. Да и выбора у него в общем-то не было.

— В таком случае я искал бы следы деятельности предтеч в ближайшей звездной системе по вектору коридора. Особенно на планетах. Именно по вектору: в траверзных и ахтерных областях искать, на мой взгляд, бессмысленно.

Сидящие за столом дружно переглянулись. Дружно и многозначительно, аж озноб по спине.

— В яблочко, — прокомментировал незнакомец рядом с Васей Шулейко.

Сане как раз доставили заказ.

— Ну, что же, — решил высказаться и доселе молчавший третий незнакомец, самый старший из всех присутствующих. — Весьма убедительно, Ролан. Не будем мешать молодому человеку насыщаться после поиска. А вы, коллега, после ужина ступайте с посыльным: он будет ждать вас у выхода из столовой, подле охранника. Приятного аппетита!

Вся компания дружно встала и довольно спешно потянулась к выходу. Пыржек незаметно подмигнул Сане — вроде бы одобрительно. Тут же прикатил официант и принялся убирать грязную посуду; при этом он умудрялся не мешать Сане и вообще тактично держался поодаль, у противоположного края стола.

Кормили вкусно, но не скажешь, что много вкуснее, нежели в обычных столовых для рядового состава и обслуги. Значит, стандартная вакуумная кухня.

«Черт возьми! — подумал Саня с некоторым напряжением. — Что все это означает? Допрос какой-то непонятный, намеки, переглядывания…»

Тем не менее за учиненным допросом чувствовалась некая единая осмысленная затея. Система чувствовалась. Стройная и логичная. Саня не мог объяснить, почему так думает, просто чувствовал, ведь для искателя развитое чутье — первейшее качество.

Особенно если оно редко подводит.

Насытившись, Саня без задержек покинул столовую. Мысли на какое-то время угомонились и среди всех желаний возобладало одно, простое и первобытное: принять горизонталь и некоторое время поваляться, время от времени сыто цыкая зубом и хлопая ладонью по набитому пузу. Увы: как Сане и обещали, при выходе рядом с охранником терпеливо дожидался робот-посыльный — пупырчатая сфера размером с теннисный мячик. Висел посыльный на уровне груди и бдительно поблескивал полированными хрусталиками объектива. Завидев Саню, автомат слегка развернулся и посветил в лицо красноватым лучиком; на сетчатке глаз возникла проекция — надпись «Follow me». После этого автомат плавно заскользил вдоль коридора. Саня, машинально кивнув охраннику, поплелся за посыльным.

Как ни странно, но шар завел Саню в дальние секторы базы, где никто из искателей сроду не бывал. На миг завис перед усиленным шлюзом с трафаретом «Хозчасть» над перепонкой.

Перепонка расслоилась сама собой; из шлюза на Саню взглянул крепкий парень в простом комбинезоне без служебных меток. Испытывающе так взглянул, словно рентгеном просветил.

— Входи! — велел он негромко.

Посыльный, погасив голограмму, тотчас шмыгнул куда-то вбок, а Саня прошел мимо еще четверых парней совершенно аналогичной наружности. Парни чем-то неуловимо напоминали вышибал из дорогого ресторана: такие же подчеркнуто вежливые, убийственно корректные и готовые в любой момент, не меняясь в лице, свернуть тебе шею.

В конечном итоге Саня оказался в кабинете, где уже поджидали бригадир Пыржек и самый старший и значительный из недавних сотрапезников.

— Садитесь, — незнакомец пододвинул Сане высокий табурет на трех хромированных ножках, а сам обошел комнату и устроился за столом. Пыржек сидел у стены.

— Искатель Веселов, вас решено перебросить на новый фронт работ, — сообщил незнакомец ровным и бесцветным голосом. — Работа также будет связана с поисками по разрабатываемой теме. Здесь мы можем говорить без обиняков и называть вещи своими именами. По всей видимости, искать подсказки в непосредственной близости от пары генераторов нуль-коридора действительно не имеет особого смысла, да и заниматься этим вполне могут другие. Считаю своим долгом предупредить: информация, которой я сейчас намерен поделиться с вами, имеет высший гриф секретности. По данным, собранным искателями высших рас за тысячи циклов поиска, обнаруженный вами нуль-коридор ведет к складу-захоронению таких же генераторных пар. Вашей целью и будет обнаружение этого захоронения. На резонный вопрос: «Почему я?» советую даже не искать ответа. По ряду причин. Вы назначены — заметьте, не назначаетесь, а уже назначены — бригадиром искательского отряда. В поиск вы отправляетесь немедленно. Вас не зря недавно спрашивали о том, где, по вашему мнению, следует искать следы деятельности предтеч-исполинов. Ваше мнение полностью совпало с мнением ведущих аналитиков проекта. Стало быть, вам и карты в руки! Рейдер стартует немедленно. Оттмар!

Перепонка с чмоканьем расслоилась и в кабинет просочился военный в чине майора. Лицо его было смутно знакомым; спустя секунду Саня сообразил, что видел его на Табаске, что майор носит довольно громоздкую фамилию и что он земляк Кости Цубербюллера.

— Прошу знакомиться: бригадир Веселов, руководитель поисковой команды. Линейный майор Эберхартер, командир роты разведки. Майор и его ребята будут обеспечивать безопасность и охрану вашей группы.

Майор отсалютовал Сане — по-военному четко, без панибратства, и сказал:

— А мы уже встречались. Если не ошибаюсь, на Табаске.

Саня утвердительно кивнул и протянул руку:

— Здравствуйте, майор!

Рукопожатие Эберхартера, как и положено, было крепким и обнадеживающим.

— В качестве пилотов будут использоваться азанни, с их шефом познакомитесь в процессе. Вводные и прочая информация — на борту. Прошу, господа, время дорого!

Саня ошеломленно встал. События разворачивались стремительно, и он изо всех сил пытался удержаться в нужном ритме. Мысли роились, как осы у потревоженного гнезда. Основные две, впрочем, главенствовали: уже упоминавшаяся «Почему я?» и другая: «Прощай, прозвище „кадет“…»

Бригадиров кадетами не кличут.

Модульный рейдер цоофт был экипирован почище парламентерского бота. Во всяком случае, аппаратуры в него напичкали — мама, не горюй! Даже пресловутый элитный камуфляжный модуль имелся. Правильно, союз не хотел рисковать и задействовал ресурсы по максимуму.

До самой пульсации Саня ломал голову: что же привело к столь головокружительному взлету его карьеры? Из простого искателя сразу в бригадиры! Такое не каждое десятилетие случается. К слову сказать, старшим штурманом у Сани пошел Вася Шулейко. Вот так вот, все с ног на голову. Теперь Саня мог послать Шулейко драить переборки, а не наоборот, как неоднократно бывало ранее.

Неразговорчивый незнакомец из «Хозчасти» (понятно, что за этой неброской вывеской пряталась какая-то закрытая контора) вылетел вместе с искателями. Равно как и пятерка его безмолвно-вежливых, похожих на вышибал ребят. Саня окрестил незнакомца Абсолютом, но вслух это прозвище, понятное дело, не произносил.

В подчинении у Сани теперь ходило пятнадцать искателей, четыре штурмана, пяток техников и полукрыло пилотов-азанни. Рота Эберхартера подчинялась Сане поскольку-постольку: уговорились, что бригадир формулирует общую задачу, а Эберхартер с сержантами далее действует по своему усмотрению, но в рамках поставленного. Дюжина научников тоже подчинялась Сане лишь в смысле элементарной экспедиционной дисциплины — у них задачи были собственные, сугубо специфические, и влезать в епархию научников новоиспеченный бригадир не собирался.

Вася Шулейко, старший штурман, еще до старта задал резонный вопрос: а куда, собственно, летим, бригадир?

И тогда Саня, в присутствии Абсолюта, Эберхартера и двоих азанни, в иерархии которых разобраться было довольно сложно, изложил свои соображения по поводу дальнейших поисков.

Мысль его была проста и незамысловата: входной створ коридора всякий раз оказывается сориентированным по-разному, как правило, в зависимости от направления дрейфа финишной сферы подлетного корабля; выходной же всегда выбрасывает корабли одинаково, словно целит в некую условную точку. Причем безразлично, в каком направлении проходить коридором — из родной галактики в галактику-2 или наоборот. А если все обстоит именно так, а не иначе, значит, это кому-нибудь нужно. Еще полгода назад, когда выяснилось, что коридор отталкивает космическую пыль и периодически сам корректирует наклон продольной оси обоих генераторов к плоскости эклиптики, Саня попробовал мысленно продолжить ось в пространстве. В родной галактике ось пронизывала более двадцати световых лет пустоты и упиралась в старое пылевое облако; после консультации с космогонистами Саня узнал, что облако некогда вполне могло быть звездой или даже звездной системой, уничтоженной каким-либо катаклизмом. Дальше облака ось коридора шла только через пустоту, на протяжении более чем двух тысяч световых лет.

Продолжив ось далее финишного створа, Саня без особого удивления обнаружил, что уже в шестнадцати с небольшим световых годах воображаемая прямая пересекает эклиптику планетной системы одной из звезд; несложные вычисления показали, что раз в местный год четвертая от звезды планета оказывается «под прицелом» финишной оси нуль-коридора. А дальше — снова более двух тысяч светолет пустоты.

Саня долго размышлял — случайно это или нет, хотя размышлять тут, говоря начистоту, было нечего. И даже уже почти набрался храбрости, дабы изложить результаты своих любительских изысканий кому-либо из научников.

Не успел. Может, оно и к лучшему, что не успел? Во всяком случае, судьба предоставила ему шанс проверить все собственноручно и в официальном порядке. Первоочередной разведке подлежали области планеты, где воображаемая ось нуль-коридора начинала чертить дугу по поверхности, а также противорасположенные районы в другом полушарии.

Подлет к искомой планете рассчитали в четыре пульсации.

Звезда была рыжая и взлохмаченная, вся в космах чудовищных протуберанцев. По крайней мере такой она выглядела на экране проектора, сглаживающего губительную для сетчатки яркость. Семейство Звезды насчитывало тринадцать планет, аж четыре астероидных пояса, достаточное количество комет и блуждающих обломков, а также странное газопылевое образование, вращающееся с сильным наклоном к эклиптике между орбитами пятой и шестой планет. Все без исключения планеты имели спутники — даже ближняя к звезде, что было в общем-то несвойственно системам, подобным Солнечной: звезда, как правило, ворует спутники у ближних к себе планет.

— Эй, бригадир! — окликнул из-за пульта Вася Шумейко. — Надо бы этой звездочке название дать. И номер по каталогу присвоить. Это твоя обязанность, между прочим.

Саня обернулся к штурману:

— А что, ее разве еще не обозвали?

— Не-а! — весело сообщил Шулейко. — Да и каталогом как-то никто не озаботился с этими генераторами, так их и разэтак. Собственно, на базе и астрономов-то нет. Отлучили их вроде бы от проекта — вспомни, как ты почтой к космогонистам долбился…

К космогонистам и впрямь пришлось долбиться долго, почти две недели.

— Ну… Номер, получается, первый. Скажем, АА0001. А имя… ну, скажем, Рамона. Не занято?

— Ща гляну. — Шулейко, сидяший вполоборота, лениво потянулся к компу.

— Думаю, занято, слишком уж обычное… Точно, занято. Думай дальше.

Саня несколько секунд поразмыслил. А потом неожиданно пришло решение — простое и очень правильное.

— Знаешь что, Вася… Давай назовем ее Тахир. Не возражаешь?

Шулейко враз стал серьезным, даже как-то неуловимо подобрался в кресле. Снова тронул клавиатуру, проверяя каталог родной галактики.

— Свободно… — сказал он вскоре. — Я согласен. Молодец, каде… э-э-э… извиняйте, пан бригадир.

Шулейко повернулся к компу полностью и занялся каталогом, бормоча под нос по мере заполнения соответствующих полей:

— Тахир… Номер по каталогу… Спектральный класс… Светимость… Абсолютная звездная величина… Координаты… Базовая привязка…

— Как будем подходить? — обратился Саня к вахтенному штурману, толстому индивиду лет тридцати, еле влезающему в стандартное рубочное кресло. Индивида звали Гелий Мост; был он существом удивительно аморфным и некоммуникабельным, но штурманом — каких мало. Насколько Саня знал, именно Гелий Мост дежурил на Поисковой Базе Земли в момент прихода сообщения от «Шустера-эпсилон» семьдесят пятого и обрабатывал само сообщение. За что, вероятно, и загремел на исследовательский диск цоофт в чужую галактику. Назначение, которое сначала многими воспринималось как подарок судьбы, в итоге обернулось форменной ссылкой. Колонией не слишком строгого режима.

— Подходить? С полюса, — буркнул Гелий.

— Это ж неудобно, — с сомнением протянул Саня.

— Почему неудобно? С приводом, по вращению. Там зависнем. А модули уже по ситуации станем рассылать, катапульта у нас мощная…

Рейдер цоофт действительно был снабжен завидной гравитационной катапультой, позволявшей малым разведывательным кораблям на первых порах подлета к атмосфере вообще не тратить юрючее.

Очерчивая плавную правильную кривую, корабль искателей приближался к Тахиру-четыре «пешком», на прямоточниках.

Легкое замешательство вахтенного сканировщика Саня отследил далеко не сразу. Тот сам окликнул бригадира, опережая Санин вопрос:

— Шеф! — донеслось до Веселова. — Спутники!

— Что спутники? — не понял Саня.

— У Тахира-четыре есть спутники!

— Так тут у всех планет есть спутники, даже у Тахира-один! — фыркнул Саня недоуменно.

— Шеф, искусственные спутники! Глядите сами! Разрази меня вдребезги пополам, если это не солнечные батареи растопырились!

— Искусственные?

Саня осекся и прильнул к обзорнику, куда сканировщик предупредительно завел изображение.

Сомнений быть не могло: вблизи Тахира-четыре вращался примитивный космический аппарат, весьма напоминающий музейные снимки «Союзов» и «Аполлонов», на которых человечество когда-то сделало первые робкие шаги в околоземное пространство.

— Там еще мелочи всякой навалом, поменьше, — сообщил сканировщик. — Показывать?

— По… — сказал Саня и громко икнул. — Показывай. И кто-нибудь — прослушайте радиодиапазон!

В следующую секунду рубка наполнилась звуками эфира; Тахир-четыре был окутан сплошной завесой радиосигналов, которые накладывались один на другой, глушили друг друга, интерферировали. Приемник хрипел и стонал, как стая осипших скворцов по весне.

— Вот это номер. — Саня в задумчивости почесал макушку. — Неужели это дом строителей коридора?

— Да ну, — усомнился Шулейко. — Глупость какая! Корабли допотопные, радио… Если это пресловутые исполины, то они основательно измельчали и впали в натуральную дикость.

— Так! — скомандовал Саня решительно. — К планете пока не пойдем! Вписываемся в стационар и ставим камуфляж! Раз-два, начали!

— Верное решение, — послышалось со спины. Саня обернулся — посреди рубки стояли Абсолют и один из его ребят. Когда они только успели войти?

— Рад, что вы оценили, — буркнул Веселов вполголоса. И громче: — Вася, что там?

Шулейко, сноровисто обсчитывающий стационарную орбиту вокруг Тахира-четыре, невнятно ответил:

— Щазз… Пару секунд…

От компа он, разумеется, не оторвался.

В первый поиск Саня цинично назначил себя и двоих хорошо знакомых ребят из другой смены — Ваньку Танасевича и Сергея Забирана. Экипировались тщательно, по полной программе, под неусыпным надзором эберхартерского старшины и лично Абсолюта. Двое азанни, одетые в смешные волоконные сбруи с карманами и кобурами, терпеливо дожидались в кессоне.

Аппаратуру модуля вылизали и перепроверили раза четыре. Сам модуль, обтекаемый и полупрозрачный, как линза, лежал в стартовом пазе.

Чем-то модуль напоминал призрака — не то сгусток тумана видишь, не то еще нечто бесформенно-расплывчатое.

— Готов, — выдохнул первым Забирай. — Аппаратура в норме.

— У меня аналогично, — присоединился Танасевич.

У Сани тоже все работало штатно, и основной комплект, и дубляж. Вопросительно взглянув в лицо Абсолюту и уловив молчаливое благословение, бригадир чуть-чуть громче, нежели следовало, скомандовал:

— Начинаем! Группа — по местам!

С чмоканьем расслоилась перепонка. Азанни у стены кессона как по команде повернули головы.

— По местам! — повторил Саня, и птички перепорхнули на верхнюю выпуклость модуля, где располагалась пилотская кабина. Людям пришлось обойти «летающую тарелку», чтобы попасть в грузопассажирский отсек.

Мир сузился до тесного помещения с тремя креслами и множеством экранов перед ними. Первым делом — пристегнуться: по сравнению с азанни самый оголтелый лихач-человек казался образцовым и добропорядочным пилотом. Однако в исполнении азанни самые рискованные маневры лихачеством отнюдь не являлись: птички жили несколько в ином ритме и за единицу времени успевали осмыслить и совершить почти втрое больше, чем самые шустрые из людей. Плюс дополнительные органы чувств и уникальный орган равновесия — все, свойственное расе, изначально способной к свободному полету. Мир азанни существовал в объеме, в то время как люди и остальные галакты обитали в основном на плоскости. Именно поэтому лучших пилотов, чем азанни, галактика не знала.

— Модуль готов, — прощебетал премьер-пилот на неплохом интере. — Запрашиваю разрешение на старт.

— Разрешаю старт! — не без волнения скомандовал Саня.

Мгновенный, едва уловимый перепад тяготения, и плоский кораблик вылетел из стартового паза, как прожаренный хлебец из тостера. Кораблик был незрим и бестелесен, словно сгусток пустоты. Он ничего не отражал, поглощал все виды излучений и ничего не излучал сам. Его словно не существовало в материальном мире. Тахир-четыре, голубоватый с желтизной по краям полумесяц, нависал над прозрачной обшивкой. Экраны показывали его сразу с нескольких ракурсов — с датчиков рейдера, с высеянных глазков. Два естественных спутника Тахира-четыре виднелись чуть в стороне — пара небольших серпиков. Тот, что побольше, — желтый, будто селентинская груша, тот, что поменьше, — серо-стальной, как полированная обшивка грузовоза.

В атмосферу вошли на силовой тяге, чтоб не оставлять после себя предательского инверсионного хвоста. Танасевич беспрерывно шевелил пальцами, словно повелевал невидимой клавиатурой: монтировал карту прямо в полете. Очертания материков и архипелагов проступали и застывали на полупрозрачном голографическом макете над его руками.

Две алые дуги, расположенные на диаметрально противоположных сторонах шара, отмечали места, где воображаемая ось нуль-коридора пронзала Тахир-четыре в момент противостояния. Места первоначальных поисков.

— Точка входа, — прокомментировал Забирай, изучая развертку. — Нагорье, хребты и узкие долины. Средняя высота над уровнем моря — четыре с половиной килоуна. Точка выхода — побережье одного из материков, шельф. Глубина океана в указанном месте — до двухсот ун. Куда сначала, командир?

Саня задумался. Действительно, куда? Нагорье и хребты ему не нравились: захоронение, которое они искали, очень древнее, явно старше по геологическим меркам, чем оные хребты. Если там за последние миллионы лет почва вставала дыбом и из него перли выдавливаемые наружу пласты породы… Хрен чего они там разыщут в ближайшее время. Придется сидеть и сканировать, день за днем, ун за уном. А вот над побережьем и шельфом можно совершить скользящий заход и скорее всего списать сразу здоровенный шмат территории как бесперспективный. Если, разумеется, ничего не найдется. К тому же над побережьем сейчас день.

— Давай к побережью, — велел Саня.

Пилоты немедленно бросили кораблик в плавный вираж, ложась на новый курс. Линия терминатора величаво отползала из поля зрения, а серпик постепенно становился выпуклой полусферой. Она росла, разбухала, вытесняла с экранов постепенно тускнеющие звезды, пока не заняла собою все экраны, кроме угловых, панорамных.

— Входим в плотные слои, — бесстрастно сообщил пилот. — Гашу скорость.

— Ага, — сказал Саня. Больше ему нечего было сказать, по крайней мере пока.

— У них над Северным полюсом дыра в озоновом слое, — заметил Танасевич. — Допрыгались. Фреон, поди…

— Ты скажи, у кого такой дыры не было… — проворчал Забирай, не отрываясь от модели.

— У а'йешей, например, не было. — Танасевич был невозмутим, как статуя. — У перевертышей, говорят, тоже.

— Хе-хе… У а'йешей на материнской атмосфера метановая — откуда там озоновый слой? Да и атмосферой ее назвать… На Марсе — и то плотнее.

— Ты спрашивал, я ответил, — пожал плечами Танасевич. — О! Глядите — бот. Атмосферный. Аборигены!

Один из экранов высвечивал изображение обтекаемого сигарообразного механизма с крыльями и вертикальным стабилизатором в хвостовой части. Вдоль корпуса шел частый ряд темных пятен, скорее всего иллюминаторов. На головной части «сигары» возвышался слабо выраженный горб.

— Далеко?

— Четыреста двадцать килоун. И он ниже нас. Модуль тем временем снизился; от поверхности Тахира-четыре его отделяли неполных пятнадцать килоун. Чуть больше семи километров. Незримой и невидимой для радаров (а у аборигенов наверняка имелись радары) тенью он рассекал воздух и стремительно терял высоту. Вскоре пилот-азанни выдал очередную реплику:

— Заходим на цель. А побережье — явно курорт.

«Курорт, — подумал Саня. — Это плохо. Значит, народу тут — туча. Гостиницы, рестораны, боулинги и бильярды. Или во что там играют местные разумные? На полоске у воды толкутся тысячи и тысячи бездельников. Дьявол! Может, следовало лететь в горы?»

— Лучше всего для начала пройти на бреющем, все как следует заснять, а потом уйти под воду и спокойно исследовать шельф, — предложил пилот.

— Давай! — не раздумывая, согласился Саня.

Так и сделали. Второй пилот от скуки и непонятного озорства сжег пузатый аэростат, что болтался на длинном поводке над шпилем одного из зданий. Саня хотел отчитать его, но раздумал. Побережье и впрямь выглядело обычным курортом — шоссе вдоль океана, по обе стороны от шоссе — постройки, много бассейнов и зелени. Пляж пестрел цветными пятнами — видать, зонтиками и навесами для защиты от солнца. И тянулось все это великолепие вдоль океана килоунами, без конца и края. Впрочем, — искателей интересовал достаточно небольшой отрезок — килоун в двести.

— Хватит, пожалуй, — сказал Саня пилоту, сверяясь с картой. — Давай под воду.

— Даю, — прощебетал азанни, бросая модуль в очередной головоломный вираж. — Компенсаторы включите…

Переход из воздушной среды в более плотную водную без компенсатора пережил бы разве что а'йеш.

Неожиданный и беспричинный всплеск унах в трехстах от берега вряд ли кто-либо заметил, кроме случившихся поблизости рыб.

— Думаешь, — спросил Абсолют, — мы не ошиблись, пустив его по следу?

— Думаю, нет, — твердо ответил Шулейко. — У этого парня сверхъестественный нюх на сокрытое.

Оба покосились на экраны, куда в данный момент транслировались красоты подводного мира.

— Начнем с того, что генератор обнаружил именно он, — принялся развивать свои мысли Шулейко. — Не я, не бригадир наш покойный — он. И на Табаске опять же: дважды вышел точно к складам местных гидов, в первые же сутки. Убежище нам отыскал — чуть ли не единственное в округе. Да и в прежних поисках… В общем, это феномен какой-то, а не человек, искатель по призванию. Вот увидите, недели не пройдет, а он и на Тахире что-нибудь такое обязательно отыщет.

— Что-нибудь такое нам не нужно, — проворчал Абсолют. — Нам нужно захоронение исполинов. Генераторы. Много генераторов.

— Отыщет. Если, разумеется, тут имеется захоронение.

Договорить Шулейко не успел. Модуль вызывал рейдер:

— Рейдер, я Веселов! Картинку от нас получаете?

— Получаем, — торопливо отозвался Вася, делая поярче изображение на соответствующем экране.

— Взгляните-ка! Что это по-вашему? Серега, заведи четвертый на трансляцию.

Коралловый риф и стаи разноцветных рыб пропали с экрана; вместо них появилось изображение ровного песчаного дна, усеянное продолговатыми предметами, похожими на артиллерийские снаряды крупного калибра. Некоторые лежали на песке, некоторые частично были в него погружены. Некоторые стояли торчком или под наклоном.

Изображение рывком наехало на один из стоящих торчком. «Снаряд» оброс целой бахромой водорослей, которые загадочно шевелились в такт колебаниям воды.

— Черт меня побери, — пробормотал Абсолют и поглядел на часы. — Говоришь, не пройдет и недели? Ха-ха! Час и сорок две минуты, милейший. Час сорок две!!!