Глубокий космос, нейтральное пространство
— Серега, правее! — с чувством рявкнул в переговорник бригадир искателей Саня Веселов. — Сколько можно говорить, елы-палы?
В нескольких мегаметрах от базы небольшой манипулятор-шунт послушно переместил продолговатый цилиндр генератора нуль-коридора в нужном направлении и снова замер в ожидании приказов.
— Стоп! Пока не трогай!
Взъерошенный Саня резво отлип от переговорника и взглянул в окуляр. Смотрел он долго и придирчиво.
— Вроде годится, — пробормотал он. — Вася, заводи картинку Свирскому.
Шулейко без возражений потянулся к пульту. Свирский по обыкновению молчал и не поправлял искателей-операторов — работая, он часто забывал обо всем на свете.
Прошло минуты три, не меньше.
— Ну, что там? — послышался устало-терпеливый голос Сергея Забирана, управляющего шунтом. Маневры с последним генератором успели ему изрядно надоесть. Чуть правее, чуть левее, переориентируй по продольной оси, компенсируй дрейф… Тьфу. Сами не знают, чего хотят эти научники!
— Эдик! Ау! — воззвал Веселов к физикам. — Что скажешь?
— Нормально, нормально, — ожил Свирский. — Убирайте шунт.
— Серега, ты пока все, — снова припал к переговорнику Саня. — Отползай!
Шунт, похожий на статую шестирукой индийской богини, медленно отдрейфовал прочь из очерченной зоны захвата и развернулся ребром к базе. Теперь он стал похож на застывшее среди звезд насекомое, освещенное желтоватым габаритным шлейфом. Красный габаритный огонек посреди ровного свечения шлейфа сигнализировал, что шунт обращен к окуляру видеозахвата правым бортом.
Метрах в четырех от Сани, за технарским пультом вышел из рабочего транса Дейв МакГрегори (до сих пор контролировавший общую топологию сшивки) и пихнул локтем Жоржа Сориала (до сих пор цинично спящего за соседним техпультом):
— Просыпайся, Жорж! Сейчас Бекасов пожалует, чтоб мне лопнуть.
МакГрегори как в воду глядел: через полминуты с чмоканьем расслоилась перепонка и в аппаратную пожаловал сам Мистер Импозантность — Андрей Бекасов, руководитель проекта.
— Ну, что, коллеги? — пробасил он не без воодушевления. — Я вижу, вы закончили?
— Да, шеф, — подтвердил Саня. — Однако изобрели вы, господа физики, топологию — еле разобрались, что куда распихивать!
«Квазар-четыре», в отличие от просто «Квазара», был очень небольшим проектом, в нем были задействованы всего девять ученых плюс шестнадцать искателей, техников и рабочих-подсобников. Присутствовало также неизвестное число военных из батальона охраны и обязательные лбы в комбинезонах «Хозчасти», но эта публика редко показывалась на глаза, предпочитала отсиживаться в тени и исполнять прямые обязанности. Поэтому отношения в исследовательском коллективе сложились достаточно семейные, свойские. Саня подозревал, что «Квазар-четыре» засекречен даже от союзников — все без исключения участники проекта были людьми, причем с достаточно высоким уровнем допуска. Наверняка здешние физики только ставят задачи да снимают результаты экспериментов и решающих испытаний — обсчитывается все на стороне, по частям, чтобы невозможно было вычислить целое. А занимался проект не чем иным, как топологией сложных сшивок. Выявлял новые свойства и испытывал возможности самых причудливых объемных комбинаций из генераторов работы исполинов.
— Отлично. — Бекасов удовлетворенно щелкнул пальцами. — Эдик, ты готов?
— Готов, шеф! — отозвался Свирский по громкой.
— Начинаем!
Саня предупредительно вывел контрольное построение в большой видеостолб посреди аппаратной. Все с интересом принялись наблюдать, даже заспанный Coриал.
— Ванька, давай на позицию «омикрон»! — скомандовал Саня в переговорник.
Ванька Танасевич, один на четырехместном боте, послушно потянул в область захвата. Данные его движения — скорость, курс, дрейф, ускорение, момент вращения, погрешности, скважность потока и тому подобное — выводились в видеокуб над пультом и дублировались в лабораторию, где орудовал Эдик Свирский с коллегами-физиками.
— Активирую захват, — предупредил окончательно оживившийся Эдик спустя несколько минут, а чуть позже сообщил: — Есть захват! Плотненький, шеф, на загляденье!
— Это хорошо, — величаво кивнул Бекасов. — Продолжайте.
Во время экспериментов он обыкновенно, заложив руки за спину, стоял посреди аппаратной или лениво разгуливал перед видеостолбом.
— Наведение норма. Тоже плотненькое. Вроде все штатно. Стартуем?
— Стартуем, — подтвердил Бекасов.
Все, не сговариваясь, поглядели на объемную масс-диаграмму. Там, в нескольких мегаметрах от базы, висела объемная сшивка и бот с Ванькой Танасевичем на борту.
— Старт! — выдохнул Свирский, активируя сшивку. Бот пропал. И с диаграммы, и из окрестностей базы.
Если и на этот раз все прошло, как задумано, он должен был возникнуть далеко-далеко, за тысячи световых лет, в зоне приема поблизости спутника «Желтая Тень», в Солнечной системе.
Ожил пульт мгновенной связи, также заведенный на громкую.
— База, я бот, — послышался довольный голос Танасевича. — Вижу Венеру! Вижу Солнце! Вижу контрольный тик «Желтой Тени»!
Бекасов счастливо заулыбался в бородку.
— Ы! — радостно сказал Саня и с размаху хлопнул по плечу сидящего рядом Васю Шулейко: — Ай да мы! Ай да молодчаги!
— Ну, что же, коллеги! — Бекасов обернулся к искателям и технарям у пультов и величаво всплеснул руками. — Поздравляю! От души поздравляю всех с успешно проведенным испытанием! Сшивку «Омикрон-два» — в список активных. Возвращайте бот, подбирайте хвосты и на разбор.
— Йеп, шеф! — настроение у Сани, понятное дело, было лучше некуда.
— Кстати. — Бекасов вторично обернулся по пути к выходу, на этот раз персонально к Васе Шулейко. — Я слышал, у тебя «Розовое Фалькау» водится, Василий Евгеньич?
Шулейко смиренно потупил взор:
— Ну… Как вам сказать…
— Будь любезен, прихвати на разбор. Бокалы прихвачу я. — Бекасов усмехнулся и вышел.
В кабинете Бекасов действительно вынул из шкафа коробку с фамильными бокалами богемского хрусталя, по давней традиции мечтательно вздохнул, прикинув, сколько этим бокалам лет, поставил коробку на стол и уселся в любимое кресло. В отличие от бокалов — новое и весьма модерновое. Внимательно поглядел на дополнительный пульт мгновенной связи, настроенный всего на один адрес, и медленно, словно бы неохотно, коснулся сенсора вызова.
Над пультом тотчас раскрылся видеокуб. Сначала он был мутным и почти непрозрачным, однако вскоре посветлел и явил изображение.
— Добрый вечер, господин полковник, — поздоровался Бекасов.
— У меня утро, профессор, — проворчал Попов без особого, впрочем, недовольства. — Что у вас?
— У нас — все, — вздохнул Бекасов с усталым облегчением. — Сшивка «Омикрон-два» готова к использованию. Только что завершилось финальное испытание. Разумеется, завершилось успешно, иначе я бы вас не тревожил.
— Отлично, — кивнул Попов с видом человека, который ничего иного и не ждал. — Должен сказать, ваша группа опередила самые смелые графики операции. Во всяком случае, моя группа еще не готова.
— Все равно еще придется обучать персонал управлению. — Бекасов пожал плечами. — Успеете, я думаю.
— А зачем обучать? — простодушно спросил Попов. — Разве уже обученные люди не надежнее?
На миг Бекасов нахмурился, потом многозначительно протянул:
— Хм… Так что? Испытаний больше не будет?
— В нынешнем виде — нет.
— А сколько людей вы отзовете из проекта?
— Четверых искателей, двоих технарей и вашего гения Свирского. Достаточно?
— Для операции — более чем. Однако Свирский был бы мне необходим для обработки накопленного материала, для общего мониторинга темы, для… В конце концов, он пишет фундаментальную работу по физике монодоменов, и я как научный руководитель…
— Андрей Константинович, — прервал Бекасова Попов. — Операция займет максимум сутки. После этого забирайте своего Свирского на здоровье, никто не возражает. Но на операции управлять сшивкой будет он, и только он. Потому что никто лучше него со сшивками не управляется, вы ведь сами говорили.
— Понятно, — вздохнул успокоенный Бекасов. — Что ж, мне остается лишь подчиниться и пожелать вам удачи. Когда придет транспорт за моими… хотя, наверное, теперь уже не моими людьми?
— Часа через два, полагаю. Намекните Веселову, Шулейко, Забирану, Танасевичу, МакГрегори и Сориалу, чтоб паковали вещички. Ну и Свирскому, разумеется.
— Понял, господин полковник. Это все?
— Все.
— До свидания.
— До свидания, профессор.
Бекасов уже протянул руку к сенсору, когда Попов неожиданно снова окликнул его:
— Профессор!
— Да, коллега?
— Спасибо вам. Вам и вашей группе.
Бекасов улыбнулся, шевельнув эспаньолкой и протяжно вздохнул:
— Служу доминанте…
Разбор закончили быстро, минут за сорок, и к великой радости не обнаружили никаких отклонений от загодя просчитанного графика. Впрочем, если Бекасов, не дожидаясь обратной переброски бота, дал команду вносить испытываемую сшивку в список активных, значит, он на двести, на тысячу двести процентов уверен в положительном результате.
После разбора с шутками-прибаутками ухнули две бутылки розового игристого вина с Фалькау. Сориал чуть не разбил фамильный бекасовский бокал какого-то древнего хрусталя — спасибо, Вася Шулейко среагировал, поймал на лету, у самого пола. Бекасов пообещал зашвырнуть Сориала куда-нибудь в хромосферу Регора или, например, Менкиба. Сориал ужаснулся — можно было легко подумать, что искренне.
Саня, приятно одурманенный шампанским, уже прикидывал, какой будет следующая сшивка. Практически все варианты усиленной октагональной схемы они отработали, так что можно переходить и к схемам позамысловатее. Эдик Свирский вполголоса толковал об этом же с другим физиком — Найджелом Вайнштейном. В общем, настроение у квазаровцев было приподнятое.
И только Бекасов казался печальным. Нет, он вел себя совершенно естественно, шутил, смеялся, чокался своим любимым хрусталем. Но глаза… Его выдавали глаза. Саня как заметил это — сердце екнуло.
«Та-а-ак! — подумал он, быстро трезвея. — Кажется, грядут перемены…»
И действительно: через полчасика Бекасов встрепенулся, отгоняя какие-то свои непостижимые мысли, и тихо, тише, чем обычно и чем требовала обстановка, объявил:
— Ну, что, коллеги? Как выяснилось, мы сделали, все, что от нас требовалось. «Квазар-четыре» расформировывают.
— То есть как? — не поверил Эдик Свирский. — Мы же только начали?
— Сейчас война, — напомнил Бекасов. — Исследования, конечно же, когда-нибудь будут продолжены, возможно, даже (и я на это надеюсь) кем-то из нас. Но это будет уже не «Квазар-четыре». За диссертацию, Эдик, не беспокойся, ничего, в сущности, не меняется и я тебя не бросаю. Только тебе, а также кое-кому еще, придется сначала выполнить еще одну миссию — очень важную, насколько я понимаю.
— Кое-кому — это кому? — пробасил Вайнштейн с нескрываемым подозрением.
— Не тебе, Найджел, — успокоил его Бекасов. — Искателям. Тоже не всем. Веселову, Шулейко, Забирану и Танасевичу. А также вам, Дейв и Жорж. Причем отбыть вам предстоит прямо сейчас — примерно через час придет бот. Дела сдавать не нужно, тут есть кому разобраться. Идите пакуйте вещи. Только очень прошу: без прощаний и объятий, я этого не люблю. Обнимемся, когда встретимся вновь. До свидания.
Бекасов по очереди пожал руки всем, кому велел отбыть, кивнул остальным и вышел, даже не забрав свой любимый хрусталь.
Часа хватило и на сборы, и на финальные посиделки с ребятами — правда, без Бекасова. Просто не решились его позвать, раз шеф предпочел попрощаться заранее.
А потом пришел бот и семеро из более не существующего проекта «Квазар-четыре» довольно быстро переместились на просто-таки огромный корабль. Еще на подлете МакГрегори, глядя в иллюминатор, впечатление присвистнул:
— Ого! Флагман флота! Ничего себе!
— А откуда видно, что флагман? — спросил Свирский, который помимо физики и математики в жизни знал мало что.
— Огни, — снисходительно пояснил Серега Забирай. — Причем мы сейчас находимся где-то в тылу, иначе огней не было бы.
Он говорил сущую правду. Искатели в таких вещах разбираются не хуже военных.
— Братцы, — вдруг встрепенулся Вася Шулейко, до этого мирно дремавший в кресле. — Е-мое! На созвездия взгляните! Мы же в Солнечной! Это «Евразия», не иначе!
И Вася не ошибся. Большой корабль действительно оказался флагманом флота «Евразия».
Им не дали даже толком разместиться — велели оставить вещи в отведенных каютах и привели в класс-кабинет, где предложили рассаживаться за изогнутые столики. В классе, кроме прибывших с «Квазара-четыре», было человек десять военных и четверо в штатском. Едва экс-квазаровцы расселись, один из штатских вышел к небольшой трибуне, призванной скорее удобно раскладывать записи и трансляторы, нежели возвысить оратора над слушателями.
— Господа! — обратился он к присутствующим. — Война вступает в заключительную фазу, и это не может не вселять в наши сердца оптимизм. Однако враг еще не разгромлен. Вы призваны союзом и доминантой нанести врагу один из решающих сокрушительных ударов. Для всех присутствующих в общем и целом не секрет, чем вы занимались еще сегодняшним утром, поэтому буду говорить без обиняков: ваша миссия состоит в управлении одной из последних отработанных объемных сшивок. Цель миссии — забросить группу из пятнадцати человек и одного шат-тсура в указанную точку пространства, а в указанное время вернуть ее в стартовую область, то есть нужна типовая двухцикловая трансгрессия. Предварительно вы должны будете в исключительно сжатые сроки обучить еще семь групп, состоящих из инженеров и ученых, уже имеющих довольно богатый опыт работы с несложными объемными сшивками. Времени у нас в обрез, поэтому начинаем прямо — сейчас. Учебные группы уже сформированы; группой А будет руководить Эдуард Свирский — это физики, группой В — Александр Веселов и Василий Шулейко, соответственно — головная наводка и позиционирование, группой С — Иван Танасевич и Сергей Забиран, оперативные работы и группой D — Денис МакГрегори и Жорж Сориал, техноконтроль и дубляж. Занятия…
— Простите, можно вопрос? — перебил оратора Свирский.
Тот поиграл желваками, видимо, не привык, когда его перебивают, но все же позволил:
— Только коротко.
— Сшивки какого типа предстоит использовать?
— Вам и еще одной группе — «Омикрон-два», остальным — «Омикрон-один-бис». Еще вопросы будут?
— Пока — нет, — ответил Свирский и чему-то заулыбался.
— С вашего позволения, я продолжу. Итак, занятия…
«Неужели все? — отрешенно подумал Саня. — Неужели конец войне? Неужели напряжемся еще разок и наконец-то расхлебаем эту кашу, которую заварили мы с Тахиром, мир его праху, Васькой и мымрами-научницами?»
Хотелось в это верить.
Веселов встряхнул головой, отгоняя назойливые мысли, и принялся внимательно слушать сурового, как и все силовики из начальства, мужчину в штатском.