Война за мобильность: Никто, кроме нас

Исследовательская база Союза, проект «Квазар»

Шулейко миновал охраняемый шлюз перед «Хозчастью», привычно кивнул охранникам и столь же привычно свернул к кабинету местного шефа. Черт возьми, как быстро этот путь стал для него обыденным! А ведь он не подписывал никаких бумаг, не заключал никаких соглашений — даже на словах. Однажды попав сюда (не по своей инициативе, разумеется) и побеседовав с «хозяйственниками», Вася как-то сразу и навсегда утратил желание задавать вопросы.

Перепонка в кабинет шефа была расслоена; шеф, склонившись над покрытым любимой зеленой скатертью столом, рассматривал в лупу какую-то тусклую распечатку.

— Вызывали? — спросил Вася с порога.

Шеф оторвался от распечатки, смерил колючим взглядом.

— Да, вызывал. Входи.

Шулейко вошел и, по уже сложившейся традиции, тут же взгромоздился на высокий трехногий табурет у етены. Возможно, таким образом Вася пытался компенсировать статус подчиненного — оседлав табурет, на шефа он смотрел сверху вниз. Шефа это нимало не смущало.

— Как там твой гений поиска? Не закис на поверхности?

— Да вроде нет, не закис. — Вася нервно передернул плечами. — Наоборот, пообщался со знакомыми по Табаске, отоспался. Правда, задумчивым каким-то стал.

— Задумчивым — это хорошо, — вздохнул шеф. — Ну, что, как полагаешь, не пора ли его снова пускать по следу?

Вася подумал и уверенно ответил:

— По-моему, самое время. А что на этот раз ищем?

— Да все то же. — Шеф опять вздохнул. — Ветра в поле. Если конкретнее — я хочу, чтобы ваша команда поглядела на реконструкцию ухода имперских армад за барьер. Той, что вынырнула в Солнечной с трупами на борту, и той, что вообще не вынырнула у Офелии. Спокойно поглядите, вдумчиво. Я еще аналитиков пришлю — МакГрегори и Сориала.

— Сориала? Он же технарь, а не концептуалист.

— Ничего. Сориал и МакГрегори дружки, мож чего вспомнят. У Дейва этого тоже нюх… будь здоров. И… наблюдай за ними обоими, я имею в виду Веселова и МакГрегори. Должны же мы понять, как они раз за разом находят верные решения в абсолютной тьме, там, где данных вроде бы и нет? Вовсе нет.

— Ну, это в основном Веселова касается, — протянул Шулейко задумчиво.

— МакГрегори тоже выдает нестандартные ходы, пусть и реже. В общем… доминанта на тебя надеется, искатель Шулейко.

— Догадываюсь. — Слова Васи прозвучали довольно уныло; бывший кадровик Поисковой Базы Соломон Блюменфельд точно таким же тоном, помнится, вопрошал: «А деньги где?» после очередной объявленной благодарности. А еще он любил говорить: «„Спасибо“ не булькает».

— Не боись, Вася. Война не вечна. Ты никогда не пожалеешь, что работал на «Хозчасть».

— Война-то не вечна, — отозвался Вася, сползая с табурета. — Но и мы не долгожители. На наш век смертей хватит. Ладно, не волнуйтесь, сделаю все в лучшем виде, вы меня знаете.

Когда Шулейко вышел, шеф «Хозчасти» некоторое время сонно глядел ему вслед; потом встрепенулся, потер покрасневшие от недосыпания глаза и снова потянулся к лупе и распечатке.

К тому, что у военных семь пятниц на неделе, Саня Веселов давно привык. В самом деле: сначала на Тахире оставили «экспедиционный корпус» — взвод Скотча плюс нескольких экспертов. Смехота, а не корпус, даже Саня это сознавал. По всему выходило, что торчать им здесь придется долго, что одолеет всех скучища, и хорошо если аборигены не озлятся и не шарахнут по ним чем-нибудь мегатонным — такой вариант развития событий попросту напрашивался. Сомнительно, чтобы с корнями вырванный шмат побережья, улетучившийся в дальние дали, и последующая стихийная свистопляска улучшили отношение тахирцев к чужакам.

Однако за Скотчем, Солянкой, Мельниковым и еще несколькими «пиратами» буквально через пару дней пригнали тупорылый транспортный бот с клипера «Черная хризантема». Экспедиционный корпус сильно ужух в смысле численности. А еще через сутки безделья со второй попытки (погодка после старта захоронения разгулялась будь-будь) сел искательский бот с «Квазара». Когда между палатками и ботом навели силовой коридор, первым на землю Тахира ступил, к изумлению Сани, не кто иной, как Абсолют. В сопровождении своих мальчиков, понятное дело.

В общем, не пришлось торчать на Тахире, скучать и ждать безрадостных известий из атакованной Солнечной да мести рассерженных тахирцев.

Бот увез всех на основную базу «Квазара». Через несколько часов Саня уже здоровался с Васей Шулейко и остальными подчиненными — формально он по-прежнему числился бригадиром искателей. Уже здесь Саня узнал, что Солнечная и Офелия так и не были в итоге атакованы — вражеская армада в Солнечной вышла из-за барьера в неполном составе и с мертвыми экипажами, а атаковавший Офелию флот и вовсе сгинул без следа. Известия были, что и говорить, радостными, но Саня прекрасно знал — бесплатный сыр можно отыскать только в мышеловках. И что за нежданные удачи приходится платить, порою непомерно дорого.

О мистике, спасшей от атак Солнечную и Офелию, Сане рассказал Абсолют. Но как-то вскользь, скупо, без подробностей. И все время выжидательно на Саню глядел. Саня, разумеется, клюнул:

— А модели какие-нибудь успели построить? Хотелось бы поглядеть на уход имперских армад в пульсацию. Режимы, там, нелинейности…

Абсолют, сразу ставший похожим на довольного кота, очень удачно расколотившего плошку со сметаной, сообщил, что модели как раз в данную минуту доводятся.

В общем, спустя два часа после возвращения на базу Саня уже сидел в лаборатории и слушал сжатые комментарии Васи Шулейко. По другую руку от Васи сидели Дейв МакГрегори и Жорж Сориал, МакГрегори слушал внимательно, а Сориал, не кроясь, зевал во всю варежку и, похоже, плохо понимал, зачем он здесь.

Но вскоре и Сориалу дело нашлось: Саня принялся сверять нелинейности с табличными, а для этого нужно было прикидывать массы покоя для каждого типа корабля. Конечно, легко было запросить данные по массам в сети, но Сориал барабанил цифры на память и ни разу не ошибся.

Старт имперской армады у Офелии ничем примечательным не порадовал и оставил на душе неприятный осадок, словно так и не разгаданная головоломка, а вот события в Солнечной протекали не в пример веселее и занятнее. Саня и МакГрегори напряглись и вылизали процесс чуть не поминутно — почти до самой катастрофы все шло в общем-то штатно.

Потом раз шесть подряд запускали мини-ролик, понятно, в условном масштабе; особо эффектно смотрелись взрыв микросолнца и лазерный залп. Корабль имперцев тоже бабахнул на загляденье. Саня прокручивал этот момент, бесспорно ключевой, и пытался поймать ускользающую мысль — что-то его смущало в рассматриваемой реконструкции.

— Чуть назад, — попросил он Васю Шулейко, манипулирующего видеостолбом. — Вот так… Стоп. Дай-ка мне.

Объемное изображение застыло, похожее на кадр из приключенческого фильма. Рисочки кораблей, выстроившихся в стартовый клин, могучий фронт нелинейности, видимый даже без схематики, ослепительная точка — подогретое микросолнце. Шесть точек потусклее — остальные микросолнца, в пост-режиме, если верить комментариям. Впрочем, верить можно, простым взглядом видно — так оно и есть.

Саня отметил крошечный по человеческим меркам отрезок записи, закольцевал его и прокрутил пофрактально. Взрыв активного микросолнца, залп, взрыв корабля. На фоне разгораются остальные микросолнца.

— Черт! — сказал Саня, чувствуя в ладони хвост коварно ускользающей мысли. — Где-то я уже видел нечто… подобное

МакГрегори вопросительно уставился на него:

— Ты о чем?

— Да вот посмотри сам! Конечно, это грубо и масштабы не соблюдаются. Да и по времени некоторый разброс. Но все-таки: шесть микросолнц. Зацени, как они расположены? И плюс две силовые точки — яркое микросолнце и взорвавшийся корабль имперцев. Ничего не напоминает?

Саня для наглядности залил описанный объем цветом. МакГрегори сообразил спустя пару секунд.

— Ух ты! Так это ж кварк-гравитонная сшивка! Грубо, но похоже, похоже, не отнять! И что это нам даст?

Сориал с сомнением пялился на застывший фрактал изображения.

— Че-то вы мудрите, други, — пробормотал он с сомнением. — Какая еще сшивка, мать ее? Это не менее похоже, например, на дохлого осьминога.

МакГрегори покосился на него, то ли неодобрительно, то ли оценивающе, однако смолчал.

— Ладно, — вздохнул Саня. — Запомним и смотрим дальше. Хотя… Чего там смотреть-то? Сплошная объемная нелинейность.

— Давай финиш теперь прокрутим, — предложил Шулейко. — Я уже дважды глянул — мороз по коже. Хотя, как подумаешь, что армада могла финишировать штатно… Кто знает, что стало бы с Солнечной?

Они вертели изображение и так, и сяк, и эдак; просматривали его линейно и враздрай; смотрели инверсно; и мысли Сани то и дело возвращались к фракталу с залитым объемом, действительно до странности похожим на схематичное изображение пресловутой гравитонной сшивки, базисного понятия физики икс-привода, мгновенной почты, не говоря уж о банальной антигравитации. Разумеется, схема этой сшивки была весьма условной и напоминала реальное распределение полей не более, чем схема атома водорода (протон с вращающимся в некотором отдалении по орбите электроном) напоминает реальный атом водорода.

Но все-таки…

Что-то подсказывало Веселову — неспроста это сходство.

— Слышь, Вася… А никак нельзя узнать: эти микросолнца так и болтались кучкой или дрейфовали относительно друг друга? А?

Шулейко с сомнением двинул бровями:

— Да кто ж разберет теперь…. Бросили их лет семьсот назад, если я ничего не путаю. Кто ж будет за свалкой следить? Кому это на фиг нужно?

Саня огорченно вздохнул.

— А база эта, рядом которая? Вели же они наблюдения хоть иногда? Наверняка по фону можно выяснить? А?

— Дело говоришь, — поддержал молодого бригадира МакГрегори. — На станции данные должны храниться. Вряд ли регулярные, но за последние лет десять несколько записей наверняка найдется. Персонал с базы вроде эвакуировался? Надо через «хозчасть» запросить, пусть раскопают.

Саня машинально потянулся к коммуникатору, но тут входная перепонка с чмоканьем расслоилась и в лабораторию ввалился Эдик Свирский — физик из основной команды «Квазара», больше года тщетно штурмующей тайны генераторов.

— Привет! — поздоровался он; взгляд у Эдика был диковатый. Отчасти оттого, что он слегка, почти незаметно, косил, отчасти потому, что Эдик являл собой образчик классического сумасшедшего ученого в молодости. Постоянное общение с а'йешами свело почти на нет остатки Эдикова человекоподобия, он уже и мыслил не вполне как человек, как-то иначе. Но физиком был, как слышал Саня, многообещающим.

— Здравствуй, Эдик.

— Мне тут сказали, будто вы накопали что-то интересное? Ы?

Саня переглянулся с МакГрегори — самое время было выдать что-нибудь вроде: «На ловца и зверь бежит». Мак-Грегори едва заметно кивнул.

— А кто сказал-то? — поинтересовался Саня.

— Да эти… Громилы из «хозчасти». Приперся один и грит: а не сходить ли тебе, яйцеголовый, в четвертую лабораторию? Я и пошел.

Саня задумчиво кивнул, подумав: «А не опережает ли Абсолют события?»; потом коротким движением раскрыл над пультом заветный фрактал с закрашенным «осьминогом» (тоже было, в общем, похоже) и вяло ткнул пальцем:

— Вот… Ничего не напоминает?

Эдик всмотрелся. Внимательно, цепко.

— Напоминает вообще-то. Каракатицу на мелководье. А что это?

Саня объяснил. Эдик задумался. А потом с размаху уселся на пол.

— Е-мое! Вы хоть сами соображаете, что это означает? Нет? Я так и думал…

Ведущий физик «Квазара» был инопланетянином. Разумным кристаллом с холодной планеты Са-А'Йеши. В вольном переводе это означало нечто вроде «Новая родина».

Впрочем, к полковнику Попову обратился все равно не он, и это было как нельзя кстати. Обратился лучший из физиков-людей, профессор Андрей Бекасов с Офелии, один из замов босса-а'йеша.

Андрей Бекасов выглядел на удивление импозантно — высоченный, широкоплечий, с совершенно седой шевелюрой и такой же бородой-эспаньолкой, в стильной, подчеркнуто-небрежно сидящей паре и начищенных штиблетах со встроенными в подошву пустотками. От него так и веяло породой и голубыми кровями. Насколько Попов знал, Бекасов действительно происходил из знатного и богатого рода, а его совокупное состояние в пангала выражалось по крайней мере одиннадцатизначной цифрой.

Появился он неожиданно; во всяком случае вот так вот быстро полковник Попов научников в гости не ждал. С момента, когда искатель Шулейко покинул кабинет полковника и отправился охмурять безотказного Саню Веселова, прошло всего шесть часов с небольшим.

Сначала ожил коммуникатор. Один из восьми меченых, Дейв МакГрегори, попросил уточнить былое расположение микросолнц вблизи «Боро-Боро». Полковник распорядился — Райд помчался исполнять.

Потом вошел Ле Бурже — глаза на лбу. Он молча предъявил три голограммы, на которых красовались три схематических «ежика» — несколько точек, соединенных линиями. Точек везде было восемь, располагались они единообразно: две в центре, четыре — чуть в отдалении, наклонным ромбиком, и две — еще дальше, по обе стороны ромбика.

Попов внимательно рассмотрел голограммы и вопросительно уставился на Ле Бурже. Тот принялся объяснять:

— Это, — сказал он, указывая, на первую голограмму, — схема расположения микросолнц и взорванного имперского корабля на окраине Солнечной. Это, — Ле Бурже указал на вторую, — схематическое изображение гравитационного диполя, оно же — кварк-гравитонная сшивка. И наконец, это, — рука зависла над третьей, — взаимное расположение звездных систем в галактике, на планетах которых родились наши меченые.

Попов еще раз взглянул на голограммы. Топологическое сходство расположения восьми точек на каждой из них было налицо.

— Масштабы кое-где соблюдены нечетко и мелкие погрешности, разумеется, есть. Но в целом схемы выдержаны очень строго, — добавил Ле Бурже.

— И? — Попов как всегда не спешил делать выводы.

Ле Бурже развел руками:

— Я не знаю, что думать, господин полковник. Но это определенно не может быть простым совпадением.

Попов на минуту задумался. Он пытался уловить связь между этими тремя системами.

— Давно ты это раскопал? — спросил он вскоре.

— Только что. Собственно, сходство диполя и расположения микросолнц заметили Веселов и МакГрегори. И еще научник один, из молодых, Эдуард Свирский. Сообщили мне. Я глянул — и смутился: больно знакомая фигура получается, я это совершенно точно уже видел раньше. Сунулся в базу — и почти сразу нашел: один из планов разработки «Лицо в небесах». Скопировал и сразу к вам.

Попов жестом попросил Ле Бурже помолчать, ненадолго задумался, а спустя буквально пару минут вошел ординарец и сообщил, что профессор Бекасов просит аудиенции. Полковник велел Ле Бурже оставить снимки и пойти проветриться, а сам принялся ожидать Бекасова.

Тот появился тотчас же, видимо, действительно ждал за перепонкой.

Бекасов, обыкновенно вальяжный и добродушный, на этот раз хмурился и подозрительно блестел глазами. Как студент. Умудренному годами и наукой профессору подобный блеск был несвойственен — и это еще мягко сказано.

— Уважаемый… э-э-э… коллега, — сказал Бекасов с порога.

Попов не приветствовал, когда его называли по имени-отчеству, предпочитал безличную форму обращения или нейтральное «господин полковник».

— Я вас слушаю, профессор. Проходите.

Бекасов продефилировал по кабинету и, поддернув штанины брюк, сел на стул.

— Скажите, это помещение прослушивается? — поинтересовался он, довольно живо. Чувствовалось, что профессор не считает этот вопрос праздным.

— Посторонними — нет, — пускаться в пространные объяснения Попов не любил. Не стал и сейчас.

— Отлично. Для начала подчеркну: все, что я собираюсь изложить, пока не стоит принимать за достоверную информацию, это пока более или менее подкрепленные вычислениями догадки и гипотезы. Однако я счел необходимым сначала поставить в известность вас, а уж потом делиться соображениями с физиками проекта — я имею в виду ученых иных рас.

— Весьма разумно, — скупо похвалил полковник. В самом деле: поделиться убойной информацией с чужими всегда успеется. Сначала нужно выжать из нее все полезное для родной доминанты.

— Итак… Вам уже, вероятно, приносили голограммы от Ле Бурже? Он запрашивал данные по гравидиполям не далее как пару часов назад. Легко понять зачем.

— Приносили.

— Я полагаю, ваш коллега вряд ли в состоянии адекватно интерпретировать обнаруженное сходство.

— А вы на это способны, профессор?

— Полагаю, да.

— Только, прошу вас, не забывайте, я не ученый. В академии нам читали курс физики, но сомневаюсь, что вы сочтете мой уровень достаточным. Прошу вас делать скидку на мою научную эрудицию. Точнее, на отсутствие таковой.

— Ну-ну, коллега, не прибедняйтесь, — усмехнулся Бекасов, изящно выгнув ус. — Помнится, на предыдущих собеседованиях вы показали себя достаточно знающим человеком.

— И тем не менее. Об этих ваших диполях я знаю только то, что они существуют и что на использовании их физических свойств основана искусственная антигравитация.

— Не только антигравитация, — рассеянно заметил Бекасов. — Впрочем, не в этом дело. Ладно, когда будет непонятно — переспрашивайте, я постараюсь найти какие-нибудь несложные аналогии. Итак, первое… Кстати, это скорее вывод, чем объяснение. Высев генераторных пар, вероятнее всего, придется прекратить. Точнее, производить его по иной схеме.

— В каком смысле? — насторожился Попов. Схема высева генераторных пар была выстрадана за двое суток специально сколоченной командой планировщиков. Большей головной боли у Попова и его коллег (а также у руководства доминанты) с начала войны еще не бывало. И вдруг заявляется Бекасов и недвусмысленно намекает, что схема никуда не годится?

— В прямом. Высевать нужно не пары.

— А что? — удивился Попов.

— Сшивки. Скорее всего из восьми генераторов. Увязанные и ориентированные по образу и подобию гравитационного диполя. Я попытаюсь объяснить, что это даст. Вы прекрасно знаете, что атомы различных веществ состоят из одних и тех же элементарных частиц, а разные элементарные частицы, в свою очередь, состоят из подобных типов кварков. Однако многочисленные комбинации одних и тех же кирпичиков в результате образуют более сотни химических элементов, обладающих совершенно различными свойствами. Примерно то же и с нашими генераторами: они ведь, строго говоря, состоят не из вещества. Помните, мы так и не сумели установить их глубинную структуру? Полагаю, по той простой причине, что у них нет структуры. Они — сами по себе являются элементарными частицами, монодоменами, квантами некоей пока несформулированной сущности, неволновой и некорпускулярной одновременно. Эдакие кирпичики мироздания.

— Не великоваты ли они для квантов? — проворчал Попов, недоверчиво поглядывая на профессора.

Бекасов деликатно улыбнулся:

— Коллега, боюсь, что видимые линейные размеры — это не более чем абстракция, данная нам в скудных ощущениях. Любой генератор легко может представлять собой идеальную точку и одновременно вмещать целую вселенную. Это тема для отдельного исследования, уверяю вас, сулящего немыслимые перспективы. Например, галактика-два, куда ведет обнаруженный нуль-коридор, вполне может не принадлежать нашей вселенной. А вселенная, где расположена галактика-два, вполне может крыться внутри одного из захваченных нами генераторов. И пропавший у Офелии флот имперцев вполне мог потеряться там — с нашей точки зрения, в одном из генераторов, а с их точки зрения — в новой вселенной.

Попов недовольно поморщился: с учеными всегда так — они удивительно быстро и весьма охотно съезжают с дел сугубо практических к чистому теоретизированию, которое на хлеб не намажешь и к делу не подошьешь.

— Погодите, Андрей Константинович, — прервал Бекасова полковник. — Давайте вернемся к нашим баранам. То бишь диполям и схеме высева. Развейте мысль.

— Охотно. Я пытаюсь вам объяснить, что простейшая система, которой является генераторная пара и нуль-коридор между ними, не является единственно возможной схемой взаимодействия между генераторами. Большее число генераторов скорее всего можно объединить в систему посложнее, и такая система будет обладать куда более причудливыми и разнообразными свойствами, нежели простая генерация примитивного двунаправленного коридора.

Попов про себя усмехнулся: нуль-коридор, еще совсем недавно казавшийся чудом на грани реальности и вымысла, уже обозван примитивным! Ну, дают эти рыцари от науки!

— Новыми свойствами? Например, какими? — уточнил он.

— Например, способностью транспортировать материальные объекты не в единственную точку пространства у финишного створа, а в любое место, где имеется неподалеку подобная же сшивка. Да и объемами-массами такая сшивка оперировать будет уже более впечатляющими: скорее всего появится возможность транспортировать не только какие-нибудь мегадестроеры, а и целые планеты.

Вот тут у Попова по спине прошелся неприятный холодок. Если все, что говорит Бекасов — правда, то… Перспективы действительно рисовались грандиозные. Но полковник Попов был прагматиком, закоренелым и неисправимым.

— Простите, Андрей Константинович. Это все, разумеется, безумно интересно, но меня смущают ваши формулировки. «Появится возможность» или «Скорее всего появится возможность»? Согласитесь, разница разительная.

— Без сомнений, выкладки нужно проверить экспериментально. Я не обсчитывал более сложные системы, чем дипольная, из восьми генераторов, на это просто нет времени.

— Вот-вот. Сколько времени уйдет на обсчитывание и практическую проверку?

— Ну… трудно сказать. Как все пойдет. И мне нужны будут еще генераторы — десятка два. Ле Бурже оставил нам только четыре.

— Генераторы будут, — заверил Попов. — Вы мне вот что скажите… Если эти ваши выкладки подтвердятся, простую систему из двух генераторов можно будет потом превратить в сложную из восьми?

— Безусловно, — не колеблясь, ответил Бекасов. — Мы научились инициировать пары, научимся инициировать и диполя, не думаю, что принцип окажется много сложнее.

— Это хорошо. — Попов потер подбородок. — Тогда не вижу смысла прерывать высев. Пусть заработает для начала простейшая сеть тоннелей. А потом уж будем ее по мере возможностей усложнять.

— Ну… можно и так. Да, пожалуй, сеть ведь наверняка будет использоваться для военных целей уже в ближайшее время.

— Конечно, будет!

— Тогда да. Продолжайте высев. Пары потом легко превратить в диполя, выборочные диполя — в более сложные системы, а лишние генераторы всегда можно снять и подмонтировать к другим системам.

— Лишние? Что вы имеете в виду?

— Видите ли, судя по всему при некоем граничном уровне сложности системы финишные генераторы вообще не понадобятся — стартовая будет забрасывать цель куда угодно, в любую вообразимую точку.

— Любой вообразимой вселенной? — не удержался и съязвил Попов, но Бекасов то ли не уловил сарказма, то ли проигнорировал его.

— Совершенно верно. Вы даже не подозреваете, насколько недалеки от истины, коллега. Дорогой мой, эти монодомены, которые кто-то недалекий обозвал генераторами, в идеале не только позволяют повелевать существующей вселенной. Они могут позволить творить новые вселенные, по своему вкусу и усмотрению. С заданными физическими законами. Простите меня, но транспортная функция — это крохотный побочный эффект. Монодомены — это истинно орудие демиургов, которыми мы, к сожалению, пока не являемся.

Наверное, Бекасов ждал, что полковник впечатлится. Однако тот, с непрошибаемостью толстокожего вояки, отшутился:

— Ну, раз на демиургов мы с союзниками не тянем, будем пока пользовать транспортную функцию. Надеюсь, наука не возражает?

— Господин президент!

— Господин полковник! Хочется верить, что у вас хорошие новости!

Полковник Попов секунду помедлил, прежде чем ответить.

В самом деле — поди пойми, хорошие новости или нет? Новости вообще чаще всего не бывают однозначно хорошими или однозначно плохими.

Впрочем, нет, однозначно плохими, к сожалению, бывают. Довольно часто.

— Во всяком случае, в свете этих новостей наши возможности могут существенно возрасти и расшириться, — уклончиво ответил Попов.

Закрытый канал передавал изображение президента в малый объем — фигурка высотой с городошную биту легко уместилась над рабочим столом полковника. Стол, конечно же, был покрыт знаменитой зеленой скатертью.

— Какие именно возможности? — сдержанно поинтересовался президент Солнечной.

— Наука утверждает, что генераторные пары — это простейший вариант использования нашей находки. По идее есть способ объединять несколько генераторов в единую сшивку; если разместить в нужных местах такие сшивки, тоннели откроются от каждой к каждой. Это существенно упростит передвижение по галактике, не нужно будет скакать по нескольким тоннелям — раз, и не нужно будет провешивать выборочные тоннели — этот на Офелию, этот на Селентину, этот на Хобарт. Единственная сшивка обеспечит доступность всех направлений. Это два.

— Хм. — Вернер Винцль опустил взгляд; на лице его отразилась напряженная работа мысли. — Это действительно упростит дело. Вы говорите, подобная возможность пока недостаточно изучена?

— Да, понадобятся дополнительные эксперименты. Бекасов пока не стал широко оглашать свои наработки; обнаруженное подобие гравитационных диполей со схемой расположения микросолнц перед катастрофой у «Боро-Боро» и расположением «лиц в небесах» — чисто наше открытие, союзники, надеюсь, еще не в курсе.

— Немедленно приступайте к экспериментам! И не в рамках «Квазара», а где-нибудь в уголке, понезаметнее.

Полковник понимающе кивнул.

— Кроме того, появилось первое более или менее правдоподобное объяснение феномену «лиц в небесах», — продолжал Попов.

— И какое же? Подсказка исполинов?

Ну конечно! У первого лица Солнечной весьма цепкий ум, он умеет быстро вычленять самое важное из любой информации.

— Совершенно верно, — подтвердил шеф «хозчасти». — Создатели генераторов попросту объясняют нам, как пользоваться их изделиями. Только не спрашивайте меня о способе — я понятия не имею, каким образом давно исчезнувшая раса сумела спрогнозировать взаимное расположение восьми планетных систем в отдаленном будущем и как выбрала людей, которым, с точки зрения исполинов, предстояло родиться через миллионы, если не миллиарды лет.

— И почему только людей, — пробормотал президент и в упор взглянул на полковника.

— Возможно, лишь людей исполины сочли достойными? — не очень уверенно предположил Попов.

— Ну-ну, полковник, патриотизм хорош в разумных дозах. А полагать свою расу достойнее прочих хоть и похвально, но все же весьма самонадеянно.

— Вы правы, господин президент. Однако на генераторе и в небесах восемь человеческих портретов и ни одного портрета союзников.

— Откуда вы знаете, может быть, те же свайги или а'йеши втихую изучают генератор, на котором проявились портреты их расы?

— У меня нет таких данных, — сухо сказал Попов.

Президент, не изменившись в лице, продолжил:

— Нет данных — еще не значит нет явления.

— Господин президент, с момента возникновения первого портрета ни один обнаруженный генератор не контролируется исключительно чужими. Рядом с каждым так или иначе вертится хотя бы один мой человек. Лица проявились только на самом первом обнаруженном генераторе, остальные не подверглись никаким изменениям.

— Ну, посмотрим. — Президент тактично сменил тему. — Итак, вам нужна моя санкция на дополнительные исследования? Я ее даю. Что еще?

— По линии «Рой» что-нибудь поступало? Я имею в виду закрытые дипломатические каналы, информацию по остальным я отслеживаю.

— Кое-что было. Сказать, чтобы отправили внеочередную сводку?

— Если это возможно. — Тон полковника отнюдь не звучал просительно.

Президент прекрасно знал, что разведка и контрразведка нуждаются в оперативной информации, приходящей по дипломатическим каналам. Собственно, эта информация по-любому попала бы на столы к Попову и его аналитикам, вопрос только, насколько своевременно. Нынче ситуация сложилась так, что каждый выигранный час мог изменить расстановку сил.

— Пожалуй, я велю, чтобы сводки вам отправляли не каждый час, а каждые полчаса, — задумчиво проговорил президент. — Устроит?

— Было бы просто здорово, — кивнул полковник. — И последнее. Вы намерены одобрить контрудар по имперцам на Пламмере-двенадцать или же станете возражать против оного?

— Еще не решил, — честно признался президент. — Откровенно говоря, я предпочту поддержать официальную позицию Офелии в этом вопросе.

— Понятно. — Попов снова кивнул. — Спасибо, господин президент. Я буду держать вас в курсе относительно… дополнительных исследований. Отчеты будут иметь гриф «Квазар-четыре».

— Удачи, полковник!

— Благодарю, господин президент. Удача понадобится.