Война за самоцветы

Джон Рональд Руэл Толкин

Война за самоцветы

История Средиземья

Война Камней

Под редакцией Кристофера Толкина

Комментарии Кристофера Толкина

Содержание

Предисловие………………………………………………………………………………..…….2

1. «Серые Анналы»………………………………………………………………………………7

2. Поздняя «Квэнта Сильмариллион» (продолжение)

9 «О людях»…………………………………………………………………………………140

10 «Об осаде Ангбанда»……………………………………………………………………143

11 «О Белерианде и владениях в нем»…………………………………………………….148

12 «О Тургоне и строительстве Гондолина»………………………………………………168

13 «О гномах»……………………………………………………………………………….171

14 «О приходе людей на запад»……………………………………………………………185

15 «О падении Белерианда и гибели Финголфина»………………………………………208

Последние главы………………………………………………………………………..214

3. «Путешествия Хурина» и другие работы

1) «Скитания Хурина»……………………………………………………………………..219

2) «Эльфвине и Дирхавал»…………………………………………………………………263

3) «Маэглин»……………………………………………………………………………….266

4) «Об энтах и орлах»………………………………………………………………………289

5) «Повесть лет»………………………………………………………………………………291

4. «Квэнди и Эльдар»………………………………………………………………………..305

Предисловие

Война Камней — это завершение двухчастного цикла в «Истории Средиземья», началом которого является 10 том, «Кольцо Моргота». И в 10 томе я имел возможность объяснить, что эти две книги будут включать в себя все материалы о Древних Днях, написанные моим отцом после «Властелина Колец». Эти материалы, однако, оказались разделены своеобразной «перегородкой» между первой частью «Сильмариллиона»

(«Легенды Амана») и второй частью («Легенды Белерианда»). Я говорю «Сильмариллион», но, конечно, в весьма широком смысле этого слова, хотя меня и смущает, когда пытаются сделать одно целое из разных произведений, каковыми, безусловно, являются «Квента Сильмариллион» и «Анналы»; однако мой отец сам иногда называл «Сильмариллионом» целый пласт всех его произведений, написанных в этой тематике.

Разделение целого произведения на две части на самом деле диктуется самой природой: действие первой части происходит в основном в Амане, а действие второй — в Средиземье; таким образом, эти 2 части как бы разделяет Великое Море, Белегаэр.

Отец часто называл Войной Камней последние 6 столетий Первой Эпохи: историю Белерианда после возвращения Моргота в Средиземье и исхода Нолдор из Валинора до тех пор, пока Белерианд не был разрушен. Именно это и побудило меня назвать так эту книгу, вторую часть цикла.

В предисловии к «Кольцу Моргота» я подчеркнул различие между первым этапом работы над «новым Сильмариллионом», проходившим в начале 1950-х годов (в период завершения «Властелина Колец»), и поздним, вторым этапом, который начался после публикации трилогии, то есть после 1955; следовательно, и в этой книге разница между двумя фазами будет видна.

В ряде работ, созданных моим отцом в первую фазу, рассматриваются крайне интересные темы, однако в каждой из них отец был на удивление краток и, как правило, оставлял произведение незавершенным.

Среди таких произведений была и новая версия «Лэ о Лэйтиан» (все, что отец переделал в поэме, прежде чем окончательно забросить ее, опубликовано в «Балладах Белерианда»), и «Анналы Амана» вместе с новой версией «Айнулиндалэ», и «Серые анналы», которые обрываются в конце истории о Турине, и новая история о Туоре и Падении Гондолина, опубликованная в «Неоконченных Сказаниях» и дописанная лишь до того момента, когда Туор приходит в долину Тумладен и видит город. Было и несколько новых версий окончания саги о Турине — от его возвращения в Дор-Ломин до трагической смерти в Бретиле (см. с. 144 настоящего издания). Кроме того, были еще недописанная повесть о Берене и Лютиэн в прозе (см. том, с. 295), повесть о Маэглине и, наконец, сильно измененная «Квента Сильмариллион», центральная работа в период перед публикацией «Властелина Колец», прерванная в начале истории о Турине еще в 1937 и впоследствии так и не законченная.

В предисловии к «Кольцу Моргота» я высказал мнение, что отчаяние отца, «не надеявшегося больше на публикацию «Сильмариллиона», по крайней мере, в том виде, когда будет соблюдена целостность произведений» (то есть объединение «Властелина Колец» и «Сильмариллиона» в некий цикл, неразрывно связанный по смыслу), стало главной причиной провала его новой попытки закончить этот труд; и что крушение этого плана уничтожило все перспективы той основе, тому «прежнему ”Сильмариллиону”», которому быть может, суждено было стать завершенным произведением вместе с «Властелином Колец».

В «Кольце Моргота» я объяснял происхождение значительного сдвига в канве Древних преданий, того сдвига в концепции моего отца, который произошел после завершения «Властелина Колец», который так и не принял новую, четкую форму.

Однако пора подойти к последним столетиям Древних Дней, когда местом действия становится Средиземье, а мифология отступает на второй план: Высокие Эльфы переправляются через Великое Море, желая отомстить Морготу, Гномы и Люди приходят, преодолев горы, в Белерианд. В историю Средиземья теперь вплетены судьбы людей, время стало течь быстрее, королевств стало больше, сложнее стали их отношения, гром внезапных битв и сокрушительных поражений наполняет небеса, слагаются пропитанные героизмом повести о Берене Одноруком и Турине Турамбаре. У

дивительно, но в «Войне Камней» собраны все работы моего отца, связанные с «Сильмариллионом», которые он написал после публикации «Властелина Колец»; и даже с учетом всех версий тщательно разработанных фрагментов «Саги о Турине» плоды его творчества все равно нельзя сравнить с его целями в начале 1950-х годов.

Во второй части этой книги можно увидеть самый поздний этап работы отца над «Квентой Сильмариллион», которая не претерпела значительных изменений или добавлений, кроме нового вводного эпизода «О приходе Людей на Запад», сильно отличающегося от ранней версии истории прихода Эдайн в Белерианд; кроме того (и это, пожалуй, самый примечательный факт во всей истории написания «Сильмариллиона»), последние эпизоды (о Хурине и сокровищах Нарготронда, об ожерелье Гномов, о гибели Дориата, о падении Гондолина, о двух братоубийствах) остались в том же виде, в каком они были изложены в «Квенте Нолдоринва» в 1930 году — отец больше к ним не притрагивался. Немногочисленные и весьма неопределенные намеки — вот всё, по чему можно судить о поздних замыслах моего отца относительно заключительных глав «Сильмариллиона».

Этот факт не так просто объяснить; но, мне кажется, в то время важнейшим делом для отца было согласование истории Хурина и Морвен и их детей, Турина Турамбара и Ниэнор Ниниэль. Это стало для него, я полагаю, наиболее важной и поглощающей все его силы истории из всех легенд о конце Древних Дней; и в этой истории ему, как никогда, удалось создать сложный художественный комплекс из характеров, побуждений, целей и чувств действующих лиц, и при этом наполнить повествование трагизмом и скорбью, подчеркнув страшное действие проклятия Моргота, которое все разъединяет и разрушает. Отец так и не пришел к окончательному варианту в некоторых важных фрагментах жизни Турина; но он расширил «большую сагу» (как он часто называл «Детей Хурина»), включив в нее новую историю «Скитания Хурина», сюжет которой продолжает старый рассказ о том, как Моргот отпустил Хурина из Ангбанда после смерти Турина и Ниэнор, и как тот пришел к развалинам Нарготронда.

На этой основе отец написал новую историю о деяниях Хурина после освобождения: в частности, о его роковом приходе в земли народа Халет, в лес Бретиль. Я не хочу полностью раскрывать сюжет этой истории, но говорю, что «Хурин в Бретиле»

фактически является продолжением (не только по сюжету, но и по стилю) прозаической «саги» о Детях Хурина (то есть «Нарн и хин Хурин», истории изложенной в «Неоконченных сказаниях»). Работая над «сагой», отец вернулся к «Книге Утраченных Сказаний», внес много изменений в «Историю о Турине» в период после публикации «Властелина Колец»; он разработал повествование, подробно описав все события и добавив в текст много диалогов; он хотел сделать подробный рассказ из краткого изложения повести в «Квенте», и сравнивал это со взглядом вглубь веков через увеличительное стекло, когда все, что было до этого неясным, предстает четче и понятнее.

Но с мрачным уходом Хурина из руин Обел Халада и со смертью Мантора импульс, побуждавший отца писать дальше так же подробно и полно, внезапно иссяк, как мне кажется. Хурин в этой истории так и не пришел ни в Дориат, ни в Нарготронд, и мы лишены возможности увидеть подробно, во всех аспектах кульминацию этой замечательной повести — приход Хурина в Дориат и его речь перед Тинголом и Мелиан.

Впрочем, отец мог и не иметь намерения представлять дальнейшие фрагменты в подробном виде, по крайней мере, до тех пор, пока он не закончит «Квенту Сильмариллион»: он знал, что повесть о «Скитаниях Хурина» напрямую связана с убийством Тингола гномами, а также со всеми последующими событиями — нападением сыновей Феанора на Диора в Дориате и разрушением гаваней Сириона, что это неразделимый цикл, изложение которого в любом виде возможно только целиком. Но даже если бы мой отец сделал это, возникла бы необходимость сделать то же самое с другими главами «Сильмариллиона», и в результате он мог бы прийти к невероятному размаху, много большему, чем в его ранних произведениях, но «Сильмариллиона бы уже не было. Я писал об этом в своем предисловии к «Утраченным сказаниям»: «сжатая форма, приданная «Сильмариллиону», его очерковая манера вместе с отсылками на прошедшие века поэзии и «познания» создают замечательное в своем роде ощущение «нерассказанных преданий» даже по ходу изложения этих преданий, таким образом постоянно удерживая некую дистанцию, для читателя многое остается сокрытым.

Повествование развивается без лишней спешки, без гнета предчувствия грядущей опасности. Самих Сильмарилов мы не видим так, как видим Кольцо». И все же это довольно умозрительное утверждение, так как отец не закончил ни «большой саги», ни «Сильмариллиона». Он часто писал, что может вечно работать над своим Легендариумом. Поэтому есть основания предполагать, что у него были большие намерения относительно всей этой структуры. В любом случае, этот вопрос, я думаю, для нас покрыт мраком.

«Сильмариллион» (опять-таки в широком смысле этого слова) — это явление с совершенно особой литературной сущностью и вместе с тем с ярко выраженным естественным началом. Я бы сказал, что это определено необычной историей его написания; а история эта, в том виде, в каком она есть в этой серии, в основном завершена («в основном», потому что я не стал включать в серию многочисленные и сложные версии истории о Турине, которые мой отец оставил в совершенном беспорядке, как я уже говорил в «Неоконченных преданиях» (см. с. 6)). Если, конечно, завершить ее представляется возможным — ведь сама книга всегда находилась «в работе», отец никогда не был ею доволен; опубликованный «Сильмариллион» тоже ни в коей мере нельзя ситать завершенным — он разработан на основе различных имеющихся материалов. Те материалы, которые я уже опубликовал, вместе с перечисленными выше черновиками о Турине (помимо некоторых деталей) дадут понять всем, в частности, критикам, что «построить» «Сильмариллион» на этой основе вполне возможно, при этом не добавив ничего от себя. Я не сомневаюсь в этом, хотя, должен признаться, над некоторыми фрагментами книги я мог бы поработать и лучше.

Четвертая часть «Войны Камней» — это длинное эссе «Квенди и Эльдар». Перед началом своей работы я понимал, что у меня не будет возможности включить в «Историю Средиземья» отдельный том, посвященный языкам Средиземья, но, в общем-

то, не отказался от идеи представить работы отца с этой тематикой, и делал это, даже когда это было не так уж и важно для повествования (например, заметка об адунаике в «Записках клуба ”Мнение”»); я хотел подчеркнуть, что языки в мире моего отца занимали важное место, особенно важны были для него имена и названия, — и этому посвящено приложение к «Утраченным сказаниям» и раздел «Этимологии» в «Утраченном пути». Эссе «Квенди и Эльдар» дает, пожалуй, наиболее ясное представление о значении имен в произведениях моего отца и о том, как менялись эти имена. Кроме того, в этом эссе содержится совершенно уникальная информация о некоторых вещах, например, о языке жестов, принятом у Гномов или, как я полагаю, обо всем, что известно относительно Валарина, языке Валар.

Теперь я хочу воспользоваться возможностью дать правильный текст фрагмента «Кольца Моргота».

Из-за ошибки (в одном месте была пропущена строка), которая была замечена, увы, слишком поздно, могла произойти некоторая путаница; фрагмент примечания 16 на с.

327 следует читать: В “Атрабет” и раньше встречались намеки на то, что Андрет заглядывает гораздо дальше в прошлое, еще до пробуждения людей, на много веков назад, “когда смерть приходила не так скоро и мы жили гораздо дольше”; здесь она говорит прямо: “Эти слухи дошли до нас через бессчетные годы”. Это серьезное изменение всей концепции».

Я получил письмо от м-ра Патрика Уинна, касающееся тома , «Поражения Саурона», о котором я хотел бы здесь написать. М-р Уинн указал на некоторые названия Майкла Реймера и отметил, что Клуб «Мнение» отличается «не только венгерским стилем, но и фактическим наличием венгерских слов» (Реймер родился в Венгрии, там же прошло его раннее детство, поэтому его язык сформировался под влиянием венгерской речи, см. т. , с. 159, 201). Именно поэтому мир в его рассказах, которые он читал в Клубе, был назван ц ц ь (там же, с. 214, прим. 28), что означает «красивый».

Для названия планеты Сатурн он сначала использовал слово ь ь (с. 221, прим.

60), которое он получил в результате смешения венгерских слов ь ь (кольцо) и (звезда) (в последнем слове читается по-английски как в слове (церковь)); позднее слово ь ь было заменено на другое название — ъ, должно быть, происходящего от венгерского ъ (грустный) (хотя по произношению эти два слова разные — второе читается как « ъ»), что, возможно, является намеком на аскетичный и мрачный темперамент, которым, если верить астрологии, обладают люди, рожденные под влиянием этой планеты. Впоследствии эти названия были заменены другими ( для мира было выбрано ь, для Сатурна — ц ), происхождение которых установить весьма затруднительно.

В связи с этим м-р Карл Ф. Хостеттер предположил, что эльфийская звезда Лумбар соответствует планете Сатурн (действительно ли мой отец отождествлял одно с другим — см. «Кольцо Моргота», с. 434-435), и что это можно объяснить таким же образом, как в случае с реймеровским « ъ», если обратить внимание на слово л из Квенья («мрак, тень»), встрчающееся в «Этимологиях» (см. «Утраченный путь и другие истории», с. 170).

М-р Хостеттер также высказал мнение, что имя , которым называл Финвэ свою первую жену Мириэль в «Анналах Амана» (см. «Кольцо Моргота», с. 92, 185), происходит вовсе не от староанглийского слова (как я писал там же, с. 103), а, как м-р Хостеттер весьма убедительно доказал, от среднеанглийского слова , означающее «леди, девица», а также первое девичье чувство. Это очень верное слово, его описание, кстати говоря, можно найти в работе моего отца «Дополнения к лексикографии среднеанглийского языка» (обзор «Изучение английского языка», тт. 1-2, апрель 1925).

Я очень признателен д-ру Джудит Пристмен за ее неоценимую помощь в предоставлении нужных мне текстов и карт из Бодлеанской библиотеки. Замысловатые тексты, входящие в эту книгу, мне помог разобрать м-р Чарльз Ноад, за что я ему искренне благодарен. Именно он, человек крайне ответственный и внимательный, внес надлежащую ясность во многие моменты, среди которых был до сих пор остававшийся неясным способ, с помощью которого Турин, а затем Брандир Хромой, вышли, пройдя вдоль Тейглина, к Кабед-эн-Арас: узкая тропинка вдоль скал. Это подтверждают записи моего отца (см. с. 157, 159 настоящего издания).

Итак, остается ряд работ моего отца, которые несколько отличаются от тех, что были изложены в этих одиннадцати томах, но, думаю, их стоит включить в эту серию, и они войдут в двенадцатый, последний том, который выйдет, я надеюсь, в течение двух ближайших лет.

ДЖОН РОНАЛЬДРУЭЛТОЛКИН

АННАЛЫ БЕЛЕРИАНДА

ИЛИ

СЕРЫЕ АННАЛЫ

Под редакцией Кристофера Толкина

Комментарии Кристофера Толкина

Перевод Юлии Понедельник

Предисловие переводчика

Выражаю благодарность

и Ричарду Нунану за редакцию перевода

Перевод почти всех имен и названий взят из перевода «Сильмариллиона» Н.Эстель.

Транскрипция имен произведена в соответствии с указаниями к «Властелину Колец» за исключением того, что иногда буква «е» передавалась звуком «е», а не «э» там, где этого требовали соображения благозвучия. Все названия народов написаны с большой буквы (там, где они написаны с большой буквы в оригинале). Множественное число от названий народов на эльфийских языках произведено в соответствии с правилами этих языков, а не в соответствии с правилами русского языка. Эти названия не склоняются. Ссылки на страницы английского издания « - » в комментариях исключены (оставлены только номера томов), поскольку текст является отдельным, и я посчитала, что нет смысла указывать страницы английского издания. Все цитаты из других текстов, данные в комментариях, переведены мной. Различия в именах и названиях обусловлены различиями в оригинале.

§ 1 Здесь начинаются Анналы Белерианда, созданные Синдар, Серыми Эльфами Дориата и Гаваней и дополненные записями и воспоминаниями остатков Нолдор из Нарготронда и Гондолина, собравшихся в Устьях Сириона, откуда они отплывали на Запад.

§ 2 Белерианд – так звалась земля, что лежала по обоим берегам великой реки Сирион, еще до того, как кончились Древние Дни. Это имя она носила в самых старых сохранившихся записях, и здесь она будет называться так, хотя ныне ее зовут Белериан.

Название это было дано на языке той страны: земля Балара. Ибо так Синдар звали Оссэ, который часто приходил к тем берегам, и подружился с ними. И поначалу это имя было дано только побережью, что простиралось по каждую сторону от Устьев Сириона, напротив острова Балар. Но затем это название распространялось далее, пока не включило в себя все древнее побережье на северо-западе Средиземья к югу от залива Дрэнгист, и все внутренние земли на юг от Хитлума до самого подножия Эрид Луин (Голубых гор). Но на юг от Устьев Сириона у этой земли нет определенных границ; ибо там, меж ненаселенными берегами моря и нижним течением Гэлиона, простирались непроходимые леса.

ГВ* 1050

§ 3 Говорят, что в то время, когда Варда зажгла великие звезды, сюда пришла Мэлиан, Майя из Валинора. Тогда же, как говорится в Хрониках Амана, у берегов Куйвиэнэн пробудились Квэнди.

* ГВ – Год Валар (прим. пер.)

1080

§ 4 В это время шпионы Мелькора обнаружили Квэнди и напали на них.

1085

§ 5 В этом году Оромэ нашел Квэнди и подружился с ними.

1090

§ 6 В это время Валар прибыли сюда из Амана, чтобы напасть на Мелькора, чья крепость находилась на Севере за Эрид Энгрин (Железными Горами). И поэтому именно здесь произошли первые битвы меж Силами Запада и Севера, и вся эта земля была сильно повреждена и приняла тот вид, что был до прихода Фионвэ*. Ибо Великое Море разрушило побережье и образовало глубокий залив на юге и еще много меньших бухт между Большим Заливом и Хэлькараксэ далеко на Севере, где Средиземье и Аман сходятся ближе. Из этих бухт Залив Балар был главным; и в него впадала могучая река Сирион, текущая с вновь поднявшихся на севере нагорий: Дортониона и гор вокруг Хитлума. Сначала земли на берегах Сириона были разорены и пустынны из-за Войны Сил, но вскоре, хотя большая часть Средиземья еще была погружена в Сон Йаванны, все там начало расти, ибо Валар из Благословенного Края ступили на эту землю; и под яркими звездами поднимались юные леса. И Майя Мэлиан заботилась о них; чаще всего она жила на полянах Нан Эльмота у реки Кэлон. Там же поселились и ее соловьи.

* Фионвэ – Майя, герольд Манвэ (в более ранних текстах – сын Манвэ и Варды. Но от этой версии Толкин отказался.). В «Сильмариллионе» его имя звучит как «Эонвэ».

«Приход Фионвэ» - это Война Гнева, после которой весь Белерианд затонул. (Прим .пер.) 1102-1105

§ 7 Ингвэ, Финвэ и Эльвэ были доставлены в Валинор Оромэ как посланники Квэнди; они узрели свет Древ и теперь стремились к нему. Возвратившись, они советовали Эльдар отправиться в землю Аман по призыву Валар.

1115

§ 8 Тем же путем, каким некогда впервые шли Валар на восток в Белерианд, позже Оромэ повел Эльдар на запад в Аман, стремясь достичь побережья Белерианда. Ибо здесь Великое море было более узким и свободным от опасных льдов, лежащих дальше на севере. И в этом Году Валар первые отряды Ваниар и Нолдор пересекли долину Сириона и ступили на побережье меж Дрэнгистом и Заливом Балар. Но из-за страха перед Морем, которое они никогда раньше не видели и даже не могли себе представить, Эльдар отступили обратно в леса и горы. А Оромэ, оставив Эльфов на время в тех землях, отправился в Валинор.

1128

§ 9 В этом году Тэлери, которые задержались в пути, тоже перевалили через Эрид Луин и вышли в северный Белерианд. Там они остановились, и некоторое время жили между рекой Гэлион и Эрид Луин. Тогда же и многие Нолдор поселились на западе от Тэлери в тех землях, где позже выросли леса Нэлдорет и Рэгион. Их владыкой был Финвэ, а Эльвэ, владыка Тэлери, был с ним в великой дружбе; и часто навещал он Финвэ в селениях Нолдор.

1130

§ 10 В этом году Король Эльвэ Синголло из народа Тэлери заблудился в глуши. Когда он отправился домой после встречи с Финвэ, он проходил лес Нан Эльмот и там услышал соловьев Майи Мэлиан, и, следуя за ними, он очутился на поляне глубоко в лесу. Там увидел он Мэлиан, стоящую под звездами, и белый туман вился вокруг, а в лице ее сиял Свет Амана. И тогда вспыхнула любовь меж Эльвэ Серым Плащом и Мэлиан из Валинора. Взявшись за руки, молча, стояли они в лесу, пока над ними кружились звезды, отмеряя бессчетные годы, и юные деревья Нан Эльмота стали высокими и темными. А

народ Эльвэ долго тщетно искал его.

1132

§ 11 И вот Ульмо, по приказу Валар, прибыл к берегам Белерианда и созвал Эльдар на встречу; он говорил с ними и играл на своих раковинах, и страх тех, кто слушал его, обратился в великое стремление к Морю. Затем Ульмо и Оссэ взяли остров, что стоял далеко в море, сдвинули его с места и привели, подобно могучему кораблю, в Залив Балар. Ваниар и Нолдор взошли на него, и их везли через Море, пока не прибыли они, наконец, в Землю Аман. Но часть острова, что глубоко засела на мелководье у Устьев Сириона, отломилась и осталась там; это был остров Балар, к которому часто потом приходил Оссэ.

§ 12 Надо сказать, что Тэлери не взошли на остров, а остались позади. Многие в то время жили далеко в восточном Белерианде и услышали призыв Ульмо слишком поздно; а другие все еще искали Эльвэ, своего Короля и не желали уходить без него. Но когда Тэлери узнали, что их родичи, Ваниар и Нолдор, ушли, то многие из них поспешили на берег и поселились там, недалеко от Устьев Сириона, тоскуя по своим друзьям, что их покинули. И они избрали Ольвэ, брата Эльвэ, своим владыкой. Тогда Оссэ и Уйнэн пришли к ним и поселились на острове Балар, и стали они друзьями Тэлери, коих научили всем морским премудростям и музыке волн.

1149-1150

§ 13 В этом году Ульмо вернулся в Белерианд. Так поступил он большей частью из-за просьб Нолдор и их короля Финвэ, что сильно тосковали в разлуке с Тэлери и молили Ульмо переправить Эльвэ и его народ в Аман, если они появятся. И все те, кто последовал за Ольвэ, захотели плыть; но сердце Оссэ было опечалено. Ибо редко бывал он у берегов Амана и любил Тэлери, и был огорчен тем, что их прекрасные голоса не будут более слышны на брегах Средиземья, где были его владения.

§ 14 Поэтому Оссэ уговорил многих из них остаться в Белерианде, и когда Король Ольвэ и его народ взошли на остров и отправились через Море, оставшиеся Тэлери продолжали жить на побережье; и Оссэ вернулся к ним и возобновил дружбу. И обучал он их искусству кораблестроения и мореходства; и они стали народом моряков – первыми в Средиземье. Были у них прекрасные гавани в Эгларесте и Бритомбаре, но некоторые все еще жили на острове Балар. Кирдан Корабел стал владыкой этого народа, и все побережье от Дрэнгиста до Балара, где он правил, было названо Фалас. Но среди Тэлери не было столь стойких сердцем, а среди их кораблей не было столь быстрых и крепких, чтобы отважиться выходить далеко в Великое Море или узреть хотя бы издали Благословенный Край и Свет Дерев Валинора. Поэтому оставшихся с тех пор называли Мориквэнди, Темными Эльфами.

1150

§ 15 Друзья и родичи Эльвэ тоже остались; но они рады были бы отправиться в Валинор к Свету Дерев (который зрел Эльвэ), если бы Ульмо и Ольвэ согласились еще задержаться, пока они не найдут Эльвэ. Но когда Ульмо прождал еще полный Год (а Год Валар был тогда длиною почти в десять нынешних* лет), он отбыл, а друзья Эльвэ остались. Поэтому они назвали себя Эглат, Покинутый Народ; и хотя они охотнее селились в лесах и холмах, чем около Моря, которое навевало на них печаль, но сокровенные помыслы их сердец всегда были обращены к Западу.

* «нынешние годы» - солнечные годы (Прим. пер.)

1152

§ 16 В это время, как говорят, Эльвэ Синголло пробудился от долгого сна. И вышел он из Нан Эльмота вместе с Мэлиан, и позже они поселились в лесах посреди этой земли. И

хотя сильно было в нем стремление вновь увидеть свет Дерев, в лице прекрасной Мэлиан, как в незамутненном зеркале, он зрел Свет Амана, и этого ему было довольно. В то время его народ с радостью собирался вокруг своего короля; и велико было их изумление, ибо облик его и ранее был величественен и прекрасен, ныне же походил он на Владыку Майар. Самым высоким из Детей Илуватара был он, волосы его сверкали как серебро, а глаза сияли звездным светом. Он стал Королем Эглат, а Мэлиан, что была мудрее любой дочери Средиземья, стала его Королевой.

1200

§ 17 Ни Людям, ни Эльфам неведомо о том, когда Лутиэн, единственное дитя Эльвэ и Мэлиан, прекраснейшая из всех Детей Илуватара, что были или будут, пришла в Мир. Но полагают, что это произошло в конце первого века Оков Мелькора, когда на всей Земле царил мир, а слава Валинора была в зените. И хотя большая часть Средиземья все еще была погружена в Сон Йаванны, в Белерианде под властью Мэлиан расцветали жизнь и радость, и яркие звезды горели как серебряные огни. Говорят, что Лутиэн родилась в лесу Нэлдорет и выросла под небесными звездами, и тогда взошли белые цветы нифредиля, подобные звездам на земле, чтобы приветствовать ее.

1200 – 1250

§ 18 В это время власть Эльвэ и Мэлиан распространилась на весь Белерианд. Элу Тингол звался он на языке своего народа, Король Серый Плащ, и все Эльфы Белерианда от моряков Кирдана до охотников, бродивших в Голубых Горах, признали его своим владыкой. И поэтому стали зваться они Синдар, Серыми Эльфами залитого звездным светом Белерианда. И хотя они были Мориквэнди, но под владычеством Тингола и со знаниями, полученными от Мэлиан, они стали прекраснейшими, мудрейшими и искуснейшими из всех Эльфов Средиземья.

1250

§ 19 В этом году народ Норн впервые появился в Белерианде, перевалив через горы.

Позже Нолдор назвали этот народ Наугрим, а некоторые Люди звали их Гномами. Их древнейшие поселения были далеко на Востоке, но они вырыли себе огромные чертоги и дворцы, по обычаю своего народа, на восточных склонах Эрид Луин, к северу и югу от горы Долмед, в тех местах, что Эльдар назвали Белегост и Ногрод (а на их языке –Габильгатол и Тумунзахар). Оттуда они отправились дальше на запад, и так стали известны Эльфам; и Эльфы были изумлены, ибо они считали себя единственными живыми существами в Средиземье, что могут говорить и знают ремесла; а все остальные –лишь звери да птицы.

§ 20 Тем не менее, они не понимали ни слова из языка Наугрим, который казался им громоздким и некрасивым; и мало кто из Эльдар вообще добился в нем успехов. Но Гномы были быстры в учении (как было им свойственно), и гораздо охотнее они учились эльфийскому языку, чем обучали чужаков своему; и вскоре оба народа стали много общаться друг с другом. Всегда холодна была их дружба, хотя и весьма выгодна обоим народам. Но в те времена еще не легла меж ними тень, и Король Тингол привечал Гномов.

§ 21 О том, как Гномы пришли в мир, Эльдар точно не знали, хотя мудрые в других книгах записывали легенды самих Наугрим (так, как они пожелали открыть), касающиеся их происхождения. Они считают, что Аулэ Мастер, которого они зовут Махал, привел их в мир; и это вполне может быть, ибо они действительно были искусными кузнецами и каменщиками, хотя встарь мало было красоты в их изделиях. Они больше любили работать с железом и медью, нежели с серебром или золотом, а с камнем – больше чем с деревом.

1300

О возведении Менегрота

§ 22 Многое могла предвидеть Мэлиан, подобно другим Майяр, народу Валинора. И

когда прошли два века Оков Мелькора, она сказала Тинголу, что Мир Арды не будет длиться вечно; и задумал он тогда построить себе жилище, достойное короля, и достаточно прочное, чтобы укрыться в нем, если зло вновь пробудится в Средиземье. И

послал он зов Энфенг, Длиннобородам из Белегоста, с коими был в дружбе, и просил у них совета и помощи. Они охотно согласились помочь, ибо еще не были утомлены в те дни и с удовольствием брались за новую работу. И хотя гномы всегда требовали плату за свой труд, будь он им в радость или в тягость, на этот раз они сочли вознаграждение достойным. Ибо Мэлиан научила их многом премудростям, что они хотели знать; тогда как Тингол вознаградил их множеством прекрасных жемчужин. Их дал ему Кирдан, ибо на мелководьях острова Балар жемчуг добывали в большом количестве; но Наугрим ранее не видели ничего подобного, и очень дорожили ими. А одна жемчужина была размером с голубиное яйцо, и блеск ее был подобен морской пене, освещенной звездным светом; она звалась Нимфелос, и правитель Энфенг дорожил ею больше, чем горой сокровищ.

§ 23 Поэтому Наугрим долго и с радостью трудились для Тингола и возвели ему чертоги, вырыв их глубоко в земле, по обычаю своего народа. Там, где текла река Эсгалдуин, отделяя Нэлдорет от Рэгиона, возвышался посреди леса скалистый холм, и река бежала у его подножия. Здесь возвели они врата чертогов Тингола и построили каменный мост через поток, и лишь по нему можно было пройти к воротам. А за вратами широкие коридоры вели вниз в высокие залы и комнаты, что были вырезаны прямо в камне глубоко внизу, и такими обширными и многочисленными были они, что дворец назвали Менегрот, Тысяча Пещер.

§ 24 Но и народ Тингола принял участие в этой работе, так что и Эльфы вместе с Гномами, каждый с помощью присущих ему особых умений, воплощали видения Мэлиан, подобия чудес и красот Валинора за Морем. Колонны Менегрота были вырезаны в виде буков Оромэ – стволы, ветви, листья – и их заливал свет золотых ламп. Соловьи пели там, как и в садах Лориэна; фонтаны в тех залах были из серебра, бассейны – из мрамора, а полы - из разноцветного камня. Вырезанные фигуры зверей и птиц бежали по стенам, или карабкались на колонны, или выглядывали из цветущих ветвей. И пока проходили годы, Мэлиан и ее девы заполняли залы многоцветными гобеленами, где можно было увидеть и деяния Валар, и многие события, что случились в Арде с начала ее существования, и тени того, что еще произойдет. Это был прекраснейший королевский дворец, который когда-

либо существовал на востоке от Моря.

1300-1350

§ 25 После возведения Менегрота мир и покой настали в королевстве Тингола. Наугрим часто переходили горы и посещали Менегрот, и путешествовали по всем остальным землям, хотя в Фаласе они бывали редко, ибо ненавидели шум Моря и боялись смотреть на него. Если бы не они, то никакие вести из окружающих земель не достигали бы Белерианда. Но случилось так, что Гномы были обеспокоены, и они говорили Королю Тинголу, что Валар не вырвали окончательно корни зла на Севере, и ныне остатки его, долго плодясь во тьме, снова вышли и бродят повсюду. «Свирепые твари», говорили они, «вновь появились к востоку от гор, и Темные Эльфы, живущие там, твои древние родичи, бегут с равнин в горы».

1330

§ 26 И вскоре (в год 1330 согласно анналам Дориата) злые твари пришли и в Белерианд, перейдя через горные перевалы, или появляясь из темных лесов юга. Там были волки или создания, принявшие форму волков, и другие свирепые существа из тени.

§ 27 Среди них были и Оркор*, после разорившие Белерианд; но сейчас их было мало и они были осторожны и только разведывали пути, ожидая возвращения своего Властелина.

Откуда они пришли и кем были, Эльфы тогда не знали, предполагая, что, возможно, это были Авари, обратившиеся ко злу и одичавшие в глуши. И как говорят, они были недалеки от истины.

* В оригинале « ». Подобная форма названия народа Орков образована прибавлением окончания множественного числа «-р» аналогично названиям «Нолдор», «Валар» и пр. В «Сильмариллионе» такая форма названия для Орков не встречается.

(Прим. пер.)

§ 28 Тогда задумался Тингол об оружии, в котором ранее его народ не нуждался, и поначалу лишь Наугрим ковали для него мечи и доспехи. Ибо они были весьма искусны в таком ремесле, хотя никто из них не мог превзойти мастеров Ногрода, из коих Тэльхар Кузнец был наиболее прославленным. Встарь все Наугрим были очень воинственны и готовы были яростно сражаться с обидчиками: будь они тварями Мелькора, или Эльдар, или Авари, или дикими зверями, или, как случалось нередко, их собственным народом, Гномами из других родов и царств. Искусство кузнечного дела Синдар вскоре переняли у них; лишь в закалке стали никто не мог превзойти Гномов, даже Нолдор, и кольчуги ими сплетенные (а первыми их стали делать Энфенг) тоже были самыми лучшими.

§ 29 Поэтому в это время Синдар оказались хорошо вооружены и прогнали всех вражьих тварей прочь, и вновь воцарился мир; а оружейные Тингола заполнили секиры (основное оружие Наугрим и Синдар), и копья, и мечи, и высокие шлемы, и длинные сверкающие кольчуги: ибо доспехи Энфенг были так сработаны, что не ржавели и всегда выглядели, как будто их только что отполировали. И все это хорошо послужило Тинголу, когда пришло время.

1350

О приходе Денетора

§ 30 Как рассказывается в другом месте, некто Дан из народа Ольвэ оставил поход Эльдар в то время, когда Тэлери остановились на берегах Великой Реки на границе западных земель Средиземья. Он увел за собой многих Эльфов, и они отправились на юг, вниз по течению реки, и о странствиях того народа, Нандор, сейчас мало известно.

Некоторые из них, как говорят, долго жили в лесах Долины Великой реки, некоторые пришли к устью Андуина и поселились там у Моря, а другие, перейдя Белые Горы, вновь оказались на севере и ступили на дикие земли Эриадора меж Эрид Луин и далекими Мглистыми Горами. Тогда это был лесной народ, не имевший оружия из металла, и приход свирепых тварей Севера очень их напугал, как и говорили Наугрим. Поэтому Денетор, сын Дана, прослышав о могуществе Тингола, о его величии, и о покое, в котором живет его королевство, собрал всех, кого смог, из своего рассеянного народа и повел их через горы в Белерианд. Там Тингол радушно принял их, как родичей, давно потерянных и вновь обретенных, и они поселились в Оссирианде, на юге его королевства. Это была обширная страна, но малонаселенная; и звалась она Семиречьем, потому что лежала меж могучей рекой Гэлион и горами, с которых стекали шесть быстрых потоков, впадающих в Гэлион: Аскар, Талос, Леголин, Брильтор, Дуильвэн и Адурант. Позже на этой земле выросли леса, высокие и зеленые, а народ Денетора жил осторожно и редко их видели из-

за того, что одежда у них была цвета листьев; и поэтому их прозвали Зелеными Эльфами.

§ 31 О долгих годах мира, что последовали за приходом Денетора, известно немногое, ибо хотя именно тогда, как говорят, менестрель Дайрон, главный мудрец королевства Тингола, изобрел Руны* [позднее на полях добавлено: Кирт], они мало использовались Синдар для записей до дней Войны, и многое, хранившееся в памяти, погибло при разорении Дориата. И поистине, о днях блаженства и счастливой жизни мало что можно сказать до того, как они закончатся; подобно тому, как прекрасные и чудесные вещи сами говорят за себя и лишь, когда они находятся в опасности или уничтожены, то о них поют песни. В те дни по Белерианду бродили Эльфы, текли реки, сияли звезды, а ночные цветы источали ароматы; и краса Мэлиан была как полдень, а краса Лутиэн – как вешний рассвет. Король Тингол на своем троне был подобен потомкам Валар, чья мощь спит, чья радость – это воздух, которым они дышат все дни, чьи мысли текут бестревожным потоком от высот до самых глубин. Еще временами проезжал по Белерианду великий Оромэ, мчась как ветер через горы, и звук его рога под звездами разносился на много лиг окрест, и Эльфы страшились его из-за величественного вида и громкого стука копыт Нахара; но когда голос Валаромы эхом отдавался в холмах, они знали, что все злые твари бегут прочь.

* Говорят, что он изобрел их еще до возведения Менегрота и после улучшил. И в самом деле, Наугрим, что пришли к Тинголу, выучили Руны Дайрона и были очень довольны этим изобретением менестреля, оценив его выше, чем Синдар, его собственный народ. С помощью Наугрим Руны [позднее – Кирт] попали через горы на восток и были переняты другими народами.

1495

§ 32 Конец Благословенных дней был уже близок, и полдень Валинора сменился сумерками. Ибо, как известно всем, благодаря многим записям в книгах мудрости и песням, Мелькор погубил Древа Валар с помощью Унголиантэ и вновь бежал на север Средиземья. И после этого его звали тем именем, что дал ему Феанор – Черный Враг, Моргот Проклятый.

§ 33 Далеко на севере меж Морготом и Унголиантэ произошел раздор, и они бились друг с другом; громкое эхо от крика Моргота услыхали в Белерианде, и все народы содрогнулись в страхе; ибо хоть и мало кто понял, что предвещает этот крик, но они почувствовали в нем предвестие смерти.

§ 34 И правда, вскоре Унголиантэ бежала с севера и появилась в королевстве Тингола, и ужас тьмы пришел вместе с нею. Но сила Мэлиан остановила ее и она не вошла в Нэлдорет, однако долго жила в тени обрывистых южных склонов Дортониона. Поэтому их стали звать Эрид Оргорот, Горы Ужаса, и никто не осмеливался входить туда или путешествовать поблизости. И хотя позже сама Унголиантэ отправилась обратно куда-то на забытый Юг, ее отвратительные потомки в форме пауков обитали в тех местах и дальше и плели там свои ужасные сети. И свет и жизнь в этих землях были задушены, а все воды – отравлены.

§ 35 Моргот же, однако, не пришел сам в Белерианд, но отправился в Железные Горы и там с помощью своих слуг, что выползли ему навстречу, он снова вырыл обширные подвалы и подземелья. Позже Нолдор назвали это место Ангбанд: Железная Темница; и над своими воротами Моргот воздвиг высокий тройной пик – Тангородрим, и огромные зловонные клубы черного дыма всегда окутывали эти вершины.

1497

§ 36 В этом году Моргот впервые напал на Белерианд, который лежал к югу от Ангбанда. Говорят, что врата Моргота были в ста пятидесяти лигах от моста Менегрота; далеко - и все же слишком близко.

§ 37 Ныне Орки, что множились в чреве земли, стали сильными и свирепыми, а темный владыка наполнил их жаждой разрушения и смерти; и они вышли из врат Ангбанда под завесой туч, что Моргот выслал перед ними, и бесшумно пробрались в северные нагорья.

Оттуда огромная армия внезапно вошла в Белерианд и обрушилась на Короля Тингола. В

то время в его обширном королевстве многие Эльфы свободно бродили в глуши или мирно жили небольшими поселениями вдали друг от друга. Лишь в центре той страны, возле Менегрота, и вдоль Фаласа, страны моряков, народ был многочислен; но Орки обошли Менегрот с двух сторон: из своих лагерей на востоке меж Кэлоном и Гэлионом, и на западе, на равнинах между Сирионом и Нарогом; они разоряли все вокруг, и Тингол был отрезан от Кирдана в Эгларесте.

§ 38 Поэтому он призвал Денетора, и отряды Эльфов пришли из Рэгиона за рекой Арос и из Оссирианда, и сражались они в первой битве Войн Белерианда. И восточное войско Орков было зажато между двумя армиями Эльдар, на севере Андрама, на полпути меж Аросом и Гэлионом, и вражьи полчища были полностью разбиты; а те, кто бежали на север из этого великого побоища, были перехвачены Наугрим, что вышли из-под горы Долмед, и пали под ударами их секир; мало кто из Орков вернулся в Ангбанд.

§ 39 Но дорого заплатили Эльдар за эту победу. Ибо Эльфы Оссирианда были легко вооружены и не могли сравниться с Орками, что были обуты в железо и несли железные щиты и огромные копья с широкими наконечниками. Денетор был отрезан от войска и окружен на холме Амон Эреб; и там пал он и все его ближайшие родичи, прежде чем воины Тингола успели прийти к ним на помощь. Горькой была эта потеря, хотя смерть его и была отомщена, когда Тингол подошел к Оркам сзади и убил их великое множество. С

тех пор Зеленые Эльфы не переставали оплакивать его и более не избрали себе короля.

После битвы некоторые вернулись в Оссирианд и их вести наполнили остальных Эльфов этого народа таким страхом, что они никогда более не вступали в открытую войну, но жили осторожно и скрытно. И многие из них ушли на север, в хранимое королевство Тингола, и смешались с его народом.

§ 40 А когда Тингол вернулся в Менегрот, он узнал, что Орки на западе победили и оттеснили Кирдана к самому побережью. Поэтому он собрал всех Эльфов, которых смог созвать, в пределы Нэлдорета и Рэгиона, и Мэлиан, пустив в ход свою силу, оградила королевство невидимой стеной из теней и запутанных троп: Завесой Мэлиан, который никто не мог пересечь против ее желания или желания Короля Тингола (если у желающего войти не было силы большей, нежели у Майи Мэлиан). Поэтому, внутренние земли королевства, долго носившие имя Эгладор, после стали зваться Дориат, хранимое королевство, Земля Завесы. Там царил бдительный мир, а снаружи властвовали опасности и великий страх, и слуги Моргота рыскали всюду, где хотели, кроме огражденных стенами гаваней Фаласа.

О приходе Нолдор

§ 41 Но близко уже были новые вести, такие, что никто в Средиземье не мог и предвидеть, ни Моргот в своих подземельях, ни Мэлиан в Менегроте, ибо никаких новостей не поступало из Амана после гибели Древ и сокрытия Валинора ни с вестником, ни с духом, ни во сне. В тот же год Валар (но более чем через семь лет по более позднему счету) Феанор переплыл море на белых кораблях Тэлери, высадился в заливе Дрэнгист и там, в Лосгаре, сжег корабли.

§ 42 Ныне дым от сожженных кораблей увидел не только Финголфин, которого бросил Феанор, но и Орки и другие соглядатаи Моргота. Ни одна легенда не говорит о том, какие мысли таил в своем сердце Моргот, узнав, что Феанор, его злейший враг, привел с собой войско с Запада. Возможно, он мало боялся этого, ибо еще не испытал всей силы мечей Нолдор, и вскоре стало ясно, что Моргот намеревался быстро скинуть их обратно в Море.

§ 43 Дрэнгист – длинный залив, что врезается в Зычные горы Эрид Ломина, с запада ограждающие обширные земли Хитлума. Поэтому войско Феанора смогло сразу с побережья попасть во внутренние области Хитлума, и, пройдя возле северной оконечности Гор Митрим, они расположились лагерем в той части страны, что звалась Митрим и находилась около большого озера с тем же названием, лежащего в кольце гор.

§ 44 Но полчища Мелькора, Орки и волколаки, прошли по перевалам Эрид-вэтрин и внезапно напали на Феанора, еще до того, как он закончил укреплять свой лагерь или приготовился к защите. И там, на серых равнинах Митрима, произошла вторая битва Войн Белерианда и первое столкновение силы Моргота с доблестью Нолдор. Дагор-нуин-

Гилиат назвали ее, Битвой-под-Звездами, ибо Луна еще не взошла. В этом сражении, хоть враг и превосходил их числом и застал врасплох, Нолдор быстро победили. Сильными и прекрасными были они, ибо свет Амана еще не угас в их глазах; стремительными были они и ужасными во гневе, длинными и вселяющими страх были их мечи. Орки бежали пред ними, и были изгнаны из Митрима с большими потерями, и Эльфы гнали их через обширную равнину, что лежала к северу от Дортониона и позже была названа Ардгален.

Там вражьи войска, что прошли на юг в долины Сириона и осаждали Кирдана, двинулись бегущим на помощь и тоже были разгромлены. Ибо Келегорн, сын Феанора, узнав о них, с частью Эльфийского войска подстерег Орков и, обрушившись на врагов с холмов близ Эйтель Сириона, оттеснил их в Топи Сереха. Плохими были вести, что пришли после в Ангбанд, и Моргот был напуган. Десять дней длилась эта битва, и из всех войск, что Враг приготовил для завоевания королевств Эльдар, вернулись лишь жалкие остатки, подобные горсти сухих листьев.

§ 45 Но была у Моргота и причина для великой радости, хотя еще и скрытая от него на время. Ибо сердце Феанора, от гнева на Врага, пылало как огонь, и он не остановился, но гнался за остатками Орков, думая, как говорят, так добраться до самого Моргота. И

громко смеялся он, воздевая меч, и радовался тому, что, отважившись вызвать гнев Валар и преодолеть все тяготы пути, сможет, наконец, отомстить. Он не ведал ничего ни об Ангбанде, ни о тех великих силах, что так быстро приготовил Моргот для защиты; но даже знай Феанор об этом, он бы не остановился, ибо был он в безумии, снедаемый пламенем собственного гнева. И поэтому он оказался далеко впереди авангарда собственного войска, и увидев это, слуги Моргота повернулись, дабы сразиться с ним, а на помощь им из Ангбанда вышли Балроги. И там, в земле Моргота Дор Даэделот, Феанор был окружен, и рядом с ним оказались всего несколько друзей. Вскоре он остался один; но долго еще продолжал биться и бесстрашно смеялся, хотя его окутывало пламя, и много раз он был ранен. Но вот, наконец, Готмог* Повелитель балрогов, поверг его на землю, и там бы он и погиб, если бы Майдрос и три его брата с отрядом не пришли к Феанору на помощь, и балроги не бежали назад в Ангбанд.

* [Заметка на полях:] которого Эктелион потом убил в Гондолине.

§ 46 Затем подняли сыновья своего отца и понесли его обратно к Митриму. Но когда они подошли к Эйтель Сирион и уже начали подниматься к перевалу, Феанор велел остановиться. Ибо раны его были смертельны, и он знал, что час его близок. И окидывая последним взглядом окружающие земли со склонов Эрид-вэтрин, он узрел вдали пики Тангородрима, мощнейшую крепость Средиземья, и понял он в прозрении смерти, что никогда силам Нолдор не одолеть ее; но проклял имя Моргота и возложил на сыновей исполнение своей клятвы и отмщение за отца. Затем он умер; но не было у него ни погребения, ни могилы, ибо столь пламенным был его дух, что когда покинул он тело, оно рассыпалось пеплом, и ветер развеял его как дым. Подобного ему никогда более не появлялось в Арде, и дух Феанора никогда не покидал чертогов Мандоса. Так погиб величайший из Нолдор, чьи дела принесли им наивысшую славу и гибельнейшую беду.

§ 47 Вести об этих великих деяниях достигли Менегрота и Эглареста, и Серые Эльфы исполнились изумления и надежды, ибо они чаяли обрести великую помощь в защите от Моргота от своих могучих родичей, вернувшихся нежданно с Запада, в самый час их нужды. Сначала они считали, что Нолдор прибыли как посланцы Валар, дабы избавить своих родичей от врага. Серые Эльфы принадлежали к роду Тэлери, а Тингол был братом Ольвэ из Альквалондэ, но ничего не знали они ни о Резне, ни об изгнании Нолдор, ни о клятве Феанора. И хотя они не слышали о Проклятии Мандоса, вскоре оно начало исполняться в Белерианде. Ибо в сердце своем Тингол стал сожалеть о тех временах покоя, когда он был высочайшим владыкой над всеми землями и народами. Обширны были пределы Белерианда, а многие места дики и пустынны, и все же не от всего сердца приветствовал он приход столь многих могучих принцев с Запада, стремящихся к новым владениям.

§ 48 Поэтому с самого начала холодны были отношения меж ним и сынами Феанора, в то время как здесь была необходима теснейшая дружба, если они хотели противостоять Морготу; ибо [Дом сыновей>] сыновья Феанора никогда не желал(и) признавать верховного владычества Тингола и никогда они не просил(и) разрешения поселиться или пройти через какие-нибудь земли. Когда вскоре (благодаря предательству и злой воле, как говорили потом) в Белерианде стала известна полная история их деяний в Валиноре, то скорее вражда, а не союз, царила меж Дориатом и Домом Феанора, и эту вражду Моргот раздувал всеми способами, какие только мог измыслить. Но это зло возникло лишь в последующие дни, а первая встреча Синдар и Нолдор была горячей и радостной, хотя и нелегко им было сначала понять друг друга, ибо различия меж языками Калаквэнди Валинора и Мориквэнди Белерианда зашли уже далеко.

Экскурс, касающийся языков Белерианда

Я прерываю текст здесь, ибо комплекс различных материалов, что идет в следующих двух рукописях, невозможно разместить в комментариях.

В СА 1 нет упоминания об активной враждебности, развившейся между Тинголом и Феанорианами. Вместо § 48, что следует в СА 2 после слов «стремящихся к новым владениям», здесь идет следующий отрывок:

Кроме того, во время долгого разрыва языки Синдар и Нолдор сильно разошлись, и поначалу нелегко им было говорить друг с другом.

После этого следует длинный «экскурс» (отмеченный в рукописи как врезка в основной текст), касающийся развития и взаимосвязи Нолдорина и Синдарина в Белерианде, конец которого также является концом текста СА 1. Это же рассуждение о языках вновь появляется, переписанное, в СА 2, и в свою очередь этот переделанный текст тоже был основательно изменен. Мне показалось, что имеет смысл привести здесь все версии этого отрывка, имеющего решающее значение для лингвистики Средиземья. В

первоначальной версии в СА 2 написано следующее:

К прибытию Феанора прошло уже триста шестьдесят пять долгих лет Валар1 с тех пор, как Нолдор пересекли Море, оставив Тэлери позади. По нынешнему счету прошло более трех с половиной тысяч солнечных лет. За такой срок языки Смертных Людей, находящихся далеко друг от друга, изменились бы до неузнаваемости в случае отсутствия записей песен или книг мудрости. Но в Валиноре в Дни Дерев изменения были слишком незаметны, чтобы их почувствовать, кроме тех, что происходили по воле и замыслу, в то время как в Средиземье во Сне Йаванны они тоже были медленными, хотя перед Восходом Луны все существа в Белерианде стали пробуждаться от дремы, как уже ранее говорилось2. Поэтому, тогда как язык Нолдор мало отличался от древнего языка Эльдар времен похода – и большей частью изменения состояли в создании новых слов (для вещей старых и новых), а также в смягчении и приведении звуков и структур языка Квэнди к тем формам, что казались Нолдор более красивыми – язык Синдар изменился в большей степени и так же незаметно, как меняется форма кроны растущего дерева; возможно, эти изменения были подобны тем, что коснулись бы языка смертных при отсутствии письменности за пятьсот или более лет3. Еще до Восхода Солнца речь Синдар на слух уже сильно отличалась от Нолдорина, а после Восхода все менялось уже с большей быстротой, ибо поначалу воистину стремительна была Вторая Весна Арды. На слух, говорим мы, ибо хотя Дайрон, менестрель и мудрец из Менегрота, уже придумал Руны в 1300 ГВ (а после их весьма улучшил), не в обычае Синдар было записывать песни или знания, и Руны Дайрона (кроме как в Менегроте) в основном использовались для написания имен и кратких надписей на дереве, камне или металле. (Наугрим4 выучили Руны Дайрона из Менегрота и были очень довольны этим изобретением, оценив его выше, чем Синдар, его собственный народ. И Наугрим перенесли их через Горы на восток)5.

Вскоре, однако, пришло к тому, что Нолдор в повседневной жизни стали использовать Синдарин, и язык этот, обогащенный словами и структурами из Нолдорина, стал языком всех Эльдар Белерианда (кроме страны Зеленых [Эльфов]) и языком всех Эльдар, как Средиземья, так и тех, кто вернулись (как будет рассказано) из изгнания на Запад и стали жить и живут доныне на Эрессеа. В Валиноре сохранилась древняя Эльфийская речь, и Нолдор никогда не отказывались от нее; но она перестала быть для них родной, материнской речью и превратилась в язык знания, который учили, в язык высокой поэзии, учтивых бесед и торжественных праздников. Мало кто из Синдар изучал ее, кроме тех, кто жил вне Дориата, и смешавшись с Нолдор в один народ, следовал за их владыками; это вскоре случилось со всеми Синдар, кроме нескольких рассеянных племен в горных лесах, а также подданных Кирдана и жителей хранимого королевства Тингола.

В то время смена языка у Нолдор имела несколько разных причин. Во-первых, хотя Синдар не были многочисленны, они далеко превосходили народы Феанора и Финголфина, тех, кто выжили в опасных походах и достигли Белерианда. Во-вторых, (но причина эта не менее важна): Нолдор, что покинули Аман, сами подверглись изменениям, не предвидя этого, уже во время похода, а после Восхода Солнца все начало меняться еще быстрее – и изменения эти в повседневном языке обоих народов были одинаковыми, то ли по причине общей земли, условий жизни и судьбы, то ли по причине общения и смешения крови, но речь Нолдор менялась также, как и Синдарин, и два языка росли навстречу друг другу. Так и получилось, что слова, перешедшие из Нолдорина в Тэлерин, произносились уже по иному, нежели на Высокой Речи, они были изменены в соответствие с языком Белерианда. В-третьих, владычество над всеми Изгнанниками после смерти Феанора перешло к Финголфину (как будет рассказано далее), а он, будучи иного нрава, нежели Феанор, признавал верховное владычество Тингола и Менегрота и испытывал великое благоговение перед этим королем, могущественнейшим из Эльдар за исключением одного лишь Феанора, и не меньше уважал он Мэлиан. И хотя Элу Тингол, обладая хорошей памятью, мог вспомнить язык Эльдар, на котором они говорили до того, как он, возвращаясь из лагеря Финвэ, услышал птиц Нан Эльмота, в Дориате говорили лишь на Синдарине, и те, кто хотел общаться с королем, должны были учить его.

Говорят, что после Третьей Битвы, Дагор Аглареб6, когда Нолдор расселились и основали свои королевства в Белерианде, они впервые начали широко использовать Синдарин. Хотя, возможно, Нолдорин тоже сохранился (особенно в Гондолине) до Дагор Арнэдиад7 или до Падения Гондолина – сохранился в разговорной форме, которую он приобрел в Белерианде, отличной и от Квэньи (или Древнего Нолдорина) и от Синдарина: ибо язык Квэнья никогда не забывали, и он был известен и использовался все в том же виде, в котором он был во времена пересечения Моря, еще до гибели Древ.

Это первое общее изложение вопросов по лингвистике после текста «Ламмас», написанного намного раньше, и здесь ранняя теория была значительно изменена. Третья версия Ламмас, «Ламмастен» - позднейшая и самая короткая из трех дает четкое изложение тех положений, что более расплывчато высказаны в более ранних версиях, и я цитирую здесь часть из нее.

Ныне древний Нолдорин, на котором разговаривали и писали во дни Феанора в Тун, сохранился как разговорный у Нолдор, что не покинули Валинор во времена его омрачения, и этот язык сохраняется там и сейчас, не сильно изменившийся и не слишком отличающийся от Линдарина. Он называется Корнолдорин или Финродиан, ибо Финрод*

и многие из его народа не оставили Валинор и не ушли в Белерианд. Но большинство Нолдор отправились в Белерианд, и за 400 лет их войн с Морготом их речь сильно изменилась. По трем причинам: они жили не в Валиноре; из-за войн и смятения среди Нолдор было много смертей, и потому их язык начал изменяться, как у смертных Людей; а также потому, что в первые солнечные годы во всем мире, а особенно в Средиземье, происходили великие и быстрые перемены. К тому же в Белерианде повсеместно использовался язык и диалекты Илькорина у Тэлери, а их король Тингол был очень могущественен; и потому Нолдорин в Белерианде многое взял из Белериандика, особенно из наречия Дориата. Многие имена и названия этой земли были даны на Дориатрине. А

Нолдорин после победы над Морготом вернулся на Запад и до сих пор существует на Тол Эрессеа, где ныне мало изменяется. В основном это язык происходит от языка Гондолина, откуда пришел Эарендель; но похож он во многом и на Белериандик, ибо жена Эаренделя, Эльвинг, была дочерью Диора, наследника Тингола; есть в нем и следы языка Оссирианда, так как Диор был сыном Берена, долго жившего в тех землях.

Существовал также книжный язык, «Эльфийская латынь», Квэнья, относительно которого в Ламмастен дается другое объяснение, нежели в других версиях (см. т. ). Как там говорится, «Эльфийская латынь» была принесена в Средиземье Нолдор, и ею пользовались все Илькоринди, «и все Эльфы знают ее, даже те, что живут еще во Внутренних землях».

Таким образом, в «Ламмас», рассмотрены, по существу, три языка в Белерианде после Возвращения Нолдор: Квэнья, высокая речь и язык книг, принесенный из Валинора Нолдор; Нолдорин, язык Нолдор Кора**, сильно изменившийся в Белерианде и испытавший сильное влияние речи Илькорин, особенно из Дориата. (В «Ламмас», т. , говорится, что Нолдорин, язык Кора, Короламбэ или Корнолдорин и сам сильно изменился с древних времен, из-за особой изобретательности, присущей Нолдор); Белериандик, язык Илькорин Белерианда, который за долгие годы стал сильно отличаться от языков Валинора.

Нолдорин, речь Гондолина, сохранилась на Тол Эрессеа после конца Древних Дней, хотя она и испытала влияние других языков, особенно языка Илькорин из Дориата, в течение временного проживания Эльфов Гондолина в Устьях Сириона (см. т. ) *Финрод – это тот персонаж, что в «Сильмариллионе» выступает под именем Финарфин, то есть третий сын Финвэ. Позднее это имя было присвоено Толкином его сыну, который в «Серых Анналах» зовется Инглором (Прим. пер.) ** Кор – раннее название Тириона (Прим. пер.)

С этого времени в СА 1 развивается концепция, согласно которой язык Нолдор в Валиноре изменялся по причине изобретательности Нолдор, хотя и подчеркивается, что он мало отличался от «древнего языка Эльдар времен похода»; мысль об основательном различии между Нолдорином пришедших из Валинора Изгнанников и древним языком Тэлери Белерианда (сейчас называющегося Синдарином) также остается – действительно, есть замечание о том, что поначалу общение между Нолдор и Синдар было нелегким (что и приводит к данному экскурсу). Но в СА 1 говорится, что в то время как Синдарин был обогащен «словами и конструкциями Нолдорина», он, тем не менее, стал языком всех Эльдар Средиземья и использовался на Тол Эрессеа после Возвращения; а тем временем Нолдорин Валинора стал «ученым» языком – эквивалентным по положению «Эльфийской латыни» или Квэнье из «Ламмас», но мало кто из Синдар его изучил; и, действительно, «Древний Нолдорин» приравнен к Квэнье (конец текста «Ламмас»). Среди причин подобного развития указывается, что разговорный Нолдорин Белерианда и Синдарин «росли навстречу» друг другу, и это объясняет последний абзац текста, где говорится о том, что в конце Древних Дней было основательное различие между разговорным Нолдорином Белерианда, там ,где он сохранился, и «Древним Нолдорином» или Квэньей.

Примечательно утверждение, что Финголфин как «владыка всех Изгнанников»

«признавал верховное владычество Тингола и Менегрота», и «испытывал великое благоговение перед этим королем» (ср. «Квэнта Сильмариллион» § 121 «хотя могущественны были короли Нолдор в те дни … все же имя Тингола было среди них в великом почете»). Это подано как одна из причин принятия Синдарина Нолдор в Белерианде – ибо в королевстве Тингола можно было говорить только на Синдарине; но ясно, что идея о действительном запрещении Нолдорина среди Синдар еще не появилась.

В конце этого лингвистического отрывка в СА 1 мой отец торопливо приписал карандашом:

Изменить это. Пусть Синдар и Нолдор говорят на более или менее схожем языке по причине: а) неизменности Валинора; б) медленных перемен в Средиземье; в)долгой памяти Эльфов. Но, конечно же, там должны быть различия – новые слова в Нолдорине и Синдарине. В обоих случаях они будут больше обусловлены изобретательностью, а не непроизвольны. Но после Восхода Солнца перемены стали внезапными и стремительными – а Нолдор несли на себе особое проклятие изменчивости (задуманное, чтобы помешать им общаться с Валинором?) Два языка росли и изменялись одинаково. В основном в Белерианде говорили на нолдоризированном (слегка) Синдарине. В Дориате влияние Нолдорина было наименьшим. [? Оссирианд] был похож на Белериандик. Отличие этого текста от первоначального проявляется в отказе от мысли о значительных отличиях между языком Белерианда и языком пришедших Нолдор, с последующей историей (как она представлена в коротких и торопливых набросках) о сращении языков, а не об отказе от Нолдорина.

В экскурсе о языках в СА 2, написанном более мелким почерком, чем основной текст, излагается следующее:

К прибытию Феанора прошло уже триста шестьдесят пять долгих лет Валар с тех пор, как Нолдор пересекли Море, оставив Синдар позади. По нынешнему счету прошло более трех с половиной тысяч солнечных лет. За такой срок языки Смертных Людей, находящихся далеко друг от друга, изменились бы до неузнаваемости в случае отсутствия записей песен или книг мудрости. Но в Валиноре в Дни Дерев изменения были слишком незаметны, чтобы их почувствовать, кроме тех, что происходили по воле и замыслу, в то время как в Средиземье во Сне Йаванны они тоже были медленными. Тем не менее перед Восходом Солнца все существа в Белерианде стали пробуждаться от дремы (как рассказывается в другом месте) и язык Синдар за долгие годы сильно изменился - так же незаметно, как меняется форма кроны растущего дерева; возможно, эти изменения были подобны тем, что коснулись бы языка более поздних времен при отсутствии письменности за пятьсот или более лет. А язык Нолдор мало отличался от древнего общего языка Эльдар – и большей частью изменения были произвольны (создавались формы более приятные для слуха или произношения) и изобретались различные новые слова, неизвестные Синдар. Но в этом случае общение между двумя народами стало более легким и свободным. Во-первых, после Восхода Солнца все существа Арды начали подвергаться быстрым и внезапным изменениям, и во дни Войн языки и Нолдор и Синдар сильно изменились – и изменения эти в повседневных языках были одинаковыми, то ли по причине общей земли, условий жизни и судьбы, то ли по причине общения и смешения крови, но два языка менялись одинаково и вновь соединились в один. Во-вторых, постепенно случилось так, что большая часть Нолдор отказалась от повседневного использования собственного языка и заговорила на языке Белерианда, хотя и обогащенном многими словами из Нолдорина. Лишь в Гондолине, который был рано населен (одними Нолдор)8 и отрезан от смешения с другими народами, Нолдорин сохранился до самого падения города; в то время как в Дориате использовался лишь Синдарин, нетронутый влиянием Нолдорина и менее изменившийся, чем язык за пределами королевства. В то время язык Нолдор менялся таким образом. Во-первых, хотя Синдар не были многочисленны, они далеко превосходили народы Феанора и Финголфина, тех, кто выжили в опасных походах. Во-вторых, из-за смешения народов, которое произошло во всех землях, кроме Дориата; хотя правители были принцами Нолдор, их подданные большей частью принадлежали к Синдар. В-третьих, владычество над всеми Изгнанниками после смерти Феанора перешло к Финголфину (кроме тех, кто последовал за сыновьями Феанора), а он признавал верховное владычество Тингола и Менегрота и испытывал великое благоговение перед этим королем, могущественнейшим из Эльдар за исключением одного лишь Феанора, и не меньше уважал он Мэлиан. А

Тингол из-за горя, причиненного Нолдор Тэлери, не говорил на Нолдорине и своим подданным запрещал это делать. Кроме того, случилось так, что Нолдор покинув по собственной воле Аман, в мятеже против Валар, подверглись непроизвольным изменениям гораздо больше, нежели Синдар, и их повседневный язык быстро перестал быть похожим на высокую речь Валинора. Однако Нолдор, будучи мудрыми Эльфами, сохранили этот высокий язык как язык знаний и стали его использовать в торжественных случаях и учили ему своих детей. Поэтому их повседневный язык стал менее благородным, и Нолдор могли использовать Высокую Речь как язык знаний, а в повседневном общении или во всех вопросах, что касались всех Эльдар Белерианда в общем, они использовали язык тех земель. Говорят, что после Третьей Битвы, Дагор Аглареб, когда Нолдор расселились по Белерианду и основали свои королевства, они стали широко использовать Синдарин.

Эта переделка и частичное переписывание текстов не изменяют, по существу, идеи, выраженной в более ранних текстах: мой отец не вернулся к своей карандашной заметке с запланированными изменениями, которую я привел выше. Отрывок, касающийся Рун Дайрона, опущен, но он уже был включен ранее в СА 2 (§ 31). Здесь подчеркивается, что Синдарин был несколько архаичен и «не тронут» Нолдорином: этой мысли нет в СА 1, хотя там и говорится, что «в Дориате говорили только на Синдарине».

Признание Финголфином верховного владычества Тингола осталось (с оговоркой «кроме тех, кто последовал за сыновьями Феанора»), но здесь появляется запрет на Нолдорин, который Тингол наложил на своих подданных, узнав о Резне в Альквалондэ, как одна из причин отказа Нолдор от своего собственного языка. Нолдорин, как здесь говорится, после восхода Солнца в Средиземье менялся даже быстрее, чем Синдарин, и это связывается с мятежом Нолдор в Амане (ср. со словами в комментариях, написанных карандашом в конце текста СА 1: «Нолдор несли на себе особое проклятие изменчивости»); и в то же время среди самих Нолдор появляется мнение, что их разговорный язык испорчен и это приводит к отказу от него.

Затем отец (возможно, довольно скоро) отказался от второго текста после слов «изобретались различные новые слова, неизвестные Синдар», и заменил его следующим: Но вскоре случилось так, что Изгнанники переняли язык Белерианда, как разговорный, а их древний язык сохранился только как высокая речь и язык знаний, особенно в домах Владык Нолдор и среди мудрых. Эта перемена языка произошла по многим причинам. Во-первых, Нолдор было гораздо меньше, чем Синдар и, за исключением Дориата [вычеркнуто позднее: и Гондолина]9, народы эти скоро смешались.

Во-вторых, Нолдор учили Синдарин с гораздо большей легкостью, нежели Синдар изучали древнюю речь; кроме того, когда стало известно о Резне, Тингол более не разговаривал с теми, кто использовал язык убийц в Альквалондэ и запретил своим подданным это делать. Так и вышло, что общим языком Эльфов Белерианда после Третьей Битвы, Дагор Аглареб, стал язык Серых Эльфов, хотя и обогащенный словами и конструкциями Нолдорина (за исключением Дориата, где язык оставался более чистым и менее изменившимся со временем). [Вычеркнуто позднее: Лишь в Гондолине язык Нолдор остался в повседневном использовании до самого падения города, ибо он был рано заселен одними лишь Нолдор, народом Тургона с Северо-Западных земель; город долго оставался сокрытым и был отрезан от общения с другими народами10. Следующий замещающий отрывок был помещен на полях: ], но Нолдор все еще сохраняли Высокую Речь Запада как язык знаний, и на ней давали имена могучим мужам или местам славы.

Все годы Войн Белерианда, [почти>] более чем шесть сотен лет, были временем великих перемен, не только из-за трудов и бедствий, но и потому, что в первые Годы Солнца и во Вторую Весну Арды рост и изменение всех живых созданий были быстры и стремительны. В конце Войн [ и Синдарин и Нолдорин позднее заменено на >] языки Белерианда11 очень сильно отличались от того, какими они были в времена прибытия Феанора, и только Высокая Речь, которую учили заново с помощью записей, оставалась неизменной. Но эти хроники были записаны позднее Последней Битвы и конца Древних Дней, и потому это было сделано на языке остатков Эльфов, каким он был в то время, до того, как снова ушел на Запад. Поэтому имена и названия мест, которые были записаны в хрониках, имеют ту форму, которая была в разговорном языке в конце Древних Дней.

Здесь заканчивается отрывок, взятый по большей части из Серых Анналов, и затем следует краткий пересказ из Квэнта Нолдоринва, смешанный с преданиями Дориата12.

В этой переделанной версии ничего не говорится о том, что Синдарин и Нолдорин соединились в один язык, и нет предположения, что язык Нолдор стал считаться «испорченным»; разговорный Нолдорин сохранился (как и в первоначальном тексте) в полностью Нолдорском городе Гондолин до его падения. В целом концепция становится гораздо более простой: Нолдор сохранили свой язык как Высокую Речь, а Синдарин стал языком повседневного общения (это произошло из-за меньшей численности Нолдор и смешения народов вне Дориата, трудностей, с которыми Синдар овладевали Высокой Речью, и запрета, наложенного Тинголом). Синдарин заимствовал слова из Нолдорина, но не в Дориате, где речь оставалась несколько архаичной. При более поздних изменениях текста (см. прим. 8-11) мысль о том, что Нолдорин остался разговорным языком в Гондолине, была отброшена.

Интересно отметить, что в конце этой последней версии сказано, что «эти хроники» были записаны «позднее Последней Битвы и конца Древних Дней, и потому это было сделано на языке остатков Эльфов, каким он был в то время, до того, как снова ушел на Запад.»

Примечания

1. 365 лет Валар: 1132 – 1497 (см. СА § 11)

2. О пробуждении Белерианда от Сна Йаванны см. § 6,17 и комментарии к §§ 6,10.

3. Сохранился черновой вариант этого отрывка:

Поэтому в то время как язык Нолдор менялся большей частью путем создания новых слов (для вещей старых и новых) и преднамеренного изменения древнего языка Квэнди и приведения его к формам и структурам, что казались Эльдар более красивыми – и здесь языки Нолдор, Ваниар и Тэлери менялись по разному – язык Синдар менялся так же, как вырастая, изменяется живое существо – и изменился так, как изменился бы за 400 лет в более поздние времена.

4. Ранее в СА 1 форма этого названия была Науглат, см. комментарий к § 19.

5. По этому отрывку о Рунах Дайрона см. § 31 и комментарий.

6.Дагор Аглареб, Достославная Битва, сначала была Второй Битвой (см. комментарии к § 36).

7.Дагор Арнэдиад: Битва Бессчетных Слез (Нирн йт Арнэдиад).

8. Здесь представлена первоначальная точка зрения отца, по которой среди народа Гондолина не было Серых Эльфов; см. примечание 9.

9. Исчезновение слов «и Гондолина» показывает вступление в силу позднейшей концепции (см. прим. 8) о том, что многие Синдар, поселившиеся в Нивросте после прихода Нолдор, признали Тургона своим владыкой, и, фактически, среди жителей Гондолина было больше Синдар, чем Нолдор; см. §§ 107, 113 и комментарии.

10. Этот отрывок был убран в то же время и по той же причине, что и ранее слова «и Гондолина» в пересмотренном тексте (см. прим. 9).

11. Замена «и Синдарин и Нолдорин» на «языки Белерианда» произошла позднее, чем изменения, о которых говорится в прим. 9 и 10, но, по-видимому, по той же причине, что и изменение, касающееся разговорного Нолдорина в Гондолине. Использование множественного числа «языки» в переделанном тексте довольно загадочно; возможно, отец думал о языке Зеленых Эльфов Оссирианда, или он имел ввиду различные варианты (диалекты) Синдарина.

12. Название Квэнта Нолдоринва появляется в заголовке К (т. ). Я не могу сказать, какую концепцию отец хотел вывести из исторических традиций, когда написал заключительные слова.

Как я уже говорил, рукопись СА 1 обрывается после отступления о языках, но есть текст на свободных страницах, который можно счесть продолжением СА 1. Он составляет часть материалов, озаглавленных как «Старые материалы по Серым Анналам». Этот текст начинается со (второго) начала аннала 1497 («Ныне Моргот был напуган…») и кончается анналом ГС 20 (а для анналов 6 и 7 там есть очень небрежный черновик). Рукопись СА 2

очень близка к этому тексту и является едва ли чем-то большим, нежели хорошей копией с некоторыми изменениями в словах; несколько интересных различий отмечены в комментариях.

Сейчас я возвращаюсь к тексту СА 2, который уже нет надобности помечать номером.

1497

§ 49 Ныне Моргот был напуган разгромом своих армий и нежданной доблестью Нолдор, и желая выиграть время для новых замыслов, он послал вестников к Майдросу, и притворился, что хочет вести переговоры. Майдрос, со своей стороны, тоже притворился, что желает этого, но каждый замыслил зло против другого. Поэтому оба они пришли на место встречи с силами большими, нежели было уговорено, но отряд Моргота был сильнее, и Майдрос был побежден и взят в плен.

§ 50 И Моргот удержал Майдроса как заложника, пообещав освободить его только в том случае, если Нолдор либо уйдут в Валинор, либо покинут пределы Белерианда и отправятся на крайний Юг. И еще сказал он, что в случае отказа Майдрос будет подвергнут мукам. Но остальные сыновья Феанора поняли, что Моргот обманет их и не отпустит Майдроса, что бы они ни делали; к тому же связаны они были клятвой и в любом случае не могли отказаться от войны с Врагом.

1498

§ 51 Поэтому Моргот надел на правое запястье Майдроса петлю из злой зачарованной стали и подвесил его за руку над пропастью на западном пике Тангородрима, где никто не смог бы добраться до него. А его братья отступили и возвели большой укрепленный лагерь в Хитлуме.

1500

§ 52 В этом году Финголфин и те, кто последовал за ним, пересекли вздыбленные льды Хэлькараксэ и, наконец, с великими мучениями и потерями, пришли на Север Эндара; и сердца их были исполнены горечи. И когда ступили они на земли Средиземья, века Звезд кончились, и началось время Солнца и Луны, как говорится о том в хрониках Амана.

ГС 1*

§ 53 В это время Солнце и Луна, созданные Валар после гибели Древ, впервые поднялись на небеса. Первой появилась Луна, и как только она взошла на Западе над тьмой, Финголфин приказал трубить в серебряные трубы, и начал свой поход по Средиземью; а тени его воинства, длинные и черные, бежали впереди.

* ГС – Год Солнца (Прим. перев.)

§ 54 Эльфы Средиземья с восторгом и надеждой глядели на это новое творение; а слуги Моргота были поражены изумлением; и Моргот послал духов тьмы напасть на Тилиона, стража луны, и бились они в небесах. Но вскоре произошел первый Восход Солнца, и, подобное огромному огню, поднялось оно над вершинами Пэлори, загорелись облака Средиземья, а все туманы мира стали куриться и замерцали золотым блеском. Тогда развернул Финголфин свои серебряно-голубые знамена, а цветы, пробудившиеся от Сна Йаванны, раскрывались под ногами его воинства.

§ 55 Моргот был очень сильно испуган и укрылся он в самых глубоких подземельях Ангбанда, отозвав своих слуг, и выслал огромную черную тучу, дабы скрыть свои владения от света Дневной Звезды. Поэтому Финголфин смог без помех пройти через все укрепления царства Моргота и пересек он Дор-Даэделот, пока враги его спрятались под землей; и Эльфы ударили во врата Ангбанда, а звук их труб сотряс пики Тангородрима. И

Майдрос, услышав их среди своих мук, громко закричал, но голос его затерялся среди каменного эха.

§ 56 И с этого времени начался счет по Годам Солнца. Быстрее они шли и были короче, чем длинные Годы Древ в Валиноре. Се! В это время все живое принялось расти, изменяться и созревать с невиданной быстротой; во Вторую Весну Арды животные и растения расселились по всему Средиземью, и Эльдар умножились, и весь Белерианд стал зеленым и прекрасным.

§ 57 Как говорят, при первом Восходе Солнца в Хильдориэне, центре мира, пробудились Люди, младшие дети Илуватара. Их называли Атани; но Эльдар звали их также Хильди, Идущие следом. И вошли они в историю Белерианда до самого его конца.

§ 58 Тогда Финголфин, будучи иного нрава, нежели Феанор, и опасаясь ловушек Моргота, протрубив свой вызов, отступил от Дор-Даэделота и повернул к Митриму, ибо до него дошли вести, что там найдет он сыновей Феанора. Также Финголфин стремился отгородиться от Моргота горами, пока народ его не отдохнет и не наберется сил; ибо видел он мощь Ангбанда и не думал, что крепость падет лишь от звука труб. Поэтому, добравшись, наконец, до Хитлума, он основал свой первый лагерь и поселения на северном берегу озера Митрим.

§ 59 Но в сердцах Финголфина и его народа не было любви к народу Феанора; и хотя Финголфин узнал, что Феанор мертв, он считал сыновей сообщниками отца, и существовала опасность, что два воинства вступят в битву. Хотя велики и горьки были их потери в пути, все же народ Финголфина и Инглора, сына Финрода, был гораздо многочисленнее сторонников Феанора; поэтому те отступили перед Финголфином и передвинули свой лагерь на южный берег, и теперь меж двумя народами лежало Озеро.

§ 60 Многие из народа Феанора воистину горько сожалели в содеянном в Лосгаре и были изумлены доблестью, что провела их друзей, которых они покинули, через Льды Севера, и если бы не стыд – они со смирением приветствовали бы их. И таким образом исполнилось проклятие, что лежало на Нолдор, ибо они не достигли ничего, пока Моргот был охвачен страхом, и его слуги укрывались от внезапного света. И Моргот выпустил из подземелий Ангбанда огромные клубы пара и дыма, они поплыли, оторвавшись от курящихся вершин Железных Гор к Митриму, куда нес их восточный ветер. И там затмили они новое солнце, и опустились, сворачиваясь клубами, на равнины и ложбины, и, унылые и отвратительные, легли на воды Митрима.

5

§ 61 И Фингон Отважный решил исцелить вражду, разделившую Нолдор, до того, как Враг будет готов к войне; ибо земля на севере сотрясалась от грохота кузниц Моргота.

Более того, мысль о его старой дружбе с Майдросом язвила его сердце печалью (хотя и не ведал он еще, что Майдрос не забыл о нем при сожжении кораблей). Потому отважился он на подвиг, который справедливо считается одним из славнейших среди деяний принцев Нолдор: один, не с кем не посоветовавшись, он отправился на поиски Майдроса; и под покровом той самой тьмы, что сотворил Моргот, он незамеченным пробрался в царство врага. В Квэнте рассказывается о том, как он нашел друга, спев в одиночестве в мрачных горах песню Валинора, и как ему помог Орел Торондор, отнеся его наверх к Майдросу; но не смог он разрубить стальную петлю и был вынужден отсечь руку, которую она держала.

Так он избавил от мучений друга былых дней, и возобновилась любовь меж ними; а вражда домов Финголфина и Феанора была исцелена. После этого Майдрос всегда держал меч в левой руке.

§ 62 Тогда Нолдор, вновь воссоединившись, выставили дозоры у границ Дор-

Даэделота, а главное войско разместилось на севере тех земель. И разослали они вестников, дабы исследовать пределы Белерианда и познакомиться с населяющими его народами.

§ 63 Принцам из дома Финрода дозволено было пересечь Завесу Мэлиан, ибо они были в близком родстве с самим королем Тинголом (их мать Эарвен была дочерью его брата).

Тогда Ангрод первым из всех Изгнанников прибыл в Менегрот, он пришел как посланец Инглора, и долго говорил с Королем, рассказывая ему о деяниях Нолдор на севере, о числе и расположении их воинств; но, будучи верным и мудрым, и думая, что все обиды ныне прощены, он ничего не поведал о Феаноре, кроме его доблестной смерти.

§ 64 Король Тингол выслушал Ангрода и сказал ему перед уходом: «Передай же тем, кто послал тебя, мои слова: Нолдор могут жить в Хитлуме, если пожелают, и могут селиться в Дор Тонионе, и к востоку от Дориата до самого подножия гор Эрид Луин, где свободные земли в избытке. Но в иных землях живут многие из моего народа, и я не потерплю, чтобы ограничивали их свободу, а еще менее – чтобы они были изгнаны из своих домов. Посему, думайте, принцы Запада, как вести себя! Ибо я – Владыка Белерианда, и все, кто желает здесь поселиться, должны прислушиваться к моим словам.

В Дориате же я не дозволяю жить никому, кроме тех, кого я приглашу как гостей, или тех, кто обратится ко мне в великой нужде».

§ 65 В то время Нолдор держали совет в Митриме, рассуждая о своем положении, и решая, как им подружиться с Серыми Эльфами, и как собрать силы и расположить их наилучшим образом для войны с Морготом. Ибо по этой причине пришли они в Средиземье; все же для многих северные земли показались холодными, а южные страны –более привлекательными, они стремились к новому дому, где их народ умножался бы в мире, подальше от военных лагерей в нагорьях.

§ 66 На этот совет прибыл Ангрод из Дориата, принеся слово Короля Тингола, и приветствие короля показалось Нолдор холодным. Сыновья Феанора были сильно разгневаны, и Майдрос рассмеялся, сказав: «Тот король, кто сможет удержать свое, иначе титул его ничего не стоит. Тингол всего лишь подарил нам те земли, где нет его власти.

Воистину, один лишь Дориат остался бы его владением в эти дни, если бы не приход Нолдор. Так пусть правит в Дориате и радуется, что его соседи - потомки Финвэ, а не Орки Моргота, которых мы встретили здесь. Во всех других местах будет так, как покажется лучшим нам».

§ 67 Но Крантир, который не любил сыновей Финрода и был самым суровым из братьев и наиболее скорым на гнев, воскликнул: «И более того! Пусть сыновья Финрода не бегают туда-сюда со своими сказками к этому Темному Эльфу в его пещеры! Кто сделал их нашими глашатаями? И хотя они пришли уже в Белерианд, пусть не забывают столь быстро, что их отец из владык Нолдор, хотя мать и другого рода».

§ 68 Тогда Ангрод, сильно разгневавшись, покинул совет. Майдрос сурово упрекнул Крантира; но большая часть Нолдор из обоих домов, услышав его слова, взволновались, испугавшись свирепого нрава сыновей Феанора, который, казалось, всегда будет проявляться в поспешных словах или жестокости.

§ 69 Поэтому, когда совет принялся выбирать верховного владыку Изгнанников и главу принцев Нолдор, выбор всех, за исключением немногих, пал на Финголфина. И как только это стало известно, все, кто слышал, вспомнили слова Мандоса, что дом Феанора всегда будет зваться Обездоленным. Тем не менее, с большим неудовольствием приняли этот выбор сыновья Феанора, кроме одного лишь Майдроса, хотя его это касалось ближе прочих. Но он сдержал своих братьев, сказав Финголфину: «Если бы даже не лежали меж нами обиды, владыка, все равно по праву выбор должен был пасть на тебя, старшего из дома Финвэ и не последнего из мудрых».

§ 70 А сыновья Феанора покинули совет, и вскоре они ушли из Митрима на восток к обширным и диким землям меж Химрингом и Озером Хэлеворн под горой Рэрир. Позже этот край стал зваться Пределом Майдроса; ибо там река или холм давали небольшую защиту от нападений с Севера; в тех местах Майдрос и его братья держали дозор, принимая всех, кто бы к ним не пришел, и лишь в случае нужды общаясь со своими родичами на западе.

§ 71 Говорят, что так задумал сам Майдрос, дабы уменьшить возможность столкновения, а также он желал, чтобы первый и самый опасный натиск (как казалось) был направлен на него; и со своей стороны он остался в дружбе с домами Финголфина и Финрода и появлялся среди них иногда для общих советов. Но и он был связан Клятвой, хоть она и уснула на время.

20

§ 72 В этом году Финголфин, Король Нолдор, созвал большой совет и устроил великий пир, который после этого долго помнили и называли Мерет Адертад, Праздник Воссоединения. Он происходил недалеко от прекрасных озер Иврин (откуда берет начало быстрый Нарог), ибо земля там зелена и прекрасна, так как горы защищают ее от холодов Севера. Туда сошлись многие вожди и Эльфы Финголфина и Инглора; а из сыновей Феанора были там Майдрос и Маглор с воинами Предела. Присоединились к ним и Кирдан, и многие Эльфы из Гаваней, а также пришло множество Серых Эльфов из лесов и равнин, далеких и близких, и даже некоторые Нандор пришли от имени своего народа из Оссирианда. Но Тингол не явился сам из Дориата, а отправил двух посланцев, Дайрона и Маблунга, со словами приветствия. На Мерет Адертад много держалось советов в добром согласии, много произносилось клятв дружбы и союза, и озарен был пир весельем и доброй надеждой; и поистине прекрасные пришли после него времена, времена мира, роста и цветения, и вся земля пребывала в радости, хотя над Севером все еще нависала Тень.

§ 73 (Как записано в летописях, на празднике даже многие Нолдор говорили на языке Серых Эльфов, ибо, в то время как Нолдор с легкостью учили язык этой земли, Синдар медленно овладевали речью Амана).

50

§ 74 После долгого мира Инглор и Тургон путешествовали вместе, и когда отдыхали они ночью у Сумеречных Озер, Ульмо наслал на них глубокую дрему, и во сне внушил им непокой. И потом каждый из них отдельно от другого принялся искать места защищенные и укрытые, дабы укрепиться там до того, как силы Моргота выплеснутся из Ангбанда, как предсказывали их сны. [Добавлено позже: Но Тургон ничего не нашел и вернулся в Ниврост].

§ 75 В этом году Инглор и сестра его Галадриэль долго гостили у Тингола, их родича.

И сердце Инглора исполнилось изумлением от красоты и силы Менегрота, и у него возникло сильное желание построить такую же крепость. Потому открыл он свое сердце Тинголу, рассказав ему о своих снах; и Тингол поведал ему о пещерах под Высоким Фаротом на западном берегу Нарога, и когда он уходил, дал ему проводников, дабы они провели его в те места, которые мало кто знал. Так Инглор пришел в Пещеры Нарога и начал там строить глубокие залы и оружейные, подобные Менегроту; и крепость эта стала зваться Нарготронд Поэтому Нолдор назвали его Фелагундом, Повелителем Пещер, и это имя носил он до конца своих дней. Но Галадриэль не ушла [добавлено позже: из Дориата]

и осталась с Мэлиан, ибо была меж ними великая любовь.

53

§ 76 [Тургон во время своих одиноких странствий, по милости Ульмо позже >] В этом году Ульмо явился Тургону на брегах Нивроста, и по его повелению Тургон отправился один в странствие, и милостью Ульмо /, нашел сокрытую долину меж гор, где позже был возведен Гондолин. Никому он не открылся, но тайно принялся составлять план города, подобного Тириону на Туне, по коему ныне в изгнании томилось его сердце.

60

Третья Битва

§ 77 Тогда Моргот, поверив донесениям своих соглядатаев, что владыки Эльдар расселились по всему Белерианду и мало помышляют о войне, задумал проверить силы и бдительность своих врагов. И снова, почти без предупреждения, его силы пришли в движение, на Севере внезапно заколебалась земля, и огонь вырвался из ее трещин, а Железные Горы изрыгнули пламя; и армия Орков хлынула в Долину Сириона, пытаясь прорваться в самое сердце Белерианда. Но Финголфин и Майдрос не дремали. Быстро собрав огромное воинство из Нолдор и Синдар, они уничтожили банды Орков, пробравшиеся в их земли, а главное вражье войско Эльфы отбросили на равнину Ардгален, там окружили и перебили до последнего воина на виду у Ангбанда. То была Третья Битва Войн Белерианда и ее назвали Дагор Аглареб, Достославная Битва.

§ 78 Это была победа – но вместе с тем и предостережение; и военачальники вняли ему.

Они сплотили свой союз, расставили усиленные дозоры, и так началась Осада Ангбанда, что длилась почти четыреста лет. И Финголфин хвалился, что (если не будет предательства) Моргот никогда не сможет прорвать оборону Эльдар. Но все же Нолдор не смогли ни взять Ангбанд, ни вернуть Сильмарили. И война не прекращалась во время Осады, ибо Моргот тайно ковал новое оружие и снова и снова проверял бдительность своих врагов. Более того, он не был окружен на крайнем севере; и тогда как снег и лед не позволяли его врагам нести стражу в морозной пустоши, это не мешало его шпионам и посланцам тайно уходить и возвращаться.

Следующий отрывок первоначально выглядел так: «В это время Моргот замыслил новое зло. Он приказал слугам брать живыми любых Эльдар…». Вместо этого на отдельной странице был написан более длинный отрывок, что приводится здесь в §§ 79-

81, возвращаясь к первоначальному тексту на втором предложении § 81: «Он повелел Оркор брать Эльдар в плен живыми…».

§ 79 И ему самому, и он этим воспользовался. Теперь, на Эрессеа, мы знаем от Валар через наших родичей, все еще живущих в Амане, что после Дагор-нуин-Гилиат Мелькор чьи силы так долго нападали на Эльдар, сам отбыл из Ангбанда в последний раз. Так же, как и ранее перед пробуждением Квэнди, шпионы его были настороже и вскоре к нему пришли вести о появлении Людей. Это показалось ему делом столь великой важности, что он сам тайно, под покровом тени, отправился в Средиземье, доверив ведение Войны своему наместнику Саурону. О его общении с Людьми Эльдар в то время ничего не ведали, да и сейчас знают мало, ибо ни Валар, ни Люди никогда не говорили им об этом открыто и ясно.

§ 80 Но некая тень всегда лежала на сердце у Людей (подобно тому, как тень Резни и пророчества Мандоса лежала на Нолдор), и Эльдар ясно видели ее даже в благородном народе Друзей Эльфов, который они узнали первыми. Моргот всегда стремился извратить или разрушить все новое и прекрасное; но, как полагают Эльдар, без сомнения была у него и другая цель: страхом и ложью сделать Людей врагами Эльфов и бросить их с Востока на Белерианд. Но замысел этот осуществлялся медленно и не был завершен до конца, ибо Людей (как говорят) поначалу было очень мало, а Моргот, испуганный вестями о растущей силе и крепнущем союзе Эльдар, вернулся в Ангбанд, оставив на Востоке лишь нескольких слуг, намного менее сильных и хитрых.

§ 81 Именно в это время (после его возвращения, если предыдущий рассказ был верен, как мы полагаем) Моргот замыслил новое зло, желая прежде всего посеять страх и недоверие меж Эльдар Белерианда. Он повелел Оркор брать Эльдар в плен живыми, где только возможно, и в путах доставлять в Ангбанд. Ибо намеревался он принуждением заставить их знания и искусность служить его целям; кроме того, он получал удовольствие от созерцания их мучений, а также с помощью пыток он иногда узнавал о делах и намерениях своих врагов. Некоторых он так запугал ужасом своего взгляда, что им не нужно было цепей – даже вдали от Врага они боялись его, исполняя его волю, где только возможно. Таких он освобождал и отпускал обратно, дабы они сеяли предательство среди своих родичей. И так сбылось в полной мере пророчество Мандоса, ибо вскоре Эльфы стали опасаться тех, кто утверждал, что бежал из рабства, и часто несчастные, попавшие в лапы Орков, даже если они вырывались из тяжкого плена, вынуждены были бродить без дома и друзей, становясь изгоями в лесах.

§ 82 И еще задолго до того, как все это зло стало явным, говорят, что после победы в Третьей Битве некоторые Эльдар (схваченные шайками Орков в лесах или слишком оторвавшиеся от своих при преследовании врага) были доставлены к Морготу. И от них он узнал многое, что случилось после мятежа Феанора, и возрадовался, увидев в этом семена многих раздоров среди своих врагов. Но и Эльдар стало известно, что Сильмарили целы и вставлены в Железную Корону, которую Моргот надевал, сидя на черном троне.

Ибо Нолдор все еще были могучи, и мало кого Мелькору удалось запугать так, чтобы они служили ему, а, бежав, они становились его злейшими врагами.

§ 83 В Квэнта Нолдоринва подробно говорится о том, как после Дагор Аглареб владыки Нолдор и Синдар обустроили земли, пока длилась Осада Ангбанда. Здесь достаточно сказать, что [добавлено: поначалу самые западные владения были у Тургона, ибо он поселился в Нивросте, к югу от Дрэнгиста, между Эрид Ломин и Морем, а]

Финголфин и Фингон держали Хитлум, их главные поселения и крепость располагались в Эйтель Сирион; у них были и всадники, что ездили по равнине Ардгален, ибо лошади Эльдар, вначале немногочисленные, быстро размножились, а трава Ардгален тогда еще была густой и зеленой. Многие предки этих коней прибыли из Валинора и были отданы Майдросом Финголфину во искупление потерь, ибо они были перевезены в Лосгар на кораблях.

§ 84 Сыновья Финрода держали земли от Хитлума до восточной границы Дортониона.

Инглор и Ородрет владели ущельем Сириона, а Ангрод и Эгнор – северными склонами Дортониона до самого Аглона, где, как говорилось ранее, начинался Предел Майдроса.

§ 85 За кольцом Осады простирались обширные земли Белерианда - от Моря до Эрид Луин, к востоку и западу от Сириона. Хотя Финголфин из Хитлума был верховным владыкой всех Нолдор, Инглор, наиболее любимый из всех Эльфов, стал величайшим*

правителем в этой стране. Ибо сам Фелагунд был Королем в Нарготронде, а его братья, Ангрод и Эгнор были владыками Дортониона и его вассалами; была у него и крепость на севере, в широком проходе меж Эредвэтрин и Дортонионом, через который Сирион тек на юг. Там, посреди реки, находился остров, а на нем Инглор выстроил могучую сторожевую цитадель – Миннас-тирит, и после возведения Нарготронда, он назначил ее правителем Ородрета. И все Эльфы, что жили по обоим берегам Нарога, избрали Инглора своим владыкой. На юг его королевство простиралось до самых Устьев Сириона, на запад – до Нэннинга, а на восток – до границ Дориата. Но в Эгларесте, и на западе - от Нэннинга до Моря - властвовал Кирдан Корабел, который всегда был в тесной дружбе с Нарготрондом.

* То есть, его владения были самыми обширными. (Прим. перев.) § 86 Дориат в центре Белерианда был владением Короля Тингола, а восточными землями к югу от Предела Майдроса и до границ Оссирианда правили сыновья Феанора.

Но там мало кто жил, кроме охотников и странствующих Серых Эльфов. В тех землях поселились Дамрод и Дириэль, и пока длилась Осада, редко бывали они на севере.

Иногда, даже издалека, туда приезжали и другие Эльфийские владыки, дабы поохотиться в зеленых лесах; но никто не переходил Эрид Луин и не глядел на Эриадор, кроме одних лишь Зеленых Эльфов, что навещали родичей, по-прежнему живущих в дальних землях.

Потому мало вестей о том, что происходило на Востоке, достигало Белерианда, и приходили они поздно.

60-445

§ 87 По большей части время Осады Ангбанда было временем радости, и земля обрела покой под новым светилом, а мечи Нолдор сдерживали зло Моргота. Мысли Врага были направлены лишь на их уничтожение, и он мало обращал внимания на остальное Средиземье. Поэтому в то время Люди воспрянули и размножились, [они общались с Темными Эльфами Восточных земель>], и были среди них те, кто говорил с Эльфами Средиземья и многому у них научился. [От них, как говорят, берут начало многие языки Людей. Так Люди узнали о Благословенном Крае [ ] Запада и о Силах, что живут там, и многие из Отцов Людей, Атанатари, в своих скитаниях двигались всегда на запад. Этот отрывок был переписан так:] От них, как говорят, берут начало многие языки Людей и от них Люди узнали о Благословенном Крае Запада и о Силах Света, что живут там. Поэтому многие из Отцов Людей, Атанатари, в своих скитаниях двигались всегда на запад, убегая от Тьмы, что поймала их в ловушку. Ибо эти Друзья Эльфов были Людьми, что раскаялись и восстали против Темной Силы, и их жестоко угнетали и преследовали слуги Тьмы и те, кто поклонялся ей.

64

§ 88 И непокой, что вложил в сердце Тургона Ульмо, вновь пробудился в его душе в Нивросте, и тогда собрал он свой народ, третью часть от всего народа Финголфина (и не было среди них Синдар), и вместе со своими женами и добром они тайно отправились на юг вдоль Эред-вэтрин, и мало кто знал, куда они идут. А Тургон прибыл в Гондолин и его народ принялся быстро возводить город, что замыслил он в своем сердце; и они выставили стражу, так что никто не мог проникнуть туда незамеченным. [Этот аннал позднее был изменен:]

§ 89 И непокой, что вложил в сердце Тургона Ульмо, вновь пробудился в его душе в Нивросте, и он собрал своих наиболее искусных мастеров и тайно привел их в Гондолин и там начали они возводить укрепленный город, что Тургон замыслил в своем сердце; и они выставили стражу, чтобы никто не смог увидеть их работу.

65

§ 90 В это время с помощью Нолдор (что были намного искусней в ремеслах, чем Синдар) Бритомбар и Эгларест были обнесены высокими стенами, а внутри были возведены прекрасные города, и гавани с причалами и пирсами из камня. И на мысе к западу от Эглареста была выстроена башня Ингильдон, дабы смотреть на море; но как потом оказалась, она была не нужна. Ибо никогда Моргот не пытался строить корабли или вести войну на море. Все слуги его избегали воды, и никто из них и близко не подходил к Морю, разве что в случае крайней нужды.

66

§ 91 В то время Галадриэль, дочь Финрода, как уже говорилась, жила вместе с Мэлиан и была дорога ее сердцу. И они иногда беседовали о Валиноре и о блаженстве былых дней; но о том, что было после темного часа гибели Древ, Галадриэль ничего не говорила, а всегда умолкала.

§ 92 И однажды сказала Мэлиан: «Есть какое-то горе, что лежит на тебе и твоем роде.

Это я вижу, но все остальное скрыто от меня, ибо ни зрением, ни мыслью не могу я различить, что происходило или происходит на Западе: тень лежит на всей земле Аман и простирается над Морем. [Не расскажешь ли ты>] Почему не говоришь ты мне более?»

«Горе это осталось в прошлом»,-молвила Галадриэль, «и я хочу оставить ту радость, что есть ныне, неомраченной воспоминаниями. И может быть, еще достаточно печали ожидает нас, хотя сейчас воспряли наши надежды».

§ 93 Тогда Мэлиан взглянула ей в глаза и сказала: «Не верю я, что Нолдор явились сюда посланцами Валар, как говорили сначала: нет, хотя и прибыли они в самый час нашей нужды. Ибо смотри! Никогда не говорят они о Валар, а их владыки не принесли никакой вести Тинголу от Манвэ, или от Ульмо, или даже от Ольвэ, брата короля и от его народа, что ушли за Море. Почему же, Галадриэль, благородные Нолдор были изгнаны из Амана? И что за зло лежит на сынах Феанора, что они столь надменны и яростны? Не близка ли я к правде?»

§ 94 «Близка, владычица», отвечала Галадриэль, «кроме того, что мы не были изгнаны, но ушли по собственной воле и против воли Валар. Через великие опасности прошли мы для того, чтобы отомстить Морготу [или >] и отобрать у него похищенное». Тогда Галадриэль поведала Мэлиан о Сильмарилях и о гибели Короля Финвэ. Но не сказала она ни слова ни о Клятве, ни о Резне, ни о сожжении кораблей.

§ 95 Но Мэлиан, которая смотрела Галадриэли в глаза, пока та говорила, молвила: «Ныне многое поведала ты мне, и еще больше увидела я за твоими словами. Темен твой рассказ о пути из Тириона, но я вижу там зло, о котором Тингол должен узнать, дабы мудро править в дальнейшем».

«Может быть», сказала Галадриэль, «но не от меня».

§ 96 И более Мэлиан не говорила об этом с Галадриэлью; но она поведала все, что узнала о Сильмарилях, Королю Тинголу. «Великое то дело», сказала она, «поистине, более великое, нежели мнится самим Нолдор. Ибо узри! Свет Амана и судьба Арды ныне заключены в этих камнях, творении погибшего Феанора. Я предвижу, что всей силы Эльдар будет недостаточно, чтобы вернуть Сильмарили, и мир будет разрушен в грядущих битвах, пока их вырвут у Моргота. Внемли же! Феанор погиб из-за них и многие другие, как я догадываюсь; но первая из всех смертей, что они принесли и еще принесут – это смерть Финвэ, твоего друга. Моргот убил его перед своим бегством из Амана».

§ 97 Тингол молчал, ибо его охватили печаль и дурное предчувствие, но, наконец, он сказал: «Ныне я понял причину ухода Нолдор с Запада, которому прежде дивился я более всего. Не на помощь нам пришли они (это лишь случай); ибо тех, кто остался в Средиземье, Валар оставили жить по собственной воле до самой крайней нужды. Для мести и возвращения утраченного пришли сюда Нолдор. Но тем более верными союзниками будут они в борьбе с Морготом, ибо никогда уж они не вступят с ним в переговоры».

§ 98 Но Мэлиан сказала: «Воистину, по этим причинам пришли они, но не только.

Остерегайся сынов Феанора! Тень гнева Богов лежит на них; и я чувствую, что они уже творили зло в Амане и причиняли беды своим родичам. Обида, ныне уснувшая, лежит меж принцами Нолдор».

§ 99 И Тингол ответил: «Что мне до того? О Феаноре я знаю лишь со слов других, и в их рассказах он предстает воистину великим. О сыновьях его я слышал мало хорошего, но все же они подтвердили, что являются смертельными врагами нашего врага».

«Их слова и их замыслы могут оказаться обоюдоострыми», сказала Мэлиан; и более они не говорили об этом.

67

§ 100 И вскоре среди Синдар поползли слухи о деяниях Нолдор до их прихода в Белерианд. Ныне ясно, откуда они исходили (но тогда никто этого не знал), и, скорее всего, злая правда была усугублена и отравлена ложью. Моргот избрал Синдар первой целью для своего злого умысла, ибо они совсем его не знали, были неосторожны и доверяли словам. Поэтому Кирдан, услышав эти темные слухи, был обеспокоен. Был он мудр и быстро понял, что правда это или ложь, в любом случае рассказы эти распространяются со злым умыслом; но он думал, что зло это проистекает от принцев Нолдор из-за соперничества меж их домами. И послал он вестников к Тинголу, дабы они поведали все, что ему стало известно.

§ 101 И случилось так, что в это время сыновья Финрода вновь гостили у Тингола, ибо они желали навестить свою сестру Галадриэль. Тогда Тингол, глубоко взволнованный, в гневе обратился к Инглору, сказав: «Зло причинил ты мне, родич, утаив столь важные вести. Ибо узри! Ныне узнал я обо всех преступлениях Нолдор».

§ 102 Но Инглор ответил: «Что за зло причинил я тебе, владыка? Или что за преступления творили Нолдор в твоем королевстве, что так разгневали тебя? Ни против твоего владычества, ни против твоего народа не замышляли и не творили они зла».

§ 103 «Дивлюсь я тебе, сын Эарвен», сказал Тингол, «ибо пришел ты к трапезе у своего родича с руками алыми от крови рода твоей матери, и ты не говоришь ничего в свою защиту и не ищешь прощения!».

§ 104 Инглор был в сильном затруднении и молчал, ибо не мог он защитить себя, не бросив обвинений против других принцев Нолдор; а он не желал этого делать перед Тинголом. Но сердце Ангрода вновь наполнилось горечью при воспоминании о словах Крантира, и он воскликнул: «Владыка, я не знаю, от кого и какую ложь ты слышал. Но руки наши чисты. Неповинны мы ни в чем, и упрекнуть нас можно лишь в глупости, ибо мы слушали речи яростного Феанора, и они опьянили нас как вино и так же быстро.

Никакого зла не совершали мы в пути, но сами пострадали от великой обиды. И простили ее. За это нас назвали твоими наушниками и предателями Нолдор. Назвали несправедливо, как ты знаешь, ибо мы из верности родичам ничего не сказали тебе и тем заслужили твой гнев. Но сейчас ты узнаешь правду, ибо не в силах мы более сносить незаслуженные обвинения». И резко заговорил он против сыновей Феанора, рассказав о крови в Альквалондэ, о пророчестве Мандоса, и о сожжении кораблей в Лосгаре. «Почему мы, пережившие Вздыбленный Лед, должны носить имя убийц родичей и предателей?», воскликнул он.

§ 105 «Но все же тень Мандоса лежит и на вас», сказала Мэлиан. А Тингол долго молчал, перед тем как ответить. «Сейчас уходите!», молвил он. «Ибо сердце мое пылает.

Позже вы можете вернуться, если пожелаете. Ибо я не закрою двери перед своими родичами, что были вовлечены в злодеяния, коим не смогли помешать. С Финголфином и его народом я тоже сохраню дружбу, так как они горько заплатили за совершенное зло. И

в нашей ненависти к Силе, что содеяла это горе, все обиды должны быть забыты».

§ 106 «Но внемлите же! Не желаю я более слышать язык тех, кто убивал мой народ в Альквалондэ! И покуда я властвую, пусть никто во всем моем королевстве не разговаривает на этом языке открыто. Все Синдар услышат мое повеление: не говорить на языке Нолдор и не отвечать тем, кто заговорит на нем. А те, кто будет продолжать использовать его, будут считаться нераскаявшимися убийцами родичей и предателями».

§ 107 И сыновья Финрода ушли из Менегрота с тяжелым сердцем, поняв, что всегда будут исполняться слова Мандоса, и никто из Нолдор, последовавших за Феанором, не избегнет тени, лежащей на его доме. И вышло так, как сказал Тингол: Синдар услышали его повеление и по всему Белерианду отказались от языка Нолдор и избегали тех, кто говорил на нем открыто; а Изгнанники приняли Синдарин как повседневный язык [кроме одного лишь Гондолина, где Нолдор жили, не смешиваясь с другими народами, но этот город оставался сокрытым. >]. И лишь владыки Нолдор разговаривали меж собой на Высокой Речи Запада, хотя везде, где жили Нолдор, этот язык сохранился как язык знания.

102

§ 108 В хрониках записано, что в этом году было окончено строительство Нарготронда, и сыновья Финрода собрались там на пир, а из Дориата прибыла Галадриэль и жила в городе некоторое время. У Короля Инглора Фелагунда не было жены, и Галадриэль спросила его, почему это так. И когда она говорила, на Фелагунда сошло предвидение, и он молвил: «Я тоже принесу клятву, и должен быть свободен, чтобы исполнить ее и сойти во тьму. И не останется от моих владений ничего, что мог бы наследовать сын».

§ 109 Однако, говорят, что до этого часа столь холодный расчет не руководил им; ибо любил он Амариэ из Ваниар, а ей не было дозволено отправиться с ним в изгнание.

116

§ 110 В этом году, согласно хроникам этого города, был возведен Гондолин, через пятьдесят лет после прихода Тургона из Нивроста. Но вести об этом не пересекали горы, и никто из родичей Тургона не был приглашен на пир. [Этот аннал был позже вычеркнут и заменен другим. См. §§111-113]

§ 111 В этом году возведение Гондолина было завершено, после пятидесяти [добавлено: и 2] лет тайной работы. Поэтому Тургон готовился уйти из Нивроста и покинуть свои прекрасные чертоги в Виньямаре под Горой Тарас; и тогда [последний раз Ульмо прибыл к нему>] Ульмо второй раз прибыл к нему / и сказал: «Тургон, ныне ты должен, наконец, отбыть в Гондолин; а я наложу свои чары на Долину Сириона, так что никто не заметит твоего ухода, и никто не сможет найти тайный ход в твои земли против твоей воли.

Дольше всех других королевств Эльдалиэ Гондолин будет противостоять Мелькору. Но не люби его слишком сильно и помни, что истинная надежда Нолдор лежит на Западе и придет с Моря».

§ 112 И Ульмо предостерег Тургона, что и на нем тоже лежит Проклятие Мандоса, которое Ульмо снять был не в силах. «Может случиться так», -сказал он, «что проклятие Нолдор найдет тебя еще до конца, и предательство зародится среди твоих стен. Тогда им будит грозить пламя. Но если эта опасность подойдет близко, то из Нивроста придет некто, дабы предостеречь тебя, и от него, среди огня и гибели, родится надежда для Эльфов и Людей. Поэтому оставь в этих чертогах доспехи и меч, через годы он найдет их, и так ты узнаешь его, и не будешь обманут». И Ульмо показал Тургону, какого вида и размера должны быть оставленные меч, шлем и кольчуга.

§ 113 Тогда Ульмо вернулся в Море; а Тургон повелел своему народу (там было около трети Нолдор из Дома Финголфина и еще больше Синдар) отправляться, и они ушли, отряд за отрядом, тайно, под тенью Эрид Вэтион, и никем не замеченные, прибыли в Гондолин со своими женами и добром, и никто не знал, куда они исчезли. И последним из всех шел Тургон со своими вождями и домочадцами. Тихо прошли они через холмы в горные врата, и те закрылись. А в Нивросте не осталось никого, и был он пустынен до самого разрушения Белерианда.

150

§ 114 Народ Крантира, сына Феанора, поселился у верхнего течения Гэлиона, подле озера Хэлеворн под сенью Голубых Гор. Говорят, в то время они первыми поднялись в горы и взглянули на восток, и показалось им Средиземье обширным и диким. Они первыми встретились с Наугрим, которые после нападений Моргота и прихода Нолдор перестали приходить в Белерианд. И хотя оба народа любили ремесло и охотно учились, но мало было любви меж Гномами и Нолдор. Ибо Гномы были скрытны и скоры на обиду, тогда как Крантир был высокомерен и редко скрывал свое презрение к безобразию Наугрим, а народ вторил своему владыке. Тем не менее, поскольку оба народа боялись и ненавидели Моргота, они заключили союз, и получили от него немало выгоды. Ибо Наугрим узнали в те дни многие секреты ремесла, так что кузнецы и каменщики Ногрода и Белегоста прославились среди своего народа; а Нолдор получили много железа, и их оружейные наполнились мечами и доспехами. И впоследствии, до того, как Майдрос был разбит, все торговые перевозки из гномьих рудников проходили через руки Крантира, и он изрядно обогатился.

155

§ 115 В этом году после долгого затишья, Моргот попытался застать Финголфина врасплох (ибо он знал о бдительности Майдроса). Он выслал войско на снежный север, затем оно повернуло на запад, а после снова на юг, и так достигло берегов залива Дрэнгист и оттуда могло вторгнуться прямо в сердце королевства Хитлум. Но Эльфы вовремя заметили его и устроили врагам ловушку среди холмов у восточного конца залива, и большинство Орков было сброшено в море. Эта схватка не числилась среди великих битв, но была лишь самой опасной из многих ударов, что Ангбанд снова и снова наносил по кольцу осады. После нее на многие годы воцарился мир, и Моргот не нападал открыто, ибо понял, что одни Орки не смогут победить Нолдор, разве что их будет такое количество, которое он еще не мог собрать. Поэтому начал искать он новые средства для победы и замыслил создать драконов.

260

§ 116 В этом году Глаурунг, первый из Урулоки, огненных драконов Севера выполз ночью из врат Ангбанда. Он был еще юн и достиг едва ли половины длины (ибо долга жизнь драконов и растут они медленно), но Эльфы в ужасе бежали пред ним в Эридвэтрин и Дортонион; а он тем временем осквернил равнину Ардгален. Тогда Фингон, принц Хитлума, выехал против него с отрядом конных лучников и окружил его кольцом быстрых всадников. И Глаурунг тоже был устрашен, ибо броня его не достигла еще полной крепости, и стрелы его ранили; он бежал обратно в Ангбанд и не выходил более в течение многих лет. Но Моргот был недоволен тем, что Глаурунг обнаружил себя слишком рано; и после этого поражения почти двести лет царил мир. Лишь на северных границах иногда происходили стычки. И весь Белерианд расцвел, а Нолдор строили крепости и прекрасные дворцы, создавали вещи невиданной красы, писали стихи, исторические хроники и книги мудрости. Во многих землях Нолдор и Синдар смешались в один народ и говорили на одном языке; хотя меж ними и сохранялись различия. Нолдор более чистой крови были сильнее духом и телом, будучи как могучими воинами, так и мудрецами. Они любили строить из камня, предпочитая склоны холмов и открытые земли. Тогда как у Синдар голоса были красивее, и более искусны они были в музыке (не считая лишь Маглора, сына Феанора). Они любили леса и берега рек, а некоторые все еще желали странствовать, нигде не оставаясь подолгу, и пели во время путешествия.

[Исфин и Эол]

В этом месте рукописи отец вставил отдельный аннал для года 316, касающийся Исфин и Эола. Этот аннал должен был заместить первоначальный, который стоял в рукописи для года 471, и позже был вычеркнут. Новый аннал был написан на обратной стороне календаря-ежедневника за Ноябрь 1951 года и там же были добавлены два следующих аннала о том же событии для гг. 320 и 400. Мне кажется, необходимо привести все четыре аннала (то есть первоначальный для года 471 и три более поздних) здесь вместе.