Война за самоцветы

Господа мои, скажу начистоту: было бы лучше, если бы владыка Хурин вооружился терпением, изумительным терпением. И почему он не стал дожидаться новых обид, которые ему пришлось бы сносить? Однако я, стоя в том чертоге и будучи всему свидетелем, дивился, и по-прежнему дивлюсь, и прошу вас сказать мне: как вам нравится подобное поведение человека, которого мы сделали халадом Брэтиля?

[стр. 290]

В ответ на этот вопрос поднялся громкий шум, но, когда Мантор воздел руку, все внезапно стихло. Однако под прикрытием шума Харданг подошел к Авранку переговорить с ним, и в наступившем молчании их голоса прозвучали слишком громко, так что Мантор и другие тоже услышали, как Харданг говорит «Лучше бы я дал тебе выстрелить!»50, а Авранк отвечает «Еще успеется».

И Мантор продолжал:

— Я услышал ответ на свой вопрос. И вижу, что такое поведение вам не по душе. Так как бы вы поступили с человеком, швырнувшим столец? Связали, надели веревку на шею, заперли в пещере, заковали в цепи, подмешали снотворного ему в пищу, а под конец вытащили сюда просить для него казни?

Или освободили бы? Или, быть может, просили у него прощения или велели так поступить халаду?

Тут поднялся шум еще громче, чем прежде, люди встали с дерновых скамей, бряцая оружием с криками «Освободить! Освободить! Свободу ему!».

Слышалось много и других голосов, что кричали «Долой халада! В пещеры его!»

Многие из мужей почтенных лет, восседавших на нижней скамье, бросились к Хурину и преклонили колена, моля о прощении; один дал Хурину посох, а другой накинул ему на плечи красивый плащ и надел на него великолепный серебряный пояс.

И Хурин, в этом одеянии и с посохом в руке, подошел к камню [дописано: Ангбору], встал на нем лицом к собранию не как проситель, но как король и возгласил громким голосом:

— Благодарю вас, господа Брэтиля, собравшиеся здесь: вы спасли меня от бесчестья. Значит, не оставила справедливость этой земли, пусть, задремав, не сразу пробудилась она. Но теперь хочу я выдвинуть собственное обвинение.

Вопрошают, каково мое дело здесь? Что думаете вы? Разве не в этой земле умерли сын мой Турин и дочь моя Ниэнор? Увы, был я далече, когда узнал о бедах, что случились здесь. Разве есть чему дивиться, если отец ищет могилы своих детей? Дивиться скорее следует тому, думается мне, что еще никто не назвал мне их имена.

Стыдитесь ли вы, что дали сыну моему Турину умереть за вас? Что всего двое отважились пойти с ним, чтобы лицом к лицу встретить ужас Змия? Что никто не осмелился помочь ему, когда кончен был бой, хотя так можно было бы предотвратить худшее?

Может быть, вам и впрямь стыдно. Но не это мое обвинение. Не прошу я, чтобы нашелся в этой земле равный отвагой сыну Хурина. Но, простив старые горести, прощу ли новую? Внемлите, люди Брэтиля! У Стоячего камня, что воздвигли вы, лежит

[стр. 291]

старуха-нищенка. Долго была она в вашей земле, не видя ни огня, ни еды, ни жалости. Ныне мертва она. Мертва. То была Морвэн, моя жена. Госпожа Морвэн Эдэльвэн, красой равная эльфам, та, что родила на свет Турина, погибель Глаурунга. Она мертва.

И если те из вас, кто не лишен сострадания, крикнут мне, что нет на вас вины, то спрошу я: на ком эта вина? Чьим велением бросили ее умирать от голода у вашего порога, как бездомного пса?

Не умыслил ли то ваш предводитель? Так я думаю. Ведь он и со мной обошелся бы так же, если бы смог. Вот его дары: бесчестье, голодная смерть, отрава. Причастны ли вы к этому? Станете ли выполнять его волю? Если нет, то сколько еще, господа Брэтиля, станете вы терпеть его? Сколько еще станете сносить, чтобы этот человек по имени Харданг сидел на вашем престоле?

Придя в ужас от такого поворота, Харданг побелел от изумления и испуга.

Но не успел он заговорить, как Хурин указал на него своей длинной рукой: — Глядите! — воскликнул он. — Вот он стоит с ухмылкой на губах!

Думает, что он в безопасности? Ибо отняли у меня меч; и он мнит, что я стар и изнурен. Нет, слишком часто называл он меня дикарем. Пусть же увидит дикаря! Руки, одни лишь руки надобны, чтобы вырвать у него глотку, полную лжи.

С этим Хурин сошел с камня и устремился к Хардангу; но тот попятился, созывая к себе своих провожатых; и они отступили к воротам. И потому многим показалось, что Харданг признал свою вину, и они, обнажив оружие, с криками устремились со скамей вниз, на него51.

И так над священной стогной нависла угроза кровопролития. Ибо другие примкнули к Хардангу: не питая любви ни к нему, ни к его деяниям, иные все же хранили ему верность и желали хотя бы защитить халада от насилия, пока не даст он ответа вечу.

Мантор, встав между обеими партиями, кричал, чтобы удержали они свои руки и не проливали крови на вечевой стогне; но искра, что сам он высек, ныне полыхнула пламенем, которого он не мог затушить, и людским напором отшвырнуло его в сторону.

— Долой халада! — кричали люди. — Долой Харданга, в пещеры его! Не волим Харданга! Волим Мантора! Мантора в халады!

И они напали на тех, кто преграждал путь к воротам, чтобы дать Хардангу время спастись.

Мантор же отошел обратно к Хурину, который стоял теперь один возле камня.

[стр. 292]

— Увы, господин, — молвил Мантор, — Боялся я, что этот день чреват для всех нас великой опасностью. Мало что я могу сделать, но все же обязан попытаться предотвратить худшее зло. Вскоре люди вырвутся за ограду, и я должен следовать за ними. Пойдешь ли со мной?

Много народу с обеих сторон полегло у ворот, прежде чем пали сами ворота. Авранк бился храбро и отступил последним. А когда обратился в бегство, вдруг натянул свой лук и выстрелил в Мантора, что стоял подле камня.

Но промахнулся в спешке, и стрела, пролетев мимо Мантора и ударившись о камень, высекла искру и сломалась.

— В следующий раз не промахнусь! — крикнул Авранк, убегая вслед за Хардангом.

Тут восставшие вырвались со стогны и с жаром погнались за людьми Харданга до Обэль Халада, в полумиле отсюда. Но Харданг опередил их и заперся в чертоге, который обложили теперь осадой. Чертог предводителей стоял посреди круглого дворища, окруженного земляным валом и сухим рвом.

В стене имелись лишь одни ворота, от которых вымощенный камнем путь вел к великим дверям. Нападающие прорвались в ворота и быстро окружили весь чертог; и ненадолго стало тихо.

Мантор и Хурин подошли к воротам; Мантор желал начать переговоры, но люди молвили:

— Что толку в речах? Крысы не вылезут из норы, пока псы на дворе.

А иные кричали:

— Наши родичи убиты, и мы отомстим за них!

— Тогда, — молвил Мантор, — позвольте мне хотя бы сделать, что можно!

— Делай! — сказали люди. — Только не подходи близко, а не то получишь острый ответ.

Посему Мантор встал у ворот и возвысил свой мощный голос, взывая к обеим сторонам, чтобы удержались они от междоусобицы. И осажденным он обещал, что всех, кто выйдет без оружия, отпустят, даже Харданга, если тот даст слово предстать перед вечем на следующий день.

— И никто не придет туда с оружием, — произнес Мантор.

Но, пока он говорил, из окна вылетела стрела и, просвистев мимо уха Мантора, глубоко воткнулась в верею. И донесся крик Авранка: — Третий раз за все воздаст!

Тут гнев осаждающих разгорелся снова, и многие бросились к великим дверям и попытались их выломать; но неприятель сделал вылазку, и многие были убиты или ранены, а иных в дворище поразили стрелы, пущенные из окон.

[стр. 293]

И потому нападавшие, в безумии гнева, принесли растопку и много дерева и сложили у ворот, крича тем, кто был внутри:

— Глядите, солнце садится! Даем вам время до наступления ночи. Если до тех пор не выйдете, сожжем и чертог, и вас вместе с ним!

И после отошли с дворища за пределы полета стрелы, встав кольцом за внешним рвом.

Солнце зашло, но из чертога никто не вышел. И, когда стемнело, нападавшие вернулись на дворище с деревом, которое нагромоздили у стен чертога. Несколько человек с пылающими сосновыми факелами бросились через дворище, чтобы поджечь хворост. Одного застрелили, но остальные добежали до сложенных дров и вскоре те уже полыхали.

Мантор стоял, в ужасе глядя на гибель чертога и злое дело — сожжение людей.

— Это — из темных дней нашего прошлого, — молвил он, — из тех времен, когда еще не обратили мы лиц к западу. На нас тень.

Он почувствовал, что на плечо ему опустилась рука, оглянулся и увидел Хурина: тот стоял рядом с мрачным лицом, глядя, как разгорается пожар; и Хурин смеялся.

— Странный же вы народ, — молвил он. — То вас в холод бросает, то в жар. Сначала гневаетесь, потом каетесь. Либо под пятой у своего вождя, либо хватаете его за горло. «Не волим Харданга, волим Мантора!» А волит ли сам Мантор?

— Народу решать, — отвечал тот. — И Харданг еще жив.

— Это, надеюсь, не надолго, — отозвался Хурин.

Пламя разгоралось все жарче, и вскоре чертог халадин вспыхнул во многих местах. Люди в чертоге бросали на хворост землю и лили воду, сколько было, так что повалил густой дым. Иные пытались бежать под его прикрытием, но мало кто прорвался через людское кольцо; по большей части их захватили или убили, если они сопротивлялись.

Позади чертога была небольшая дверь с выступающим крыльцом, от которого до стены дворища было ближе, чем от великих дверей спереди; а сзади стена была ниже, потому что чертог стоял на склоне холма. Наконец, когда вспыхнули балки, Харданг и Авранк украдкой вышли с заднего хода, вскарабкались на стену и осторожно спустились в ров, и их не приметили, пока они не попытались выбраться изо рва. Но тут люди набросились на них с криками, хотя и не знали, кто это. Авранк кинулся в ноги человеку, который пытался его схватить, так что тот рухнул на землю, а Авранк вскочил и, обратившись в бегство, исчез в сумраке. Но другой человек бросил [стр. 294]

в спину бежавшему Хардангу копье, и тот упал тяжело раненый.

Увидев, что это Харданг, люди подняли его и отнесли к Мантору.

— Не передо мной кладите его, — молвил Мантор, — а перед тем, кому он нанес обиду. У меня нет против него злобы.

— Разве нет? — произнес Харданг. — Да ты, знать, уверен в моей смерти.

А я думаю, ты всегда завидовал мне из-за того, что народ выбрал на трон меня, а не тебя.

— Думай, что хочешь! — произнес Мантор и отвернулся.

Тут Харданг увидел, что у него за спиной стоит Хурин — темная фигура во мраке. Хурин глядел на халада, его лицо озарял свет от огня, и на лице этом Харданг не узрел жалости.

— Мощью мне далеко до тебя, Хурин Хитлумский, — молвил Харданг. —Столь устрашился я твоей тени, что оставили меня вся мудрость и все великодушие. Но мнится мне сейчас, что никакая мудрость и никакая жалость не спасли бы меня от тебя, ибо у тебя их нет. Ты явился сюда, чтобы уничтожить меня, и хотя бы этого не отрицаешь. Но последнюю твою ложь я брошу тебе в лицо, прежде чем умереть. Никогда… — но тут кровь хлынула у него изо рта, он уронил голову и умолк.

Тогда заговорил Мантор:

— Увы! Не должно ему было умереть так. Зло, которое он натворил, не оправдывает такого конца.

— Отчего нет? — спросил Хурин. — До самой смерти его мерзкие уста изрыгали злобу. Какой поклеп возвел я на него?

Мантор вздохнул.

— Быть может, то была ложь без умысла, — произнес он. — Но последнее твое обвинение было ложным, мыслю я; и у Харданга не было возможности оправдаться. Ах, если бы ты рассказал мне обо всем прежде веча!

Хурин сжал кулаки.

— То не ложь! — воскликнул он. — Она лежит там, где я сказал. Морвэн!

Она мертва!

— Увы! Господин мой, что она лежит там мертвая, я не сомневаюсь. Но пока ты не сказал, думаю, что Харданг ведал о том не более моего. Скажи мне, господине: заходила ли она вглубь этой земли?

— Того я не ведаю. Нашел я ее так, как о том рассказал. Она умерла.

— Но господин, если не ушла она дальше, но, найдя Камен, сидела там в скорби и отчаянии у могилы своего сына, во что нетрудно поверить, тогда…

— Что тогда? — вопросил Хурин.

— Тогда, Хурин Хадорион, узнай же вот что во тьме своего горя! О

господин мой, так велика скорбь и так велик ужас того, что совершилось на том месте, что ни один мужчина и ни одна

[стр. 295]

женщина не бывали там с тех пор, как поднят камень. Нет! Воссядь у того камня сам владыка Оромэ со всей своей охотой — мы бы и не узнали о том, пока не протрубил бы он в свой великий рог, да и того призыва мы бы ослушались!

— А если бы заговорил Мандос Справедливый, не стали бы вы слушать и его? — произнес Хурин. — Кому-то придется отправиться туда, если есть в вас хоть капля жалости! Или бросите вы ее лежать там, пока не превратится она в белые кости? Очистит ли это вашу землю?

— Нет, нет! — молвил Мантор. — Найду я и мужей благородных сердцем, и жен сострадания, и ты отведешь нас на то место, и сделаем мы по твоему слову. Но путь туда долгий, а сей день состарился во зле. Нужен новый день.

На следующий день, когда весть о смерти Харданга разошлась повсюду, огромная толпа народу явилась к Мантору, выкликая его в предводители. Но тот сказал:

— Нет, такое надо вынести на полное вече. Пока этого сделать нельзя; ибо стогна осквернена, и есть другие, более срочные заботы. Первым делом должен я отправиться к Змиеву Поприщу и Камню Злосчастных, где лежит непогребенной их матерь Морвэн. Пойдет ли кто со мной?

И сострадание охватило сердца тех, кто внимал ему; и хотя некоторые отпрянули в страхе, многие пожелали пойти, однако среди них женщин было больше, чем мужчин.

И вот наконец отправились они в молчании по тропе, что вела вниз по течению Кэлэброса. Длиной та дорога была почти восемь лиг, и, прежде чем они достигли Нэн Гирит52, стемнело и они остановились на ночлег. На следующее утро крутой тропой спустились они к Кострищу и нашли тело Морвэн у Стоячего камня. Взглянули они на Морвэн и исполнились жалости и изумления; ибо показалось им, что узрели они великую королеву, чье достоинство не умалили ни старость, ни нищета, ни все скорби мира.

И пожелали они воздать ей посмертные почести; и иные молвили: — Темное это место. Давайте поднимем госпожу Морвэн и отнесем ее на Могильное дворище и положим ее с Домом Халэт, с которым она в родстве.

Но Хурин молвил:

— Нет, Ниэнор здесь нет; но лучше лежать матери подле сына, чем рядом с чужими людьми. Так она бы выбрала.

Посему вырыли для Морвэн могилу

[стр. 296]

над Кабэд Наэрамарт к западу от камня; и, засыпав ее землей, высекли на камне «Лежит здесь и Морвэн Эдэльвэн», пока прочие пели на старинном языке погребальные песни, которые давным-давно были сложены для тех из их народа, что погибли по пути из-за гор.

И, пока пели они, полил серый дождь и все это пустынное место исполнилось глубокой скорби, а рев потока был как плач множества голосов.

И, когда все кончилось, повернули они обратно, и Хурин шел согбен, опираясь на свой посох. Но говорят, что тогда страх покинул то место, хотя печаль и осталась и отныне всегда было оно безлистым и бесплодным. До самого конца Бэлэрианда женщины из Брэтиля приходили туда весной с цветами и с ягодами — осенью, чтобы петь о Серой Госпоже, что тщетно искала своего сына. А

Глирхуин, провидец и арфист из Брэтиля, сложил песню, в которой говорится о том, что Морготу не осквернить Камень Злосчастных и не будет он ниспровергнут, даже если море затопит всю сушу. Так и случилось: и Тол Морвэн и по сей день стоит, одинокий, в водах, что плещут о новые берега, созданные во дни гнева Валар. Но Хурина там нет, ибо рок гнал его прочь, а Тень все следовала за ним.

Дойдя до Нэн Гирит, путники сделали привал; и Хурин оглянулся назад, за Таэглин, на закатное солнце, что проглянуло сквозь тучи; и не захотелось ему возвращаться в лес. Но Мантор взглянул на восток и встревожился, ибо и там в небе горело алое зарево53.

— Господин, — молвил он Хурину, — помедли здесь, если желаешь, вместе с другими усталыми. Но я последний из халадин и боюсь, что пламя, разожженное нами, еще не потухло. Я должен вернуться как можно скорее, чтобы безумие людей не погубило весь Брэтиль.

Но только промолвил он эти слова, как из-за деревьев вылетела стрела, и Мантор пошатнулся и осел на землю. Мужчины бросились искать стрелка; и увидели, что вверх по тропе, ведущей к Обэлю, убегает, точно олень, человек; его не успели перенять, но разглядели, что это Авранк.

Мантор сидел задыхаясь, привалившись спиной к дереву.

— Плох тот лучник, что промахнется по цели в третий раз, — выговорил он.

Хурин оперся о свой посох и взглянул на Мантора.

— Но и ты, родич, в свою цель не попал, — произнес он. — Ты стал мне отважным другом, но думается мне, что с такой горячностью взялся ты за мое дело

[стр. 297]

и ради себя самого. Достойнее было бы Мантору восседать на троне предводителей.

— Острый у тебя взор, Хурин, и проницает он все сердца, кроме твоего собственного, — отвечал Мантор. — Да, и меня коснулась твоя тьма. Увы!

Настал халадинам конец; ибо эта рана смертельна. Не того ли ты желал на самом деле, северянин: навлечь на нас беду, которая бы сравнилась с твоей собственной? Превозмог нас Дом Хадора, и вот уже четверо пали под его тенью: Брандир и Хунтор, Харданг и Мантор. Не довольно ли того? Не уйти ли тебе и не покинуть этот край, пока он не погиб?

— Так и будет, — произнес Хурин. — Но если бы не вовсе иссох колодезь моих слез, я плакал бы по тебе, Мантор; ибо ты спас меня от бесчестья и любил моего сына.

— Тогда, господин, проживи мирно остаток своей жизни, который я отстоял для тебя, — сказал Мантор. — Не навлекай на других свою тень!

— Что же, не бродить мне более по миру? — отозвался Хурин. — Буду идти я вперед, пока тень не догонит меня. Прощай!

Так расстался Хурин с Мантором. Когда люди стали перевязывать Мантора, они увидели, что рана серьезная, ибо стрела вонзилась глубоко в бок; и они хотели отнести Мантора обратно в Обэль как можно скорее, чтобы о ним позаботились опытные лекари.

— Поздно, — молвил Мантор

И выдернул стрелу, и издал громкий крик, и застыл. Так настал конец Дому Халэт, и меньшие люди правили Брэтилем то время, какое ему осталось.

Но Хурин стоял молча, и, когда жители Брэтиля удалились, унося тело Мантора, он не обернулся, а все смотрел на запад, пока солнце не опустилось в темную тучу и свет не угас; и тогда он один отправился к Хауд-эн-Эллэт.

Здесь заканчивается и машинопись отца, и машинописный текст, исполненный другим человеком, и это со всей очевидностью завершение истории «Хурин в Брэтиле»; однако в черновом рукописном материале имеется несколько идей (очень сырых) о том, чем должно продолжиться повествование54. Имеется также несколько небезынтересных коротких заметок и набросков55.

Отец так никогда и не вернулся к скитаниям Хурина56. Здесь мы достигаем самой дальней точки в повествованиях о Древних днях, до которой он добрался после Второй мировой войны и окончания «Властелина Колец» в ходе работы над «Сильмариллионом» (в широком смысле слова). О последующих частях есть только крупицы информации, но никакого нового или переработанного повествования; и обещание, содержащееся в словах «Связующее звено к Ожерелью Карлов, „Сигиль Элу-

наэт“, Ожерелью Скорби Тингола» (стр. 258), так и не было исполнено.

[стр. 298]

Как будто мы подходим к краю высокого обрыва и с высот, воздвигнутых в более поздние времена, смотрим на древнюю равнину далеко внизу. Ибо история Наугламира и разорения Дориата, падения Гондолина и нападения на Гавани требует от нас вернуться на четверть века назад, к «Квэнта Нолдоринва» или даже к еще более ранним временам. Огромность этого разрыва еще более подчеркивается самой этой последней историей Древних дней, историей о том, как Тень пала на Брэтиль57. Эта повесть о жизни Брэтиля, на который Хурин навлек погибель, с ее хитросплетениями законов и генеалогических линий, история конфликта честолюбий и взглядов в правящем клане очень отличается от всего остального. Я не включил ее в опубликованный «Сильмариллион», оставив только тщетную попытку Хурина добраться до Гондолина и то, как он нашел умирающую Морвэн у Стоячего камня. Хурин хоронит жену в одиночестве и после этого уходит на юг «по древней дороге, что вела к Нарготронду».

Мне представлялось, что включение «Скитаний» в «Сильмариллион» потребует огромного сокращения повести, практически пришлось бы рассказать бы ее заново, —а этого я делать не хотел; и, поскольку история так замысловата, я опасался, что в пересказе она утратит свою изысканную сложность, превратившись в нечто плоское и путаное, и, что самое главное, умалится грозная фигура старца, великого героя Талиона Стойкого, орудия Моргота и жертвы рока. Но теперь, по прошествии многих лет, мне представляется, что это было недостаточно бережное обращение с замыслами и намерениями отца, и так встает вопрос: следовало ли вообще браться за попытку напечатать «цельный» «Сильмариллион».

ПРИМЕЧАНИЯ

(1) С началом этого фрагмента ср. сказанное в «Квэнте» ( .131): «Иные говорили, что Морвэн, покинув в скорби чертоги Тингола, когда, по возвращении, не нашла там Ниэнор, пришла однажды к тому камню, прочла надпись и там умерла».

Об отвергнутой отцом встрече Турина и Морвэн см. стр. 161-162. {Перевод этого фрагмента можно прочесть здесь: :// . / / / _ _ / 1. }

(2) Хурин родился в 441 году («Серые летописи», § 141).

В этом месте обрывается текст лицевой стороны «утраченной рукописи». Текст на обороте был вычеркнут и заменен на новый на другом листе бумаге — практически идентичный зачеркнутому, но написанный аккуратно. Это должно означать, что автор был уверен в таком продолжении «Серых летописей».

(3) Асгон упоминается здесь так, словно не нуждается в представлении, будучи персонажем заключительной части «Нарн» («Неоконченные предания», стр. 109): он один из тех, кто бежал с Турином из чертога Бродды; в сжатом изложении «Серых летописей» (§ 297) он не упоминается.

(4) Здесь имя этого персонажа пишется как «Асгорн», но в предыдущем абзаце (см.

примеч. 3) совершенно определенно написано «Асгон». См. примеч. 21.

(5) Этноним «истрон» ( ) появляется здесь впервые.

[стр. 299]

(6) Но вряд ли дело обстояло так… — т. е. вряд ли Хурин отправился бы в Нарготронд, не знай он о гибели Глаурунга.

(7) Знак вставки явно указывал на место, предназначенное для имени нового владыки Брэтиля.

(8) Он должен принадлежать к другой расе. — Первое упоминание о карликах?

(9) (Запись за 490-495 годы) Имя «Иарваэт» впервые появилось в «Серых летописях», §

268 (см. также стр. 142, конец комментария к § 277), однако имя «Турингуд», «Скрытый враг», встречается лишь здесь: ср. с именем, которое дала Турину Финдуилас — Т , «Тайна» («Неоконченные предания», стр. 157, 159).

(10) (Запись за 494 год) Что Моргот разжигает в истронах (см. примеч. 5) ненависть к эльфам и эдайн и что Лорган хотел взять Ниэнор силой — это совершенно новые идеи.

В «Серых летописях» (§ 274) прямо сказано, что Морвэн и Ниэнор покинули Дор-

ломин, поскольку земли стали более безопасны.

(11) (Запись за 495 год) Кирит Ниниах — последнее название Радужного Ущелья, оно встречается в позднем «Сказании о Туоре» («Неоконченные предания» стр. 23), где также рассказывается о встрече Туора с Гэльмиром и Арминасом (стр. 21-22); название было нанесено на карту (стр. 182, квадрат С4). Относительно рассказа об их приходе в Нарготронд и связи этого рассказа с «Серыми летописями» см. стр. 141-142, комментарий к § 277. Здесь можно добавить, что в другом «синопсисе сюжета» к истории Турина отец упомянул о двух эльфах по имени Фарамир и Арминас, приписав «Потом Фарамир и Арминас были спутниками Эарэндиля в его странствии».

Узкая Земля — это долина Сириона. Форма «Эрид-вэтиан» возникает в машинописном тексте «Гэльмир и Арминас» (стр. 142).

Его хромой сын Брандир избран предводителем, хотя многие бы предпочли его двоюродных братьев Хунтора или Харданга. — Раньше не упоминалось о том, что переход власти к Брандиру сопровождался какими-либо разногласиями; судя по искренности брэтильцев в заключительной части «Нарн», они бы не преминули обратить ее против Брандира, если бы имело место несогласие.

Хунтор. — Это имя пришло на смену имени «Торбарт» в заключительной части «Нарн»: так зовут «родича Брандира», который погиб в Кабэд-эн-Арас (это изменение не было внесено в «Серые летописи»: см. стр. 156). Данный персонаж появляется на генеалогическом древе халадин (стр. 237), но к тому времени его происхождение изменилось: об этом и о Харданге, еще одном родиче, см. стр. 268-270.

Поражение на Тум-халаде впервые приписывается «ужасу Глаурунга», не говорилось раньше и о том, что Турин дал Гвиндору слово попытаться спасти Финдуилас.

О форме «Хауд-эн-Эллэт» см. стр. 148, § 301.

История о том, что Туор и Воронвэ видели возле Эйтэль Иврин Турина, который шел на север, уже появлялась в годовой записи-вставке в «Серые летописи» (§ 299), но сказано там было только «они видели, как

[стр. 300]

Турин прошел мимо, но не заговорили с ним». Более подробный рассказ см. в позднем «Сказании о Туоре», «Неоконченные предания» стр. 37-38.

(12) (Запись за 496 год) О смерти Садора во время сражения в чертогах Бродды рассказано в заключительной части «Нарн» («Неоконченные предания», стр. 108), где впервые появляется и Асгон из Дор-ломина (стр. 109).

(13) (Запись за 497 год) Линдис из Оссирианда. — Раньше отсутствовали какие бы то ни было упоминания о жене Диора Наследника Тингола. См. далее «Повесть лет», стр.

349-351.

(14) (Запись за 498 год) Согласно «Серым летописям» (§ 319), Турин и Ниэнор поженились «в середине лета» 498 года и Ниэнор понесла весной 499 года.

(15) (Запись за 499 год) Конечно, Глаурунг не открывает Турину, кто тот такой: в этом не было необходимости. Однако эта ошибка ничего не значит: отец иногда описывался, когда писал очень быстро (в той же годовой записи он написал «Нарготронд» вместо «Брэтиль» и «Туор» вместо «Турин»), и означает это, что Ниэнор и Турин узнали о своем родстве из слов Глаурунга.

Талбор. — Название памятного камня, воздвигнутого на Кабэд-эн-Арас, приводится впервые.

Предыдущие упоминания о Миме и сокровищах Нарготронда и о смерти Мима от руки Хурина см. в «Сказании о Турамбаре», .113-114; «Наброске мифологии», .32; «Летописях Бэлэрианда» (1 и 2), .306 и .141; «Квэнте», .132 и комментарии к ней ( .187-188).

(16) (Запись за 500 год) Имена сыновей Диора «Эльрун» и Эльдун» появились в поправках к «Квэнте» ( .135) и во вторых «Летописях Бэлэрианда» ( .142 и примеч.

42): они пришли на смену именам «Эльборон и «Эльбэрэт». Не говорилось, что они близнецы (в «Генеалогиях», связанных с первыми «Летописями Бэлэрианда», выдержки из которых приводились в .403, даты рождения этих персонажей разделяет три года: сначала это 192 и 195 годы, позднее 492 и 495; две последние даты указаны и в родословном древе Дома Бэора на стр. 231).

Согласно вторым «Летописям Бэлэрианда», Моргот освободил Хурина в 499 году ( .306, .141) и Хурин «ушел искать Морвэн»; в продолжении «Серых летописей»

(стр. 252) указан 500 год, как здесь.

(17) (Запись за 501 год) Во вторых «Летописях Бэлэрианда» Хурин и его спутники (там сказано просто «люди»; в «Квэнте», .132, это «несколько лесных разбойников») пришли в Нарготронд в 500 году (см. примеч. 16), в то время как в настоящем тексте Хурин, посетив Брэтиль, уходит в Нарготронд в 501 году, а приходит туда в 502 году. В

ранних источниках не говорится ни о том, что Хурин нашел Морвэн (ср. с припиской к первому продолжению «Серых летописей», стр. 252: «Надо продумать судьбу Морвэн.

Не встретились ли Хурин и Морвэн снова?»), ни о его попытках вернуться в Гондолин (см. окончание продолжения к «Серым летописям», стр. 254-255, где об этом упоминается впервые, хотя и без того, что именно так шпионы Моргота обнаружили регион, где находится Гондолин).

[стр. 301]

История о Хурине в Брэтиле тогда уже существовала и, возможно, в окончательной форме (см. стр. 269).

Первое упоминание об Обэль Халад, пришедшем на смену Эфэль Брандир, встречается в карандашной приписке к машинописи заключительной части «Нарн»

(стр. 148, § 302).

(18) (Запись за 502 год) Согласно вторым «Летописям Бэлэрианда», Туор и Идриль поженились в 499 году ( .141); в «Повести лет» указана (не без колебаний) дата «502»

(см. стр. 346 и далее). Относительно доставки сокровищ Нарготронда в Дориат см.

.188.

(19) Остается прокомментировать лишь несколько моментов в версии «Скитаний».

После слов «ибо то отвечало намерениям Моргота» (стр. 252) отец позднее добавил в рукописи «и с этой целью о его телесных нуждах хорошо заботились»; а фраза «разве только отомщу за беды моих детей» (в «Серых летописях» было «беды моего сына», стр. 253) была заменена на «разве только узнаю что о своих родных или отомщу за их беды, если смогу». Если в «Серых летописях» сначала было «Асгон», а затем —«Асгорн» (см. примеч. 4), то в «Скитаниях» «Асгорн» было исправлено на «Асгон», а дальше «Асгон» печаталось с самого начала (см. примеч. 21). Истроны «Серых летописей» здесь зовутся истерлингами. В машинописи, выполненной машинисткой, слова Хурина « ф » были исправлены на « ы ».

(20) Пассаж, начиная с упоминания о том, что Хурин не знал о случившемся в Гондолине, и до того момента, как Хурин перешел через Бритиах в Димбар, сильно менялся в процессе работы над машинописным текстом, хотя по большей части это были просто перестановки. Вот как выглядел изначально напечатанный текст: Он не знал о том, что там происходило с тех пор, как Туор принес туда послание Улмо, о чем еще будет рассказано; и ныне Тургон, отвергнув совет Владыки Вод, не дозволял никому ни входить, ни выходить по какой бы то ни было причине, ожесточив свое сердце противу мудрости и сострадания.

Туор достиг Гондолина в 495 году («Серые летописи», § 299).

(21) Сначала здесь было напечатано имя «Асгорн», впоследствии исправленное на «Асгон». Это повторилось несколько раз, пока форму «Асгон» не начали печатать с самого начала. Я везде даю «Асгон», за исключением тех мест, которые были отвергнуты, прежде чем имя было переправлено.

(22) Вот как выглядел изначально напечатанный текст:

Хурин спустился от истоков Литира, что водопадом низвергался в Сирион, — то место считалось южным рубежом Узкой Земли. Здесь Сирион уже был слишком широк и глубок, чтобы перебраться через него вброд, и слишком опасен для любых пловцов, кроме молодых и самых крепких; посему Хурин со своими людьми отправился дальше, к бродам Бритиаха.

Название «Литир» было написано у реки, уже показанной на первоначальном варианте второй карты (стр. 182, квадраты 6 и 7).

(23) Здесь в черновой рукописи и первоначально в машинописи имелось добавление «и хотя казалось ему, что это злое предзнаменование, а не доброе, через некоторое время он сделался не столь осторожен».

[стр. 302]

(24) Имя «Рагнир» также носил слепой из Дор-ломина, слуга Морвэн («Неоконченные предания», стр. 71). В вычеркнутой из черновой рукописи фразе сказано, что спутник Асгона звался «Рагнир-зверолов».

(25) Асгон полагает, что владыка Брэтиля — по-прежнему Брандир Хромой. Ср. со сказанным далее о Харданге, преемнике Брандира, что «не питал любви и ко всему Дома Хадора, чьей крови в нем не было» (стр. 263).

(26) Обэль Халад. — См. примеч. 17.

(27) Эхориад — Окружные горы Гондолина. Форма «Эхориат» в опубликованном «Сильмариллионе» взята из «Сказания о Туоре»; однако форма «Эхориад» возникла намного позже.

(28) Рассказ из «Падения Гондолина» ( .189) о том, что тех из спасшихся при падении Гондолина, кто отправился Путем Избавления, уничтожил сидевший в засаде дракон, сохранился и в «Квэнте» ( .144), но был исключен при подготовке опубликованного «Сильмариллиона» на основании данного пассажа; см. вторую сноску в .213 и .194.

(29) Ср. с «Серыми летописями», § 161 (стр. 57), где говорится о том, как сорока тремя годами ранее Хурин и Хуор спаслись, перебравшись в Димбар: они «бродили в предгорьях под отвесными утесами Крисаэгрима. Там их заметил Торондор и послал за ними двух орлов…».

(30) В этом месте в черновой рукописи отец написал:

Потом, когда Маэглин, попав в плен, пытается купить себе свободу ценой предательства, пусть Моргот со смехом отвечает «Просроченными вестями ничего не купить. Это мне уже известно, не так-то я и слеп!» Так что Маэглину придется предложить больше: принять участие в захвате Гондолина.

Практически такое же примечание сделано на листе бумаги, где дается новое значение слова «халадин» (стр. 270); но здесь после слов «принять участие в захвате Гондолина»

отец добавил «и по возможности устроить смерть Туора и Эарэндэля. В таком случае Маэглину будет позволено получить Идриль (сказал Моргот)».

Таким образом была изменена история, изложенная в «Квэнте» ( .143): [Мэглин] выкупил свою жизнь и свободу, открыв Морготу местоположение Гондолина и то, как можно его найти и захватить. Воистину, велика была радость Моргота…

И данное место из «Скитаний» (где сказано, что Моргот узнал через Хурина, «в каком краю обирает Тургон»), и пассаж из «Квэнты» были использованы в опубликованном «Сильмариллионе» (стр. 228, 242), причем «самое местоположение Гондолина» вместо «местоположение Гондолина» — редакторское добавление.

(31) Имена людей, служивших под началом Мантора у переправ Таэглина, несколько раз менялись (как и авторство некоторых

[стр. 303]

реплик). В черновой рукописи фигурировали Сагрот; Форхэнд, сын Дорласа; его друг Фаранг. В машинописи изначально значились Сагрот; Форхэнд; его друг Фаранг, сын Дорласа. Именно сын Дорласа играет важную роль в этой истории. Впоследствии в машинопись были внесены поправки: было убрано, что Фаранг — друг Форхэнда, а имя «Фаранг» дальше в тексте превратилось в «Фаранк»; затем, ближе к концу «Скитаний», оно превратилось в «Авранк» — и это последнее было введено в текст с самого первого упоминания о данном персонаже. Я последовательно даю именно этот вариант.

(32) Здесь «Сагрот» было исправлено на «Галхир», а потом обратно на «Сагрот».

Галхир, видимо, должен был стать еще одним подчиненным Мантора, а не просто переименованным Сагротом.

(33) Данная сноска была напечатана одновременно с основным текстом. Сказанное о владениях Мантора на востоке Брэтиля предшествует тому, что мы находим в тексте «С» (стр. 267): «Местность возле Бритиаха и по-над Сирионом какое-то время была землей Мантора». Халдар был сыном Халдада, основателя рода, и братом-близнецом госпожи Халэт (стр. 221, § 25). С последним предложением ср. вариант сюжета, приведенный на стр. 256: «его хромой сын Брандир избран предводителем, хотя многие бы предпочли его двоюродных братьев Хунтора или Харданга». Сноска была вычеркнута целиком (до того, как имя «Харатор» было исправлено на «Харданг»).

(34) Слово «халадин» использовано в этом предложении (которое было, скорее, вычеркнуто, нежели исправлено) в изначальном смысле — весь «народ Халэт».

(35) По поводу использования слова «город» см. стр. 148, § 302. {На стр. 148 сказано так: «„Город“ — вполне возможное прочтение, если это слово использовано в старинном значении „поселение, окруженное оградой“».}

(36) {Шалаш. — В оригинале здесь использовано слово , которое в современном английском значит «киоск, будка», однако раньше означало «временное жилище, покрытое ветвями деревьев или другими непрочными материалами». По мнению К.

Толкина, его отец мог иметь в виду древнеисландское (и родственное английскому) слово , которое в исландских сагах прилагается к временным жилищам, где исландцы обитали, приехав на тинг, — и которое в английских переводах исландских саг переводится словом , а в русских — «шалаш».}

(37) В наброске сюжета для «Нарн», который частично приведен на стр. 256-258, говорится, хотя и чуть раньше (запись за 472 год), что Халдир и Хундад погибли в Нирнаэт и что «лишь трое из их людей остались в живых, однако Маблунг из Дориата исцелил их раны и доставил обратно». См. далее стр. 236-237.

(38) Вот что было написано в черновой рукописи:

— Надо, чтобы завтра он бодрствовал. Может быть, нужна еда получше.

Проследите за этим, а не то как бы и стражникам не пришлось предстать перед народом.

— Это ты к чему клонишь? — спросил их главный.

— Попробуй сам разгадать эту загадку, — отвечал Мантор.

(39) И жены. — Эти слова восходят к черновой рукописи. Ср. с вычеркнутой фразой [стр. 304]

на стр. 279, где говорилось, что по обычаю Брэтиля жен тоже призывали на совет.

(40) Здесь и зачастую далее слово «халад» переправлено из «хранитель»; см. заметку, процитированную на стр. 270, где слово «халад» (множественное число — «халадин») переводится как «хранитель\хранители». Во всех этих случаях я даю «халад» и не указываю, что это исправление.

(41) Ранее, кажется, нигде не говорилось о том, что старый язык народа Халэт вышел из употребления (в черновой рукописи было «старый язык халадин» и «халадинское вече») и что на смену ему пришло «наречие Бэлэрианда».

(42) В черновой рукописи здесь идет продолжение еще не отвергнутой истории о заточении Асгорна (Асгона) и его людей (ср. с предложением, вычеркнутым в машинописи, стр. 278: Хурина заперли в пещере «неподалеку от той, в которой по-

прежнему томились Асгорн с товарищами»):

— Пусть первые узники предстанут пред нами!

Тогда ввели Асгорна и его товарищей со связанными за спиной руками.

Оттого поднялся громкий ропот; и встал [один старец >] Мантор.

— С вашего дозволения, господин и народ, — заговорил он. — Позволено ли мне спросить, отчего эти люди в узах?

Там же сделана приписка: «Пусть Харатор скрывает, что Асгорн и др. все еще в заточении; а Мантор пусть скажет, почему так». Здесь текст прерывается и возобновляется на новой странице с наброском переделанной истории, как в машинописном тексте.

(43) Здесь с самого начала было напечатано «Харданг», а не «Харатор».

(44) В черновой рукописи было «Пусть так…» — т. е. Мантор перебивал Харданга.

(45) Приписка в черновой рукописи гласит: «Он [Дорлас] также был другом Харатора и презирал Брандира, в то время как Харатор желал Брандира сместить». О том, что Дорлас был другом Харданга (Харатора), уже говорилось раньше, при первом появлении Дорласова сына Авранка (стр. 275): «любимец Харданга, как его отец».

(46) В истории о смерти Дорласа из заключительной части «Нарн», как об этом рассказано в рукописи, Брандир не оставлял своего меча рядом с телом Дорласа.

Дальше там говорится, что «Брандир, глядя в лицо Турину и видя свою смерть, обнажил короткий меч и приготовился защищаться»; а Турин «поднял Гуртанг и, отбросив меч Брандира, убил его». Поправки, внесенные в более поздний текст окончания «Нарн», напечатанный машинисткой, изменили сюжет, и вот что мы видим в «Неоконченных преданиях»: Брандир бросает свой меч, убив Дорласа (стр. 139), а лицом к лицу с Турином «он стоял недвижно и не дрогнул, хотя не было у него другого оружия, кроме костыля»; слова «отбросив

[стр. 305]

меч Брандира» были вычеркнуты (стр. 143). Мне представляется маловероятным, что отец внес изменения, в силу которых убийство Брандира выглядит еще хуже, лишь ради того, чтобы по Брэтилю ходили слухи, порочащие репутацию Дорласа: полагаю, отец изменил сюжет именно затем, чтобы хуже выглядел Турин в сцене убийства Брандира, — а в этом случае, конечно, поправки в машинопись заключительной части «Нарн» уже были внесены на момент написания данного пассажа. Впоследствии это место было убрано в скобки, начиная с «И темные слухи ходили о Дорласе», что, видимо, подразумевает сомнения относительно его включения; дальше эта тема не затрагивается.

(47) …по рукам и ногам… — ранее, на стр. 282, было сделано добавление, где сказано, что теперь оковы были наложены и на руки Хурина.

(48) Галдор Орхал — «Галдор Высокий». Это титулование ранее не приводилась на эльфийском.

(49) …и добрые жены. — По поводу этих вычеркнутых слов см. примеч. 39.

(50) Лучше бы я дал тебе выстрелить! — См. стр. 278.

(51) Ранняя версия рассказа о случившемся на вечевой стогне, изложенная в черновой рукописи (чернилами по карандашу), не очень сильно расходится с окончательным вариантом до того момента, как Хурин выкрикивает, обращаясь к Харатору (как пока еще зовут халада): «Руки, одни лишь руки надобны, чтобы вырвать эту глотку, полную лжи». Вот что происходит дальше:

С этим, рассвирепев, Хурин спрыгнул с Камня и двинулся к Харатору. Но Харатор бежал пред ним, созывая своих провожатых сплотиться вокруг него; однако у ворот Харатор обернулся, воскликнув:

— Он лжет, люди Брэтиля! Он опять бредит. Я об этом ведать не ведал, пока он не сказал!

Харатор говорил правду; но было слишком поздно: мало кто в разгневанном собрании поверил ему.

В изначальном тексте, записанном карандашом, Харатор больше говорит в свою защиту, используя аргумент, который в окончательной редакции отошел к Мантору (стр. 294-295): «Никто из нашего народа никогда не ходит к тому камню, ибо то место проклято. До сего времени ни я, ни кто-либо из мужей и жен нашего народа слыхом не слыхивал о том, что она пришла к камню». В этом месте, переписывая текст чернилами, отец остановился и написал: «Не надо, чтобы Харатор защищался. Он бежит в страхе — и большинству народа это кажется признанием вины».

Дальше черновая рукопись превращается в хаос: карандашный текст местами совершенно неразборчив, местами в него вкрапляются более поздние вставки, сделанные чернилами, — и так до самого конца, так что с трудом можно строить догадки развитии сюжета. Однако представляется, что на этой стадии осады и сожжения чертога предводителей еще не было. За отступлением Харатора и его сторонников с вечевой стогны сразу идут упреки Мантора Хурину: Мантор оправдывает обращение людей Брэтиля с Турином и отрицает, что Харатор [стр. 306]

мог хоть что-то знать о приходе Морвэн. Это, в свою очередь, немедленно ведет к отправке экспедиции к Кабэд Наэрамарт и похоронам Морвэн. Обращаясь к Хурину, Мантор называет себя «последним из халадин», однако о судьбе Харатора вроде бы ничего не сказано. См. далее примеч. 53.

Новый черновик, набросанный весьма небрежно, но вразумительный, подхватывает повествование в начале речи Хурина, обращенной к вечу (стр. 290); окончательный вариант недалеко отходит от этой версии.

(52) Длиной та дорога была почти восемь лиг, и, прежде чем они достигли Нэн Гирит… — В заключительной части «Нарн» («Неоконченные предания», стр. 136) от Эфэль Брандир до Нэн Гирит было «самое малое пять лиг»; в более раннем наброске в этом месте говорилось о семи лигах (см. комментарий к «Серым летописям», §§ 329-

332, стр. 158).

(53) …в небе горело алое зарево… — Завершение изначальной черновой рукописи (см.

примеч. 51) местами неразборчиво, но сказано, что «после похорон Морвэн они вернулись и увидели алое пламя. Обэль горит, ведь бунтующие нападают на… Но, пока они идут, из леса прилетает стрела и Мантор падает». Это заставляет остановиться на предположении, что исходно сожжение чертога предводителей следовало за погребением Морвэн и что, когда сожжение стало центральным событием повести, алое зарево, видимое от Нэн Гирит, сохранилось как указание на беспорядки, продолжавшиеся и на следующий день. Это подтверждается завершением второй черновой рукописи, приведенным в конце примеч. 54; но это момент спорный.

(54) Завершение исходной черновой рукописи (см. примеч. 51, 53), в котором идет речь о случившемся после смерти Мантора, отец для четкости обвел карандашом за исключением слова или слов, которые он сам не смог разобрать. Вот этот текст: Несколько человек, боясь, что Брэтилю настал конец, и желая бежать еще дальше от Моргота — не имея ни собственных жилищ, ни земли — не прочь отправиться с Хурином. Они уходят — и встречают [ ] Но нынче Хурин, кажется, окреп и помолодел — кажется, месть его воодушевила, и он [ ] теперь идет энергично.

Они уходят в леса и собирают последних беженцев лесовиков (родственных народу Брэтиля).

Они выбирают своим предводителем Асгорна, но тот обращается с Хурином как со своим лордом и действует по его велению. Куда нам пойти? Они должны [? знать] какое-то убежище. Они идут к Нарготронду.

Существует отдельная страница с другой версией завершения: И стоял он там некоторое время угрюмый и молчаливый. Но Мантор, оглянувшись, увидел вдалеке алое зарево. «Я должен вернуться», — сказал он. И

все они, усталые, идут обратно к Обэль Халад.

Мантор убит стрелой. — Слышен голос Фаранка [см. примеч. 31]: «Третий раз за все воздал. Во всяком случает, не сидеть тебе на престоле, которого ты домогался». За Фаранком охотятся, но он сбегает во мраке.

[стр. 307]

Вечевая стогна «осквернена». Конфедерация разваливается. Люди расходятся по собственным усадьбам. Хурин должен уйти. Он собирает несколько человек, которые отчаялись отстоять Брэтиль от растущей мощи Моргота [и] желают бежать на юг. На Тайглинской переправе они встречают Асгона, до которого дошли слухи о беспорядках в Брэтиле и приходе Хурина, и он рискнул вернуться в тот край, чтобы найти его. Асгон приветствует его — и рад, что Харатор наказан. Зол, что никто не рассказал Хурин об их приходе.

Они идут дальше и собирают беглецов-«лесовиков». Они выбирают предводителем Асгона, но тот подчиняется Хурину. Куда пойти? Хурин выбирает идти к Нарготронду. Зачем?

Эти упоминания о «лесовиках» («родственных народу Брэтиля»), без сомнения, относятся к людям, населявшим леса к югу от Таэглина и описанным в «Нарн»

(«Неоконченные предания», стр. 85):

Здесь до Нирнаэт в разбросанных по лесу усадьбах обитало немало народу; по большей части то были люди из народа Халэт, но господина у них не имелось; жили они охотой и хлебопашеством, держа на подножном корму свиней и распахивая росчисти, отгороженные от леса. Но теперь их было совсем мало: кто погиб, кто бежал в Брэтиль, а оставшиеся жили в страхе перед орками и изгоями.

Эти поспешные наброски дальнейших передвижений Хурина после ухода из Брэтиля согласуются с тем, что было сказано в варианте сюжета (стр. 258): «Хурин снова находит Асгона, собирает еще людей и идет к Нарготронду». Вопрос «Зачем?»

применительно к решению Хурина идти к Нарготронду повторяет здесь последнее добавление к концу «Серых летописей» (стр. 255), которое, видимо, было написано незадолго до «Скитаний Хурина».

Вторая черновая рукопись (см. конец примеч. 51) продолжается после эпизода, которым завершается машинопись, но под словами «он один отправился к Хауд-эн-

Эллэт» проведена горизонтальная линия. Вот окончание этой малоразборчивой рукописи (после смерти Мантора):

…и выдернул стрелу, и издал громкий крик, и застыл недвижим.

Тогда они заплакали, и подняли его, готовясь нести обратно, и больше не обращали внимания на Хурина. А тот стоял молча и скоро отвернулся; солнце опустилось в тучу, и свет угас, и он один отправился в Хауд-эн-Эллэт.

_____________________________________________________________________

[Так погиб Брэтиль. Ибо >] Говорят, что / те, кто… с Хардангом, не все были пойманы, явились и другие,

[стр. 308]

услышав новости, и была схватка в Обэле, и великий пожар, пока не было разрушено почти все [см. примеч. 53]. Но, когда безумие [сверху приписка «гнев»]

людей остыло, они помирились, и иные молвили: «Что на нас нашло? Верно, Хурин породил все это зло, а Харданг и Авранк были мудрее. Они бы не пустили его к нам, если бы смогли». Потому они выбрали Авранка в вожди, ведь никого из Дома Халэт не осталось, но [?? не имел он] столько веса и уважения, как предводители до него, и народ Брэтиля снова уподобился своим родичам в [?

открытых] лесах — каждый занимался лишь своим собственным наделом и мало… и их… распался.

Но иным это пришлось не по душе, они не хотели подчиняться Авранку и приготовились уходить — и присоединились к Хурину.

(55) Следующий небольшой очерк, посвященный Мантору, — еще одна «заметка-

размышление», наподобие заметки-размышления «С» (стр. 266-267), которая относится, без сомнения, к тому же периоду. В данном очерке, как и в заметке «С», фигурирует имя «Харатор», но я предположил (стр. 269), что этот персонаж вот-вот должен был получить новое имя, и на той же странице, что и данный пассаж, появляются разработки, в которых возникает имя «Харданг».

Страница начинается с наброска последнего диалога Хурина и Мантора у Нэн Гирит, который весьма близок и к окончанию второго черновика (о котором см. конец примеч. 51) и к финальной машинописи (стр. 296-297). Я думаю, что это — первый вариант, который отец записал, так сказать, в порядке эксперимента, затем начав объяснять и обосновывать диалог (я раскрыл многочисленные сокращения в этом наброске):

Думаю, было бы неплохо сделать Мантора не таким «просто хорошим»

персонажем. Потому что так лучше объясняются его исключительное рвение и хитроумие, проявленные в защиту Хурина. Конечно, «учтивость» — т. е.

цивилизованное поведение и милосердие — весьма заботила его и сама по себе, и Мантора в любом случае рассердило бы подобное обращение с Хурином. Однако Мантор (а) гордился своим родством с Домом Хадора; (б) желал быть хранителем — и многие люди хотели его избрать. Мантор принадлежал к старшей ветви рода, но через дочь (Хириль). Однако, хотя покамест титул передавался старшему сыну, Халэт (и ее брат Халдар) в свое время утвердили, что право быть избранным принадлежит и дочерям, и их потомкам. Потомки Хундара Хундад и Харатор ничем не выделялись и не отличались доблестью.

Так что Мантор явно использовал приход Хурина в своих честолюбивых целях — или, скорее, на него пала тень Хурина, пробудив в нем честолюбие (спящее). Примечание: Мантор так и не спросил, какое дело привело Хурина в Брэтиль, и не заводил речи о том, что Хурин явился со злым умыслом в особенности по отношению к правителям Брэтиля и «антитуриновской партии»

(что достаточно очевидно).

[стр. 309]

В повесть о Турине (о его жизни в Брэтиле и смерти) надо добавить упоминание — где речь заходит о Хунторе? — про Мантора и дружбу этой ветви рода с Турином и про их уважительное отношение к дому Хадора.

Между ветвями была некоторая неприязнь: между теми, кто состоял в родстве с Домом Хадора (через Глорэдэль и через Харэт и Хириль), и потомством Хундара.

В этой заметке подробно рассматривается и уточняется кое-что из сказанного в последнем абзаце текста «С» (стр. 267), где говорится о дружеском отношении к Турину потомков Хириль, их гордости своим родством с Домом Хадора и возможности того, что Мантор «желал быть хранителем».

Имеются следующие заметки на отдельном листе бумаге, озаглавленном «Имена».

Халадин — название прямых потомков Халдара, брата Халэт (по мужской или по женской линии), это семья, или «нотлир», из которой народ выбирал предводителей, или халбаров.

Для халад единств. «предводитель» ….. халбар.

Предводителем после Брандира был Харданг.

Его злой друг-советник будет Даруин.

Дорлас > Дарлас

Дар = власть, господство

бор = камень. Камень на стогне — халабор. Стоячий камень — Талбор.

Слово «халбар» — «предводитель», вместо «халад», появляется в карандашной заметке на генеалогическом древе халадин, на котором имя «Халдар» было, по всей видимости, переправлено на «Халбар» (см. стр. 238). Название Стоячего камня — «Талбор» —также появляется в дополнении к варианту сюжета «Нарн» (стр. 257), однако в дополнениях к машинописному тексту «Скитаний» камень на вечевой стогне именуется «Ангбор», «Камень приговора» (см. стр. 283). Эти новые имена — «Дарлас» вместо «Дорлас», «Даруин» вместо «Авранк» — должно быть, представляют собой изменения, сделанные после окончания последнего текста «Скитаний», хотя в таком случае странно, что здесь фигурирует и имя «Харданг».

Дальше на том же листе бумаги идут заметки о топониме «Таэглин»; они были зачеркнуты, однако практически то же самое, в более законченной форме, мы находим на другом листе:

Таэглин(д) лучше Таэглинд

*тайка — (корень тайа «метка, линия, граница» > тайак), ? «рубеж, граница, граничная линия».

линдэ — «певец/пение», название (или часть названия) многих рек с быстрым течением и журчащих.

Древнеанглийское слово ? также имеет означает «граница».

[стр. 310]

Видимо, для опубликованного «Сильмариллиона» следовало выбрать форму «Таэглин», а не «Тэйглин» (см. стр. 228, § 28).

(56) На обороте одного из листов, на которых профессор Клайд Килби записал свои комментарии и критические замечания к «Скитаниям Хурина», имеется несколько интересных отцовских высказываний.

Критические замечания представляются мне по большей части ошибочными —причиной чему, несомненно, то, что это всего лишь фрагмент огромной саги; к примеру, Мэлиан и Тингол упомянуты как объекты ненависти Моргота потому, что следующим деянием Хурина будет принести гибель в Дориат. Изгои — не «прием», они уже есть — и играют определенную роль в истории прихода Турина в Дор Ломин. Хурин снова собирает их, и они являются ядром той силы, с которой он идет в Нарготронд, убивает Мима и захватывает драконье золото.

Что до замечаний «слишком мало действия», «слишком много речей», то я перечитал написанное вполне беспристрастно по прошествии многих лет, практически забыв текст, — и речи резкие, колкие и сами по себе захватывающие. Я подумал, что вся история начиная с прихода Хурина не только трогательная, но и очень захватывающая.

О Тинголе и Мэлиан отец пишет постольку, поскольку профессор Килби не одобрил того, что в тексте они упоминаются лишь единожды (стр. 259). Реакция, которую проясняют эти высказывания (датируемые, я полагаю, 1966 годом), весьма интересна в том смысле, что они подтверждают существование истории о захвате Хурином сокровищ Нарготронда, хотя отец уже никогда за нее не брался. Совершенно поразительна фраза «следующим деянием Хурина будет принести гибель в Дориат».

(57) На машинописи, выполненной машинисткой, под заглавием «Скитания Хурина»

отец карандашом написал « . На Брэтиль падает тень». Начиная размышлять о сюжете в тексте «С» (стр. 266), отец написал, что приход Асгона и его людей в Брэтиль «необходим, чтобы „бросить тень“ и пробудить страх и ненависть в сердце Харатора».

И потому может быть так, что подзаголовок «На Брэтиль падает тень» предназначался лишь для первой части повествования о Хурине в Брэтиле. С другой стороны, больше никаких подзаголовков отец в текст не вводил, и потому равновероятно, что это должен был быть подзаголовок всей повести, а « » должно было обозначать следующую часть «скитаний» Хурина, «Хурин в Нарготронде».

Глоссарий

— «Летописи Бэлэрианда»

— «Серые летописи»

— шалаш

- — предводитель Тайглинской заставы — вождь Брэтиля

(у халадин) — предводитель

— переправы Таэглина

- — Камень приговора

— истерлинг

— истрон

— Свирепая Зима

— Кострище

— Змиево Поприще

— судное вече

— Брэтильский лес

— дворище

— Могильное дворище

— Великие орлы

— старейшина

— чертог предводителей

- — провожатые

— пришлецы

(о главе халадин) — владыка

- — порубежник

(о Морготе) — Хозяин

— господин Брэтиля

- — воевода северных пределов

— народное собрание

- — вечевая стогна

— Узкая Земля

— сидение суда

— Змей

— Стоячий камень

— Камень Злосчастных

— хранитель

— вестронец

— Змий

Эльфвине и Дирхаваль

В Неоконченных Сказаниях (стр.146) я упоминал о существовании “вводных примечаний” к Нарн и Хин Хурин, существующего в различных вариантах, и давал различные сжатые и выборочные изложения их содержания. Две версии и в самом деле достаточно сильно отличаются друг от друга, и здесь я привожу оба варианта полностью. Один из них представляет собой четкую рукопись, написанную почти без колебаний или изменений (одномоментных написанию или позднейших): эта версия, которую я буду называть “А”, явно предшествует другой, и я привожу ее первой. Пронумерованные примечания даются на стр.315.

Турин Турумарт [1]

Здесь начинается повесть, которую Эльфвине сложил на основе “Хуриниен”, одной из самых длинных песен Белерианда, ныне сохранившихся в памяти на Эрессеа. Однако сказано там, что хотя написана она на эльфийском языке и с использованием знаний, полученных от эльфов (особенно из Дориата), сложена эта песня Дирхавелем, поэтом из людей, который жил в Гаванях в дни Эарендиля и там собрал все, какие смог, известия и знания о Доме Хадора: равно среди людей и эльфов, бывших жителей и беженцев из Дор-ломина, Нарготронда и Дориата. Многое он узнал от Маблунга; по счастью, он также нашел человека по имени Андвир, который был уже очень стар, - но он был сыном Андрога, разбойника из шайки, возглавляемой Турином, и единственный выжил после битвы на вершине Амон Руд [2]. В противном случае, все то, что произошло между уходом Турина из Дориата и его приходом в Нарготронд, и все деяния Турина в те дни, остались бы неизвестны, за исключением немногого, оставшегося в памяти народа Нарготронда со слов Гвиндора или Турина. Таким образом стали также ясны история Мима, и его позднейшие взаимоотношения с Хурином.

Хотя Дирхавель не написал ничего, кроме этой песни, эльфы высоко оценили и запомнили ее. Дирхавель, как они говорят, погиб во время последнего нападения сыновей Феанора на Гавани. Его песнь была написана в в стихотворной форме, известной как “Минламад Тент/Эстент” [ /

] [3]. Хотя эта поэтическая форма была похожа на формы, известные Эльфвине, он переложил эту песнь в прозу (включив в нее или добавив [на полях] то, что он считал подходящим из виденных или слышанных им эльфийских комментариев): поскольку он сам не был слишком искусен в стихосложении, а перевод такой длинной повести с эльфийского на английский был достаточно сложен сам по себе. Действительно, даже по окончании этой работы с помощью эльфов, как это явствует из его примечаний и дополнений, в некоторых моментах его рассказ остается неясным.

Эта версия написана на “современном” английском, - то есть английском, понятном для живущих носителей английского языка (имеющих некоторые литературные познания и не ограниченных ежедневным использованием лишь разговорного языка), и не является попыткой воспроизвести ни язык Эльфвине, ни также эльфийскую речь, конструкции которой часто проглядывают в текстах, в особенности в диалогах. Но [поскольку] теперь даже для эльфов это “повесть древних лет”, рассказывающая о высоких героях древности и передающая их речь (в особенности это касается Тингола и Мелиан), в версии Эльфвине и также, вероятно, в дни Дирхавеля, язык, а именно слова и особенности их употребления, зачастую является архаичным. Тогда старейшие и благороднейшие эльфы говорили не так, как люди, или тот же самый язык был более “книжным”; следовательно и здесь сохраняются элементы этих отличий.

По этой причине, например, речь Тингола не такая, как в наши дни: в действительности язык Дориата, будь то речь короля или остальных жителей, был даже в дни Турина более архаичным, нежели в других местах.

Единственной чертой (как заметил Мим), от которой Турин так никогда и не смог избавиться, несмотря на свою обиду против Дориата, была его речь, приобретенная во время воспитания. Будучи человеком, он говорил подобно эльфу из Сокрытого Королевства [4]: это можно сравнить с тем, как если бы сейчас появился человек, чья речь сформировалась и чье обучение до совершеннолетия проходило в некоей изолированной стране, где язык оставался ближе к временам двора Елизаветы , нежели Елизаветы .

Второй текст (“Б”) намного короче и напечатан на пишущей машинке, которую мой отец использовал для нескольких текстов “Нарн” и других текстов - таких, как глава “О приходе людей на Запад”.

И доселе много песен поют и многое рассказывают эльфы Одинокого острова о Нирнаэт Арноэдиад, Битве Бессчетных Слез, в которой пал Фингон и погиб цвет эльдар. Но здесь я расскажу, как смогу, повесть людей, которую Дирхаваль из Гаваней сложил давным-давно в дни Эарендиля [5]. “Нарн и Хин Хурин”, Повесть [*]о Детях Хурина назвал он ее, и это самая длинная из всех песен, которые ныне помнят в Эрессеа, хотя она и была сложена человеком.

Это было сделано Дирхавалем. Говорят,что он происходил из Дома Хадора, и слава и скорбь этого Дома были более всего близки его сердцу. Проживая в Гаванях Сириона, он собирал все, что только можно было узнать, - ибо в последние дни Белерианда туда пришли остатки жителей из всех стран, равно люди и эльфы: из Хитлума и Дор-Ломин, Нарготронда и Дориата, из Гондолина и владений сыновей Феанора на Востоке.

Эта песня была единственным, что создал Дирхаваль, но Эльдар ценили ее, ибо он использовал язык Серых эльфов, в котором был чрезвычайно искусен.

Он использовал форму эльфийского стиха, названную… [длинный пробел, оставленный в машинописи], которую в прежние времена называли “нарн”; но хотя эти стихотворные формы не слишком отличаются от английских стихов, я переложил их в прозе, рассудив, что мое мастерство слишком мало, чтобы быть одновременно менестрелем и переводчиком [6]. Даже и при этом моя задача была достаточно тяжелой, и без помощи эльфов не могла быть выполненной. Я ничего не добавил к повести Дирхаваля, и не пропустил ничего сказанного им; я также не изменял порядок его повествования. Но к вопросам, которые казались интересными, или которые стали неясными по прошествии времени, я сделал примечания, в тексте самой повести или на полях, согласно тем знаниям, которые я нашел на Эрессеа.

То, что текст “А” предшествовал “Б”, с некоторым интервалом (но не думаю, чтобы он был длительным), видно, помимо прочих соображений, из факта использования старого наименования “Хуриниен” в первом предложении “А” - (в то время как в “Б” используется название “Нарн и Хин Хурин”). Это название появилось годами ранее, в “КС” Глава 17 “О Турине Турамарте” или “Турин Злосчастный”: “эта песня называлась “Хуриниен”, Дети Хурина, и была самой длинной из баллад, что повествуют о тех днях] ( .317).

(О “Хуриниен” вместо “иХуриниен” [ ], и причинам, по которым я заменил на в “Неоконченных сказаниях”, см. .322).

Возможно с уверенностью определить период, когда были написаны эти фрагменты. Я говорил в “Неоконченных сказаниях” (стр. 150): “От того момента повествования, когда Турин и его люди обосновались в древнем жилище карликов на Амон-Руд, и до тех пор, пока Нарн не переходит вновь к описанию путешествия Турина на север после падения Нарготронда, не существует законченного проработанного текста, столь же подробного [как и в предшествующих частях]; из имеющихся материалов я составил краткий рассказ в “Сильмариллионе”, главе 21; и привел несколько дальнейших цитат из текстов в “Неконченных сказаниях”, стр. 150-4. История Турина и Белега в скрытом жилище Мима на Амон-Руд, и история недолгого существования “Земли Лука и Шлема”, Дор-Куартол, принадлежит (как и прочие тексты огромной “Саги о Турине”) периоду после публикации “Властелина Колец”; и упоминание в тексте “А” Андвира, сына того Андрога, который был в шайке Турина и единственный выжил после сражения на Амон-Руд (см. примечание 2), показывает, что этот рассказ уже существовал в полном виде (насколько он вообще был когда-либо закончен), когда писался текст “А” - кажется достаточно вероятным, что “А” принадлежит к периоду времени, когда мой отец над ней работал.

В связи с этим очень примечательно, что в этот относительно поздний период времени он предложил такую точку зрения на “происхождение” Нарн и Хин Хурин (по контрасту с утверждением, процитированным в .373, что “три Великих Сказания были вероятно нуменорскими, составленными по рукописям, сохранявшимся в Гондоре; второе из “великих сказаний” было “Нарн и Хин Хурин”.

Удивительна также информация (в обоих текстах), что стихотворные формы, использованные Дирхавалем, имеют некоторое сходство с известными Эльфвине (подразумеваются, конечно же, англо-саксонские аллитерационные стихи); но, поскольку Эльфвине не был менестрелем (см. примечание 6), он переложил их в (англосаксонскую) прозу. Мне неизвестны какие-либо другие утверждения, касающиеся этого.

Соблазнительно подозревать здесь неявную отсылку к незаконченной моим отцом аллитерационной “Песни о Детях Хурина” 20-х годов, но это впечатление может быть обманчивым.

Вторая версия “Б”, в которой вводные замечания превращаются уже в предисловие самого Эльфвине, (в то время как раньше они были скорее “издательским” пересказом сделанного Эльфвине), была сокращена и явно принадлежала к машинописному тексту на двенадцати листах, составленному [первоначально]

моим отцом и носящую заголовок “Здесь начинается Повесть о детях Хурина, Нарн и Хин Хурин, которую создал Дирхавель”. Из этого текста взято начало “Нарн” в “Неоконченных сказаниях” (стр.57-8); далее следует история Хурина и Хуора в Гондолине, не включенная в “Неоконченные сказания”, которая основана на краткой версии “Серых Анналов” и описана на стр. 169-70 (затем следует история сестры Турина Лалайт, и его дружбы с Садором Лабадалом, заканчивающейся уходом Хурина на Битву Бессчетных Слез: “Неоконченные сказания”, стр. 58-65). Очень трудно объяснить в истории визита в Гондолин тесное сходство или (часто) даже дословное совпадение слов поэмы Дирхаваля с версией “Серых Анналов”.

Тот же вопрос возникает, несмотря на существенные расхождения в описании Битвы Бессчетных Слез в версиях “Нарн” и “Анналов” (см. стр. 165 сноски (?)). Текст “Нарн” не связан, так же как и Гондолинская история, с именем Дирхаваля, но любопытно, что он начинается со слов (стр. 165): “И доселе много песен поют и многое рассказывают эльфы о Нирнаэт Арноэдиад, Битве Бессчетных Слез, в которой пал Фингон и погиб цвет эльдар”,- и тем самым совпадает с предисловием Эльфвине (текст “Б”, стр. 312), за исключением того, что последний содержит также слова “рассказывают эльфы Одинокого Острова”.

[*] [сноска к тексту] У эльфов словом “нарн” называется повесть в стихах, которая рассказывается, а не поется.

[1] В старой версии “Повести о Турамбаре” эльфийская [гномская (эльфийская. - прим.пер.)] форма имени “Турамбар” была Турумарт [ ], а в “К” - , которая однако позже была заменена на Турамарт [ ] , как это было также в “КС” ( .321).

Форма “Турумарт” здесь представляет собой возврат к исходной форме.

[2] Андвир, сын Андрога, не появляется более нигде. Как четко видно из набросков этой части “Нарн”, Андрог погиб в сражении на вершине Амон Руд (см. Неоконченные сказания, стр. 154). Формулировка здесь четкая, и вряд ли можно предположить, что имелся в виду Андвир (также член шайки), единственный выживший.

[3] Наименование стиха точно читается как “Минламад Тент / Эстент” [ / ]: написание “Минламед” [ ] в “Неоконченных сказаниях” стр. 146 является ошибочным.

[4] Ср. “Лингвистическое приложение” в “Серых Анналах”, стр. 26, где присутствует ссылка на то, что речь Серых Эльфов стала общим языком Белерианда, и что на нее оказали влияние слова и конструкции, заимствованные из Нолдорин - “за исключением Дориата, где язык оставался более чистым и меньше изменился с течением времени”.

[5] Четко написанное в “А” имя “Дирхавель”, в “Б” было изменено на “Дирхаваль”; эта версия появилась позже и должна была войти в “Неоконченные сказания”.

[6] Напротив слова “менестрель” [В оригинале ” “] мой отец записал - “Староанглийский=

поэт [ ]” и против слова “переводчик” [” “] : “староанглийский= переводчик [ ]” (в экземпляре, напечатанном через копирку - / “) «Маэглин», третья глава (стр. 316-339) третьей части «Войны Камней», 11 тома «Истории Средиземья».

Перевела Анариэль Ровэн по заказу Азрафэль в 2008 году.

[стр. 316]

МАЭГЛИН

Рассказ об Исфин, Эоле и их сыне Мэглине (самый ранний вариант его имени) имеет глубокие корни, и вкратце я изложил историю этого рассказа — ее раннюю стадию — на стр. 121-122, §§ 117-120. В изначальном варианте текста Серых анналов этот сюжет имеет тот же вид, что и в Анналах Бэлэрианда 2: Исфин покинула Гондолин за год до Битвы Бессчетных Слез, а двадцать один год спустя она отослала Мэглина в Гондолин одного (Серые анналы, изначальные записи под годами 471 и 492, стр. 47, 84). Именно на этой стадии был впервые целиком написан рассказ о Мэглине и его приходе в Гондолин.

Это была разборчивая рукопись на 12 оборотах, подвергшаяся довольно серьезной правке как тогда, когда текст записывался, так и позднее; по стилю она очевидным образом соотносится с Анналами Амана, Серыми анналами, поздним Сказанием о Туоре и текстом, который я назвал Окончание Нарн (ОН, см. стр. 145), и ее можно достоверно датировать тем же временем (1951 год). Как было указано ранее (стр. 123), именно на основе этой рукописи в Серые анналы (годы 316, 320 и 400, стр. 47-48) были внесены пересмотренные годичные записи, связанные с историей; они записаны на страничке дневника-календаря за ноябрь 1951 года (стр. 47).

Машинописный текст с копией под копирку был напечатан машинисткой много лет спустя, это явствует из того факта, что его напечатали на самой последней пишущей машинке из всех, какими пользовался отец. В этом машинописном тексте приняты почти все поправки, внесенные в рукопись. Для целей настоящего издания я буду называть рукопись 1951 года «А», а поздний машинописный текст — «В», различая при необходимости первый экземпляр машинописного текста — «В ( )» и сделанную под копирку копию — «В( )»

Текст «В» исправляли и комментировали шариковой ручкой, то же относится к копии под копирку, но делалось это по-разному; в изначальную рукопись «А» также были внесены некоторые позднейшие исправления, которые отсутствовали в тексте «В», каким он был первоначально напечатан. Более того, значительная часть позднейших заметок, внесенных тогда в рукопись, была внесена и в «В( )», равно как и другой аналогичный материал, перекрывающийся по содержанию и имеющийся в других текстах; для этой цели отец использовал листы бумажной макулатуры, которыми с ним делилось издательство «Аллен и Анвин», и две такие страницы — это заметки о публикации от 19

января 1970 года: таким образом, это и в самом деле очень поздний материал, чрезвычайно сложный.

Хотя машинописный текст «В» также является очень поздним, что явствует из использования последней пишущей машинки, особенности имен показывают, что на самом деле рукопись «А» многими годами раньше достигла формы, с которой производилась перепечатка; кажется весьма вероятным, что отец заказал перепечатку с целью иметь копию, в которую можно вносить дальнейшие существенные изменения и пояснения, около 1970 года. Лишь немногие изменения, внесенные в «А» шариковой [стр. 317]

ручкой и не принятые в «В», относятся к последнему периоду работы над историей.

Подробный рассказ об эволюции всего этого материала занял бы слишком много места и по большей части сводился бы к простому повторению Главы 16 О Маэглине опубликованного Сильмариллиона. Таким образом, в данном случае я лишь буду делать ссылки на текст данной главы, а преимущественное внимание буду уделять очень поздней работе, обладающей рядом примечательных характеристик, которые по своей природе не могли войти в напечатанную книгу. Здесь я буду ссылаться на абзацы Сильмариллона, нумеруя их и приводя для удобства ссылки их начало. Здесь следует заметить, что в текст Сильмариллиона включены исправления как из первого экземпляра машинописного текста («В( )»), так и из копии под копирку («В( )»), и что в тех многочисленных случаях, где изначальный текст переделан по-разному, опубликованный текст является сплавом обоих вариантов.

Заглавие

Изначально рукопись «А» заголовка не имела; позднее отец карандашом написал на ней О Мэглине, а затем изменил это название на Об Исфин и Глиндуре. У машинописного текста был напечатанный заголовок О Маэглине с подзаголовком «Племяннике Тургона, Короля Гондолина». Вверху первой страницы текста « ( )» отец написал, что данный текст — это «расширенная версия прихода Маэглина в Гондолин, которую следует вставить в ПГ на свое место», и тут же сделал примечание, что «ПГ = Падение Гондолина». Это может быть только ссылкой на оставшееся недописанным Сказание о Туоре (озаглавленное О Туоре и Падении Гондолина, но переименованное в О Туоре и его Пришествии в Гондолин при его публикации в Неоконченных Преданиях), которое относится к тому же самому периоду, что и рукопись «А». Таким образом, даже в последние годы жизни отец еще лелеял надежду полностью переделать повествование о Падении Гондолина, хотя эта работа была лишь начата (причем лет за двадцать до того).

Единственное свидетельство, что отец когда-либо собирался ввести историю Маэглина в Квэнту Сильмариллион, — это слово «Сильмариллион» с вопросительным знаком, нарисованным карандашом рядом с первым абзацем в рукописи; и эта пометка была вычеркнута.

Абзац 1 «Арэдэль Ар-Фэйниэль, Белая Госпожа Нолдор…»

Здесь и во всем тексте « ( )» имя «Исфин» было изменено на «Арэдэль» [ р ]; и на полях рядом с тем местом, где имя упоминается впервые, отец написал: Это имя взято из самого раннего (1916 год) варианта ПГ. Сейчас оно совершенно неприемлемо по форме, не подходит положению и характеру сестры Тургона и вдобавок бессмысленно.

Можно предположить, что он имел в виду следующее: поскольку не существовало приемлемой этимологии имени «Исфин», то по этой причине оно не годилось в качестве имени сестры Тургона (ср. .344, где приводится изначальное объяснение значения имени — «снежные локоны» или «безмерно хитрая», и приведенное выше примечание имеет в виду именно этот момент). На полях также приписано «? Родвэн [ ] = Высокая Дева Благородная» и

[стр. 318]

«Родвэн Лос [ ] на языке голод [ ]» (последние буквы не читаются, слово «Дева» тоже написано не очень разборчиво).

Заметки об именах в верхней части первой страницы копии под копирку «В( )»

выглядят иначе. Здесь отец написал: «Имя Исфин надо везде заменить на Фэйниэль (=

Белая Госпожа)». Зачеркнув этот комментарий крестиком, он написал: «Изменить Исфин на Арэдэль [ ] (Благородный эльф)». Если в « ( )», как я уже заметил, имя «Исфин»

было изменено на «Арэдэль» [ р ] во всем тексте, то в «В( )» имя «Исфин» было просто обведено кружком, за исключением двух случаев, где оно было заменено на «Фэйниэль», и еще в одном случае — на «Ар-Фэйниэль». Отец правил верхний экземпляр машинописного текста и копию под копирку независимо, но (более или менее) в одно и то же время, вероятнее всего по той причине, что хранил копии в разных местах. В

опубликованном Сильмариллионе я соединил эти два имени в единое целое — «Арэдэль Ар-Фэйниэль», хотя у меня не было никаких к тому оснований; эти два имени явно были конкурирующими вариантами, и судя по заметкам вверху копии под копирку, процитированным выше, отец остановился на варианте «Арэдэль» ( р или ).

Название Ниврост в обеих копиях машинописного текста « » было изменено на Нэврост (не Нэвраст, что является более обычной поздней формой).

В рукописи « » об Исфин говорилось, что она желала «охотиться» в лесах; это слово было заменено на «гулять» — и этот вариант возникает в «В». Ср. с вставкой в то место в Квэнте Сильмариллион, где говорится о князьях нолдор: там сказано, что в Валиноре Исфин «любила много ездить верхом в обществе своих родичей, сыновей Фэанора».

Впоследствии Исфин в этом месте было изменено на Ирит [ ] (см. .177, 182); это имя фигурирует в тексте Квэнди и эльдар (см. стр. 409 и примечание 34).

В опубликованном тексте везде используется форма « » [в английском это слово сначала значило только «вы», а теперь значит и «ты», и «вы» — Анариэль]. В рукописи « » использованы формы « » [архаичное английское «ты» — Анариэль], но в одном месте (абзац 5), там, где рассказывается об общении стражей границ Дориата с Исфин, формы « » были изменены на «более вежливую» форму множественного числа.

было изменено на С во всем тексте « ( )».

В начале текста « » стоит дата «316».

Абзац 4 «И Тургон отрядил трех лордов своего двора…»

Только в « ( )» отец карандашом вписал в качестве отсылки к этим начальным словам имена Глорфиндэль, Эгалмот и Эктэлион, а также слова «Относительно этимологии имен Эгалмот и Эктэлион см. примечание». Это примечание записано на той же странице машинописного текста и ее обороте, но читается оно с большим трудом: Эти имена также взяты из первоначального ПГ, но хорошо звучат и к тому же уже появились в печати. Это поздние распространенные формы архаичных Эгамлот [Ж ] и Эгтелион [Ж ]. Обратить внимание: про амлот [ ] сказано (где?), что это, вероятно, не с[индарин]. Кв. * [амбалотсэ], «вздымающийся цветок» отсылает к цветку или цветочной эмблеме, которая крепилась к верхушке высокого … шлема. Таким образом, имя означает «заостренная эмблема на шлеме».

Имя Эктэлион должно быть аналогичной производной от Эгтэлион. Последний элемент — это дериват от корня стэль [ ] со значением «оставаться прочным».

Форма с префиксом, повторяющим сундому, — эстэль, — использовалась в квэнья и синдарине в значении «надежда» — т.е. определенное умонастроение, [стр. 319]

неколебимость, неизменность в стремлении к цели; обладателя такого настроя трудно разубедить, он вряд ли впадет в отчаяние или откажется от своей цели.

Основа без префикса, стэль-, дала [? глагол в с.] тэль [ ] — «намереваться, иметь в виду, иметь целью, решаться, желать». Отсюда кв. ? тэльма [ю ] «устойчивая идея, …, желание».

Неразборчивое слово во фрагменте «высокий… шлем» — возможно, «архаический».

Слово сундома [ ] — это термин, важный для понимания фонологической структуры квэнья. В двух словах, в квэнья «база», состоящая из согласных, сундо, характеризовалась гласным-детерминантом, или сундомой: таким образом, сундо имеет срединную сундому «А», а в основе сундома повторяется. В производных формах сундома может оказаться перед первой согласной, к примеру, ; то же касается и формы эстэль, произведенной от основы стэль, о которой шла речь в примечании.

По поводу «Эти имена… уже появились в печати» (имеются в виду имена Правящих Наместников Гондора, которых звали Эгалмот и Эктэлион) см. .211-212 и сноску, где упоминается приведенное выше примечание; по поводу моей ремарки «в конце концов отец решил оставить эскорт Арэдэль безымянным» см. стр. 328.

Абзац 5 «Но когда она достигла брода Бритиах…»

«его родичи из дома Финарфина»: в « » здесь все еще «из дома Финрода», и «Финрода» было изменено на «Финарфина» только в «В( )». В «А» и « » стражи границы говорили Исфин следующее: «Быстрее всего следовать Восточной Дорогой от Бритиаха через восточный Брэтиль, и дальше вдоль северной границы сего Королевства, пока не минуете Эсгалдуин и Арос и не достигнете лесов за горой Химринг». Лишь в «В( )»

«Эсгалдуин и Арос» было изменено на «мост через Эсгалдуин и брод через Арос». В

опубликованный текст, где сказано «земель за горой Химринг», как видится, вкралась ошибка (должно было быть «лесов»), которая осталась незамеченной.

Абзац 6 «Тогда Арэдэль повернула обратно…»

В «А» и « » стоит «Эрид Горгорот», но в «В( )» и одновременно в «А» это название было изменено на «зловещие долины Горгорат»; аналогичным образом «Дунгортин» в «А» и «В( )» было заменено на «Нан Дунгортэб».

Этот абзац не менялся в « ( )», но подвергся изменениям в «В( )». Эти изменения незначительно влияли на смысл, но добавляли сведения о спутниках «Фэйниэль» (см.

выше, комментарии к абзацу 1): что «у них не было выбора, кроме как последовать за нею, ибо им не было позволено удерживать ее силой», и что когда они вернулись в Гондолин, «Тургон сказал им: “По крайней мере мне следует радоваться, что троих из тех, кого я люблю и кому доверяю, не привело к смерти своеволие одной». Эти добавления не были включены в опубликованный текст.

Абзац 7. «Но Арэдэль, после тщетных поисков своих спутников…»

Там, где в опубликованном тексте сказано «она последовала своим путем», в изначальном тексте, сохранившемся в « ( )», говорится «она держалась Восточной Дороги»; в «В( )» это высказывание было изменено на «Наконец она снова нашла Восточную Дорогу». В «В( )» название

[стр. 320]

Кэлон было оба раза обведено в кружок, чтобы исправить его, и во втором случае над ним написано слово Лимхир (см. стр. 337).

О приходе Исфин в Химлад (это название впервые появляется в этой истории) в изначальном тексте «А» и « » говорилось так:

…в то время их [Кэлэгорма и Куруфина] не было дома, они уехали с Крантиром на восток Таргэлиона. Но народ Кэлэгорма приветил ее и делал все, как она просила; и некоторое время черпала она великую радость в свободе лесов. И то и дело отправлялась она верхами в дальние поездки, часто — в одиночку, если не считать охотничьих псов, которых она вела, ища новых путей…

Этот фрагмент в « ( )» был приведен к той форме, которую он имеет в опубликованном тексте. На первой стадии переработки фраза «если не считать охотничьих псов, которых она вела» была заключена в скобки и снабжена примечанием: «Опустить, если только в дальнейшем присутствие псов не окажется важным»; на второй стадии этот фрагмент был исключен. Над буквой «о» в слове Таргэлион отец написал « » (т.е., Таргэлиан), поставив знак вопроса. В «В( )» переработка имела иной вид, сохранив больше от первоначального текста, включая упоминание о псах; Таргэлион также был заменен на Таргэлиан, без знака вопроса (по поводу последней формы см. стр. 336-337).

Абзац 8 «В том лесу в минувшие века…»

В « ( )» отец написал следующее примечание на полях машинописного текста, рядом с первым упоминанием имени «Эол» в тексте, заключив его в скобки: Еще одно имя из перв[оначального] ПГ — в нем не было смысла тогда, нет его и сейчас. Но и не обязано что-то значить на к[вэнья] или с[индарине]. Ведь сказано, что Эол был «Темным Эльфом», это обозначение тогда прилагалось к любым эльфам, которые не проявили желания покинуть Средиземье — и тогда (до того, как оформились история и география) они представлялись скитальцами, зачастую недоброжелательно настроенными по отношению к «Светлым Эльфам». Но это обозначение также зачастую применялось и к эльфам, попавшим в плен к Морготу: он подчинял их и затем отпускал, дабы они причиняли вред эльфам. Я думаю, эту последнюю идею стоит развить. Это бы хорошо объяснило поведение Эола и его кузнечное мастерство. (Думаю, имя можно оставить. Совершенно необязательно, чтобы все имена были значимыми).

В старом сказании Падение Гондолина Эола на самом деле не называют «Темным Эльфом», хотя в еле начатом Лэ о Падении Гондолина ( .146) он зовется «темный Эол» и сказано, что «Темные Эльфы, что бродят бездомные, были родней его». В Очерке мифологии ( .34) он назван «Темный Эльф Эол», и то же самое сказано в Квэнте ( .136); в Анналах Бэлэрианда 1 ( .301) он — «Эол Темный эльф», в нналах Бэлэрианда 2 ( .136) — «Эол Темный эльф», как и во всех годичных записях Серых анналов. Я не думаю, что выражение «Темные эльфы» когда-либо использовалось в смысле, на который указывает данная заметка, где имелись в виду «затемненные эльфы», эльфы, порабощенные и совращенные Морготом. Слова «я думаю, эту последнюю идею стоит развить. Это бы хорошо объясняло поведение Эола и его кузнечное мастерство» стали основой для незаконченного наброска истории Эола, данного ниже.

[стр. 321]

В изначальном тексте было так: «Некогда он был в родстве с Тинголом, но не любил его, и когда Пояс Мэлиан отгородил лес Рэгион, он бежал оттуда в Нан Эльмот». Во фрагменте «Саги о Турине», который не был включен в Неоконченные Предания (стр. 96 и примечание 12), поскольку был использован в Сильмариллионе (стр. 201-202 говорится, что Эол отдал меч Англахэль, скованный им, «Тинголу в качестве платы за позволение жить в Нан Эльмот», о чем Эол жалел.

Рядом со словами «но не любил его» отец написал на полях копии под копирку, «В( )»: «Поскольку Тингол был дружен с нолдор, прежде чем они покинули Средиземье»

(ср. .172). В « ( )» он исправил слова «но не любил его» на «в Дориате ему было не по себе», а на вложенной странице он набросал новую историю Эола. Она существует в двух вариантах, которые, однако, мало отличаются друг от друга. Вот первый вариант: но он не знал покоя и ему было не по себе в Дориате, и когда Пояс Мэлиан отгородил лес Рэгион, где Эол обитал, он оттуда ушел. Думают (хотя точно неизвестно), что он попал в плен к оркам и, очутившись в Тангородриме, стал там рабом; но благодаря своим навыкам (которые там в основном обратились к кузнечному ремеслу и работе с металлом) Эол снискал некую благосклонность и имел больше свободы передвижения, нежели большинство рабов, и потому в конечном итоге бежал оттуда и нашел убежище в Нан Эльмот (быть может, не без ведома Моргота, который использовал таких «беглых» рабов, чтобы вредить эльфам).

Начало второго варианта:

и когда он услышал, что Мэлиан окружит Дориат Поясом, который нельзя будет пересечь….. без позволения короля или самой Мэлиан, он покинул лес Рэгион, где обитал, и отправился искать другое место для жилья. Но поскольку Эол не любил нолдор, то обнаружил, что трудно найти такое место, где тебя бы не потревожили.

Позднее полагали (хотя это точно и неизвестно), что во время своих скитаний он попал в плен [далее как в первом варианте]

Это, вероятно, совмещается с историей о том, как Эол отдал Англахэль Тинголу в качестве платы, чтобы жить в Нан Эльмот. Было бы интересно знать, почему отец пожелал изменить историю Эола подобным образом — или, скорее, почему он хотел связать навыки Эола по работе с металлами с его пребыванием в Ангбанде в качестве раба; но, в любом случае, он передумал, поскольку в примечании, поспешно набросанном рядом с двумя вариантами этой истории, он написал, что это не пойдет, поскольку очень напоминает более позднюю историю Маэглина, и что своим навыком Эол был обязан карлам.

Абзац 9 «Тогда карлы ходили…»

Начало этого абзаца в « » выглядит так:

Тогда карлы ходили по двум дорогам, та дорога, что располагалась севернее, вела к Химрингу, минуя Нан Эльмот, и там Эол обычно встречался с Энфэнг и общался с ними. И по мере того, как росла их дружба, он порой наведывался в глубокие чертоги Бэлэгоста и жил там гостем.

[стр. 322]

Единственная поправка в «А» — это замена старого названия Энфэнг (Долгобороды, карлы Бэлэгоста, см. стр. 108, 207-208) на Анфангрим, которое впервые возникает именно здесь. В «В( )» «глубокие чертоги Бэлэгоста» было изменено на «…Ногрода или Бэлэгоста»; готовя тексты к публикации, я, соответственно, заменил Анфангрим-«Долгобородов» на более общий термин наугрим.

Следующее место в «А» первоначально выглядело так:

Там он немало узнал о работе с металлами и в том приобрел великий навык; и он создал металл твердый и тонкий, но вместе с тем гибкий, и этот металл был черным и сиял подобно гагату. Родэол, метал Эола, — так Эол нарек его, и облачался в него, и так избег многих ран.

Название металла менялось много раз. Сначала родэол было изменено на глиндур, затем на тарглин и морлин; затем (по всей видимости) обратно на глиндур и, наконец, на маэглин — эта форма использована в « ».

Мысль, что сын Эола был обязан своим именем названию металла, обнаруживается в пересмотренной записи за 320 год в Серых анналах (стр. 48): «Эол назвал его «Глиндур», ибо такого было название металла Эола»; впоследствии Глиндур было изменено на Маэглин и как название металла, и как имя сына (так же, как в « »: см. ниже, комментарии к §10).

В « ( )» это место не изменилось, но вверху первой страницы «В( )» отец написал: «Металл не должен носить то же имя, что и Маэглин»; и он привел текст к тому виду, какой тот имеет в опубликованном Сильмариллионе, назвав металл галворном. (Слова «и так избег многих ран», следовавшие за словами «когда покидал дом», были пропущены в Сильмариллионе явно по недосмотру).

К фрагменту «Однако Эол… был не карла, но статный эльф из высокого рода тэлэри»

отец сделал приписку на машинописном тексте «А» (лишь там). Приписка начинается со слов «Нет в исправлениях» — это, вероятно, означает, что текст, следующий далее, отсутствует в исправлениях, внесенных в копии машинописного текста («исправления»).

Это примечание — переписанная отцом очень бледная и неразборчивая заметка на той же странице (он пытался разобрать собственную запись); я даю ее так, как она написана: Эол должен быть не родичем Тингола, а одним из тех тэлэри, что отказались перебираться через Хитаэглир. Но [позднее] он и несколько других, схожего нрава, питающие неприязнь к скоплению народа, … пересекли [Горы] и в давние времена явились в Бэлэрианд.

Рядом с этом примечанием он написал «но родство с Тинголом было бы уместно» и поставил дату — 1971.

Арэдэль Ар-Фэйниэль: в «В( )» здесь Ар-Фэйниэль (исправлено из Исфин); см. стр.

318.

Абзац 10 «Не говорится, что Арэдэль вовсе того не желала…»

На полях рукописи, там, где говорится о рождении сына Эола, отец позднее приписал «320» (ср. стр. 48, §119). Предложение в «А» первоначально выглядело так: Через несколько лет Исфин родила Эолу сына в тенях Нан [стр. 323]

Эльмот, и отец назвал его Мэглин, ибо он был темным и гибким, как и металл Эола.

Тот факт, что в «А» металл изначально назывался родэол (см. выше, комментарии к абзацу 9), а сын носил имя Мэглин (изначальное имя), заставляет предположить, что идея, будто сын получил имя по металлу, появилась лишь после того, как рукопись уже была написана, несмотря на слова «ибо он был темным и гибким, как и металл Эола».

Изменение форм имени сына в «А» выглядело так: Мэглин > Тарглин > Морлин > Глиндур и, наконец, Маэглин.

Это предложение в таком виде (с именем Маэглин, которое также является названием металла) сохранилось и в « ( )»; но в «В( )», в тексте, на котором отец написал, что сын Эола и металл должны называться по-разному, и где изменил название металла на галворн, он привел фрагмент к тому виду, какой он имеет в опубликованном тексте: Арэдэль втайне дала сыну нолдоринское имя Ломион — «Дитя Сумерек», а Эол нарек его Маэглин (переводится как «Острый взгляд», см. стр. 337), когда мальчику исполнилось двенадцать.

Абзац 12 «Но говорят, что Маэглин более любил свою мать…»

«У Тургона… не было наследника, ибо Элэнвэ, его жена, погибла при переходе через Хэлькараксэ»: этому фрагменту в «А» соответствует следующий: «У Тургона… не было наследника, ибо его жена, Алайрэ, была из ваньяр и не пожелала оставить Валинор». На странице с пометками, которой оканчивается незаконченное позднее Сказание о Туоре (см. Неоконченные Предания, стр. 56) было примечание, о котором я там ничего не написал, — «Алайрэ осталась в Амане». То, что она не ушла из Амана, будучи ванья, напоминает историю Амариэ, возлюбленной Фэлагунда, которая была ванья и которой «не было позволено уйти вместе с ним в изгнание» (стр. 44, §109). В машинописном тексте « » изначально было напечатано Алайрэ, в «А» и «В( )», но не в « ( )» отец исправил это имя (предположительно в 1970 году) на Анайрэ. Замена этого имени на Элэнвэ в Сильмариллионе основана на эльфийских генеалогиях 1959 года (см. стр. 229, 350), где имя Анайрэ (о ней сказано, что она была ванья, которая «осталась в Туне») было позднее исправлено на «Элэнвэ, что погибла во Льдах»; в той же самой таблице в то же самое время Анайрэ появляется в качестве жены Финголфина, с примечанием, что она «осталась в Амане»

В примечании, добавленном в машинописные Анналы Амана ( .128, §163), отец написал, что при переходе через Хэлькараксэ «погибла жена Тургона, и потому у него была только одна дочь и не было других наследников. Тургон едва не погиб сам, пытаясь спасти жену, оттого к Сынам Фэанора он питал меньше любви, нежели прочие»; но имя жены Тургона не названо.

Абзац 13 «Рассказывая те истории…»

Голодрим: в «А» — нолдор, что тут же было исправлено на голодрим ( р ) (в «В» — ).

В этом абзаце и в абзаце 14 имя сына Эола (см. выше, комментарии к абзацам 9 и 10) в «А» последовательно принимало следующие формы: Морлэг (ранее не встречалось) >

Морлин > Глиндур > Маэглин.

Абзац 14 и далее «Случилось так, что в середине лета…»

Рядом с первым предложением в «А» отец позднее приписал дату «400» (ср. стр. 48, §120). Изначальный текст, без изменений сохранившийся в обеих копиях « », выглядит так:

И случилось так, что карлы позвали Эола в Ногрод на праздник, и он уехал. Тогда Маэглин пришел к своей матери и молвил: «Госпожа, уедем же, пока есть время! На что надеяться здесь, в лесу, тебе или мне? Здесь нас с тобой держат в неволе, и не будет мне больше никакой пользы в этом месте. Ибо я узнал все, чему отец или [норнвайт >] наугрим могут научить меня или открыть мне; и не стану я вечно жить в темных лесах с немногими слугами, искусными лишь в кузнечном ремесле. Не отправиться ли нам в Гондолин? Будь моим проводником, а я стану твоим стражем».

Тогда Исфин возрадовалась и с гордостью взглянула на своего сына. «Так я поступлю и медлить не стану, — сказала она. — И не будет мне страшно в пути со стражем столь доблестным».

Посему они восстали и поспешно отправились в путь сколь могли скрытно. Но Эол вернулся прежде назначенного срока и увидел, что их нет; и столь велик был его гнев, что он последовал за ними даже при свете дня.

(По поводу норнвайт, на смену которыми пришли наугрим, см. стр. 209.) Здесь в « »

имеется две более ранние версии текста, обе вычеркнуты. Вот первая: Но Морлэг также не доверял своему отцу, и потому, по зрелом размышлении, он не сразу выбрался на Восточную Дорогу, но сначала поехал к Кэлэгорму и нашел его в холмах к югу от Химринга. И у Кэлэгорма взял он коней непревзойденно быстрых, и тот обещал помощь и в будущем. Тогда Морлэг и Исфин перебрались через Арос и Эсгалдуин далеко на севере, там, где эти потоки струятся с высот Дортониона, и повернули затем на юг и выбрались на Восточную Дорогу дальше к западу. А

Кэлэгорм и Куруфин перекрыли Восточную Дорогу и ее брод через Арос и не пустили по ней Эола, и, хотя он бежал от них в темноте, это его сильно задержало.

Следующая версия:

Ибо слуги сообщили ему, что они бежали к бродам Восточной Дороги через Арос и Эсгалдуин. Но беглецы опережали Эола на два дня и взяли самых быстрых его коней, и, хотя Эол гнался вслед за ними изо всех сил, он не увидел их, пока те не пересекли Бритиах и не оставили своих коней. Но злая судьба судила, чтобы Эол увидел беглецов тогда, когда они уже пробиралась по тайной тропе, проложенной в русле Пересохшей Реки; и Эол последовал за ними с величайшей скрытностью, шаг за шагом, и догнал их в темноте самой великой пещеры, где Стражи Пути несли неусыпную стражу. Там его, равно как и их, задержали Стражи Интересно, что вмешательство в события Кэлэгорма и Куруфина, сразу удаленное, вернулось на свое место много лет спустя.

[стр. 325]

На странице, где записаны эти отвергнутые фрагменты, в большой спешке карандашом набросано продолжение этой истории:

Он входит после них. Схвачен стражами. Заявляет, что он муж Исфин. Слова к Тургону. Исфин признает это. Тургон обращается с Эолом уважительно. Эол натягивает лук и стреляет в Морлэга в зале Короля, молвив, что уж сына-то у него не украдут. Но Исфин закрывает собой сына, она ранена. Пока Эол в заключении, Исфин умирает от яда. Эола приговаривают к смерти. Его отводят к обрыву Карагдар. Морлэг холоден, стоя подле. Эола сбрасывают с обрывы, и все, кроме Идриль, это одобряют.

Отказавшись от приведенных выше фрагментов, отец написал финальный вариант, снова начав его с фразы «даже при свете дня» со стр. 324:

даже при свете дня; ибо его слуги сообщили ему, что беглецы отправились по Восточной Дороге к броду через Арос. Но они опережали его на два дня, и хотя Эол гнался за ними изо всех сил, взяв самого резвого коня, он так и не увидел беглецов, пока те [не оказались в тени Крисаэгрима и не отправились тайной тропой >] не достигли Бритиаха и не оставили своих коней.

Этот текст продолжается в Сильмариллионе в абзаце 23 (он начинается со слов Тогда Эол спешно поскакал…).

Финальный текст «А» сохранился в машинописном тексте « », и ни в верхнем экземпляре машинописного текста, и в копии под копирку отец его не изменил (только в копии под копирку заменил «праздник» на «праздник середины лета»). Далее в текст копии под копирку «В( )» больше не вносилось никаких изменений или комментариев, так что с этим текстом мы больше не будем иметь дела. Однако в машинописный текст « ( )» отец сделал длинную вставку на отдельных страницах; и, кажется, это последний значительный фрагмент, который он написал о Древних Днях, причем никак не раньше 1970 года (см. стр. 316). Эта вставка начинается словами «Случилось так, что на середину лета…», дальше в ней рассказывается о бегстве Маэглина и Арэдэль, о том, как Эол преследовал их, и о вмешательстве Куруфина: это Сильмариллион, стр. 134-136, абзацы 14-23, где вставка доходит до первоначального текста «А» на словах «пока они не достигли Бритиаха и не оставили своих коней».

Как мы видели (стр. 317), эта история Маэглина не предназначалась для того, чтобы войти в Квэнту Сильмариллион; и детальность повествования в этой весьма поздней интерполяции была при публикации до некоторой степени снижена, в основном за счет удаления указаний на точное время и количество дней и возвращения к манере изначального повествования, более простого и отстраненного. Основные опущения и последующие изменения таковы:

Абзац 14 «и он уехал». Изначальный текст: «и он уехал, хотя и полагал возможным, что в его отсутствие Маэглин может попытаться вопреки отцовским словам увидеться с сыновьями Фэанора, и потому втайне приказал своим слугам неусыпно следить за женой и сыном».

«Тогда молвил он Арэдэль…»: «Тогда, через несколько дней после отъезда Эола, Маэглин пришел к своей матери и молвил:»

[стр. 326]

Абзацы 15-16. «…и сказав слугам Эола, что они отправились искать сыновей Фэанора»: «И тогда ночью как могли тайно они приготовились к путешествию и с рассветом поскакали к северной опушке Нан Эльмот. Там, пересекая неширокий поток Кэлон, они заметили дозорного, и Маэглин крикнул ему: «Передай своему господину, что мы едем навестить наших родичей в Аглоне». Тогда они проехали через Химлад к бродам Ароса, а затем повернули на запад, вдоль Оград Дориата. Но они слишком долго медлили. Ибо в первую из ночей праздника темная тень недоброго предчувствия посетила во сне Эола, и утром он оставил Ногрод, не прощаясь, и поскакал домой со всей быстротой. Потому, возвратившись на несколько дней раньше, чем рассчитывал Маэглин, Эол приехал в Нан Эльмот к ночи дня, следующего за побегом. Тут он узнал от своего дозорного, что беглецы отправились на север меньше двух дней тому назад и переправились в Химлад по дороге в Аглон.

«Столь силен был гнев Эола, что он решился следовать за ними немедля; оставшись лишь на время, необходимое для того, что сменить коня на самого резвого из всех, какие у него были, он отправился в путь той же ночью. Но, достигнув Химлада, он смирил свой гнев…»

Рядом со словом Кэлон написано ?Лимхир (см. выше, комментарии к абзацу 7).

Абзац 16. «Куруфин же был опасного нрава; но разведчики Аглона заметили проезжавших Маэглина и Арэдэль…»: «Куруфин отличался опасным нравом. Покамест они не мешали ему [Эолу] жить, как ему хочется, но могли бы, пожелай они того, заключить его в пределах Нан Эльмот и отрезать его от дружбы с карлы, к которой его ревновал Куруфин. Все вышло ненамного лучше, чем он опасался; ибо разведчики Аглона…»

«и не успел Эол ускакать далеко…»: «И не успел Эол преодолеть и половину пути через Химлад, как путь ему преградили хорошо вооруженные всадники, которые принудили его отправиться вместе с ними к своему лорду Куруфину. Они достигли лагеря Куруфина около полудня; и тот приветствовал Эол без особой любезности».

Абзац 19. «Не прошло и двух дней с тех пор, как они пересекли Ароссиах…»: «Почти два дня тому назад их видели, когда они пересекали броды Ароса и быстро поскакали на запад». Касательно топонима Ароссиах, введенного в опубликованный текст, см. стр. 338, примечание 2.

Абзац 22. «встретить родича, столь доброго в нужде»: «встретить племянника, столь доброго в нужде». Об этом изменении см. ниже, комментарии к абзацу 23.

К словам по законам эльдар на сей раз я не могу убить тебя в оригинале имеется сноска: «Оттого что эльдар (включая синдар) было запрещено убивать друг друга из мести за любую обиду, сколь угодно великую. Кроме того, в это время Эол ехал в Аглон без злого умысла, и не было ничего несправедливого в том, что он искал вестей об Арэдэль и Мэглине».

Абзац 23. «ибо теперь понял он, что Маэглин и Арэдэль бежали в Гондолин»: «Ибо теперь он увидел, что его обманули, что его жена и сын бежали в Гондолин, а его задержали: и теперь уже прошло более двух суток с той поры, как они пересекли броды».

[стр. 327]

За этим повествованием следуют различные примечания. Одно из них — это генеалогическая таблица:

Мириэль = Финвэ = Индис

| |

Фэанор Тургон, Арэдэль = Эол

| |

Куруфин Маэглин

К этому добавлено: «Таким образом, Куруфин приходился сводным племянником Тургону и Арэдэль. По браку Эол стал дядей Куруфину, но этот брак не признавался, поскольку считался насильственным». Именно эта генеалогия стоит за словами Эола, процитированных выше, в комментариях к абзацу 22, «встретить племянника, столь доброго в нужде»; но она, конечно, абсолютно ошибочна. Правильная генеалогия выглядит так:

Мириэль = Финвэ = Индис

| |

Фэанор Финголфин

| |

Куруфин Тургон, Арэдэль = Эол

Куруфин приходился Эолу не племянником (через Арэдэль), а двоюродным братом (по браку). Это странная ошибка, можно сказать, беспрецедентная, поскольку она не является случайной опиской.

На другой странице приводится длинное, поспешно записанное и примечательно скрупулезное рассуждение о мотивах Кэлэгорма и Куруфина.

Встреча Эола и Куруфина (если она не слишком затягивает действие) хороша, поскольку показывает (как это и требуется) Куруфина, который слишком часто ведет себя как злодей (особенно в Сказании о Тинувиэль), в лучшем и более уважительном свете — хотя все же как эльфа опасного нрава, говорящего презрительно. Куруфин, конечно, хорошо знал о ненависти Эола к нолдор, в особенности — по отношению к Фэанору и его сыновьям, «узурпаторам» (что в данном случае несправедливо, поскольку земли, занятые 5 сыновьям, до того не были населены синдар). Знал он и о дружбе Эола с карлами Ногрода (на самом деле, Эол не смог бы в одиночку путешествовать по В. Бэлэрианду в Ногрод без позволения 5 сыновей), меж которых он пытался — и небезуспешно — сеять недружелюбие к нолдор. Что отнюдь не радовало 5 сыновей, которые до прихода Эола в Нан Эльмот имели немалую прибыль от помощи карлов. Куруфин также был осведомлен о том, что жена Эола —из нолдор, на самом деле, он уже давно знал, кто она такая, и теперь проницательно рассудил, что она [?пыталась] бежать наконец от своего супруга. Куруфин мог бы убить Эола (как он того весьма сильно желал!) и никто помимо немногих, бывших в его лагере (а они бы его никогда не выдали), никогда бы не услышал об этом — или не стал бы оплакивать этот поступок. Обитатели Эльмота бы просто подумали, что Эол отправился в погоню за Арэдэль и не вернулся,

[стр. 328]

а дорога была достаточно опасной, чтобы это не вызвало удивления. Но, с точки зрения эльдаринского права и общественного мнения, это было бы убийство; Эол явился один, в этот момент он не преследовал никаких недобрых целей, а напротив, сам был в беде. Кроме того, [он] отвечал на презрение и оскорбления Куруфина спокойно и даже учтиво (с иронией или без оной). Кроме того, что еще более важно, он был одним из эльдар и, насколько было известно, не под тенью Моргота — если не считать ту смутную тень, что накрыла многих других синдар (? из-за шепотков, исходивших от Моргота), — зависть к нолдор. Что было опасно (каковы бы ни были проступки мятежа нолдор), потому что если вслед за Морготом не пришли бы Изгнанники, очевидно, что все синдар вскоре были бы уничтожены или обращены в рабов.

Другой важный, но непроясненный момент — это действия Куруфина и Кэлэгорма ранее, в истории с Арэдэль. Она и в самом деле жила у них и не делала тайны из того, кто она, — да они и сами прекрасно знали ее с давних пор. Почему же братья не послали сообщение в Гондолин? Ее сопровождающие, пусть и доблестные вожди, казалось, были настолько ошеломлены и устрашены ужасами долин к западу от Эсгалдуина, что так и не добрались ни до моста через Эсгалдуин, ни до Аглонда.

А это, я полагаю, с необходимостью означает, что нельзя называть в качестве сопровождающих Араэдэль самых именитых и храбрых вождей (Глорфиндэль, Эгалмот и Эктэлион). Тогда ответ на вопрос, заданный выше, будет такой: опасности Дунгортина и т.д. пугали всех эльдар, и сыновей Фэанора не меньше, чем всех прочих, ведь для них отход на юг, в убежище Дориата, был совершенно закрыт. И, конечно, Тургон со всей определенностью запретил Арэдэль следовать этим путем, ее увлекло туда лишь ее своеволие. В поисках Арэдэль ее сопровождающие явно сопротивлялись опасностям до предела своих сил и тем, без сомнения, и впрямь способствовали ее спасению, оттянув на себя основное внимание злых тварей.

Поскольку Гондолин был «закрыт», не было никакого сообщения между сыновьями Фэанора и Тургоном. Конечно, было понятно, что любой из этих сыновей (или посланник, облеченный соответствующими полномочиями), принеси он вести об Арэдэль, был бы немедленно пропущен. Но Арэдэль явно рассказала Куруфину (а позднее и Кэлэгорму, который был ей больше всего по душе) достаточно о себе, чтобы он понял: она бежала из Гондолина по своей воле и была рада жить с ними на воле. Братьям пришлось бы доставить сведения в Гондолин ценой столкновения с грозной опасностью, а достаточным резоном для этого им казалось лишь спасение Арэдэль из беды. Более того, пока она была счастлива и вольна, братья медлили, полагая, что даже если бы Тургон узнал, где сестра, то потребовал бы ее возвращения (поскольку данное ей разрешение покинуть город утратило силу из-за ее непослушания). Но прежде чем братья приняли какое-то решение, Арэдэль снова пропала, и прошло немало времени, прежде чем ония узнали или хотя бы догадались, что с нею сталось. Это произошло тогда, когда Арэдэль снова начала посещать опушки Нан Эльмот и выходить за границы леса.

[стр. 329]

Ибо братья постоянно следили за Нан Эльмот, не доверяя делам и поведению Эола, и их разведчики временами видели, как она едет верхом в солнечном свете по лесным опушкам. Но теперь братьям казалось, что действовать поздно; и они полагали, что даже если они преодолеют все эти опасности, наградой им будут лишь упреки или гнев Тургона. А этого им вовсе не хотелось. Ибо теперь они были под тенью страха и начали снова готовиться к войне, пока сила Тангородрима не сделалась несокрушимой.

В этом тексте имеются непонятные моменты, а также примечательные, хотя и менее важные высказывания. (1) Говорится, что Куруфин знал «о дружбе Эола с карлами Ногрода»: в повествовании говорится о визитах Эола в Бэлэгост. В «В( )» это было изменено на «Ногрод или Бэлэгост» (см. выше, комментарии к абзацу 9), но уже в «А»

празднество, во время которого происходит побег жены и сына Эола, проходило в Ногроде (абзац 14). В другом месте этих поздних работ на «маэглиновскую» тематику об Эоле сказано так: «Позже он часто навещал Ногрод; он очень подружился с карлами Ногрода, поскольку жители Бэлэгоста, что на севере, стали друзьями Карантира, сына Фэанора». (2) Проход здесь назван Аглонд, хотя во вставном повествовании он называется Аглон; см. стр. 338, примечание 3. (3) По поводу имен сопровождающих Арэдэль — здесь решено их не называть — см. выше, комментарии к абзацу 4. (4) Упоминание о Дунгортине, а не о Дунгортэбе — это случайное возвращение к старому, долго использовавшемуся названию.

(5) Здесь трижды упоминается о пяти сыновьях Фэанора, но я не могу это объяснить.

Кажется невозможным, чтобы Семь Сынов Фэанора, столь глубоко укорененные в традиции и с таким постоянством возникающие снова и снова, могли превратиться в пять исключительно из-за ошибки памяти, как это вышло с Финголфином, выпавшим из генеалогии (стр. 327). К тому времени, как появилась эта история, один из братьев-

близнецов, которых звали Дамрод и Дириэль (позднее Амрод и Амрас), самых младших из сыновей Фэанора, прогиб при сожжении кораблей тэлэри в Лосгаре, поскольку он «вернулся спать на свой корабль»: об этом было сказано в карандашной приписке к машинописному тексту Анналов Амана ( .128, §162), хотя никаких соответствующих изменений в какие бы то ни было тексты внесено не было. Возможно, отец пришел к мысли, что в сгоревшем корабле погибли и Амрод, и Амрас.

(6) Наконец, удивительно заключительное предложение рассуждения касательно подготовки Кэлэгорма и Куруфина к войне. Осада Ангбанда завершилась весьма внезапно в середине зимы 455 года. Между вылазкой Глаурунга в 260 году и Битвой Внезапного Пламени (по словам Серых анналов, стр. 46) был «долгий мир почти что две сотни лет. В

то время на северных границах происходили лишь мелкие стычки…». Верно, что в 402

году (стр. 49) случилось «сражение на северных границах, более жестокое, чем любое, бывшее прежде разгрома Глаурунга; ибо орки попытались пройти через проход Аглон»; а в 422 году (стр. 50) Финголфин «начал задумывать нападение на Ангбанд», но из этого замысла ничего не вышло, поскольку «большинство эльдар [стр. 330]

были довольны тем, как идут дела, и не спешили начинать войну, в которой многие бы, без сомнения, погибли». Но Маэглин и Арэдэль бежали в Гондолин из Нан Эльмот в 400

году. Отсутствуют какие бы то ни было указания на то, что сыновья Фэанора начали готовиться к войне за 55 лет до Дагор Браголлах, с которой пришел конец Осаде Ангбанда.

Что касается оставшейся части повествования, то в верхний экземпляр машинописного текста « ( )» было внесено очень мало изменений, и я укажу только на следующее:

Абзац 35 «Было назначено, что Эола следует отвести…»: в конце абзаца отец прибавил: Ибо эльдар никогда не использовали яд даже против самых своих жестоких врагов, зверя, орка или человека; и они исполнились стыда и ужаса от того, что Эол замыслил столь злое дело.

С этого места опубликованный текст практически полностью совпадает с оригиналом, и небольшое количество редакторских изменений ни в коей мере не влияет на ход повествования.

Я уже упоминал (стр. 316), что в дополнение к весьма поздним изменениям и комментариям, приведенным выше и связанными с текстом Маэглин, есть немало других материалов, относящихся к тому же самому времени. Эти работы в первую очередь описывают географию, время и расстояния путешествий верхом, но они сложные и запутанные, зачастую повторяются с небольшими изменениями в расчетах и частью практически нечитаемы. Однако они содержат множество любопытных деталей о географии и дорогах, которыми пользовались в этих краях путники.

Невозможно изложить этот материал в упорядоченном виде, страница за страницей, последовательно прослеживая его развитие, а даже если бы это и было возможно, в этом нет никакой необходимости. Отец самолично написал: «Эти подсчеты времени путешествий Эола хотя и интересны (и их достаточно для обоснования возможности таких путешествий) не очень-то необходимы для повествования: оно и так выглядит правдоподобным, даже если смотреть по карте». Далее следует рассуждение, снабженное цитатами и посвященное тому, что можно узнать (и, более того, тому, чего узнать нельзя) о дорогах Восточного Бэлэрианда. Пронумерованные примечания приведены на стр.

338-339.

С этим материалом связаны довольно бледные фотокопии северо-восточной и юго-

восточной четвертей карты. Эти фотокопии были сделаны, когда на карту были нанесены все изменения, которым она подверглась (1), и с 1970 года отец пользовался именно копиями, а не оригиналом, чтобы наметить характерные особенности, появившиеся в результате его последующих размышлений и развития истории о Маэглине. Поскольку маршруты передвижений гораздо проще уяснить визуально, а не по описанию, на стр. 331