Воздуха! Boздуха!

14

Я проснулась еще до будильника. Марк спал рядом, прижавшись сзади. Замешкав в кровати, в попытке встать, почувствовала, как он обнял меня еще крепче. Дотронувшись до моей руки, все также не просыпаясь, он начал натягивать на меня одеяло, пытаясь прикрыть ту самую руку, которая была холодной в области плеч. Укрыл меня, поцеловал и дальше, видимо, провалился в сон и я вместе с ним.

Потом мы уже проснулись по будильнику. Сегодня это был все тот же Марк, что и вчера. Внимательный, заботливый, который все никак не мог отпустить меня, пока мы прощались, когда я уходила на занятия, он уезжал по своим делам.

После недельного перерыва и последних событий, я все никак не могла включиться в учебу. Одногруппники казались мне какими-то чужими, потому что совсем не понимали моего состояния. А так хотелось кричать на весь мир о своем счастье, и так было страшно. Счастье — так зыбко.

В течении дня Марк писал, звонил, узнавал о моем настроении, оповещал о своих передвижениях. Так мы протянули до вечера, пока он не вернулся в наш все еще хрупкий мир на двоих. И мы, оказавшись опять вместе, продолжили, на чем остановились, все с тем же трепетом.

Уже почти неделю я не высыпалась, уже почти неделю моя душа пела от безудержного счастья. Мне нравилось проводить с ним время, нравилось разговаривать с ним, узнавать о нем больше. Как мне казалось, мы много говорили, но будто упускали разговор о самом главном…

Наши «Что сегодня будем на ужин?», «Что тебе приготовить на завтрак?», «Что купить в магазине?» напоминали жизнь супружеской пары. Хотя мы никогда не обсуждали наши с ним отношения. Нужно ли о них говорить или и так все понятно? Да, и что должно быть понятно? И тут мне вспомнился Родя, как он словами через рот обозначил, что мы пара, что у нас все серьезно. И как будто эта определенность давала спокойствие и уверенность в завтрашнем дне. Хоть это и не послужило гарантией в наших отношениях, да и как любит говорить один мой знакомый «В жизни только одна гарантия и это смерть», и все же хотелось иметь хоть какую-то уверенность. Кто мы были друг другу? Просто любовники или между нами было нечто большее? А что будет, когда она закончит учебу и вовсе уедет из города?

Может, и следовало бы поговорить с Марком, задать ему эти вопросы. Но прошло слишком мало времени, имела ли я вообще право на расспросы подобного рода? Да и если честно, мне было страшно услышать то, что он мне мог бы сказать. А если скажет то, что мне не понравится, что тогда? Все также продолжится, как ни в чем не бывало? Или будет повод, чтобы все закончить, пока не зашло слишком далеко? Сомнения меня одолевали. И они же омрачали иногда наше совместное времяпрепровождение.

Но мои переживания и не беспочвенно актуализировались все и сразу в один день.

После ужина я готовилась к завтрашним занятиям, пока Марк был в душе.

Вдруг, не прекращая, начал звонить его телефон, который он оставил в комнате на подвесной полке, звук шел оттуда. Я подумала, может что-то срочное, а если уж быть честной, меня распирало от любопытства, и я потянулась к телефону, чтобы посмотреть, кому там неймется. «Алина». Опять она. Сердце забилось от ревности и от страха. Я вернула аппарат на место, перебирая мысли в голове, тараканы вконец разбушевались. Нужно поговорить с Марком и прекратить изводить себя, решила я. Может, это его сестра, просто подруга, ну мало ли кто. Не очень хотелось выглядеть мнимой истеричкой, какой я в этот момент, собственно, и была, и устраивать парню разборки. Кому расскажешь, не поверят. И когда я стала такой? Я даже не знала, что умею ревновать. А тут меня аж трясло.

Марк вышел из душа. Я тоже решила сходить, немного остудить пыл перед сложным для меня разговором. Нужно было успокоиться, чтобы смочь выговорить нужные слова и быть готовой к тому, что может сказать он. Особенно, если будет что-то из серии: «Ну, ты чего, я же сразу сказал тебе, что ничего между нами, кроме секса не может быть и все в этом роде».

Пока я стояла в душе и выстраивала диалог в своей голове, мол, скажу так, эдак, вдруг дверь в ванную открылась, и Марк зашагал в мою сторону. Я посмотрела на него вопросительно. А он, ничего мне не объясняя, просто залез ко мне, выхватил губку и начал натирать ею мое тело. Потом смыв пену со всех участков, прижал меня к холодной плитке, поцеловал. После, опустившись на корточки, начал ласкать ниже живота, закинув мою ногу себе на плечо, покрывая поцелуями и проводя языком. В этот момент все мысли вылетели из головы, вместе с предстоящим диалогом. Чуть позже он развернул меня и прижался ко мне сзади, немного помешкавшись, медленно начал входить.

— Прости, не мог дождаться, когда ты выйдешь.

Наши бедра ударялись друг об друга, издавая неприличные звуки. Моментами Марк останавливался и рукой ласкал меня спереди между ног, целовал и кусал спину, шею. Когда уже мы оба подошли к логическому завершению, Марк воскликнул:

— Твооою жжж мать… г*ндон порвался.

Я не поняла, что произошло, повернулась к нему, а в руках он держал порванный презерватив. И только после почувствовала, как из меня вытекает жидкость. Ситуация неоднозначная, но меня пробило на смех. А он был слишком серьезным.

— Подмойся хорошенько, — с беспокойством в голосе, произнес он.

В силу своей неопытности, наверно, я реально тогда не особо переживала по этому поводу, но его указания выполнила.

Выйдя из душа, я нашла Марка, погруженного в свои мысли, с телефоном в руке. Он до сих пор переживал по поводу того, что произошло? И тут я, как бы пытаясь разрядить обстановку и за одно, возможно начать с ним запланированный диалог, а куда же мы все же идем, выпалила:

— Да, ладно тебе. Забеременею, поженимся, нарожаем детишек. «И жили они долго и счастливо», — как бы в шутку, но не в шутку. Я ждала в этот момент какого-нибудь сарказма, он, прям, профи по части подколов. Ждала слов поддержки, в конце да концов, из серии, что все будет хорошо, при любом раскладе он рядом. Да все, что угодно, но… Шутку он не оценил, поддерживать, видимо, тоже не намеревался. Более того вскочив со своего места, он прижал меня к стене, схватив за плечи.

— Ты чего несешь? Думаешь, это смешно? — я думала, он меня сейчас ударит, честное слово. Я испугалась. Было, правда, не смешно. К такой реакции я точно не была готова.

Ну, вот и все. Мы вернулись к тому, с чего начали. Хотела узнать какие у нас отношения? А вот такие. Меня как будто вернули в реальность. Хотела полетать с парашютом, а инструктор скинул меня, не дав инструкций. Голова пошла кругом. В груди жгло. Еще чуть-чуть и я бы расплакалась от обиды.

— Отпусти, мне больно, — кажется, мои глаза в этот момент вместо слез залились злостью.

— Ой, прости, — с этими словами он убрал от меня руки. — Я на улицу, покурю.

Когда он ушел, я еще простояла немного возле той самой стены в смятении, потом пошла в ванную и тихо, прикрывая рот руками, все же расплакалась. Что делать дальше и как себя вести в голове не укладывалось.

Спать мы легли в тишине, но почему-то в одну кровать. Каждый был погружен в свои мысли. Он меня не обнимал, лежали, прижавшись спинами. В этот момент и так узкая постель, стала еще меньше, и нам, двоим, стало невыносимо тесно в этом пространстве. Нужно было лечь на Маринкино ложе, пришла мне гениальная мысль опосля. А вот сон совсем не шел. Я пыталась себя успокоить. Это не конец жизни. Ты сильная, ты справишься, будто мантру повторяла я про себя. И в какой-то момент Морфей надо мной сжалился и забрал меня к себе.

Настало утро. Я проснулась в его объятьях. Но ничего не изменилось. В воздухе нарастало что-то тягучее и невыносимое. Сегодня пропасть между нами стала еще больше. Нам будто было неловко находиться рядом друг с другом. Прослеживалось поведение двух маленьких провинившихся детей. Диалог никак не клеился. В моей голове ничего не укладывалось, я не могла объяснить себе, что произошло вчера. Все, что я сейчас чувствовала — это свою ненужность. Чтобы завершить этот фарс, я решила проявить свою творческую часть.

— Марина сегодня приезжает. Тебе лучше съехать до вчера. Только что получила от нее сообщение, — не поднимая глаз, соврала я ему.

— Хорошо. Мне как раз нужно домой уехать…

Меня обрадовало, что он не стал задавать лишних вопросов, чтобы не пришлось и дальше врать, и расстроило, что сегодня он уедет. Вот так просто. Ни тебе задушевных разговоров, ни выяснений отношений. Значит ли это, что экранизация картины «Я ничего тебе не обещал» пришла к своему логическому завершению? Меня охватила злость и отчаяние одновременно. Но совсем не хотелось начинать какой-либо разговор. Я и так чувствовала тотальную беспомощность, а показывать чувства, а вместе с ними и свою слабость вовсе не хотелось.

Из дома мы вышли вместе, как это и раньше бывало. Я буркнула себе под нос «Пока» и уже собиралась уходить прочь. Он схватил меня за руку, притянул к себе, крепко обнял и поцеловал меня в лоб. Это было неожиданно, учитывая вчерашний вечер и начало сегодняшнего дня. Я старалась не выказать своих эмоций, изобразила на своем лице равнодушие настолько, насколько у меня это могло получиться. Уходя, он оглянулся, посмотрел так, будто прощался навсегда. Что-то мне подсказывало, так оно и было…