Возмездие

Глава 14

Ева была не в том настроении, чтобы прово­дить очередную супружескую разборку, но реши­ла, что лучше уж поскорее отделаться. Ей был ну­жен острый глаз Рорка, его связи и – раз уж он решил отправиться в Ирландию – его знание страны.

Пибоди с Макнабом уже начали дружески вор­ковать, поэтому она их развела по разным местам и дала разные задания, надеясь, что при благопри­ятных условиях они добудут для нее нужную ин­формацию к полудню.

У двери Рорка Ева остановилась, перевела ды­хание и постучала. Он предложил ей войти, но подал знак подождать, продолжая говорить по те­лефону:

– …пока я лично не смогу посетить курорт. Думаю, с мелочами вы и без меня справитесь. На­деюсь, «Олимпус» откроется точно в срок. Все по­нятно?

– Есть проблемы? – спросила Ева, когда он положил трубку.

– Незначительные.

– Извини, что я тебя прервала. У тебя найдет­ся минутка?

Рорк демонстративно взглянул на часы:

– Даже две. Что я могу для вас сделать, лейте­нант?

– Ненавижу, когда ты говоришь таким тоном!

– Правда? Жаль. – Он забарабанил пальцами по столу. – А хочешь знать, что я ненавижу?

– О, могу себе представить. Но сейчас у меня очень мало времени. Макнаб и Пибоди ведут поиск, а я сижу здесь, потому что через Надин пустила слух о своей болезни и о том, что сейчас прихожу в себя дома.

– Ты в этом стала специалистом. Я имею в виду распускание слухов.

Ева сунула руки в карманы и глубоко вздох­нула.

– Ну ладно, давай разберемся. Я действитель­но выступила с заявлением для того, чтобы заста­вить убийцу напасть на меня. Я должна защищать других людей и решила, что, если он перекинется на меня, я выиграю время. Это сработало. Как я и рассчитывала, он был вне себя и допустил неко­торое количество ошибок. Так что теперь мы зна­ем о нем немного больше, чем сутки назад.

Рорк дал ей договорить, потом встал, подошел к окну, поправил жалюзи.

– А когда ты решила, что я буду счастлив спрятаться за твоей спиной?

«Ну, хватит осторожных разговоров», – поня­ла Ева.

– Да мне было наплевать, понравится это тебе или нет! Мне достаточно того, что ты жив. Пусть злишься на меня, но жив!

– Ты не имела права! Не имела права закры­вать меня собой! – Рорк обернулся к ней. Глаза его были цвета грозового неба. – Ты не имела ни малейшего права рисковать ради меня жизнью.

– Да ну? Неужели? – Она метнулась к не­му. – А ну-ка, скажи, если бы мне грозила смер­тельная опасность, ты так бы не поступил?

– Это совсем другое.

– Почему? – Она вздернула подбородок и ткнула ему пальцем в грудь. – Потому что у тебя есть пенис?

Рорк открыл было рот, собираясь разразиться проклятьями, но замер, увидев холодный блеск в ее глазах. Он отвернулся и стукнул кулаком по столу.

– Потому что я мужчина, черт возьми!

– А я – полицейский. Но дело даже не в этом. Просто я люблю тебя, ты мне нужен точно так же, как я нужна тебе. Может, я нечасто об этом гово­рю, но это сути не меняет. Если твое мужское самолюбие оскорбляет то, что я тебя защищаю, дело плохо.

Рорк некоторое время молчал, запустив паль­цы в волосы, затем обернулся к ней.

– Отличный способ уйти от спора, – пробор­мотал он наконец.

– У меня и в мыслях этого не было.

– Поскольку любой мой аргумент будет сей­час бессмыслен, ты своего добилась.

– Разумное рассуждение, – Ева рискнула улыбнуться. – Если ты перестал на меня злиться, может, поможешь кое в чем?

– Я не сказал, что перестал на тебя злиться, я сказал, что больше не собираюсь с тобой спо­рить. – Он присел на край стола. – А помочь – да, пожалуйста.

Вполне удовлетворенная полученным ответом, Ева протянула ему диск.

– Посмотри, пожалуйста. Дай на экран с мак­симальным увеличением.

Рорк сделал, как она просила. На экране рука в перчатке держала некий прибор. Кнопки на па­нели были видны достаточно отчетливо.

– Это блокиратор, – сказал он. – Самый компактный и, думаю, самый мощный из всех, которые я видел. – Он подошел поближе к экра­ну. – Марки производителя, если она и есть, не видно. В моем исследовательском отделе как раз разрабатывают новый блокиратор. Надо выяс­нить.

Это было для нее полной неожиданностью.

– Ты выпускаешь подобные вещи?!

Рорк улыбнулся.

– «Рорк Индастриз» выполняет заказы прави­тельства, даже ряда правительств. Департамент обороны и безопасности всегда интересуется та­кими игрушками. И платят они хорошо.

– Значит, такой приборчик могли разработать твои сотрудники? Кстати, Бреннен ведь занимал­ся коммуникационными системами. Может, и его исследовательский отдел проектировал нечто по­добное?

– Это довольно легко выяснить. Я поговорю со своими инженерами, наведу справки.

– У тебя есть шпионы?

– Сборщики информации, дорогая. Они не любят, когда их называют шпионами. Как по­смотреть на этого типа целиком?

– Перекрути назад.

Рорк внимательно посмотрел на фигуру незна­комца.

– Рост приблизительно пять футов десять дюймов, вес, судя по тому, как висит на нем паль­то, – около ста шестидесяти фунтов. Лицо блед­ное. Думаю, он проводит большую часть времени в помещении, так что по профессии, ежели тако­вая имеется, он скорее всего служащий. Возраст определить невозможно, но осанка – молодого человека. Видишь уголок рта? Он улыбается. Вот наглый ублюдок! Кстати, судя по одежде, у него дурной вкус.

– Это форма полицейских-сыщиков, – сухо сказала Ева. – Но я не думаю, что он действи­тельно связан с нашим департаментом. Наши сы­щики не обладают такими знаниями в электрони­ке, и у них нет доступа к информации. Такое пальто можно подобрать в дюжине мест. Но мы все-таки это проверим.

– А автомобиль?

– Ищем. Если он не угнан и зарегистрирован в штате Нью-Йорк, поле поиска сузится значи­тельно.

– Насчет значительно – это ты преувеличива­ешь, Ева. Только у меня по Нью-Йорку зареги­стрировано штук двадцать таких.

– Все же мы теперь знаем больше, чем сна­чала.

– Пожалуй, ты права. – Он повернулся к ней. – Скажи, Пибоди с Макнабом смогут пару дней вести весь поиск?

– Конечно. А потом вернется Фини.

– Видишь ли, экспертиза по Дженни законче­на. Сегодня днем выдадут тело.

– Да?

– Ева, я хочу, чтобы ты поехала в Ирландию со мной. Понимаю, сейчас это не очень удобно, но я прошу о двух днях.

– Это невозможно. Как же я оставлю…

– Я не могу ехать без тебя. – Он смотрел на нее пристально. – Не могу улететь за три тысячи миль. А что, если этот ублюдок снова на тебя на­падет? Мне необходимо, чтобы ты поехала со мной. Я уже обо всем договорился. Мы можем отправиться через час.

Ева отошла к окну – ей не хотелось, чтобы он заметил ее усмешку. Наверное, нечестно скры­вать от него, что она сама хотела просить его се­годня же отправиться с ней в Дублин. Но раз все так складывается…

– Это важно для тебя?

– Да, очень.

Она обернулась и улыбнулась ему.

– Тогда я пойду собираться.

– Мне будет нужна вся поступающая инфор­мация. – Ева расхаживала по салону личного самолета Рорка и говорила с Пибоди по сотово­му телефону. – Все шифруйте и посылайте мне в отель.

– Я сейчас прорабатываю автомобиль. В Нью-Йорке зарегистрировано около двухсот штук этого года выпуска.

– Проверьте каждый. – Ева сосредоточенно наморщила лоб. – Главное – не упустить ника­кой мелочи. Похоже, туфли у него были новые. Компьютер сможет определить размер. Проверьте туфли, Пибоди.

– Вы хотите, чтобы я проверила туфли?!

– Я же сказала. Продажа этой модели за пос­ледние два – нет, три месяца. Вдруг нам повезет?

– Вера в чудеса очень успокаивает, лейтенант.

– В детали, Пибоди! Надо верить в детали. Сопоставьте эти данные с данными по продаже статуэток и не забудьте про пальто. Макнаб рабо­тает над блокиратором?

– Сказал, что да. – Голос у Пибоди стал офи­циальным. – Я уже два часа не имею от него из­вестий. Он должен был пообщаться с человеком из отдела исследований «Рорк Индастриз»,

– Ему передайте тот же приказ. Всю инфор­мацию шифровать и пересылать мне.

– Слушаюсь, мэм. Пару раз звонила Мэвис. Соммерсет сказал ей, что вам прописали постель­ный режим и запретили принимать посетителей. Доктор Мира тоже звонила. Она прислала цветы.

– Да? – Ева была приятно удивлена. – На­верное, надо ее поблагодарить. Черт, насколько больной меня объявили?

– Тяжело больной, Даллас.

– Фу, как противно! Этот ублюдок небось ра­дуется. Ничего, радоваться ему еще недолго. Най­дите все, что сможете, Пибоди. Через сорок во­семь часов я вернусь, и мы его накроем.

– Я вспомнила одну пословицу, мэм: «Размах­нувшись молотком, не попади по пальцам».

– Свои берегите! – огрызнулась Ева и закончила беседу.

Сунув телефон в карман, она взглянула на Рорка. Весь полет он сидел, погруженный в свои мысли, и почти не разговаривал с ней. Ева не могла решить, не пора ли сказать ему, что она уже связалась с дублинской полицией и договорилась о встрече с инспектором Кэтрин Фаррел.

Она села напротив него, положив ногу на ногу.

– Ну, так ты поведешь меня на экскурсию по местам своей юности?

Ева рассчитывала, что он хотя бы улыбнется, но Рорк просто перевел взгляд с иллюминатора на нее.

– Они не особенно живописны.

– Возможно, в списке достопримечательнос­тей их и нет, но, пожалуй, не повредит пообщать­ся с твоими давнишними друзьями.

– Трое из них мертвы.

– Рорк…

– Нет! – Злясь на самого себя, он поднял руку. – Ладно, нет смысла все время думать об этом. Я тебя отведу в «Свинью и Грош».

– В «Свинью и Грош»? – воодушевилась Ева. – Жена Бреннена говорила, что он часто туда загля­дывал. Это бар, да?

– Паб. – Рорк наконец-то улыбнулся. – Об­щественный и культурный центр нации, которая с материнского молока сразу переходит на пор­тер. И еще тебе надо побывать на Графтон-стрит. Я там лазил по карманам. Кроме того, мы побро­дим по темным переулочкам в Южном Дубли­не – там я перекидывался в картишки, пока не устроил свое казино у Джимми О'Нила, в комна­тенке за мясной лавкой.

– Карты и кости?

– Не только. Еще и контрабанда. Предпри­ятие, заложившее основы «Рорк Индастриз»! – Он наклонился к ней, – К сожалению, несмотря на приобретенный опыт, я позволил украсть свое сердце одной даме из полиции. После чего мне пришлось резко изменить образ жизни.

– Не во всем…

– Во многом. – Он засмеялся и, взглянув в иллюминатор, увидел Дублин. – Ну вот» мы и у цели. Посмотри, как сияют в закатном солнце мосты. А как прекрасен Дублин вечером!

Час спустя, когда они в лимузине ехали из аэропорта, Ева имела возможность в этом убе­диться. Она всегда думала, что Дублин похож на Нью-Йорк – шум, толкучка, суета. Город дейст­вительно был оживленным, но главное – он ка­зался на удивление жизнерадостным. Изогнутые арки мостов, огромные разноцветные двери до­мов… И, хотя стоял ноябрь, повсюду цвели цветы.

Отель оказался огромным каменным зданием, похожим на средневековый замок. Они быстро прошли вестибюль со стенами темного дерева, ве­личественной мебелью, высоченным, как в собо­ре, потолком и направились к себе в номер.

Ева отметила про себя, что люди типа Рорка не утруждают себя такими подробностями, как регистрация. Их приезда ожидали. В номере уже стояли огромные вазы с цветами, чаши с фрукта­ми и графин с отменным ирландским виски.

В высокие окна проникали последние лучи со­лнца.

– Я решил, что тебе захочется посмотреть на город, и выбрал номер с окнами на улицу.

– Замечательно! – Ева, засунув руки в карма­ны, уже стояла у окна. – Здесь очень мило! А ту видел уличные тележки? Так и сияют. И тенты разноцветные. А тротуары такие, будто их только что вымыли.

– В Ирландии до сих пор проводятся конкур­сы на самую аккуратную деревню.

Она удивленно рассмеялась.

– На самую аккуратную деревню?

– Это предмет национальной гордости, стиль жизни, от которого не хотят отказываться. За го­родом ты увидишь каменные изгороди, изумруд­но-зеленые поля, домики с соломенными крыша­ми. И клумбы во дворе. Ирландцы берегут тради­ции.

– Почему же ты отсюда уехал?

– Традиции, которым был привержен я, го­раздо менее притягательны, и отказаться от них труда не составило. – Рорк вытащил из вазы ярко-желтую маргаритку и протянул ей. – Сей­час пойду приму душ, а потом все тебе покажу.

Ева стояла у окна, рассеянно вертя в руках маргаритку, и думала о том, каким предстанет пе­ред ней в ближайшие часы человек, за которого она вышла замуж…

Вскоре она убедилась, что в Дублине были и не столь жизнерадостные места. В темных про­улочках стоял застаревший запах отбросов и гуля­ли тощие воинственные коты. Здесь Ева увидела город с изнанки, увидела людей, идущих тороп­ливой походкой и стреляющих глазами направо и налево. Она слышала грубый хриплый смех и жа­лобный плач голодного ребенка.

На перекрестке Ева заметила группу ребяти­шек, старшему из которых было не больше деся­ти. Они стояли и о чем-то мирно болтали, но от Евы не укрылся холодный расчетливый блеск в их глазах. Если бы при ней был пистолет, она бы ма­шинально к нему потянулась.

Эта улица была их родным домом, и мальчиш­ки прекрасно это понимали. Один из них легонь­ко толкнул Рорка.

– Прошу прощения, – начал было он и тут же взвыл, потому что Рорк схватил его за шкирку.

– Поосторожнее, малыш. Я свои карманы бе­регу.

– Пусти-и! – Мальчик попытался вывернуть­ся, но Рорк держал его крепко. – Ты, ублюдок, я тебя даже не щупал!

– Потому что у тебя ручонки коротки. Госпо­ди, да я в шесть лет был проворнее. – Он тряхнул парнишку еще разок. – Пьяный турист, и тот бы тебя за руку поймал. И вел ты себя слишком на­рочито. – Он заглянул мальчишке в глаза и пока­чал головой. – Карманником тебе не быть, толь­ко на стреме стоять.

– Отлично, Рорк, давай, преподай им урок во­ровства!

Услышав Евины слова, мальчишка перестал вырываться, глаза у него сверкнули.

– Вы что, тот самый Рорк? Который раньше шлялся по этим улицам? Про того Рорка расска­зывают много легенд. Будто он жил в трущобе, а потом заработал целое состояние – крепкими нервами и быстрыми пальцами. У нас все ребята об этом мечтают.

– Нервы у тебя есть, а вот с пальцами плохо­вато.

– Для большинства сойдет. – Мальчишка сразу успокоился и даже улыбнулся. – А если нет, я от любого полицейского удеру.

Рорк наклонился к нему и сказал, понизив го­лос:

– Это моя жена, болван, и она как раз поли­цейский.

– Боже ж мой!

– Вот-вот. – Он вытащил из кармана при­горшню монет. – На твоем месте я бы оставил их себе. Твои дружки разбежались, как крысы. Они тебя бросили и своей доли не заслужили.

– А я и не собирался делиться. – Монеты ис­чезли у мальчишки в кармане. – Приятно было познакомиться, миссис. – Он обернулся к Еве, кивнул ей с удивительным для него достоин­ством, после чего растворился в темноте.

– Сколько ты ему дал? – спросила Ева.

– Достаточно, чтобы улучшить ему настро­ение И не задеть гордость. – Он обнял ее за та­лию, и они продолжили прогулку.

– Он кого-то тебе напомнил?

– Вовсе нет, – ответил Рорк, усмехнув­шись. – Я так глупо никогда не попадался.

– Не понимаю, чем здесь хвастаться. Кроме того, думаю, пальцы у тебя уже не такие быстрые.

– Ты права. С возрастом мастерство уходит. – Расплывшись в улыбке, он протянул ей полицей­ский значок. – Кажется, это ваш, лейтенант?

Ева выхватила у него значок и презрительно фыркнула:

– Выпендрежник!

– Я не мог допустить, чтобы вы поставили под сомнение мою репутацию. А, вот мы и пришли. – Рорк остановился у паба. – Это и есть «Свинья и Грош». Почти не изменился. Может, стал чуть по­чище.

– Наверное, готовится участвовать в конкурсе на самую аккуратную деревню.

Снаружи заведение выглядело весьма скром­но. Единственным украшением служила огром­ная белая свинья с глазами-щелочками, нарисо­ванная на окне. Цветы у входа не росли, но стек­ло было без потеков грязи, а дорожка выметена.

Рорк открыл дверь, и они оказались в душном шумном зале, где пахло пивом и табаком. Зал был длинный и узкий. Несколько мужчин сидело за деревянной стойкой, остальные, в том числе жен­щины и дети, – на стульях за низенькими столи­ками, уставленными стаканами. В дальнем углу за перегородкой какой-то человек играл на скрипке, другой крутил ручку небольшого ящика, из которого доносилась веселая мелодия.

За стойкой трудились двое – отсчитывали сда­чу, наливали выпивку. Несколько человек обернулись на Рорка и Еву, но разговор не смолкал.

Рорк подошел к стойке. Одного из барменов, того, что постарше, он узнал. Это был тощий че­ловечек, едкий и желчный.

– Будьте добры, «Гиннес» – пинту и стакан.

– Одну минуту.

– И что я буду пить? – поинтересовалась Ева.

– «Гиннес» – национальную гордость ир­ландцев, – ответил Рорк, наблюдая за тем, как ловко его старый знакомец наливает пиво. – Вкус у него специфический. Если тебе не понра­вится, закажем что-нибудь еще.

У Евы от дыма заслезились глаза.

– Они что, не знают, что курение в общественных местах запрещено?

– В Ирландии в пабах разрешено.

Бармен принес им пиво. Ева поднесла стакан ко рту, а Рорк полез в карман за мелочью. Сделав первый глоток, она насупилась, после второго по­качала головой.

– Похоже, это надо не пить, а жевать.

Рорк усмехнулся, бармен заулыбался.

– Янки, да? Это ваш первый «Гиннес»?

– Ага. – Ева вертела в руках стакан и внима­тельно разглядывала густую, как деготь, темно-коричневую жидкость.

– И последний?

Она отпила еще, подержала пиво во рту, потом глотнула.

– Нет. Кажется, мне понравилось.

– Вот и отлично. – Бармен широко улыбнул­ся и отвел руку Рорка с монетами. – Первая пор­ция – за счет заведения.

– Очень мило с твоей стороны, Брайан.

Бармен перевел взгляд с Евы на Рорка.

– Я вас знаю? Вижу что-то знакомое, но вспом­нить не могу.

– Прошло лет пятнадцать, так что память твоя могла и подвести. А я тебя, Брайан Келли, сразу узнал, хоть ты и прибавил и весе.

Рорк усмехнулся, и эта усмешка решила все.

– О, черт подери! Запирайте девок на замок – Рорк явился! – Брайан, радостно ухмыляясь, с такой силой хлопнул Рорка по плечу, что тот по­шатнулся.

– Круто, – заметила Ева, продолжая потяги­вать «Гиннес». – Милые у тебя приятели, Рорк.

– Ты же мой должник, – погрозил пальцем Брайан. – Тех ста фунтов, которые мне причита­лись, я так от тебя и не получил.

Рорк задумчиво потер лоб. После короткой паузы музыка снова заиграла, все возобновили прерванные разговоры.

– Знаешь, если бы я тогда вернулся, мне бы это встало дороже. – Рорк взял свою кружку и от­хлебнул. – Мне казалось, я их тебе выслал.

– Черта с два! Ну, да ладно. Что такое сотня фунтов для друга? – Брайан раскатисто рассме­ялся, схватил Рорка за плечи и, притянув к себе, смачно чмокнул в губы. – Добро пожаловать до­мой, старый ублюдок. Эй, сыграйте-ка для моего старинного дружка «Дикую розу»! – крикнул он музыкантам. – Слыхал я, что деньжат у него столько, что он всех вас запросто угостит.

Музыка заиграла, посетители зааплодировали.

– Я всем поставлю по кружке, Брайан, но толь­ко если ты согласишься побеседовать со мной и моей женой пару минут наедине.

– Так это жена? – взревел бармен и кинулся целовать Еву. – Пресвятая Богородица, спаси нас! Да сколько хотите минут, это заведение те­перь – мое. Майкл, иди-ка сюда, помоги Джон­ни. Я отлучусь.

Он нажал на кнопку под стойкой, и одна из панелей в стенке отъехала в сторону. Они про­шли в крохотную комнатку, где стояли стол и не­сколько стульев. Свет здесь был тусклый, но полы сияли блеском. Сквозь стену музыка была едва слышна.

– И вы вышли за этого негодяя? – Брайан со вздохом опустился на стул, который угрожающе под ним заскрипел.

– Ну, он так умолял меня…

– Какую ты красотку оторвал, парень! Длин­ненькая, и глаза цвета лучшего ирландского.

Рорк вынул портсигар, протянул Брайану.

– Американские? – Он затянулся, зажмурив­шись от удовольствия. – У нас таких не достать.

– Я пришлю тебе ящик в счет той сотни.

– Ящик американских я продам раз в десять дороже, – усмехнулся Брайан. – Договорились. Ну, так что тебя привело в «Свинью и Грош»? Я слыхал, что ты наведываешься в Дублин по своим делам, но в наши края не забредал.

– Нет, не забредал. – Рорк взглянул ему в глаза. – Не люблю призраков.

– Ага, – кивнул Брайан. – Их в наших пере­улках пруд пруди. Но сейчас-то пришел и жену привел.

– Да. Ты слышал про Томми Бреннена и про остальных?

– Убили их. – Брайан налил себе виски из бу­тылки, прихваченной из бара. – Томми порой сюда заглядывал. Не часто, но заглядывал. Даже петь мы его уговаривали. Как-то раз я видел его с женой и детишками на Графтон-стрит. Он меня тоже видел, но не ко времени было с таким, как я, общаться. Томми старался кое во что свою семью не посвящать. – Он поднял стакан – не в знак приветствия, а в память о погибшем. – Шона я давненько не видал. Он слал весточки из Нью-Йорка, все заливал, что наживает состояние и, как кончит денежки пересчитывать, так сразу и вернется. Умел приврать Шон…

– Я привез тело Дженни.

– Да? – Брайан серьезно кивнул. – Это пра­вильно. Она бы сама так хотела. Доброе сердце была у Дженни. Надеюсь, они поймают того су­кина сына.

– Это одна из причин, почему мы здесь. Наде­емся, что и ты нам поможешь.

– Да чем я помогу? Убили-то их за океаном.

– Я думаю, началось все с Марлены. – Рорк взял Еву за руку. – Я не представил тебе свою жену как следовало, Брайан. Это лейтенант Ева Даллас, полиция Нью-Йорка.

Брайан так поперхнулся виски, что у него сле­зы на глаза навернулись.

– Черт побери, Рорк! Ты женился на лейте­нанте полиции?!.

– Это я вышла замуж за преступника, – про­бормотала Ева. – Но об этом все всегда забы­вают.

– Я помню, дорогая, – Рорк поцеловал ей руку. – Всегда.

Брайан опять расхохотался и налил себе еще виски.

– Ну что ж, за вас!

Следующее дело ему пришлось отложить, и те­перь он молился о терпении. Он и так слишком долго ждал. Но то был знак божий, и он это пони­мал. Он свернул с пути, пошел на поводу своих желаний, когда подложил ей в машину бомбу.

Он согрешил и поэтому молился не только о терпении, но и о прощении. Он знал, что должен был прислушиваться к силам, его направляющим, и скорбел о своей ошибке. Как Моисей, он изме­нил делу жизни своей и решил испытать господа!

Слезы застилали его глаза, когда он бил поклоны. Четки позвякивали в ладони, он переби­рал их, послушно повторяя молитву за молитвой.

Слава Пресвятой Богородице!

Он молился, не подложив под колени поду­шечку, – его учили, что в боли можно обрести прощение, А без прощения он не может действо­вать дальше. Белые свечи горели вокруг, пахло расплавленным воском. Перед ним стояла стату­этка Девы Марии. Она молча смотрела на него, и в какой-то момент во взгляде ее он прочитал про­щение.

Благословенна ты между женами!

Молитвы Деве Марии были его любимыми: ничто так не утешало. Завершив пятую из девяти молитв новены, он почувствовал, что душа его очистилась от мирских забот и плотских помыс­лов. Как и Дева Мария, он был чист. Его учили, что чистота и непорочность есть путь к славе; ког­да похоть заползала ему в душу, он боролся с этим демоном, не щадя сил. И теперь его тело вновь стало послушным, а все помыслы обратились к богу.

Семена его веры были посеяны в крови, взо­шли в мести и расцвели в смерти…