Возмездие

Глава 2

Когда Ева проснулась, за окном в потолке бы­ло еще темно. А проснулась она в поту. Видения, пришедшие во сне, были мрачны и неясны, но Ева была только рада тому, что не запомнила ни­чего отчетливо.

В кровати Ева была одна, поэтому она позво­лила себе нервно поежиться – этим движением стряхивая с себя привидевшийся кошмар. Только потом она зажгла свет и, дав себе несколько се­кунд на то, чтобы прийти в себя окончательно, взглянула наконец на часы.

Пять часов пятнадцать минут. «Вот ужас-то!» – подумала она, потому что отлично знала, что больше не заснет. Тем более что Рорка, умев­шего отгонять от нее ночные кошмары, рядом не было. Интересно, долго ли она будет смущаться того, что стала так от него зависима? Год назад Ева и не подозревала о его существовании. А теперь он стал неотъемлемой частью не только ее жизни, но и ее самой – как руки, например. Или как сердце…

Она вылезла из постели, надела один из бесчисленного множества купленных ей Рорком шел­ковых халатов и вышла из спальни.

Рорк оказался на нижнем этаже, у бассейна.

«Отличная идея – немного поплавать. Но сна­чала – на тренажеры», – решила Ева. Ей хоте­лось окончательно стряхнуть с себя остатки дур­ного сна.

Чтобы избежать встречи с Соммерсетом, Ева предпочла воспользоваться лифтом. Этот человек умел появляться ниоткуда, его взгляд, исполнен­ный презрительного недоверия, просто преследо­вал Еву. И ей не хотелось, чтобы день начинался с продолжения вчерашней стычки.

Гимнастический зал Рорка был оборудован по последнему слову техники. Можно было размять­ся с роботом, позаниматься штангой или пору­чить себя электромассажеру. Ева скинула халат, натянула черное трико и, решив начать утро с пробежки, встала на дорожку и включила видео. «Пожалуй, на сей раз это будет пробежка по пля­жу», – решила она. Ева чувствовала себя как дома только в двух местах – в городе и на берегу моря. А в деревенском пейзаже или в горах ей бы­вало не по себе.

Начала она с бега трусцой. Синие волны би­лись у ее ног, солнце только поднималось из-за горизонта, пронзительно кричали чайки. Ей каза­лось, что она вдыхает солоноватый и влажный тро­пический воздух. Мышцы потихоньку разогревались, и она побежала быстрее.

После первой мили Ева забыла обо всем.

В этих местах после знакомства с Рорком она бывала несколько раз и частенько выбирала для голографических путешествий именно их. А до того никаких водных просторов, кроме Гудзона, не видала.

«Жизнь меняется, – подумала она. – И дейст­вительность – тоже».

На четвертой миле, когда мышцы уже звенели от усталости, уголком глаза она заметила, что рядом с ней оказался Рорк. Волосы у него были еще мокрыми после купания.

– Бежишь куда-то или от чего-то?

– Просто бегу.

– Рановато вы встали, лейтенант!

– Предстоит трудный день.

Ева помчалась быстрее. Рорк никогда не пере­ставал удивляться тому, в какой прекрасной фор­ме она себя держит, но решил не отставать.

– Я думал, захочешь отдохнуть.

– Я тоже так думала. – Ева остановилась, на­клонилась и, опустив руки, выдохнула. – Увы, не получается. – Она подняла голову, встретилась с ним взглядом и вдруг вспомнила, что ведь теперь у них общая жизнь. – У тебя были какие-то планы?

– Все можно переиграть. – Рорк хотел пода­рить ей уик-энд на Мартинике, но решил, что это подождет. – В ближайшие сорок восемь часов я совершенно свободен. Если хочешь меня чем-то загрузить – я к твоим услугам.

Ева глубоко вздохнула. Еще одна перемена в жизни – появился человек, с которым она могла обсуждать свои рабочие проблемы.

– Посмотрим. Пока что я хочу поплавать.

– С удовольствием к тебе присоединюсь.

– Ты же только что купался.

– Могу окунуться еще разок. – Рорк коснул­ся пальцем ямочки у нее на подбородке. После бега она разрумянилась, и кожа разгладилась. – Законом это не запрещено. – Он взял ее за руку и повел к бассейну,

Вокруг изогнутого дугой бассейна росли паль­мы и вились цветущие виноградные лозы.

– Мне надо надеть купальник.

Рорк улыбнулся и спустил с ее плеч бретельки трико.

– Зачем?

Его руки ласково коснулись обнаженной груди Евы, и она удивленно вскинула брови.

– Ты что, задумал игры на воде?

– Как получится. – Он взял ее лицо в ладони, наклонился и поцеловал. – Я люблю тебя, Ева.

– Я знаю. – Она прикрыла глаза, положила голову ему на плечо. – Как же все странно и уди­вительно!

Раздевшись окончательно, Ева встала на бор­тик и нырнула. Достигнув дна, она увидела, что вода из темной стала голубовато-синей, и улыб­нулась. Этот человек умел предугадывать любые ее желания! Она проплыла бассейн из конца в конец, а потом легла на воду, раскинув в блажен­стве руки. И тут его пальцы переплелись с ее.

– Я отлично расслабилась.

– Правда?

– Ага. Настолько, что, боюсь, не смогла бы сопротивляться извращенцу, которому пришло бы в голову на меня напасть.

– Да ну? – Он обхватил ее за талию и развер­нул лицом к себе.

– Ну да! – Она обвила ноги вокруг его бедер.

Губы их встретились, и Ева почувствовала себя такой умиротворенной и успокоенной, что ей ка­залось, будто тело ее растеклось по волнам. Она провела ладонью по его густым шелковистым во­лосам. Тело Рорка было прохладным, упругим и готовым к любовным утехам, чему Ева давно перестала удивляться. Руки его ласкали ее, и она едва не мурлыкала от удовольствия.

Они нырнули в голубоватую воду, и, когда гу­бы его коснулся ее груди, Ева вздрогнула от на­слаждения. Она ловила ртом воздух, не в силах сообразить, где она и что с ней. Но, наверное, именно этого она и ждала – хотела быть беспо­мощной, а он чтобы был ненасытен… Лишь Рорк проникал в глубины ее подсознания, и то, как и что он умел дать ей, оставалось для нее самой не­разрешимой загадкой.

Ева лежала на волнах, отдавшись тому удо­вольствию, которое он ей доставлял. Медленно-медленно губы его скользили по ее бедрам, живо­ту, груди – к шее, к жилке, бившейся под самым ухом.

– Ты замечательно держишь дыхание, – выговорила она через силу и тут же страстно изогну­лась, почувствовав, как он входит в нее, – Господи!

Рорк видел, как раскраснелись ее щеки, как бродит по ее лицу блаженная улыбка. И губы, ко­торые так часто он видел упрямо поджатыми, дрожали и ждали его поцелуя. Он обхватил рука­ми ее бедра, вошел глубже, и она сладострастно застонала.

Прижавшись губами к ее губам, Рорк начал двигаться, медленно и осторожно, распаляя тем самым их обоих. Ее взгляд, часто такой присталь­ный и пытливый, затуманился, дыхание стало прерывистым. У него кровь вскипала в жилах, но он продолжал двигаться медленно, и так продол­жалось до тех пор, пока она не стала шептать его имя.

Оргазм был долгим и упоительным.

Ева с трудом выпростала руки из воды и обхва­тила его за плечи.

– Не отпускай меня, иначе я просто утону!

Рорк тихо усмехнулся, прижался губами к го­лубой жилке под ее ухом.

– Я тоже. Знаешь, мне нравится, когда ты ра­но встаешь.

– Мы когда-нибудь замучаем друг друга до смерти. Чудо, что мы сейчас не утонули.

Он вдыхал запах ее кожи и свежей воды.

– Может, еще и утонем…

– Как ты думаешь, удастся нам добраться до ступенек?

– Если не будем торопиться.

Они добрались, хоть и не сразу.

– Кофе! – прошептала Ева и, пошатываясь, побрела за халатами.

В один она закуталась, другой принесла Рорку, который уже успел запрограммировать автоповар на две чашки черного кофе. Солнце уже взошло, и его лучи золотили стеклянную стену зала.

– Есть хочешь?

Ева с наслаждением сделала первый глоток и кивнула.

– Смертельно. Но сначала – в душ.

– Тогда пошли наверх.

Ева взяла недопитый кофе с собой. Когда вслед за ней в кабинку вошел Рорк, она сказала, сурово прищурившись:

– Попробуй только сделать воду похолод­нее – и ты погибнешь страшной смертью!

– Холодная вода раскрывает поры, и человек чувствует себя бодрее.

– Ты меня и так достаточно взбодрил.

Ева отставила чашку и нырнула под струю.

Она выбралась из кабинки первой и, услышав, как Рорк переключил воду на холодную, непроиз­вольно вздрогнула.

Ева понимала, что Рорк давно уже ждет от нее рассказа о новом деле, из-за которого пришлось отменить выходной. И ей было приятно, что он терпеливо дождался, когда она наконец уселась на диване с новой порцией кофе и тарелкой с омлетом.

– Мне правда очень жаль, что я не смогла вче­ра прийти вовремя… – начала она.

Рорк пожал плечами:

– Мне что, тоже надо будет извиняться вся­кий раз, когда дела будут мешать нашим с тобой планам?

Ева открыла было рот, но тут же снова его за­крыла и покачала головой.

– Нет. Но дело в том, что мы уже выходили, когда раздался этот звонок. Анонимный. Откуда звонили, установить так и не удалось.

– Аппаратура у полиции Нью-Йорка убогая.

– Не такая уж убогая, – буркнула она. – Этот тип оказался настоящим мастером. Тебе бы тоже пришлось повозиться.

– Хочешь меня обидеть?

– Думаю, тебе еще представится возможность с ним потягаться. Он ведь обратился ко мне лич­но, так что я не удивлюсь, если он позвонит сюда.

Рорк отложил вилку, взял кофе – он старался вести себя, как обычно, но внутренне напрягся.

– Лично?

– Ага, хотел говорить именно со мной. Снача­ла нес какую-то чушь о религиозной миссии, о том, что действует по велению бога. Потом зага­дывал загадки.

Ева включила запись разговора и заметила, ка­ким сосредоточенным стал взгляд Рорка. Он все прослушал и усмехнулся.

– И ты решила проверить Лакшери Тауэрз?

– Конечно. Пентхаус. В гостиной валялись части тела жертвы. Все остальное было в спаль­не. – Она поставила на стол тарелку, встала и на­чала расхаживать из угла в угол. – Такого я еще не видела. Это было отвратительно! И прежде всего потому, что было сделано с расчетом – с расчетом на то, как все будет мерзко выглядеть. Словно хирург работал. Медэксперты полагают, что все это проводилось на живом человеке. Его накачали наркотиками, но так, чтобы он был в сознании и чувствовал боль. Можешь мне пове­рить, боль была невыносимая. Ему вспороли жи­вот.

– Господи Иисусе! – прошептал Рорк. – Это старинное наказание – за религиозные или поли­тические преступления. Смерть медленная и му­чительная.

– И еще чертовски грязная, – добавила она. – Ему отсекли обе ступни и одну руку. Он был еще жив, когда выкололи правый глаз – который, кстати, на месте преступления мы не обнару­жили.

– Прелестно. – Рорк, всегда считавший, что у него крепкий желудок, внезапно потерял аппетит и, встав, направился к гардеробу. – Око за око.

– Это о мести, да? Из какой-то пьесы?

– Это из Библии, дорогая. Всем пьесам пье­са. – Из всего многообразия костюмов он выбрал обычные брюки со складкой.

– Опять про господа… Понятно, играем в месть. Может, это месть религиозная, а может – личная. Мотив установим окончательно, когда выясним все про жертву. Но журналисты не должны ни о чем пронюхать, пока я не свяжусь с его семьей. Рорк подобрал к брюкам белую рубашку.

– Дети есть?

– Трое.

– Трудная у тебя работенка, лейтенант.

– Мне нравится, – машинально ответила Ева, а потом некоторое время молчала, закрыв лицо ладонями. – Мы думаем, что его жена и дети в Ирландии. Мне надо сегодня же их разыскать.

– В Ирландии?

– Угу. Похоже, убитый был твоим соотечест­венником. Но, думаю, с Томасом 3.Бренненом ты знаком не был. Или был? – Она усмехнулась, но, увидев, как потемнели глаза Рорка, улыбаться перестала. – Значит, ты его знал? Об этом я не подумала…

– Лет сорока с небольшим? – спросил Рорк сдержанно. – Ростом меньше шести футов, воло­сы светло-русые?

– Кажется, так. Он занимался коммуникаци­онными системами.

– Томми Бреннен… – Рорк уселся на подло­котник кресла. – Сукин сын!

– Извини. Мне не приходило в голову, что это твой друг.

– Другом он мне не был. – Рорк тряхнул го­ловой, словно отгоняя нахлынувшие воспомина­ния. – Во всяком случае, последние лет десять. Я знал его по Дублину. Наши дорожки несколько раз пересекались, мы обделывали вместе кое-какие делишки, иногда выпивали… Лет двенадцать назад Томми закрутил роман с девушкой из хоро­шей семьи. Настоящая ирландская аристократка. Его тогда сильно зацепило, и он решил встать на путь исправления, – добавил Рорк, криво усмех­нувшись. – Поэтому он прервал отношения с наи­более сомнительными из приятелей юности. Я знал, что Томми ведет какие-то дела здесь, в Нью-Йор­ке, но мы старались держаться подальше друг от друга. Думаю, жена и не догадывалась о его про­шлом.

Ева присела на другой подлокотник.

– Возможно, в том, что случилось, виноват как раз кто-то из его прошлого. Рорк, мне при­дется это расследовать: и, возможно, я узнаю что-то и из твоего прошлого…

Ева внимательно посмотрела на него и поняла, что он не слишком из-за этого волнуется. А она – переживала, и переживала серьезно.

– Я умею заметать следы, лейтенант. И я уже говорил, что друзьями мы не были. Все эти годы я никак с ним не общался. Но я хорошо его помню. У него был прекрасный голос, тенор. Умный, ве­селый… Томми очень хотел завести семью. На руку был скор, но, насколько я помню, сам не­приятностей не искал.

– Зато они его нашли… Ты знаешь, где его семья?

Рорк покачал головой.

– Но эту информацию я получу быстро, – сказал он, вставая.

– Буду тебе очень благодарна. – Ева тоже встала. – Рорк, я не знаю, что он для тебя значил, но, поверь, мне очень жаль.

– Это была просто память о прошлом. Песня в маленьком пабе в дождливый вечер… Мне тоже жаль. Я буду в кабинете. Мне нужно десять ми­нут.

– Хорошо.

Ева неторопливо одевалась. Она понимала, что Рорку нужно время не для того, чтобы собрать информацию. На это с его аппаратурой и мастерством понадобится минут пять. Ему надо было побыть одному. «Песня в дождливый вечер…» Эту песню он потерял.

Ева никогда не теряла никого из близких – может быть, потому, что была слишком осторож­на и только несколько человек стали для нее по-настоящему близки. А потом появился Рорк, и ему противостоять она не смогла. Он был нежен и настойчив. «А теперь… – Ева задумчиво дотрону­лась до золотого обручального кольца, – теперь он стал частью моей жизни».

Она медленно поднялась по лестнице и, хотя могла войти без стука, постучалась.

Жалюзи в кабинете были подняты, но небо за окнами оставалось серым и рыхлым, значит, дождь еще не кончился. Рорк сидел за огромным ста­ринным столом из полированного дерева. Пол был устлан изумительными коврами, которые он привозил из своих многочисленных путешествий.

Ева сунула руки в карманы. К великолепию, в котором она жила, Ева почти привыкла, но что делать с горем Рорка, с его тихой и сдержанной тоской, она не знала.

– Послушай, Рорк…

– Я уже записал все на дискету, – сказал он и протянул ей лист бумаги. – Подумал, что так будет удобнее. Его жена и дети сейчас в Дублине. Дети – два мальчика и девочка, девяти, восьми и шести лет.

Рорк встал, подошел к окну и взглянул на ле­жавший перед ним город. Он только что видел фотографии семьи Бреннена – хорошенькая яс­ноглазая женщина, румяные детишки, – и раз­волновался сильнее, чем предполагал.

– В материальном отношении с ними все бу­дет в порядке, – сказал он тихо, будто самому се­бе. – Томми об этом позаботился. Кажется, из него получился отличный муж и отец.

Ева подошла к нему, протянула было руку, но потом убрала ее. «Черт подери!» – подумала она, поняв, что не знает, как себя вести. Утешать? Или лучше не трогать?

– Я не знаю, как тебе помочь, – выговорила она наконец.

Рорк повернулся, в глазах его читались и горе, и злость.

– Найди того, кто это сделал. Это я могу дове­рить только тебе.

– Можешь. И не только это.

Он едва заметно улыбнулся.

– Лейтенант Даллас, как всегда, встает на за­щиту мертвых.

Он коснулся ее волос и удивленно взглянул на нее, когда она перехватила его руку.

– Оставь это мне, Рорк.

– Я разве говорил о чем-то другом?

– Я понимаю многое из того, что ты не гово­ришь. – Ева действительно отлично его знала, знала, на что он способен. – Если ты задумал действовать самостоятельно, выкинь это из голо­вы. Это мое дело, и я сама справлюсь.

– Естественно. Но ты будешь держать меня в курсе? И не забывай: я готов оказать любую по­мощь, которая тебе понадобится.

– Знаешь, в это дело тебе лучше не вмеши­ваться. Держись подальше, ладно?

– Нет, – ответил он и чмокнул ее в нос.

– Рорк!

– Ты предпочла бы, чтобы я солгал? – Не об­ращая внимания на ее свирепые взгляды, он взял со стола дискету и протянул ей. – Иди работай. Мне надо кое-куда позвонить. Думаю, в конце дня я предоставлю тебе полный список партнеров Томми, его врагов, друзей, любовниц и так да­лее. – Говоря это, он вел ее к выходу. – Эту информацию мне собрать нетрудно, а у тебя будет ясная картина перед глазами.

– Я не могу запретить тебе собирать информа­цию, – заявила Ева у самой двери. – Но не пере­ходи границ, парень! Ни на шаг.

– Сама знаешь, как я возбуждаюсь от твоей строгости.

Она с трудом подавила смех, сказала как мож­но суровее:

– Заткнись! – и, засунув руки в карманы, вы­шла.

Рорк смотрел, как она спускается по лестнице в холл, как, не глядя, берет с перил куртку, забот­ливо положенную для нее Соммерсетом.

– Опять без зонта! – пробормотал он, увидев, как она выходит под моросящий дождь.

Всего он ей не рассказал. Не мог. Он ведь не был уверен, что это имеет отношение к нынешне­му делу. И не хотел без достаточных оснований впутывать женщину, которую любит, в истории, относившиеся к его прошлому. К его прошлым грехам…

Рорк направился не в кабинет, а в специальную комнату, где стояло дорогое и не вполне законное оборудование. У входа он приложил ладонь к элек­тронному замку, после чего дверь распахнулась. Все, что здесь происходило, не попадало под могущественное око компьютерной охраны. Он уселся за длинный стол и начал работать.

Войти в компьютерную систему нью-йоркской полиции для него не составляло никакого труда. Он мысленно извинился перед женой за то, что будет работать с ее файлами, и начал с отчета экс­пертов.

Фотографии места преступления Рорк вызвал на первый экран, отчет о вскрытии – на второй, отчет следователя – на третий. Когда он увидел, что сделали с Бренненом, взгляд у него стал ледя­ным и жестким. Да, немного осталось от того юноши, которого он знал в Дублине, в прошлой жизни. Сдерживая чувства, он прочитал сухой и официальный отчет Евы, потом просмотрел пе­стрившее специальными терминами предвари­тельное заключение медэкспертов, закодировал файл и завершил работу.

Затем Рорк повернулся к внутреннему теле­фону.

– Соммерсет, поднимись, пожалуйста, сюда.

– Уже иду.

Рорк встал и подошел к окну. Да, прошлое иногда напоминает о себе. Прячется в темном уголке и наносит удар исподтишка. Почему сей­час оно настигло именно Томми Бреннена?..

Дверь распахнулась, и на пороге появился Со­ммерсет.

– Есть проблемы?

– Томас Бреннен.

Соммерсет задумался на мгновение, а потом сказал, едва заметно улыбнувшись:

– А, это тот молодой хакер, любитель песен протеста?

– Он убит.

– Печальное известие.

– Здесь, в Нью-Йорке, – продолжил Рорк. – Дело поручено Еве. – Он заметил, как изменился в лице Соммерсет. – Его долго мучили. Потом вспороли живот.

Соммерсет, и без того бледный, побледнел еще больше.

– Возможно, это совпадение.

– Будем надеяться. – Рорк достал из шкатул­ки тонкую сигарету, закурил. – Но тот, кто это сделал, связался непосредственно с моей женой, хотел, чтобы это дело попало именно к ней.

– Она – полицейский, – заметил Соммерсет с легким презрением.

– Она – моя жена, – довольно резко ответил Рорк. – Если окажется, что это не совпадение, я расскажу ей все.

Соммерсет покачал головой:

– Нельзя так рисковать. Для убийства – даже если это было справедливое убийство – срока давности не существует.

– Это она будет решать сама. – Рорк глубоко затянулся и присел на край стола. – Я не хочу, чтобы она действовала вслепую, Соммерсет. Не хочу, чтобы она оказалась в ложном положении. Ни ради себя, ни ради тебя. – Он смотрел на го­рящий кончик сигареты, и взгляд его был печа­лен. – Ни ради памяти о прошлом. Так что – будь готов.

Соммерсет пожал плечами.

– Если выяснится, что закон для нее важнее, расплачиваться за это придется не мне. Решай сам, но помни: ты сделал то, что следовало сде­лать.

– Так же поступит и Ева, – сказал Рорк мяг­ко. – Но, прежде чем мы двинемся дальше, надо восстановить все, что произошло. Ты хорошо по­мнишь то время и тех, кто был к этому причастен?

– Я не забыл ничего.

Рорк внимательно посмотрел на Соммерсета и кивнул:

– На это я и рассчитывал. Значит – за работу.

Огоньки свечей на столе мерцали, как звезды. Он любил на них смотреть. Комната была крохот­ной и без окон, но ему это не мешало. Эти огонь­ки были для него путеводными звездами.

Он был готов перейти к следующему раунду. Мальчишка, который жил в глубине его души, обожал игры. Мужчина, выросший из этого маль­чишки, готовился к священнодействию.

Все инструменты были аккуратно разложены на столе. Он открыл сосуд со святой водой, благо­словленной епископом, и обрызгал ею пистолет, ножи, молоток, гвозди. Это были орудия кары господней. Рядом стояла статуэтка – вырезанная из белоснежного мрамора Дева Мария. Лицо – прекрасное и строгое, руки сложены на груди.

Он, склонившись, поцеловал мраморные ступни.

Внезапно ему почудилось, что на руке его блеснула капля крови, и рука задрожала… Но нет, рука была бела и чиста. Он смыл кровь врага. Ка­иновой печатью отмечены другие, но не он. Он – агнец господень.

Скоро, очень скоро он встретится с другим врагом, и ему нужны силы – раскинуть сети, прикрыться маской дружелюбия.

Он постился, он принес жертву, он очистил сердце и душу от мирских грехов. Окунув персты в святую воду, он дотронулся до лба, до сердца, коснулся сначала левого, потом правого плеча. Опустился на колени, накрыл рукой матерчатый наплечник, благословленный самим папой, и ак­куратно засунул его под шелковую рубашку.

Затем он поднял глаза на распятье, висевшее над столом, где были разложены инструменты, необходимые для выполнения дела. Фигура Хрис­та на золотом кресте отливала серебром. О том, как странно держать у себя сделанный из драго­ценных металлов образ Того, кто проповедовал бедность и смирение, он никогда не задумывался.

Он зажег свечи, сложил руки и стал молиться со страстью истового католика.

Он молился о благодати и готовился к убийству…