Как это глупо — проходить уже раз прожитое по-новой.
Во мне еще теплится надежда отмотать время вспять, но в то же время я думаю — а оно мне надо? Я принял Хаос, потом умер от руки тестя, вдобавок погибли миллионы людей в той же Японии, и на этом кровопролитие бы не остановилось. Хаос посылал бы армады тварей на Землю, за князем Перуном не задержалась бы ответка. Могло бы дойти снова до применения Фрактала Бесконечности. А это слишком опасная штука, слишком непредсказуемая… От их войны могла погибнуть не то что Галактика. Вся Вселенная!
А сейчас есть надежда, что всё образумится. Надо только попасть в Высший мир, ну и, по ходу дела, сделать необходимые вещи.
— Ты о чем замечтался? — грубый голос Амирана врывается в поток моего сознания. — Молишься что ли?
Я опускаю взгляд на разъярённого грузина. Это одно из тех дел, что нужно сделать.
— Ага, молюсь, — усмешка пляшет на моих губах. — Об упокоении твоей души.
Амиран стискивает зубы. Блестящие темные глаза мечут молнии. Я представляю мысли этого Недоволка. Рыкарь-взрыватель думает расправиться со мной в несколько взрывов.
— Сначала я взорву твои руки и ноги. А голову оставлю напоследок, — торжествует его кровожадный взгляд. — Ее я расплющу ногой.
Зрители-дворяне не слышат его грозную речь. Иначе бы он был тише.
— Уже боюсь, — зеваю я, глянув на переговаривающихся секундантов.
Меня представляет Чугун, Амирана — кто-то из молодых грузин. Судьей решил выступить сын князя Багратиона Кренес Циури-дзе.
На самом деле зрителей совсем немного. Астры нет, никого из влиятельных князей тоже. Дело не в том, что никому не интересно. Просто Амиран тайно устроил нашу дуэль. Пошел втихую пошушукался с юным грузинским князем и договорился о дуэли после вечера. Ну папаша Петрес в курсе, конечно. Вот стоит насупленный, как индюк, но не вмешивается. Уверен, старший Багратион тоже знает, ну а Бесоновым я сам после расскажу.
— Так насмерть, значит, — проговаривает Кренес после общения с секундантами. — Не слишком ли это…эпатажно? Уважаемый Петрес, вы не против?
Глава рода Беридзе бросает мимолетный взгляд на меня.
— Не против.
Конечно, он уже меня пробил. Знает, что я мелкий дворянин, и Волконский вряд ли впряжется за какого-то подростка. Ну, разве что, нагоняй устроит, но до войны родов не дойдет. До виры тоже — формального повода нет. Сам же согласился на дуэль, никто не тянул.
После слов Петреса в сторонке вздрагивает Дарико. Симпатичная грузиночка еще надеялась, что старшие не одобрят затею с смертельным исходом. А теперь ей остается только смотреть на меня с болью и сочувствием в глазах.
— Тогда это ваше право, уважаемые дуэлянты, — разрешает князь. — Подойдите ко мне.
Я передаю трость Дарико.
— Доверяю вам свои ноги, — улыбаюсь.
— Откажитесь, — тихо шепчет она. — Еще не поздно.
Я нежно смотрю на нее:
— Было поздно с тех пор, как он поднял на вас руку.
Она отшатывается, глаза как озёра:
— Откуда вы столько обо мне знаете?!
— Это моя обязанность знать всё о своей жене, — прищуриваю взгляд.
— Беркутов! — гремит кавказский князь. — Время!
— До скорого, — я отворачиваюсь и ухожу. — Совсем скоро мы послушаем с вами «Даиси», надеюсь вы не откажите мне в этом.
По пути к Амирану вижу, как Дарико поднимает руку к сердцу, а глаза блестят, щеки пунцовые. Ну конечно. «Даиси» — ее любимая опера. Я знаю чем побаловать своих жен.
Мы с Волком встаем друг против друга. Князь с пренебрежением смотрит на меня. Для него я уже мертвец. Я ведь младше Амирана, а тот еще и гениальный Рыкарь-взрыватель, мало кто в его возрасте достиг подобных высот в прокачке живы.
— Правила джентельменские, — говорит Кренес скучающим тоном. — Запрещаю бить в промежность, глаза, сзади в позвоночник.
— Мне не понадобится, княже, — усмехается Амиран. — Один щелчок пальцев — и он разлетится на куски..
Князь резко оборачивается к нему, глаза злые, широкие ноздри раздуваются, как крылья самолета.
— Амиран Петрес-дзе, хочешь чтобы я тебя дисквалифицировал? Где уважение к судье? Я разве давал тебе слово?
Зазнавшийся грузин отступает на шаг. Глаза испуганные.
— Простите, Ваша Светлость.
Но князь уже заартачился.
— Поздно. Никакой дуэли, я отменяю соглашение.
Я смертельно пугаюсь. Как это никакой дуэли? У меня всё пребывание в России расписано чуть ли не по минутам. Верхний мир с Лизочкой и тестем ждет. Я должен узнать, где моя Лада, раз Анреалиум пропал. Но сначала требуется позаботиться о Дарико, чтоб этот чмошник Волк не смог ее обидеть.
— Ха, — резко усмехаюсь. Наигранно кривлю лицо. — Ваша Светлость, я тоже считаю, что Амиран Петрес-дзе не умеет себя вести. Совсем выбивается из рядов воспитанных представителей грузинских родов.
Одна фразочка, и меня одаривают гневными взглядами все грузины в саду. Включая Кренеса.
— На себя бы посмотрели, Арсений Всеволодович, — процедил князь, сдерживаясь. — Поединку быть. Сейчас. Приготовьтесь, дуэлянты.
Отлично. Я противопоставил себя грузинам, а потом осмеял одного из них, и князь, уязвленный, заступился за своего «собрата», которого секунду назад хотел прогнать болтопсовскими тряпками. Как же легко манипулировать этими горячими горцами.
Мы с Амираном отходим на противоположные края площадки. Волк оскаливается счастливо. Чуть не провалился план нагреть русского выскочку, но обошлось. Я тоже рад, хе.
Застываю, щупаю ментальными пальцами ящик внутри. Ваше время пришло, Монстры хаосистские. Эх, жалко больше нет жар-эфира. Пара взмахов серпа Ярилы — и нет Волка. Только отрубленная голова.
— Готовы? — отрывисто спрашивает Кренес.
— Да, — кивает Амиран.
— Готов.
— В бой! — зычно гаркает грузинский князь.
В ту же секунду я черпаю темную сущность из ящика. Что там мне попадется? О, кажется, Жадность. Ну, посмотрим.
Одновременно мои ноги срываются с места. Позади разряжается взрыв. Ба-а-х. Амиран ударил! Во все стороны летят комья земли с травой. Я зигзагами лечу к грузину. Он же не приближается. Наоборот, отходит на несколько шагов. Хочет победить не мараясь. Ну как бы не так.
Бах. Бах. Бах. Взрывы пробуют на прочность мой доспех. Амиран не может взорвать мою кожу, кости и плоть. Будь я без защиты, тогда да, без проблем. Но ментальный доспех ограничивает досягаемость взрыв-техники. Всё что может Волк — пытаться пробить барьер.
Бах. Бах. Бах. Ударные волны сотрясают меня, по доспеху проходят колебания. Я не останавливаюсь ни на миг. Черпаю Жадность и вливаю ее в защиту. Доспех крепчает.
Миг до столкновения. Лицо Амирана вытягивается. Специально не атакую дальнобоем. Хочу показать, насколько он — гений молодого поколения — на самом деле жалок и ничтожен.
Нас разделяет три шага, два, один. Отчасти Амиран своего добивается, я взрываюсь — но не кусками мяса, а ударной связкой. Боковой в печень, прямой в челюсть снизу вверх. Хватаю за голову, дергаю вниз и бью лобешником об летящее навстречу колено.
Амиран крякает, доспех еще не развалился, но уже на грани. Я отшвыриваю грузина, как пушинку, вытягиваю руку, тужусь… как на троне любого мужчины. Да! Вдогонку Амирану летит маленький файербол. Что-то вышло. Уже неплохо.
Шарик ударяет об голову Амирана и становится последней каплей его доспеха. Защита разлетается, а остатки огня обжигают грузину лицо.
— А-а-а-а! — визжит он, хватаясь за обожженные щеки.
Ну, пора заканчивать. Подхожу и ударом ноги в шею ломаю позвонки. Да, коротким пинком, без затей. Большего эта сволота не заслуживает.
— Не-е-е-ет!!! — рев раненого льва.
Это до Петреса дошло, что его любимого сына-извращенца только что кокнули. Глава рода бросается ко мне, глаза горят бешенством, рот искривлен в жуткой гримасе. Но его удерживают другие грузины. Они сваливают Петреса, вдавливают лицом в газон.
— Не устраивайте бойню в доме моего отца! — кричит Кренес. — Иначе мне придется принять меры!
Петрес через силу успокаивается. Выражение безумной ярости на лице сменяется маской боли. Слезы капают на траву.
— Я понял, понял, — скрипит он зубами. — Простите, княже.
— Хорошо, я прощаю, — смилостивился молодой князь. — Поединок закончен! На этом всё!
Он даже не объявляет победителя. Может, не хочет снова спровоцировать Петреса, или, может, я бешу Кренеса, а может, и то и другое. Но меня лично всё устраивает.
Дарико стоит под защитой Чугуна и Сераны. Негритенок и бразильянка отгораживают ее от злобно зыркающих кавказцев. Сама же грузиночка с удивлением поглядывает на свою необычную охрану. В то же время выпуклые формы Сераны вызывают у барышни гигантское восхищение, это заметно по искоркам в глазах.
— Уходим, — говорю я, подойдя ближе. Бросаю взгляд на отряхивающегося Петреса. — Вечеринка еще не закончена, но она продолжится не здесь точно.
— Как прикажешь, милорд, — ослепительно улыбается бразильянка.
Чугун же о чем-то беседует со своей секси-африканкой. Я смотрю на Дарико.
— Сударыня, а вы пойдете с нами, если не против.
— С вами? — она вздрагивает. — Но это…это невозможно. Что подумают… — беспомощно оглядывается на злобных дворян, замечает взбешенного Петреса и сникает, как цветок в вазе.
Крошка Дарико всё понимает. После убийства Амирана Петрес не даст ей жить. Он будет винить ее в убийстве сынка, ведь она была поводом нашей с Волком стычки. А значит, при первой же возможности от Дарико избавятся.
Я подхожу ближе к барышне. Ее цветочные духи ласкают мое обоняние.
— Они подумают, что вы под моей защитой, — твердо отвечаю. — Они подумают, что я убью любого за вас, как уже убил одного пса. Они испугаются, как жалкие шакалы, и скроются подальше. Пойдемте, — я смотрю пристально ей в глаза. — Вы больше не вернетесь в жалкую лачугу, в которую вас изгнал род Беридзе.
Дарико задышала часто-часто. Грудь вздымается, щечки краснеют. Она не может отвести взгляда от моих глаз. Когда же я настойчиво подставляю локоть, она, опустив растерянные глаза в землю, берет меня под руку.
— Уходим, — коротко бросаю Чугуну с Сераной.
Нас никто не смеет задержать. Грузины расходятся, Петрес уже куда-то пропал, видимо, готовить нападение. Через десять минут мы уже едем по ночной трассе.
Луна заглядывает в окошко лимузина «майбаха» и видит, как Чугун взобрался на колени своей пышной чернокожей спутницы. Та ласково гладит своего князя по смольным кудряшкам. Карапузу пришлось потесниться, иначе все бы не влезли. Хотя в обиде Чугун явно не остался.
Смущенная и красная, как вишенка, Дарико сидит справа от меня, а фигуристая Серана слева. Грузиночка то и дело поглядывает на высокую сильную бразильянку, которая прижимается плечом ко мне. У Дарико, наверняка, вертится на языке куча вопросов по поводу наших отношений. Но я, конечно, сохраню интригу подольше.
В паре километров от города у меня звонит мобильник.
— Повязали, милорд, — сообщает Степанев. — Засаду готовил отряд из пяти человек. Четверо мужчин, одна женщина. Возглавляет один из Беридзе. Красан Тресен-дзе. Что делать с ними?
— Мужчин ликвидировать, — отдаю приказ. — Женщину заприте где-нибудь.
— Так точно.
У меня нет в планах оставлять мужчин Беридзе в живых. Поганое гнездо должно сгореть дотла. Женщин же разберут другие рода, как я Дарико.
Поговорив с первым капитаном, звоню Софии:
— Да, мой возможный зять? — слышу наигранную усмешку в голосе тещи.
— Не возможный, а единственный на данный момент, — поправляю. — Хотите поучаствовать со мной в истреблении рода?
— Это какого? — тут же заинтересовывается София.
— Беридзе, вассалы Багратиона.
— Мм, крепкий род. Повод, надеюсь, серьезный? Не подвергнется сомнению света? — Ну конечно. Беспокоится, как бы перед Багратионом потом в грязь не упасть. Что и понятно. Оправдываться за мясорубку без повода ей не очень хочется.
— Серьезный. Мои люди только что перебили группу захвата, посланную Беридзе. Есть пленная, — я добавляю мотивации сереброволосой княгине. — К тому же, посмотрите на меня в бою.
— Хорошо, поверю, зятек. Пленную потом передадите нам, — кивает София. — Подадим нашу поддержку под соусом помощи деловому партнеру. Потом оформим пару контрактов для вида, чтобы ни Багратион, ни другие не придирались.
— Конечно, присылайте моему гендиру. — Надо бы потом тоже глянуть на эти контракты. Для вида-то для вида, но София не упустит и тут поиметь выгоду. Гюрза всё-таки.
Я кладу трубку и сообщаю Дарико:
— Только что Беридзе напали и поплатились жизнями.
— Что?! — Дарико задрожала, бледное личико покрылось красными пятнами. Еще немного и ее охватит паническая атака. — Неужели они за мной?!
— Думаю, за нами двумя, — спокойно произношу.
— Но…но… — ее голосок напоминает колокольчик, звенящий на сильном ветру.
Я беру лицо девушки в ладони и едва не обжигаюсь. Алые щеки горячие, как только что выключенная турбина.
— Не волнуйся, никто тебя не тронет. Ты со мной, а значит, в безопасности. — Магнетизм струится тонкой ниткой в головку девушки. Всего несколько струек, и дрожь прекращается, а Дарико не выдерживает и обнимает меня, прижавшись носиком к шее.
Чувствую, как юные крепкие груди девушки сплющились об мою грудь. Я невольно улыбаюсь, моя ладонь поглаживает девушку по спине. Понравилась доза, вот и приникла к источнику. Бывает.
Приезжаем мы не ко мне домой. А то вдруг Беридзе не успокоятся на одном отряде. Нечего вести наемников к маме. Тем более что назад они вернутся в мусорных мешках.
Специально на сегодня арендовал виллу на окраине. Ветераны «Псов войны» расставлены по периметру, в небе мелькают беспилотники, «вишенки» постоянно проводят пеший патруль.
Дарико я провожаю в огромную спальню. Лепнины на плинтусах, зеркала на потолке, канделябры в стенах… всё сделано в венецианском стиле. Люблю я роскошь, что поделать. Феникс ведь.
— Это твой дом на сегодня, — застываю я в дверях, пропустив девушку. — Завтра ты переедешь в мой дом. Он меньше, но намного уютней.
Барышня застывает посреди огромных покоев и крутится вокруг, оглядывая обстановку.
— Женские принадлежности в тумбочках и шкафу. Платья, пижамы тоже, — напоследок говорю я, взявшись за ручку двери. — До завтра.
— Постой! — испуганно оборачивается она и робко поджимает губы. — Ты…ты оставляешь меня?
В ее карих глазах мольба остаться, даже не просто в этом доме, а в этой спальне, на этой кровати, на этих шелковых простынях, крепко сжав в объятиях ее юное гибкое тело и не отпускать до самого утра. Она знает свою слабость, и ей стыдно. Но это ничего не меняет. Впитанные с молоком матери дворянские устои не позволяют признаться вслух. Но молча, в своей робости, она готова уже на всё, лишь бы я продолжал вселять уверенность своим магнетизмом. Бедная девочка.
Один шаг разделяет нас. Я преодолеваю его, подхватываю барышню на руки и несу на кровать. Кладу на постель, мягко целую в бледный лобик. Она замирает, покраснев и закрыв руками лицо от стыда.
— Ты еще не признаешь меня своим мужем, — роняю с улыбкой. — Но сегодня ночью я приподнесу тебе подарок. Головы наших врагов.
Она вздрагивает.
— Дядю? Ты убьешь дядю?
— Верно, — улыбка исчезает.
Девушку разрывают чувства. Мне понятен источник ее смятений. Она не знает, что должна испытывать ко мне. Ведь она Беридзе…Или нет?
— Милорд, — в дверях появляется Серана в обтягивающем боевом комбинезоне. — Мы готовы выступать.
Дарико бросает взгляд на шикарную бразильянку в обтяге, хлопает ресницами раз-другой и решается. Убирает руки с лица и, потянувшись, вцепляется в мою ладонь.
— Ты правда можешь убить дядю?
— Могу, — киваю.
— Тогда…сделайте это, — она судорожно сглатывает. — И вернитесь живыми.
Я улыбаюсь.
— Обязательно, — поднимаюсь и не оборачиваюсь ухожу.
С моих губ не сползает улыбка. Дарико сделала свой выбор. Она больше не Беридзе. Она — Беркутова.
Ну, Петрес, готовься. Фениксы летят к тебе.