Возвращение домой

Пролог

Вторая мировая война радикально изменила британское общество, и эти изменения нанесли глубокую травму многим. Ушла империя, которая некогда властвовала более чем над половиной стран земного шара. Ее место заняло Содружество наций — объединение совсем иного рода. Закончилась власть аристократии, ветры войны развеяли остатки прежнего мира. Канула в Лету восторженная молодежь 1920-х и 1930-х годов: темные тучи невзгод умерили или вовсе погасили ее энтузиазм, и юношеские надежды сменились фатализмом и усталостью. Послевоенная Британия выиграла в борьбе за выживание против тирании злого угнетателя, но какой ценой.

Теперь перед обедневшей и измученной тревогами нацией встала иная, не менее серьезная задача, точнее, целых две. Британцы уцелели в войне, но настала пора выживать в мирное время. Более того, им пришлось отчаянно бороться, восстанавливая страну, и мириться с обновлением и общественными изменениями.

Начиналась новая эпоха, но тогда это мало кто понимал. Теперь править предстояло простому народу, и манифестом людей стало справедливое распределение благ. Плутократия сменилась властью пролетариата. Оставался вопрос: долго ли продержится новый гегемон?

По всей Британии происходила перестройка жизни с военных рельс на гражданские, мужчины возвращались с войны. Вражеские бомбардировщики нанесли огромный ущерб городам и городкам, и многие остались без жилья. Для тех же, кто не лишился крова, возвращение домой нередко оборачивалось горьким разочарованием по другим причинам. Женщинам, шесть лет прожившим в одиночестве, оказалось сложно приспособиться к присутствию мужчин, за эти годы ставших чужими. А чьи-то жены вовсе не смогли или не захотели ждать и устроили свою жизнь с кем-то другим.

Видимых причин разлада не было, но ужасы войны, свидетелями которых стали вернувшиеся солдаты, оставили физические и психологические шрамы. Понадобится много времени, чтобы эти шрамы затянулись. Некоторые не затянутся никогда.

Бывшие солдаты вернулись в Британию и не узнали свою родину. Империя приказала долго жить, хотя на самом деле она была на последнем издыхании еще до начала войны. Страны, находившиеся под имперским колониальным правлением, уже много лет сражались за независимость и не видели смысла и дальше подчиняться маленькому европейскому островку.

Многим британским солдатам было сложно приспособиться к миру, где жены привыкли жить самостоятельно, принимать решения и следовать своим инстинктам. С новообретенной независимостью женщины вырвались за пределы домохозяйств: когда львиная доля рабочего класса покинула заводы и фермы и ушла сражаться с врагом, их место заняли женщины, работавшие добровольно или за плату.

Женщины уже привыкли сами себя обеспечивать, многие из них никогда раньше не получали жалованье, а рассчитывали на средства, которые выделяли им мужья; собственные деньги были им в новинку, и мало кто хотел теперь отказываться от такой роскоши.

Это вызвало большие и насущные проблемы сразу на двух фронтах. Вернувшимся с войны пришлось привыкать, что в доме появился еще один добытчик, да и найти работу после войны оказалось не так-то просто. Вдобавок механизация производства привела к замене человека машиной во многих областях, и прежние профессии и навыки оказались невостребованными.

Все это привело к огромной безработице, усугубившейся застоем в британской промышленности, которая, в свою очередь, столкнулась с большими проблемами. Прежде всего промышленникам предстояло совершить переход от производства вооружения и военных товаров к продукции, более подходящей мирному времени. Этот процесс занял много времени.

Впрочем, кое-что после войны не изменилось. Остались продуктовые карточки и строгие ограничения на продажу продовольствия, одежды, бензина и прочих основных товаров; на отдельные товары ограничения сохранялись в течение десяти лет после окончания боевых действий. В первые годы лишений некоторые даже сомневались, стоила ли овчинка выделки, но, когда стало известно об ужасах, сотворенных жестоким режимом, с которым британцы воевали, недовольных стало меньше.

Не только Британия, но и многие другие страны постепенно свыкались с трудностями жизни в послевоенном обществе. Два раза за тридцать лет лучших представителей поколения призывали сражаться, убивать, а нередко и приносить себя в жертву. Они делали это для защиты привычного уклада, в который верили и который пытались оберегать; однако, вернувшись, обнаружили, что жизнь, которую они так рьяно защищали, изменилась до неузнаваемости.