Возвращение домой

Глава девятнадцатая

Новость о грядущем приезде Люка Фишера, главы компании-учредителя, спровоцировала целую цепочку событий в Брэдфорде. Обсуждая план, который следовало представить Люку, Саймон Джонс сделал неожиданное заявление:

— Думаю, пора мне уйти на покой и передать эстафету кому-то моложе и здоровее меня… или хотя бы здоровее.

— Что это значит? — Сонни был потрясен.

— Мне все сложнее справляться с болью от травм. В последний год я чувствую себя намного хуже. Боюсь, если так продолжится, я больше не смогу регулярно приезжать в контору. Пока же я планирую следить за работой бухгалтерского отдела хотя бы частично из дома, пока не найдете мне замену. Своего преемника я обязательно обучу.

Решение Саймона пришлось принять как неизбежность, но с его уходом в управленческой структуре компании образовалась большая прореха. Никто из текущих сотрудников на должность Саймона не подходил: он был единственным присяжным бухгалтером. Тогда Сонни и Джессика решили дождаться Люка Фишера, посоветоваться с ним и только потом начинать искать нового финансового директора.

Гостей из Австралии ждали в мае, и Люк предупредил, что хотел бы посетить все предприятия, входящие в структуру «Фишер-Спрингз Ю-Кей». Сонни попросил других директоров не только подготовить информацию для Люка, но и составить список всего, что их тревожит.

— Тогда между нами не останется недомолвок, — сказал он.

Джош раскрыл дело о растрате. Замешанными оказались шесть сотрудников банка; их уволили. Некоторые пытались угрожать судом, но Джош показал им улики и предоставил выбор: уйти мирно или отправиться в тюрьму. В ходе дальнейшего расследования ему даже удалось вернуть средства из несуществующих депозитных ячеек. Разрешив эту проблему, Джош получил новое назначение: его направили ликвидировать последствия катастрофы на шахте. Люк с Патриком решили, что он создан для урегулирования конфликтов, — им самим это удавалось не слишком хорошо.

День отплытия Люка и Изабеллы в Англию неумолимо приближался, и Патрик все чаще размышлял, что же делать с отношениями Эллиота и Дотти, которые до сих пор продолжались. Эллиот поступил на работу в «Фишер-Спрингз» и уже успел произвести впечатление на управляющих филиалами своим умением разбираться в различных аспектах ведения бизнеса в многоотраслевой компании.

Однако Патрика тревожило, что его план разлучить влюбленных не сработал. Хотя Эллиот работал в разных штатах, при всякой возможности он возвращался домой, тем самым сводя на нет родительские намерения. Патрик вспомнил, как родители Люка рассказывали ему о первых годах совместной жизни, о том, как обстоятельства вынудили их уехать из Англии и начать в Австралии новую жизнь. Боль разлуки с семьей и привычной средой смягчилась тем, что они были друг у друга и делили тяготы на двоих.

Люк и сам пережил разлуку с Изабеллой, в течение многих лет их любовь поддерживала лишь редкая переписка. И Патрик подумал: раз его зять с дочерью сумели сохранить чувства в течение столь длительного времени, Эллиоту и Дотти будет ничего не стоить разлучиться на год. Патрик размышлял об этом, вспоминал свои недавние разговоры с Люком и думал, что, если с новыми проектами в Британии все сложится, в дальнейшем можно будет послать Эллиота в Англию как посредника, поручив Сонни Каугиллу за ним присмотреть. В Англии Эллиот сможет набраться ценного опыта. В любом случае оставалось еще много нерешенных вопросов, а главное — все участники плана должны были на него согласиться.

— Как тебе Йоркшир? — Люк взглянул на Беллу, сидевшую напротив него за столиком.

Та сосредоточенно дегустировала деликатесы, которым славилось кафе в Хэррогейте, и одновременно высматривала няню, которая должна была привести Джеймса с прогулки в парк Вэлли-Гарденс. Белла задумалась.

— Природа замечательная, люди радушны и искренни, еда неплохая даже с учетом продуктовых карточек, о которых ты говорил. Но как же здесь холодно!

Люк улыбнулся:

— Со временем привыкаешь. Но мы не пробудем здесь долго, ты не успеешь акклиматизироваться. А как тебе англичане, с которыми мы познакомились?

— Сложный вопрос. Мистер Каугилл и мистер Джонс кажутся славными и вроде бы прекрасно управляются с делами. И миссис Бинкс тоже, но я бы тебя с ней наедине даже на пять минут не оставила.

— Ну что ты. Ее муж погиб во время взрыва на заводе.

— Да, очень жаль, но готова поспорить, она уже подыскивает кого-нибудь, кто будет греть ей простыни. Если уже не нашла.

Люк уже перестал притворяться, что его шокируют ее слова. Он отчасти и полюбил Изабеллу за ее прямоту.

— Готова к поездке в Скарборо?

— Да, и рада, что мы поедем на поезде. Ты и в Австралии-то плохо водишь. А на этих узеньких извилистых дорожках тебя точно за руль пускать нельзя. Ты, наверное, потому и стал пилотом: в небе не во что врезаться.

На следующий день они прибыли на вокзал в Скарборо. Там их встретил Сонни Каугилл на своем просторном «бентли», он сам вызвался быть шофером. Талоны на бензин отменили, и Сонни был рад услужить. Фишеры заселились в «Гранд-отель» и оставили няню разбирать чемоданы, а Сонни отвез их на мыс Полумесяц, где в ожидании гостей собрались остальные члены семьи Каугиллов. Сонни представил всех друг другу: сначала Рэйчел, затем Марка и Дженни и, наконец, Эндрю и Сьюзен.

Люк, в свою очередь, представил Изабеллу и Джеймса.

Рэйчел тут же бросилась обнимать Беллу.

— Боже, какой ты стала красавицей! Ты меня, конечно, не помнишь, ты была еще маленькая. Но мы тебя в прошлый приезд так полюбили, что хотели оставить себе!

Сонни рассмеялся.

— Помню-помню. А Луиза хотела похитить Билли. — Он увидел, как изменилось выражение лица Рэйчел, и перестал смеяться.

— Да, — наконец произнесла она и пригласила Фишеров в гостиную.

Белла и Дженни сразу принялись сравнивать плюсы и минусы жизни молодых мам в Англии и Австралии. Позже, когда они переходили в столовую, Дженни сказала Марку, что хочет переехать в Австралию.

— Там намного теплее, и у них нет продуктовых карточек.

— У нас их тоже частично отменили, — заметила Рэйчел. — Джойс сегодня испекла бисквит с патокой. На сироп и шоколадное печенье карточки больше не распространяются, а детям можно купить мармелад.

— Может, погода у них и лучше, но это не повод переезжать на другой континент, тем более что австралийскую команду по крикету ждет разгром, ведь Брэдман уходит из спорта, — добавил Марк.

— Никуда он не уйдет, просто грозится, — сказала Белла, усаживая малыша на высокий стульчик Сьюзен. Сама хозяйка стульчика уже сидела за обычным стулом на подушке.

Марк улыбнулся:

— Мы, британцы, уже давно мечтаем от него избавиться. — Он повернулся и шепнул Белле: — Папа однажды его видел в Хедингли, еще до войны; Брэдман тогда выбивал триста очков в день. Что бы ты ни делала, не упоминай об этом: папа потом несколько часов не угомонится. Ему только дай волю, он готов описывать каждую подачу.

— А что планируете делать, когда разберетесь с делами? — спросил Сонни Люка.

— Полетим домой через Америку. Не хочу надолго бросать Патрика: в компании сейчас много всего творится, нечестно все на него сваливать. Но это путешествие для нас — запоздалый медовый месяц. Я в долгу перед Беллой и, наверное, никогда не расплачусь, а это мой способ хоть немного ее отблагодарить. Ее письма поддерживали меня, пока я был в плену. К счастью, она знала, что я жив, в отличие от вас, Рэйчел. Вы, верно, пережили настоящий кошмар.

— Да, спасало лишь то, что Марк был слишком мал и ничего не понимал. Но когда Сонни вернулся домой, все мои страдания показались не напрасными.

После обеда Эндрю сел играть на ковре со Сьюзен и Джеймсом, а Люк рассказал Сонни о проблеме, связанной со старшим сыном Патрика и Луизы.

— Эллиот начал работать в компании менеджером-стажером и хорошо себя зарекомендовал. Проблема в том, что он влюбился в женщину намного старше, и его родители не уверены в серьезности их отношений.

— Они считают, что она ему не пара? — спросил Сонни.

— Если и так, они никогда бы не признались в этом Люку, — вмешалась Белла, — ведь речь о его младшей сестре.

— Сложная ситуация. И как они планируют поступить?

— Об этом мы и хотели поговорить, но сперва нужно убедиться в перспективности новых проектов. Отчеты обнадеживают, но нам бы хотелось провести более тщательную проверку.

— То есть вы хотели встретиться с нами лицом к лицу и решить, хотите ли вы связывать с нами свое будущее? — спросил Сонни.

Люк смутился, а Белла — ни капельки. Она от души рассмеялась.

— Вот за что люблю йоркширцев, — сказала она. — Что у вас на уме, то и на языке. Вы абсолютно правы, мистер Каугилл.

— Прошу, зовите меня Сонни, — ответил он. — Да, откровенность — наша общая черта.

Люк продолжал:

— Думаю, идею Марка однозначно ждет успех, а вот с производством лекарств надо подумать. Впрочем, скорее всего, и с этим проектом стоит рискнуть. — Он замолчал, решая, как лучше сформулировать следующее предложение. — Когда мы с Патриком обсуждали эти два проекта, то подумали, что лучше всего предложить вам инвестировать в новое предприятие. Учредить новую компанию, которая будет работать независимо от «Фишер-Спрингз» и не входить в структуру концерна.

— Намекаете, что если мы сами верим в свое предприятие, то не побоимся вложить в него капитал? — спросил Сонни. — Хороший подход, вы правы. А о какой сумме вы думали? И какую долю в новой компании мы сможем выкупить?

Белла усмехнулась:

— Ну вот, Люк пытался говорить намеками, а вы сразу перешли к делу.

Люк снова смутился, что его намерения так быстро раскрылись, и ответил:

— Это все обсуждается; все зависит от того, какими средствами вы располагаете. — Он решил сменить тему: — У вас назревает более серьезная проблема: надо найти замену Саймону Джонсу.

— Верно, трудно будет найти кого-то, кто с ним сравнится, — согласился Сонни. — Но мы все же планируем искать среди молодежи; нам нужны люди, которые помогут развивать компанию. Вы, Люк, Марк и другие нуждаетесь в поддержке своих ровесников; к чему вам мы, старики упертых взглядов, мы будем лишь тянуть вас назад.

— В этом есть смысл. — Люк проникался все большим доверием к своим британским партнерам. Все, что он успел увидеть и услышать, подтверждало высокое мнение Патрика о Сонни Каугилле.

В выходные мужчины поехали на поле для крикета «Норт-Марин-Роуд», где находился крикетный клуб Скарборо, и провели приятный день, наблюдая за матчем местной команды с противниками. На самом деле, это была уловка, чтобы не ходить по магазинам с Рэйчел и Дженни, которые решили показать Белле город.

Вечером Люк с Беллой пригласили Каугиллов на ужин в отель; когда переодевались к ужину, Люк спросил Беллу, как прошел день.

— Я много узнала, — ответила она. — И, лишь увидев, как мало товаров в некоторых магазинах, поняла, что на самом деле проблема с дефицитом тут очень серьезная.

— Странно, что послевоенное восстановление так затянулось, — согласился Люк. — А как тебе твои спутницы?

— О них я тоже много выяснила, но расскажу потом. Сейчас некогда.

Лишь в поезде на обратном пути в Хэррогейт Белла поведала Люку все, что ей удалось узнать о семье Каугиллов. Когда Люк признался, что хорошо провел выходные, она спросила:

— Они тебе понравились, да?

— Как ты поняла?

— Я знаю тебя не хуже, чем ты сам, а может, и лучше. Пока вы смотрели свой крикет и восхищались кручеными мячами, я разговаривала с Рэйчел и Дженни и много чего выяснила. Во время войны Дженни работала в Красном Кресте в местной больнице, а ее мама, Джойс, помогала организовать столовую для женщин-волонтеров. А вот Рэйчел по большей части помалкивала. В войну она сидела дома и присматривала за Эндрю, но она рассказала, как они с Сонни познакомились и еще кое-что про Марка. Ты знал, что Марк не только служил в британской армии, но и участвовал в Гражданской войне в Испании, и Дженни тоже?

— Серьезно? Дженни тоже была на войне? Вот это храбрость.

— Они с Марком не разлей вода. Друзья детства. Рэйчел сказала, что они с Джойс не сомневались, что Марк с Дженни станут парой, еще с тех пор, как те были маленькими.

— А что еще ты выяснила? Как познакомились Рэйчел и Сонни?

— Рэйчел знала Сонни, когда они еще не были знакомы. В Первую мировую она работала медсестрой в Чичестере. В госпиталь привезли тяжелораненого Сонни. Насколько я поняла, тот долго был без сознания, врачи думали, он не выживет, но Рэйчел постепенно его выходила, и они полюбили друг друга. Она до сих пор очень им гордится и оберегает; представляю, какой кошмар ей пришлось пережить в последние несколько лет, она настрадалась не меньше моего.

Люк нахмурился, не до конца поняв ее последнее замечание.

— Я думал, Сонни в этот раз не воевал, ведь он уже не подходит по возрасту.

— Не воевал; помимо возраста, у него была так называемая бронь по месту работы.

— Но почему тогда Рэйчел за него волновалась?

— С началом войны в Великобритании учредили Министерство снабжения и Отдел контроля за шерстяной промышленностью. Министерство контролировало и распределяло поставки шерсти в Великобританию со всего мира. Решало, на что пустить шерсть — на военную форму и обмундирование или на шерстяные вещи для гражданских и ковры.

— Логично, но при чем тут Сонни?

— Он первым вызвался в оценочную комиссию. Сонни с коллегами проверяли каждую партию шерсти и оценивали ее качество перед отправкой на фабрики. Суда, прибывавшие в порт, не имели сопроводительной документации, поэтому членам комиссии приходилось ездить в доки и проверять суда перед разгрузкой. Отдел контроля знал лишь дату прибытия судна в порт. Остальное было делом оценочной комиссии. Некоторые корабли везли несколько тысяч тюков. Кое-что мне Рэйчел рассказала, но основное я узнала от Дженни. Что, когда Сонни был в Саутгемптоне, начали бомбить ближайший склад. Потом он несколько дней жаловался, что не чувствует никаких запахов, кроме запаха горящего бренди и прогорклого масла. Но это еще не самое страшное: он оказался в Ист-Энде и работал в доках во время бомбежек Лондона.

— Опасная работа, как думаешь?

— Да, но, по словам Дженни, сам Сонни говорил, что опаснее всего были осколки от пулеметных снарядов, которые во время воздушных боев сыпались с неба как дождь. Тут я сказала кое-что, и Дженни рассмеялась, а вот Рэйчел, кажется, было не до смеха.

— Почему? Что ты сказала?

— Что, возможно, это ты стрелял из пулемета. Потом я объяснила Рэйчел про нас с тобой и как мне пришлось ждать твоего возвращения столько лет, прежде чем мы снова смогли быть вместе. Рэйчел меня обняла и ответила, что ожидание того стоило.

— Еще как стоило. Знаешь, Белла, чем больше я узнаю о Каугиллах, тем больше проникаюсь к ним уважением. Хорошо, что они преодолели свои травмы; сейчас они кажутся вполне счастливой, довольной семьей.

Тут Белла не согласилась:

— Нет, Люк. Когда мы были у них в гостях, я заметила, как Рэйчел изменилась в лице, когда речь зашла о войне. Помнишь, как она отреагировала, когда Сонни упомянул о Билли? Я видела: она смотрела на фотографию на подоконнике. Не стала спрашивать, но, думаю, то была фотография младшего брата Марка, который погиб на Крите.

Она заметила удивление на лице Люка.

— А ты не знал? В конце войны папа получил большое и очень грустное письмо от Сонни Каугилла. Мы думали, оно потерялось на почте, но потом, когда прочли его, папа понял, что мистер Каугилл просто долго собирался с духом.

— Наверное, это было в то же время, когда я попал в лагерь для военнопленных в Германии. Интересно, почему Сонни написал твоему отцу?

— Они подружились, когда мы приезжали в Англию: оба тогда только что женились, завели семьи, у них было много общего. Они давно дружат. Я нарочно не стала упоминать об этом, когда тебе писала. Старалась писать только о хорошем. Билли был намного младше Марка. Соврал про возраст, чтобы его взяли в армию; Рэйчел рассердилась, устроила скандал. Билли ушел из дома, и больше она его не видела.

— Грустная история. Помню, твой папа мне рассказывал, что Сонни после Первой мировой пропал без вести и его долго не могли найти. Каугиллы пострадали не меньше нашего, но, с другой стороны, у каждой семьи найдется своя ужасная история за последние тридцать лет. Сколько стран потеряли лучших представителей двух поколений в двух войнах; можно подумать, на нас лежит проклятие.

— Нельзя допустить, чтобы это повторилось.

— Если бы это было так просто, Белла.

— В таком случае единственный способ выжить — постараться увеличить население.

— Звучит как обещание.

— Так и есть.

— Неужели ты хочешь еще детей, глядя на этого хулигана, который не утихает ни на минуту? — Люк указал на коляску, где лежал их крепко спящий сын.

— Хочу, и не одного, Люк. Думаю про нескольких.

— Что ж, тебе решать. Мое дело маленькое; это тебе придется терпеть боль и неудобства. Но если ты не против, я только рад.

— Боль того стоит, Люк, поверь. Это совсем небольшая плата за такой результат. — Белла перевела взгляд с Джеймса на его отца и улыбнулась. — К тому же не тебе одному нравится сам процесс.

Позже, когда они уже почти приехали, Белла спросила Люка о планах на следующую неделю.

— Перед отъездом Сонни хотел собрать всех в понедельник и обсудить мои предложения. Я обещал пока не уезжать и быть в Брэдфорде во вторник на общей встрече. К тому времени они должны определиться с решением и суммой, которую готовы инвестировать, — если готовы, конечно. Я бы хотел с ними работать: я поверил в успех их проектов, особенно в их участников. Не знаю почему, но они мне как семья. Странно, бывает, смотрю на Сонни, разговариваю с ним, и у меня такое чувство, будто я говорю с папой. Но главное, думаю, родители поддержали бы наше сотрудничество.

— В таком случае хочешь, чтобы я поехала с тобой и поделилась мнением? Две пары глаз лучше, чем одна, когда людей много и за всеми не уследишь.

— Ты права, но как же маленький Джеймс? — Люк повернулся и взглянул на няню; та сидела в сторонке и читала книжку. — Ты разве не обещала няне выходной?

— Возьмем его с собой. Ты же владелец компании, разве нет? По крайней мере, тебе принадлежит львиная доля пакета акций.

Глава двадцатая

Встречи по выходным вошли в традицию у Пола Сагдена и Салли. Все изменилось с началом лета. Они возвращались из кинотеатра, и у поворота на свою улицу Салли притормозила Пола. До ближайшего фонаря было довольно далеко; они встали под тенью раскидистого вяза. Салли взяла Пола за руку и потянула к каменной стене, где было совсем темно. Схватила его за лацканы пиджака, притянула к себе и поцеловала. Не вежливо в щеку, а крепко и страстно в губы. Пол на миг оторопел, но вскоре принялся целовать ее так же горячо.

Через некоторое время они разомкнули объятия, и Салли произнесла:

— Я так давно ждала, когда ты меня поцелуешь, но поняла, что ты слишком порядочен, поэтому пришлось сделать все самой. И я сделаю это еще раз, — она взяла его за руку, — но у тебя дома на диване будет намного удобнее.

Тем временем Бесси Флетчер взглянула на часы. Том вышел из кухни.

— Что-то Салли опаздывает, — заметила она. — Пол обычно приводит ее домой в это время.

— А он и привел, только они пошли к нему. Я как раз выходил из уборной и слышал, как они разговаривали.

— Если они уже вернулись, то чем занимаются?

Том посмотрел на жену:

— А ты как думаешь, Бесси?

— О… я и не догадывалась…

— Сразу же видно, что парнишка без ума от Салли, и я давно подозреваю, что она от него тоже.

— И ты не против? — Бесси вгляделась в лицо мужа, не зная, как тот отреагирует на новое положение дел.

— А с чего мне быть против? Пол — хороший парень, надежный и честный. Жаль только, что он пока не может найти работу. А Салли заслуживает счастья. Слишком долго она горевала. Дам им еще пять минут и постучу в стену.

А за стеной Салли смотрела на Пола влюбленными глазами.

— Уже почти одиннадцать, Пол, мне пора домой. Мама с папой небось голову ломают, куда я подевалась.

— Не хочу тебя отпускать.

Салли наклонилась и снова начала его целовать. Они обнялись, и она прошептала:

— Я давно этого хотела. Когда мы начали встречаться, я поняла, что прежде не жила, а так, существовала. В моей жизни не было ни радости, ни удовольствия. Я жила на автомате: работа, еда, сон. Потом появился ты, и в жизнь вернулись краски.

Пол смотрел ей вслед и улыбался во весь рот.

Салли тихо открыла входную дверь своего дома, решив, что родители уже спят. На цыпочках прокралась по коридору и остановилась под лестницей, когда распахнулась дверь гостиной.

— Длинный же фильм вы сегодня смотрели, — сказал Том.

— Пап, извини. Я зашла к Полу.

— Я слышал ваши голоса, когда выходил на улицу. Я знал, где ты.

— Мы просто разговаривали.

— Надеюсь, что так и было. Не хочу, чтобы о моей дочери ходили пересуды.

— Ты не понимаешь, пап. Я его люблю.

— В таком случае лучше поговори с матерью. Она волнуется.

Прошло меньше месяца. Однажды в дверь Пола постучали, и тот поспешил открыть. На пороге стоял Том Флетчер. Пол на миг представил, как тот сейчас вспылит и набросится на него за то, что обесчестил его дочь.

— Я сегодня поднялся на этаж, где сидит начальство, и пришел мистер Сонни. Я случайно подслушал их разговор с начальницей: мистер Сонни говорил, что мистер Саймон планирует выйти на пенсию. Мистер Саймон — наш бухгалтер. У него проблемы со здоровьем, бедолага — во время бомбежки на него рухнула стена, и он остался инвалидом. Но это так, к слову. А я к чему: почему бы тебе не зайти в главную контору на Мэнор-роуд и не предложить свою кандидатуру? Мистер Сонни — человек простой, расскажи ему, что случилось с тобой во время войны, глядишь, поладите. Каждая семья кого-то потеряла; это прибавит тебе очков.

— А этот мистер Сонни не решит, что я навязываюсь?

— Знаешь, моя мать всегда говорила: кто не просит — тот не получает. Ты просто попробуй.

— Спасибо, мистер Флетчер. А я думал, вы из-за Салли пришли.

— Решил, что у меня к тебе претензии? Нет, дружище, ты, главное, береги ее, наша Салли уже достаточно пережила.

— Обещаю, я сделаю все, чтобы ей не пришлось больше страдать. На самом деле, — Пол понизил голос до шепота, — не говорите Салли, но я жду, пока у меня появится работа — любая работа, — и тогда хочу попросить ее руки. С вашего позволения, разумеется, — добавил он.

— Тогда тем более стоит попробовать устроиться на эту должность. Предложи свою кандидатуру, пока кто-нибудь тебя не опередил.

— Пойду туда первым делом в понедельник. Еще раз спасибо, мистер Флетчер.

— Если нам предстоит породниться, начинай звать меня Томом.

— Но Салли еще не согласилась выйти за меня.

Флетчер улыбнулся:

— Я бы не слишком переживал на этот счет, дружище.

В понедельник утром Пол попробовал добиться встречи с директорами «Фишер-Спрингз», но безуспешно. Секретарша сказала, что все ушли на важное совещание и не будут принимать посетителей до конца дня.

— К нам приехали гости из австралийской компании-учредителя; возможно, директора будут заняты всю неделю. Может, позвать кого-то еще?

— Нет, спасибо, попробую зайти в другой раз.

Во вторник утром Люк с Изабеллой приехали в головной офис «Фишер-Спрингз Ю-Кей» к половине десятого, как и договаривались. Они прошли в зал для совещаний и начали переговоры с Сонни, Джессикой и Саймоном Джонсом. Марк и Дэвид Лайонс тоже присутствовали на случай, если Люк захочет узнать технические подробности.

Оказалось, британские директора только рады инвестировать в новое предприятие, получившее временное название «ФС Девелопментс». Им не терпелось заняться обоими проектами — фармацевтическим производством и изготовлением синтетических волокон, — и сомнения Люка окончательно развеялись.

В конце совещания с согласия всех присутствующих Люк затронул еще одну тему:

— В первые месяцы работы новой компании я хотел бы направить к вам человека из австралийского офиса. Не для того, чтобы шпионить или вмешиваться в ваши дела, а, скорее, чтобы он набрался опыта. Считайте, что прошу вас об одолжении. — Люк взглянул на Беллу и, вдохновленный ее улыбкой, продолжил: — Молодой человек, который у меня на примете, сейчас стажируется на роль управляющего. Я хочу, чтобы он увидел, как устроен процесс управления компанией. Можете с ним не церемониться. — Люк улыбнулся краешком губ. — А если будет жаловаться, скажите, что действуете по моему приказу. Это брат Беллы, мой шурин, — пояснил Люк.

Сонни посмотрел на Беллу, и та кивнула. Он повернулся к Люку:

— Когда мы запустим проект, работы будет невпроворот; нам пригодятся лишние руки.

Заручившись одобрением Сонни, Люк попросил его отправить Патрику телеграмму с кратким текстом: «Пусть Эллиот собирает чемоданы».

После долгого дня обсуждений партнеры договорились, что завтра Люк посетит предприятия компании. Первым пунктом шла шерстяная фабрика.

— Я поеду с тобой. Никогда не была на шерстяной фабрике. Думаю, это интересно, — сказала Белла. — Она же недалеко от центра города? Возьму коляску и пройдусь по магазинам, а ты поедешь дальше. Я обещала няне выходной, — объяснила она.

Перед уходом Люк остался наедине с Саймоном Джонсом. Беседа была короткой, но Сонни заметил, каким задумчивым стал Саймон, выйдя из кабинета, и ему стало любопытно, о чем же они разговаривали.

На следующее утро Белла была поражена фабричным грохотом; пришлось стоять на втором этаже, где находились офисы, и наблюдать за происходящим сквозь большое окно. Остальные прогуливались по фабрике; Люку показывали и объясняли детали производственного процесса.

Через некоторое время все поднялись наверх за напитками.

— Интересная экскурсия, — сказал Люк, — я потом расскажу.

Малыш Джеймс не дал им как следует поговорить: он громко выразил свое недовольство тем, что в погожий день его вынудили сидеть взаперти, и попытался вылезти из коляски на пол.

— Свожу его на прогулку, — сказала Белла, — он капризничает. На свежем воздухе он быстро успокоится и уснет.

Она направилась к выходу с Джеймсом в коляске, но не справилась с тяжелой дверью. Ей помог Пол Сагден, который как раз заходил на фабрику. Увидев, что Белла не может открыть дверь, он распахнул ее и придержал. Белла поблагодарила его за любезность.

Пол заметил ее акцент, но ничего не сказал. Через пять минут он снова вышел на улицу, расстроившись, что и в этот раз не удалось добиться встречи. Пол шел по маленькому фабричному дворику и увидел грузовик, доверху нагруженный тюками шерсти. Тюки опасно покачивались; один начал падать, и Пол, недолго думая, бросился вперед. Одного взгляда было достаточно, чтобы оценить траекторию падающего тюка и понять, что тот приземлится прямо на молодую женщину, которая везла коляску. Пол бросился к матери с младенцем и оттолкнул их в сторону с силой чемпиона по регби; на стадионе «Одсал» такой бросок удостоился бы оглушительных аплодисментов. Затем он откатился в сторону, сел, и на него тут же обрушился шквал ругательств от молодой мамочки.

— Ты куда прешь, чертов придурок? Мог бы и меня покалечить, и спиногрыза! Что у тебя в голо… — Белла замолчала, увидев громадный тюк, который чуть не раздавил их с Джеймсом. Она встряхнулась и указала на тюк. — Матерь Божья, откуда он взялся?

Пол встал.

— Свалился с этого грузовика. — Он протянул руку и помог Белле подняться с земли.

Все это происходило на глазах у управляющего складом; тот подал сигнал, и грузовик остановился. Водитель даже не подозревал о катастрофе, которая могла бы случиться из-за плохо закрепленного груза, и в недоумении смотрел на управляющего, который осыпал его красочными ругательствами на смеси йоркширского диалекта и обычного английского.

— Ох, парнишка, прости, похоже, я должна перед тобой извиниться. Если бы не ты, нас бы расплющило, как букашек. Хорошо, что ты оказался рядом.

От шока Беллу затрясло.

Пол отряхнул грязь с костюма.

— Мне повезло, что начальник оказался занят, иначе я был бы на собеседовании, а не здесь.

Белла уставилась на него, затем подхватила Джеймса, который так и сидел в коляске.

— А ты с кем из директоров хотел встретиться?

— С мистером Каугиллом, но на самом деле с кем угодно из начальства.

— А зачем?

Пол вкратце объяснил.

Когда он закончил, Белла спросила:

— А как тебя зовут?

— Пол Сагден.

— Что ж, мистер Пол Сагден, пойдем-ка со мной. Ты сегодня вытянул счастливый билетик.

Белла вернулась в офис; ее растрепанный вид заставил всех повернуться и уставиться на нее. Никто не заметил юношу, скромно стоявшего рядом, пока тот не зашел в кабинет. Лишь тогда Джессика Бинкс обратилась к Полу:

— Простите, это частная встреча. Спуститесь и договоритесь о приеме через секретаря.

Белла подняла руку.

— Простите, он со мной. — Она подозвала Сагдена, и тот неуверенно вышел вперед. — Управляющий складом позже расскажет о несчастном случае с тюком шерсти, упавшем с грузовика, — сказала она. — Этот тюк мог бы убить нас с Джеймсом, но мистер Сагден, по счастью, оказался рядом и действовал очень быстро и смело. Он пришел к вам, мистер Каугилл. В понедельник он был в офисе на Мэнор-роуд, но его не пустили. Он ищет работу; прошу, выслушайте его. — С этими словами она села и крепко прижала к груди маленького Джеймса.

Все накинулись с расспросами на Беллу с малышом. Убедившись, что те не пострадали от падения тюка, Люк подошел к Сагдену.

— Не знаю, как вас благодарить, — сказал он. — Страшно представить, что могло бы случиться, если бы вы быстро не отреагировали. Жена сказала, что вы ищете работу. Расскажете подробнее?

— Отец моей подруги услышал, что ваш главный бухгалтер мистер Джонс уходит на пенсию, и решил, что стоит поинтересоваться, нет ли у вас вакансий.

— Где он об этом узнал? — спросил Сонни.

— Он работает здесь; случайно услышал ваш разговор на прошлой неделе.

— Вы бухгалтер?

— Да, сэр. Присяжный бухгалтер с дипломом. Вот мои документы. — Пол достал бумаги из внутреннего кармана пиджака и вручил их Сонни.

— А почему ищете работу?

— Я был солдатом, а после войны найти работу не так-то просто. Хотя я готов взяться за любую.

— А почему не вернулись на прошлое место работы? Не думали о таком варианте? — спросила Джессика.

— Увы, это невозможно. — Пол увидел промелькнувшее на лицах собеседников сомнение и добавил: — Компании, на которую я работал, больше не существует. Офис находился на Дарли-стрит, теперь там кратер.

Пол понял, что без объяснений директора сочтут его ленивым и падким на легкую наживу. Он не стал говорить обо всех испытаниях, которые ему пришлось пережить, но рассказал, почему так долго не мог демобилизоваться.

— Ваши родные, наверное, очень обрадовались, когда вы вернулись домой, — сказала Белла.

Присутствующие и так были потрясены выпавшими на долю молодого человека испытаниями, но ответ Пола вверг их в еще более глубокий шок.

— Нет, мэм, — сказал он. — Отец умер во время войны. А мать скончалась ровно за сутки до моего возвращения домой. Она так и не узнала, выжил ли я. Кроме них, у меня никого не было.

Эта безрадостная история привела собравшихся в полный ужас. Особенно Люка Фишера, который увидел параллель между страданиями Пола и тем, что пришлось пережить его брату в японском лагере для военнопленных.

Когда они закончили его расспрашивать, Сонни предложил ему подождать снаружи, пока они все обсудят.

— Спуститесь в приемную, пусть секретарша вас устроит и угостит чаем. Мы позовем вас, когда будем готовы.

Пол направился к двери, но Люк его остановил.

— Вы сказали, что отец вашей девушки подсказал вам насчет возможной вакансии. Значит, вы ему нравитесь. Если так, почему до сих пор не женаты?

— Жду, пока найду работу, а потом сразу попрошу ее руки. Негоже просить Салли выйти за меня, пока у меня нет никаких перспектив и средств ее содержать.

Когда Пол ушел, все откровенно обсудили его кандидатуру.

— Я, конечно, понимаю, что вы чувствуете себя обязанными перед ним из-за того, что случилось утром, но мы не можем отдавать такую ответственную должность кому попало по доброте душевной, — заметила Джессика.

— Ты права, но я думал о другом, — ответил Сонни. — Мне понравилось, как он ответил на последний вопрос. Думаю, если его обучить, он справится с работой. Мне кажется, он благоразумен и осторожен.

— Как вы это поняли?

— Он готов подождать, прежде чем сделать своей девушке предложение. Если он будет так же осторожен с деньгами, он нам подходит.

Джессика хотела было возразить, но вспомнила, что Дэвид Лайонс начал сотрудничать с компанией в таких же обстоятельствах, и те же самые обстоятельства изменили ее жизнь к лучшему. Она незаметно улыбнулась, подумав о своем любовнике, и решила больше не чинить препятствий Сагдену.

— Жизнь его потрепала, но он не озлобился, а это много значит, — заметил Марк. — Но мы ничего не знаем о степени его компетентности. Я согласен и с Сонни, и с Джессикой, но сложно сказать, какое решение будет правильным. Полагаю, лучше поговорить с Саймоном.

В итоге решение принял Люк. Выслушав остальных, он предложил:

— Давайте наймем его, но с четким пониманием, что он на испытательном сроке, и, если через, скажем, полгода его результаты нас не удовлетворят, мы оставим за собой право его уволить. Поучится у Саймона, а если ничего не выйдет, по крайней мере, мы будем знать, что дали ему шанс.

Идея встретила всеобщее одобрение, и после звонка Саймону и дальнейшего обсуждения условий позвали Пола и сообщили ему хорошую новость. Сияя от надежды и радостного ожидания, он собрался уходить, но Люк Фишер его остановил:

— Я надавил на остальных, чтобы вас приняли, потому что считаю, что вы нам подходите, а не только из-за сегодняшнего происшествия, хотя за спасение моей семьи я навеки у вас в долгу. Не подведите меня. А теперь ступайте домой и сделайте своей девушке предложение.

Пол вышел из здания, и, пока другие обсуждали случившееся, Люк встал у окна и проводил взглядом нового сотрудника. Тот шел по двору с гордо поднятой головой. «Вот идет счастливый человек», — подумал Люк, повернулся и тихо сказал Сонни:

— На всякий случай, в целях безопасности, думаю, стоит нанять частного сыщика и навести справки об этом Сагдене. Я знаю поговорку «Дареному коню в зубы не смотрят», но надо защищать свои интересы, вы согласны? Даже если он ничего не скрывает, его фигура вызывает вопросы. Возможно, он чист как стеклышко и действительно намерен стараться изо всех сил, но, если окажется, что он беспечен и туп, нам от него не будет проку.

— Сомневаетесь в своем решении, Люк?

— Нет, просто хочу подстраховаться. Я не сомневаюсь в Сагдене, но нужно убедиться, что он не мошенник, умеющий заговорить людям зубы. Что ж, продолжим. Кажется, наш маленький хулиган утих, так что Белла может остаться с нами.

Уладив деловые вопросы и посетив все предприятия компании, Люк сказал директорам, что, как бы ему ни желал провести с ними больше времени, в Австралии его ждут неотложные дела.

— Мы улетаем через несколько дней. Нам бы очень хотелось задержаться, но сейчас это невозможно. И жаль, ведь я хотел бы поискать здесь корни своей семьи. Я почти уверен, что мои родители отсюда. Сужу по отцовскому акценту. Тот говорил точь-в-точь как твой папа, — сказал он Марку.

— Может, через пару лет вернемся и останемся подольше, — пообещала Белла. — Я хотела бы поближе познакомиться с Дженни. А пока у нас и семья, и бизнес — дел хватает.

Попрощавшись, Люк и Белла отправились в Лондон, где начался первый отрезок их путешествия домой в Австралию. Обратно летели западным маршрутом, через Америку. Когда в Лидсе они сели на поезд, зарядил дождь; почти всю дорогу до столицы он лил не переставая.

— По английской погоде точно скучать не буду, — заметила Белла.

— Да, в Австралии и не задумываешься, как нам повезло, — согласился Люк. — Я хорошо помню, что такой дождь может продолжаться несколько дней.

— Жаль, что Англия нас так провожает. Что скажешь по поводу наших британских коллег?

— Мне понравились их идеи и то, как они ведут дела. Надеюсь, их ждет успех, — Люк улыбнулся, — и нас тоже.

Глава двадцать первая

Тем временем в Австралии Патрик Финнеган звонил жене.

— Луиза, пришла телеграмма. — Он смеясь зачитал краткое сообщение. — Похоже, Эллиоту в Англии дали зеленый свет. Думаю, пора им с Дотти узнать о нашем плане. Чем раньше мы откроем правду, тем лучше; нехорошо обрушивать на них новости в последний момент, не давая возможности побыть вместе перед долгой разлукой.

— Значит, Люк съездил удачно?

— В телеграмме об этом ничего не сказано, но раз он хочет, чтобы Эллиот поехал в Англию, значит, все хорошо.

Вечером после ужина Патрик и Луиза отвели Эллиота с Дотти в кабинет и изложили свой план.

— Эллиот, ты побывал на всех наших австралийских предприятиях, но пока ничего не знаешь о британском филиале. А еще мы решили, что вам не помешало бы расстаться на более длительное время и доказать, что ваши чувства друг к другу настоящие. И лучший способ это сделать — направить тебя в британский филиал «Фишер-Спрингз». Да, это будет нелегко, но поверь, бывает и хуже.

Луиза взглянула на Дотти и добавила:

— Взять, к примеру, твоего брата и Беллу. Им пришлось ждать воссоединения несколько лет, и все это время Белла жила в постоянной тревоге, что Люк не переживет войну. Тебе же не надо будет об этом волноваться, а если после возвращения Эллиота ваши чувства не изменятся, мы дадим вам свое благословение.

Оставшись с Дотти наедине, Эллиот произнес:

— Видимо, делать нечего. Мне нужна эта работа, чтобы поддерживать нас и обеспечить тебе жизнь, которую ты заслуживаешь.

Дотти посмотрела на него со слезами на глазах.

— Нет, Эли, не нужна, — ответила она. — Через несколько лет у нас будет столько денег, что мы не будем знать, на что их потратить.

— Нет, — не унимался Эллиот, — обеспечивать семью должен муж, и этим я и намерен заняться. Кроме того, твое наследство когда-нибудь закончится. Поэтому придется подчиниться. Я буду очень по тебе скучать, но, если в итоге мы сможем быть вместе с благословения моих родителей, я готов потерпеть.

— Ты догадывался, что они придумают нечто подобное?

— Не совсем, хотя на работе ходили слухи, что одного из нас могут надолго отправить в Англию. Но я не знал, что папа с Люком выбрали для этой работы меня.

— Несправедливо. Почему бы им просто не смириться, что мы пара, и оставить нас в покое?

— Пусть думают что хотят. Важны лишь мы с тобой, Дот, и к черту остальное. Через год мы сможем позволить себе свой дом, потом запремся в нем от всего мира и будем делать что хотим и когда хотим.

Через два месяца после отъезда из Англии Люк и Белла вернулись в Австралию. Забросив домой багаж, они первым делом направились к родителям Беллы. Когда Патрик с Луизой закончили восхищаться Джеймсом и повторять, как он вырос, Белла поведала новости о своем брате Финлее, который учился в Виргинии. Луизу особенно заинтересовала дружба Финлея с дочкой фермера. По словам Беллы, и Финлей, и фермерская дочка выглядели очень счастливыми в обществе друг друга.

— Мы покажем фотографии, когда проявим пленку, — добавил Люк. — Белла всю поездку не выпускала из рук фотоаппарат. И она права: подружка Финлей очень красивая.

— Люк хочет сказать, что у него текли слюни, когда он ее видел, — ядовито прокомментировала Белла.

Люк виновато улыбнулся и поспешил сменить тему:

— Финлей кое-что предложил, это касается компании. Помимо учебы, он работает на табачной ферме и хочет начать выращивать табак здесь, когда вернется домой.

— Посмотрим, — ответил Патрик.

Люк кивнул.

— А в Англии я разговаривал с отцом Джоша Джонса, Саймоном. В тот день, когда с Беллой и малышом Джеймсом чуть не случилось несчастье. Я решил, что родители Джоша должны знать правду о прошлом Астрид.

— Погоди, что за несчастье с Беллой и Джеймсом? — всполошилась Луиза.

— Пусть Белла расскажет, меня там не было.

Патрик с Луизой, естественно, пришли в ужас оттого, что их дочь и внук чуть не погибли, и рассыпались в благодарностях незнакомцу, который их спас.

— Ты скоро о нем еще услышишь, пап, — сказала Белла. — Он приходил в контору на собеседование, но получил от ворот поворот. Поэтому и был на фабрике, иначе мы бы с тобой сейчас не разговаривали. Узнав о его ситуации, я заставила его вернуться в офис и рассказать свою историю.

Люк подхватил:

— Его зовут Пол Сагден, он искал работу бухгалтера, и мы согласились взять его на полугодовой испытательный срок. Будет работать бок о бок с Саймоном Джонсом. А если пройдет испытание, примем его на постоянную работу. Он произвел на меня сильное впечатление, и не только своим храбрым поступком. Он кажется уверенным в себе и спокойным, ему свойственна природная осторожность, которая очень нужна на этой работе.

В тот момент их прервали: в комнату вошла Дотти. Она явно обрадовалась возвращению путешественников, обняла Люка и Беллу и подхватила своего малыша-племянника, который только-только научился ходить и теперь при каждом удобном случае отчаянно рвался на свободу.

— Заходите чаще, — саркастично бросил Патрик, прежде чем разговор продолжился. — Я не видел, чтобы Дотти улыбалась с тех пор, как мы сказали, что Эллиот едет в Англию.

Дотти покраснела, но отказалась проглотить наживку и мудро предпочла сосредоточить внимание на малыше Джеймсе. Остаток дня и вечер Финнеганы и Фишеры провели, обсуждая семейные проблемы. Решили, что Люк вернется в офис на следующей неделе. Перед отъездом Люк сказал, что одобрил новое предприятие, в котором британским коллегам будет принадлежать пятьдесят процентов акций.

— В обоих случаях нам предстоит ступить на неизведанную территорию. Это очень рискованно, но я не сомневаюсь, что у коллег все получится. Я также согласился, что со временем Марк Каугилл, а возможно, и Дэвид Лайонс, войдут в совет директоров. Они это заслужили, и с основанием новых подразделений они должны быть вовлечены в управление.

В офисе Люк сообщил Эллиоту новости британского филиала и объяснил, что тот должен делать в ходе своего пребывания в Англии.

— Будешь отчитываться перед британским советом директоров и передо мной. Мне нужны подробнейшие ежемесячные отчеты. Ты должен как можно больше узнать о работе каждого предприятия. И еще обрати особое внимание на новенького бухгалтера. Его зовут Пол Сагден; он будет учиться у финансового директора, Саймона Джонса, но у меня есть особые причины беспокоиться о его благополучии.

Вскоре настал день отъезда. Накануне Эллиот с Дотти старались провести вместе как можно больше времени и поехали на выходные в Сидней, а после Дотти проводила любимого в путешествие и сквозь слезы смотрела, как его самолет оторвался от земли, унося его в путь. Она вспомнила их последнюю совместную ночь, нетерпение и страсть, охватившую их в преддверии неминуемой разлуки.

Заручившись поддержкой компании-учредителя и достигнув своей цели — разрешения на выход компании на рынок синтетических волокон и фармацевтической продукции, — Сонни, Джессика, Марк и Саймон провели неофициальное собрание. Саймон, казалось, повеселел; причина его хорошего настроения выяснилась, когда он рассказал о своем частном разговоре с Люком Фишером и газетной вырезке, которую тот ему дал.

— Он сказал, что Джошу поручили важное задание. Тот отлично с ним справился, и ему предложили постоянную работу. Но Люк поведал еще кое-что: Астрид, жена Джоша, недавно получила медаль британского правительства за верную службу во время войны.

Джессика незаметно улыбнулась. Она-то знала, чем занимался Джош во время войны.

— Прежде чем заступить на новую должность, Джош попросил отпуск. А когда вернулся, новость о награждении попала во все газеты. Подробности не раскрывали, но, видимо, Астрид сотрудничала с Джошем и была каким-то образом причастна к его заданию. Может, теперь национальность Астрид не будет вызывать у Наоми такого отторжения? Как знать, возможно, однажды Джош и его мама помирятся и Наоми примет Астрид в семью.

— А как Наоми отреагировала на новость? — спросил Сонни.

— Я ей еще не говорил.

— Но откуда правительству известно, где сейчас Джош и Астрид? — спросил Марк, разглядывая газетную вырезку.

Джессика поспешила ответить:

— Полагаю, бывшие работодатели Джоша по-прежнему следят за каждым его шагом.

Вечером Саймон вернулся домой в приподнятом настроении; ему не терпелось поделиться с Наоми тем, что ему сообщил Люк Фишер. Шофер отвез его домой, но Наоми дома не оказалось.

Она вернулась нескоро и извинилась за свое отсутствие.

— Я ездила за покупками в город и где-то между «Басбиз» и «Браун энд Мафф» потеряла счет времени.

— Два универмага за один день? — подразнил ее Саймон. — Значит, я разорен и мне скоро придется петь на улице.

— Не так уж много я потратила, — возразила Наоми и заметила улыбку на его лице. Ее это обрадовало, ведь в последнее время муж был в подавленном настроении и мучился от сильной боли, хоть и не желал в этом признаваться.

— Тогда в награду за экономность сделай нам чаю с пирожными, которые наверняка ты купила, чтобы меня задобрить.

— Откуда ты знаешь, что я купила пирожные?

Саймон рассмеялся и указал на кухонный стол, видневшийся через открытую дверь гостиной.

— Коробка с надписью «Пекарня Сильвио» говорит сама за себя. Давай выпьем чаю, и я поделюсь новостями. Тебе понравится.

Они доели пирожные, Саймон вытер остатки джема и крема с губ, глотнул чаю и начал рассказ:

— Ты же знаешь, что к нам на пару недель приезжал Люк Фишер, владелец «Фишер-Спрингз»?

— И как все прошло? Помню, ты тревожился о будущем компании.

— Как оказалось, зря. Фишер — очень приятный человек, проницательный делец, очень умный. Перед отъездом он отвел меня в сторонку, и мы поговорили наедине.

— О чем? О твоих планах работать меньше и выйти на пенсию?

— Не совсем. — Саймон замолчал. — Мы говорили о Джоше. Точнее, о нем и Астрид.

Услышав имя блудного сына и ненавистной невестки, Наоми нахмурилась.

— А с чего это мистеру Фишеру говорить о них с тобой? Он их знает?

— Джош уехал в Австралию, а перед отъездом Сонни Каугилл написал ему рекомендательное письмо на имя Патрика Финнегана. Вскоре Джошу предложили работу. Кажется, он работал под прикрытием и нашел виновных в махинации с растратой в банковском секторе. Из-за мошенников компания потеряла десятки тысяч фунтов. Фишера настолько впечатлили действия Джоша, что Люк предложил ему постоянную должность.

— Это хорошо, но мне от этого не легче.

— Станет легче, когда я договорю до конца. Перед отъездом Люка в Англию Джош попросил несколько дней отгула. Он хотел сопровождать Астрид на церемонию награждения. Ей вручили медаль за верную службу британскому правительству во время войны. Разумеется, Джош не сказал, в чем именно заключалась эта служба, но Фишер в курсе твоей неприязни к Астрид из-за ее национальности и решил, что мы должны знать правду. Джош лишь намекнул, что она помогала ему с заданием, которое изменило ход войны.

Саймон передал жене газетную вырезку. С фотографии улыбалась красивая молодая женщина, державшая в руках медаль.

Из глаз Наоми полились слезы.

— Почему же Джош нам ничего не сказал? Мог хотя бы намекнуть.

— Мы не дали ему и слова сказать, это раз, и два — стоит его обидеть, и он становится таким же упрямым, как ты. А еще я думаю, что ему разрешили раскрыть некоторые детали этого дела лишь после того, как новость о вручении медали попала в газеты.

— Жаль, я не знаю их адреса: я бы написала и извинилась. Мое проклятое прошлое снова меня настигло.

— Люк предвидел, что ты так отреагируешь, и дал мне это. — Саймон достал из кармана сложенный листок бумаги. Наоми выхватила его у него из рук и долго молча смотрела на адрес. Наконец улыбнулась со слезами счастья и облегчения.

— Напишу им сегодня же вечером после ужина.

— Нет уж, — возразил Саймон, — сядем и напишем вместе.

Глава двадцать вторая

После успешного окончания переговоров с Люком Фишером директора «Фишер-Спрингз Ю-Кей» ощутили прилив энтузиазма, и недели и месяцы после отъезда австралийцев прошли в кипучей деятельности. Головной офис британского филиала остался на Мэнор-роуд, но были учреждены две новые компании, со всеобщего согласия названные «ФС Фармасьютикалз» и «ФС Текстайлз». Хотя Люк не говорил об этом прямо, но намекнул, что в случае успеха обоих предприятий подумает об открытии точно таких же производств в Австралии, и в этом случае ему понадобится профессиональное руководство специалистов, уже имеющий подобный опыт.

Поиск подходящих производственных помещений поручили Джессике Бинкс и Марку Каугиллу. Дэвид Лайонс им помогал. В конце дня, проведенного в утомительных просмотрах фабричных площадей, Марк вернулся в Скарборо, и у них с отцом состоялся любопытный разговор.

— Не знаю, заметил ли ты, — сказал Марк, — но я случайно подглядел за Джессикой и Дэвидом сегодня перед отъездом в Хаддерсфилд, и, если не ошибаюсь, их связывает нечто большее, чем деловые отношения. Подозреваю, они даже больше, чем друзья.

Сонни удивленно присвистнул.

— До меня доходили слухи про Джессику, но я не знал, верить или нет. У твоих тети Конни и дяди Майкла были с ней кое-какие проблемы, когда она была подростком. С ней и их двумя сыновьями.

— Если это связано с активной любовной жизнью, думаю, слухам можно верить.

Прошло несколько недель, и приехал Эллиот Финнеган. У Сонни и Марка появился помощник.

— Прежде всего, мы хотим, чтобы ты помог наладить работу новых компаний, — сказал Сонни. — По двум причинам: во-первых, эти предприятия, вероятно, станут самыми прибыльными в структуре британского филиала, поэтому имеет смысл ознакомиться с их организацией. Во-вторых, если дела пойдут в гору — а мы на это рассчитываем, — муж твоей сестры планирует открыть такие же предприятия в Австралии, и тогда твои знания очень пригодятся.

Саймон Джонс тем временем пристально наблюдал за новым членом команды. Уже через месяц после того, как Пол Сагден начал работать в бухгалтерии, Саймон положительно отозвался о нем на регулярном совете директоров.

— Сагден ведет себя тихо и не высовывается, но уже понятно, что он очень эффективный сотрудник, трудолюбив и не даст себя обмануть. Я подкинул ему несколько сложных заданий — посмотреть, как он справится, и он выполнил их без труда и гораздо раньше, чем я рассчитывал. А в качестве дополнительной проверки я расставил ему пару ловушек: хотел посмотреть, станет ли он перепроверять представленные ему цифры. Мало того что он перепроверил, он еще и раскусил мой тайный план.

Саймон горько усмехнулся, и Джессика попросила объяснить.

— Пол вручил мне готовую работу и приложил записку. «Надеюсь, я заметил все ваши маленькие ловушки и прошел проверку», — написал он. Думаю, теперь можно поручать ему более ответственные дела нашего департамента, и, если Пол докажет свою компетентность, нанять его на постоянную должность.

— В качестве кого? — спросила Джессика.

— Для начала — моего ассистента, а когда буду уверен, что ему хватит способностей и знаний, чтобы шагнуть выше, предложу его себе на замену; впрочем, это будет не более чем формальность. Я также предлагаю выставить Полу условие, что повышение в должности возможно только при покупке небольшой доли акций компании. Управляющий персонал трудится наиболее эффективно, если знает, что работает, по сути, на себя. В «Фишер-Спрингз» всегда использовали эту практику, и я полностью ее поддерживаю и считаю, что в новых компаниях ее тоже нужно применять. Дэвиду Лайонсу нужно сделать такое же предложение.

— Но это может стать проблемой, если у них нет денег на акции, — заметил Сонни.

— Об этом я тоже подумал, — ответил Саймон. — Мы можем предложить акции в беспроцентный кредит. После выплаты кредита получим сразу двух преданных акционеров.

— Что скажешь, Джессика? — лукаво спросил Марк. — Ты ближе всех общаешься с Дэвидом. Как оцениваешь его работу?

Джессика бросила на Марка резкий взгляд и слегка покраснела, заметив лукавую искорку в его глазах. С типичной для нее невозмутимостью она пригвоздила его уничтожающим взглядом и ответила:

— Удовлетворительно во всех смыслах.

Сонни и Саймон принялись изучать планы, а Джессика покосилась на Марка и тайком показала ему язык. Он чуть было не рассмеялся вслух, притворился, что закашлялся, и дальше совещание продолжилось без заминок.

Вечером, придя домой, Джессика рассказала Дэвиду о событиях дня. Тот встрепенулся и немного забеспокоился, что по крайней мере один человек знал об их секрете.

— А ты уверена, что Марк догадывается, что мы любовники? Может, ты просто неправильно поняла его невинное замечание?

— Судя по выражению его лица, вряд ли оно было невинным. Мы себя выдали.

— А тебя волнует, что окружающие о нас узнают?

— Если честно, мне все равно. Если наши коллеги выяснят, что мы пара, меня это совершенно не затронет. Они все порядочные люди и не станут критиковать нас за то, что мы нашли утешение друг в друге.

— Кстати, об утешении, — Дэвид принялся расстегивать пуговицы ее блузки, затем ее юбку, — мне бы оно сейчас не помешало.

— Прямо сейчас, здесь, на кухне? — Джессика звонко рассмеялась, ощутив нарастающее возбуждение.

— Почему нет? Ты такая аппетитная, так бы тебя и съел.

К весне 1952 года оба новых предприятия «Фишер-Спрингз Ю-Кей» вовсю работали, а новый финансовый директор группы компаний Пол Сагден представил ежегодный отчет, из которого стало ясно, что они даже начали приносить небольшую прибыль. Управляющие обеих компаний не спали ночами, стараясь оправдать инвестиции капитала и доверие, оказанное столь рискованным производствам, которые изменили традиционным источникам дохода.

Особенно много сверхурочных выпало на долю Марка Каугилла, возглавившего компанию по производству синтетических волокон. Он единолично следил за изготовлением, обработкой и продажей нового текстиля. В 1949 году талоны на одежду отменили, но многие старые клиенты с неприязнью отнеслись к новой продукции и по-прежнему предпочитали традиционные, проверенные временем материалы. Однако постепенно самых смелых клиентов удалось перетянуть на свою сторону, тем более что синтетика стоила дешевле, а йоркширского ткача и прядильщика, как известно, хлебом не корми, а дай сэкономить.

Фармацевтическая компания развивалась еще быстрее: спрос был огромный, а конкуренция отсутствовала. Дела пошли в гору с учреждением Национальной службы здравоохранения — детища послевоенного лейбористского правительства во главе с Клементом Эттли. В июле 1948 года министр здравоохранения Эньюрин Биван открыл первую больницу в рамках новой организации, обещавшей доступную медицину для всех.

К 1951 году, когда в стране снова победили консерваторы во главе с Уинстоном Черчиллем, Национальная служба здравоохранения уже закрепилась в правах, и те, кто желал бы от нее избавиться, не смогли ничего сделать. Управляющий директор «ФС Фармасьютикалз» Джессика Бинкс с тихим удовлетворением просматривала отчет о продажах, после чего вызвала на встречу своего директора по производству.

— Кажется, наш тяжелый труд наконец дал плоды. Больше не надо находиться здесь круглосуточно. Ты нужен дома.

Дэвид Лайонс ласково улыбнулся своей начальнице и возлюбленной.

— Даже не представляешь, как я рад, — ответил он.

Успехам новых предприятий радовались не только в Брэдфорде. В австралийской штаб-квартире «Фишер-Спрингз» Люк Фишер размышлял о том, как, не побоявшись риска, британцы в очередной раз добились прибыли, хоть пока и небольшой. Воодушевленный новостями, он вернулся к другой перспективной идее, которая только что пришла ему в голову, и позвал на консультацию нового венчурного менеджера компании.

В кабинет вошел его зять, и Люк с удовлетворением подметил, как сильно изменился Эллиот с тех пор, как неопытным новичком отправился на стажировку в Англию. Он вырос не только как бизнесмен — его отношения с Дотти выдержали проверку разлукой, и теперь они были счастливо женаты. Хотя Дотти была старше мужа, они горячо любили друг друга, и недавно она родила сына.

Эллиот отчитался о том, как продвигается план Люка по расширению сети бензоколонок и закусочных. Потом Люк заговорил об идее, которая пришла ему в голову за чтением утренних газет, и Эллиот внимательно его выслушал.

— Это как раз по твоей части, Эллиот, — с улыбкой сказал Люк, — ведь ты у нас человек творческий.

Не обратив внимания на издевку, Эллиот обдумал предложение Люка.

— Хочешь, чтобы я изучил условия, необходимые для открытия собственного телеканала, просчитал расходы и так далее? Это обойдется в копеечку.

Люк отмахнулся, но порадовался осмотрительности Эллиота.

— Траты меня не волнуют. Медиаподразделение приносит стабильный доход. Прибыль от рекламы на радио и в газетах постепенно растет, и я же не прошу открывать канал прямо завтра.

— Слава богу. А то ты так загорелся этой идеей, что я решил, ты хочешь выйти в эфир уже завтра с утра.

— Я бы не стал так тебя нагружать, можно выйти в эфир и вечером. — Эллиот понял, что Люк шутит лишь по лукавой смешинке в его глазах.

После встречи Люк снял трубку и позвонил домой. Белла ответила не сразу: наверное, захлопоталась с их четырехмесячной дочерью Робин Луизой.

Однако жена презрительно рассмеялась над его предположением.

— С Робин нет никаких проблем. Все беды от тезки твоего отца. Он тут такое устроил! Ведет себя как маленький преступник с тех пор, как ты ушел на работу. Скорей бы отправить его в сад.

Люк улыбнулся: раз Белла ругается, значит, все хорошо.

— Ты еще пожалеешь о своих словах и будешь очень по нему скучать. А непокорность — признак того, что у него формируется характер.

— Думаю, это признак того, что у него формируется упертость, которую он унаследовал от тебя.

— Значит ли это, что ты не захочешь больше детей, раз я подаю такой дурной пример?

— Что за чушь, Люк, конечно, я хочу еще детей!

— Хорошо, в таком случае я сегодня вернусь домой пораньше.

— Да, дорогой, постарайся. — Тон Беллы изменился, и Люк насторожился; жена продолжила говорить, и догадка переросла в уверенность. Вкрадчивым шепотом Белла добавила: — Жду не дождусь твоего возвращения, дорогой, чтобы ты снова оказался рядом и дал мне то, чего я хочу. Будет так приятно для разнообразия вечером отдохнуть, пока ты купаешь детей и укладываешь их спать!

— Пусть няня этим займется, а после продолжим наш разговор.

В ответ она повесила трубку. Довольный Люк вернулся к отчету, который ранее принесла секретарша.

Отчет, написанный Джошем Джонсом, поставил точку в самой мрачной истории за все время существования «Фишер-Спрингз» — тяжбе, длившейся несколько лет. В нем значились окончательные суммы компенсаций жертвам и их семьям. Тем самым людям, кто пил зараженную воду, в которую попали минеральные отходы с шахты «Фишер-Спрингз», что привело к огромному количеству отравлений и нескольким смертям.

Размер компенсации и расходы на длительную и сложную операцию по очистке водоема были непомерными, но, читая отчет, Люк не думал о деньгах; он лишь радовался, что эта неприятная глава в жизни компании наконец окончена.

Люк грустно улыбнулся, просматривая список жертв и их родственников. Поручив дело о компенсации Джошу, он настоял, чтобы в него включили Луизу Финнеган. Луиза и Патрик запротестовали, сказав, что это необязательно, но Джош выполнил требование Люка, который рассудил, что, если список впоследствии опубликуют, присутствие в нем имени Луизы покажет общественности, что «Фишер-Спрингз» относится ко всем пострадавшим одинаково. В конце концов при поддержке Беллы ему удалось уговорить Луизу и Патрика, добавив, что, если им будет неловко принимать выплату, они могут отдать эти деньги на благотворительность.

Гораздо больше Люка беспокоил сам Джош. Он оказался очень ценным сотрудником, несмотря на сложности в отношениях с семьей. К счастью, ему удалось их разрешить, о чем Люк догадался по намекам. Оставался вопрос: какое будущее ждало Джоша в «Фишер-Спрингз»?

Патрик Финнеган почти отошел от дел, а место покойного брата Люка, Филипа, так до сих пор и пустовало; в управлении компанией образовались минимум две вакантные должности. Необходимость повысить кого-то из сотрудников до директора стала не просто насущной, а безотлагательной. И Люк придумал, как решить сразу две проблемы, но не знал, как отнесется к его идее Патрик. Люк планировал обо всем ему рассказать на собрании совета директоров на следующий день.

В ожидании собрания он продумывал стратегию. Люк собирался отметить, что британский филиал и акционерная компания столкнулись с похожей проблемой и успешно ее решили. Он надеялся, что пример англичан склонит чашу весов в его пользу.

Однако сейчас необходимо было как можно скорее завершить текущие дела и пораньше освободиться, чтобы поймать Беллу на слове.

Люка заботило еще кое-что, и это, пожалуй, была его главная тревога на данный момент: ухудшилось состояние его свекрови. Луиза долгие годы сражалась с последствиями отравления организма, и до недавних пор ей это удавалось. Но в последнее время близкие заметили небольшие признаки ухудшения ее состояния. Хотя Луиза не жаловалась, Люк не сомневался, что она часто испытывает боль, и у него было двойственное к этому отношение. С одной стороны, он не хотел, чтобы Луиза мучилась, не имея возможности облегчить свои страдания; с другой, он понимал, какой ужасной потерей станет ее уход для всей семьи. Все будут горевать, а еще им придется поддерживать Патрика.

Размышления Люка о делах семейных и исходе завтрашнего собрания прервала секретарша, сообщившая, что Джош Джонс просит с ним встречи.

Увидев Джоша на пороге кабинета, Люк сразу понял, что тот обеспокоен. Причина выяснилась сразу же, как только тот объяснил цель своего прихода.

— Мне нужен отпуск, — сказал он. — Только что пришла телеграмма от матери. Мой отчим очень болен. Я должен с ним увидеться и поддержать маму.

— Мне очень жаль, Джош, ты знаешь, с какой симпатией и уважением я отношусь к Саймону. Езжай. Оставайся в Англии, сколько потребуется, и ни о чем не волнуйся; ты сможешь вернуться в любой момент.

Глава двадцать третья

Джош и Астрид переживали, как Наоми встретит свою невестку, но через несколько минут после приезда от тревоги не осталось и следа. Обняв сына и надолго задержав его в объятиях, Наоми отстранилась и повернулась к Астрид. В глазах молодой женщины читалась неуверенность, на ее лице — боязнь быть отвергнутой, и, если у Наоми и оставались на ее счет какие-либо сомнения, они развеялись. Она вытянула руки и обняла Астрид так же крепко, как Джоша. Наоми прошептала:

— Я очень сожалею, что относилась к тебе несправедливо, и сожалею о тяготах, которые вам обоим пришлось из-за меня пережить. Прошу, пройдите в гостиную; вы, верно, устали с дороги.

— Как он? — Джош переживал за Саймона.

— Устроился дома. Он лежал в больнице герцога Йоркского; военный госпиталь тоже хорош, но у них нашествие больных после эпидемии полиомиелита, и Саймон боялся, что врачам будет не до него. Он сам настоял на возвращении домой. Хотел тебя дождаться. — Наоми закусила губу, вымученно улыбнулась и добавила: — Он спит. — Она пошла на кухню. — Приготовлю вам чаю и подождем, пока он проснется. Все равно мне нужно с вами сначала поговорить.

Вернувшись, Наоми обратилась к Астрид:

— Теперь я знаю правду — точнее, ту ее часть, которую вам разрешили рассказать, — и надеюсь, тебе хватит благородства меня простить.

— Конечно, — ответила Астрид, — я понимаю, как вы, должно быть, расстроились, узнав, что Джош женится на девушке, чья национальность ассоциировалась у вас лишь с болью и потерями. Во время войны я знала об опасности, которой он постоянно подвергался; это было ужасное время, и я не успокоилась, пока не уверилась, что он в безопасности и по-прежнему любит меня. Я никогда не сомневалась в своей любви к Джошу, но в годы разлуки мне иногда казалось, что он мог меня просто использовать и давно уже забыл обо мне. Ужасно считать, что ты одна в целом свете, и с началом каждого дня ждать стука в дверь и понимать, что тебя могут утащить, пытать и убить.

Готовность, с которой Астрид приняла извинения Наоми, и чувство родства, что вызвали у нее слова девушки, убедили маму Джоша, что тот не ошибся с выбором спутницы жизни.

Джош и Астрид не знали, но Наоми прекрасно помнила, каково это — чувствовать себя одной в целом свете, ждать ребенка и бояться стука в дверь и разоблачения, ведь она была участницей террористической группировки, чья деятельность привела к началу Первой мировой войны.

Испытывала ли Астрид то же самое в долгие военные годы? Разлученная с любимым мужчиной, она не знала, жив тот или мертв; одна на вражеской территории, она проживала каждый день как кошмар, и каждый мог оказаться последним. Две женщины обменялись всего парой фраз, но в них крылось прощение, принятие, взаимопонимание и уважение.

Если Наоми и Астрид переживали, удастся ли им помириться, то у Марка и Дженни Каугилл с приездом Джоша в Англию возникли другие проблемы. За ужином в доме на мысе Полумесяц они обсудили это с родителями Марка и матерью Дженни, Джойс. Те навещали Саймона в больнице и знали, что Джош скоро приедет.

— И как нам поступить, пап? — Дженни задала этот вопрос, как только Сонни объявил, что Джош и Астрид в Англии.

Сонни, Рэйчел и Джойс в недоумении уставились на нее, и Марк пояснил:

— Она имеет ввиду, стоит ли рассказывать Джошу, что в Испании у него ребенок. Если мы с ним встретимся — а судя по всему, это произойдет, — он наверняка начнет расспрашивать о Кармен и захочет узнать, удалось ли ей спастись. Ведь теперь он знает, что в конце Гражданской войны мы были в одном отряде.

— Черт, я об этом не подумал, — ответил Сонни и удостоился суровых взглядов обеих присутствующих бабушек за то, что посмел чертыхаться при внуках. — А ты что предлагаешь, Рэйчел? — спросил он, пытаясь загладить свою вину, впрочем, безуспешно.

Если Рэйчел и простила ему ругательство, в ее взгляде это никак не отразилось. Но через несколько секунд он понял, что жена обдумывает варианты решения проблемы, о которой говорили Марк и Дженни.

— Как мать и бабушка я бы, конечно, обо всем Джошу рассказала, — наконец ответила она. — Это было бы моим первым побуждением. У него родилась дочка, верно?

Марк и Дженни кивнули.

— Консуэла Женевьева, — с гордостью добавил Марк. — Консуэла по-испански «утешение», а Женевьева — испанский эквивалент имени Дженнифер.

— Но все же, — продолжила Рэйчел, — в этом случае, думаю, Джошу лучше ни о чем не знать. Он начал новую жизнь в далекой стране. Женился на любимой женщине, бросив вызов своей семье и тем самым ясно дав понять, что готов перечеркнуть прошлое и разорвать прежние связи, лишь бы не разлучаться с Астрид. Это решение надо уважать. Если он спросит, просто скажите, что Кармен спаслась и сбежала в безопасное место. Когда он вас увидит, это может пробудить в нем угрызения совести из-за того, что он бросил Кармен, а вы его успокоите. Но если узнает о ребенке, ничего хорошего из этого не выйдет; возможно, это даже навредит его отношениям с новой женой.

— Я согласна с Рэйчел, — вмешалась Джойс. — Даже если вы расскажете Джошу о ребенке и он бросится в Испанию искать Кармен, он вряд ли ее найдет. К чему мутить воду, если не знаешь, чем все кончится?

— А почему ты думаешь, что он ее не найдет? — спросил Марк.

— Думаю, Джойс имела в виду, что малышка и Кармен могли и не выжить, — ответила Рэйчел. — Помимо детских болезней, от которых никто не застрахован, нужно учесть неопределенную ситуацию в Испании. Кармен с ребенком сбежали с материка, но войска Франко или тайная полиция могли поймать их на Ибице и отомстить за деятельность Кармен во время Гражданской войны. Скажи, Дженни, — она повернулась к невестке, — учитывая, как близки были вы с Кармен, учитывая, что вы оставили ей свой адрес и имена, разве она не написала бы вам и не сообщила бы, что с ней все в порядке?

— Думаю, ты права, мам, — согласился Марк, а Дженни пыталась осмыслить только что услышанное.

— Обычно так и есть, — с печальной улыбкой добавил Сонни.

— Хорошо, — Дженни смирилась с неизбежным. — Если — и когда — встретимся с Джошем, скажем ему, что Кармен бежала, но куда, уточнять не будем, и про Консуэлу умолчим.

Примерно в то же время, когда Каугиллы в доме на мысе Полумесяц обсуждали прошлое Джоша, в штаб-квартире «Фишер-Спрингз» в Австралии решалось будущее Джонса. Люк Фишер представил свое предложение единственному слушателю и второму директору компании Патрику Финнегану.

— Я давно уже думаю, как лучше действовать, когда вы выйдете на пенсию. Вы двадцать лет почти единолично тянули на себе концерн, провели его через очень сложные времена и, как никто другой, заслужили отдых. Мне будет очень вас не хватать, но и удерживать вас я не имею права. И я хочу сделать так, чтобы в будущем никто не оказался в столь сложном положении, как вы.

— Что ты задумал?

— У меня два предложения. Во-первых, предлагаю назначить двух новых членов совета директоров. Во-вторых, повысить управляющих каждого подразделения до директоров — минимум одного в каждом подразделении — и их тоже пригласить в совет, который я планирую учредить. Это будет исполнительный комитет, находящийся ступенью ниже главного совета директоров. Предлагаю созывать его регулярно, в идеале — раз в месяц. На этих собраниях директора будут обсуждать работу подразделений концерна, рассматривать новые идеи, исследовать пути развития и советоваться друг с другом. Что скажешь?

Патрику долго не думал.

— Отличный план. Скажу честно, иногда ответственность за группу компаний казалась неподъемной и хотелось, чтобы кто-то ее со мной разделил. Особенно в первые годы, когда мне приходилось полагаться лишь на опыт, приобретенный за время работы с твоими родителями. Они были удивительной парой: их навыки дополняли друг друга, они работали как одна идеальная команда. У обоих было прекрасное деловое чутье. А еще у твоей мамы был талант управлять людьми и выявлять в них лучшее — увы, очень редкая в наше время способность. А предусмотрительность твоего отца, его почти сверхъестественное понимание рынка и направлений его развития, предчувствие событий и их влияния на мировую экономику не имели себе равных. — Патрик передохнул и продолжил: — В одиночку было невозможно даже приблизиться к их уровню; даже команде из десяти человек это было не под силу. Но твой план — собрать лучшие умы и самых мотивированных управляющих, нацеленных на успех, — возможно, поможет повторить и даже превзойти успех твоих родителей. Добавь к этому свой талант, — с лукавой улыбкой произнес он. — И кого же ты хочешь поставить в совет директоров?

— Мой первый кандидат — Джошуа Джонс. Он уже принес много пользы компании. Раскрыл мошенничество и растрату в банковском секторе, сэкономил нам кучу денег, возможно, миллионы. Кроме того, его действия послужили предупреждением для всех, кто задумал нас обмануть, будь то в банковском секторе или в других отраслях. Я впечатлен и тем, как он разобрался с последствиями заражения воды; он общался с жертвами и их родственниками чрезвычайно тактично. Я видел несколько писем от пострадавших; те писали, что благодаря Джошу процесс оформления компенсации не доставил им хлопот. В целом мне кажется, что недостаток знаний и опыта в бизнесе Джош с лихвой компенсирует умением работать с людьми. Если мы включим его в совет директоров и сделаем управляющим персоналом, наши сотрудники будут только рады. Да и давно пора назначить специального человека на эту должность, ведь у нас огромный штат.

Финнеган подумал над словами Люка и ответил:

— Хорошо, согласен с первым кандидатом, а кого еще ты хочешь предложить?

Люк улыбнулся краешком губ и сказал:

— О, этого юношу вы знаете не хуже моего, а может, и лучше. Ваш сын Эллиот.

Возможно, Патрик немного удивился, когда Люк предложил избрать в совет директоров Джоша Джонса, но имя второго кандидата шокировало его сверх всякой меры.

— Эллиот? Ты правда считаешь, что он справится с такой большой ответственностью?

— Безусловно, и вот почему. С тех пор как вы частично отошли от дел, вы не следите за всем происходящим в компании, поэтому, возможно, удивитесь. У вашего сына образцовый послужной список, свидетельствующий об усердии, целеустремленности и чувстве долга. Ему поручали сложные задачи, и со всеми он блестяще справился, особенно после стажировки в Англии. У вас, конечно, были свои скрытые причины отправить его в Англию на обучение к нашим партнерам, но он прекрасно себя показал. Стойко перенес разлуку с Дотти, что само по себе может служить ему рекомендацией. Однако, помимо этого, его пребывание в Англии сыграло решающую роль в формировании отношений с молодыми директорами и восстановлении британского филиала после полосы неудач. Сонни Каугилл написал мне, что Эллиот ему очень помог. И с момента своего возвращения он превосходно выполнял свои обязанности, оформил сделки по приобретению нескольких компаний и запустил проекты в новых областях с исключительным знанием дела. Да, Эллиот, безусловно, готов к повышению, — сказал Люк и с улыбкой добавил: — да и в кого ему, собственно, быть не способным.

Патрик оправился от шока и, поразмыслив немного, согласился с обоими предложениями Люка.

— Несколько лет назад я говорил тебе, что будущее компании в твоих руках, поэтому ты должен быть полностью уверен в окружающих тебя людях. Если ты выбрал Джоша и Эллиота, я только рад поддержать твое решение.

— Я пока не планирую анонсировать эти назначения. Подожду возвращения Джоша из Англии. Кажется, Саймон совсем плох.

— Очень грустно. Мы у Саймона в большом долгу.

— Согласен, в таком же долгу, как и у вас, Патрик. Саймон сделал для британского филиала то же самое, что вы — для этой компании.

Глава двадцать четвертая

Прежде чем пустить Джоша и Астрид к Саймону, Наоми попросила их подождать у двери.

— Проверю, проснулся ли он, — сказала она.

Астрид заметила, что муж сильно расстроен, положила ему руку на плечо и спросила, все ли у него в порядке.

— Да, наверное… Мне просто тяжело смириться с обстоятельствами. Теперь я понимаю, что должен был это предвидеть, но Саймон, каким я его помню, всегда был полон сил и жизнелюбия.

Вернулась Наоми и сказала, что Саймон проснулся и хочет видеть их обоих. Они проследовали за ней по коридору в спальню на первом этаже. Саймон бодро с ними поздоровался, но все же для Джоша было потрясением увидеть, как он сдал за эти четыре года. Несколько минут они беседовали о том о сем, а потом Саймон попросил Наоми и Астрид выйти, чтобы он мог поговорить с Джошем наедине.

Когда женщины ушли, Саймон велел Джошу проверить, хорошо ли закрыта дверь. Оказалось, что не совсем, и Джош захлопнул ее, а Саймон подозвал его к кровати.

— Она не случайно была приоткрыта. Это все паранойя твоей матери. Я думал, она давно ей переболела, но с тех пор, как мне стало хуже, ее страхи вернулись.

— А чего ей бояться?

— Это связано с тайной, которую она хранит уже сорок лет, и нет ничего страшнее для твоей матери, чем страх, что она когда-нибудь раскроется. Ты никогда не задумывался, откуда взялись твои лингвистические способности и почему твоя мать учила тебя сербскохорватскому, ведь это такой редкий язык?

Джош покачал головой; вопрос отца явно вызвал у него недоумение.

— То, что я тебе скажу, — продолжил Саймон, — тайна, которую нужно оберегать всеми силами. О ней знаем лишь мы с твоей матерью, Сонни Каугилл и Идрит Пойнтон, твой мистер Смит.

Джош удивленно заморгал при упоминании о своем бывшем начальнике и наставнике в шпионском деле. Он даже не догадывался, что Саймон был с ним знаком и знал его настоящее имя. Заметив его удивление, Саймон улыбнулся.

— Да, я знаю Пойнтона, — сказал он. — Мы познакомились, когда ты учился в университете. Он приходил к нам домой и пытался убедить нас помочь завербовать тебя в разведку. И в ходе той встречи раскрыл, что ему известно о неспокойном прошлом твоей матери. Скажи, что ты знаешь о «Черной Руке» или, как их еще называют, «Единство или Смерть»?

Джош отпрянул.

— Сербские националисты, ответственные за убийства, которые привели к началу Первой мировой?

— Именно.

Джош тревожно рассмеялся.

— Только не говори, что мама состояла в этой организации.

Внезапно он перестал смеяться. Саймон кивнул.

— Да, так и было; она снабжала группировку оружием. Кроме того, была связной при торговце оружием, который обеспечивал им террористов. Это был твой отец, Джесси Баркер.

Джош онемел от ужаса.

— После убийства эрцгерцога и его жены в Сараеве твоя мать уехала из Вены, где тогда жила, и бежала в Англию, надеясь воссоединиться со своим любовником и отцом своего будущего ребенка — твоим отцом. Это была одна из причин, а еще она боялась, что ее поймают. И не перестает бояться с тех самых пор. — Саймон замолчал на некоторое время, видимо устав много говорить.

Джош поднес ему стакан воды. Саймон отдохнул и продолжил:

— Она обзавелась фальшивыми документами на имя Наоми Флеминг, с их помощью и прибыла в Англию в самом начале войны. Ее настоящее имя — Хильдегард Кабринова-Шварц. Она сообщила мне правду лишь много позже, после окончания войны, когда мы познакомились. Это не изменило моего к ней отношения: день, когда я встретил ее, стал лучшим в моей жизни. Я говорю тебе об этом сейчас, потому что ты должен обо всем знать и иметь возможность защитить ее, когда меня не станет. Понимаю, это будет сложно, раз ты теперь живешь так далеко, но в Англии у тебя есть верный помощник в лице Сонни Каугилла. Я рассказал ему историю твоей матери, когда лежал в больнице после бомбардировки. Ты был за границей, неизвестно где, а я не знал, удастся ли мне выкарабкаться. Я должен был быть уверен, что кто-то сможет защитить Наоми. Она всегда сомневалась в заверениях Идрита Пойнтона, твердившего, что ей ничто не угрожает.

— Обещаю защищать ее, пап. Несмотря на все, что ты рассказал, она моя мама. Ты говоришь, что день, когда ты ее встретил, стал лучшим днем в твоей жизни, но мне кажется, все наоборот: ты — лучшее, что случилось с ней в жизни. И я всегда считал тебя отцом, хотя мы не кровные родственники.

Тем вечером, оставшись наедине с Астрид в спальне и убедившись, что их никто не слышит, Джош шепотом рассказал обо всем жене.

— Вот почему мать так возражала против нашего брака. Германия и Австрия символизируют все беды, обрушившиеся на нее и ее близких. Но теперь у меня большая проблема. Как прикажешь заботиться о матери, если та останется в Англии и уехать никуда не сможет, а мы будем за несколько тысяч миль?

Астрид обняла мужа и притянула ближе, задумавшись о затруднительной ситуации, в которой они оказались. Настал переломный для их брака момент и тяжелое испытание для их чувств, сравнимое с тем, что они пережили, когда Наоми выступала против их союза. Если им удастся преодолеть трудности, это скрепит их отношения на всю оставшуюся жизнь. Астрид знала, что хочет именно этого, и была готова принести жертву, чтобы это случилось. Джош уже доказал, что готов на все, лишь бы они остались вместе; теперь ее очередь. Время отбросить сомнения и поставить его потребности на первое место.

— Джош, я кое-что придумала. Рано или поздно тебе придется вернуться в Австралию и объяснить ситуацию мистеру Фишеру. Если решение не найдется, давай останемся в Англии. В твое отсутствие я побуду с твоей матерью и помогу за ней присмотреть. Когда твоего отца не станет, ей понадобится наша поддержка, и, если я буду рядом, думаю, мы сможем подружиться.

— Ты серьезно? Ты готова столкнуться с враждебностью из-за твоего происхождения?

— Мне все равно, что скажут или сделают другие. Мне важен только ты, Джош, — Она обнимала его, и он постепенно засыпал, а Астрид радовалась, что он обратился к ней в минуту нужды, и чувствовала, что их связь укрепилась и стала неразрывной.

Через три дня Астрид снова прижимала Джоша к себе, а тот безмолвно оплакивал смерть отчима.

Она поражалась глубине чувств Джоша к человеку, с которым его не связывали кровные узы. Когда он попытался извиниться за слезы, Астрид его остановила:

— Ты должен выплеснуть горе. Я все понимаю и рада, что оказалась рядом, когда ты во мне нуждался.

Наоми поразилась количеству людей, пришедших на похороны Саймона почтить его память; впрочем, это тронуло не ее одну. Саймон был скромен и предпочитал держаться в тени, но его прямодушие и искренность располагали к нему окружающих, и друзей у него в жизни было много, а врагов почти не имелось.

Каугиллы приехали в Брэдфорд в полном составе; чтобы добраться до дома Наоми от станции, им понадобилось две машины. Увидев двух Каугиллов, с которыми ему особенно хотелось поговорить, Джош выждал подходящий момент после отпевания и погребения и во время чаепития подошел к Дженни и Марку. Приняв их соболезнования, он произнес:

— Очень рад, что вы смогли прийти. Мне все еще с трудом верится, что в Испании мы были так близко и не знали друг о друге.

— Точно, — согласился Марк, — очень странно, и мы удивились, когда узнали. Если бы мы не пережили войну, правда никогда бы не раскрылась.

— Я хотел вас кое о чем спросить. Речь о женщине, которая была командиром вашего отряда, — мы называли ее Кармен. — При упоминании ее имени Джош заметил на лице Марка многозначительную улыбку, но, несмотря на это, продолжил, хоть и немного нервно: — Не уверен, много ли она вам рассказывала о событиях, побудивших ее вступить в партизаны, но она пережила страшную трагедию: ее мужа и ребенка убили жесточайшим, зверским образом. Я знал об этом и знал, сколько ей пришлось выстрадать; естественно, я очень тревожился, удалось ли ей бежать в безопасное место после того, как отряд распустили. Мой человек навел справки в Валенсии и выяснил, что она пыталась попасть на Ибицу.

— Она все рассказала о том, что с ней случилось, — ответила Дженни, — и о том, как ты помог ей это пережить. Ты поступил очень благородно, Джош, но ведь и Кармен не была уродиной, верно? — Дженни заметила, как Джош смущенно покраснел, поняв, что его кузены знают правду. Он нервно глянул через плечо.

Дженни улыбнулась и велела ему не волноваться.

— Астрид нас не слышит, и мы бы никогда не стали об этом ей говорить; что было, то прошло. Что до твоего вопроса, насколько мы знаем, Кармен удалось бежать, но поклясться мы не можем. После Валенсии мы уплыли домой и больше о ней не слышали. Хочется верить, что она добралась, но где она сейчас, мы, увы, не знаем.

Марк пристально наблюдал за Джошем и заметил облегчение на его лице. Он догадался, что, хотя Джош женат и, очевидно, счастлив в браке, угольки его любви к Кармен все еще тлеют.

Позже, когда они с Дженни возвращались в Скарборо, та заметила, что они легко отделались. Джош не задал им ни одного каверзного вопроса.

— Это твоя заслуга, Джен, — ответил Марк, — ты отвлекла его, намекнув, что мы в курсе его отношений с Кармен, а уж заговорить об Астрид… Гениальная уловка! Он так разнервничался, что мы можем случайно сболтнуть о его романе, что даже не заметил, что мы скрыли от него то, что хотели скрыть.

В год, когда умер Саймон Джонс, его семья и вся британская нация оплакивали смерть короля Георга VI. Он скончался в феврале 1952 года. За молчаливостью и скромностью этого человека крылась стойкость, благодаря которой монарх преодолел конституционный кризис, последовавший за отречением брата, и стал примером для страны в мрачные дни Второй мировой войны. После его смерти на трон взошла уже вторая в этом веке королева — Елизавета II.

Ее короновали в следующем году, но в промежуток между этими двумя событиями жизнь нескольких членов семей Каугиллов и Фишеров и их близких снова изменилась, и для кого-то эти изменения стали радикальными, а их последствия — серьезными и длительными.

Глава двадцать пятая

— Ты бы подумал о выходе на пенсию.

Сонни Каугилл с явным удивлением взглянул на Рэйчел. Они были женаты более тридцати четырех лет, но она по-прежнему иногда говорила очень неожиданные вещи.

— Зачем? Мне всего шестьдесят один год, и компании есть куда развиваться.

— Это да, но новое поколение справится с этим гораздо лучше тебя. Мне хочется успеть провести больше времени с мужем, пока тот не превратился в дряхлого старика, который хранит зубы в ванной на полке и вынужден доставать их всякий раз, когда ему захочется улыбнуться жене. Все-таки мы поженились, чтобы быть вместе, а не видеться только по утрам и вечерам на пару часов! На прошлой неделе, между прочим, ты дважды уснул перед телевизором, а на позапрошлой — трижды. Верный знак, что кому-то пора отдохнуть.

Слова о зубах на полке вызвали у Сонни улыбку, но он тут же запротестовал:

— Просто по телевизору не было ничего интересного. Ты заставила меня купить его на коронацию, но с тех пор ничего стоящего не показывали. Но я учту твои замечания и подумаю о переходе на частичную занятость. Отец в свое время так и сделал. А зубы — пока они есть, буду чаще тебе улыбаться. А когда их не станет, так уж и быть, заведу две пары вставных, чтобы всегда были под рукой.

Чем больше Сонни задумывался о предложении Рэйчел, тем больше понимал, что она права. Он родился в последнем десятилетии прошлого века и пережил два самых разрушительных конфликта в истории; возможно, пора уже передать бразды управления следующему поколению.

Помимо других проблем, его уже некоторое время беспокоило новое положение дел в группе компаний. Хотя пятьдесят процентов акций по-прежнему принадлежали австралийским партнерам и компания так и носила имя «Фишер-Спрингз Ю-Кей», другую половину акций поделили между тремя главами подразделений, входившими в совет директоров. Изначально их было четверо, но после смерти Саймона Джонса Сонни, Марк и Джессика выкупили его долю у вдовы Наоми.

Сделку провел сын Наоми Джош, который хотел, чтобы у матери осталась крупная сумма на случай непредвиденных расходов. Деньги, полученные от продажи акций, и щедрая пенсия, выплачиваемая всем управляющим «Фишер-Спрингз», обеспечили ей безбедное существование на всю оставшуюся жизнь.

Однако судьба распорядилась так, что все это оказалось зря. Меньше чем через год после похорон Саймона семья собралась на очередное траурное мероприятие. У Наоми случился инсульт, после которого она утратила способность двигаться и говорить; меньше чем через месяц после первого инсульта произошел второй, оказавшийся смертельным.

Хотя смерть матери глубоко опечалила Джоша, тот признался, что в некотором роде она стала для всех благословенным избавлением.

— После смерти Саймона, еще до того, как заболеть, мама не жила, а существовала. Потом стало еще хуже, и, по правде говоря, я сомневаюсь, что без Саймона у нее сохранилось желание жить.

Единственным проблеском света в этой печальной череде событий стала Астрид. В трудную минуту она пришла на помощь. Джош разрывался между сыновним долгом в Англии и новым положением директора австралийского подразделения «Фишер-Спрингз», но Астрид всегда оставалась рядом с Наоми, стала ее компаньонкой, а позже и сиделкой. Для молодой женщины, которая совсем недавно вышла замуж, это была благородная жертва, но после смерти Наоми связь Джонсов с Англией окончательно прервалась, и Наоми с Джошем отправились во второй медовый месяц, а после вернулись в Австралию.

Обо всем этом, и не только, думал Саймон после того, как Рэйчел предложила ему отойти от дел, и через неделю у него возник план, которым он с ней поделился, прежде чем рассказать обо всем коллегам и австралийским директорам.

— Я согласен с твоим предложением. По большей части, — сказал он Рэйчел. — Я уйду с поста управляющего директора; это освободит меня от повседневных обязанностей, но сохраню за собой место председателя совета директоров, по крайней мере на время, чтобы следить за бесперебойной работой компании. Я буду ездить в Западный Райдинг лишь на собрания совета директоров, то есть не чаще раза в месяц, а если что, смогу даже пропускать их, если не будет срочных вопросов.

— Хорошо, — ответила Рэйчел, которая сама уже засомневалась в своем предложении. — Но мне интересно, подумал ли ты, чем займешь освободившееся время?

На этот вопрос у Сонни был готов ответ. В прошлые выходные он наведался в магазин сувениров и розыгрышей в Скарборо и купил то, что хотел. Теперь он достал из кармана маленькую коробочку и торжественно вручил Рэйчел. Та открыла ее и в изумлении уставилась на заводную вставную челюсть. Оправившись от шока, она пригрозила зашвырнуть в мужа коробочкой с содержимым, но Сонни возразил, что лишь выполнял ее указания.

— Это на будущее, — многозначительно усмехнулся он, — а пока мои зубы еще при мне.

На следующем собрании совета директоров Сонни объявил о своем намерении частично уйти на покой. Его решение прекратить каждый день ходить на работу никого не удивило, однако, услышав его замечания о будущем развитии компании, коллеги оторопели.

— Думаю, мне больше необязательно постоянно находиться в офисе, а иногда мое присутствие даже, пожалуй, будет мешать. Я с радостью останусь председателем совета директоров и буду следить за деятельностью и развитием компании как прежде, но это все. Поэтому я решил отказаться от должности управляющего директора и после сегодняшнего собрания сообщу об этом Люку Фишеру. Но прежде чем отойти от дел, я хочу в последний раз воспользоваться своим положением и попросить вас серьезно задуматься об одном предложении, что занимает меня уже некоторое время. Учитывая, что условия мировой торговли постоянно меняются и растет конкуренция не только со стороны наших иностранных соперников, но и внутренних, и даже конкуренция внутри группы компаний, думаю, нам пора сменить акценты в нашей деятельности.

Он взглянул на сына, улыбнулся и продолжил:

— Думаю, нам надо значительно сократить, а может, и вовсе закрыть шерстяное и шерстеобрабатывающее производство и уменьшить штат торгового представительства. Уже не раз торговые агенты жаловались, что все заказы теперь достаются конкуренту, входящему в нашу же группу, то есть компании по производству синтетических волокон. Не подумайте, что это критика; рынок меняется, недоверие к синтетическим тканям преодолевается, и со временем, думаю, спрос на традиционные материалы — шерсть, хлопок — уменьшится еще больше. Агентов, потерявших работу из-за снижения спроса, можно переобучить и направить на синтетическое предприятие; тем самым мы увеличим доход в этой сфере.

Нейлон и полиэстер, вискоза и другие ткани значительно дешевле в производстве и менее подвержены природным факторам, влияющим на ценообразование. Синтетика становится все более доступной, и, думаю, нам нужно идти на опережение. Я посмотрел последние финансовые отчеты, предоставленные Полом, — Сонни благодарно улыбнулся Сагдену, — и могу сказать, что искусственные волокна и фармацевтическая продукция обеспечивают более восьмидесяти процентов нашей прибыли, при этом расходы на эти производства составляют менее половины от общего количества. По сравнению с тем, что было несколько лет назад, ситуация полностью изменилась… Я убежден, что именно в сферах синтетики и фармацевтики нам следует сосредоточить наши силы и ресурсы. Но это лишь моя рекомендация. Вы можете принять ее или отвергнуть. За вами следующий шаг.

Вечером в доме на мысе Полумесяц, когда семья заканчивала ужинать, Марк возмутился, что отец заранее не предупредил его о своих намерениях.

Сонни этого ждал и приготовил ответ:

— Это было бы нечестно по отношению к Джессике, Полу и Дэвиду. Я наблюдал за их реакцией, и, кажется, они обрадовались, что ты удивился не меньше, чем они. Очень важно, чтобы между вами, директорами, было полное доверие. Нельзя, чтобы они думали, что к тебе относятся иначе и выделяют из-за родственных связей.

— Наверное, ты прав, пап, — признался Марк. — После собрания они зашли ко мне — не все вместе, а по очереди — и спросили, знал ли я обо всем заранее. Я ответил, что ты и меня огорошил; будь это не так, я оказался бы в гораздо более сложном положении. Но на собрании мы не обсудили, кто станет новым управляющим директором вместо тебя. Думал об этом?

— Думал, и, если не ошибаюсь, ты тоже догадываешься, да и остальные.

— Джессика Бинкс?

— Я бы выбрал ее, хотя бы на первое время. Возможно, потом вам захочется передумать, но даже если планировать так далеко, думаю, необходимости в этом не возникнет, да я и не советовал бы.

— А что ты будешь делать, пап? — спросила Дженни. — Пока вы говорили, я думала, чем ты займешься, ведь у тебя вдруг освободится столько свободного времени.

Сонни покосился на Рэйчел и усмехнулся, увидев на ее лице выражение притворного ужаса.

— Мы уже обсуждали это с мамой Марка, и, кажется, у нее есть свои соображения на этот счет; она сама с вами поделится, если захочет. Что до меня, я жду не дождусь, когда можно будет вспомнить столярное ремесло; думаю, я не буду вылезать из мастерской.

С этими словами Марк и Дженни потеряли интерес к обсуждению, к большому облегчению Рэйчел.

Австралийские партнеры единогласно одобрили решение Сонни снять с себя обязанности управляющего директора. Письмо об этом пришло как раз к следующему собранию австралийского совета директоров. Помимо Джоша Джонса и Эллиота Финнегана, Люк пригласил на заседание Патрика.

— В определенном смысле Сонни поступил так же, как Патрик, — сказал Люк, прочитав письмо. — Я не стал бы мешать его выходу на пенсию; он заслужил пожить в свое удовольствие.

Возражать никто не стал, и положительное решение немедленно внесли в протокол.

Вечером Люк обсудил новости с Беллой.

— Каугилл решил последовать примеру твоего отца и уйти с постоянной работы в английском филиале. Он останется председателем совета директоров, но в текущем управлении теперь Марк Каугилл, Пол Сагден — тот, что спас тебя от тюка шерсти, — Джессика Бинкс и Дэвид Лайонс, фармацевтический эксперт. Очень сильный состав, не хуже нашего; мы вынесли свое одобрение.

— Тебе все нравится, потому что они приносят концерну кучу денег, — подразнила его Белла.

— Так и есть, — признался Люк, — но они нравятся мне чисто по-человечески. Вот, например, Марк Каугилл. Я как-то сказал, что Сонни во многом напоминает мне отца, а вот Марк, по-моему, похож на меня.

Белла задумалась.

— Вы с ним примерно одного возраста, оба — герои войны, и он, как и ты на винограднике Джанни и Ангелины, добился успеха в совершенно новой сфере.

Белла была права насчет виноградника, в который Люк вложился еще до войны. Инвестиции наконец начали приносить плоды, причем не только финансовые, но и репутационные: о винах Люка и Джанни заговорили.

— Есть еще одно сходство, о котором ты не упомянула, — ответил Люк. — Мы оба выбрали в пару благородных и сильных женщин. Дженни Каугилл, может, не так прямолинейна, как ты, что, скорее всего, объясняется ее воспитанием. Но, судя по тому, что мы о ней узнали во время поездки в Англию, она так же решительно и горячо поддерживает Марка, как ты меня, хоть и не кричит об этом на каждом углу.

— Не кричит? Хочешь сказать, я кричу?

В этот момент их младший сын Сол Патрик издал недовольный вопль, от которого заложило уши. Шестимесячный малыш возмущался, что его ужин прервали.

— Думаю, отрицать это бессмысленно, — усмехнулся Люк, — а этот милый комочек, похоже, унаследовал твою луженую глотку.

Чуть позже Белла сказала Люку, что хочет научиться кататься на велосипеде. Она сделала это заявление за ужином, и от удивления Люк замер с вилкой и уставился на жену, на миг решив, что ослышался. Но понял, что все услышал правильно, и посмотрел в свою тарелку. Они ели цыпленка в вине, и Люк подумал, что, возможно, не все вино попало в кастрюлю и его жена хлебнула лишку перед ужином.

— Что-что ты хочешь сделать?

— Я купила велосипед и буду кататься, чтобы быть в форме. Мы с Дотти договорились. Она тоже купила.

— Это она придумала или ты?

— Мы вдвоем. Я сказала, что хочу похудеть, и Дотти согласилась, она тоже хочет сохранять форму ради Эллиота. Хотя ей не о чем волноваться: судя по ее рассказам, они до сих пор без ума друг от друга, как в первый день. Мол, он так же к ней внимателен. — Белла улыбнулась и добавила: — И это она еще в приличных выражениях сказала. Думаю, в наших краях особый воздух или вода: содержит что-то, что повышает мужское либидо.

Люк усмехнулся:

— Если дело в воде, надо вызвать Дэвида Лайонса из Англии, пусть возьмет пробы. Будем разливать эту воду по бутылкам и продавать. Обогатимся. А потом я открою завод по производству контрацептивов, и заработаем еще больше денег.

Ужин подошел к концу, дети крепко уснули, а няня ушла к себе в комнату. Белла с Люком убрали и помыли посуду — они привыкли делать это вместе с первых дней брака.

— Кстати, раз зашла речь о мужском либидо, не хочешь сегодня пораньше лечь? — спросил Люк.

— Это была не проверка, Люк. Тебе не надо ничего мне доказывать.

— Значит, ответ «нет»? — произнес он с явным разочарованием.

— Этого я не сказала.

Глава двадцать шестая

Прошло три месяца, и на совете директоров «Фишер-Спрингз Ю-Кей» в штаб-квартире на Мэнор-роуд в Брэдфорде Джессику Бинкс выбрали управляющим директором группы компаний. Она приняла на себя обязанности Сонни Каугилла.

Сонни поздравил коллег и похвалил их мудрый выбор.

— Думаю, Джессика отлично справится. Она идеально подходит на роль управляющей и к тому же намного симпатичнее других кандидатов.

На первом же собрании в 1954 году стало ясно, что должность досталась Джессике не просто так и она действительно прекрасно подходит для этой работы. Все началось с предложения, которое выдвинули старшие сотрудники фармацевтического подразделения и которое высказал, хоть и с большой неохотой, Дэвид Лайонс.

— Трое наших старших сотрудников составили план развития и решили представить его совету. В другой ситуации я бы отказался дать делу ход, но они так решительно настроены, что пригрозили увольнением, если мы их не выслушаем.

— А в чем противоречие? — спросил Марк Каугилл.

— Они утверждают, что для достижения компанией максимального потенциала нужно открыть химический завод.

Последовало потрясенное молчание. Предложение было поистине грандиозным. Первой реакцией директоров было сразу отказать, слишком свежа была память о катастрофе на предыдущем химическом заводе и жертвах взрыва, среди которых был и муж Джессики.

Первой заговорила она.

— Почему мне раньше об этом не сообщили? — воскликнула она в ярости. — Со мной как с главой подразделения и управляющим директором группы надо было проконсультироваться в первую очередь, а не ставить ультиматум, что просто возмутительно! На что ты надеялся — что поставишь меня перед фактом и тебя еще похвалят?

— Ни на что я не надеялся, — ответил Лайонс. — Жаль, что ты решила, будто я способен на подковерные интриги. Эти люди пришли ко мне и рассказали обо всем полтора часа назад, а ты была занята собеседованиями. Я предупреждал их, что ты будешь, мягко говоря, недовольна, но они настаивали.

Единственным директором, который не высказался категорически против нового предложения, был Пол Сагден. Он еще не работал в компании, когда случилась трагедия на химическом заводе. Пол подождал, пока выскажутся остальные, и заговорил; его слова заронили сомнения и отсрочили окончательное решение по этому вопросу.

— Я прекрасно понимаю, почему это вас так расстраивает, но нельзя допустить, чтобы эмоции влияли на стратегию управления компанией. Прежде чем мы отвергнем это предложение, что, как предупредил Дэвид, повлечет за собой потерю трех ценных и опытных сотрудников, советую размножить их предложение в нескольких экземплярах, изучить все плюсы и минусы на досуге и попытаться принять более рациональное решение с учетом интересов компании.

Последовало дальнейшее обсуждение, но к конструктивным выводам так и не пришли, и наконец Джессика сказала последнее слово:

— Соглашусь с Полом, хотя мне очень неприятно даже задумываться об этом плане. Но мои чувства, как и ваши, второстепенны; на первом месте необходимость развивать компанию. К тому же мы должны посоветоваться с теми, кто не находится в этом кабинете и даже в этой стране. — Она посмотрела на Марка. — Я имею в виду твоего отца и наших австралийских партнеров. Прежде чем продолжать, необходимо выслушать их.

Для Люка Фишера неделя началась спокойно, но во вторник днем идиллию нарушил ужасающий удар жестокой судьбы. Люк был на совещании с Эллиотом Финнеганом; обсуждали плюсы и минусы инвестиций в новый телевизионный медиапродукт, обретающий огромную популярность. Разговор резко прервала секретарша Люка, вбежавшая в кабинет без предупреждения с видом спортсмена, преодолевшего стометровку.

— Мистер Финнеган, звонила ваша жена. Она в доме ваших родителей. — Секретарша замолчала, не зная, как сообщить неприятную новость. — Она приехала и увидела вашего отца, тот пытался оказать первую помощь вашей матери… — Секратарша судорожно сглотнула и добавила: — Мне очень жаль, они думают, что она… — Ей не пришлось договаривать, ужас на лице обоих мужчин сообщил, что те все поняли.

— Езжай домой, Эли. — Люк повернулся к секретарше. — Вызови Джонса. Я все ему расскажу и поеду. Не представляю, как сообщить обо всем Белле.

К приходу Джоша Эллиот ушел, а Люк ждал у своего стола, держа в руках ключи от машины.

Получив указания, Джош проводил Люка и вызвал секретаршу.

— Похоже, у нас назревает кризис управления. Мистер Фишер попросил меня побыть за главного, и мне понадобится помощь. Пока никому ни о чем не рассказывайте, не хочу, чтобы новость о смерти миссис Финнеган просочилась в прессу. Семья и близкие не должны узнать об этом из газет. Думаю, завтра первым делом с утра стоит созвать собрание глав подразделений и управляющих. Собрание проведу я и предупрежу всех, что, если кто-то сболтнет хоть слово до выпуска официального некролога, им не снести головы. А еще отправьте, пожалуйста, телеграмму в британский филиал. Миссис Финнеган была лично знакома с Каугиллами.

— Хорошо, мистер Джонс, что-то еще?

Джош не то улыбнулся, не то скривился, и ответил:

— Будет свободная минутка — помолитесь за меня.

Джессика по-прежнему обижалась на поступок Дэвида, который расценила как двойную игру. По ее мнению, ему стоило совсем иначе поступить с отчетом сотрудников фармацевтической компании. Вернувшись вечером домой, она с удивлением обнаружила, что входная дверь заперта. Дэвид обычно уходил из офиса первым: у них была такая договоренность, чтобы коллеги не узнали, что они живут вместе. Войдя в дом, Джессика окликнула Дэвида по имени, но тот не ответил. Пошла на кухню и увидела, что продукты для ужина разложены на столе и нетронуты. Она обошла все комнаты в доме, но Дэвида нигде не было и, судя по всему, домой он не возвращался.

Джессика растерялась, и к ее гневу стала примешиваться легкая тревога; она начала мерить шагами гостиную, пытаясь понять, куда Дэвид исчез. Наконец открылась входная дверь, и она бросилась в коридор ему навстречу.

— Где ты был? — раздраженно спросила она. — Я волновалась.

Дэвид пристально взглянул на нее и ответил столь же резко:

— Зашел в паб.

— А почему не предупредил? Так было бы правильно.

— Я оставил сообщение секретарше. Она разве тебе не передала?

— Она ушла до меня. Я разговаривала с Сонни и не успела с ней поговорить. Из Австралии прислали телеграмму. Умерла жена Патрика Финнегана, Луиза. И если бы ты не заливался пивом с собутыльниками и обращал больше внимания на работу, ты бы об этом знал!

Когда Дэвид ответил, его тон сочился сарказмом:

— Как быстро меняется твое мнение о людях! Вот только на прошлой неделе ты отзывалась от моей работе как о «бесценной». А теперь я вдруг превратился в никчемного алкоголика! Ты была так занята и озлоблена, что даже не подумала, что я не просто так изменил привычный распорядок и пошел, как ты выразилась, «заливаться пивом».

Джессика не собиралась позволять никому обойти ее в сарказме.

— Что ж, если каким-то чудом окажется, что у твоего поведения есть уважительная причина, буду рада о ней узнать.

Но Дэвид еще не закончил.

— По правде говоря, не знаю, зачем вообще тебе это говорю, ведь ты всем видом демонстрируешь, что я зря трачу время, но, поскольку в данный момент мне нечем заняться, так и быть, объясню, почему вдруг решил напиться. Сегодня после собрания совета директоров меня обеспокоила твоя реакция на предложение моих сотрудников. Я пригласил их выпить, надеясь, что получится убедить их отказаться от своего плана или хотя бы скорректировать его. Я пытался объяснить, что их предложение станет камнем преткновения, что оно вызвало у тебя сильный стресс, и попросил хорошенько подумать, потому что план так тебя расстроил.

— Я большая девочка, не надо меня защищать, — резко ответила Джессика, но, слегка смягчившись, добавила: — Но все равно спасибо.

— В данном случае тебя надо защищать, причем прежде всего от самой себя. Ведь ты сейчас делаешь именно то, о чем предупреждал Пол Сагден: позволяешь эмоциям влиять на деловое чутье и мешать рациональному мышлению.

Джессика вздохнула, будто устав от спора.

— Давай сейчас не будем об этом, — сказала она, — пойду приму ванну.

Дэвид кивнул.

— А я пойду на кухню и начну готовить ужин.

За ужином они почти не разговаривали, а затем молча слушали радио. Они не сели на диван, как обычно, а устроились каждый в своем кресле, и развлекательная передача «Би-би-си» занимала их гораздо меньше, чем собственные мысли.

Напряженность между ними стала очевидной перед отходом ко сну, когда Дэвид вместо того, чтобы последовать за Джессикой в ее спальню, повернулся и направился в маленькую комнату, где жил до того, как они стали любовниками. Это простое действие привело Джессику в чувство и заставило понять, как сильно его расстроила ее мелочная злоба.

Она положила руку ему на плечо и произнесла:

— Дэвид, прошу, не иди туда. Не оставляй меня одну. Пусть то, что произошло на работе, остается на работе. Ты нужен мне сегодня. Успокой и обними меня.

Дэвид инстинктивно понял, что таким образом она перед ним извиняется. Он мог принять извинения или поставить под угрозу их отношения, но был не готов ими рисковать. Дэвид взял Джессику за руку, тихо улыбнулся и проследовал за ней в их общую спальню. Они разделись молча, и, лишь когда Джессика легла рядом с ним в постель, она заплакала. Дэвид обнял ее, притянул к себе и стал ждать, пока она успокоится, так как сейчас она больше нуждалась в утешении, чем в страсти, которой они делились прежде. Постепенно ее рыдания затихли, дыхание выровнялось, и Джессика уснула.

На следующее утро, хотя они ничего не сказали друг другу и со стороны могло показаться, будто ничего между ними не произошло, оба поняли, что в их отношениях произошел незаметный сдвиг. Дэвид осознал, что, утешив Джессику, он дал своего рода обещание и решил больше не говорить о предмете их разногласий. Разговор начала Джессика.

— Ты так и не сказал, чем все закончилось, — неуверенно произнесла она.

Дэвид разбирал продукты, отвлекся и переспросил:

— Что закончилось?

— Ваш поход в паб с коллегами — тебе удалось их уговорить?

— Нет, хотя они подчеркнули, что единственное, чего они добиваются и всегда добивались, — создать абсолютно чистую, стерильную, безопасную и контролируемую среду для производства лекарств. Больше всего их тревожит вопрос безопасности, поэтому они и предложили построить новый специализированный завод со складскими помещениями, где будут соблюдены все меры предосторожности, и строго контролируемыми производственными зонами из модульных конструкций.

— Что ж, надо это обдумать, — медленно и, как показалось Дэвиду, неохотно ответила Джессика. — Я, наверное, перенесу встречу, которую запланировала на сегодняшнее утро, и несколько часов потрачу на чтение этого отчета, а потом нам с тобой надо собраться и обменяться мыслями.

— А новости из Австралии? Они на что-то повлияют?

Джессика пожала плечами.

— На бизнес вряд ли, хотя для семьи новость очень печальная. Патрик Финнеган почти отошел от дел и оставил пост директора концерна.

Глава двадцать седьмая

Новость о смерти Луизы Финнеган потрясла и опечалила обитателей дома на мысе Полумесяц. Все, кроме детей Марка и Дженни, помнили Луизу с тех пор, как тридцать лет назад она с Патриком приезжала в Англию с маленькой дочкой Изабеллой. Они прибыли в Йоркшир, чтобы лично познакомиться с директорами нового британского филиала концерна «Фишер-Спрингз», и гостили в доме на мысе Полумесяц. Луиза осталась в их памяти счастливой и довольной женой и матерью, излучавшей радость и здоровье. Эти воспоминания резко противоречили жестокой реальности и мрачным новостям о ее смерти.

— Миссис Финнеган же совсем не старая, да, пап? — спросила Дженни.

Сонни задумался на секунду и ответил:

— Насколько я помню, мы с ней были ровесниками; возможно, она на пару лет меня моложе, но я не уверен. Нет, она была совсем не старая. Но долго болела, это я точно знаю. Не знаю, в чем именно было дело, но мне кажется, что-то серьезное, связанное с отравлением. Семье пришлось тяжело.

Он заметил растерянность на лице Дженни и объяснил:

— Луиза тоже пострадала от заражения реки минеральными отходами, сброшенными в воду подразделением компании по добыче минералов. Ей еще повезло, она выжила, но была на грани жизни и смерти. Отравление не прошло бесследно, возможно, ослабило ее сопротивляемость болезням… мы уже не узнаем. В любом случае для ее родных и Люка это шокирующая новость, ведь Финнеганы и Фишеры, считай, одна семья — у них два межсемейных брака. Что станет с Патриком, подумать страшно.

Мысли о Патрике Финнегане, потерявшем жену, придали Сонни решимости, и тот приступил к реализации плана, который давно вынашивал. Теперь руководство деловой империей лежало на Джессике, а у него освободилось время осуществить задуманное. На следующий день после новостей о смерти Луизы Сонни ушел из дома сразу после завтрака и быстрым целеустремленным шагом направился в город.

Через двадцать минут он сидел в офисе недавно открывшегося в городке турагентства. Сонни рассказал, куда хочет поехать, и попросил агента представить варианты путешествия в эти два места. Агент едва сумел скрыть улыбку радости и облегчения. Он давно мечтал открыть туристический бизнес, но дело шло ни шатко ни валко, ведь предприятие было связано с многочисленными рисками. Однако эта сделка, если она осуществится, могла с лихвой покрыть все расходы минимум на три месяца, а то и больше.

Но прежде чем Сонни поделился своим замыслом с Рэйчел, его осуществление пришлось отложить. Произошел ряд событий, поставивших под угрозу альянс австралийского и британского подразделения концерна «Фишер-Спрингз». И как часто бывает с подобными конфликтами, все началось с небольших и вроде бы не связанных между собой происшествий.

Настал день следующего собрания совета директоров, и руководители британского филиала с некоторой неохотой приступили к обсуждению проекта — неизбежного камня преткновения. Застряв в тупике между кажущейся непримиримой позицией Джессики и ультиматумом сотрудников фармацевтического подразделения, грозивших увольнением, директора собрались в зале для совещаний на Мэнор-роуд, не имея четкого представления, как решить проблему. Как выяснилось, лишь у двоих имелись конструктивные предложения, и, объявив собрание открытым, председатель совета директоров Сонни Каугилл велел одной из этих двоих высказаться. По меньшей мере один из коллег Джессики поморщился при мысли о том, что она скажет. Джессика всегда отличалась, мягко говоря, прямолинейностью.

Обратившись к ней, Сонни, очевидно, учел, что она может ответить резко.

— Джессика, поделись, пожалуйста, своими мыслями об отчете. Только цензурно, — добавил он и улыбнулся.

Джессика приняла вызов. Она высоко подняла голову, видимо силясь скрыть слезы, подступившие при воспоминании о несчастном случае, погубившем ее супруга. Однако дальнейшие ее слова удивили всех сидевших за длинным овальным столом, кроме, пожалуй, одного — Дэвида Лайонса, с которым Джессика делилась мыслями все прошедшие четыре недели.

— Думаю, с нашей стороны будет разумно задуматься об этом предложении всерьез. Если мы решим взяться за строительство завода, без проблем не обойтись, но мысли о неудаче не должны нас отпугнуть; мы также не можем заранее судить, как все обернется.

Марк Каугилл удивился, что Джессика согласилась с отчетом, и спросил, почему она передумала.

Джессика кивнула, словно ждала этого вопроса, и ответила:

— Если мы и дальше планируем развиваться теми же темпами и сохранить лидерские позиции на рынке, нужно прислушиваться к новым идеям, изучать новые продукты и способы обеспечить надежное и прибыльное будущее предприятиям в сфере нашего контроля. Один из таких способов — построить новый специализированный производственный модуль, который обеспечит нашему фармацевтическому подразделению возможность дополнить существующий ассортимент альтернативными продуктами, а торговым агентам — предлагать клиентам гораздо более широкий выбор товаров.

Джессика сверилась с открытой папкой, лежавшей перед ней на столе, и продолжила:

— Хотя о складских помещениях в этом предложении ничего не говорится, если мы согласимся реализовать этот план, без отдельного складского здания не обойтись. Я считаю, что это должно быть совершенно новое сооружение, расположенное на безопасном расстоянии от производственных помещений и по возможности полностью роботизированное.

Сонни попросил Джессику объяснить последнее замечание.

— Процесс перемещения и хранения химикатов или погрузки готовой продукции в автотранспорт должен осуществляться по возможности без участия персонала. На то есть две причины. Во-первых, соображения безопасности ввиду прошлых событий. Во-вторых, использование погрузочной техники упрощает и ускоряет процессы, а следовательно, и удешевляет их. Если говорить о расходах, у механизмов есть еще одно преимущество перед людьми: после того как мы переоборудуем склады, машинам не надо будет выдавать жалованье по пятницам.

— Но ты подумала о возможных проблемах, которые могут возникнуть, если мы дадим плану ход? — спросил Сонни.

— Подумала и составила список всего, что может пойти не так. — Джессика поискала в папке и достала стопку листов, раздав по одному каждому из коллег. — Список далеко не полный, и, если мы решим подробнее изучить это предложение, я буду благодарна за любые ваши мысли о скрытых угрозах. Тогда мы сможем заранее их устранить. Наконец, хочу добавить, что хотя изначально я была категорически против этого проекта, теперь это не так. Теперь я считаю, что мы должны взяться за дело и построить завод, потому что успешное завершение этого революционного плана станет лучшим памятником моему мужу и труду всей его жизни.

Когда директора оправились от удивления, проект обсудили подробно, выявили возможные проблемы и способы их решения.

Была одна потенциальная загвоздка, которая могла загубить весь проект, — страховка на новые здания в ходе строительства и позже, в процессе эксплуатации. Сонни сказал, что в страховке им могут отказать по нескольким причинам.

— Учитывая нашу историю — а страховщики, несомненно, ее проверят, — нам или выставят огромные взносы, или вовсе откажут.

Обсуждение этого вопроса решили отложить до следующего собрания, а пока Полу Сагдену поручили изучить возможность оформления страховки, узнать стоимость покрытия и размер взносов.

После собрания Сонни попросил Джессику остаться. Когда остальные вышли, он сказал:

— Ты сегодня поступила очень храбро. Я знал, что ты справишься с ролью управляющего директора, но, если у меня и оставались сомнения, твой подход к решению такого противоречивого вопроса, как тот, что мы обсуждали сегодня, развеял их окончательно. То, как ты сумела отгородиться от личного восприятия ради успеха бизнеса, доказывает, что мы поступили правильно, выбрав тебя главой нашей компании.

Через месяц совет директоров собрался снова, и никто не ждал, что Пол Сагден, которому поручили поиски страховой компании, готовой подписать договор с новым химическим заводом, принесет хорошие новости.

Его первые слова подтвердили наихудшие опасения, но к концу отчета директора поняли, что всерьез недооценили этого скромного молодого человека, принявшего на себя обязанности Саймона Джонса, с которыми тот так хорошо справлялся. Похоже, Пол располагал всеми качествами, чтобы стать достойным преемником их бывшего финансового директора, которого всем так не хватало. Отчет также демонстрировал способность Сагдена к нестандартному мышлению; он потряс собравшихся, предложив инновационное решение их проблемы.

— Я обратился за помощью к страховому брокеру, с которым мы сотрудничали много лет, хотя «помощь», пожалуй, слово неподходящее. Человек, с которым я говорил, ясно дал понять, что мы сошли с ума, раз думаем найти страховщика. После того, что случилось с предыдущим заводом, сказал он, ни один уважающий себя страховщик не согласится взяться за этот проект. Он также не смог предоставить даже примерную смету и, несомненно, сейчас радуется, что сумел отговорить нас от этого предприятия, которое считает напрасной тратой денег. Столкнувшись с таким отношением, я бы рекомендовал вовсе перестать с ним сотрудничать и перевести все наши счета в другую страховую компанию.

— А есть ли в этом практический смысл? Не чревато ли это убытками? — спросил Сонни. Последний вопрос был проверкой, но, если Пол и заметил, его это не смутило.

— Страховых компаний на рынке хоть отбавляй, выбор огромен. Мы, разумеется, не станем заключать контракт, если размер страхового покрытия нас не удовлетворит или взносы покажутся слишком высокими, но, думаю, надо дать другим страховым хотя бы возможность назвать свою цену. Что до дороговизны, если им нужны новые клиенты, они должны быть готовы поработать. Как бы то ни было, если осуществится то, о чем говорится далее в моем отчете, вам, мистер Каугилл, не придется беспокоиться по поводу второго вопроса.

— Объясните подробнее, Пол, — сказала Джессика. — Я запуталась.

Оглядев собравшихся, Пол убедился, что другие его коллеги также растеряны.

— Я не добился удовлетворительного ответа от брокера и напрямую связался с известными страховыми. Кое в чем брокер оказался прав. Некоторые компании отказались даже делать смету, а один сотрудник бросил трубку. Из тех же, кто составил смету… — Пол улыбнулся, — один брокер назвал такую непомерную сумму, что я сам бросил трубку. А в разговоре с другой известной фирмой их руководитель назвал такую огромную цифру, что мне пришлось даже уточнить, что меня интересует страховка, а не приобретение их бизнеса.

Пол подождал, пока директора перестанут смеяться над его шуткой, и продолжил:

— Я рассказываю вам об этом не потому, что хочу повторить свою удачную шутку, а потому, что в тот самый момент, когда я произносил эти слова, мне в голову пришла мысль, и я хотел бы с вами ей поделиться.

Директора выслушали идею Сагдена, настолько революционную, что никто еще не предлагал ничего подобного. Он договорил, повисла долгая тишина, а затем Сонни ответил, и в голосе его читалось недоумение, написанное на лицах собравшихся:

— Позволь прояснить, ты предлагаешь учредить собственную страховую компанию? Я прав?

— Я думал, что можно или учредить компанию с нуля, или купить существующую. Я не предлагаю выкупать одного из гигантов индустрии — это нам не по средствам. Но есть много небольших и вполне успешно организованных страховых, которые мы могли бы перекупить по разумной цене. Благодаря успехам наших двух основных подразделений у нашей группы компаний сейчас много свободных средств. Даже если мы откажемся от покупки страховой, я бы посоветовал рассмотреть вариант приобретения других фирм, чтобы расширить наше поле деятельности. Наши австралийские партнеры с большим успехом применяют эту стратегию, и я не вижу причин, почему бы нам не поступить точно так же.

Он замолчал, давая директорам возможность осмыслить услышанное и, увидев, что никто не возражал, продолжил:

— Я много об этом думал и считаю, что лучше всего купить какую-либо из существующих страховых. Если мы приобретем компанию с готовым портфелем, она сразу станет приносить доход, поэтому важно выбрать правильно. Кроме того, при покупке необходимо учесть не только единовременную стоимость, но и резерв на выплату страховых покрытий, необходимый в случае непредвиденных событий.

— Можешь объяснить подробнее? — спросила Джессика.

— Надо обеспечить достаточные резервы на случай исков, связанных с непредвиденными событиями, — например, погодными явлениями. Список клиентов страховой не должен вызывать подозрений. Возможно, у компании уже имеется резерв или его часть, но желательно его увеличить. Я бы искал организацию, которая специализируется на корпоративном страховании. Если привлечь к делу агентов по продажам и начать предлагать нашим клиентам страховые услуги, мы можем даже окупить расходы на наш собственный новый проект. — Пол улыбнулся и добавил: — Возможно, мы даже привлечем в нашу страховую конкурентов, и получится, что они будут оплачивать и наше собственное страховое покрытие.

Последовало недолгое обсуждение; почти никто не высказался против, и наконец совет решил дать Сагдену чуть больше времени на изучение перспектив и работу над сметой.

Позже Марк обсуждал собрание с отцом, и Сонни заметил, что предложение Пола его порадовало, и, даже если замысел не увенчается успехом, он, Сонни, останется доволен.

— Я в который раз убедился, что в нашем совете собрались люди выдающихся способностей. Джессика оказалась очень одаренным руководителем; Дэвид отлично управляет фармацевтическим предприятием, а ты — производством синтетических волокон. Теперь и Пол проявил чутье и способность мыслить нестандартно. Поэтому я уверен, что нашу компанию ждет прекрасное будущее. А ведь всего пару лет назад нас хотели закрывать.

Пол Сагден вернулся домой рано вечером. Он по-прежнему жил в скромном доме типовой застройки в Солтере, но теперь с женой Салли.

Салли получила диплом бухгалтера и устроилась на работу в бухгалтерскую контору в Шипли. Как обычно, она вернулась домой раньше мужа. Работа ей нравилась, но гораздо больше она гордилась достижениями Пола. Его карьера если не была историей Золушки, то очень ее напоминала. За ужином Салли расспрашивала его о собрании совета директоров, ей не терпелось узнать, как отнеслись к его предложению учредить собственную страховую компанию.

— Никто не был против, — ответил Пол. — Проект нового химического завода на словах приняли, и меня попросили изучить целесообразность учреждения собственной компании с нуля или покупки готовой, с наработанной клиентской базой.

Они доели, обсудили все плюсы и минусы обоих вариантов, а потом Салли сменила тему.

— Пол, как считаешь, не пора ли задуматься о том, чтобы переехать в дом побольше? Только недалеко, чтобы быть рядом с мамой и папой.

— Но зачем? Тебе разве здесь не нравится? Или не нравится жить так близко по соседству?

— Ну что ты, мне тут хорошо, но этот дом совсем маленький, согласен?

— У нас есть гостиная, кухня-столовая и еще одна свободная комната; разве этого мало?

— Будет мало, если у нас родятся близнецы. Если будет один мальчик и одна девочка, им рано или поздно понадобятся отдельные комнаты… лучше позаботиться об этом заранее.

— Но вероятность, что у нас будут близнецы, очень… — Пол не договорил, заметив на лице Салли мечтательно-удовлетворенное выражение. — Значит ли это, что ты…

— Да, Пол, дорогой, это значит, что у нас будет ребенок, как минимум один. А может, близнецы или даже тройняшки… но один точно будет.

На следующее утро Пол явился на работу, в нетерпении сообщил коллегам радостную новость и упомянул о желании Салли переехать.

— Понадобится более просторный дом, но недалеко от Солтера и родителей Салли.

Марк Каугилл его поздравил, подождал, пока Дэвид и Джессика сделают то же самое, и спросил:

— А Бейлдон с вами рядом? У меня есть один дом на примете.

— Бейлдон идеально подходит. А что за дом?

— Мои покойные тетя и дядя жили на Сесил-авеню, это рядом с Уэст-лейн, на окраине городка. Их дом унаследовала моя двоюродная сестра Маргарита, и они с мужем там живут, когда муж не работает за границей… кажется, он дипломат. В общем, на днях мама с папой говорили о них, и папа сказал, что Маргарита планирует переехать на юг, чтобы быть поближе к семье мужа. Если это так, дом в Бейлдоне должны выставить на продажу.

Глава двадцать восьмая

В доме на мысе Полумесяц хозяйством теперь управляли Дженни и Рэйчел. Полгода назад мама Дженни, Джойс, умерла во сне, и, хотя Дженни оплакивала ее смерть, теплота окружавших ее близких поддерживала ее и утешала. Когда семья оправилась от потрясения, вызванного внезапным несчастьем, новую домработницу решили пока не искать.

Дженни тревожило здоровье их старого дворецкого Джорджа Миллза, проработавшего в доме много лет. Тот достиг почтенного возраста, хотя кокетничал и отказывался признаваться, сколько ему на самом деле лет. В последнее время он начал вести себя странно; по крайней мере, так казалось Дженни. Он стал скрытным и забывчивым — тревожные признаки ухудшения умственной деятельности, что, впрочем, могло быть связано с возрастом.

Были и другие симптомы, менее заметные, и поначалу их принимали за невнимательность других обитателей дома. В течение нескольких месяцев Дженни, Рэйчел и реже Сонни и Марк, к своему недоумению, обнаруживали пропажу вещей, как правило, не ценных. Стоило начать задавать вопросы, и вещи чудесным образом находились. Объяснение нашлось случайно: сначала это было лишь смутное подозрение, но однажды утром Рэйчел проходила по коридору и увидела, как в почтовую щель упала почта. Опередив Джорджа, взявшего в привычку караулить неподалеку в ожидании почты, Рэйчел просмотрела небольшую стопку конвертов и, помимо счетов, обнаружила среди них письмо от своей дочери Фрэнсис.

Каково же было ее удивление, когда она прочитала жалобу Фрэнсис на то, что два ее предыдущих письма остались без ответа. Рэйчел всегда отвечала на все письма и тем более не стала бы игнорировать письмо от дочери. Мало того, она не получала писем от Фрэнсис уже несколько месяцев и буквально вчера за завтраком заговорила об этом с Сонни.

Тем утром она рассказала об этом Дженни, когда они пили кофе. Благодаря Дженни у них появился этот утренний ритуал. Они с Марком пристрастились к кофеину в Испании во времена Гражданской войны. Дженни долго боролась с инстинктивным недоверием Джорджа к заморскому напитку и еще дольше ждала, пока тот овладеет мастерством заваривания, так как поначалу кофе Джорджа пить было невозможно. Теперь он варил сносный кофе, и Дженни наконец смогла расслабиться и не волноваться, что напиток не годится для употребления. Он подал Дженни и Рэйчел поднос с кофе и печеньем и спросил, присоединится ли к ним мистер Сонни. Рэйчел как раз пересказывала странное содержание письма Фрэнсис. Она прервалась и ответила на вопрос дворецкого:

— Вряд ли, Джордж. Он заперся в мастерской; пытается стать вторым Чиппендейлом, Хепплуайтом или Шератоном[18].

Дворецкий вышел, и Дженни обратила внимание, что дверь он не закрыл, а оставил чуть приоткрытой. Стояло приятное теплое утро, и она не придала этому значения и ничего не сказала ни сначала, ни когда Рэйчел договорила.

Дженни задумалась, почему письма могли пропасть.

— Может, ошиблись на сортировочной станции в Техасе? — улыбнувшись, предположила она.

— Что ты имеешь в виду?

— Сортировщик мог перепутать и направить письмо в другой город с таким же названием. Например, в Канаду или Австралию. Я знаю, что есть город Скарборо в провинции Онтарио и еще один в Южной Австралии. Помню, в школе учитель географии рассказывал, что имена городам давали поселенцы, эмигрировавшие из этих краев. Он объяснил, что в Америку раньше отправляли осужденных преступников; потом Америка обрела независимость, и преступников стали отправлять в Австралию. Это был самый интересный урок за все время, что я у него училась!

Они вернулись к кофе и заговорили о старшем сыне Дженни, Эндрю Майкле Каугилле. Рэйчел вспомнила о недостатках своих учителей, и Дженни заметила:

— В наше время почти ничего не изменилось. Когда даже директор вынужден признать, что один из учеников лучше разбирается в том или ином предмете, чем учитель, это о чем-то да говорит.

— О чем ты?

— Мы ходили в школу обсудить учебу Эндрю и результаты экзаменов. Учитель языкознания признался, что Эндрю владеет романскими языками лучше, чем он сам. Думаю, отчасти это объясняется тем, что мы с Марком научили его испанскому, который сами освоили в Испании. Когда мы хотели посекретничать, то говорили по-испански, и другие люди нас не понимали.

— Значит, Эндрю хорошо сдал экзамены. Почему же ты нам не сказала?

— Он умолял не говорить; он стесняется. Мы хотели рассказать, родительская гордость все-таки. Учитель объяснил, что Эндрю получил стопроцентный балл на устных экзаменах по испанскому и итальянскому, раньше такого в школе никогда не случалось. Это очень редкий результат и, по словам учителя, в школе Эндрю больше делать нечего. Чтобы расширить словарный запас и улучшить произношение, ему хорошо бы поехать в Испанию или Италию.

— Это все хорошо, — ответила Рэйчел, безуспешно пытаясь скрыть гордость за достижения внука, — но сам-то Эндрю задумывался, чем хочет заниматься в жизни? Пригодится ли ему знание языков?

— Сомневаюсь, и жаль, что его способности пропадут даром. Сейчас у него только один интерес — электроника и механика. Он вечно что-то собирает или разбирает. Понятия не имею, откуда у него эта способность, ведь в нашей семье нет механиков.

— В нынешнем поколении нет, а в предыдущих были, — ответила Рэйчел. — Мой отец был талантливым инженером. В Шеффилде у него было процветающее конструкторское бюро. Конечно, сегодняшние механизмы отличаются от тех, что использовались в начале века, но принцип-то одинаковый.

Они принялись обсуждать достоинства и недостатки учителей в целом, но еще долго после этого разговора Дженни размышляла о тайне пропавших писем Фрэнсис. А потом ей вспомнилось выражение лица дворецкого, когда тот внес поднос с кофе и печеньем. Она тогда удивилась, прочитав на его лице вину и легкую тревогу; это ее заинтриговало, но она не поняла причины его смятения.

Поразмыслив об этом, Дженни задумалась, не связано ли поведение дворецкого с ранее пропавшими из дома предметами. Хотя у нее было мало доказательств и она пока не могла ни с кем поделиться своими подозрениями, Дженни решила провести тайное расследование.

Наблюдая за Джорджем, Дженни заметила кое-что, что ее встревожило, и с большой неохотой поделилась своими открытиями со свекровью.

— Что скажете? — спросила она. — Нормальные люди так себя не ведут. Думаете, Джордж сходит с ума? Не могу найти другое логическое объяснение. И что нам делать?

Рэйчел раньше работала медсестрой, и опыт подсказал, чем может объясняться странное поведение дворецкого.

— То, что ты описала, очень похоже на старческую деменцию. Состояние очень неприятное не только для пациента, но и для окружающих. Нужно быть начеку и не допускать потенциально опасных ситуаций, которые могут возникнуть из-за спутанного сознания больного. Нам надо тщательно продумать план действий и никому ни о чем не рассказывать. И поговорить с Сонни и Марком, чтобы те знали о наших подозрениях.

Дженни видела, что Джордж подслушивал их разговоры, и в этом тоже была странность его поведения, но пока она не боялась говорить в открытую. Они со свекровью разговаривали по пути к ущелью в парке Писхолм, прогуливаясь по берегу озера.