Временной тоннель Эйнштейна – Розена

Глава 1: Кротовая нора. Подземелье

№ 1.

Датчик показания потустороннего энергетического поля зашкаливал с самого утра, перескакивая световым индикатором стопроцентную отметку.

Тут было что-то не так.

Не по-нашему.

Не по-земному.

Световая линия плясала зигзагами, вытягивалась в тонкую нить, тихо гудела, затем вдруг взмывала вверх максимальным пиком, что свидетельствовало о полной неспособности прибора уловить очередной мощный выброс магнитной волны в нижние слои стратосферы. При этом датчик издавал жалобный зуммер, будто просил избавить его от необходимости объять необъятное.

Антон нахмурился, постучал ногтём по монитору, словно тот был виноват в непонятной аномалии, ещё раз сверился с показаниями шкалы, встал в нерешительности, и уже сверху глянул на прибор, уставившись на него недоуменным взглядом. Всю неделю работал, как полагается, а именно сегодня, в его, Антона, день рождения, начал выдавать непонятные амплитуды, да ещё такими мощными сполохами возмущения. Того и гляди, расплавится от натуги.

Антон чертыхнулся про себя. Теперь придётся будить Старика.

Сегодня, 16 августа 1976 года Антону исполнялось 32 года, и он запланировал отметить с коллегами по раскопкам свои именины, распив в обед бутылочку коньяка. Затем уже, наконец, и отдохнуть, первый раз за всю неделю, если учесть, что к месту раскопок они добирались без отдыха почти восемь дней: пешком, по тайге, застревая в болотах, пересекая бурные реки и продираясь сквозь буреломы могучей тайги.

Антон был помощником начальника раскопок, и только ему одному теперь надлежало уведомить Старика (как они любовно называли своего главу экспедиции, доктора наук и профессора истории Дмитрия Семёновича Сазонова) о непонятной аномалии, приключившейся с прибором, работавшим до этого совершенно чётко и безотказно. Сазонов, похоже, ещё спал в палатке – утеплённой, двойной, брезентовой – метрах в двадцати от их общего штаба раскопок, и Антону отчаянно не хотелось его будить, поскольку тот отшагал за эти дни наравне со всеми не один десяток километров. А ему, как- никак, уже 62 года, следовательно, на тридцать лет старше самого Антона.

Именинник откинул полог большой палатки, считавшейся их центральным пунктом управления с переносной рацией, сейсмологическими радарами, спутниковой антенной, спектографом и прочим оборудованием, вышел наружу и потянулся. День обещал быть чудесным. Веяло костром, свежим солёным воздухом далёкого Охотского моря и запахом могучей тайги. Их место раскопок располагалось в долине реки Учур, левого притока Алдана, который, в свою очередь, являлся притоком стремительной Лены, простиравшейся от Верхоянского до Станового хребта, теряясь где-то истоками в Амурской области. Именно здесь, где заканчивались отроги Станового хребта, и начинался Хабаровский край с сопками, скалами, кедрами, пихтами, и прочими эндемиками приамурской тайги.

Вчера они поймали двух великолепных тайменей, килограмм по десять каждый и, выпотрошив, оставили вялиться у костра, чтобы сегодня, в его день рождения накрыть их на праздничный стол под бутылку доброго коньяка, припасённого археологами для такого торжественного случая.

Антон машинально взглянул на горевший в центре поляны огонь и махнул рукой Николаю, дежурившему под утро. Николай-калмык как раз поправлял москитную сетку, укрывавшую две тушки тайменя от таёжного гнуса, который был настоящим бичом экспедиции, если бы не специальный настой, приготовляемый им из загадочных растений раскинувшейся вокруг тайги. Николай махнул в ответ и показал жестом в сторону палатки Старика, давая понять, что там ещё спят. Калмык был лет на десять старше Антона и считался в группе профессора за проводника, включая в свои обязанности навыки геолога, а если возникнет необходимость, то и водителя.

Их группу довезли на вездеходах и высадили в тайге за двести километров от предполагаемого объекта, в расчёте на то, что оставшийся маршрут они преодолеют пешком, неся всё необходимое на своих плечах. Сейчас в тайге они были одни на расстоянии трёхсот километров по радиусу от ближайшего крупного населённого пункта. Генератор, палатки и прочее оборудование им неделю назад скинули на верёвках с вертолёта в заранее обговоренном месте и, запустив дизель, они смогли обеспечить себя, как электропитанием, так и подключением приборов к работе. Провизию с иными предметами необходимости геологи сложили в штаб-палатке, часть консервов закопали для длительного хранения и расставили палатки по периметру лагеря, оставив место в центре поляны для не угасающего днём и ночью костра. Получился своеобразный ритуальный очаг со всеми признаками калмыцких поверий, бытующих в этих краях ещё со времён Гипербореи.

Группа геологов состояла из пяти человек, включая проводника Николая, которого в шутку называли шаманом. Кроме Дмитрия Семёновича Сазонова с любовной кличкой Старик, его помощника Антона и шамана Николая, в неё так же входили сорокалетний геодезист-топограф, бывший старатель Тимофей Ружин из бурятских сибиряков, и Даша, племянница Сазонова, исполняющая обязанности медсестры и повара. Двадцатипятилетняя, незамужняя ещё девушка, узнав, что её дядя отправляется в очередную экспедицию, она тотчас примкнула к ней, поскольку всегда сопровождала своего единственного родственника в любых его изыскательских походах. Родители-геологи пропали без вести где-то на Камчатке, едва ей исполнилось восемь лет, при весьма загадочных обстоятельствах во время такой же экспедиции, и вот уже семнадцать лет она сопровождала своего дядю в любых изысканиях, будучи постоянным и неотъемлемым членом его команды.

В палатке она обитала с Дмитрием Семёновичем, отгороженная брезентовой ширмой и, закончив каждодневные текущие дела, любила перед сном под свет шахтёрского фонаря на мощных аккумуляторах почитать Ремарка, Булгакова или Гарднера – эти три увесистых тома и составляли всю её походную библиотеку, скинутые с вертолёта вместе с остальными вещами. Дашу любили в команде, как могли, оберегали, хотя, собственно, она, как никто меньше всего нуждалась в этой опеке, постоянно подчёркивая, что она такой же член экспедиции, как и все остальные. Девушка была не из пугливых, могла постоять за себя, и в крайне сложных ситуациях обладала навыками выживания, привитые ей ещё с детства её дядей. В своих тайных грёзах девушка была влюблена в Антона, который совершенно не догадывался о её тайных чувствах, поскольку по природе своей был, можно сказать, волком-одиночкой, холостяком с недавних пор, после того как похоронил свою жену, утонувшую в реке Лене пять лет назад при весьма глупых обстоятельствах. Они тогда совершали с группой энтузиастов туристический поход, и девушка, сорвавшись с одной из прибрежных скал, ударившись о камни, пошла под воду бурного течения ещё прежде, чем Антон успел прыгнуть за ней в пучину. Спасти не удалось. С тех пор Антон вёл уединённый образ жизни и, не успев завести детей, снаряжался в любую экспедицию, о которой узнавал накануне. Таким образом, он оказался в группе Старика, которого знал ещё с юношества.

Оставался Тимофей Ружин.

Этот крепкий угрюмый сибиряк часто не разделял всеобщего позитивного настроения, предпочитая находиться в одиночестве, стараясь меньше общаться, разве только при крайней необходимости. О прошлой его жизни никто не знал, кроме очевидно Дмитрия Семёновича, который держал его в команде только ему одному известным причинам. Геодезист-топограф никому не мешал, делал свою работу, был молчалив и, оставаясь по ночам в палатке с Николаем и Антоном, старался сразу уснуть, просыпаясь по утрам раньше любого геолога.

В противоположность ему, Николай-калмык был весьма общительным приятелем, хорошим проводником и неутомимым слушателем импровизированных лекций, которые зачастую у костра по вечерам развивал профессор Сазонов, предполагая, что перед ним в образе проводника находится вся аудитория его студентов на кафедре института. Единственное, что сейчас озадачивало Николая, что в этом районе реки Учур ещё ни разу не ступала нога цивилизованного человека. Белое пятно на карте радиусом в триста километров, здесь, у бурных порогов Учура было ему неведомо: ни ему, ни его предкам, никому другому. Он привёл группу геологов сюда, следуя указаниям Старика, можно сказать, в никуда. Это была зона тайги, неизвестная ни цивилизации, ни охотникам, ни рыбакам из ближайших поселений. Сюда никто не забредал. Это место было будто отгорожено от всего мира, затерявшись в озёрах, холмах, сопках, болотах на долгие триста километров в любую сторону по масштабам географической карты. О таких зонах говорят: аномальные.

Николай из своих поверий древних шаманов знал другое название этого места: проклятое.

Как покажут дальнейшие события, он ошибался только в одном.

Эти места уже посещала нога человека.

№ 2.

А начиналось всё, собственно, так…

Два года назад в эту неизвестную зону тайги выдвинулась экспедиция энтузиастов-геологов под предводительством друга Сазонова по кафедре института, такого же неутомимого исследователя профессора Требухова Бориса Александровича. После очередного сеанса связи вся группа из шести человек исчезла и сгинула навсегда, не оставив после себя даже координат их последнего местопребывания. Несколько недель с высоты велись поиски, и вертолёты кружили над разливом реки Учур, словно пчёлы над ульями, однако ни к каким результатам поиски не привели. Мало того, команда спасателей, составленная из местных рыбаков и охотников за пушниной, так же необъяснимым образом исчезла, оборвав связь по рациям на восьмой день продвижения вдоль сопок и болот. Итого на данный момент без вести числились уже шесть человек группы Требухова и десять рыбаков с охотниками. И вот что было интересно. Как только вертолёты влетали в зону поисков, в кабине пилотов начинали отказывать все приборы навигации, винты сбавляли вращение, будто попадали в некий спрессованный воздух, а компасы и часы выходили из строя, прежде кто-либо успевал это заметить. Пилоты вели свои машины вслепую и не имели возможности общаться по рациям, и как только лётчики вылетали из зоны поисков, приборы тотчас приходили в рабочее состояние, будто и не было их бешеной пляски в районе трёхсоткилометровой зоны отчуждения. Видимо, та же самая аномалия произошла и группой Требухова, а позже и с командой спасателей. От обеих групп на данный момент не было ни слуху, ни духу, хотя прошло уже два года со времени их исчезновения. Поэтому, когда встал вопрос об очередном походе в малоизученные места Хабаровского края, Дмитрий Семёнович Сазонов предложил маршрут, по которому два года назад ушёл и не вернулся профессор Требухов. А так как Старик был ещё и членом комиссии, то Географическое сообщество при Академии наук СССР безоговорочно приняло его предложение.

Самолётом они долетели до Якутска, вертолётами их доставили до последнего крупного населённого пункта, пересадили на вездеходы, и почти двое суток везли к месту высадки, откуда они вдоль извилистого берега реки, по тайге и болотам, минуя сопки, скалы и долины, пробирались восемь дней с проводником-калмыком к месту нынешнего расположения лагеря. За все эти дни, проведённые в тайге, они ни разу не наткнулись на какие-либо следы, указывающие на пребывание в этих местах экспедиции Требухова или их спасателей. Впрочем, по прошествии двух лет, на это уже мало кто надеялся, но даже ржавая консервная банка или миска с оторванной пуговицей могли указать им, что люди здесь побывали, а затем бесследно исчезли.

Но… увы.

Ничего. Тайга поглотила в себя две группы людей, не оставив даже намёка на их некогда существование.

И вот когда уже отчаявшиеся в поисках путешественники с собакой Лёшкой вышли к побережью Учура, им в глаза бросилась непонятная аномалия, заставившая их разбить лагерь близ неё, несмотря на то, что тем самым они отклоняются от первоначального маршрута, разработанного ещё в кабинетах Географического сообщества. Получив помощь от вертолётов в виде продуктов и оборудования, они перенесли груз ближе к берегу, и уже вторую неделю ведут раскопки в аномальной зоне, без выходных и отдыха, не считая сегодняшнего воскресенья, когда Антону исполнилось 32 года. На сегодня они, наконец, наметили выходной, изловив в реке двух великолепных тайменей для праздничного стола, который пообещала накрыть Даша.

…А тут этот прибор, чёрт бы его побрал, чертыхнулся Антон.

Он озадаченно почесал затылок и пошёл к костру, где в клубах стелющегося ароматного дыма суетился Николай, сменивший ночью Тимофея Ружина. По словам Николая, геодезист поднялся засветло и отправился с ружьём куда-то к порогам реки, не прихватив с собой даже Лёшку. Пёс был любимцем всей группы, и кличка, которой наградил его хозяин в лице калмыка-проводника, доставляла всем забаву, граничащую с постоянным весельем. Он был незаменим, когда дело касалось отыскания в тайге следов, преследования грызунов или в качестве сторожа при расположении лагеря. Именно Лёшка обнаружил своим нюхом что-то непонятное, заставившее группу остановиться неделю назад и осмотреться на месте более внимательно.

В тот день Лёшка как всегда бежал впереди, вынюхивая следы куниц и горностаев, следом за ним сквозь хвойные заросли и болота продвигался Николай, затем шёл Старик, за ним Даша, сзади подстраховывал Антон, а замыкал шествие Тимофей Ружин. Все имели собственное оружие на случай нежелательных встреч с приамурскими рысями и медведями, которое несли за плечами вместе с остальным грузом. Пугали рассказы и о тиграх.

Аномалия, которую они обнаружили благодаря Лёшке, и которая заставила их приняться за раскопки, представляла собой заброшенный и заросший мхом вход в некое подземелье, выдавая своё присутствие едва заметными каменными ступенями, уходящими в болотистую воронку под землю. Когда пёс принялся скрести лапами мох первой ступени, Николай заметил волнение собаки и подозвал остальных.

С этого дня неделю назад и начались их загадочные и необъяснимые события.

Первым событием была потеря связи с вертолётом. После выброски продуктов с оборудованием, он ещё трижды в течение семи дней пролетал над их головами, кружил в квадрате выброски, они кричали, пускали ракетницы, поджигали дымовые шашки, но пилоты, казалось, абсолютно не видели их с высоты, словно геологи оказались внизу под каким-то непонятным куполом. Ни радиоволны, ни звуки, ни визуальное изображение, казалось, не пропускалось изнутри этим необъяснимым коконом, хотя лётчикам сверху по-прежнему представала панорама тайги, болот и сопок, какие они и должны быть в природе приамурского региона. По карте всё сходилось, вот только самих путешественников видно не было, хоть они и находились на своём месте, буквально в тридцати метрах под колёсами пролетающей тут и там машины. Парадокс исчезновения был налицо. Связь с внешним миром оборвалась.

Всю неделю геологи занимались тем, что делали раскопки и освобождали ступени от поросшего лишайника, глины, земли и корней деревьев. Первой мыслью у всех было, что они наткнулись на следы легендарной цивилизации Гипербореи, однако сам пласт залегания породы, в которой были прорублены ступени, наводил на совсем иные суждения. Для Гипербореи эти пласты были слишком молоды, тут, скорее можно было исчислять время десятью – пятнадцатью веками, не ранее, однако и такая находка будоражила умы геологов, не давая покоя ни днём, ни вечерами у костра. Откуда в таёжном лесу могут быть каменные подземелья, датируемые, очевидно самыми ранними столетиями нашей эры, да ещё и в такой глуши, где, по-видимому, никогда не ступала нога человека? Выходит, всё же ступала. И причём весьма давно. Углеродный анализ одного из осколков ступеней, извлечённый на третий день раскопок, показал, что обработка этих камней велась вручную, но были применены какие-то непонятные инструменты, оставляющие на гранях камней следы, будто они были облучены… лазерной технологией. Камни, тесно прилегающие друг к другу, были, словно расплавлены мощной энергией, которая была изыскателям неизвестна и поныне. Это была загадка номер два.

А загадка номер три как раз и выявилась сегодня утром, когда Антон заметил по приборам небывалый всплеск гравитации, который отчего-то не почувствовали на себе ни животные, ни сами участники экспедиции. Парадокс наслаивался на парадокс.

Вчера они расчистили последнюю ступень – восьмую по счёту – и уткнулись в древнюю каменную кладку, поросшую мхом, паутиной и плесенью. Работая кирками, лопатами и ломами, Антон с Николаем сдвинули верхний слой кладки, и из подземелья на них дохнуло затхлым смрадом с запахом разложения каких-то неведомых подземных организмов, да так, что рядом суетившийся Лёшка, грозно ощерившись, зарычал в пустоту чёрного провала, поджав хвост и пятясь назад. Такого поведения отважной собаки прежде никто из геологов не замечал.

- Что с тобой, дружочек? – спросила его Даша, трепля вставшую дыбом холку. – Кого испугался?

…Что-то неведомое, зыбкое и в то же время тревожное высвободилось из проёма зияющей чёрной дыры.

Осветив шахтёрскими фонарями вход в подземелье и ровным счётом ничего не увидев, кроме хлопьями висящей паутины, геологи решили отложить спуск под землю на понедельник, уговорившись между собой, что в воскресенье они сделают себе выходной, заодно отметив именины Антона.

Кладку они заложили и, уходя вчера в лагерь, обнесли место раскопок жёлтой технической лентой, чтобы её по возможности смогли заметить с высоты пролетающие вертолёты. Всё, казалось, было учтено, всё подготовлено, всё рассчитано, кроме…

Кроме вот этого злосчастного датчика, который принялся выдавать амплитуды разбушевавшейся шкалы и гудеть тревожным зуммером с самого утра сегодняшнего дня рождения Антона.

Николай у костра уже успел покормить Лёшку и, отпустив его на все четыре стороны, колдовал над тушками тайменя.

- Давно сменил Тимофея? – спросил Антон, покинув штаб-палатку и приблизившись к костру.

- Да уж часа три поди, - ответил проводник. – Лёшка разбудил, всё тянул меня в лес отчего-то.

- А Ружин?

- Тот, как всегда ничего не сказав, прихватил винтовку и отправился к порогам. Вон к тем скалам, - указал он рукой на далёкий берег, откуда слышались звуки бурных потоков устремляющейся в тайгу реки. – Я сходил за Лёшкой. И знаешь что?.. – калмык помедлил, стараясь подыскать нужные слова. – Вывел он меня к нашим вчера оставленным ступеням.

- И что?

Николай сделал эффектную паузу:

- А то, что кладка, которую мы заново временно уложили, теперь… нарушена.

- Как это? – не понял Антон.

- Верхний слой снят и разбросан кругом под ногами, вот как!

- Медведь?

- Не думаю. Зачем ему ломать непонятные ему вещи? Дупло или улей с пчёлами, ещё понятно, но чтобы сотворённое что-то искусственно… - он покачал головой. – Медведь раз десять обойдёт незнакомое ему и подозрительное место, прежде чем что-то сделать, и если он сталкивается с таким впервые, то предпочтёт лучше ретироваться: хоть они и злобные по натуре, но в то же время столь же осмотрительны и недоверчивы. Одним словом – рефлекс.

- Следы были?

- В том-то и дело, что ни-ка-ких… - протянул Николай.

- Вообще? – у Антона полезли вверх брови.

- Вообще. Медведь, кружа вокруг, сломал бы с десяток веток, подмял кусты, оставил бы царапины от когтей… А тут ничего. Только наши вчерашние отпечатки ступней, даже кирка лежит на том же месте.

Наступила пауза.

Спустя минуту, Антон решительно поднялся, натёрся вручную сделанным репеллентом от гнуса и направился к палатке начальника группы.

- Иду будить Старика. Часом раньше, но что поделаешь. Это становится непонятным. Сначала связь с вертолётами оборвалась, часы и компасы остановились, датчики магнитного обнаружения взбесились, а тут ещё кто-то… - он запнулся, - или что-то нарушило преграду из камней и, либо проникло внутрь, либо, наоборот, высвободилось из чрева подземелья. Старик будет недоволен, что мы не разбудили его раньше.

Николай кивнул, оттягивая марлю от дыма. Солнце только начинало всходить над верхушками бескрайней тайги, а с бурлящих порогов Учура слышался отдалённый крик таёжных выдр и всплеск выскакивающей из воды рыбы.

- Вот и отметили день рождения, - с досадой проговорил Антон, наклонившись, входя в палатку, однако из неё уже выходил сам Дмитрий Семёнович.

- С днём рождения! – произнёс он по-дружески, щурясь заспанными глазами на солнце. – Даша едва заснула после вчерашней находки, пускай ещё поспит девочка. – Взглянув на озабоченного помощника, тут же добавил:

- По лицу вижу, что-то случилось. Верно?

Наскоро умывшись, профессор подсел к костру и взял протянутую Николаем кружку с горячим чаем.

- Выкладывайте. Чувствую, выходной и праздник отменяются. Где Тимофей?

Антон вкратце объяснил создавшуюся ситуацию. На данный момент она состояла в том, что магнитный датчик показывал небывалый выброс в атмосферу каких-то неведомых лучей гравитационного поля, разломанную неизвестно кем каменную кладку и непонятный визит к скалам берега реки их геодезиста, ничего никому не сказав о своих таинственных планах. Перечисление фактов заняло не больше двух минут, заставив начальника группы глубоко задуматься, попыхивая папиросой. Николай свистнул Лёшку и добавил, что пёс с утра ведёт себя весьма тревожно, очевидно, чувствуя своим природным рефлексом что-то ещё, неизвестное им самим. Все трое, присев рано утром у костра, всё явственнее ощущали вокруг что-то недоброе, всё сильнее их пронизывала тайна, всё отчаяннее охватывало предчувствие какой-то необъяснимой… катастрофы.

Именно в этот момент из палатки вышла Даша.

№ 3.

Тимофей Ружин, он же Владислав Рогожин, он же Константин Безруков, он же бежавший из сибирских лагерей бывший заключённый, пробирался сегодняшним утром меж скал и порогов бурного Учура к одному, только ему знакомому месту. Николай-калмык был неправ, когда говорил коллегам по экспедиции, что в эти места ещё не ступала нога цивилизованного человека. Ровно восемь лет назад, сбежав из лагеря во время этапа в другую зону, Ружин вместе с напарником – таким же отъявленным зэком – на плоту пересекли почти весь разлив клокочущей реки и, никого не повстречав за свою двухнедельную одиссею, укрылись в этих местах на целых два года, промышляя охотой, рыболовством и собиранием ягод. Чем, собственно, и питались всё это время. Когда пришла пора второй зимней голодовки, Ружин добросовестно и можно сказать даже скрупулёзно расчленил труп своего бывшего подельника, закоптил человеческое мясо, и лишь поэтому выжил, не оставив в своей душе ни грамма разочарования содеянным. Дважды он попадал в лапы приамурских медведей, а однажды едва не был разорван в клочья тигром, однако во всех трёх случаях спасла винтовка, отобранная им при побеге у одного из охранников, который так и остался валяться в тайге с проломленным черепом. Он стал обладателем трёх десятков патронов, что, собственно, и спасло ему жизнь. Вернувшись назад в цивилизованный мир, когда о нём уже и вспоминать забыли, изменив внешность и сделав кое-какие пластические подтяжки на лице, бывший каторжанин вступил в новую жизнь, имея при себе изрядный запас золотых самородков, намытых им с ещё живым подельником. Если бы жители и изыскатели приамурских регионов знали, какие несметные богатства таят в себе геологические пласты вдоль Станового хребта у истоков Учура, то этот регион давно заполонили бы геологи и старатели со всей страны, не хуже тех мест в Карелии, где он так же когда-то промышлял старательством. Но, поскольку местность пользовалась дурной славой и была признана в научных кругах аномальной зоной с белым пятном на карте, то и желающих попасть сюда находилось весьма редко. А если попадались, то исчезали бесследно, не оставив после себя никаких следов, как это произошло с группой профессора Требухова. Поэтому Ружин был немало удивлён, когда год назад узнал, что на следующее лето в те места, где он два года скрывался от правосудия, снаряжается экспедиция энтузиастов, да ещё и под предводительством Сазонова, которого хорошо знал его покойный отец. Узнав в бывшем подконвойном сына своего погибшего приятеля и не имея сведений о его прошлой жизни, Дмитрий Семёнович согласился взять мнимого геодезиста к себе в команду. Ружину же только это было и надо, чтобы вернуться в те места, где он закопал основную часть своих намытых самородков. Таким образом, бывший старатель был зачислен в группу Старика с единственным условием: во всём слушаться начальника экспедиции и по возможности оказывать помощь остальным участникам похода. На поверку Ружин оказался неплохим напарником, а то, что он зачастую бывал замкнут в себе, особо никого не интересовало, раз его знает сам глава экспедиции.

Передав дежурство Николаю-калмыку, Ружин захватил рюкзак, металлоискатель, винтовку, и отправился к скалам, совершенно не интересуясь тревожным гудением зуммера, раздававшимся из штаб-палатки лагеря. Часы не работали, но по положению едва всходящего солнца, бывший старатель определил, что сейчас никак не больше пяти часов утра. Если бы он посмотрел на показания приборов, то наверняка задумался, поскольку они показывали какую-то несусветную чушь. Радиолокатор извещал, что на расстоянии трёхсот метров, как раз там, где они вчера заложили камнями вход в подземелье, находится что-то материальное, с тепловыми и магнитными характеристиками, присущими только чему-то большому, расплывчатому и… газообразному, - так, во всяком случае, показывал прибор. Кроме того локатор выдавал ещё одну информацию, по своей структуре и длине частотных волн кардинально отличающуюся от первой. Дистанция до объекта постоянно менялась и, следовательно, можно было сделать вывод, что объект движется как бы огромными скачками, то приближаясь к лагерю, то отдаляясь от него на произвольные расстояния.

…Что-то высвободилось из подземелья, заполонило собой всё пространство близ входа и, казалось, на радостях после столь длительного заточения, принялось носиться и метаться туда-сюда, взмывая вверх и рушась вниз, тем самым сведя с ума все настроенные на частотные волны приборы.

Но Ружин этого не заметил.

До прибрежных скал с его тайником было не слишком далеко, и к обеду он рассчитывал вернуться назад, чтобы как раз поспеть к праздничному столу с копчёным тайменем. Потом он, как ни в чём не бывало, переночует в палатке, а рано утром, напросившись предварительно на утреннее дежурство, покинет к чертям собачьим этот лагерь, захватив с собой рюкзак с золотом, провизией и ружьём. Он уже однажды добирался в одиночестве через тайгу к цивилизации – доберётся и сейчас. Пусть эти горе-археологи копаются в своих каменных развалинах, ему-то что? У него наступала новая, богатая и насыщенная приятными хлопотами жизнь.

…Таков был план.

№ 4.

Меж тем, в лагере происходило следующее…

Вся группа, за неимением Ружина собралась в штаб-палатке.

Антон показывал Старику экран спектографа, продолжавшего выдавать в пространство тревожный зуммер настойчивого гудка. Никто ещё толком не понимал всего происходящего, но в воздухе уже чувствовалось напряжение, какое бывает, когда перед тобой обнаруживается что-то грандиозное и неподвластное разуму. Что-то неведомое витало вокруг, и от этого становилось ещё более жутковато.

- Что ж… - выпрямился Сазонов. – Ничего не остаётся, как пойти к тем развалинам камней и на месте определиться, хотим ли мы по-прежнему спуститься вниз, или подождать, пока не уляжется эта бешеная пляска с приборами. – Он обернулся к девушке. – Даша, дочка, ты останешься в лагере накрывать на стол праздничный обед и дожидаться Тимофея, поскольку день рождения ещё никто не отменял, - подмигнул он Антону. – Ружьё у тебя есть на всякий случай, и ты уже не раз оставалась одна, верно? А мы втроём возьмём радиолокатор и сделаем разведку к подземелью. Если это не тигры и медведи, то в этих местах нам бояться больше некого. Росомахи и рыси не нападают первыми на человека. Как только Тимофей появится, стрельни в воздух ракетой, мы будем знать, что всё в порядке. В случае же опасности, стреляй из ружья, мы, надеюсь, услышим. К тому же рядом с тобой будет Лёшка.

- А зачем фонари и верёвка? – поинтересовалась Даша, совершенно не чувствуя испуга остаться одной, поскольку такое уже бывало не раз. – Вы сказали, что спускаться пока не будете.

- Не будем, - ласково подтвердил Дмитрий Семёнович. – Но первые две ступени осмотреть всё же нужно. Возможно, там есть какие-нибудь следы. А верёвку мы натянем внутри кладки, чтобы проверить завтра, нарушит кто-нибудь её натяжку или нет. Это самый простой способ узнать о посещении нежелательных нам гостей, раз Николай говорит, что следов вообще никаких нет. Готовы?

Они втроём вышли из палатки и, закинув винтовки за спины, двинулись вглубь леса, отправив Лёшку к хозяйке. Даша осталась хлопотать у костра. Солнце уже взошло над верхушками сосен и кедров, день обещал быть ясным, а гнус кусал лишь Лёшку, поскольку все остальные члены команды натёрлись репеллентом ещё, прежде чем умылись с утра проточной водой из ручья.

…Когда подходили к месту раскопок, сразу почувствовали что-то неладное. В воздухе произошли какие-то кардинальные перемены. Чем ближе подходили, тем отчётливее ощущался резкий запах гниения, шедший, будто из развороченной вандалами могилы. Вонь стояла, хоть святых выноси! Местность вокруг провала, казалось, агонизировала. Ни зверей, ни птиц поблизости. Даже нахальный и вездесущий гнус куда-то делся с остальными насекомыми.

- Вот чёрт! – зажал рукой нос Николай. – Надо было респираторы взять от этой вони.

- В твоём случае нужно говорить не чёрт, а шайтан, - пошутил Антон. – Или как там у вас, у шаманов?

- Откуда она, – спросил проводник у профессора, сам прекрасно понимая, что у того не будет вразумительного ответа. Он уже было занёс ногу на первую ступень, как вдруг внезапный порыв шквального ветра буквально снёс его с ног, опрокинув на спину, словно городошную фигуру от удара битой. Порыв был настолько стремительным и резким, что согнулись в дугу ближайшие сосны, сбросив с себя массу мохнатых игольчатых веток. Никто ничего толком не успел осознать, как тут же струя воздуха внезапно исчезла, будто её всосало назад гигантским пылесосом. Всех обдало каким-то напором дохлого смрада, тотчас испарившегося и успевшего за секунду смести вокруг себя в радиусе нескольких десятков метров всё, что попало на его пути.

- Что… - отплёвываясь и едва поднимаясь на ноги, вымолвил Николай. – Что… это было?

- Не знаю, - закашлялся Дмитрий Семёнович, прижатый к дереву ударной волной. Его обсыпало с ног до головы поднявшимся к небу мусором, и теперь он пытался высвободиться из хлама веток, упавших на него всем скопом.

Антону повезло меньше. Стремительный смерч откинул его тело к разрушенной кем-то кладке камней, и несколько каменных глыб упало на него, придавив ноги. Он стонал, но был в сознании. Оба друга бросились к нему, принимаясь руками разгребать образовавшийся обвал.

- Я в норме, - чертыхнулся тот, высвобождая подвёрнутую ногу. – Похоже, коленный сустав немного ушиб, а так, видимо, пронесло. Хорошо, что голову не зацепило…

Все разом осмотрелись, и взгляд их упал на развороченную дыру чёрного зева, уходящего под землю.

- Этот смерч вырвался оттуда, - указал пальцем проводник в пустую пропасть подземелья. – Меня снесло как одуванчик в поле. Что это, Семёнович?

Сазонов на секунду задумался.

- Может, как раз тот выброс гравитации, что показывали наши приборы с утра, устроив нам пляску Святого Витта.

- Что-то материальное? – уточнил или, скорее, спросил Антон.

- Ну не медведь уж точно, - попытался пошутить Старик.

Между тем из зева чёрного провала послышался какой-то нарастающий шум, и все как по команде замерли, прислушиваясь.

Где-то далеко внизу, казалось, в самой утробе земляных недр и пластов древних геологических пород начал гудеть непонятный гул, ставший вскоре похожим на мчавшийся из-под земли локомотив с турбинными двигателями. Ещё не осознавая, что в таких случаях следует делать, оба товарища схватили Антона под мышки и принялись оттаскивать прочь от ступеней, крича друг другу:

- Сейчас снесёт на хрен! Скорее к тому дереву!

…И случилось то, что, в общем-то, не должно было случиться ни по каким физическим законам природы. Газовый пузырь сжатого воздуха под давлением нескольких сот атмосфер вздыбился над провалом пустоты, набух, принял очертания какого-то гигантского купола, вздулся на сногсшибательную высоту, на секунду завис… и с оглушительным грохотом лопнул, словно взорвался взрывом авиационной бомбы. Всем троим показалось , что лопнули барабанные перепонки. С веток посыпались листья, земля вокруг входа в подземелье вздыбилась и тотчас осела, напоминая десятибалльный толчок землетрясения, от вибрации которого подбросило вверх даже сам вход в подземный провал. Где-то далеко с испугу ухнул филин, послышался рык потревоженного медведя, казалось, весь Становой хребет пришёл в движение, своей массивной громадой смещая целые пласты геологических пород тысячелетней давности.

…И всё стихло.

Прошла минута, прежде чем кто-то из геологов смог вымолвить слово.

Первым заговорил профессор, склонившись над ногой Антона и ощупывая сустав.

- Болит?

- Терпимо, - откликнулся тот. – Похоже, нас внизу не особо хотят видеть. Кто-то или что-то, кажется, не пускает нас внутрь, как бы, не желая раскрывать свои тайны.

- Ты прав, - вздохнул начальник, поднимаясь на ноги. – Нас будто предупреждают.

Николай посветил фонарём в образовавшуюся брешь между развалом камней, выхватил лучом из темноты стоящую столбом пыль с лохмотьями вековой паутины, повернулся к друзьям:

- Ничего не видно. Придётся спуститься на две ступени, как и задумали. Я пойду первым, а вы подстрахуйте меня сверху.

Он обвязал верёвкой пояс, отдал конец профессору и сделал первый шаг в пустоту. Зыбкая и эфемерная тьма тут же поглотила его силуэт, оставив на поверхности только кусок верёвки, за конец который держал руками Дмитрий Семёнович. Антон находился рядом со Стариком, но ушиб колена не позволял ему двигаться вслед за калмыком.

- Что видишь? – спросил начальник, привалившись спиной к уцелевшему ряду каменной кладки.

- Пока только плесень и паутину…

Голос Николая, казалось, шёл из водосточной трубы, настолько он был глух и отдалён от поверхности, а ведь вниз вело всего восемь ступеней, и сейчас он стоял на второй из них. Наверху, при солнечном свете ничего внизу не было видно, но луч фонаря в руках проводника белел едва заметным бликом, прыгая в пыли по стенам, потолку и полу (если это можно было назвать полом).

- Стоп! – донеслось приглушённо снизу. – Вижу…

- Что? – вскричали оба.

- Что-то странное…

Послышался шорох, что-то упало и скатилось вниз по ступеням, проводник чертыхнулся. Пауза, казалось, длилась целую вечность, отчего у обоих геологов вспотели от напряжения спины.

- На камнях вижу какие-то… рисунки, - продолжал комментировать Николай. – Здесь кругом рисунки.

Антон переглянулся недоуменно со Стариком.

- Какие рисунки?

- Древние!

- Понятно, что не современные, - чертыхнулся начальник группы. Ему не терпелось спуститься вниз, но проход был узким, приходилось ждать и слушать, что передаёт им Николай. – Вылезай, Коля, смени меня, а я сам всё осмотрю.

- Сейчас… - донеслось снизу.

Внезапно из провала на свет божий выпорхнула полуслепая, потревоженная человеком летучая мышь. За ней ещё одна, ещё, потом из темноты с жутким безмолвием высвободилась целая стая перепончатокрылых созданий, пронёсшаяся мимо геологов, едва не затмевая небо своим огромным скопом, словно грозовой тучей. От неожиданности оба геолога отпрянули от стены, и верёвка выскользнула из рук профессора как натянутая леска при резкой поклёвке.

- Чёрт! – выругался Старик, отмахиваясь от последней особи. – Хватай верёвку, Антон!

Он и сам видел, что оставшийся отрезок верёвки внезапно дёрнулся, рванулся куда-то вниз и, кольцо за кольцом, начал исчезать в пустоте провала. Антон запоздало бросился к быстро ускользающему концу, но замешкался с ушибленной коленкой и потерял драгоценные секунды. Вздрагивающий и вертящийся толчками конец исчез так же быстро, как появились и улетели летучие мыши. Сазонов кинулся к входу, но был остановлен рукой Антона, схватившей его за воротник куртки. Бросив отчаянный взгляд на младшего товарища, профессор хотел было вырваться и закричать, что в подземелье остался их проводник, но тут же осёкся, увидев побелевшее лицо своего помощника. Тот стоял с бледным лицом, опёршись на здоровое колено, и указывал расширившимися от удивления глазами на выкатившийся из темноты провала предмет, блеснувший на солнце ярким бликом.

…Это были часы Николая.

Один циферблат без браслета.

№ 5.

А потом произошло нечто несуразное.

Будто огромным пылесосом – невидимым и мощным – их вырвало из пространства, всосало в себя, втянуло внутрь провала и, взвыв как ядерный реактор, стремительно унесло прочь в зияющую пустоту. Град камней обвалился, засыпая ружья; пыль, поднятая обвалом, застлала всё кругом коричневым облаком, земля дрогнула и… наступила тишина.

Трое геологов исчезли с лица земли, и только разбросанные ружья, фонари, ещё подающие свет и, собственно, сами следы, натоптанные на первых двух ступенях зева выдавали их недавнее присутствие. Дальше – пустота. Вакуум. Ноль в квадрате. Людей как не бывало.

Вихрь пронёсся и утих, засыпав следы изыскателей новой порцией обвалившихся веток и иголок. Белки вновь занялись сбором шишек, по небу стремительно пронеслись скопы, направляясь к побережью Учура на охоту, где-то вблизи пробежала росомаха и послышался недовольный рык бродившего в этих угодьях тигра. Лес снова зажил собственной, неподвластной человеку жизнью, будто и не было никакого выброса магнитного излучения из недр земли. Зев провала так и остался открытым, словно его «распечатала» чья-то невидимая рука, чья-то сила, находящаяся по ту сторону пространства и времени. Датчики в лагере изыскателей тотчас успокоились, пляска показателей шкалы остановилась на отметке зелёной линии, что означало нормальное состояние атмосферы, зуммер тревоги утих, и всё вернулось на круги своя. Ни Даша, ни Лёшка ничего не услышали и не заметили, как, впрочем, и весь животный биом тайги, находящийся поблизости.

Прошло два часа. Затем три. Коллеги не возвращались. Даша уже десять раз переставила нехитрую посуду на столе, несколько раз разогрела на столе приготовленную из копчёного тайменя великолепную уху, успела собрать дюжину горстей ягод к столу, а геологи всё не возвращались. Оставалось только ждать. Но ожидание затягивалось и в душе девушки начала разрастаться тревога: вот когда мог понадобиться Тимофей Ружин, который ушёл ещё засветло, пока лагерь геологов только просыпался.

Лишь на пятый час ожидания, когда девушка уже собиралась стрелять в воздух из ружья, подвергаясь смутной панике, в расположении лагеря, наконец, появился бывший старатель, к которому с отчаянным и тревожным лаем кинулся Лёшка, словно оповещая одного из своих хозяев о непонятном отсутствии остальных. Не обращая внимания на собаку, мнимый геодезист наскоро прошёл в свою палатку, по пути угрюмо кивнув застывшей у стола девушке, покопался с минуту внутри, и вышел, только тогда потрепав пса за ухом. Даша смотрела на него, ничего не понимая и не в силах вымолвить хоть слово, настолько нелепо и загадочно выглядело его возвращение: пришёл – зашёл – вышел – кивнул, и всё это молча, без единой на то фразы. Он осмотрел лагерь долгим взглядом, бросил подозрительный взгляд на штаб-палатку и, видимо, только сейчас заметил, что лагерь абсолютно пуст, не считая пса и безвольно стоящей девушки с миской ухи в руках. Она так и застыла с ней, совершенно забыв поставить миску на стол, где стояла бутылка коньяка, кружки и прочая снедь для торжественного случая по поводу дня рождения Антона. Солнце уже давно перешло полуденную отметку, а остальных всё не было.

- Где? – наконец подал голос хмурый сибиряк. Освободившись от тяжёлого, набитого самородками рюкзака и запрятав его в палатке под свой спальный мешок он, тем не менее, был хмур и неразговорчив до последней минуты, пока не встал вопрос об отсутствии остальных членов команды.

- Что… где? – запнулась девушка, отставляя миску и освобождая рефлекторно руки.

- Где остальные? Старик где?

- Ушли.

- Куда?

- К провалу подземелья.

- Давно?

- Не знаю, - голос Даши слегка подрагивал от волнения. Теперь она хотя бы была не одна. – Часов нет, но по солнцу уже довольно давно. Ещё с утра. А вы разве не оттуда?

Вместо ответа Ружин взглянул на положение дневного светила.

- Выходит, их уже нет около шести часов, и тебя оставили одну, как бобылёк в степи? – не поверил он.

- Мы думали, что вы ушли к этому провалу раньше них. С утра датчики буквально взбесились своими показателями, вот они и отправились узнать, в чём там дело. Так вы не там были?

- Нет, - коротко отрезал Ружин. – Я в другую сторону ходил. К порогам реки.

Наступила пауза. Даша не знала, куда девать свои дрожащие от волнения руки.

- Рации по-прежнему не работают?

- Нет. Я уже и стол накрывала несколько раз, и еду разогревала, - как бы извиняясь, выдавила она из себя, в то время как на глаза начали наворачиваться слёзы. – Всё жду и жду. Обещали через два часа вернуться… - она всхлипнула от досады.

- Действительно, странно, - присаживаясь к костру, задумчиво и как-то отрешённо протянул Ружин. Его не это сейчас интересовало. У него полный рюкзак золотых самородков, которые он намеревался забрать утром и покинуть этот чёртов лагерь, а теперь приходилось пересматривать все свои наметившиеся планы. Если он отправится сейчас, то непременно наткнётся по пути на одного из ушедших в группе, а если останется с этой девчонкой, то рискует навлечь на себя подозрения и кучу вопросов.

Он достал сигарету, закурил и, не продолжив беседы, принялся лихорадочно размышлять над создавшейся дилеммой: уйти или остаться?

- Мы пойдём к ним? – спросила Даша. – Я уже хотела стрелять из ружья… - вдруг она спохватилась. – Господи! Дмитрий Семёнович наказал мне выстрелить из ракетницы, когда вы объявитесь. – Она кинулась было в штаб-палатку, но Ружин крепко перехватил её руку, дыша в лицо неприятным запахом табака.

- Ничего, потерпят. Бери фонарь и верёвку, нагрянем к ним в гости внезапно, сделав сюрприз.

Собрались быстро, благо брать с собой особо ничего не требовалось.

Кто ж знал на будущее, насколько они в этот момент ошибались. Уже отойдя на несколько шагов от лагеря, Даша обернулась и обвела взглядом поляну с навесом. Ей показалось, что эту мирную картину она видит последний раз в своей жизни. Смахнув слезу, девушка поспешила за бывшим старателем.

…Рюкзак с золотом остался в палатке изыскателей дожидаться своего часа, когда его кто-нибудь заберёт.

№ 6.

К развалу подземелья подходили с опаской и настороженностью, помня, какими плясками бесились с утра приборы, поскольку позже была выдвинута версия, что из земли высвободилось что-то неопознанное и жуткое по своей сути, а ещё позже исчезли их товарищи по группе. Лёшка издали начал проявлять признаки тревоги, принюхиваясь и издавая глухое рычание. То, что геологов здесь сейчас не было, говорил сам факт поведения пса, иначе он давно уже рванул бы навстречу своему хозяину Николаю.

- Кладка вся разворочена, - тихо констатировала Даша, приблизившись к вывороченным камням подземелья. Увидев кучей сваленные ружья и фонари, вскрикнула от неожиданности и осмотрела поляну, полную разбросанного от вихря мусора.

- Пока ничего не трогай, - так же тихо предупредил её Ружин, в свою очередь, заметив полную разруху вокруг входа в подземелье. – Неизвестно ещё, что здесь произошло.

Лёшка кружил рядом, глухо рыча и не приближаясь к разваленной куче камней, всем своим видом показывая, что его что-то тревожит. Бывший старатель нагнулся, посветил фонарём в зев чёрного провала, что-то хмыкнул про себя и выпрямился.

- Они спускались внутрь.

Даша выкатила глаза:

- Но… Дмитрий Семёнович обещал, что не будут этого делать. Натянут только верёвку и вернутся назад к столу.

- Мало ли что он обещал, - обозлился Тимофей. – Верёвка обрывается на третьей ступени, и дальше я не вижу из-за пыли с паутиной. Что самое интересное, та жёлтая лента, которой мы обозначили территорию, совершенно не тронута, я заметил, пока мы приближались.

- И что теперь делать?

Даша стояла, мелко дрожа, абсолютно не зная, как вести себя наедине с этим непонятным для неё человеком. Был бы рядом Антон, он бы сразу успокоил девушку, хотя она, к слову сказать, была не из пугливых. Но Антон исчез, как, собственно, и остальные старшие товарищи из её группы, а от этого молчаливого геодезиста (или кто он там), особой поддержки, как она поняла, не дождёшься.

- Нужно спускаться, - хмуро ответил Тимофей, освещая стены подземелья. Он на миг замер и спустился на одну ступень, присвистнув под нос.

- Что там?

- Какие-то художества на камнях. Следы обрываются и исчезают внизу.

- Как исчезают?

- Скопом! Все вместе. Од-но-вре-мен-но! – процедил он сквозь зубы. Девчонка начинала ему надоедать своими глупыми вопросами.

Наступила пауза. Лёшка прижимался к ногам хозяйки. Снизу изнутри черноты слышалась возня и шорохи геодезиста, временами подавая глухой голос.

- Их будто что-то выдернуло из пространства.

- Вы хотите сказать…

- Я хочу сказать, - перебил её Ружин, - что ни черта не понимаю. Тебе когда-нибудь приходилось засовывать руку в муравейник и тут же выдёргивать её от боли укусов? Вот, примерно, то же самое. Какая-то сила выдернула всех троих из воздуха, и они исчезли.

Даша охнула, покачнувшись. Лёшка вздрогнул и прижался теснее, поджав хвост.

- Да, - послышалось из глубины. – Испарились. Растворились. Были – и не стало. Как тебе ещё растолковать?

Стряхивая паутину и вылезая боком из провала, он прищурился на солнце, выключая фонарь.

- Лёшку возьмём на поводок и пустим впереди себя. Следом, обвязавшись верёвкой, пойду я, сзади спускаешься ты. Ясно?

Даша молча кивнула. Тут было не до сантиментов, кто за кем идёт, и кто командует, пока нет начальника группы.

- В левой руке фонарик, в правой оружие, - он сунул ей в руку прихваченный пистолет, сам же перехватил ружьё, мысленно послав всех к чёртовой матери. В палатке остался рюкзак, и все его планы рухнули, по крайней мере, на сутки. – Если провал слишком глубокий, остановимся на последней ступени и обдумаем свои действия. Найдём мы их или нет, но глубоко опускаться без воды и провизии первый раз не имеет смысла. Вначале просто осмотримся. Готова?

Он прицепил упирающегося Лёшку к поводку, закинул винтовку за плечо, взял фонарь и проверил натянутую верёвку между собой и девчонкой.

- Держись, свети фонарём под ноги и будь готова ко всяким неприятным неожиданностям. Всё. Идём!

…И они углубились внутрь подземелья.

Лёшка неохотно стал спускаться вниз, поминутно останавливаясь и оборачиваясь, но, понукаемый хозяином, был вынужден исполнять его команды. Сразу в лицо ударил тёплый, застоявшийся и тошнотворный запах могильного склепа.

Одна ступенька. Две. Три…

Дальше следы обрывались. Паутина, не тронутая веками, висела сплошным покрывалом, отсвечивая синеватым сиянием от лучей фонаря.

- Надо было респираторы прихватить, - глухо высказал мысль Ружин, совершенно не осознавая, что только что повторил высказывания Николая, когда тот так же спускался под землю.

Свет лучей по мере спуска плясал по каменистым стенам и выхватывал из темноты изображения римских легионов, патрициев, преторианцев, битв, походов, знамён, орлов на древках и прочих картин Древнего Рима. Даша едва не споткнулась, держась сзади за верёвку, увидев эти непонятные гравюры на камнях. Казалось, неизвестный художник, выцветшей от столетий краской, пытался изобразить весь быт Римской империи времён правлений великих цезарей. Но… позвольте, откуда в приамурской тайге близ побережья Охотского моря могли появиться картины совершенно другого полушария – если брать за основу расстояние между этими двумя местами? Девушка ахнула, спотыкаясь и, не имея возможности, как следует всё разглядеть, вынуждена была двигаться за впереди идущим Тимофеем, который абсолютно не обращал внимания на столь дивный парадокс.

- Подождите! – ошеломлённо выдавила она из себя. – Откуда здесь эти рисунки? До Апеннинского полуострова не одна тысяча километров через всю Азию, Урал, Европу… а тут Древний Рим на скалах.

- Не знаю, - буркнул Ружин, увлекая её за собой. – Я не профессор. Вот найдём их, тогда тебе и объяснят.

- Но… это же невозможно! Древний Рим, и… - она запнулась, глотая пыль, - и чтобы… здесь? В тайге? Спустя две тысячи лет?

- Я не историк, - обозлился бывший старатель, дёрнув верёвку. – Выйдем на поверхность, тогда и будешь рассуждать о своих догадках. Мне всё равно, древний – не древний, главное найти твоих друзей.

Даша даже не заметила слова «твоих», настолько она была поражена и потрясена увиденным, а между тем, они уже спустились до последней, восьмой ступени.

И тут…

Лёшка натянул поводок, как-то странно гавкнул и…

Провалился в чёрную пустоту, увлекая за собой Ружина. Верёвка натянулась до упора и, уже падая за собакой, Тимофей потянул за собой на верёвке и Дашу, которая была прицеплена к ней карабином. Все трое кубарем покатились вниз, выпустив из рук фонари и концы поводка с верёвкой. Падение было настолько неожиданным, что в первую секунду никто ничего не осознал, лелея в себе молниеносную мысль, как бы не разбиться.

Однако всё оказалось не столь страшным. Высота обвала не превышала трёх этажей и, на удивление, они свалились на мягкий мох, устилавший дно пещеры своим пышным ковром, как периной на домашней кровати. Лёшка уже стоял рядом и отчаянно отряхивался, скуля от возбуждения.

- Не убилась? – ошеломлённо спросил Ружин, шаря по лишайнику в поисках фонаря. Он остался единственным – второй Даша выронила при падении. Наведя луч на девушку, бывший старатель едва не отпрянул от непонятного феномена, произошедшего с ней.

Даша… светилась в темноте.

Светился и сам Ружин.

Пёс гавкнул испуганно, затряс головой, и с его шерсти посыпались снопы искр, озаряя чёрную пустоту мириадами блёсток, словно парящими в воздухе светлячками.

- Что за чёрт… - только и смог выдавить из себя Ружин, ставший теперь старшим в группе. Он убрал луч фонаря, свечение силуэта замаячило во тьме. Навёл луч – свечение исчезло. Девушка уже пришла в себя и поняла, в чём суть феномена.

- Это обыкновенное статическое электричество, - пояснила она. – Как огни Святого Эльма на кораблях.

- Я знаю, что такое огни Святого Эльма, - оборвал её Ружин. – Если такая умная, тогда объясни мне, откуда оно здесь? В пещере, которая не открывалась сотни лет?

- Может, накопилось, - попыталась резюмировать Даша, уже сама не рада, что стала углубляться в объяснения. Был бы Сазонов, он бы быстрее растолковал.

- Откуда накопилось? Чем?

Пока они, таким образом, переговаривались, Ружин перевёл луч фонаря с девушки на стены, но, как оказалось, переводить было не на что. Стены отсутствовали. Луч не доставал их своим светящим вектором, куда бы Тимофей не направлял фонарь. Казалось, они находились сейчас в сплошном вакууме, лишь светлое пятно обвала светилось солнечными лучами над их головами из той дыры, с которой они низверглись в темноту подземелья. Они были одни, а кругом – жуткая, пугающая и пробирающая дрожью чёрная пустота.

Впереди, куда сейчас был направлен луч фонаря, из разъёма скал образовалась узкая расщелина, видимо совсем недавно, поскольку в неё продолжали ссыпаться и скатываться оползни разрушенных скальных пород, а под ногами, где-то внизу, в недрах земли бурлила огненная магма, вырываясь вверх, словно из жерла действующего вулкана. Сделав несколько шагов, Ружин осторожно заглянул вниз, прикрывая рукой глаза от нестерпимого жара, идущего от лениво текущей лавы. Они осторожно продвинулись вперёд, в пещере стало светлее, и гул, доносившийся из расщелины, глухим эхом заполнил всё гигантское пространство подземного амфитеатра. Зрелище, открывшееся им у разлома карстовой пещеры, предстало поистине грандиозное! Теперь можно было выключить фонарь и осмотреться более детально. Вверх путь им был заказан, поскольку у них не было ни должной длины верёвки, ни крюков, чтобы зацепиться ими за поверхность, да и высота была таковой, что ни один человек не в силах был добросить крюки, даже если бы они были. Оставалось искать выход где-то внутри, раз летучие мыши каким-то образом могли селиться здесь всё это время, пока пещера покоилась «запечатанная» под землёй. Их было множество, и они целыми колониями свисали с потолков далёкого свода вместе с гигантскими сталактитами, словно гроздья винограда в огромном саду. Даша передёрнула плечами от омерзения, представив, как одна из этих тварей может сесть ей на спину. Жар становился сильнее по мере того, как они медленно продвигались вперёд среди наплывавших друг на друга базальтовых образований из-за недавнего выброса лавы.

- Смотрите! – выкрикнула она, зажимая рот рукой и, указывая куда-то впереди себя. – Там какие-то проходы виднеются.

До ближайших стен амфитеатра было никак не менее пятидесяти – шестидесяти метров. Казалось, они находились сейчас на громадном футбольном поле какого-то континентального стадиона, а далёкие стены служили трибунами, до которых не доставали лучи даже самых мощных прожекторов, будь они сейчас здесь. Территория подземного объекта была метров триста в длину, и по пляшущим от лавы теням на стенах, можно было определить, что весь этот подземный лабиринт представлял собой целый комплекс природных катакомб, разветвляющийся под пластами земли в разных направлениях, ориентируясь, видимо, по всем частям света. Наступила пауза, приведшая путешественников в полное замешательство. Ружин с чувством присвистнул, а Даша, прижав руки к груди, выдала крайне непонятное для старателя предложение:

- Похоже, мы попали в какой-то подземный… город.

И тут…

№ 7.

Пройдя ещё несколько шагов среди громоздившихся наплывов базальта, в проёме одной из скальных ниш они увидели то, что заставило их замереть на месте. Даже Лёшка застыл, повернув недоуменно голову к Даше, будто спрашивая, идти дальше или стоять на месте.

…Ровными рядами, словно уложенные кем-то неведомым, под слоем паутины в проёме ниши лежали… люди.

Много людей.

Их было более тридцати и, судя по одежде, все различались по разным историческим эпохам планеты. Свечение и жар от подземной лавы сюда уже не достигал, так что снова пришлось включить фонарь. Ружин присвистнул, наведя луч на общее захоронение. Даша попятилась и прижалась к Лёшке, который успев сделать круг, в свою очередь прижался к её ногам.

Здесь лежали древнеримские воины в блестящих шлемах, бородатые викинги, средневековые рыцари, зловещего вида пираты, а так же несколько современных рыбаков в брезентовых плащах, резиновых сапогах, все с застывшими лицами, словно никакая смерть не брала их все эти годы. Тела были настолько отменно сохранены, что у Даши защемило сердце: казалось, что все разом сейчас встанут и пойдут своей дорогой. Чуть поодаль, отдельным рядком, совершенно не коснувшись тлением и следами разложения, лежали пятеро изыскателей из группы Требухова, поскольку сразу бросалось в глаза их геологическое обмундирование, скобы, кирки в руках, да и сами лица Даше были знакомы по фотографиям в газетах, когда экспедиция начисто пропала в таёжных массивах аномальной зоны. Словно кто-то или что-то выдернуло их из пространства во время раскопок, перенесло сюда, уложило в ряд и обволокло своей силой, заставившей их скончаться и окаменеть на месте, словно фараоновские мумии.

- Что за хрень? – почесал затылок бывший старатель. – Откуда столько трупов?

- Они не трупы, - озадаченно ответила Даша. – Вернее трупы, но сохранившиеся так, что их вполне обоснованно можно назвать телами.

- И что ты по этому поводу думаешь? Ты ведь у нас племянница профессора, следовательно, должна знать больше меня во всей этой чепухе.

Даша на миг задумалась, присаживаясь с опаской к одному из геологов и трогая его окаменевшую руку.

- Возможно, мы раскопали вход в какой-то портал времени, перекрёсток временных эпох, своеобразную червоточину, которая высасывает из различных реальностей людей и предметы, перенося их сквозь пространство в иную реальность.

Ружин покачал головой:

- Нет, так дело не пойдёт. Я тебе не твой профессор, академий не кончал. Говори по-русски.

- Иное измерение, - поразмыслив секунду, ответила Даша. – Параллельное пространство. Антимир. Мне Дмитрий Семёнович много об этом рассказывал, да и вы должны были читать, поскольку об этом своеобразном конгломерате времени писано-переписано бездна книг и всевозможных статей. Порталы могут изымать людей из прошедших веков и переносить их в грядущие времена, скажем, как здесь, в наш двадцатый век. Поэтому мы и наткнулись на рисунки римских легионеров, которые лежат здесь поодаль. Отсюда и викинги с пиратами – все из разных эпох.

- А рыбаки?

- Рыбаки, очевидно, это те спасатели, которые прежде нас искали группу профессора Требухова, и были застигнуты червоточиной на месте, перенёсшей их сюда. Вот только самого Бориса Александровича Требухова, я среди них отчего-то не вижу.

- А ты что, его знала?

- Видела несколько раз в гостях у Старика. Они же друзья по жизни, вместе в академии учились, вместе диссертации защищали, потом не раз сообща выходили в экспедиции. Я, считайте, на руках у обоих выросла, после того как родители… - Даша запнулась, не имея ни сил, ни желания распространяться о давней трагедии.

- Всё это интересно, - спустя минуту ответил Ружин, прохаживаясь между рядов древних людей, сохранившихся настолько, что даже не чувствовалось трупного запаха разложения. – Но каким, скажи мне, макаром, их тут уложили так, словно это было два дня назад? Как могли оказаться рядом люди из совершенно разных эпох, да ещё и рыбаки с геологами из нашего времени?

Даша не ответила, поскольку и сама не знала. Вместо этого, она оттянула рукав одного из геологов и взглянула на его часы, покоящиеся на запястье холодной конечности. Посмотрела и ахнула.

…Часы работали.

Секундная стрелка совершала свой обычный оборот, словно их завели прошлым днём, абсолютно не подозревая, в какую передрягу они смогут попасть.

Ружин уставился на работающие часы с таким же ошеломлённым видом, что и его спутница. Уже почти полмесяца все их рации, компасы и наручные часы в один миг вышли из строя, а тут работающий механизм, да ещё и на мёртвом теле.

- Чудеса! – пробормотал он. – То ли ещё будет…

Даша выпрямилась и погладила Лёшку.

- Нужно искать второй выход. Если Дмитрия Семёновича с Антоном и Николаем таким же образом выдернуло из пространства, то они могут сейчас быть где угодно.

- Например?

- Вариантов бесконечное множество. От той же Римской империи до грядущих веков будущего.

Ружин потоптался на месте, переваривая сказанное. Очень уж эта девчонка была заумной на его взгляд. Недаром племянница профессора. Ладно, подумал он. И не таких видали. Нужно выбираться отсюда – с ними или без них, теперь уже всё равно. Оставить её с собакой в лагере, а самому, прихватив рюкзак, на рассвете уходить в тайгу. Пускай сами решают всю эту заумную чушь с порталами, перемещениями, антимирами, и прочей чёртовой физикой. Ему абсолютно безразлично, найдутся её друзья или сгинут в неизвестности. У него начинается совершенно иная, новая жизнь, полная богатства, славы и почёта.

С этими мыслями он двинулся вперёд, даже не обернувшись на девушку. Захочет – догонит.

…Катакомбы уходили глубоко вниз, разветвляясь в подземных пластах несколькими десятками идеально ровных коридоров, похожих на вырезанные лазером тоннели. Сечение боковых стен и потолка навевало на мысли, что здесь работали буровые установки с лазерными насадками – до того всё было идеально подогнано, выверено, вычислено и изъято из грунта, будто громадные полые трубы, ведущие к неизвестному центру пересечений. Было светло как днём, однако источника света они не обнаружили: свет шёл ниоткуда. Прямо из стен.

- Да тут настоящая база пересылки! – ахнула Даша, - если верить нашим предположениям о порталах времени.

Зрелище и панорама подземного амфитеатра, раскинувшегося под их ногами, действительно поражала своим великолепием и грандиозностью построек, уходящих на несколько этажей в глубину. Вырытый неизвестными механизмами подземный карьер представлял собой колоссальную воронку, которая была заполнена всевозможными секциями, боксами, блоками, движущимися лифтами и эскалаторными конвейерами, на которых по часовой стрелке передвигались те или иные предметы различного оборудования. Всё гудело, работало в автономном режиме, мигало, двигалось, перемещалось, подавалось дальше по ленте эскалатора, собиралось, складывалось в контейнеры, передавалось автоматическими клешнями дальше, скрывалось в каких-то нишах, исчезая бесследно. И всё это происходило при полном отсутствии каких-либо людей. Здесь работали автоматы! Это был настоящий механизированный цех роботов, работающих без какого-либо контроля, полностью автоматизировано. Кто-то когда-то запрограммировал программу на десятилетия вперёд, и бездушные машины на протяжении всего этого времени выполняли свою работу на уровне заложенной в них программы, ни разу не остановившись и не делая перерывов.

Даша стояла с открытым ртом, не в силах унять волнующую дрожь от столь грандиозной панорамы. Ружин держал натянутый поводок, и бедный пёс, видя перед собой копошащуюся механизмами воронку, отчаянно пытался вырваться назад, лишь бы подальше отсюда, от всего этого движущегося, перекатывающегося и гремящего железом механического ада.

Автоматические руки-щупальца передавали друг другу собранные по частям какие-то непонятные механизмы, которым и названия-то подобрать было трудно, поскольку ни Даша, ни Ружин прежде никогда не встречались с таким обилием неизвестной им техники.

Путники уже было отчаялись найти среди этого механизированного бедлама хоть какой-либо выход, как вдруг, внезапно обрушившаяся тишина заставила всех замереть на месте. Цех застыл на секунду в безмолвии, затем, словно набравшись новой силы, загудел тревожной сиреной, от которой едва не лопнули барабанные перепонки. Подземный амфитеатр затрясся конвульсивным смещением геологических пластов, всё разом пришло в движение и, обваливаясь гигантскими глыбами, стал погребать под собой весь карьер механизмов, увлекая за собой и оторопевших путешественников с собакой. Зев бездонной пустоты образовал гигантский провал, в недрах которого бушевал смерч огненной лавы. Всё произошло за какую-то минуту. Пещера с титаническим гротом подземелья агонизировала, словно испуская свой последний смертельный вздох. Цепляясь за ходившие ходуном куски базальтовой породы, Даша кричала от ужаса и пыталась удержаться наверху, чтобы её не унесло в огненную бездну вместе с ломающимися со скрежетом автоматами. Амфитеатр перестал существовать буквально за какую-то минуту. Пещера погрузилась в карстовые недра подземного ада, и весь механизированный цех в мгновение ока превратился в сплошной тягучий поток плазменной лавы, устремившейся внутрь черноты.

Это был конец.

Даже если и существовали здесь прежде портал времени с базой пересылки, то они исчезли навсегда. В одночасье. Вместе путешественниками. Вместе с собакой.

Но, прежде чем всё рухнуло в бездну огненной лавы, они услышали… голоса.

№ 8.

Как позже выяснят учёные-физики в районе лагерной стоянки, где исчезла группа Сазонова, в 1976 году августа месяца Землю посетил тоннель Эйнштейна – Розена, в научных кругах именуемый червоточиной, а в простонародье «кротовой норой».

Рюкзак Ружина с золотыми самородками так и останется лежать в палатке лагеря, пока стоянку изыскателей не посетит ещё один выброс гравитации, который произойдёт по времени гораздо позже, уже в новом тысячелетии.

При разработке строительного карьера для автоматизированного цеха сборки механизмов, изыскатели грядущих десятилетий обнаружат истлевшие от времени палатки, груду испорченных от дождей приборов и проржавевшую посуду, так и оставшуюся лежать на столе в день рождения одного из участников экспедиции. Будут ещё попытки нескольких спасательных команд найти следы сразу двух исчезнувших групп геологов, однако все они не увенчаются никаким положительным успехом. На протяжении десяти лет канут в неизвестности и не возвратятся назад более тридцати энтузиастов, намеревшихся покорить этот участок тайги близ реки Учур у Станового хребта. Зона будет объявлена запрещённой для туризма, охоты, сбора пушнины, и трёхсоткилометровое белое пятно так и останется на карте географических атласов данного региона совершенно неизведанным. Таким образом, к началу XXI-го века тайна исчезновения экспедиции Требухова, а за ним и группы Сазонова так и не будет раскрыта, как, впрочем, и сама тайна подземного развала. Мост Эйнштейна – Розена поглотил их, казалось, навсегда.

…Но это только казалось.