Время долга (СИ)

Глава 8

Проснулась Ная только через час от настойчивого стука в дверь. На пороге, упрямо сложив руки на груди и старательно принюхиваясь, стояла Лу, и на ее лице практически крупными буквами было написано все, что она собиралась сказать.

Однажды Дорг через своих приятелей раздобыл парочку особо ароматных самокруток. Курить одному ему показалось скучно, и, зная тягу Наи к авантюрам, уговорил ее присоединиться, благо, что в кабаре как раз наметился выходной из-за отъезда Луизы. Кое-какая работа, тем не менее, оставалась, и ходить далеко не стали, расположившись на кухне в твердой уверенности, что хозяйка не увидит, а служанка не сдаст по причине отсутствия — отпросилась на денек, заявив, что графини дома не будет, а «эти два оболтуса уже большие и пообедают сами».

В общем-то Ная не курила, но энтузиазм Дорга оказался заразен, а самокрутки — крепкими и душистыми, с таким сложным терпким запахом, что она даже не смогла его опознать. Какие-то травы и что-то фруктовое, а еще и привычный табак, которые использовали все вокруг… И как в глупых комедиях, ровно в тот момент, когда Ная с несколько преувеличенным интересом расколупала бумагу, пытаясь разобрать, что туда намешано (судя по пустоте в голове, составитель свою фантазию не ограничивал), а Дорг с философским видом пускал в потолок дым, на кухню заявилась Луиза. То ли поездка сорвалась, то ли она закончила с делами раньше, чем ожидалось — уже никто не помнил. Зато то, как выразительно Лу молчала, а потом, пару часов спустя, долго и пространно рассуждала, что если пьянки она еще готова терпеть, то прованивать свой дом всякой дрянью она не даст, запомнили все, включая ее саму.

И было-то это всего разок, а припоминалось потом при каждом удобном случае. Справедливости ради, конечно, Ная потом жгла свою траву, когда хотела погадать, но это всегда было по делу и совершенно безобидно!

— Всего лишь полынь, никакой запрещенки, — Ная встала, потянулась и ногой затерла круг из рун.

— Возьми тряпку и сотри нормально.

— Ты хуже матери, — возмутилась она, ногой же вытаскивая из-под кровати забытую и давно высохшую тряпку. Пол от этого чище определенно не стал.

— Ты потом растащишь грязь по всему кабаре.

— Внизу все равно бардак.

— Это не повод его множить, — Лу брезгливо перешагнула через угольное пятно и села на край кровати. — И слушай… Ная, ты прекрасный человек и музыкант, а Дорг лучший управляющий из возможных, вы мои друзья, я вас обоих сильно люблю и очень бы не хотела, чтобы вы окончательно спились или обкурились до потери разума. Я даже не о престиже кабаре говорю, а о вас самих.

— Во-первых, курила я единственный раз, и мне, если помнишь, не понравилось, — проворчала Ная, елозя тряпкой по полу. Толку от этого было не много, но обе стороны сделали вид, что компромиссом довольны. — Во-вторых, мы договорились, что для моих ритуалов можно жечь что угодно, а сегодня это было необходимо для дела. Это все, что ты хотела?

— Вообще-то я просто хотела узнать, все ли в порядке, — примиряюще улыбнулась подруга. — Ты обычно днем не сидишь у себя.

— Плохо спала ночью, уснула сейчас, — Ная зевнула, закрыла дверь и залезла в шкаф в поисках чистого и сравнительно не мятого. Обычно одеждой занималась нанятая Луизой прачка, заходящая раз в два-три дня, но в последнюю неделю было совсем не до нее. — Думаю, надо навестить баронессу Эрнот. Узнать, как себя чувствует, не болит ли голова, не грызет ли совесть.

— Надеюсь, не в таких выражениях? — Лу отодвинула ее в сторону и с первого раза достала свежую, хоть и чересчур парадную рубашку с крупным кружевом под воротником и пышными рукавами. — Не кривись, ничего другого у тебя нет.

— Исключительно в светских. Ваша светлость, как самочувствие? А то его высочество изволит беспокоиться.

— Ваша милость. Светлость — это герцоги, — она заметила хитрый прищур Наи и вздохнула. — Твоя привычка придуриваться до добра не доведет. Не представляю, как с такой любовью доводить высший свет до белого каления с тобой работали в столице.

— Когда надо, я сама кротость.

— Напиши при случае список этих обстоятельств, а то не верится.

— Не переживай, ты вряд ли в них окажешься, — «успокоила» ее Ная и ненавязчиво подтолкнула к двери. — Если это все, дай мне заняться проблемами Крейга. Или, если хочешь, можем поговорить о твоем к нему отношении.

— В другой раз, если не возражаешь, — сдержанно ответила Лу и вышла, напоследок одарив укоряющим взглядом угольное пятно.

Здание, в которых расположились апартаменты Хорна, находилось недалеко от центра города и даже на фоне соседних богатых особняков выделялось широким крыльцом с колоннадой и претенциозностью фасада с обильной лепниной. Поговаривали, что возвел его еще при деде Крейга некий дворянин, вложивший большую часть состояния в строительство, а оставшуюся потратил на взятку городскому архитектору, чтобы тот согласовал проект, резко отличавшийся от строгого облика всей остальной Лангрии.

Его счастье, однако, не продлилось долго: денег на обслуживание особняка не осталось, да и со временем всплыла история с подкупом. Дом передали городу, и что с ним делать, градоправитель думал не один месяц, в конце концов решив, что сносить столь дорогую постройку было бы расточительно, а перестраивать — затратно. Здание отошло сперва городскому архиву, после — лангрийскому университету, разместившему в нем один из корпусов общежития.

Всего за пару лет студенты справились с главным источником раздражения всех местных эстетов, планомерно поотбивав сначала ту лепнину, до которой могли дотянуться, а позже и всю остальную с использованием камней, бутылок и несчастных случаев.

Когда несколько лет назад особняк выкупил Хорн, больше всего тот напоминал жертву военных действий с участием варваров. Восстанавливать внутреннюю планировку — для студентов дом перестраивался в угоду удобства их размещения — пришлось едва ли не с нуля, а облик фасада Хорн с полгода отстаивал перед созданным городским архитектурным советом, называя его историческим и оригинальным. Отстоял, и теперь отреставрированные апартаменты пользовались большим спросом у постояльцев с деньгами и запросами.

Баронесса заняла апартаменты на втором этаже, куда Наю любезно проводил метрдотель — правда, с минутной заминкой, потребовавшейся его помощнику, чтобы сбегать наверх с докладом о посетителе. Мучать ожиданием постояльцы не стали и пригласили почти сразу, однако вместо ожидаемой баронессы в гостиной Наю встретила ее дочь в сопровождении чопорной дамы лет пятидесяти.

— Мама покинула меня еще пару часов назад. Мое общество ей куда менее интересно, чем компания обворожительного мужчины, — состроила гримаску девочка, встала и, одернув светлое платье, слегка присела в приветствии. — Криста Эрнот.

— На… Гильрани, — едва не сбившись от удивления, представилась Ная. — Честно говоря, мне нужна сама баронесса… почему вы меня впустили?

— Мне безумно скучно сидеть здесь в одиночестве целый день, не имея возможности выйти из-за строгого запрета, за которым пристально следит Клара, — Криста оглянулась на даму, и ее светская улыбка вышла неприлично кислой. — Которая, думаю, не имеет ничего против того, чтобы нас оставить.

Ее поведение производило странное впечатление: она старалась подражать выходцам из высшего света и тем самым казаться старше, но слишком бросалось в глаза отсутствие выучки и умения держать лицо. При дворе на нее наверняка бы смотрели свысока: к этому возрасту большинство девушек, намеревавшихся окунуться в пучину интриг, могли задурить голову практически кому угодно. С другой стороны, Лангрия далеко не столица, а Криста вряд ли имела за душой что-то серьезнее желания развлечься и, вероятно, посплетничать.

— Буду ждать в соседней комнате, — сухо сказала Клара, смерив Наю цепким проницательным взглядом и натолкнув на мысль, что она не просто дуэнья при девчонке. С другой стороны, если баронесса действительно отвечала за не самые благопристойные решения герцога Брамса, нет ничего удивительно в желании приставить к дочери проверенного соглядатая.

— Присаживайтесь, — дождавшись, когда закроется дверь, предложила девочка и тут же сама устроилась на диване, с ожиданием уставившись на посетительницу. — Вы хотели обсудить вчерашний инцидент, да?

— Вы проницательны, — ободряюще улыбнулась Ная и, поколебавшись, села на стул рядом с диваном, чтобы создать иллюзию тайного и доверительного разговора между подружками. Судя по всему, Кристе этого очень не хватало. — Происшествие взволновало всех, и я хотела узнать у вашей матери, не случалось ли вчера чего-то необычного до перепалки с Крейгом? Вы же тоже были там весь вечер.

А может, и неплохо, что вместо баронессы ей попалась дочь. Такие старающиеся казаться взрослее и значительнее девочки на поверку часто оказываются бесхитростными болтушками, из которых при некотором умении можно вытащить какую угодно информацию.

— Ничем не примечательный вечер, — передернула плечами Криста. — Не поймите неправильно, но я бывала с мамой на стольких, что они все начинают казаться одинаковыми. Вчерашний не исключение.

— Может, подходил кто-то или задавал странные вопросы? Неправильно себя вел?

— Я в Лангрии второй раз в жизни, мне сложно судить, чье поведение выбивается из обычного. Я же никого не знаю, — почти виновато улыбнулась она и, помявшись, спросила сама. — Скажите, а вы… м… подменяете Роя?

— Роя? — удивилась Ная. В городе по имени его называл разве что Крейг.

— Помощника его высочества.

— Откуда такой интерес? Вы же сказали, что никого не знаете.

— Он иногда приезжает к нам домой. К маме, у них какие-то дела… Я не лезу! — поспешила отпереться Криста и смутилась, закусив губу, а потом неожиданно подалась вперед и зашептала так тихо, что даже сидящей рядом Нае услышать было сложно. — Но он просил меня присмотреть кое за кем, и мне есть, что рассказать. Я надеялась, Рой будет на приеме.

— Расскажите мне, — предложила Ная. — Я передам, когда он вернется в город.

Лезть в чужие секреты — неблагодарное и опасное дело, но для другого ее нанимали редко, да и сложно остаться в стороне, если шагу нельзя ступить, чтобы не влезть в чью-то тайну, а окружающие дружно разучились отвечать на вопросы прямо, вынуждая добывать информацию любым способом.

Зачем ей может пригодиться знание о делах Роя с дочерью баронессы, она пока не представляла, но кто знает, для чего потребуется в будущем? К тому же такой необычный союз… Чем Криста могла заинтересовать приспешника принца и насколько Гвен в курсе происходящего?

— Криста, у вас все хорошо? — из соседней комнаты выглянула Клара, словно бы привлеченная затянувшейся паузой в разговоре, и девочка, едва не подпрыгнув, выпрямилась и попыталась натянуть на лицо беззаботное выражение. Актрисой она была посредственной, да и самообладания ощутимо не хватало. — Не напомните, как обстоят дела у леди Тэи?

Криста побледнела, цветом лица почти слившись с платьем, как будто дуэнья, по меньшей мере, предложила позвать палача, который вырвет болтушке язык. Хотя, конечно, еще неизвестно, кто такая леди Тэя и на что способна — за последние годы Ная насмотрелась на титулованных особ, ведущих себя не лучше разбойников, и на разбойников, пользующихся титулом вместо прозвища. Но выяснять не стала, чтобы не вредить девочке: слишком высокая цена за простое любопытство, а ей и так, похоже, достанется.

— Спасибо, что уделили время, — она поднялась, первой прекращая разговор. — Передайте баронессе, что я ее искала. Возможно, еще удастся перекинуться с ней парой слов.

Криста смотрела ей вслед с такой тоской, что Ная ощущала ее, даже наглухо закрывшись от чужих эмоций.

За оставшиеся до пикника три дня поймать баронессу так и не удалось, хотя из города она не уезжала, Ная уточняла у метрдотеля, который к третьему визиту смирился с ее существованием и сам сообщал, что интересующие апартаменты до сих пор не освободились. Не ответила Гвен и на переданное через него письмо, а на слова дочери то ли не обратила внимания, то ли проигнорировала.

В резиденции принца ее тоже не видели. Внутрь Наю без приглашения не пустили, но один из стражников снизошел до ответа, что его высочество готовится к дальнейшим празднествам и посетителей не принимает, какими бы титулованными они ни были.

О том, имелся ли в наличии сам Крейг, за которым раньше не наблюдался такой осадный режим, спрашивать она постеснялась, подозревая, что здесь что-то не чисто, и делиться с ней никто не собирался.

Свободному времени Ная обрадовалась сильнее, чем возможному появлению баронессы, и потратила его куда приятнее, праздной прогулкой по самым безлюдным улицам и переулкам обойдя если не всю Лангрию, то ее треть точно.

Только оставшись наедине с собой, она ощутила, насколько вымоталась всего за неделю. Шинта, Крейг, Дарита, со своими недомолвками ему не уступающая… Необходимость все время держать душу нараспашку, чтобы лучше чувствовать других. Вечное проклятие каждого эмпата — слушая других, выжигать себя, и Ная встречала много историй, когда самые альтруисты просто сгорали, спиваясь или сходя с ума, и не доживали даже до двадцати. Усталость накапливалась, как снежный ком, и срывалась от малейшего толчка, погребая под собой человека и оставляя от него только тень.

Справляться с эмоциями, своими и чужими, ее в детстве научила тетя, ловкими расспросами выяснив, что ребенок не просто капризничает, а ощущает слишком много для своего возраста. Арна не была прирожденным эмпатом, но предсказания требовали не меньшего самоконтроля и сосредоточенности, и кое-каким опытом она смогла поделиться. А еще объяснила, что не стоит пропускать через себя проблемы каждого человека: большинству нужен всего лишь слив для эмоций, и открываться стоит только тем, кто действительно нуждается, но никогда — в ущерб себе.

Если бы не она, Ная наверняка разделила бы незавидную участь собратьев по дару.

Улица постепенно вывела на набережную в том месте, где река разливалась шире всего, и противоположный берег словно заволакивало дымкой. Ная подошла к кованому ограждению и оперлась о него, бездумно глядя на слившиеся в зеленую стену деревья самого крупного парка Лангрии, раскинувшегося в тихом университетском районе: слева от него высился монументальный главный корпус, окруженный хозяйственными постройками, вдоль реки выстроились здания факультетов, а пройдя парк насквозь, можно было выйти к ратуше.

Ная любила там гулять и уже собиралась свернуть к мосту, но в ее одиночество бесцеремонно влез мужчина в просторной не до конца выпущенной из-за пояса рубашке с небрежно повязанным на шее пестрым шарфом. Любой другой в таком наряде выглядел бы городским сумасшедшим или неряхой, но мужчина смотрелся удивительно гармонично и естественно, дополняя нелепость костюма легкостью движений.

— Джеймс, — констатировала Ная, позволяя себя обнять и ритуально расцеловать в обе щеки.

— Какими судьбами? Слышал, ты давно уехала из Лангрии, — как само собой разумеющееся, он подхватил ее под руку и повел вдоль набережной, наверняка даже не задумываясь о том, в каком направлении идет.

Университетский мост благополучно остался за спиной и с каждым шагом удалялся все больше.

— Но не навсегда же. И здесь я точно знаю, что всегда смогу подзаработать.

— Обидно за родной город, что ты его воспринимаешь лишь источником дохода.

— Я люблю Лангрию, но деньги, согласись, не самый последний аргумент. Без них даже тебе пришлось бы туго. Никакого здания театра, никаких приглашенных артистов из столицы…

— Кстати, об этом, — воодушевился Джеймс и взмахнул рукой, словно надеясь показать блестящие перспективы очередной затеи. Справедливости ради, большинство из них оказывались удачными, позволяя небольшому театру выделяться на фоне известного, но несколько старомодного центрального Лангрийского. — Мне удалось заманить к нам саму Миру! Она путешествовала между городами с гастролями и согласилась несколько дней провести в Лангрии, на нашей сцене! Как раз три выступления осталось.

— И сколько стоит билет? — с показным равнодушием спросила Ная, скрывая от неугомонного приятеля охвативший ее трепет.

Несмотря на небольшой возраст — они с Наей были почти ровесницами — Мира успела снискать славу одной из лучших вернийских танцовщиц. Заполучить ее хотя бы на один вечер мечтали большинство театров, кабаре, ресторанов и трактиров, под нее писали музыку, а многие музыканты отдали бы свой инструмент в обмен на совместный номер.

Нае доводилось видеть ее в столице, и она навсегда осталась очарована пластикой и выразительностью танца, теми историями, которые Мира рассказывала людям через свои движения — грациозные и решительные, плавные и резкие…

Если бы существовала очередь из желающих выступить с ней на одной сцене, Ная распихала бы всех и встала первой.

— Все раскуплено, — развел руками Джеймс и с подозрительным энтузиазмом предложил. — Но мы же друзья, да? И я готов провести тебя в свою ложу!

— Что ты за это хочешь? Не строй из себя оскорбленную невинность, твой альтруизм сильно ограничен твоей корыстью.

— Допустим, — легко согласился он. — Завтра вечером я проведу тебя в ложу и познакомлю с Мирой, а если договоритесь о программе, то в первую очередь покажете у меня. По рукам?

— Завтра вечером я буду на городском пикнике, и вариантов не ходить у меня нет, — разом поскучнела Ная. С куда большим удовольствием она променяла бы Крейга на вечер в театре, вот только обещания привыкла исполнять всегда и не собиралась бросать работу на середине. В конце концов, возможность посмотреть на Миру еще выпадет, а испорченную репутацию придется восстанавливать не один год.

— Тогда через два дня, на последнем выступлении. Там, конечно, уже приглашено много гостей, придется выкручиваться…

— Хватит юлить, ты уже знаешь, что от меня хочешь. Говори прямо.

— Как тебе известно, зрители проходят в театр по билетам, но для тех, кого приглашаем, составляются отдельные списки, они лежат у капельдинера на входе. Выступающим артистам мы всегда готовы организовать приглашение для пары друзей, и Мира им воспользовалась.

— Что, привела за собой целый табор? — пошутила Ная, но Джеймс, напротив, помрачнел и тяжело вздохнул, как будто на его плечи лег непосильный груз. Для него такое уныние было совсем не свойственно, и она предположила. — Или вписала кого-то лишнего?

— Ладно бы лишнего! Хотя бы имя, а то так, одно обращение — некто «милорд».

— И тебе это не нравится? Не думаешь, что это может оказаться, допустим, любовник, личность которого женщина не хочет раскрывать?

— Да ради всех богов, пускай! Что я, на романы в театре не насмотрелся, чтобы мне было дело до того, кто с кем спит? Но, веришь ли, опасаюсь, — Джеймс настороженно оглянулся и перешел на едва слышимый шепот. — Не люблю в театре посторонних, и пусть скрывать мне особо нечего, но… К тому же, поговаривают, в городе «милордом» зовут одного не слишком законопослушного деятеля. Одним словом, хочу знать, кто это, а то вдруг надо бежать в управление стражи и вымаливать у них пару лишних ребят.

— Как ты это себе представляешь? — на всякий случай уточнила Ная. Просьба была не уникальной, обращались к ней и с таким, и способов выяснить личность она знала несколько, от совсем элементарных расспросов горожан до применения личного обаяния и способностей. И не то, чтобы у нее оставались правила приличия, через которые бы не позволила перешагнуть необходимость, но на кону стояла слишком привлекательная возможность сотрудничества. — Я день и ночь буду дежурить у ее гостиницы, высматривая посетителей? Или лично к ней на допрос сходить? Боюсь, тогда о выступлении можешь забыть, да и у меня завтра пикник.

— Что ты! — неподдельно ужаснулся Джеймс: спугнуть редкую птицу ему самому очень не хотелось, и было бы весьма некстати с учетом аншлагов. — Просто присмотрись, когда мы будем в театре. Он же наверняка захочет попасть к ней в гримерную, но я попрошу ребят никого не пускать за сцену до конца выступления, а там ты подойдешь, постоишь за углом, присмотришься.

— Но ничего не обещаю, учти, — предупредила Ная. — Если он в тот день не придет или не попытается встретиться с Мирой, неудача не будет нарушением нашей договоренности.

— Само собой, это, в сущности, пустяк, — поспешно заверил он. — Сможешь что-то выяснить — буду крайне признателен.

Общегородской пикник смело мог претендовать на то, чтобы стать кошмаром любого человека, заботящегося о безопасности: в отличие от приема в резиденции принца, проходил он в том самом парке, до которого Ная так и не дошла (вечер предсказуемо закончился в кабаке в компании Джеймса), а на территорию пускали всех подряд, даже не по приглашениям.

Откровенно говоря, по мнению Наи слово «пикник» применительно к мероприятию звучало излишне претенциозно и громко, куда больше происходящее напоминало ярмарку, только не на площади, а среди деревьев. Те же широкие столы с едой, разнообразной и в честь праздника недорогой (как сказала Лу, все потери торговцам потом возместит казна, если, конечно, те смогут доказать казначею свои убытки), те же прилавки с сувенирами и поделками, та же толпа народу… Разве что вместо зазывал музыканты у центрального фонтана, и люди не отталкивают друг друга от прилавков, а отдыхают на траве. В основном.

Ная проводила взглядом скрученного стражником дебошира, перебравшего пивом, и поспешила вернуться к Крейгу. Смысла бродить по парку не было, слишком много людей, чтобы прислушиваться к их эмоциям — они сливались в сплошной гул и вызывали только головную боль. Лучше уж покружить вокруг принца, если кто-то задумает напасть на него сейчас, то наверняка обнаружится неподалеку, а заговор государственных масштабов гораздо удобнее планировать дома, за закрытой дверью и без лишних ушей.

— Наверное, спрошу глупость, но какой в этом смысл? — без особого воодушевления поинтересовалась она, когда Крейг, сперва внимательно и с внешне искренним участием выслушал компанию оживленных студентов, а потом до того душевно с ними распрощался, что аж челюсть свело от переизбытка любезности. Хотя он наверняка тут же забыл, о чем шла речь.

— Традиция, заведенная еще дедом, — пожал плечами принц.

— Так отмените, теперь вы хозяин Лангрии. Вам же самому эти празднества не доставляют удовольствия.

— Традиции — основа королевской власти в любой стране. Они повторяются из года в год, как нечто неизменное, какие бы потрясения не происходили, и если однажды некий самодур их отменит, — он похлопал себя по груди, — это воспримется как знак перемен, ненадежности. Пора сниматься с мест, подхватывать пожитки и перебираться в куда более спокойную Даргию или маленький уютный Нилье. Мы не в том положении, чтобы раскачивать лодку.

— И еще люди видят, что вы от них не прячетесь и готовы к диалогу, — развила мысль Ная, все еще без особого одобрения. — Противопоставляете распускаемые королем сплетни своей открытости и при этом обращаетесь к барду, потому что опасаетесь тех самых людей. Ничего не забыла?

— И отец тоже опасается. Дед опасался. Политик всегда находится под прицелом.

— Незавидная участь.

— Какая есть, — развел руками Крейг. — Если рождаешься принцем, при этом не глуп, как пробка, и растешь на рассуждениях о долге, других вариантов нет. Бросить все и отправиться в путешествие по миру? Кто-то осудит, кто-то наверняка восхитится, особенно в других королевствах. То же самое касается герцогов, графов, баронов, только в несколько меньшей степени.

— Но иногда даже принц бросает все просто потому, что король безосновательно обвинил его друга, — не смогла сдержаться Ная и тут же прикусила язык, но Крейг отнесся к ее словам на удивление благосклонно.

— Раз уж мы в определенной степени говорим откровенно, позволю себе прямоту. Надеюсь, вас не удивит, что святых в политике нет — не уживаются, — спокойно сказал он. — Меня, безусловно, огорчает смерть сестры и то, что отец сломал жизнь Рою, но дело здесь не в судьбе конкретного человека. Он позволил горю затмить разум, слушал только недоброжелателей и выдумщиков, а не смотрел на доказательства. Я пытался вразумить, но вразумили в итоге меня и наверняка бы в лучшем случае перестали доверять хоть какое-то принятие решений, а, вероятнее, нашли бы формальный повод сослать еще дальше, уже в статусе изгнанника. Тогда же на моей стороне осталась половина и один член дворянского собрания, и до сих пор они не могут договориться.

Ная передернула плечами. Семнадцатилетний мальчишка будто больше смыслит в управлении королевством! С другой стороны, он же, в конечном счете, действительно удержал в своих руках власть и земли, заставил считаться с собой, как с весомой силой, устоял под натиском стервятников, которые наверняка пытались отхватить кусок пожирнее в своих интересах. От Роя тогда толку явно было немного, такой же подросток без связей и положения.

Которые он в итоге сумел наработать и заслужить.

У этих двоих внутри несгибаемый стержень, если за столько лет они не сломались и не повесились на балконе принцевой резиденции, как на их месте произошло бы с другими. С тем же Максом, надо будет его и правда навестить, чтобы чего не натворил.

— Не жалейте нас, для чего-то такого и меня, и Роя растили. У вас на лице все написано, — с улыбкой пояснил Крейг и, краем глаза кого-то заметив, спешно отошел. — Прошу прощения, скоро вернусь.

Ная хмыкнула. Она давно умела не принимать близко к сердцу чужие переживания и не додумывать за других, что они должны чувствовать, и уж точно никогда не была трепетной девой, обливающейся слезами от жалостливых рассказов, даже в детстве. Единственные, кому она сейчас сочувствовали — два парня, которые слишком рано встали перед необходимостью прогрызать себе дорогу. С другой стороны, семнадцать — не семь.

Заслуживает ли в этой истории хоть кто-то жалости?

— Извините, я только что видел здесь его высочество. Не подскажете, куда он пошел?

Ная обернулась, скептически глянув на подошедшего со спины юношу, по виду студента — очки, куртка с какой-то замысловатой вышивкой, какие нынче модны среди университетских слушателей, крайне серьезный вид законченного отличника.

Хотя нет, наверное, все-таки молодой мужчина, возможно, ее ровесник, а то и старше. Смотрит цепко, без стеснения, как будто пытался залезть в мысли. Преподаватель, глава одной из кафедр, член ректората? Правда, есть во всем этом одно «но»…

— Вы если хотите казаться университетским, сделайте лицо попроще и купите одежду подешевле, а то одна ваша куртка стоит полугодовую стипендию, и с таким надменным видом даже студенты с правового факультета не ходят, — посоветовала она. Мужчина ей категорически не нравился, таких доводилось встречать в столице, и на поверку они оказывались не простыми канцелярскими служащими. Возможно, как раз о таких говорил Крейг? — Что вы хотите от принца?

— Перекинуться парой слов, разве не в этом смысл мероприятия?

— Так поищите его в толпе, должен быть где-то тут, — предложила Ная, собираясь заняться тем же самым, отыскать принца первой и предупредить. — Откуда мне знать?

— Бард, который постоянно крутится с его высочеством, явно находится здесь не ради свежего воздуха, — мужчина подошел ближе и отвернул воротник куртки, показывая начищенный до блеска металлический знак в форме совы с ключом, прикрепленный на подкладку.

Такие знаки отливают из стали и серебра, и выбор того или другого мог многое сказать о владельце — разумеется, тому, кто мог отличить два на первый взгляд одинаковых металла.

Такой же он студент, как и Рой — бродяга. Ничего удивительного.

— Не проще вам было наведаться к нему в резиденцию, а не бегать по парку и тыкать во всех подряд статусом? — хмуро спросила Ная.

Как ей рассказывал лорд Мейсом (а после показывал на конкретных примерах), королевскую дипломатическую службу можно было условно поделить на три уровня: рядовых служащих, занимающихся решением таких же рядовых проблем вроде урегулирования вопроса о ввозных пошлинах и торговле; переговорщиков, самостоятельно наносящим визиты дружественным и не очень королевствам; и третий, самый малочисленный — особо приближенные к королю, пользующиеся его доверием и отвечающие безусловной преданностью.

Первым выдавался стальной кругляшок с чеканной совой и грамота с перечнем их невеликих полномочий, вторые выделялись большим объемом прав и совой литой и с ключом, последние же, из которых назначались в том числе послы, были счастливыми обладателями верительных грамот и серебряных знаков.

Вот как этот.

Хотя, конечно, всегда оставался шанс, что он просто убил настоящего дипломата и забрал себе знак. Одного, кстати, действительно на днях убили в Даргии.

— Все хорошо? — со своими делами Крейг разобрался удивительно быстро и незаметно подошел к Нае, при внешнем спокойствии лучась беспокойством.

— Ваше высочество, — мужчина на грани приличия едва склонил голову и достал из внутреннего кармана куртки письмо, заодно показав и знак. — Как раз вас искал.

— Рилло Кайнен, верно? Занятно, что помощник главы королевской дипломатии нанялся курьером, — хмуро заметил Крейг.

— Неожиданная осведомленность для человека, не бывающего в столице и не имеющего дел с государственными службами.

— Если для вас это неожиданность, то у меня большие сомнения в качестве вашей работы. Бросьте, мои люди тоже не зря едят свой хлеб, а симпатизирующих мне столичных жителей хватает, — поморщился он, ломая сургуч и разворачивая письмо.

Рилло вежливо улыбнулся и, дождавшись, когда принц дочитает, достал коробок длинных спичек.

— Позволите, или надо еще время? — он чиркнул одной из них по наждаку, поджигая.

Крейг молча поднес бумагу и также молча смотрел, как она загорается, не отпуская до конца. И только когда огонь подобрался к пальцам, разжал их, а упавший на землю черный пепел раздавил и растер.

— Ваш ответ? — спросил Рилло, с одобрением наблюдая за ним.

— Да, — как будто через силу ответил Крейг. — Я буду.

— Не берите с собой много людей. Внутрь, кроме вас, никого не допустят, снаружи останутся двое — я и ваш человек, все остальные сопровождающие должны держаться по периметру в тридцати шагах от дома. До начала у вашего человека будет возможность проверить, что посторонние отсутствуют. Не возражаем, если решите взять советника, обвинений предъявлять не станем. На этот раз.

— Поедет она, — принц кивнул на Наю, и ей хватило ума не возражать, только изобразить верного служащего, хотя происходящее не сулило ничего хорошо. Вот позже, когда рядом не будут околачиваться посторонние и любопытные, можно и выпытать в подробностях содержание письма, и, что уж там, обругать.

— Понимаю, у графа сейчас хватает забот. Только напомните ему, что на столицу наша благосклонность не распространяется, — с тщательно отмеренным сочувствием сказал Рилло. — Знаете место, о котором шла речь в письме?

— Да.

— Тогда больше не мешаю. Ваше высочество, госпожа бард, — он снова кивнул обоим, развернулся и быстро затерялся среди людей.

Ная проводила его взглядом и, выждав пару минут, чтобы убедиться, что они остались одни, поинтересовалась у Крейга, пока он погрузился в себя.

— Рой — граф?

Сейчас вопрос был далеко не самым актуальным, но удержаться и не воспользоваться рассеянностью принца она не смогла.

— Что? Да, — отмахнулся он и велел. — Найдите Ташу, она где-то в парке. Через полчаса вы нужны мне обе на этом же месте.

Ная поморщилась. Выполнить поручение Крейга было не легче, чем найти иголку в стоге сенаВпрочем, занимающаяся организацией всего пикника церемониймейстер фигура заметная и так просто не потеряется, и уж наверняка ее кто-нибудь видел!

По закону подлости, пришлось обойти почти весь парк, сосредоточенным и хмурым лицом привлекая внимание наслаждающихся отдыхом людей, прежде чем случайно наткнуться на Ташу, оживленно беседующую с представительного вида мужчиной. Пока Ная решала, стоит ли влезать в разговор — все-таки на поиски ее отправил принц, а не праздное любопытство — та успела договорить, раскланяться с собеседником и обернуться.

— О, госпожа Гильрани, — благожелательно приветствовала ее Таша, явно довольная прошедшими переговорами. Впрочем, ее хорошему настроению было не суждено продлиться долго.

— Вас ищет принц. Срочно. У центрального фонтана, — лаконично, как и сам Крейг, сообщила Ная, наблюдая, как с лица церемониймейстера сходит умиротворение. Ждать ответа не стала, развернулась и пошла к ближайшей дорожке, которая могла бы вывести к центру — забрались они достаточно далеко.

— Что-то случилось? — поинтересовалась Таша, и ее голос выдавал, что она вообразила себе нечто ужасное.

— Не знаю, — честно призналась Ная. — Полагаю, он сейчас сам скажет.