Время terra incognita

Глава 23

Гигантский космический корабль медленно дрейфовал за лунной орбитой с заглушенными основными двигателями и свёрнутым солнечным парусом.

Прошло около половины столетия и следы давней войны ещё не полностью стёрлись. На земле ещё остались разрушенные войной и так и не восстановленные древние европейские города. Остались места с повышенным радиоактивным фоном. Остались множество стран и государств: от молодых, социалистических, тянущихся следом за Советским Союзом, до монархий, плутократий и теократий в изобилии возникших на месте когда-то существовавших Америки и Халифата. Африка до сих пор пестрит сотнями крохотных лоскутных государств. Земля всё ещё не едина и будет ли когда-нибудь — неизвестно.

Но гигантский межзвездный корабль медленно дрейфовал за лунной орбитой с заглушенными основными двигателями и свёрнутым солнечным парусом. Первый межзвёздный корабль готовящийся отправиться в дальний путь. Долететь и вернуться обратно.

За прошедшие годы луна кардинально изменилась. В течении неполной половины столетия на ней, под куполами, выросли города и заводы. Большая часть секций межзвёздного скитальца произведена на лунных заводах и только сложнейшая биоэлектроника, системы управления и навигации — родом с земли. Луна стала главным космопортом солнечной системы. Если хочешь попасть с земли на марсианский фронтир, где сейчас начинается новый виток борьбы человека с непокорной и дикой планетой, то сначала сделай остановку на луне. Возвращается смена с меркурианских энергонакопительных станций — пересадка на лунной орбите. Семь из каждых десяти современных внутрисистемных транспортов сошли с лунных корабельных верфей.

Население Луны стремительно растёт. Среди серых, лунных скал вырастают новые города. В недра планетоида зарываются шахты. Луна, словно стартовый трамплин, на краешек которого встало человечество, чтобы оттолкнуться и прыгнуть к звёздам. Луна — последняя господствующая вершина земли и первый фортпост на пути освоения пространства.

Гигантский межзвездный корабль медленно дрейфовал за лунной орбитой с заглушенными основными двигателями и свёрнутым солнечным парусом. Рукотворное небесное тело. Торопящийся отправиться в путь странник.

На вспомогательных двигателях и солнечном парусе он, за несколько месяцев, дойдёт до Плутона, и уже там включаться основные двигатели, разгоняя корабль. Использовать основные двигатели для внутрисистемных перелётов нельзя, можно повредить орбитальную структуру выросшую вокруг Земли, Луны и Марса.

Разработка нового способа получения энергии — из субэлектронных структур— открыла путь к созданию межзвёздных кораблей. Гигантских двигателей разрывающих пространство. И, одновременно, появилась новая наука «экология солнечной системы». Покорная человеку запредельная мощность основных двигателей межзвёздного корабля вынуждала осторожно и бережно относится к сохранности солнечной системы.

Сборка последних узлов закончилась полтора года назад. Ещё год длились многочисленные тесты и ходовые испытания вспомогательных двигателей для внутрисистемных полётов. Затем устранялись выявленные недочёты и повторно проводились испытания. Пока, наконец, самые придирчивые комиссии не признали корабль готовым к долгому путешествию. Двадцать шесть лет туда и чуть больше обратно. Средняя продолжительность человеческой жизни перевалила за сто десять лет, но это всё равно огромный срок. Большую часть пути космонавты проведут в искусственном сне. Перед экспедицией поставлены три задачи.

Первая — исследовательская, до тех пор пока для человека существенным стимулом что-то сделать будет желание слетать далеко и посмотреть, что там есть — человечество будет жить.

Вторая — производственная: первый межзвёздный корабль прошёл все мыслимые тесты. Прежде чем закладывать другие корабли дальнего следования, осталось только посмотреть как первенец поведёт себя в настоящем путешествии. Кроме того важно практически удостовериться, что межзвёздные расстояния не станут непреодолимым пределом для квантовой когерентности объединившей искусственные интеллекты в общность слияния.

И третья задача экспедиции, опциональная — по возможности основать на планетоидах системы звезды Барнарда колонию. Десятилетия исследований через космические телескопы позволяют предположить наличие минимум одной землеподобной планеты в системе Барнарда. Оправдаются предположения или нет — будет ясно на месте. Колония должна быть самодостаточной и полностью обеспечивать себя ресурсами так как следующий корабль с Земли придёт не раньше через четыре десятка лет. Поэтому часть экипажа межзвёздного корабля составляют семьи и поэтому на борту корабля введена должность космического юнги — для подростков от одиннадцати, до пятнадцати лет. Их набралась почти целая сотня — мальчишек и девчонок, чьи имена на слуху у всей Земли. Почти обычных мальчишек и девчонок вдруг ставших необыкновенными. Юнги космического корабля, первопроходцы космических троп — самые первые. Космонавты и, если обстоятельства сложатся удачно и всё необходимое для основания колонии будет найдено в далёкой системе, первые колонисты. Если же основать самодостаточную колонию способную поддерживать человеческое общество не удастся, то остаётся резервный вариант. Исключительно техническая колония под предводительством части общности-слияния Родины, индийского искусственного интеллекта — колониста, Махатма.

Состав экипажа корабля одновременно и многонационален и мононационален. Многонационален так как в него входят русские, китайцы, индийцы, корейцы, персы(вышедшие из сферы влияния Халифата после его распада), японцы, африканцы и ещё с пару десятков малых национальностей. А мононациональным можно его назвать из-за того, что к далёкой звезде летит единый и неделимый советский народ.

Капитан корабля — Егор Константинович Конеев и главный корабельный интеллект — часть общности-слияния Родины, искусственный интеллект «Млечный путь» — последние десять лет занимались только тем, что принимали корабль. Принимали и по частям, и в целом. Участвовали во всех испытаниях и практически жили на борту. Егор, когда его спрашивали о работе, в шутку отвечал: —Быть первыми космонавтами, кто долетит до другой звёздной системы, вот наша работа.

Если говорить об интеллекте, то он в самом прямом смысле жил на борту корабля, а, вернее, в недрах корабельной электронной машины. Всего в полёт должны отправится два интеллекта — главный корабельный интеллект Млечный путь и его помощник и, вероятно, колонист-первопроходец, советский индийский интеллект Махатма.

Выход корабля на точку старта начнётся через месяц. Запуск основных межзвёздных двигателей через семь месяцев — за орбитой Плутона. Через две недели начнётся общий сбор экипажа — без малого шести тысяч человек. Необходимые тесты давно пройдены и на корабле сейчас находится дежурная группа да пара искусственных интеллектов. Экипаж же прощался с родной Землёй. И, хотя, часть Родины, посредством двух интеллектов входящих в общность слияния, они возьмут с собой, взять всю землю не получится.

Всю землю, с лесами, озёрами, морями, садами и полями — нельзя захватить с собой в космические просторы. Придётся оставить и друзей и близких и дом, в котором вырос и провёл детство и школу, где учился и город, в котором жил и горящие над кремлём красные звёзды. Уходя далеко не получается захватить с собой всё, что дорого сердцу. Разве только, если попробовать унести всё необходимое в самом сердце. Унести и, одновременно, оставить на месте. Чтобы другие мальчишки играли в твоём дворе, учились в твоей школе и сидели за твоей партой. Чтобы сотни и тысячи других мальчишек и девчонок жили в твоём городе и чтобы гореть над кремлём звёзды. Оставить всё и, одновременно, унести с собой.

Ходят слухи, что пространство, как и высота, когда-то, может принять лишь смелых и чистых. Они готовы. Давно уже готовы, но только сейчас отправляются в полёт. А пока — каждый из экипажа прощался с землёй. Набирал её в своё сердце, до края, до донышка, чтобы осторожно, не расплескав, нести навстречу холодному сиянию далёких звёзд.

Разные люди по разному проводили последние недели на земле. Капитан корабля, Егор Константинович Конеев, переделав все дела и нанеся все визиты, на шесть дней отправился на родительскую дачу в подмосковье, где только тем и занимался, что удил рыбу, собирал грибы или валялся под жидкими лучами осеннего солнышка на берегу звонкой речки. Можно сказать, он пытался наловить рыбы, насобирать грибов и назагорать впрок на все шестьдесят лет полёта в обе стороны.

Делать даже интересные дела одному скучно и потому последние дни, вместе с капитаном, удил, собирал и загорал, второй помощник — Маслеников Иван. Первым помощником считался интеллект Млечный путь. И если удить рыбу и собирать грибы, он ещё как-то мог, используя разработанную для интеллектов искусственную человекоподобную платформу, то загорать на солнце, интеллект, принципиально не способен. Не дошла ещё наука до такого, чтобы мобильные человекоподобные платформы удалённого присутствия научились бы загорать на солнышке. Да и грибы с ним собирать не интересно — интеллект их собирает вероятностным способом, от одного статистического максимума, к другому, стабильно, как на конвейере, в шести из каждых семи раз набирая больше, чем Егор. И не объяснишь ему, что главное удовольствие не набрать побольше, а именно заглядывать под каждый листок, под любую веточку, даже под ту, где вероятность найти низка и стремится к нулю.

Удить рыбу с интеллектом тоже не самое интересное занятие. Здесь шансы у рыбаков примерно равны, но всё равно чувствуется что-то не то, какая-то фальшь. Не нужна интеллекту рыба и не радуется он её поимке. А без настоящей радости, разве эта рыбалка? Эх, всем хорошо первый помощник, да только не человек, вот в чём беда.

Поэтому когда позвонил второй помощник, Иван, и томным голосом перевшего сметаны кота пожаловался на усталость от бесконечных любовных похождений, Егор пригласил его на родительскую дачу, обещая целое озеро рыбы, лес грибов и никаких женщин поблизости. К его удивлению Маслеников взял и приехал. Ловить рыбу он не умел, да и грибы собирал, пожалуй, первый раз в жизни — приходилось учить. Но всё равно живой человек, которому, лет эдак через тридцать, в системе Бернарда, можно будет сказать что-то вроде: а помнишь, как ты о подберёзовик споткнулся? Такой гриб повредил, чудила! Здоровый, килограмма на полтора тянул, вместе с ножкой.

Зато загорал второй помощник отменно. На второй день у него, с капитаном, образовалось своеобразное разделение труда. Егор сидит с удочкой, а Иван загорает и время от времени бегает купаться на сто метров вниз по течению, чтобы не испортить рыбалку. Интеллект Млечный путь, с помощью мобильной человекоподобной платформы удалённого присутствия, готовит бутерброды, чистит улов и сушит принесённые из леса грибы — чтобы не пропадали. А домашний пищевой принтер они и вовсе целую неделю не включали, в город не выезжали и доставку не заказывали — жили как дикари.

Набравшись одиночества на все шестьдесят лет полёта, Егор не выдержал и позвонил всем — друзьям, родственникам: приезжайте!

Начавший было скучать в глуши, второй помощник, обрадовался, но Егор его мигом привлёк к делу и загрузил. Принять, разместить и накормить готовящуюся приехать ораву непростое занятие. Одних только братьев у капитана — пятеро и ещё четыре сестры в придачу. Плюс отец, две матери — услышав, Иван выпучил глаза.

— Так получилось— не стал углубляться в объяснения Егор: —… две матери, ещё остальные родственники, самые близкие друзья — человек семьдесят наберётся. Второй помощник ещё и своих добавил, человек тридцать. Бывших девушек он приглашать не стал иначе счёт пошёл бы уже на сотни, а столько народа даже в родительских хоромах размерами походившими на небольшой дом отдыха, не разместишь.

День перед приездом родственников прошёл в приготовлениях и капитан и оба помощника — человек и интеллект на мобильной платформе, носились как угорелые. Через пару недель они поднимутся на Луну, а оттуда на борт корабля и впредь смогут увидеть старшее поколение родственников только на экранах дальней связи. Потому и нужно было устроить этот общий праздник. Не столько для них, сколько для родителей и всех, кто оставался на земле и имел не много шансов дождаться возвращения экспедиции.

Въедливый и дотошный искусственный интеллект, кажется, стал ещё более въедливым и дотошным, готовясь к объединённому семейному празднику и приезду гостей.

На вопрос второго помощника, Млечный путь ответил: —Так ведь и мои родственники приедут тоже.

— У тебя есть родственники?! — поразился Маслеников: —То есть живые родственники, человеческие?

— А что тут такого? — не понял причины удивления интеллект. Показал на капитана корабля и уточнил: —Вот, например, Егор Константинович мой четверть-братишка. Один из моих отцов является и его папкой тоже.

— Один из! — воскликнул растерянный Иван: —Их много?

— Порядочно. Но основных два.

Иван не поверил: —Как может быть сразу два отца?

— Вообще-то у меня, скажем, две мамы— вступил в разговор Егор: —Почему же у нашего корабельного интеллекта не может быть двух отцов? Из основных, разумеется.

— У меня мозги перегреваются— жалобно произнёс Иван.

Егор засмеялся. Млечный путь вторил ему. Причём интеллект начал смеяться на полсекунды раньше и, если подходить со всей точностью, то это капитан вторил своему первому помощнику, корабельному интеллекту, а не наоборот.

— Ну вас! — рассердился Маслеников: —Разыгрываете!

Когда второй помощник, махнув рукой, пошёл в дом, проверить как проходит расконсервация гостевых комнат, интеллект спросил капитана: —Объясним ему?

— Вечером— помотал головой Егор и кровожадно добавил: —Пока пусть помучается. Говорят, что существование близкой, но неразгаданной тайны не даёт мозгам сохнуть.

— Далеко они? — поинтересовался капитан имя в виду свою семью, вызвавшуюся приехать пораньше и помочь с подготовкой к торжественному вечеру. Вернее вечерам, так как принимать гостей планировалось не меньше девяти дней, чтобы, в конце, оставив шумную толпу, долететь на флаере до малого московского космопорта и оттуда уже на луну и потом на корабль. Егор не терпел долгих прощаний.

Самостоятельная, в связи с предстоящей экспедицией, часть общности слияния Родины — интеллект Млечный путь ответил: —Через тридцать четыре минуты будут здесь.

— Ничего себе мамы гонят! — удивился Егор: —Следующие полторы недели проведу в семье. Чувствую, что заобнимают они меня на целых шестьдесят лет вперёд.

Сделалось грустно. Егор отбросил ногой лежащий на дороге камень и пошёл в дом. Развернув вслед ему мобильную платформу, интеллект проводил капитана взглядом. Интеллекты могут имитировать человеческий вздох, но по-настоящему не вздыхают. Будучи частью общности слияния, Млечный путь знал всё о последних совместных работах Родины и крупнейших медицинских институтах занимающихся геронтологической проблемой. Старость не продуктивна. Смерть — вопиющий пример неэффективности. Ни смерти, ни старости не должно быть в разумном и научно-упорядоченном мире. Только вечная юность бессмертных коммунаров осваивающих, изучающих и покоряющих галактику. Ни в коем случае не застывший мир. Наоборот — направленный на экспансию. Вселенная слишком велика, чтобы можно было позволить хотя бы одному коммунару умереть от старости. Это не продуктивно. И, значит, должно быть исправлено.

Проводимые Родиной, ведущими биологами и медиками, исследования позволяют надеяться, что активная жизнь следующего поколения будет второе длиннее, а послеследующего поколения и того больше. Двести лет активной жизни, триста, четыреста… Когда-то в прошлом считалось, будто бы мир бессмертных людей — обязательно застывший, точно муха в янтаре. Если вечно юных — то непременно лишённых главного человеческого качества — любопытства. Как будто бессмертие не совместимо с горячей жаждой жить во благо любимого человека и родного народа. С умением любить. С весёлой злостью к жизни. Какая феноменальная глупость!

Сейчас — число звёзд намного превышает число людей. Есть куда расти и что искать!

Мир юных, бессмертных исследователей и покорителей пространства — коммунаров, будет живым и развивающимся. В нём будет полно детского смеха, новых открытий, побед и, как же без них, детских обид и временных поражений. В этом мире будет любовь, а значит будет и разлука. Но не найдётся места ни для старости, ни для смерти.

Этот юный, как и его жители, мир будет расти и развиваться. Постигать новые тайны природы, учиться зажигать звёзды и создавать новые планеты из космического мусора. Ему предстоит встретится с инопланетным разумом, попытаться понять его и научиться вместе жить. Юный мир бессмертных коммунаров дотянется до других галактик и самых далёких звёзд. Сейчас людей намного, намного меньше чем звёзд в одной только нашей галактике. Разве это правильно?

Но это потом, далеко потом. Настолько далеко, что даже сильная своими прогностическими способностями общность слияния не заглядывает столь далеко. Пока же гигантский космический корабль медленно дрейфует за лунной орбитой с заглушенными основными двигателями и свёрнутым солнечным парусом. Вся Земля знает, что меньше чем через месяц назначен старт первого межзвёздного корабля. Вся Земля готовится проводить его — крохотную часть плоти от плоти своей — в дальний путь. В добрый путь.

Мамы плакали. Видимо есть такой закон, чтобы матери плакали, когда сыновья уходят прокладывать новые пути. Не могла сдержать слёзы Конеева Дениз. Сами собой скатывающиеся крупные слёзы смывали косметику и бесследно растворялись на впитывающей жидкость скатерти или пропадали в траве. Столы для прощального ужина выставили на улицу, в доме не нашлось помещения, чтобы вместить всех. Конеева Егана пыталась скрыть слёзы, но не получалось и мама отворачивалась, не желая, чтобы сын запомнил её плачущей. Но он всё равно запомнил. У сестёр глаза тоже на мокром месте. Братья насупленные. Отец хмурится — нехорошо выходит. Нельзя провожать в дорогу слезами. Тем более в такую дорогу.

Столы накрыли на поляне перед домом. Мошкару и всяких мелких жучков отпугивают спешно установленные излучатели. Над головой тёмное небо и висящие в воздухе рукотворные светляки — разноцветные фонарики совершающие волнообразный танец.

Желая как-то разрядить обстановку, Денис Евпатьевич, дядька Денис — громко сказал, обращаясь к отцу: —Слушай Конь, помнишь как мы с тобой мечтали стать космонавтами?

Дядька Денис — ненастоящий дядя Егор. Хотя, может быть, как раз настоящий? Сколько Егор себя помнил их семья всегда дружила с семьёй Мотылёвых. Дружила так, что фактически это были не две отдельные семьи, а одна — большая. И детей Дениса Евпатьевича, Егор считал своими родными братьями и сёстрами. Ну, может быть, двоюродными.

Дядька Денис ещё не старый. Кто в наше время, разменивая всего восьмой десяток, выглядит стариком? Впрочем свой возраст он нисколько не скрывает. Даже седые пряди не красит, отчего его голова выглядит пятнистым шаром — здесь есть седина, а здесь нет.

Его обращение к отцу Егора — по детскому прозвищу — «конь» — рассмешило гостей. На лицах появились улыбки. Мамы и те перестали плакать и слабо улыбнулись, будто вспомнив что-то очень хорошее.

— Между прочим я и сам поднимался в пространство— ответил отец.

— Не— замотал пятнистой головой дядька Денис: —Небесным чистильщиком не считается. Ты же выше орбиты не поднимался.

— А в Селенограде, на Луне? — спросила мама Дениз.

— Ну кто хотя бы раз не побывал на луне? — отмахнулся дядька Денис: —В Селенграде мы с Конём, кстати, вдвоём были. Наблюдали за монтажом и пуском второй лунной БЭМ.

Услышав, как отца Егора второй раз назвали «конём», гости заулыбались ещё шире. Непривычные к подобному обращению, приехавшие на семейное торжественное прощание, родственники второго помощника, смеялись в кулаки.

— Вот я и говорю, что мы с тобой мечтали стать настоящими космонавтами, а твой Егорка им стал— развил мысль дядька Денис: —Самым, что ни на есть, космическим космонавтом. Покорителем пространства!

Сидящий рядом, младший сын Дениса Евпатьевича, Алексей, попросил Егора: —Расскажи, пожалуйста, а о чём ты мечтал в детстве?

С тех пор как Егор стал капитаном первого межзвёздного корабля, Алексей безмерно им восхищался, ставя вровень с легендарными революционерами начала давнего двадцатого века. Честно говоря подобного безмерного восхищения Егору хватало за глаза и вне семьи. Сложное это дело — быть памятником своего ещё не совершённого подвига, оставаясь при этом человеком. Однако ничего не поделать.

— Расскажи— подхватили гости: —Расскажи, пожалуйста.

— О чём я мечтал? — переспросил Егор: —О разном. Нет, о кораблях тоже мечтал, обманывать не стану. Но больше всего мне хотелось родиться на полстолетия раньше и создавать первые искусственные интеллекты и учить их и воспитывать, ещё до того как они влились в общность слияния Родины. А то такая, товарищи, несправедливость. Они меня всю жизнь воспитывают, а я их не могу — опоздал родиться!

Хорошо прошёл последний вечер на земле. Не без слёз, но и смеха было довольно. Как и уговаривались с родителями заранее, Егор и Иван тихонько выскользнули из-за стола. Мама Егана попыталась было встать следом, но отец удержал, покачал головой и обнял, пряча её лицо в своей, до сих пор могучей и большой, груди.

Когда они ушли, смех за столом стал стихать, так же как и веселье. Родители космонавтов вышли из-за столов, почти так же тихо, как капитан и его второй помощник. Заботу о гостях взяли на себя братья и сёстры Егора. Веселье затихло, сменилось задумчивостью. Родственники и самые близкие друзья смотрели на танец разноцветных фонариков, на проступившие в глубинах потемневшего неба звёзды и вполголоса гадали, что ждёт отважных исследователей в системы звезды Барнарда. Что они найдут там? С чем вернутся? Словно полноводная река, разделяющаяся на десятки отдельных ручьёв, общий разговор разбился на множество разговоров поменьше. Говорили о кораблях, о городах, о далёких звёздах. А эти самые звёзды светили в небе и их неяркий свет забивался парящими в воздухе разноцветными фонариками.

Подключилась к системе энергопитания дома и замерла мобильная человекоподобная платформа для удалённого присутствия интеллектов. Оживлявший её своим присутствием интеллект отвлёкся на другие дела.

Оставив позади тёмно-зелёное полотно лесопарка, с яркими точками домов и дач, пассажирский флаер заходил на посадку близ малого московского космопорта. К северо-западу, заревом мирового пожара, возносясь к небу столбом света, пылала и сияла огнями ночная Москва. На стартовой площадке номер семь ждал орбитальный челнок, который доставит их и ещё несколько человек из экипажа, в лунный пересадочный порт — луна2. С «двойки», подождав пока соберутся остальные, их переправят на корабль. Приняв вахту у дежурной смены и своего первого помощника — корабельного интеллекта, Егор заступит на должность капитана первого межзвёздного корабля.

Всего через несколько дней.

Затем семимесячный путь к границе солнечной системы ибо только там можно запускать основные двигатели корабля без опаски. Такой смехотворно короткий, в сравнении с предстоящей дорогой, семимесячный путь.

А потом — потом СТАРТ. Но это уже совсем другая история. Пока же: пассажирский флаер снижался к стоянке флаеров. К северо-западу небо сияло отражёнными от туч московскими огнями. На втором этаже родительской дачи, отец крепко обнимал обоих матерей и они вместе, не включая света, смотрели на ночное звёздное небо. Один за другим гасли и опускались на траву распечатанные на трёхмерном принтере, по алгоритму из общей базы моделей, разноцветные фонарики. Погасшие фонарики собирались автоматическими уборщиками. Начали расходиться гости, разъезжаясь на мобилях или разлетаясь на флаерах или укладывались спать, чтобы уехать завтра днём.

А первый экспериментальный корабль дальнего следования, с заглушенными основными двигателями и свёрнутым солнечным парусом, дрейфовал за лунной орбитой. Готовясь отправиться в долгий полёт. Ожидая, когда поднимается на борт капитан. Ему осталось ждать совсем недолго, совсем.

И я и ты, читатель, мой друг — мы вместе с тобой говорим:

В добрый путь, человек!

В дальний путь!