Время выбора

Глава первая

Мерцание ночных звезд весело отражалось в темной поверхности воды. Воздух наполнился ароматами ночных цветов, а в небе торопливо замелькали силуэты ночных стрижей. Здесь у мыса Отчаяния можно было смело предаваться успокаивающему душу ничегонеделанию; казалось, здесь забываются все беды и тревоги!..

Но ни Партолон, ни Дельред не могли забыть ничего. Они, наверное, и хотели, да не могли! Прошлое тянуло назад — туда, где остались их друзья, где осталась их попранная свобода, туда...

Ночь подходила к концу. Последние Искатели, словно находясь в каком-то оцепенении, наблюдали, как над Да Дергом поднимались алые диски двух солнц. Алый цвет небесных светил испокон веков возвещал о кровопролитии. Однако какая теперь разница? Их всего лишь двое — двое против бесчисленных противников...

— А дальше, — наконец заговорил Дельред. — Что будет дальше, Партолон? Что нам теперь делать?

— Вдвоем мы не остановим его, — угрюмо заметил последний предводитель Искателей. — Надо перебираться в империю либо в Лейтану и там искать союзников... Здесь нам больше нечего делать.

— Но мы отомстим! Ведь отомстим, правда? — попытался заглянуть в глаза своему другу-предводителю Дельред.

— Посмотрим...

Из-за поворота неторопливо выплывало высокое крутобокое судно. Партолон и Дельред недоуменно переглянулись, мол, откуда здесь взяться кораблям, однако тотчас же одернули себя — ведь это же мыс Отчаяния, последняя остановка кораблей на пути в Лейтану!

Их заметили. Величественный трехмачтовый корабль повернул к берегу, а спустя некоторое время к берегу причалили две шлюпки, откуда вышли дородный купец в сопровождении нескольких воинов и еще пятерых семенящих позади слуг.

— Позвольте полюбопытствовать, с кем имею честь говорить, — с важным видом сказал купец.

— Я — пред... — начал было Партолон, но запнулся на полуслове. Какой же он предводитель, если их осталось всего двое? — Мы — то, что осталось от... Свободных Искателей.

— Вы — Искатели?! — поразился купец. — Я слышал, их не осталось совсем! Новый король Банбы, по рассказам все тех же банбианцев, полностью истребил их.

— Как видишь, не полностью.

— Гм... Скажу вам, что меня не очень радует пришествие нового короля. Напротив, торговля нарушена, порты закрыты...

— Послушай, почтенный, — прервал рассуждения купца Партолон. — Смею предположить, что ты направляешься в Лейтану?

— Именно так, — насторожился купец.

— Возьми нас с собой. У нас еще осталось немного золота. Банбианская дриора (Банбианская дриора — денежная единица Банбы), — проговорил Партолон, доставая из-за пазухи небольшой кожаный кошель и протягивая его купцу.

Глаза купца при виде золота загорелись жадным огнем.

— Конечно-конечно! — пролепетал он. — Я доставлю вас в Лейтану, а там делайте, что хотите. Но у меня есть предложение к славным Искателям... Вы можете служить мне. Конечно, за хорошую плату...

— Мы подумаем, — отрезал Партолон и неторопливо направился к шлюпке. Вслед за ним поспешил и Дельред.

Купец проводил двух Искателей долгим пронзительным взглядом, после чего принялся раздавать приказания своим слугам.

Через час крутобокий трехмачтовый корабль уже покидал мыс Отчаяния. Партолон и Дельред, последние из Искателей, тоскливо смотрели на постепенно удаляющиеся земли, которые они привыкли считать своей родиной, — земли королевства Банбы. Вернутся они еще когда-нибудь сюда? Что ж, время покажет...

Купеческий корабль взял курс строго на северо-восток, мимо острова Мертвых. Оба Искателя никак не могли уснуть — то ли от морской качки, то ли от пережитого... Партолон и Дельред застыли, словно изваяния древних героев, увидевших свою судьбу.

Ночное небо стремительно прорезала падающая звезда, за ней другая. Опять предзнаменование? Однако сейчас Партолон даже не знал, как растолковать его, ведь падающие звезды были поистине небывалой редкостью, и им приписывали самые разные толкования и смыслы...

Вода вокруг корабля забурлила; откуда ни возьмись, поднялся резкий холодный ветер. Партолон даже не успел удивиться резкой смене погоды, как с небес хлынул поток воды. Ливень, холодный зимний...

— Остров Мертвых! Это конец! — услышали Искатели перепуганные возгласы команды корабля.

Сквозь непреодолимую завесу дождя проступали очертания острова. Партолон не знал: то ли корабль быстро приближается к острову, то ли наоборот, но ясно было одно — их, словно какое-то захудалое корыто, размажет о прибрежные скалы.

«Вот и конец. Конец моему бессмысленному пути, когда мечешься из стороны в сторону, а в итоге так ничего и не можешь!.. Конец. Как глупо и... Стоп! А что это за силуэт?..»

Партолону начало казаться, будто он видит очертания острова, его отвесные скалы, окутанные непроницаемой мглой. Вот мгла расступилась, и его взору открылся черный провал пещеры. А под ее сводами... стоял человек в обветшавшем сером плаще; лицо его было скрыто, однако былой предводитель Искателей видел его закрытые ото всех благородные черты лица: острый, почти орлиный нос; высокие, жестко очерченные брови; массивный, слегка заостренный подбородок; седые длинные волосы... А в глазах у странного человека плясали веселые искорки огня.

«Это не конец — это только начало! Начало того, что не удалось завершить в далекие времена более сильным! Но теперь приходит время человека; теперь он — истинный хозяин судьбы... и хозяин мира! Не бойся, мой мальчик. Я жду тебя — тебя и твоего друга...»

В сознании вдруг вспыхнула догадка — так ведь это тот человек, который являлся ему в видении у камня-призрака в непроходимых чащах Ничейных владений! Он как-то связан с тем камнем...

«Что ты хочешь от меня? Что пытаешься доказать? Что ты сильнее? Так я и так это знаю, вернее догадываюсь. Но зачем этот спектакль?..»

Ответа не последовало, а вместо него еще сильнее забурлила вода вокруг корабля. Очертания острова стали более отчетливы. Казалось, протяни руку, и можно достать до него... И тут Партолон и находящийся неподалеку Дельред едва не вывалились за борт — корабль налетел на очередной риф, однако не проскочил мимо, как раньше, а весь содрогнулся и начал разваливаться на части.

— Дельред! — бросился к другу Партолон. — Держись!..

Новая волна гораздо сильнее прежней ударила о разламывающийся пополам корабль, и оба Искателя полетели за борт...

«Иди ко мне, мой мальчик. Нам еще многое предстоит сделать вместе...»

Партолон пошевелил рукой, потом ногой — конечности словно одеревенели. Тьма нехотя отступала, но каких же усилий это стоило! Он попытался подняться, да куда там! Тело отказывалось повиноваться. Однако воля к жизни заставила его сделать над собой поистине нечеловеческое усилие; и он пополз... Как долго он полз, предводитель Искателей не знал, да это было и не важно. Главное — движение, а там, где движение, там и жизнь!

Он дополз до камня и, опираясь на закоченевшие руки, заставил себя подняться. Взору тотчас же открылась зловещая и в то же время удивительная картина. Это было кладбище — кладбище затонувших и после выброшенных на безлюдный берег кораблей.

«Где же это я очутился? — мелькнула мысль, однако тут же пришел ответ — остров Мертвых, Тек Дуин. — Эк тебя занесло, друг Партолон! И как теперь отсюда выбираться?»

Повсюду виднелись обломки кораблей, побелевшие от времени костяки и камни — одни лишь камни, и ничего живого!

Сзади послышался полный боли стон. Партолон обернулся. На холодном песке среди обломков рей и мачт лежало изломанное тело Дельреда. Однако тот был еще жив, и оттого надо было спешить. Предводитель Искателей огляделся по сторонам: куда идти, где им окажут помощь, где они смогут залечить раны? Вокруг ведь ни единой живой души. Одни лишь скалы... Да и вообще, что это за место такое?!

И тут усталый взгляд натолкнулся на своды огромной, залитой тьмой пещеры. Изнутри веяло поистине замогильным холодом.

«Как-то не хочется лезть внутрь... Тек Дуин — царство мертвых. Но что остается? Идти некуда, так что...»

Партолон взвалил едва живого Дельреда на плечи и потащился внутрь. Коридор, прорубленный в скале (в том, что это работа человеческих или нечеловеческих рук, сомневаться не приходилось), оказался очень длинным и извилистым. Он то и дело натыкался на острые углы и уступы...

Внезапно впереди замерцал бледно-розовый огонек, и своды пещеры тотчас же осветились, точно кто-то зажег в них невидимые фонари. Партолон даже остановился от изумления — потолок и стены были сплошь изрисованы леденящими душу картинами, на которых изображались то неведомые ему батальные сцены, то возмущения стихий, то фигуры каких-то невероятных существ...

Последний предводитель Искателей аж подпрыгнул на месте. На одной из картин были изображены существа, как две капли воды похожие на нового короля Банбы! Напротив них стояли несколько людей, и казалось, две расы находят общий язык!

«Выходит, это был целый народ! Но куда они подевались? И как люди уживались с ними?»

«И не только уживались. Более того, они сражались с общим врагом...»

«У них был общий враг?.. Стоп! Опять этот голос... Кто ты и почему лезешь в мои мысли?»

«Иди вперед — и скоро узнаешь...»

Партолон оглянулся по сторонам — никого. Сейчас он чувствовал себя загнанным зверем, которому уже некуда бежать. И остается лишь одно — лезть прямо в пасть к своему противнику!..

Наскальные картины исчезли, свечение впереди из розового стало ярко-бордовым, а своды пещеры вдруг поползли в сторону. И спустя мгновение Партолон и раненый Дельред оказались в громадной, залитой тьмой пещере. Посреди пещеры возвышался величественный кровавый кристалл, мерцающий изнутри ровным бледно-розовым светом. В общем-то, удивить предводителя Искателей было трудно, но сейчас все было по-другому: кристалл был точной копией того камня-призрака, с помощью которого он чуть не уничтожил морлоков.

— Как же долго я ждал тебя, мой мальчик, — раздался веселый старческий голос; тот самый, который Партолон слышал в своем сознании.

— Нет, ты не живой — ты мертв! Остров Мертвых... Ты — призрак! Не подходи! — попятился назад Партолон с раненым Дельредом на плечах.

— Если хорошенько присмотреться, то тут все живое. — Теперь голос раздался совсем близко. — Не бойся. Я не сделаю тебе ничего плохого.

Тьма разорвалась мириадами разноцветных искр. Партолону и враз очнувшемуся Дельреду даже пришлось зажмуриться — настолько сильной была вспышка! А когда многообразие красок исчезло, посреди пещеры — как раз напротив кристалла — остался стоять высокий пожилой мужчина в потрепанном сером плаще. Иссиня-черные волосы трепетали так, будто вокруг их хозяина сейчас бушевал самый настоящий шторм; карие глаза горели каким-то странным блеском...

— Как долго я ждал тебя, последний из рода магов и из рода Искателей, — почти торжественно воскликнул хозяин пещеры. — Тебя и твоего юного друга! Ваш путь был нелегкий, и порой вы блуждали во тьме, словно слепые котята. Но теперь у вас будет свет во тьме и тьма во свете!

— Кто... ты?

— О! У меня было много имен, — вздохнул старик. — Можете звать меня Донном... или Учителем. Мы, как вы уже, наверное, догадались, живем здесь. Мы — это я и Кристалл.

— Кристалл?!

— Это, так сказать, имя собирательное, — усмехнулся Донн. — Вообще-то это Камень Фал. Слышали о таком?

Искатели лишь развели руками, мол, откуда нам о нем слышать?!

— Что ж, мои новые ученики. Я чувствую — вы полны жажды познания! Тогда следуйте за мной...

— Послушай... Донн, — решился Партолон. — Мы попали сюда случайно и не хотели бы надолго задерживаться.

Донн вопросительно поднял бровь.

— Не хотели бы задерживаться? Поздно. Как сказал бы один мой старый знакомый: «Вы уже выбрали свой путь...» Вы и еще трое других, — загадочно закончил Донн.

— О каком пути говоришь ты?! — вскипел Партолон. — Что ты от нас хочешь? Ведь не зря же мы оказались на этом забытом всеми богами острове...

— Не зря, — согласился старик. — И я помог вам в этом.

— Что-о-о?!

— Да и остров этот никак не забыт богами, — продолжал Донн, не особо обращая внимание на обескураженных Искателей. — Такие места нельзя забывать... Иначе всему миру... Да что там миру — всей Совокупности Миров будет грозить неимоверная опасность! Так что будьте уверены — боги иногда здесь появляются. Правда, далеко не все... Но это и не важно.

— А что же тогда важно? Что для тебя важно?!

Донн одарил молодых собеседников сочувствующим взглядом — молодость! — и направился в глубь пещеры, махнув Искателям следовать за ним.

«Кто же это такой, демоны меня побери?! По силам он превосходит все мои представления о магии! Да и сам Кристалл явно не простой... Что ж, выбора-то особого нет...»

Последний Искатель, как назвал его Донн, с раненым Дельредом на плечах, осторожно обошел Кристалл, и его взгляду открылось обиталище Учителя. Широкое тесаное бревно, по-видимому заменявшее хозяину ложе, пара вычурных резных стульев и громадный круглый стол, на котором беспорядочно громоздились какие-то пожелтевшие свитки, колбы темного стекла, непонятные приборы и механизмы, а также ярко-красный матовый шар...

Сам же хозяин восседал на широком сером камне, расположенном чуть справа, и что-то обеспокоено рассматривал.

— Как я уже говорил — путь выбран, — пробурчал себе под нос Донн и вновь умолк, так и не соизволив взглянуть на новых учеников.

В руках у Донна что-то тускло поблескивало — какой-то обломок камня, только светившийся изнутри красным. Часть Кристалла?!

— Кажется, нам надо объясниться, — решительно начал Партолон.

— Конечно-конечно, — встрепенулся хозяин пещеры. — Как я уже говорил... меня зовут...

— Я знаю, как тебя зовут, почтенный Дуин — Страж Царства Мертвых!

— Ого! — уставился на своего ученика Донн. — Ты знаешь мое эльфийское имя?

— Легенды о тебе давным-давно обошли весь мир. Да и мать кое-что рассказывала...

Казалось, старый маг смутился, однако длилось это недолго. Донн резко вскинул голову, и в его глазах тотчас заплясали веселые огоньки.

— А! Арбина? Как же, знавал ее... Умная женщина была, — как-то странно начал маг. — Да и отец твой был далеко не так прост, каким хотел казаться... Ты ведь не знал своего отца?

— Не-ет, — ошарашено ответил Партолон. — Но откуда... откуда ты все это знаешь?

— Я же говорил, что ведаю многое, — развел руками Донн. — Так что нечего удивляться.

Под сводами пещеры пронесся холодный злой ветер, в котором тем не менее ощущалось что-то живое и теплое. Поток воздуха вдруг резко устремился вниз, и лиловые кудри последнего предводителя Искателей взметнулись вверх. Холодный воздух, казалось, придавал Силу и какую-то неземную легкость. Партолон чувствовал, что из-за пределов мира в него вливается незнакомая Сила. В него и в едва стоявшего на ногах Дельреда — тот вдруг как-то дернулся и начал сползать с плеча своего предводителя, после чего уверенно встал на ноги и принялся озираться по сторонам.

— Партолон... где мы?..

— Ну, вот и доблестный Дельред окончательно пришел в себя, — улыбнулся Донн.

Партолон оглядел своего друга. Тот выглядел вполне здоровым, а на месте многочисленных ран теперь красовались лишь фиолетовые шрамы.

— Гм... разрешите представиться, — церемонно начал Дельред, заметив сидевшего на голом камне мага. — Дельред, Свободный Искатель...

— Рад видеть одного из самых смелых и доблестных Искателей. — Улыбка мага, казалось, стала еще шире. — Маг Донн, Хранитель Кристалла... Но, как я уже говорил твоему другу, можете называть меня просто Учителем.

— Как?! — Теперь пришла пора удивляться Дельреду. Однако Партолон решительно перебил его, понимая, что длиться это может достаточно долго:

— Если ты такой могучий и всезнающий, Дуин, то, быть может, ты расскажешь нам все с самого начала?..

— Гм... Все с самого начала? — задумался маг. — Это очень долго. Но возможно, вас интересует что-то конкретное, мои ученики?

— Да, нас многое интересует! — Партолон почти кричал. — Откуда ты о нас знаешь, причем такое, о чем я никому и никогда не рассказывал?! Что это за путь такой, который мы уже якобы выбрали?! Что это за Кристалл, и какая связь между ним и тем мороком, который я видел в лесу не так давно?! Наконец, кто такой новый король Банбы и вообще — откуда он взялся?!

Донн обвел подозрительным взглядом молодых собеседников. Ему явно не хотелось объяснять этим неразумным все происходящее, однако не объяснить — тоже было неправильно. И старый маг начал:

— Слишком много вопросов... Мне ведомо многое, но далеко не все! Однако я уже говорил, что смогу утолить вашу жажду познания... — Хранитель Кристалла глубоко вздохнул. — Хм... Ну, что ж, слушайте... Я оказался на этом острове примерно так же, как и вы, только много столетий назад. И сразу же был приставлен высшими силами Хранителем и Стражем Кристалла, а также границы между Царством Мертвых и миром смертных. С тех пор изменилось немногое, однако что-то все равно претерпело изменения... Многие народы и расы покинули этот мир, а на смену им пришли другие... Но это не важно! Время от времени меня посещали великие, вернее некоторые из них. И вот однажды было сказано, что на смену мне придет другой маг, но уже тогда я знал, когда это случится и кто это будет. Дело в том, что я знал твою мать, несравненную Арбину... да и твоего... гм... отца я тоже знал... Так что, когда появилась возможность подтолкнуть тебя к шагу, переворачивающему всю твою судьбу, я решил не мешкать и действовать...

— Действовать?! Что ты хочешь этим сказать? — вышел из оцепенения Партолон, в то время как его товарищ продолжал находиться в этом состоянии, и, по-видимому, надолго.

— Я очень долго следил за тобой. Но также я следил за существом, вторгшимся в Банбу, — моим бывшим... гм... врагом. И когда ты схлестнулся с ним, я решил, что без посторонней помощи ты просто не выживешь, не говоря уже о победе... Тогда, как и сейчас, он был тебе не по силам. И, — глубоко вздохнул Донн, — я помог тебе, нарушая тем самым равновесие, так сказать баланс Сил, ведь за каждым живым или мертвым существом стоит что-то большее, и если столкнуть кажущуюся такой малой песчинку с вершины горы, то она непременно потянет за собой и остальные! Но теперь уже ничего не поделаешь — я, как и ты, как и твой друг, уже сделал выбор, и отступать — поздно.

— Ладно, к выбору мы потом еще вернемся, — отмахнулся Партолон. — Лучше расскажи, кто такой этот новый король Банбы.

— Ну, это пожалуйста, — усмехнулся старый маг. — Вы, наверное, уже заметили наскальные фрески и изображенных на них существ?

Партолон и вышедший из оцепенения Дельред дружно кивнули, хотя сам Дельред никак не мог видеть наскальные рисунки в тоннеле. Он просто старался походить на своего нынешнего предводителя и оттого соглашался со всем, с чем был согласен Партолон.

— Так вот те странные существа — предки нашего «славного» короля. В разное время их называли по-разному: служители Гармонии, проклятья Лучевых гор... В общем, у них было много названий. Однако сами себя они называли сатирами. Это была высокообразованная, чрезвычайно способная к магии раса... Но они ушли — ушли, после того как их союзники туаты — божественный народ, как называли их люди, — потерпели поражение. Или, вернее сказать, не победили...

— Подожди-ка, там, в пещере, когда я рассматривал эти фрески, ты говорил, что...

— Что у них и у людей был общий враг? — перебил настырного ученика Донн. — Говорил, и не отказываюсь от своих слов... Очень давно, еще до прихода в этот мир божественной расы и их потомков — эльфов и сидов, люди и сатиры сражались против демонической расы фоморов, прислужников Хаоса. И надо сказать, получалось у них это довольно неплохо. Правда, иногда между двумя расами возникали кровавые распри и войны, однако, как только объявлялся общий враг, они становились плечом к плечу. Но когда в Да Дерг пришли туаты и начали теснить людей, сатиры встали на сторону сильных, посчитав, что туаты принесут в этот мир гармонию и долгожданное спокойствие. Однако туаты лишь еще больше сместили баланс Сил, а более или менее восстановить его смогли пришедшие следом за божественной расой Сыновья Миля...

— Ты говоришь, что сатиры ушли из этого мира, однако я вижу совсем другое, — недоверчиво прищурился Партолон. — Один из них сейчас сидит на банбианском троне и в буквальном смысле слова заливает страну кровью своих подданных! Он выпустил морлоков! А ты говоришь, «служители Гармонии...»

— Слышал я о морлоках, — прошипел Донн. — Но я до поры привязан к этому острову и помочь жителям Банбы не могу!.. А освобожусь — когда миру будет «грозить гибель либо полная трансформация»... Но мы отвлеклись. Нового правителя Банбы зовут Муста-Гутанг, и он — сатир, претерпевший определенную мутацию. Как у него это получилось — я не знаю. Но знаю лишь одно — он чрезвычайно опасен для всего мира! Он полон ненависти и отчаяния, злобы и решительности, коварства и мужества. Он не остановится ни перед чем, только бы исполнить задуманное! А уж какие планы роятся в его больной голове — то мне неведомо...

Партолон молчал. Сказанное Донном произвело на него просто потрясающее впечатление. Служитель Гармонии, стремящийся обратить в руины весь мир?! Такое трудно представить даже в самом кошмарном сне! Он собирался спросить еще что-то, однако вперед выступил хранивший доселе молчание Дельред:

— Что-то не вяжется в твоих рассказах, почтенный Донн. Ты говорил, что Партолон — последний из рода магов, однако я знаю еще как минимум десяток других владеющих волшебством людей. Что ты скажешь на это? — Рука Искателя медленно потянулась к притороченной за спиной алебарде. — Может, ты сам ничем не отличаешься от банбианского захватчика и только водишь нас за нос, ища удобный случай, дабы околдовать?

Донн лишь досадливо скривился.

— Убери свою железку, парень! Спору нет, она — куда как хороша; я даже догадываюсь, где ты ее взял, — прогудел маг, да так, что своды пещеры сотряслись в короткой судороге. — Агркира. Он был так неосторожен, что умер. И вот его знаменитая алебарда попала тебе в руки!

— Кто-кто?

— Агркира, — спокойно ответил Донн. — Один из вождей пустынников. О его алебарде ходили легенды... Говорили, будто она способна отражать не только простую сталь, но и магию!.. Что ж, теперь у меня есть время проверить, так ли правдивы слухи.

Дельред осторожно, с некоторой опаской взглянул на алебарду. Так вот почему она прошивала броню морлоков, словно играючи!

— Я уже сказал, что не желаю вам зла, — продолжал тем временем Хранитель Кристалла. — Бытие мира близится к своему очередному изменению! Я чувствую это... И надо, чтобы на защиту его встали простые смертные. Те, кому жить в нем, радоваться окружающему великолепию; те, кому он больше всего дорог! Ибо высшим силам и их подручным на самом деле нет никакого дела до Да Дерга. Не станет его — они удалятся к другому! Совокупность Миров хранит в себе тысячи таких миров, как Да Дерг, и когда его не станет, никто из них даже не заметит этого! И поэтому я выбрал вас!.. Вас и еще некоторых, которые встанут на защиту этого мира, за долгие тысячелетия истерзанного войнами и вселенскими планами великих! И вы спасете его! — торжественно закончил Донн. — Во всяком случае, я верю в это...

Последний предводитель Искателей и его друг недоуменно переглянулись. Спасение мира? И они во главе? Каждый из них в детских мечтах видел себя этаким рыцарем света, спасающим мир от вторжения демонов, от гибели всего человечества... Но это были лишь детские мечты, а сама реальность была гораздо страшнее и неведомее, чем ее обратная сторона.

«Спасение мира? Но что могут сделать несколько простых смертных! Да и от кого его спасать? От нового короля Банбы? Он ведь просто очередной узурпатор. Могущественный, нечего сказать, но и только...»

— От него тоже, — прочитал мысли Партолона маг. — Но не только!.. В борьбу за Да Дерг вступили и другие силы, более могущественные, чем последний сатир. Они пока еще действуют чужими руками, но очень скоро это закончится, и они вступят в схватку в открытую. И тогда... — Донн на мгновение умолк, однако сказано было не все, и после некоторой паузы он продолжил:

— Партолон. Ты, возможно, последний из рода магов, настоящих магов — древней расы, от которой сейчас почти ничего не осталось.

— Раса древних магов? Что-то я о такой не слышал, — насторожился Партолон.

— И неудивительно. Некогда это была многочисленная и могущественная раса, изначально способная к природе любого волшебства и магии. Однако некоторые маги соединились с родом человеческим, и ранее величайшая культура пришла в упадок; маги вырождались. И вот настало время, когда их почти не осталось! Я знаю лишь нескольких живущих до сих пор...

— И конечно, ты один из них? — воскликнул Партолон.

— Опять сарказм, — грустно улыбнулся Донн. — Ох уж эта молодежь. Она поистине неисправима! Да, я один из древней расы магов. И повторюсь, ты — тоже!..

— Хм... Ну, будем считать, ты меня убедил, — кивнул Партолон. — И если ты поможешь нам... отмстить, то мы с радостью поможем тебе.

— Не мне, а миру!

— Извини. Я имел в виду всему миру...

— Так-то лучше, — улыбнулся Донн. — Напрямую я помочь вам не смогу, но смогу наставлять вас, вести к победе! И настанет день, когда мы плечом к плечу встанем и защитим этот многострадальный мир!.. Ведь так, мои ученики?

Оба Искателя поклонились в знак согласия. Их Учитель говорил о поистине великих делах! Делах, достойных героев прошлого...

— Мы согласны, Учитель! — в один голос воскликнул Партолон и Дельред.

— Что ж, тогда следуйте за мной. Вам еще многому предстоит научиться, а времени осталось совсем мало...

* * *

Лиомор оказался громадной старой крепостью, еще сохранившей былое величие, как, впрочем, и прочность своих стен. Люди поговаривали, будто он пережил в свое время вторжение туатов, а затем и демонов-фоморов!..

Барон Ильтиу в сопровождении двух сотен воинов подъезжал к знаменитому городу-крепости, однако настроение был препаскудное. Лиомор был для него чем-то вроде предвестника беды. Отсюда началась война еще при покойном отце его воспитанника, отсюда она начнется и сейчас — начнется по-настоящему.

Однако препаскудное настроение было не только у него. Тир вдруг вспомнил Роланду, ее печальные глаза, ласковое и приветливое лицо... Прямо-таки хотелось разрыдаться; и плевать, что вокруг куча незнакомых ему людей!

— Вот он, знаменитый на весь мир город-крепость, — мечтательно сказал ехавший справа от фирийца Сконди. Его пони едва поспевал за быстроногими жеребцами баронской гвардии. Гном вполне мог бы ехать на любом быстроходном скакуне, однако он предпочел пони — мол, так спокойнее.

— Говорят, его построили мои соплеменники еще до пришествия туатов! — задрал нос Сконди.

— С творениями твоего народа ничто не сравнится, — согласился барон. — Лиомор построен добротно. Еще ни одна армия не смогла взять его штурмом. Подкупы, измена — это да, это порой открывало ворота неприступной крепости.

Тир уже было отвлекся от тягостных дум, но тут его помыслы опять потянулись к той, которая осталась ждать далеко на юге. Роланда... Как далеко и в то же время как близко! Рядом, в душе...

— Эй, чего голову повесил? — по-молодецки весело воскликнул барон, приближаясь к Тиру. — Впереди нас ждет опасность, битвы, подвиги наконец! А ты вот так...

Барон Ильтиу запнулся на полуслове. Мысли фирийца, судя по всему, витали где-то далеко.

— А-а! Понятно. — Миран одарил Тира поистине отеческой улыбкой. — Не волнуйся, война не вечна. И скоро вы вновь встретитесь... И даже более того, я буду только за!.. Если ты сумел понравиться моей дочери — значит, ты хороший человек, Тир! А дальше... кто знает, что будет дальше, — и барон лукаво подмигнул ему.

Кавалькада приближалась к массивным, обитым стальными и бронзовыми листами воротам неприступной доселе крепости. Раздался скрип давно не смазываемых петель, и навстречу им выехали два десятка всадников в полном боевом обмундировании.

Впереди ехала высокая отлично сложенная девушка в вороненых доспехах. Ее черные как смоль волосы развевались на ветру. В руках она держала длинное копье, на конце которого трепетал внушительных размеров стяг — медведь, готовящийся к смертельному броску, был заключен в поделенный пополам красный и зеленый круг, — герб Ильтиу!.. Позади нее ехал белокурый крепыш, который так же, как и воительница, не озаботился надеть шлем. В его руках развевался совсем другой стяг — два скрещенных между собой желтых меча и желтая же корона над ними на снежно-белом поле. Кому принадлежит этот герб — Тир даже не представлял.

Всадники поравнялись с баронской гвардией, и воительница с гербом Ильтиу тотчас же спрыгнула на землю и опустилась на одно колено, как положено по уставу.

— Единство и непобедимость! — торжественно произнесла требуемую этикетом фразу воительница. — Я рада приветствовать своего командира и повелителя.

— Встань, Рамалия, — мягко сказал барон, протягивая руку. — Еще не хватало, чтобы ты ползала передо мной на коленях. Лучше скажи, уж не почудилось ли мне... откуда здесь стяг Коннахта?!

— Гм-м... — послышалось за спиной Рамалии, и вперед вышел тот белокурый крепыш, которого Тир заметил еще раньше, чем два отряда поравнялись. Его загорелое обветренное лицо сияло так, словно он только что увидел того, с кем уже не виделся боги знают сколько лет!

— А как ты думаешь, Миран, кого могло занести в этакую глушь? Или ты не ждал увидеть мою приветливую рожу?

— Остерил?! — удивленно воскликнул барон Ильтиу. — Ты здесь! Как всегда, явился оторвать у меня кусок славы?!

— А ты думал, что я пропущу такое веселье? — обиженно поинтересовался крепыш. Похоже, между этими двумя уже давно было заведено отвечать вопросом на вопрос. — Приказ Великого Герцога... Да и моя собственная инициатива, — смущенно добавил Остерил, приближаясь к спешившемуся барону.

Два старых друга обнялись. Вверх взлетели мечи, салютуя своим предводителям.

«Ого! Эта война грозит стать всеобщей, — мысленно удивился Тир. — С одной стороны Фир-Болг, предатель Ломарк (о нем барон Ильтиу успел рассказать по дороге), озерные кланы... С другой — Империя Эриу, Коннахт! Так, поди, и вся Твердь возьмется за оружие. И что будет тогда — одним лишь богам ведомо!»

— Кстати, я полагаю, надо представить вам моих новых друзей и союзников, — сказал Миран, освобождаясь из объятий старого друга. — Мой друг Тир, бывший фирийский тысячник, ныне присягнувший императорскому трону. А это его спутники: подгорный воитель Сконди, уроженец Снежных гор, непревзойденный боец на топорах и секирах! — Сконди поклонился в знак признательности, да так низко, что его залитое румянцем лицо никто не увидел. — Доблестные Ле Гуин и Ле Криан, чья слава и отвага разнеслась от берегов Бурлящего океана до берегов Восходного!

Рамалия поклонилась, однако как-то настороженно. Видно было, что появление четырех незнакомцев в рядах полков Ильтиу вызывает у нее подозрения. Однако перечить барону она не посмела. Белоголовый крепыш, шириной плеч едва ли уступавший Сконди, напротив, вытянув вперед руку, направился здороваться со спутниками барона.

— Несказанно рад, — осклабился конн. — Друзья Мирана — мои друзья! Разрешите представиться. Граф Остерил, уроженец и верноподданный Коннахта, советник великого герцога Айлиля... Ну и так далее, — улыбнулся граф.

Тир и его спутники ответили рукопожатием на рукопожатие. И на этом выявление любезностей закончилось — отряд пустился вскачь...

Барон Ильтиу, граф Остерил, Тир с друзьями и Рамалия в сопровождении гвардейцев и коннаских воинов въехали в город-крепость. Гном держался так, будто уже многажды бывал здесь, а вот его друзья рисковали свернуть себе шеи. Изящные на вид шпили, казалось, готовы были немедленно проткнуть небесную твердь. Великолепие было повсюду — резные бойницы, вычурные стрельчатые окна, изобилие непревзойденных монументов и фонтанов... И казалось, все это вышло не из грубых рук подгорных мастеров, а скорее из рук самих небожителей! Однако за всей этой красотой и великолепием таилось и нечто другое. Стены и ворота не смогли в свое время сломать ни тараны фоморов, ни осадные машины туатов; в тесных улочках было не повернуться, захватчики просто бы рассыпались на мелкие группы и их бы всех перебили — из узких окон, с крыш, защищенных метровыми каменными бортами... Отовсюду!

Под землей же город пронизывала сеть глубоких туннелей и тайных ходов. Правда, простой люд лишний раз не рисковал соваться туда. Каждый в Лио-море знал, что в заброшенных туннелях до сих пор обитают кровожадные харалы (Харалы — сторожевые псы туатов, встречаются в северных городах Эриу. Считалось, что при их выведении сам Огма вдохнул в них огонь. Именно с тех пор харалы стали одним целым с огненной стихией), служившие в далекие времена чем-то вроде сторожевых псов самим туатам. Прошли столетия, божественная раса ушла из Да Дерга, а харалы благополучно продолжали плодиться в подземельях Лиомора. И даже более того, они изменились, как изменился мир, — они стали еще свирепее, сильнее и кровожаднее, чем раньше. И горе тому, кто отваживался спуститься в темные подземелья Лиомора!

Все это дотошный Сконди рассказывал своим друзьям, пока они пробирались к ратуше узкими улочками старинного города. Тир и озерники слушали друга с открытыми ртами, в то время как барон, Остерил и гвардейцы тихонько посмеивались, наблюдая, как гном аж брызжет слюной, пытаясь втолковать своим друзьям простые истины. Рамалия же оставалась подозрительно спокойна и холодна. Правда, при этом она не отрывала изучающего взгляда от озерников.

— Вот и прибыли, — вздохнул барон. — Сердце Лиомора — его ратуша.

Барон, а следом за ним и все остальные спешились и направились к открытой настежь массивной двери. И, войдя внутрь, они тотчас же натолкнулись на двух рослых, одетых в парадные мундиры воинов.

— Единство и непобедимость! — воскликнул первый, и второй сразу же подхватил:

— Рады приветствовать своего командира и повелителя!

Миран лишь досадливо махнул рукой, мол, опять эти формальности, и ледяным тоном ответил:

— Да не заржавеют ваши клинки в ваших ножнах, дети мои. Империя призвала служить вас, и я намерен проследить, чтобы служба сама нашла вас! — Казалось, барону уже давно осточертело выдавать эти уставные фразы, однако никуда от этого не денешься, раз «дети твои» так и норовят не упустить ничего из церемониального воинского кодекса. — Гровер. Валлиан. Следуйте за мной. Остальных это касается также.

Разумеется, это касалось лишь командиров и приближенных барона, к коим теперь относились и Тир со своими спутниками; гвардейцев же — ни в коей мере.

Эрийцы, присягнувшая империи четверка, а также вездесущий граф Остерил поднялись наверх, в просторную горницу, сейчас оборудованную под временный штаб, который располагался почитай под самой крышей ратуши. Пятый этаж!.. Здесь их уже ждал адъютант Мирана, престарелый барон Раре, которому впору было забавлять детей страшными сказками на завалинках, а не вести боевые действия. Однако барон Ильтиу всецело доверял своему старому соратнику и другу и оттого не отпускал его на заслуженный отдых. Правду сказать, и сам барон Раре туда не очень-то стремился.

— Ну, теперь все в сборе, — удовлетворенно сказал Миран.

Тир оглядел присутствующих. Два пожилых барона, Ильтиу и Раре; веселый и бесшабашный граф Остерил; два рослых воина, представляющих, по-видимому, элиту западных полков, Валлиан и Гро-вер; хмурая и подозрительная воительница Рамалия; изгой своего народа, гном Сконди; не выполнившие свое задание и оттого не решающиеся вернуться на родину озерники Ле Гуин и Ле Криан; и он — фирийский тысячник-ренегат. Что ж, неплохая компания!

На широком круглом столе была разложена карта северных владений Эриу, на которой дотошный барон Раре уже выставил все значки, обозначающие как эрийские полки, так и армии Фир-Болга. Вот Лиомор, а неподалеку от него, в одном пешем переходе от Ироллы, полки Ильтиу; рядом отряд союзников под предводительством графа Остерила. Возле Черного озера находился полк Криспина. Баллина же на карте и вовсе была закрашена красным цветом — узлы Эдмора, а также городское ополчение, по-видимому, находились в самом городе. Вроде бы все спокойно, все правильно. Правда, побережье моря

Мечты было усеяно синими флажками — фирийские отряды. Однако когда они еще доберутся до арийских полков! Разведчики уже наверняка заметили их... Но все-таки одно не нравилось Тиру — полуостров Снов. Он сплошь пестрил красными и синими флажками, и одного взгляда на эту картину хватало, чтобы понять — диспозиция северных полков ужасна, барон Зволле проиграл битву за полуостров еще до ее начала! И такое положение, судя по всему, не нравилось и остальным собравшимся в этой комнате.

Гном аж крякнул при виде окруженных со всех сторон северных полков, а озерники и вовсе ругнулись так, что их предки, наверное, перевернулись в земле от их высказываний.

— И это еще не все, — «обнадеживающе» заметил Раре, видя нахмурившихся товарищей по оружию. — Мы до сих пор не знаем, где Ломарк! А уж то, что он высадился вместе с фирийцами, — это факт. Несмотря на свою тупость и слабоумие своих командиров, у барона Зволле довольно неплохая разведка. Правда, тогда я ума не приложу, как при такой превосходной разведке он смог загнать себя в почти безвыходную ситуацию. Это ловушка, из которой он, наверное, так и не сможет выбраться!.. Ему ничего не останется, как сдать город фирийцам, а самому отступать к западу от Молчаливого леса нам навстречу. И тогда центр останется почти голым... Полк Криспина — он не остановит фирийцев!..

— Никогда не сомневался в талантах сего барона, — саркастически заметил барон Ильтиу. — Зволле — непроходимый болван и тупица. Но я даже и не думал, что до такой степени! Ты прав, Раре. Гораздо важнее сейчас знать, где этот изменник Ломарк и какова численность его войска.

— Ну, о численности я могу сказать прямо сейчас, — важно ответил Раре. — Три тысячи.

— Внушительно! — присвистнул Остерил. — В моем отряде и то меньше — две тысячи. А этот предатель сумел насобирать больше. Интересно, что он там наплел своим подданным, что они в таком количестве отправились на войну со своим законным правителем?

— Это сейчас не так важно, — вздохнул Миран. — Важно другое. Он сейчас может быть где угодно. И самое главное, простой народ будет ему всячески помогать, ведь он — «союзник» Эриу!

Наступило тягостное молчание. Каждый из присутствующих обдумывал, что же делать дальше. И первым нашелся Ле Криан:

— У него есть два варианта... — Уверенность в голосе озерника заставила всех обернуться к нему. — Первый — он двинется прямиком к Черному. Поддерживаемый фирийскими отрядами, Ломарк может надеяться разбить Криспина и закрепиться там, в то время как фирийские отряды двинутся дальше в глубь империи. Однако этот вариант не слишком удачный. Ломарк окажется между двумя арийскими лагерями, а рисковать он, наверное, не захочет.

— Справедливо, — кивнул барон Ильтиу. — А какой же тогда второй вариант?

Ле Криан обвел собравшихся взглядом, полным непонимания. Как они могут не видеть таких простых истин? И тут же наткнулся на взгляд Рамалии. Тот, казалось, как-то заметно потеплел — теперь эрийская воительница смотрела на него каким-то изучающим, но в то же время ласковым взглядом.

— Второй вариант более безумен, однако и более прост, — продолжил Ле Криан. — Он пройдет по землям орков и попробует затаиться где-то возле... устья Сайде, — закончил озерник, решительно ткнув пальцем туда, где могучая северная река вливалась в залив Одинокого Орка, далеко вдающийся в глубь материка.

На мгновение в горнице воцарилось гробовое молчание. Однако вскоре оно взорвалось возгласами удивления и недоверия. Один лишь барон Раре остался стоять молча, и лицо его сделалось мрачнее тучи.

— Погодите, — поднял руку вверх барон Ильтиу, и его командиры и приближенные тотчас умолкли. — Парень говорит дело. Я бы и сам так сделал... Если бы не одно «но». Ломарк побоится идти через владения орков, ведь неизвестно, как они отнесутся к нему. Орки недолюбливают всех, кто является человеком или гномом.

— Гм... хм... м... — как-то странно промычал хранивший доселе молчание барон Раре. — Об этом я и хотел сказать... В резервациях уже неделю как замечено какое-то странное волнение. А пару часов назад ко мне прискакал гонец с дальней дозорной заставы... В общем, войско орков выступило в сторону Лиомора.

Все присутствующие так и ахнули от удивления. Орки в союзе с фирийцами?! Уже много столетий это гордое племя не вступало ни в один союз, если в нем был хотя бы один человек или гном!

Удивились все, кроме Тира. «Теперь еще и орки, — как-то горестно подумал Тир. — Не удивлюсь, если и эльфы с гномами выйдут из своего добровольного заточения... И в этом море людей и нелюдей, готовых перегрызть друг другу глотки, ты, Тир, — лишь простая ничего не значащая песчинка! Лишь песчинка... Как там говорила ведунья... Судьба властна надо мной лишь до определенного момента? Что ж, посмотрим, что это за момент такой. И главное, когда он наступит...»

— Тогда сделаем так, — холодно проговорил Миран, когда его командиры и союзники успокоились. — Раре, старый друг, ты возьмешь второй полк. Займешь позицию между Сайде и Ироллой. Отправишь гонца к Криспину, дабы тот знал положение вещей. Валлиан... — Барон повернулся к стоявшему справа воину. — Собирай городское ополчение. Возглавишь оборону Лиомора... в случае чего. Я же вместе с графом отправляюсь навстречу оркам. Если они достигнут Сайде раньше нас, то выбить их оттуда будет ох как нелегко!

Никто из присутствующих даже не рискнул поставить под сомнение приказ барона Ильтиу. Он уже не первое десятилетие (да что там десятилетие — всю жизнь!) воевал против Фир-Болга!..

— Да, кстати, — спохватился Миран. — Гровер, распорядись, чтобы у устья Сайде были усилены дозоры... Тир, — неожиданно повернулся к возлюбленному своей дочери барон. — Ты в чине тысячника вместе с почтенным гномом и доблестными Ле Крианом и Ле Гуином поступаешь под командование Рамалии.

Рамалия утвердительно кивнула, мол, поняла приказ повелителя и выполнит его в точности. Тир же и его спутники лишь пожали плечами. Какая разница, под чьим началом биться, — Рамалия ли, Гровер ли, или, быть может, Остерил. Главное, это чувствовать себя полезным и знать, что ты сражаешься за правое дело!

Да-а! Мирану служили не за страх или из корыстных побуждений. Служили на совесть. Потому что любили его и боготворили. Барон был смел и мудр, и такому командиру было приятно подчиняться. Даже если он иногда и ошибается.

Теперь Тир не сомневался, что барон Ильтиу не зря занимал один из самых высоких постов в армейской иерархии Эриу. Что ж, орки так орки. Он еще никогда не сражался с ними и даже не видел их вживую. Но ведь, наверное, правду говорили, будто орки — одни из самых опасных бойцов в мире! Наравне с ними считали лишь озерников и, быть может, загадочный орден Фениев, находившийся на дальнем востоке Тверди.

Пусть его! Посмотрим, достоин ли простой фирий-ский тысячник, пусть даже и бывший, воина-орка...

— Итак, господа... — Барон последний раз обвел своих командиров тяжелым, полным надежды взглядом. — К делу?

— К делу! — послышалось со всех сторон.

Первый полк Ильтиу вкупе с отрядом графа Остерила и гвардейцами самого барона пересек полноводную Сайде и устремился на север. Однако не прошли они и нескольких миль, как впереди показалось пестрящее разнообразием красок орочье войско.

— Многовато их, — настороженно заметил Ле Гуин. — Им, конечно, нас не одолеть, но в том, что здесь поляжет половина баронского полка, сомнений нет.

— Да ты что! — немедленно возмутился стоявший рядом гном. Он, как и любой уважающий себя гном, был весьма недалекого мнения о воинском искусстве орков. — Да мы разобьем их в два счета. Или ты думаешь, что зеленокожие окажут хоть какое-то сопротивление? Ха! Да они даже не знают, за какой конец меча браться!

— Может, знают, а может, и не знают, — угрюмо парировал озерник. — Но помнится мне, что, когда это племя владело всей северной частью Эриу, гномы и орки не раз сходились в кровавых схватках...

— Это точно! — подбоченился Сконди. Гордость за своих предков сейчас прямо-таки распирала его.

— И в этих битвах далеко не всегда гномы выходили победителями. Несмотря на свой прославленный хирд и свою несокрушимую броню.

— Гм... — смутился гном, однако тут же нашелся: — Даже у великих героев прошлого случались промашки...

— Что-то они у вас часто случались, — перебил своего друга озерник. И тотчас добавил тоном, исключающим всякие возражения: — Ладно, оставим споры! Никто не сомневается в твоей доблести, Сконди. Но также никто не сомневается и в доблести орков.

Ехавший рядом Тир лишь коротко улыбнулся. Его друзья уже думали так, словно были коренными эрийцами. А ведь совсем недавно каждый из них готов был вцепиться в любого подвернувшегося имперца! И в этой суматохе все как-то забыли о Кристиане и их первейшем долге — отомстить за смерть Кальтора.

Его назначили тысячником в узле (Полки барона Ильтиу, в отличие от остальных имперских полков, состояли из двух узлов, каждый из которых в свою очередь состоял из трех тысяч, а иногда даже из двух тысяч воинов) Рамалии. Гном и оба озерника также поступили под его начало, однако они наотрез отказались воевать конными, мол, в этом меньше чести, если их противник будет атаковать пешим строем. Тир в очередной раз ухмыльнулся и лишь развел руками. У каждого мало-мальски обособленного народа или племени свои понятия о чести. И лишь у большинства людей это понятие отсутствует как таковое. И оттого люди побеждают, а такие народы, как орки, гномы или эльфы, постепенно уходят в небытие, как ушли в свое время туаты и фоморы. Люди не брезгуют любой возможностью, лишь бы она, эта возможность, вела их к победе. А жадно цепляющиеся за свои традиции орки, вечные гордецы-эльфы и скрытные гномы уходят в прошлое. Таков закон выживания, и ничего с этим не поделаешь...

Над громадным, не знающим границ полем проревел орочий рог. Переговоры! Но зачем, если орки уже решили воевать против Империи? Или это очередной подвох?..

Из орочьих рядов выехали три высоких зелено-кожих воина. Вместо коней они ехали на каких-то немыслимых созданиях, отдаленно напоминающих громадных волков с огненно-рыжей шерстью.

— Крагги, — процедил сквозь зубы Сконди и еще сильнее сжал в руках рукоять секиры. — Не думал, что они до сих пор выращивают этих тварей.

Судя по виду гнома, в прошлом он уже встречался со «зверями» орков, и эта встреча была не из приятных.

В это время барон Ильтиу в сопровождении знаменосца и командира второго узла Гровера выехал вперед, навстречу предводителям орков. И, как понял Тир, Рамалия, командир первого узла, не желала отставать от своего повелителя и командира.

— Ликон! — Воительница обернулась к стоявшему позади воину. — Я ненадолго. Расставь воинов в боевой порядок, и приготовьтесь. Чувствую, не все здесь так просто...

Воин, названный Рамалией, лишь молча поклонился и принялся раздавать приказы направо и налево.

— Тир, Ле Криан. Отправитесь со мной, — бросила воительница и пустила коня вскачь, пытаясь догнать барона Ильтиу. Фириец же и озерник замешкались на короткое мгновение, пока Ле Криану подводили лошадь, и устремились вслед за своим командиром. Ле Гуин и Сконди остались с остальными...

Барон Ильтиу в сопровождении четверых командиров и неизвестно зачем взятого с собой Рамалией Ле Криана поравнялся с тремя вожаками орков. Вернее, вожаком был лишь один из них, находящийся по центру, а двое других были, по-видимому, его близкими сородичами.

Тир никогда прежде не видел орков и теперь рассматривал их с неподдельным интересом и любопытством. Телосложению орков мог бы позавидовать любой атлет: руки, перевитые тугими мускулами, широченная грудь, толстая шея... Из доспехов на зеленокожих воинах были лишь наручи и поножи, а также высокий островерхий шлем с толстой стрелкой и отверстием на самой вершине, из которого выбивалась толщиной в добрый кулак коса, выкрашенная различными красками. Оружие же было поистине разнообразно: бердыши, громадные секиры и сабли, копья, длинные трезубцы, увесистые дубины... На руке у каждого висел крохотный, по сравнению со статью хозяина, круглый деревянный щит, в центре которого располагалась круглая металлическая бляха.

И весь этот образ был бы смешон, если бы не принадлежал оркам. Нелепый и кричащий вид воина говорил: «Идите и попробуйте, так ли вы хороши по сравнению со мной!»

Но больше всего Тира поразили татуировки на груди у каждого. Ягуар, бросающийся на свою беспомощную жертву; вздыбившийся волк; изрыгающий огонь керек (Керек — мифическое животное, по преданиям происходящее от еще более таинственных каменных змей. Изображался в виде громадного синего змея с окаменевшим шипом на голове, изрыгающим вверх струю желтого огня)... Тир вдруг, выпучив глаза, уставился на вожака орков; у него на груди красовался не кто иной, как... расправляющий крылья голубой дракон!

«Голубой дракон? Это ведь персонаж из детских сказок. Борец за справедливость, который, сокрушив всех своих врагов, сам уходит в небытие. И вожак орков верит в эту старую, не имеющую подтверждений в летописях легенду?»

— Здрав будь, Нкер Э'Виорг, — начал барон, когда две стороны сошлись.

Эрийцев и орков разделяло каких-то два десятка шагов. И вождям орков, судя по всему, было все равно, что на переговоры против них троих выехало аж шестеро людей.

— И тебе подобру-поздорову, Миран, барон Ильтиу, — смешно прохрипел вождь, явив присутствующим свои внушительные клыки.

— Ты, я вижу, теперь вождь объединенных стай? (Стая — родовая община. У орков каждая стая подчиняется лишь своему вождю, старейшинам, а также военному вождю объединенных стай, избираемому старейшинами на время боевых действий из числа самых отважных и опытных воинов) — осведомился барон. — Что ж, поздравляю.

— Это решение старейшин, и не мне его обсуждать, — гордо парировал орк.

Тир и Ле Криан недоуменно переглянулись. Барон Ильтиу был знаком с вождем орков?

— Что побудило доблестных орков выступить против империи? — продолжал тем временем барон. — Быть может, Эриу как-то притесняет своих подданных? Или вам мало свободы? Но ведь вы ею не пользуетесь. Так зачем же тогда она вам нужна?

— Ты прав, свободы нам хватает, — неожиданно согласился орк. — Но не такой свободы!.. Однако я не вправе говорить о решениях и замыслах старейшин. Меня избрали военным вождем. И моя задача вести своих соплеменников к победе дорогами чести и доблести!

— Нкер, послушай себя! — в сердцах воскликнул Миран. — О какой чести и доблести ты говоришь?

Оглянись. Нас в два раза больше. Не спорю, орки всегда слыли и будут слыть непревзойденными бойцами, но сейчас у вас нет почти никаких шансов.

— О своих понятиях чести и доблести разреши судить нам самим, — прорычал Нкер. — Орк никогда не побежит, обнаружив, что у его врага численный перевес.

— Никто не спорит, что бесстрашие орка сравнится только с его доблестью и воинским умением. Но...

— Кроме того, — невозмутимо перебил барона орк. — Мы наконец-то создадим свое королевство!

Разговор барона и орка вдруг оборвался. Слова, сказанные вождем орков, были чем-то невероятным, чем-то небывалым... Королевство орков? Что-то поистине небывалое происходит в мире, если даже орки решили объединиться (по-настоящему) и создать свое собственное государство!

«Ого! Империя распадается на части еще до начала войны. Ломарк, Кристиан, озерники... а теперь еще и орки! Да уж, если Эриу проиграет эту войну, здесь воцарится самый настоящий хаос!»

— Нкер, дружище, — по-отечески ласково начал Миран. — Ты ведь прекрасно знаешь, что такое просто неосуществимо!

— Почему?

— Да потому что ни один из вожаков стаи, пусть даже самой захудалой и маленькой, не согласится на то, чтобы им командовал другой, пусть даже это и будет более сильный и удачливый вождь... Военный вождь орков как-то злорадно ухмыльнулся. Да так, что у всех присутствующих немедленно пробежали мурашки по коже.

— Дух орка свободен! Настоящий орк не позволит, чтобы его жизнью распоряжался кто-то другой. Тем более человек! — торжественно произнес вождь. — И перед тем, как наши войска сойдутся в предвечном танце стали и крови, могу сказать лишь одно — ваша победа не будет легкой. И более того, вы никогда не победите! Наши старейшины недавно говорили со старейшинами с Оркнейских островов. Орки готовы к воссоединению! И нам есть за что бороться.

На миг над полем повисло тягостное молчание. Лишь испуганный храп лошадей, коих сильно беспокоило соседство кровожадных краггов...

Струна натянулась так, что готова была вот-вот лопнуть.

Однако барон так просто отступать не хотел:

— Но зачем вы тогда пропустили в свои земли Помарка? Он ведь такой же человек, как и я! И даже более того, он — предатель!

— Хм... Ты прав, предателей мы не любим еще больше, чем людей или гномов, — задумчиво протянул Нкер. — Но кто тебе сказал, что мы свободно пропустили его в свои земли? Ломарк разбит нашими стаями. Однако он сам и еще горстка его воинов ушли. У нас не было времени гоняться за ними — наши замыслы не терпят промедления.

— Это какие же замыслы? Союз с Фир-Болгом?..

— На эту тему я не буду с тобой говорить, Миран, — отрезал вождь орков.

— Значит, все-таки орки в союзе с фирийцами, — как бы про себя грустно заметил барон Ильтиу.

— Думай как хочешь. Но у меня к тебе один вопрос, прежде чем мы разойдемся... — Нкер Э'Виорг медленно провел рукой по нагрудной татуировке, и Тир готов был поклясться — голубой дракон лениво, словно готовясь к вынужденному прыжку, пошевелил своими перепончатыми крыльями! — Ты дашь нам свободно уйти? Мы заберем с собой всех, от мала до велика, а империя и Фир-Болг пусть перегрызут глотки друг другу из-за этих земель. Они нам ни к чему!.. Или, быть может, вы хотите проверить крепость орочьих клинков? Что ж, мы не против...

— Ты прекрасно знаешь, Нкер, что я никогда не соглашусь на такие условия, — мрачно ответил барон. Было видно, что ему совсем не хочется воевать с ор-ками, однако... — Такие решения может принимать только император.

— Тогда готовьтесь к бою, — закончил орочий вождь, и трое зеленокожих, повернув своих краггов, устремились назад, к своему войску.

Командиры войск разъехались. Тиру и Ле Криану очень не нравилась решимость орков, однако это было уже привычно. Куда сильнее беспокоило что-то другое, то, чему ни фириец, ни озерник не могли дать простого объяснения.

Орочий рог пропел в очередной раз. Однако теперь его звук означал другое. Сильно смахивающий на утробный рык разъяренного пустынного льва, он означал, что орки готовы к бою и вот-вот начнут...

— Послушай, Рамалия, а Нкер давно военный вождь орков? — поинтересовался Тир, когда они достигли рядов своего узла. — И откуда у него знак Голубого Дракона?

— А-а, заметил? — ухмыльнулась воительница, пропустив при этом первый вопрос тысячника. — Род Э'Виоргов всегда отличался пристрастиями к древним легендам и мифам, граничащим со сказкой. Они считают, что их род пошел от самого Голубого Дракона. Хм... Чушь какая-то... — как бы про себя добавила Рамалия. — Все зеленокожие повернуты на каких-то... Тьфу ты!.. Легендах! Те же А'Ларнеорги, так те вообще... Ладно, оставим это! — резко вскинула руку Рамалия, приближаясь к воинам своего узла.

Позади нее неподвижно застыли Тир и Ле Криан. «Голубой Дракон! Очень любопытно... — задумался Тир. — Спаситель мира от самого себя и себе подобных. Ведь даже ребенок знает, что голубой боролся против своих же соплеменников-драконов. Боролся и в конце концов погиб. Правда, среди его противников были не только драконы... Каменные змеи, горные тролли, а также люди-чернокнижники — приспешники и слуги Хаоса!..» (Тир вспоминает лишь передаваемые из поколения в поколения мифы и предания, касаемые Четвертой Эпохи. Легенды, дошедшие до нынешних дней, сохранили в себе лишь крупицы истины, постоянно обрастая все новыми и новыми выдумками)

Лицо воительницы заострилось, точно у готового к смертельному прыжку леопарда.

— Ликон, — обратилась она к оказавшемуся поблизости тысячнику. — Твоя тысяча будет на левом фланге. Прикроете лучников. Орки ударят по центру, однако оставлять стрелков без поддержки я не намерена. Чует мое сердце — что-то здесь все-таки не так...

Сейчас, перед боем, Рамалия казалась сошедшей с небес норной, одной из тех, кто в незапамятные времена охранял покой самой Морриган — богини битв и воинской доблести!.. Беспорядочно разбросанные иссиня-черные волосы, горящие нестерпимым блеском светло-карие глаза, залитые румянцем щеки... Тир поймал себя на мысли, что какое-то время не мог отвести глаз от этой завораживающей своим хаосом красоты. Однако его мысли быстро вернулись к той, которой он оставил свое сердце!..

Правда, не только его заворожила эрийская воительница. Тир обернулся, и по его лицу скользнула легкая улыбка. Ле Криан стоял, словно сраженный наповал громом; казалось, он забыл обо всем: о войне, о правителях кланов и своем невыполненном долге, о воинственных орках...

— Тир! Возьмешь вторую тысячу и займешь позицию слева, поближе к барону, — выдохнула Рама-лия. — А ты, Гавр, под моим личным командованием, расположишься в центре. Всем все ясно? — закончила воительница, обведя воинов тяжелым испытующим взглядом. — Тогда приступайте! И помните, мы сражаемся за свободу и справедливость! И пусть наши враги, увидев нас, полных решимости, падут духом, а наша победа прославит всю Империю! За Эриу и Императора!

Вверх взлетела инкрустированная сапфирами сабля. И в ответ тотчас проревел весь многоголосый строй эрийцев. Каждый из воинов Рамалии понимал — для него или для его соседа по строю это может быть первая и последняя битва. Орки — это не шутки, они с детства не расстаются с оружием, и главным качеством среди них считаются воинские умения и презрение к собственной смерти. Однако никто из эрийцев не сомневался — их командир, славная Рамалия, поведет их к победе. Да и как может быть иначе? До сих пор воительница не знала поражений; а орки... Что ж, орки так орки, и не таких бивали!..

И тут во второй раз прогудел орочий рог. Зеленокожие, подняв над головами разноцветные стяги и гербы своих стай, пошли в атаку. Со стороны это выглядело, словно на имперский полк катилась разноцветная неуправляемая толпа деревенских повстанцев. Однако орки таковыми не были! Многие сталкивались с ними в кровавой сече, и до сих пор равных зеленокожим не находилось.

Узел Рамалии замер в ожидании кровавой сечи. Вот орки уже на расстоянии полета стрелы, однако Рамалия отчего-то не командует залп. Тир видел, как находящиеся в центре отряд графа Остерила и гвардия барона Ильтиу подались назад, словно испугавшись не ведающих страха орков. Нехитрый маневр, но попадутся ли на него орки?

— Первая шеренга! Пли! — проревела Рамалия, и в воздух взмыли десятки, сотни коротких имперских стрел.

Тир видел, как стальная туча накрыла воинство зеленокожих, как следом за первым узлом исторгли из себя смертоносные стрелы второй и третий. И в ответ еще больший рев, в котором послышались обида и гнев, ведь их противник воспользовался недостойным воина оружием — луками; вот арбалеты — это другое дело...

Раззявленные в голодной ярости пасти краггов, перекошенные от ярости лица орков, невозмутимые лица имперцев, воодушевленная Рамалия, покрепче перехвативший свою секиру угрюмо-мрачный Сконди, как всегда невозмутимые и холодные Ле Гуин и Ле Криан... Тир видел все это словно со стороны. Секунды растянулись в бесконечность, а движения вокруг стали какими-то замедленными, вялыми. Даже воздух вокруг, казалось, сгустился так, что почти невозможно было дышать.

— Пли! — последний раз прозвучал приказ стрелкам. И после: — Мечи к бою!

Зеленая волна накатилась на эрийский строй, намереваясь в один присест смести с дороги своих противников. Закованный в сталь строй на какое-то мгновение дрогнул, однако устоял и даже, более того, устремился в контратаку! В кровавом месиве смешались орочьи тела и стальные ряды имперцев. Повсюду слышались лязг железа, стоны, крики боли и отчаяния, хруст переламываемых тел.

Центр имперского полка дрогнул и еще больше подался назад. И орки устремились в эту, казавшуюся им спасительной и победной, брешь.

Тир и его друзья сражались в первой линии. Их периодически сменяли более свежие ряды имперцев, однако фириец и его спутники раз за разом рвались вперед, словно там, в самой гуще схватки, было их спасение. Тир видел, как коннаские воины (Коннаские воины — воины Коннахта), изображая отступление, отчаянно отбивались от наседающих на них зеленокожих воинов. И он скомандовал то, что показалось ему единственно правильным на тот момент:

— Правый фланг! Назад!.. Левый! Во фланг противнику!

Его меч в очередной раз погрузился в мягкую, не защищенную доспехами плоть. Его рука на миг ослабла, силы покинули его, — на орках был явно какой-то шаманский наговор. Однако длилось это всего несколько неуловимых мгновений, и Тир в последний момент успел уклониться от нацеленного прямо в лицо трезубца. Орк был быстр, однако появившийся словно из ниоткуда гном был быстрее. Его секира прочертила в воздухе едва различимую простым глазом серую полосу, и зеленокожий воин рухнул как подкошенный, во все стороны фонтанируя ярко-красной, такой непривычной для простых смертных, кровью.

Ярость, казалось, окончательно захлестнула гнома. Он был повсюду. Его секира не знала промаха. И наверное, другой уже давно бы выдохся, но только не гном! Сконди бился так, словно это был последний бой в его жизни!..

А тем временем граф Остерил и барон Ильтиу перестали отступать и перешли в контратаку. В это же время эрийцы ударили с боков. Орки оказались в ловушке, однако никто из них и не думал отступать. Зеленокожие словно не понимали, что неприятель загнал их в ловушку. Они продолжали наступать, большей частью напирая на центр.

Казалось, еще немного, и имперцы полностью истребят своих противников! Однако что-то пошло не так. Тир лишь видел, как зеленокожие воины устремились влево. Там как будто бы рухнул строй. А спустя еще мгновение тысячник понял — узел Гровера дрогнул, и орки, приняв единственно правильное решение, ринулись в образовавшийся провал.

— Тир! Бери три сотни и поддержи Гровера! — Крик оказавшейся рядом Рамалии не мог перекрыть рев, стоны и крики сражающихся. Красивое, тонкое лицо было сплошь залито чужой кровью, правую щеку пересекал короткий тонкий разрез, волосы слиплись от пота... Она говорила что-то еще, но фириец уже все понял.

— Перинен! Озд! Обходите полк с тыла и поддержите Гровера! — махнул вправо Тир. И оба сотника тотчас же бросились исполнять приказ; их место заняли другие, те, кто еще не достаточно окропил своей кровью землю.

Тир оглянулся в поисках Ле Гуина, назначенного сотником перед самым сражением. Тот сражался неподалеку, и фирийцу не составило труда докричаться до него:

— Ле Гуин! — Озерник повернулся. — Проходим через орков! Прямо по центру! Я сам поведу!..

Озерник кивнул, мол, приказ понял, после чего махнул рукой и что-то прокричал своим воинам. Те, повинуясь командиру, устремились за Тиром. Прямо сквозь орочий строй.

«Да, воистину, орки — превосходные бойцы! — успевал думать Тир, пока они с боем пробивались к узлу Гровера. Это был отчаянный, бесшабашный поступок, однако фириец привык так действовать — то, чего враг меньше всего ожидает от тебя, как правило, наиболее верно. — А что бы было, если бы зеленокожих было столько же, сколько и нас? Хотя чего гадать, и так ясно — они просто разбили бы нас в пух и прах! Их в два, а то и в три раза меньше! Доспехов почти нет! Правильного строя — тоже! А ведь все равно — справиться пока не можем!..»

Сотня Ле Гуина под личным командованием Тира (его прежнее место заняла сама Рамалия) прорывалась к узлу Гровера. Они меняли двух-трех бойцов на одного орка, однако продолжали идти, идти правильным пятиконечным клином. На острие оказались сам Тир, а также Сконди и Ле Криан. И, наталкиваясь на них, орки отлетали так, словно их враг — гранитная скала! Замыкал клин Ле Гуин...

Впереди показались отступающие ряды Гровера, однако самого командира узла не было видно. Или тот удалился в тыл и оттуда командовал узлом, или... О втором Тир предпочитал пока не думать. Хотя этот вариант напрашивался сам собой.

Что ж, если Гровер мертв, тогда понятно, почему его узел беспорядочно отступает.

...Наполовину уменьшившаяся сотня Ле Гуина врезалась в «ряды» орков. Несколько мгновений, и ситуация изменилась кардинально. Теперь орки отступали, а эрийцы гнали своих врагов. Тир в одно мгновение стал негласным командиром узла и теперь вел своих бойцов к победе. Горстка орков против поредевшего, однако сохранившего и даже увеличившего численный перевес полка Ильтиу... Но орки хоть и отступали, все равно держались на загляденье. Каждый из них дорого продавал свою жизнь, и Тир в очередной уже раз пожалел, что среди его тысячи нет зеленокожих бойцов...

Эрийский полк при поддержке отряда графа Остерила продолжал теснить противника. День подходил к концу, диски двух солнц медленно уплывали за залитый алым заревом горизонт. Однако ни один из противников не хотел сдаваться...

И тут случилось то, чего так боялась Рамалия, что чувствовал, однако не решался подумать вслух Тир... Кучку зеленокожих воинов прошила судорога, и из-за их спин показались всадники. Фирийские арбалетчики! Их было не много, но эффект неожиданности превзошел самые мрачные опасения былого фирийского, а ныне арийского тысячника. Полк Ильтиу остановился... и если бы не мужество тех же Рамалии, Тира и его друзей, а также графа Остерила — исход сражения был бы другим!..

Нет нужды описывать, как полк Ильтиу гнал своих противников на северо-запад, как каждый шаг, каждый метр давался неимоверной ценой. Орки и фирийские арбалетчики сражались, и сражались мужественно. Но имперцы уже почувствовали вкус победы и теперь отступить просто не могли!

Наступила ночь. Бойцы выдыхались, однако ни одна из сторон по-прежнему не желала сдаваться. Впереди показались заросли осоки, за которыми начинались водные просторы залива Одинокого Орка. Тир только успел подумать, что впереди их может поджидать очередной сюрприз, как орки и остатки фирийских арбалетчиков бросились наутек, как раз к осоковым зарослям.

«Если там еще один противник, то это может решить исход всей битвы, — успел подумать Тир. — Еще одной волны неприятеля полк Ильтиу просто не выдержит!»

И по-видимому, так же думал барон. Эрийское войско, наполовину поредевшее за этот день, но не упавшее духом, остановилось. Миран был готов ко всему, как, впрочем, и его командиры. Однако время шло, а ничего не происходило. И лишь спустя некоторое время Тир услышал нестройные, приглушенные всплески на воде — орки уходили. Уходили к своим собратьям по крови, живущим на Оркнейских островах.

— Они уйдут! — неистово закричал Сконди и ринулся в осоковые заросли. Следом за ним припустило еще два десятка эрийцев.

— Сконди, стой!

Однако гном не слушал. Он слепо рвался туда, где ускользал его противник, кровный еще с незапамятных времен враг. И Тиру ничего не оставалось, как двинуться следом.

— Узел! Передние ряды — за мной. Остальные — прикрывать, — распорядился фириец перед тем, как двинулся в прибрежные заросли.

Однако там никого не оказалось; никого, кроме гнома и эрийцев. Орки и их союзники уходили на утлых суденышках в открытое море.

Бой закончился. Закончился победой эрийцев и их союзников из Коннахта. Однако теперь следовало опасаться орков еще больше, ведь они могли набрать новую армию и вернуться. И тогда эрийские полки могли и не выдержать очередного навала зеленоко-жих.

...На бароне не было лица.

— Орки могут вернуться... — Миран начал без предисловий, и теперь его командиры стояли, словно в воду опущенные — никто не знал, что делать. — Кроме того, с ними фирийские арбалетчики. А еще, мы так и не узнали, где сейчас Ломарк...

— Зеленокожие не вернутся, — решительно заявил Тир. — Зачем? Они добились того, чего хотели!

— Интересно, — удивился барон. — А чего они, по-твоему, хотели?

— Ослабить эрийские полки, — невозмутимо ответил Тир. — И им это удалось. Союз с Фир-Болгом — лишь на время. А когда война между империей и северным королевством закончится, тогда они, может быть, вернутся... Вернутся, чтобы завоевать свою землю! А пока им и вправду надо завоевать уважение своих оркнейских родичей.

— Хм... Наверное, ты прав... — задумался Ми-ран. — Но...

— Я думаю, Тир прав, — неожиданно поддержала фирийца Рамалия.

— Ладно, — отмахнулся барон Ильтиу. — Вы все правы, оркам здесь делать нечего. Однако надо поостеречься! Береженого боги берегут... Оставить пару сотен для охраны побережья, а кроме того, отослать депешу Валлиану. Пусть собирает ополчение в прилегающих к Лиомору селах.

Тир улыбнулся. Миран воистину хороший командир. Другие бы на его месте уже отправили дерзнувшего перечить в ссылку или на рудники! Взять того же Деамеда!.. А Миран — молодец, прислушивается к мнению командиров своих узлов!

— Однако передышки я вам почти не дам. День, и мы выдвигаемся, — сухо сказал барон.

Все собравшиеся переглянулись. Даже, казалось, повидавший все и вся Остерил был ошарашен.

— Зачем?! Нам, наоборот, надо как следует укрепиться!.. Разыскать Ломарка, наконец!.. — не выдержал граф.

— Только что прибыл гонец из Зволле. Северные полки разбиты. А их остатки беспорядочно отступают к западу от Молчаливого леса. Наши худшие опасения оправдываются. — Барон сделал многозначительную паузу, обреченно вздохнул и затем продолжил: — Полк Криспина остался один. И если фирийцы не будут мешкать, то они успеют прорваться до того, как к Криспину подоспеет подмога. Я уже послал гонца к барону Раре — тот выдвигается на соединение с молодым нобилем. Однако...

— Понятно, — бесцеремонно перебил барона граф Остерил. — Нам надо выдвигаться. Пока фирийцы окончательно не укрепились вокруг Зволле.

— Попрошу тебя больше не перебивать меня, — сурово заметил Миран.

— Извини, я не...

— Да, нам надо выдвигаться. Барон Зволле просит помощи... И я не намерен отказывать ему в этом! Хоть он и болван, а также непроходимый тупица... Но это не меняет ситуации. Так что день отдыха, и выступаем.

...Полк Ильтиу, оставив две сотни для присмотра за былыми землями орков, двинулся на север. Тир стал командиром узла, а озерники и гном его сотниками. Война только начиналась. Первый бой они выиграли, но что будет дальше — ни Тир, ни Сконди, ни барон Ильтиу не знали.

Две могучие державы схлестнулись в кровавом поединке. И ничьей здесь быть не могло!

* * *

Первая часть его кампании заканчивалась. И начиналась другая, не менее трудная и опасная! Но до чего же ужасна была первая часть! Потерять почти всю свою дружину! Лучших из лучших!..

Килия на сей раз встретила то, что осталось от некогда славнейшей дружины Улада, угрюмо и молчаливо. Сам порт как будто вымер — ни тебе купеческих кораблей, ни берегового флота; да и окна домов, выходившие на небольшую набережную, были наглухо заколочены.

Кухулин, спустившись с палубы на землю, застыл как вкопанный. Это что ж получается: отец начал задуманное, так и не дождавшись его, и столица Лейтаны опустела, предчувствуя надвигающуюся с востока беду?! Хотя нет, вон один килиец все еще топчется у опустевшей припортовой казармы.

Уладский принц повернулся к находящимся позади Ульму и Иллирэну — ничего необычного. Ульм, как и следовало ожидать, тоже заметил одиноко застывшего посреди площади килийца, и взгляд его не предвещал незваному гостю ничего хорошего; эльф же, напротив, угрюмо рассматривал свои многочисленные татуировки, словно в одночасье потерял интерес ко всему происходящему.

«Неужели кто-то еще знает о задании?! Если так, то тогда ему придется также узнать крепость моего клинка! Так как больше играть в эти дурацкие игры я не намерен!..»

Рука, подчиняясь поистине могучей человеческой воле, легла на теплый эфес клинка. Заветное Копье так и осталось в тряпичном чехле за спиной. «Еще не время!»

Однако незнакомец первым двинулся навстречу. Искрящееся самой приветливой улыбкой лицо, вытянутые вперед и повернутые к небу ладони, по-видимому, должны были означать, что он без оружия, или, во всяком случае, не держит его на виду.

«Посланец, что ли? — мелькнула мысль у Кухулина. — От кого?.. Или еще одна ловушка? Что ж, тогда тебя следует прощупать, парень. Так... Здесь ничего... Астральной составляющей нет, вернее есть, но такая, как у простого пахаря или кузнеца... А если?.. Тоже нет. Стихийные Силы проходят сквозь него, как хорошо отточенная коса сквозь весеннюю траву. Да и огонька, что теплится у каждого простого волшебника или мага... Да что там мага!.. Даже у простого деревенского знахаря он есть, а тут... прост ты парень, как мой верный полутораручник!»

Тем временем воин (в том, что это был воин, Кухулин не сомневался, уж больно походка странная — не идет, а стелется по земле!) уже приблизился к Кухулину и его спутникам настолько, что можно было разобрать каждую морщинку, каждую складку на лице. Молодое лицо — парню едва перевалило за второй десяток — было сплошь испещрено глубокими сеточками морщин, короткая щетина закрывала почти всю бороду и щеки, лишь возле правого уха оставалась бледно-розовая полоса — свежий шрам.

— А я уж думал: сидеть мне здесь до самой смерти! Король заждался... — весело начал незнакомец, однако натолкнулся на тяжелый взгляд Кухулина и осекся. — Прошу простить... светлый принц...

— Кто ты такой? — спокойно, без эмоций спросил Кухулин.

— Мое имя — Майр. Я — посланец величайшего из королей, правителя Улада Конхобара, сына Нессы. Я прислан, чтобы проводить вас в ставку короля. Дело в том, что в Лейтане сейчас неспокойно...

Кухулин внешне остался абсолютно спокоен, но с души как будто камень упал — этот парень не был очередным врагом, он чувствовал это.

— То, что в Лейтане неспокойно, — и так видно, — холодно ответил принц. — Война что, уже началась и килийцы двинулись защищать свои рубежи?

— Нет, — улыбнулся Майр. — Король ждет твоего возвращения, светлый принц. Армия уже наготове и лишь ждет приказа выступать... Но я увлекся. Мне приказано безопасно проводить вас через земли лей-танцев. Так что прошу за мной...

Четверо всадников мчались по опустевшим улицам Килии. За каждой дверью, за каждым окном чувствовался слепой, парализующий страх. Жители столицы, казалось, понимали, кто сейчас мчится улицами их города и на что они способны.

Кухулин отчетливо ощущал, как просыпается Сила Копья. Просыпается сама по себе! Без посторонней помощи! И гонит впереди себя такой ужас и смятение, что простому человеку ничего не оставалось, как бежать куда глаза глядят или зарыться в самую глубокую яму и там пережидать лихо!.. И это лишний раз убеждало наследника уладского престола, что за Силой Копья стоит такая Сила, по сравнению с которой он сам был лишь ничтожной букашкой! Истинный Бог? Возможно... а возможно, и кто-то еще...

— А куда подевались местные жители? Раньше-то Килия была поживее...

— Король Даймир объявил чрезвычайное положение в связи с собирающейся у границ армией Улада и их союзников. Вот народ и разбежался кто куда. Правда, большинство все-таки осталось и заперлось в своих домах, боясь и нос наружу показать.

— Значит, лейтанцы уже знают, что со дня на день на них обрушится такая армия, против которой их хваленые гарнизоны не выдержат и недели, — пробормотал Кухулин. — Тогда это нам на руку...

— Даймир догадывается, его приближенные тоже, но большинство людей, включая и командиров гарнизонов, считают, что армия Улада и союзников может повернуть...

— Так ведь и ежу понятно, что наша цель — Лейтана! — воскликнул в недоумении Кухулин.

— Понятно-то понятно... Но простой люд считает, что если отвернуться от беды, то она непременно минет их стороной, — ответил Майр. — Так легче и удобнее... Я слыхал, так делают некоторые обитатели Великой пустыни...

— Ладно, — раздраженно махнул рукой Кухулин. — Оставим Великую пустыню в покое. Ты мне лучше скажи, куда же, лейтанцы полагают, мы двинемся?

Майр улыбнулся. Зачем Кухулину такие подробности? Однако перечить уладскому принцу было бы просто непочтительно, и он ответил:

— Одни думают, правитель Улада направит свой хищный взор на Тару или иные восточные королевства. Другие — что Конхобар примется усмирять северных варваров. Правда, есть и такие, что считают, будто король Улада выступит против эльфов...

При упоминании эльфов — эльфов Лунного леса, своих кровных братьев, — Иллирэн напрягся. Однако длилось это лишь короткое исчезающее мгновение, и ни Майр, ни Кухулин с Ульмом ничего не заметили.

— А из чьей дружины ты будешь, Майр? — неожиданно спросил Кухулин, когда четверо всадников выехали за ворота Килии, которые оказались распахнуты настежь, а подле них ни одного охранника! — Эбастар? Варглех?.. Нет, что-то не припомню...

— Хм... ы-ы... — замялся воин. — Ты меня, наверное, забыл, светлый принц?.. Мы встречались на таринских состязаниях, что проходили на равнине Архоммин, семь лет назад... Я был тогда еще совсем мальчишкой... И проиграл тебе в первом же круге.

— Ах да! Помню! — радостно воскликнул Кухулин. — Тебе было... двенадцать или тринадцать лет от роду, но уже тогда ты был воином и мужчиной!

— Я рад, что этими воспоминаниями доставил радость тебе, светлый принц...

— А у кого ты служишь сейчас?

— У... Ку-Роя, — выдавил из себя Майр.

Одного упоминания этого имени хватило, чтобы уладский принц — величайший воин Восточной Тверди! — едва не свалился с коня. Ку-Рой?! Этот!.. Этот...

«Так, выходит, этот воин — из числа бойцов Ку-Роя?! Но почему тогда отец послал встречать меня мунса, а не уладского воина? — лихорадочно думал Кухулин. Но тут его мысли приняли совсем другой оборот. — Ку-Рой... Водяной великан Уат... Сколько еще личин ты поменяешь, прежде чем выступишь открыто?.. Но ты еще ответишь мне за то единственное, но оттого такое нестерпимое поражение! Ты полагаешь, что под защитой присяги уладскому престолу ты в безопасности? Как бы не так! Рано или поздно я доберусь до тебя!.. Война окончится, и уже ничто не будет стоять между моей и твоей честью!..»

Злость и обида искали дорогу наружу и не находили. Ку-Рой был далеко, а кроме того, он — союзник Улада. И оттого... Но мунского воина тоже нельзя трогать, он ведь не может отвечать за поступки своего нынешнего командира, совершенные в далеком прошлом!.. „Терпи, Кухулин, терпи"...»

Кухулин даже не заметил, как гнев и давняя обида находили иной путь; не замечал, как злорадно ухмыльнулся Иллирэн, как насторожился Ульм и как недоуменно воззрился на него Майр... А ведь он должен был это заметить, но не замечал... Вся копящаяся злость сейчас переливалась в средоточие древней беспощадной Силы, давно покинувшей пределы этого мира — Копье впитывало в себя чувства Кухулина, как губка впитывает воду. Впитывало и преображало... И спустя мгновение тряпица, в которую был завернут артефакт, вспыхнула ярко-белым пламенем.

И только тогда Кухулин спохватился. Четко, уверенно он отсекал те мысли, что еще не впитались в Копье, и одновременно гасил уже попавшие в него. На лбу выступил предательский пот. Однако Кухулин работал, и спустя несколько минут все закончилось. Теперь можно было свободно перевести дух.

Однако черное Копье теперь открыто лежало в могучих руках Кухулина, и никакая тряпица его уже не прикрывала. Майр аж привстал, чтобы посмотреть на диковинное Копье. Но Кухулин уже окончательно взял себя в руки.

— Ты — мунс, Майр? — сквозь зубы процедил Кухулин.

— Да, я — мунс, — ответил ошарашенный Майр. — Но... будет ли мне позволительно спросить... Что это было?..

— Нет, — жестоко отрезал уладский принц. — Все, что я хотел узнать от тебя, — я уже узнал. А другое — тебя не касается.

Майр хотел что-то возразить, однако, вовремя поняв, что спорить с принцем сейчас бесполезно, лишь пожал плечами и коротко бросил:

— Два конных перехода, и мы на месте. Четверо всадников молчаливо миновали какой-то покинутый городок и повернули на север. К ставке короля Конхобара. Впереди их ждала большая война... Однако насколько она будет велика, знали лишь два человека — король Конхобар, сын Нессы и Кухулин, наследник уладского престола. Два человека, и еще судьба ведает сколько сущностей...