Время выбора

Глава седьмая

— Ну, вот и началось, — вздохнул Финтаэль. — Думали, Конхобар станет медлить, тянуть время, но нет, решился-таки.

— Это не Конхобар, — ответил Ку-Рой. — Я его слишком хорошо знаю. Это... Кухулин. Ведь я прав, дозорный? Их командир — высокий такой, черноволосый, в красном плаще? При нем еще постоянно околачивается звездный эльф.

Дозорный лишь кивнул головой и уставился на правителя, ожидая разрешения продолжить. Однако Финтаэль словно позабыл о гонце, вперившись в Ку-Роя.

— Ты сказал — звездный эльф? Не может быть! Они ведь... ведь...

Финтаэль запнулся. Глаза хозяина лесного дворца, казалось, и вовсе вылезут из орбит.

— Да знаю я, и не хуже твоего, — отмахнулся мунс. — Мол, эльфы Звездного леса, в отличие от своих северных собратьев, полностью и бесповоротно разорвали всякие отношения с другими расами. Насколько мне известно, они признают равными себе лишь сидов, водяных великанов, ну и, конечно же, своих лунных родственников.

— Тогда как ты можешь утверждать, что это именно звездный эльф, а не переодетый ренегат из Лунного? — возразила Элиэн. — Среди наших сородичей достаточно часто встречаются эльфы, покидающие пределы леса. А люди даже придумали для них прозвище — «странствующий эльф».

— Нет. Это именно звездный эльф. Я видел его собственными глазами. Можно переодеться, сменить внешность, исправить голос, акцент... Но нельзя изменить душу, если такова существует вообще, нельзя изменить кровь, наконец... — Ку-Рой внезапно умолк, уставившись себе под ноги. — Вы ведь в свое время признали во мне мага. Не так ли, Финтаэль? Элиэн?..

Правитель эльфов и эльфийка кивнули.

— И это несмотря на то, что я внешне — человек. И мало кто может заподозрить во мне иную кровь, нечеловеческую, что ли. Так вот скажу вам, что этот эльф — самый что ни на есть звездный. Его, кажется, звали Иллирэн.

— Но что он тогда делает с Кухулином?

— А вот это для меня загадка, — улыбнулся маг. — Такая же, как и для вас.

— Если Иллирэн заодно с Кухулином... — тихо проговорила Элиэн. — То это значит, что...

— Ничего это не значит, — пробормотал Финтаэль. — Звездный лес никогда не станет воевать с Лунным. Тем более руками людей. Просто и среди них нашелся такой, что готов «постранствовать». Но оставим эти разговоры, — решительно сказал правитель эльфов. — Один эльф ничего не значит в предстоящей схватке. А она, сдается мне, будет жаркой. Однако мы отвлеклись. Прошу тебя, Хертель, продолжай, — повернулся к дозорному Финтаэль. Он знал поименно каждого жителя леса, чем уже давно заслужил всеобщую любовь и почитание.

Правда, в списке его доблестей это качество стояло на последнем месте.

Эльф, обрадованный тем, что правитель Лунного леса назвал его по имени, гордо вскинул голову и принялся докладывать дальше:

— Они вошли в лес на рассвете. Маленькая группка, около тысячи, может — полторы. Остальные остались снаружи и чего-то ожидают. Их не больше десяти тысяч...

— Превосходно, — кивнул Финтаэль. — Десять тысяч — это незначительная сила. С ней можно справиться без особого труда. Даже меняя одного нашего на троих-четверых бойцов Кухулина, мы остаемся в выигрыше. Но, думаю, размен будет гораздо меньшим. Для нас, естественно, ведь мы же у себя дома!.. Ладно. Сеал, Элиэн. Возглавите передние ряды. Каэрель, ты — резерв. Хертель будет обеспечивать прикрытие с флангов.

Хертель немедленно упал на колени; его лицо излучало поистине неземное блаженство. Еще бы! Вчера он был простым дозорным, а теперь — командир фланговых стрелков!

— Повелитель! Я просто... я даже не мечтал!..

— Встань, Хертель, — Финтаэль хлопнул его по плечу. — Насчет того, о чем ты мечтал, — поговорим после сражения. А сейчас... На позиции, господа советники. И да пребудет с вами сила леса!

Советники и новоиспеченный командир фланговых стрелков коротко поклонились и отправились прочь.

— Ку-Рой, Майр и Литайя — задержитесь, — бросил Финтаэль, когда они оказались на середине поляны. — Мне хотелось бы с вами поговорить.

Правитель Лунного леса присел на ступени своего дворца. На душе было как-то гадко, словно он только что отдал приказ о своем собственном изгнании...

Хотя, быть может, он и прав, быть может, эта война закончится именно этим?

— Для каждого из вас у меня есть одно небольшое поручение. Хотя, — Финтаэль махнул рукой, — что там поручение — просьба, но настоятельная... Литайя... — Наследница эльфийского трона вытянулась по струнке, точно заправский солдат на плацу. — Я прошу тебя остаться со мной. В Лесном Дворце. Как боец — ты не слишком хороша, а здесь ты поможешь мне справиться с силой Копья, если Кухулину вдруг вздумается полностью использовать его.

— Но, отец!..

— Никаких «но»! Я же сказал, это — настоятельная просьба. Ты будешь нужнее здесь.

— Как прикажешь, отец.

Литайя, понурив голову, отправилась внутрь лесного дворца.

— Теперь вы, — облегченно вздохнул Финтаэль. — Литайя, конечно же, обиделась, но я уверен — она очень быстро отойдет. И не приведи боги, чтобы мне понадобилась ее помощь!

Ку-Рой и Майр переглянулись. Поведение правителя эльфов было, мягко говоря, странным, однако ни один, ни другой так и не решились спросить, что же имел в виду Финтаэль.

— Ваши цели — Кухулин и этот загадочный эльф-ренегат...

— Ну, этого мог и не говорить, — оборвал эльфа Ку-Рой. — И так понятно — основная угроза исходит от них.

— Мог бы, но все-таки сказал, — заметил Финтаэль. — Потому что наша основная задача — это уничтожить Копье. Разбить армию Кухулина — не главное в этом сражении. Я уверен, что мои сородичи справятся с этой задачей. Но Копье... Упустить его — означает сделать лишь половину дела. А незаконченные дела я не люблю, ты ведь знаешь это, Ку-Рой.

— Постараемся не подвести тебя, — отчеканил Майр.

— Вот и славно. А теперь ступайте.

Финтаэль проводил взглядом воинов. Он чувствовал: эта война не будет последней, что-то случилось с Да Дергом, и изменения, судя по всему, уже были необратимы. Великий Баланс был нарушен, и теперь никто не знает, какие беды и тревоги ждут этот многострадальный мир. А эльфы... Что ж, они опять оказались на острие Меча — Меча, уже занесенного над Да Дергом незримой, но поистине великой рукой.

Лесной дворец словно очнулся ото сна, когда его хозяин вошел внутрь. Под сводами радостно защебетали невидимые для простого глаза птицы, пышные кусты гацеллехо наклонили ветви к стопам своего повелителя, а переливающийся всеми красками гра фэорро расстелился тоненьким ковром у ног правителя эльфов. Финтаэль прошествовал по залу, обогнул трон своего деда, Аорела Всевидящего, и оказался перед небольшой едва заметной дверью, оплетенной десятками различных лиан и вьюнков.

Потайная дверь тихо скрипнула, и он оказался внутри небольшой, слабо освещенной комнатки. Посреди возвышалось небольшое, густо облепленное широкими разлапистыми листьями и ярко-красными цветами дерево. Древо Познания!

— О, боги! Как же давно я здесь не был, — пробормотал Финтаэль.

— А зря. Здесь так хорошо, — раздался тихий завораживающий голос сбоку.

Финтаэль аж подпрыгнул на месте.

— Литайя! Хух. Ну ты меня и напугала. — Правитель эльфов шумно вздохнул и, улыбнувшись, добавил: — Ты права, здесь просто прекрасно. Древо вобрало в себя каждую частичку леса, оно полнится его Силой, и оттого здесь так хорошо. Воздух здесь чище, чем даже в лесу!..

— Отец, — неожиданно перебила Литайя. — Я понимаю и разделяю твое восхищение. Но давай ближе к делу, как говорят купцы из Гильдии. Зачем я понадобилась тебе здесь, в лесном дворце, когда судьба леса будет решаться как раз на его рубежах?

Финтаэль склонил голову. Зачем рассказывать ей, когда все может обойтись...

— Не томи, — топнула ногой Литайя. — Мы столкнулись с новой для нас и достаточно опасной Силой. И как бы ты ни хотел — мне не удастся остаться в стороне.

— Хорошо, — ответил Финтаэль. — Аорел Всевидящий не зря носил свое прозвище. Он предсказал многое, и многое сбылось.

— Ты думаешь, что...

— Да, думаю. Аорел смог вырастить первое Древо Познания. С тех пор у правителей эльфов это стало традицией. Старый правитель, уходя, забирает свое Древо с собой или же уничтожает его, а новый — выращивает новое. Судьба Древа тесно связана с судьбой правителя, и наоборот... Уже несколько поколений гадают, зачем Аорел ввел эту традицию. Древо дает дополнительные силы самому лесу, концентрируя в себе его силу и затем выплескивая ее наружу. Оно также поддерживает Силы эльфов, продлевает им жизнь... Но, я думаю, это не главное свойство Древа. Аорел, по-видимому, предвидел то, что сейчас происходит, и потому — взрастил его... Если Кухулин выпустит на свободу всю силу Копья... Тогда...

— Что тогда?

— Тогда, боюсь, нам придется использовать всю силу Древа. А что последует за этим — я даже не могу себе представить! — развел руками Финтаэль. — Ты нужна мне, Литайя. Без тебя у меня может не получиться подчинить две сошедшиеся между собой Силы...

Наступило тягостное молчание. И лишь веселые ярко-красные цветы, покачиваясь, создавали едва слышимый звон. Словно они были и неживые вовсе.

— Ну, так что? Ты поможешь мне?

— Да, отец. Мы справимся с этим вместе... Или не справимся вообще.

— Вот это — поистине достойный ответ наследницы Лунного престола! Однако я все же надеюсь, что мы справимся. И никаких «не справимся вообще»! В любом случае, Лунному лесу нужен правитель...

— Не говори так, отец. Правитель Лунного леса — ты, а я — твоя наследница... И не надо лишних слов! Давай лучше еще раз попытаемся определить пределы Силы, противостоящей нам.

***

Кухулин бросил быстрый, едва заметный взгляд на покоившееся у ног Копье. Его час еще не настал. И, честно говоря, Кухулин не хотел этого. Что-то было не так. Он чувствовал затаившуюся в Копье слепую ярость, однако теперь это была уже не та, равнодушная ко всему на свете сила, — теперь там просыпалась ненависть, застаревшая, укоренившаяся тысячелетиями, и ждущая, когда же наконец придет ее время. Время показать всю свою мощь, выплеснуть ее наружу, сметая, разрывая все на своем пути и устремляясь...

К чему?.. Определить это он пока не мог. Но вот сил, чтобы контролировать Копье, еще хватало.

«Быть может, я ошибся? Что, если мне просто подсунули этот артефакт, а я, словно слепой, ухватился за него, как за последнюю надежду?.. Нет, Кухулин, такие мысли до добра не доведут. Делай что должен, а дальше — посмотрим... У тебя сейчас есть противник — эльфы, и это даже очень хорошо, что Копье ненавидит эльфов. Тем легче достанется победа».

— Кухулин, надо что-то решать, — вывел из оцепенения своего командира Ульм. — Тайлер долго не продержится. Эльфы уже смяли его ряды и теперь вытесняют из леса.

— А что тут решать, — фыркнул Иллирэн. — Атаковать всем, что у нас есть. Финтаэль — не дурак. Он наверняка выставил резерв и своих лучших лучников по флангам. Но беда эльфов в том, что они уж очень надеются на поддержку леса. Они не готовы к продолжительным действиям противника и его напору. Я даже приблизительно могу сказать, что они думают: отбросить несколько атак, а дальше люди остановятся сами. Мол, не решатся они на битву в лесу, а будут лишь устраивать дерзкие вылазки в надежде на то, что лесным хозяевам рано или поздно наскучит эта возня и они сами выйдут им навстречу. Но эльфы терпеливы и никуда не выйдут...

— А почему ты решил, что эльфы думают именно так и будут действовать в соответствии с этими иллюзорными соображениями? — прищурился Кухулин. Поведение Иллирэна ему не нравилось, как будто звездный эльф подталкивал его к чему-то. Но вот к чему?!

— Я просто стараюсь думать как эльф, — вскинул голову Иллирэн. Но тут же смутился и принялся водить тиаром по снегу.

— Интересно слышать такие слова от эльфа, который пытается думать как эльф, — усмехнулся Ульм.

— Я — звездный эльф, а они — лунные. Это большая разница, — невозмутимо парировал Иллирэн. Однако от Кухулина не укрылся промелькнувший в глазах лесного воителя веселый огонек, а вслед за ним быстрый, едва уловимый сигнал. Но кому?!

Это было сделано поистине мастерски, и Кухулин даже не успел понять смысл послания, не говоря уже о том, кому оно было адресовано!

«Вот ты и прокололся, братец-лжеэльф. Да, несомненно, разница между звездными и лунными эльфами есть, но ты смог доказать, что между тобой и эльфами — неважно какими — тоже есть разница. Кто же ты такой? Маг? Нет. Мага бы я почувствовал. Тогда, быть может, прибывший из-за океана сид? Тоже не вяжется. Зачем тебе тогда я?.. Копье?.. Что ж, может быть... Но гадать можно долго, а времени остается все меньше и меньше. Ты прав, атаковать надо массированно, быстро. Я тоже прекрасно знаю лунных эльфов. И если закрепиться на окраине леса как следует, то они нас оттуда уже не выбьют...»

— Иллирэн прав, — сухо ответил принц. — Надо атаковать. Широко, массированно, быстро. Еще не все потеряно, наоборот, победа в наших руках. Если мы все, как один, упремся — они дрогнут, а дальше...

— Так что прикажешь? — поинтересовался Ульм, переминаясь с ноги на ногу. Ему уже порядком надоело бездействие. — Атаковать?

— Конечно, — раздражительно бросил Кухулин. — Я же сказал. Атаковать!

...Уладцы, разбившись на несколько групп, врывались в Лунный лес. Отовсюду летели длинные белооперенные стрелы, из-за деревьев вырывались потоки огня, на головы дружинникам падали толстенные, сплетенные из металлической проволоки сети... Однако они продолжали идти: стиснув зубы, изрыгая проклятья, но все-таки шли. Кухулин, Иллирэн и Ульм шли в последних рядах, их час еще не настал.

— Ульм! — рявкнул уладский принц. — Надо дать передышку Тайлеру. Вторую линию — вперед.

— Понял. Будет сделано.

Кухулин видел, как его друг бросился в самую гущу схватки. Туда, где мечники-эльфы сошлись с людьми грудь в грудь. Э-эх! Как бы и он хотел очертя голову броситься вперед. Но нет, пока приходилось наблюдать и порой отбивать летевшие из густых ветвей смертоносные стрелы. Эльфы доказывали, что не зря считаются лучшими лучниками в мире — каждую секунду кто-то из его бойцов падал, пронзенный стрелой лесных лучников. Однако для него это было не так уж и тяжело. Взмах, еще один, и сломанное жало отлетает в сторону...

Он настолько увлекся битвой, что едва не прозевал пробуждение Копья. Притороченная за спиной тряпица потеплела, среди деревьев родился холодный злой ветер.

«Как тогда, в Звездном лесу, — промелькнула мысль. — Что ж, может, пора потихоньку выпускать наружу копящуюся внутри артефакта силу».

Кухулин сорвал с плеча Копье. Уже прожженная в нескольких местах тряпица легла на покрытую густым зеленым ковром землю, — и это при том, что сейчас была зима! Вокруг Лунного леса земля была укрыта полуметровым слоем снега, а здесь... Здесь было лето, самое настоящее лето!

— Ты все-таки решил использовать его сейчас. — Возле уладского принца стоял возникший из ниоткуда Иллирэн. Вот секунду назад его не было, а теперь — тут как тут.

— А ты сам посмотри на него, — буркнул Кухулин. Странное поведение эльфа раздражало его все сильнее и сильнее.

С Копьем и вправду что-то происходило. Оно удлинялось на глазах. Древко из черного становилось серым, по красным лентам скользили какие-то странные переливы от бордового до нежно-розового, шипы вокруг наконечника затрепетали, словно соломинки.

— Надо высвобождать силу, — сказал Кухулин, склоняясь над Копьем. Земля вокруг него начала стремительно чернеть, травяной ковер быстро высыхал, опадал пеплом. — Иначе я уже не смогу контролировать его.

— Как скажешь, — невозмутимо ответил Иллирэн. — Твое Копье — тебе и решать. Но я бы поторопился. Эльфы теснят твоих бойцов. Они бросили в атаку резерв.

Кухулин ничего не ответил. Он лишь еще ниже склонился над загадочным артефактом, вытянув вперед руки так, чтобы они едва касались Копья. Пальцы обожгло, но не привычным теплым огнем, а каким-то холодным, словно артефакт источал ледяное пламя!.. Но он не сдавался. Несгибаемая воля заставила раскрыться внутренние барьеры, сознание проникало все дальше и дальше, раскалывая уровни защиты один за другим.

«Это кто ж тебя выковал? И откуда ты черпаешь силы?» Кухулин отвлекся лишь на мгновение, но этого хватило, чтобы остановить его прорыв. Наследник уладского престола так и не понял, кто или что попыталось его остановить. Но сделано это было поистине мастерски!

И тут догадка пришла сама. Копье! Оно обладало своей собственной волей и разумом, если, конечно, этими понятиями можно было описать прямое неподчинение — и даже более того, противостояние! — своему нынешнему хозяину!..

Кухулин работал. Так, как учил его метр Лейкириус, — спокойно, не спеша, лишь немного присоединяя к своей воле магию. Первой пробить барьеры должна именно воля, а уж затем к ней присоединится магия. Правда, сейчас Кухулин слегка изменял наставлениям учителя, — второй слой колдовства тонкой сетью опутывал собранную в кулак волю. Второй слой в своей основе был сплетением сразу нескольких заклятий познания, противоречащих друг другу. Да уж, несомненно, Лейкириус мог бы гордиться своим учеником — его собственное изобретение работало, притом не искажая другое колдовство!

То, что он увидел, было невероятно, невозможно! Заклятия познания работали, но вот то, что они являли, — было поистине ужасающе. Череда сине-зеленых глобул, плывущих к разверзающейся огненной бездне; фонтаны белого огня, вырывающиеся из-под земли, сжигающие все на своем пути; человек в синем плаще с призрачной короной на голове шагает к согнувшемуся пополам старцу, лицо которого выражает поистине нечеловеческий страх и ужас; полчища каких-то невероятных, покрытых черной слизью существ с ревом устремляются на объединенное войско людей и эльфов...

«Ты уже выбрал путь... — Перед глазами Кухулина всплыло лицо... капитана Беака! Не может быть! Но как же он похож на того старика, отступающего под натиском призрачного короля! — Я думал, ты поймешь... Но теперь уже поздно. Все свершится так, как должно... Великая война — неизбежна. Но ты еще можешь сделать так, чтобы она не стала последним, что увидят населяющие этот мир существа...»

Кухулин очнулся. Голова раскалывалась, словно по ней изо всех сил хватили пудовым молотом. Он огляделся по сторонам — в реальном мире прошло всего несколько секунд. Но вот сколько он был в призрачном?..

— Что случилось? — поинтересовался Иллирэн. — Ты будто с того света вернулся. Бледный, как сама смерть...

— Все в порядке. — Кухулин провел по копейному древку тыльной стороной ладони. Ничего. Копье больше не сопротивлялось своему хозяину. Древко вновь почернело, шипы встопорщились, а две ленты больше не отливали всеми оттенками красного. Копье подчинилось. И теперь он чувствовал, что может распоряжаться этой силой как угодно.

— Та-а-ак, — улыбнулся Иллирэн. — Ты подчинил себе Копье? Превосходно! Просто превосходно...

— И даже не думай об этом! — рявкнул Кухулин, поднимаясь на ноги и выставляя перед собой свой артефакт. — Ты не получишь его! Или еще сомневаешься в моих способностях?..

— Что ты, что ты! — запротестовал эльф. Теперь он уже не был таким дерзким и наглым, как раньше, — сама покорность. — Ив мыслях не имел. Просто рад за тебя. Теперь ты можешь испепелить лунных, не моргнув и глазом.

Кухулин чувствовал, что эльф прав. Он сейчас был переполнен силой настолько, что, наверное, мог даже одним взглядом гасить звезды, а дыханием — иссушать моря. И одна его половина именно этого и хотела, но вот другая, оставшаяся от того прошлого Кухулина, защитника обиженных и обездоленных, борца за честь и доблесть, — говорила: нет! Зачем, ведь мир и населяющие его создания хороши, прекрасны, грациозны и неповторимы!..

— Сожги их! — Иллирэн побагровел. — Ну же! Чего ты ждешь?!

«Спешишь, братец-лжеэльф? А сейчас спешить никак не надо. — Тот старый Кухулин переборол-таки нового. — Я, конечно, хочу одержать победу, но не такой ценой. Быть может, для тебя ничего не значат такие слова, как „доблесть", „отвага", „благородство" и „сострадание"? Но для меня они значат многое!»

— Нет, — холодно оборвал лжеэльфа Кухулин. — Мы сделаем по-другому. По-моему.

С Копья слетели шесть огненных шаров из чистого белого пламени и устремились в глубь леса, — туда, где прятались эльфы-лучники. Раздался гром, пространство между деревьями заволокла серая едкая дымка, из которой тотчас же высыпало около полусотни обгоревших эльфов. Остальные остались лежать там, где взорвались белые шары.

— И это все? — Иллирэн досадливо сплюнул и впился глазами в дымящееся Копье. — Ты что, не использовал всю силу Копья?!

— Отступаем, — крикнул подбегающему к нему Ульму Кухулин. — Сейчас последует ответ.

— Кухулин... это... это... ты сделал? — промямлил уладский дружинник.

— Я,— кивнул принц. — Уводи людей из леса, Ульм. Пока мы не дождались ответа здешних хозяев. Эльфы сами выйдут нам навстречу. Они слишком самоуверенны и заносчивы, чтобы оставить без внимания приведенную в действие силу Копья...

* * *

— Они прорвались сразу в двух местах! Тир, ты слышишь меня? — Остерил встряхнул своего нового командира. — Что делать?

После смерти Мирана Тир принял командование над тем, что осталось от полков Ильтиу и Зволле, как наследник барона. Остерил и Рамалия были не против, ведь покойный барон сам благословил будущий брак фирийца и своей дочери, тем самым обозначая право наследования.

Тир огляделся. «Почти все бойцы уже на стенах. Противник понял, что оттягивать развязку некуда, осада Лиомора и так слишком затянулась. Что ж, если отобьем этот штурм, то, возможно, он станет последним».

— Бросай последний резерв, граф, — приказал Тир. — Больше тянуть некуда. Фирийцы бросили в бой все, что имели. Значит, и мы должны поступить так же.

— Эберет, — повернулся к застывшему позади воину коннаский граф. — Слышал приказ барона? Выполнять.

Тира аж передернуло, однако он сдержался. Хотят называть его бароном — пусть. Он уже пробовал возражать — Остерил, Рамалия и другие лишь качали головами, мол, для простых воинов ты отныне барон, и не важно, что император не благословил восхождение под венец всех богов, а также получение титула. Ты — барон Ильтиу, и все тут!..

Они остались вдвоем. Рамалия с озерниками держали западные укрепления, Сконди и Брабан обороняли восточную стену, Роланда осталась в ратуше под бдительной охраной гвардейцев.

— А великий герцог так и не подоспел, — вздохнул Тир.

— Еще есть время, — ответил граф, вглядываясь в предрассветные сумерки. — Если Айлиль все-таки...

— Погоди, — остановил конна Тир. — Смотри. Фирийцы все-таки дождались подкрепления. Теперь...

— Это не фирийцы, — оторопело проговорил Остерил. — Это... это... Айлиль!

Из тумана вынырнул золотистый конь, бегущий по бурлящим волнам, — стяг великого герцога Коннахта! Следом за ним выплеснулась волна закованных в броню конников.

— Я же говорил: великий герцог успеет! — радостно выкрикнул граф.

Фирийцы такого поворота событий не ожидали. Войско великого герцога ударило им в тыл. Строй противника рухнул, более свежие, жаждущие победы конны, разделившись на несколько групп, обрушились на противника. Через их головы летели смертоносные стрелы, и каждая вторая находила цель.

— Теперь пора и нам, — заметил Тир, высвобождая из заплечных ножен полутораручник. — Передай Сконди и Ле Гуину — мы выходим наружу. Пусть оставят несколько сотен для обороны города. И еще гвардейцев. Остальные — под стены.

— Да! Под стены! — воскликнул Остерил. — Перебьем их всех!

Ворота Лиомора в очередной раз распахнулись.

...Это был даже не бой — избиение. Войско Ай-лиля, растянувшись широким фронтом, наступало с тыла. Тир же вместе с защитниками города встретили фирийцев лицом к лицу. И дрогнула армия Деамеда, вернее то, что от нее осталось. Однако ни эрийцы, ни конны не увлеклись погоней, ограничиваясь добиванием тех, кто остался под стенами Лиомора, тех, кто не успел вырваться из кольца.

Победа!.. Наконец-то, такая долгожданная и такая нужная сейчас, когда противнику уже почти удалось сломить дух защитников! Осада с Лиомора была снята...

— А-а, Остерил, — улыбнулся великий герцог. — Ты еще жив? Никак не ожидал от тебя такой прыти. Что ж, тем лучше для Коннахта. Его слава возрастет еще больше, когда узнают, какие живучие полководцы воюют за него.

Великий герцог Коннахта являл собой весьма колоритную фигуру. Ростом он превосходил почти всех известных Тиру людей — около двух метров, если не больше, худое, изрытое мелкими оспинами лицо, длинные окрашенные ярко-голубой краской усы, выдающийся далеко вперед квадратный подбородок... А улыбался он поистине неповторимо, на всю ширину лица, едва не касаясь уголками губ длинных, очень похожих на эльфийские, ушей.

«Полуэльф... Очень интересно. Правитель государства, основное население которого почти полностью состоит из людей, — полуэльф. Да уж, вправду говорят: неисповедимы пути судьбы...»

— А где Миран? Я надеялся увидеть этого старого пройдоху первым, — удивился великий герцог, обводя присутствующих военачальников взглядом, полным недоумения.

— Миран погиб, — сухо ответил Тир, беря за руку стоявшую позади Роланду.

— Как? Почему?!

— Предательство, — сказала Рамалия, опускаясь в единственное найденное в походном шатре Айлиля кресло. — Валлиан. Он изменил Эриу. А этот молодой воин — теперь его преемник. Перед смертью барон Ильтиу успел благословить их с Роландой союз.

— Роланда! Ты обручена?! — воскликнул великий герцог, бросаясь к баронете и заключая ее в объятья. — Ну наконец-то! Помяните мои слова: закончится война, я лично устрою вам такую свадьбу, что сам император обзавидуется!.. Ты и этот молодой человек...

— Тир.

— Очень приятно! — Коннаский правитель крепко пожал протянутую фирийцем руку. — Отныне, Тир, ты можешь видеть во мне не только великого герцога и одного из самых влиятельных людей Тверди, — правитель Коннахта загадочно улыбнулся, — но и преданного друга и союзника Айлиля. Просто Айлиля, и никаких великих герцогов!.. Но только в приватной беседе.

Айлиль подмигнул Тиру и, повернувшись к остальным, добавил:

— Кстати, а остальных-то воинов я не знаю. Тир, будь добр, представь мне их.

— Мой старинный друг — Сконди, уроженец Снежных гор. Члены Высшей Воинской Касты — Ле Гуин и Ле Криан, тоже мои давние знакомые... Брабан — воспитанник покойного барона, эриец, за доблесть, отвагу и смекалку введен в ранг тысячника...

— Прекрасно. Премного признателен. Остерила и Рамалию я знаю, — лишь уголками губ улыбнулся Великий Герцог. Судя по всему, арсенал его улыбок был бесконечным. — Господа, отставим пустые разговоры в сторону. Вы провели долгое время в осаде и были отрезаны от внешнего мира, поэтому послушайте, что я скажу... Фирийцы отступают, но нам не надо мешкать. Нельзя, чтобы они оторвались от нас и тем самым имели возможность перегруппироваться и дать нам бой. Империя Эриу и союзные ей войска Коннахта, под моим скромным командованием, перешли в наступление. И это не только здесь, у Лиомора. Подобное происходит по всему фронту. Криспин, поддерживаемый двумя столичными полками, наконец-таки перешел в атаку. Полка барона Раре — больше нет! Однако эту брешь удалось заполнить с помощью собранного с окрестностей Ар-риса ополчения. Ну, и при поддержке нескольких коннаских отрядов... Но главное — не это! Эдмор, принявший командование над полком Лейкарта, после смерти оного засел неподалеку от Баллины. Он дожидается... угадайте кого.

— Свою бабушку? — осторожно поинтересовался Сконди.

— Своего дедушку! Нет, почтенный Сконди. Не угадал. Твоих родичей!..

— Гномы?! — не поверил своим ушам Сконди. — Они что же...

— Покинули свои подземные пенаты, чтобы вступить в союз с нами! Каково? А? Гномы ударят фирийцам во фланг, когда те обрушатся на Эдмора. Кроме того, подгорные воители, пользуясь старыми подземными ходами, проникли в город и теперь выжидают — когда фирийцы будут отступать, то попытаются укрыться в Баллине. Они ведь смогли купить магистрат города. Так что «гномы в городе!» — станет для них большущим сюрпризом.

— Вот это новость! — присвистнул Ле Гуин. — Сконди! А ты не хочешь случаем присоединиться к своим соплеменникам?

— Нет, — ответил гном, заметно погрустнев. — Мое место — здесь, с моими друзьями.

— Ладно, гномы — гномами, а нам надо что-то решать. Я предлагаю атаковать отступающего противника.

— Ты во многом прав... гм... Айлиль, — задумался Тир. — Но этого делать нельзя. Дело в том, что нам по-прежнему угрожают фирийские арбалетчики с запада.

— Это те, которые укрылись в землях орков? — фыркнул Великий Герцог. — Да брось ты! Ты думаешь, почему я так задержался? Потому что решил обойти Лиомор с запада, пройти по землям зеленокожих и обрушиться на фирийцев с тыла. Но меня как раз и задержали те фирийские конные арбалетчики, о которых ты говоришь, вкупе с их клыкастыми союзниками. Та еще была битва, скажу вам! Но мы победили и теперь вот находимся здесь, а остатки орков благополучно переправились к своим оркнейским собратьям.

Собравшиеся военачальники сразу повеселели, приободрились. Еще бы! Фирийские арбалетчики разбиты, орки ушли — и теперь, судя по всему, навсегда, — гномы вышли из своего добровольного заточения и схлестнулись с врагами империи...

— А что слышно про Озерные кланы? — неожиданно поинтересовался Ле Гуин.

— У них там тоже что-то случилось, — почесал затылок великий герцог. — Война какая-то...

— С империей?!

— Да вроде бы нет... По рассказам — с Уладом. — Собравшиеся в недоумении переглянулись. — Конхобар со своей армией вторгся в пределы князей Изгиба, а те попросили помощи у вождей кланов. Вот те и откликнулись.

«Что же это такое творится! — изумился Тир. — Всеобщая война? Выходит, я угадал, когда думал, что война охватит всю Твердь. Но зачем Конхобару земли Изгиба? Они ведь далеко, да и управлять ими из Эмайн-Махе будет ох как нелегко...»

— Думаю, вожди справятся и без нас, — сказал Ле Криан, кладя руку на плечо Ле Гуина. Тот стоял как в воду опущенный. — Закончим здесь, а тогда, если на то будет воля всемогущих богов, отправимся в земли Изгиба.

— Криан дело говорит, — поддержал друга Сконди. — У нас сейчас другая задача — не дать уйти Деамеду. Только надо оставить в Лиоморе гарнизон, причем под командованием кого-нибудь, кто уже сумел доказать свою доблесть и изворотливость ума.

Все повернулись в сторону Тира.

— Э, нет, так не пойдет, — замотал головой Сконди. — Как это? Оставить начальником гарнизона командира полков?

— Тогда оставайся ты, — улыбнулся Ле Криан.

— Тоже не пойдет, — с не присущей гному серьезностью возразил Сконди. — Тир без меня никуда не пойдет. Мы — как единое целое, как голова и руки, как конь и наездник, как...

— Ну у тебя и сравнения, — прыснула Рамалия. — Ты бы еще сказал: как ноги и задница.

Все в шатре Айлиля чуть не лопнули со смеху, и сам правитель Коннахта в этом преуспел едва ли не больше всех. Гном же, напротив, покраснел и отступил назад, так чтобы на него обращали поменьше внимания.

— Гм... кхе... Ладно, — утирая выступившие слезы, сказал Тир. — Ты, в общем... не обижайся, Сконди. Рамалия просто пошутила.

— Хороши шуточки, — пробурчал гном. — Нечего сказать.

— Извини. Все, господа, успокойтесь. Сконди прав. Лиомор просто так оставлять нельзя. А останутся... Брабан и Остерил. Если, конечно, великий герцог не возражает против того, чтобы назначить его лучшего полководца начальником гарнизона. Временно, конечно.

— Да ты что?! Пускай остается. Ему полезно развеяться.

— Вот и хорошо, — улыбнулся Тир и уже серьезнее добавил: — Остерил, у меня к тебе будет небольшая просьба... Присмотри за Роландой...

...Объединенные полки Эриу под командованием Тира и войско великого герцога Коннахта выступали на север, вслед за разбитыми, сломленными, но не растерявшими боевого пыла фирийцами. Роланда же в сопровождении Брабана и Остерила отправлялась назад, в полуразрушенный Лиомор. Расставание было долгим, однако и Тир, и его возлюбленная знали — очень скоро все это закончится и они наконец будут вместе.

Война-то ведь заканчивается!..

* * *

Беда озерников заключалась в том, что они бились разрозненно. Каждый защищал цвета своего собственного клана, а на остальные ему было просто наплевать. Они не умели сражаться правильным строем, да и, в общем-то, не хотели. Зачем, если война — это лишь проявление твоего воинского умения, мастерства владения мечом и испытание крепости духа? Разбившись на тройки, четверки или пятерки, озерники слепо бросались в самую гущу схватки и выходили из нее либо победителями, либо оставшись наедине с врагом. Ну, максимум вдвоем!..

И поэтому они проигрывали. Войско Конхобара шутить не любило и старалось как можно быстрее избавиться от «шутников». А войну с кланами оно расценивало как одну большую шутку.

Озерники издавна славились как мастера лесных сражений, засад, неожиданных хлестких атак, ловушки тоже числились среди их талантов. Однако сейчас они не могли применить и половину всего доступного им лесного арсенала. Войско Конхобара и объединенные кланы при поддержке княжеских дружин сошлись на пологом, усеянном лишь небольшими клочками деревьев берегу Лох-Ареба. По сути, даже негде было устраивать засады — сплошь открытое, просматриваемое со всех сторон пространство и темно-синяя гладь озера... Правда, небольшие сюрпризы озерники все-таки приготовили.

— Смотрите в оба, — сказал Ле Анкр. Он с тремя воинами как раз и был одним из сюрпризов.

Несмотря на неудобства, воины кланов кое-как разместились в реденьких, засыпанных снегом рощах. Здесь могло разместиться не больше двух троек или одной пятерки. Своего рода резерв, а также эффект внезапности.

— Молодец Ле Трод! — одобрительно кивнул головой Ле Анкр, наблюдая за действиями своего друга-соперника. — Хорошо идет. Нападает, тут же отступает. Таким образом, строй уладцев расшатывается, как пьяный медведь на городской ярмарке. Еще немного, и Конхобар окончательно потеряет терпение. И вот тогда настанет наша очередь.

Озерники за его спиной даже не шелохнулись. Они прекрасно знали, что и зачем делает Ле Трод. Просто их вождю захотелось поговорить, что ж, пускай говорит, если скучно.

Четверка Ле Трода тем временем в очередной раз бросилась на противника, с визгом, криками и улюлюканьем, словно в первый раз дорвавшиеся до оружия крестьяне, а не одни из лучших бойцов Тверди. Строй уладцев подался назад. Озерники врубились в него, замелькали мечи, секиры, копья. Однако не прошло и минуты, как Ле Трод и его воины отхлынули назад. Противник бросился за ними, но не тут-то было! В последний момент вождь что-то крикнул своим воинам, и те, упав на колени, потянули непонятно откуда взявшиеся канаты — второй сюрприз! Под ногами уладцев разверзалась земля — во всяком случае, это была первая мысль, приходившая им в голову. В реальности же все было намного проще: озерники приводили в действие свои ловушки: открывались ямы, усеянные на дне частоколом копий; из-под земли вырывались длинные заостренные пруты.

Атака уладцев захлебнулась. Они, наверное, еще смогли бы избежать поражения, отступив назад и попытавшись выманить озерников к себе, или хотя бы обойти их. Но теперь было уже поздно. Сзади послышался нестройный многоголосый рев — княжеские дружины!..

— А вот теперь и мы, братцы, — бросил Ле Анкр, срываясь с места.

Озерники бесшумно вылетели из засады и обрушились на растерянных уладцев. Однако они были не единственные — повсюду из, казалось бы, невозможных для засады мест вырывались все новые и новые связки. Уладцы дрогнули и подались назад, но и там их ждала гибель — княжеские дружинники не щадили никого: за разрушенные и спаленные дотла города, за убитых жен и детей!..

— Разрезаем их на куски, — проревел Ле Трод, бросаясь в самую гущу схватки. Его тройка — уже не четверка — устремилась вперед, разламывая вражеский строй, разбрасывая, сминая...

Вот уже стал виден арьергард противника.

— Вперед!

Следом за ним двигалось еще, по меньшей мере, несколько десятков связок; остальные остались сдерживать противника грудь в грудь. Ле Трод оглянулся, теперь их было уже трое. Но ничего! Пройти, и неважно, сколько погибнет, а сколько уцелеет. Главное, они укажут путь остальным.

Ле Трод резко свернул в сторону, к видневшимся неподалеку рощицам. Строй противника выплеснул их наружу. Их осталось двое. Из укрытий продолжали вываливаться боевые связки, правда, их было уже гораздо меньше, чем вначале.

— Ничего. Сейчас перегруппируемся и... — Ле Трод оглянулся по сторонам в поисках таких же, как и он, — лишенных связки.

В этом-то и состояло одно из преимуществ озерников: они могли наскоро сколачивать боевые связки, и каждая последующая ни в чем не уступала предыдущей. В отличие от бойцов, бьющихся правильным строем, — этим надо было привыкать к неожиданно оказавшемуся плечом к плечу соратнику. Да и смена убитых происходила не так быстро, как формирование озерных боевых связок.

Спустя несколько секунд у него уже опять была полная боевая связка, снова четверо.

— Повор... — Ле Трод не успел закончить. Его отбросило в сторону.

— Ну, держись, лесной выползень! — прохрипел черноволосый кудрявый крепыш, сжимая две короткие парные сабли. Он был без шлема, доспех на груди разрезан в двух местах. С распухшей щеки медленно стекала тонкая струйка крови. — Посмотрим, как ты справишься против Лаогена.

Возле уладца сгрудилось около десяти воинов — его малая дружина. И вид у каждого из них был довольно свежий.

— Нападай, — ответил Ле Трод, выставляя перед собой узкий клинок.

Четверо против одиннадцати. Однако вождь озерников не привык отступать...

Ле Трод схлестнулся с самим Лаогеном, попутно располосовав двух уладцев, но при этом также получив ощутимый удар в бок. Уладец оказался превосходным бойцом. Узкий клинок и две короткие сабли столкнулись. И опустились. Ни один из противников не достал другого.

А воины Ле Трода и дружинники Лаогена тем временем схлестнулись не на жизнь, а на смерть. Каждое мгновение кто-то из бойцов падал, пронзенный смертоносной сталью. Однако уладцы падали чаще... Их было больше, но озерники ведь не зря же именовались одними из лучших бойцов Тверди!

Ле Трод пятился назад, удары противника оказывались быстры, неимоверно точны и выверены. Толчок, и он, теряя равновесие, опрокинулся на спину.

— Ты — труп, — ухмыльнулся Лаоген, занося над поверженным противником одну из сабель.

Прежде чем клинок озерника и уладская сабля столкнулись, Ле Трод успел оглянуться. Его воины были мертвы, как, впрочем, и дружинники уладца. Клинок, описывая широкую дугу, вылетел из рук. Вместе с саблей уладца.

— Не хочешь ничего сказать?..

— Иди ты к демонам! — выкрикнул Ле Трод, прежде чем вторая сабля противника впилась ему в плечо.

— Неправильный ответ, — сухо прокомментировал Лаоген. — Надо было попросить пощады.

Он выдернул саблю, взмахнул ею и... В последний момент, превозмогая боль и усталость, Ле Трод рванул все тело вперед, к своему врагу. Его кинжал, пробив доспех, впился в сердце. Однако и сабля Лаогена нашла свою цель — уже падая, тело уладца увлекло за собой саблю, которая, извернувшись в полете, опустилась Ле Троду на шею. Два тела повалились на землю, вокруг них тотчас же разлилась лужа крови, медленно впитываясь в промерзшую насквозь землю.

— ...Не-е-е-ет! Лаоген!! Нет!..

К месту схватки уже бежал Конхобар. Его не волновало, что вокруг мелькают вражеские клинки, что каждую секунду падает один из его воинов и казавшаяся сначала победа — уже не победа вовсе, а поражение. Погиб его сын! Любимый сын. Тот, на кого он возлагал такие надежды, на кого он...

— Заберите его, — сквозь слезы проговорил Конхобар. — Вы слышите меня? Мой сын не должен быть похоронен в чужой земле!..

Сразу же несколько телохранителей короля Улада подхватили безжизненное тело Лаогена. Остальные же, окружив тройным кольцом своего повелителя, начали отступать. На юг — там озерники не смогли сломить сопротивление противника, и теперь туда, ощетинившись частоколом пик и мечей, отступали остатки армии Конхобара.

Король Улада был раздавлен, сломлен; его армия была разбита. И нечего питать себя иллюзиями — победа утрачена. И остается только один выход...

— Охранять короля! — проревел Конхобар. — Сбиться в кучу и отступать к кораблям!..

Армия Улада отступала. Они прибыли сюда за победой, славой, а получили лишь поражение и позор!..

Они вступили в прибрежную лесную полосу. За ней начинались широкие песчаные пляжи, и дальше — воды Килийского моря. Однако перед тем как сбросившие листву деревья начали образовывать над головой плотный навес, перед тем как сплетение из ветвей закрыло почти все небо, Конхобар увидел... С запада тянулись рваные иссиня-черные тучи; они бурлили, переливались всевозможными оттенками фиолетового — словно внутри кипел какой-то невидимый для простых глаз котел. То и дело к земле устремлялись ветвистые молнии, землю сотрясали короткие прерывистые судороги.

Озерники остановились, княжеские дружины — тоже. Видимо, они боялись гнева природы больше, чем уладские воины. И Конхобар не замедлил этим воспользоваться.

— К кораблям! — махнул рукой король Улада, исчезая в темных зарослях. Ему совсем не нравилось происходящее, но, с другой стороны, озерники отстали, а значит — у них появился шанс...

Но все-таки что-то было не так... Конхобар чувствовал, что это не последний сюрприз на сегодня. И на этот раз его приготовили не озерники...

***

Донн отпрянул от потеплевшего Камня, согнувшись пополам и обхватив голову руками. Боль пронзила все тело, выгнула дугой, заставила корчиться на холодном сыром полу. Сверху посыпалась мелкая крошка потрескавшейся мозаики, осыпая мага каменным дождем. Камень внезапно полыхнул бледно-розовым, своды пещеры дрогнули, и теперь уже на него посыпалась не мелкая крошка, а булыжники размером с гномий кулак.

Чертыхаясь, он отполз в сторону, туда, где находилась его импровизированная спальня, повалился на вырезанное из скалы ложе и застыл. Испуганный взгляд наткнулся на потрескавшуюся мозаику — местами откололись целые пласты!

А Камень тем временем, нервно пульсируя, затихал.

— Опять что-то врывается в Да Дерг? — Вопрос не требовал ответа. Да и для кого бы он прозвучал? Он один, и никого в пещере нет и не может быть. — Видать, и вправду говорил Хозяин Вод... В этом мире сосредоточено слишком многое...

— Приятно слышать, что этот старый оболтус хоть иногда говорит умные вещи...

Звонкий мелодичный альт звучал отовсюду. Донн встрепенулся, огляделся по сторонам, вверх — никого. Скрестив указательный и безымянный пальцы на левой руке, он послал вперед сигнал-импульс, который должен был определить местонахождение невидимой особы по ее ауре... Но...

— Не старайся напрасно, — раздался легкий смешок в ответ. — Ты меня не обнаружишь. Да и зачем? Ведь мы можем просто общаться... Не видя друг друга.

— К-кто ты?

— А это сейчас так важно? Думаю, нет. А теперь послушай, что я скажу, ведь не зря же я опустилась до того, что общаюсь с каким-то магом!

Донн попятился назад, пока не уперся в стену пещеры.

— Хозяин Вод был прав. Да Дерг слишком важен, чтобы его потерять!.. Я говорю так, потому что ты и другие, населяющие этот мир, стоите на краю. В буквальном смысле этого слова. И не надо делать глупую мину. Я не сказала ничего такого, что бы перевернуло сложившееся равновесие вверх дном.

— Но...

— Никаких «но»! Молчи и слушай! Я не привыкла разговаривать с тебе подобными. Так что прими за честь. И перестань, наконец, трястись! Я — не враг. Хотя и другом меня назвать тоже нельзя... Так вот. Грядут великие перемены. Поистине великие! И ты, как многие другие, не можешь остаться в стороне. Были произнесены слова... И он пробудился. Но пока еще ему не дано карать и миловать, разрушать и созидать, наложить запреты, а потом самому же их и нарушить!.. Он заперт, но я предчувствую, что очень скоро его освободят!.. У Да Дерга не осталось хранителей... Настоящих хранителей было два: один исчез, и теперь уже никто и ничто не в состоянии его отыскать. Другой... Он разочаровался в бытии этого мира. Он понял, насколько смертные ничтожны и что не стань их — можно будет вздохнуть с облегчением...

— Зачем я тебе?! Что тебе от меня нужно?! — вскричал маг, заслоняясь рукой от надвигающейся на него темноты.

— От тебя?! Ха-ха. Лично для меня — ничего. Но как сказал наш общий знакомый: «Когда придет время — прими свою судьбу достойно!» Я уже сказала: грядут великие перемены. Колесо закрутилось, но теперь его уже не остановить, остается лишь в нужный момент повернуть его в нужную сторону. Надеюсь, ты понимаешь, о чем я?

— Н-не совсем...

— Я так и знала! Вы, простые смертные, ни на что... — Невидимая собеседница захлебнулась собственной яростью. — Я и не ожидаю, что ты поймешь меня. Просто когда придет время — сделай выбор. И главное — решись на него! Перемены уже начались... И одна из них как раз и заключается в моем пробуждении...

— Ты не ответила на мой первый вопрос, — наконец решился Донн.

— Это на какой же?

— Кто ты?

— Я — Вечная. — И опять в голосе говорившей послышалась ухмылка. — Ну, чего же ты молчишь? Для тебя это просто слово, одно из тех, которыми вы привыкли называть неведомое для вас, непостижимое, то, что находится за гранью вашего понимания.

— Ты... ты... Кто ты, Вечная?..

— Еще не понял? Тогда и объяснять не стану, Страж Царства Мертвых. Думаю, еще одного прозвища будет достаточно. Я — хранитель. Тот, которому...

— Который разочаровался в бытии этого мира, — воскликнул Донн, подходя к камню Судьбы. Нотации неведомой сущности уже начинали ему надоедать. — Ты говоришь, чтобы я принял свою судьбу достойно, когда придет время? Но судьбы нет! И никогда не было. Это лишь глупая сказка для тех, кто не может разобраться в своей собственной жизни, а возлагает все трудности на какую-то непонятную судьбу! Х-ха! Глупость!.. Ты говоришь, что ты — хранитель? Но почему тогда ты отказываешь причислять себя к обитателям этого мира? Почему ты именуешь себя хранителем? Ведь тот, кому нет дела до происходящего здесь и сейчас, не может именоваться хранителем! Ты просто сторонний наблюдатель... Что ты хочешь от меня, прикованного к этому Камню, к этому острову? Чтобы я выбрался наружу и грудью встретил опасность? Лицом к лицу ехватился с неведомым противником, даже не зная, куда ударить и откуда ждать ответ? Ты слишком много от меня хочешь, назвавшаяся Вечной, присвоившая себе титул хранителя!.. Я не могу бороться с неведомым, а значит, это предстоит тебе...

Донн хватанул воздуха и замолчал. Он ждал ответа. Но его собеседница молчала.

— Почему ты молчишь? Я задал не совсем корректный вопрос?.. Или, быть может, твое величие не позволяет ответить простому смертному?

А в ответ тишина. Камень Судьбы погас, остался лишь едва различимый багровый свет, которым он поблескивал. Донн уже было смирился с исчезновением «хранителя», когда свод пещеры вновь сотрясло в жестокой судороге.

Он все-таки дождался ответа.

— Мне надо было подумать, — на этот раз в голосе Вечной уже не слышалось тех полных презрения ноток, которыми она одаривала мага. — Насчет судьбы ты прав — ее нет и никогда не было. Это было иносказание. Но вот что касается другого... Очень скоро ты сам все узнаешь. Что такое или кто такой Камень, кто этот неведомый противник, с которым ты схлестнешься грудь в грудь... Да и многое другое. Как, например: какими свойствами обладает осколок Фала, и зачем он его тебе отдал. Именно отдал, а не лишился его. Названный камнем Судьбы не делает что-то просто так, лишь потому, что ему этого захотелось, — у него свои планы, которые, увы, никому не ведомы. Даже мне!..

— Я запомню твои слова, Вечная, — кивнул Донн. — Извини, что не называю тебя хранителем.

— Мне все равно, как ты меня не называешь, — равнодушно ответила невидимая. — Это прозвище было придумано не для таких, как ты.

— Хорошо. Пусть не для таких, как я. Но все-таки у меня к тебе есть вопросы... Вернее, один. Что в действительности тебе надо? Какую услугу я могу оказать посетившей меня сущности? — ухмыльнулся Донн. Он не сомневался: его собеседница способна видеть все происходящее в пещере. Что ж, пусть смотрит и пусть запоминает эту ухмылку.

— Я запомню ее, — вздохнула Вечная. — Но и ты запомни, маг Дуин. Всего одно слово. Перемены.

Донн утвердительно кивнул.

— И они уже начались. Прямо сейчас...