Время выбора

Глава десятая

Кухулин с трудом открыл глаза, попробовал встать, однако лишь застонал и опять упал в холодный липкий снег. Разум пронзила острая боль утраты: Ку-Рой, тот, кого он считал заклятым врагом и отпетым негодяем, доказал, что способен на что-то большее, чем просто сражаться за славу и почести; маг отдал свою кровь и плоть, чтобы жили другие!

Кухулин ошибался. Он во многом ошибался, но теперь все будет по-другому...

— Хвала богам! Ты жив! — Над ним склонился израненный, едва стоящий на ногах Ульм. — Мы уже думали, что...

— Кто это... мы?..

— Хм... Кухулин... Эльфы ушли. Ты победил. Хотя правильнее сказать будет, что не победил никто.

— Помоги мне подняться, — прохрипел принц Улада. — Это еще не конец...

Кухулин, поддерживаемый раненым дружинником, поднялся, огляделся и едва не вскрикнул от удивления. Лунного леса не было; не было и заснеженных холмов, на которых совсем недавно произошла битва между людьми и лунными эльфами. Они находились на берегу какого-то озера или моря, во всяком случае наследник уладского престола противоположного берега не видел. По ярко-рыжему песку не спеша прогуливались два уладца — Тайлер и еще один, имени которого Кухулин не знал; неподалеку на возвышающемся над песчаным берегом каменном утесе стоял Иллирэн. А у его ног лежало... Копье?!!

— Что... демоны меня побери, происходит?! Ульм! Как долго я находился без сознания? Где мы находимся и почему Копье у Иллирэна?!

— Ну... С чего бы начать... — замялся дружинник.

— С того момента, когда я вырубился, — зашипел Кухулин.

— Тогда так. Белый шар, посланный тобой при помощи магии Копья, столкнулся с эльфийским зеленым лучом. Что это было — я не знаю, так как не маг и не колдун. Но магия эльфов выдержала, она сломила Силу Копья...

«Если бы только магия эльфов... — Кухулин опять вспомнил улыбку на лице умирающего Ку-Роя. — Кровь мага и душа лунного...»

— В общем, нас всех разбросало в разные стороны. Не только ты потерял сознание: и я, и Тайлер, и даже Иллирэн! — досталось всем. А когда мы очнулись, оказалось, что нас отбросило к берегам Морты.

— Неплохо, — задумчиво проговорил Кухулин. — Очень неплохо. Чтобы аж к озеру Морта!.. Но как Копье оказалось у Иллирэна?

— Не знаю, — дружинник равнодушно пожал плечами. — Иллирэн и тот воин, который сейчас говорит с Тайлером, первыми пришли в себя. Кстати, Кухулин, а кто этот воин? Я что-то его не припоминаю.

— Я тоже, Ульм. Но сейчас не это главное. Иллирэн как-то связан с Силой Копья, и он — не тот, за кого себя выдает.

Уладский дружинник улыбнулся и потянулся к висевшему на правом боку мечу.

— Тогда надо забрать у него Копье. А уж потом, если ты не возражаешь, мы с Тайлером поговорим с ним по душам.

— Не возражаю, — в свою очередь улыбнулся Кухулин. — Но сначала я поговорю с ним сам. А вы будьте начеку.

Налетевший из ниоткуда ветер едва не сбил его с ног, однако принц Улада устоял. Ему вдруг показалось, будто в этом ветре он слышит чей-то до боли знакомый голос. Он посмотрел по сторонам — никого. Лишь Тайлер, Ульм, Иллирэн и еще один воин, лицо которого напоминало ему... Кого? Кухулин не мог вспомнить...

— А, ты уже пришел в себя?

Иллирэн оказался совсем рядом. Кухулин готов был поклясться, что странный эльф мгновение назад был на расстоянии броска Копья, а теперь как ни в чем не бывало стоял перед ним!..

— Меня не так-то легко убить, — зловеще улыбнулся принц Улада.

— Это я уже заметил, — согласился эльф. — Но ты мне лучше скажи, как ты управлял Силой Копья?

Рука наследника Улада легла на эфес меча. Неистовый ветер вновь взвыл за спиной, но теперь в нем уже не было ничего. Просто ветер...

Кухулин молчал.

— Не сверкай так глазами, — улыбнулся эльф. — Это не делает тебя еще более ужасным. Всего лишь жутко смешным...

— Что тебе надо? — Рука осталась на эфесе меча.

— Странно... — Голос эльфа вдруг стал низким и скрипучим. — Я думал: ты сообразительнее... Мне нужно твое Копье — Копье Ассала, являющееся частицей Истинного Бога, о котором я тебе уже когда-то говорил.

— Оно нужно не тебе, — холодно парировал Кухулин, освобождая клинок из ножен. — Оно нужно твоим хозяевам, тем, кто устроил все это. А ты сам — вовсе не звездный эльф. Ты — гнусный вор, клятвопреступник и убийца.

— Вот теперь я узнаю тебя, Кухулин, образец доблести и хладнокровия, мудрейший из мудрых и храбрейший из храбрых, — всплеснул руками Иллирэн. — Ты прав, Копье нужно не мне. Оно нужно тем, кто сильнее и тебя, и меня и кто распорядится им лучше, чем какой-то там смертный. Но вот видишь, какая беда приключилась: Копье привыкло к тебе; у него тоже есть что-то вроде души, только гораздо примитивнее. И эта душа как раз и вобрала в себя частичку тебя. Подозреваю, тут не обошлось без Хаоса, ведь не зря же тебе дали тот конский череп, распавшийся пеплом в дебрях Звездного леса.

— Очень интересно, — прищурился Кухулин. — А раньше ты говорил, что тебе почти ничего не известно о Копье... И даже клялся Кровью Звезд...

— Это было раньше, — менторским тоном ответил Иллирэн. — Как ты правильно догадался, я — не эльф. Но дабы потешить твое любопытство и свое самолюбие, я кое-что тебе расскажу... Так сказать, напоследок...

«Говори-говори, братец-лжеэльф. А я пока решу, что с тобой делать и как тебя использовать...»

Боковым зрением Кухулин увидел приближающихся к нему по широкой дуге Тайлера и Ульма. У обоих руки лежали на рукоятях мечей. Третий, неизвестный Кухулину, дружинник остался стоять на месте как ни в чем не бывало.

— Это Копье, первый раз появившееся в Да Дерге две с половиной тысячи лет назад, всегда притягивало к себе сильных мира сего. Вот и сейчас оно зачем-то потребовалось Хаосу, на него положил глаз один из мудрейших правителей людей — твой отец, а также эльфы звездного леса... Но хочу заверить тебя, их желания так и останутся ими и ничем больше. Я заберу это Копье с собой. И ни ты, ни тем более твои воины мне не помешают. Мне надо было, чтобы ты вытянул из Копья как можно больше Силы, и ты это сделал. А теперь...

Ульм и Тайлер одновременно, словно сговорившись перед этим, бросились вперед. Иллирэн лишь слегка качнулся в сторону, пропуская мимо себя меч Тайлера, и устремился навстречу Ульму. Клинки уладского дружинника и лжеэльфа столкнулись. И разлетелись. Однако сам Ульм, не устояв на ногах, упал навзничь.

Времени, чтобы добить противника, не оставалось. Тайлер напал на лжеэльфа стремительно, тем самым сохраняя товарищу жизнь. Иллирэн прыгнул вперед, перекатился через плечо и, упав на одно колено, замер, выставив перед собой смертоносный, покрытый ядом тиар.

Кухулин улыбнулся. «Нет, в этой схватке тебе не победить. Ты — превосходный воин, но нас трое, а ты — один...»

Трое против одного. У назвавшегося эльфом врага не оставалось никаких шансов. И Иллирэн это прекрасно понимал — он вдруг сорвался с места, устремляясь к утесу, на котором он стоял еще несколько минут назад.

Там по-прежнему лежало, казалось бы, забытое в суматохе Копье...

...Тайлер вдруг зловеще улыбнулся и... вонзил в спину Ульму клинок. Последний «дружинник» Кухулина закричал, попытался обернуться. Но второй удар Тайлера был точнее... Ульм, сжимая рассеченное горло окровавленными руками, опустился на колени... и упал лицом в холодный, пропитанный кровью песок.

— Измена?! — взревел Кухулин. — Ты... ты... Полутораручник бесшумно выпорхнул из ножен.

— Копье и так слишком долго было твоим, — равнодушно заметил Тайлер. — Твой отец и Лаоген с самого начала отводили тебе роль посредника. Но теперь твое посредничество закончилось. Копье Истинного Бога должно вернуться к достойным его хозяевам — к Конхобару и Лаогену!..

Кровавая пелена вновь застилала глаза, как там, — у рубежей Лунного леса. Копье Ассала оживало...

Кухулин напал на изменника стремительно, широко, совсем не экономя силы. Меч принца Улада просвистел у самого лица Тайлера.

— Не-е-ет! Кухулин, опомнись! — К сражающимся спешил тот самый уладский дружинник, имени которого не знал ни Ульм, ни сам Кухулин. — Пока твой гнев побеждает тебя — Иллирэн доберется до Копья, а Тайлер лишь измотает тебя еще больше!

Голос... Голос, который он уже когда-то слышал... Но... Неужели?! Капитан...

— Ты хочешь поиграть, принц Улада? — ядовито усмехнулся Тайлер. — Что ж, давай поиграем. А когда я наконец закончу, то обязательно управлюсь и с эльфом. Будь уверен, в нем больше пафоса и ненужных слов, чем Силы... Пыль в глаза.

Кухулин вновь ринулся на врага. Но его что-то сдерживало — не давало в полную силу обрушиться на предателя, изрубить его в куски...

— Останови Иллирэна! — заорал оказавшийся рядом... капитан Беак! Теперь принц Улада не сомневался: перед ним был тот самый загадочный капитан, предрекавший ему великое будущее и не менее великий и таинственный путь, который он уже якобы выбрал.

Капитан Беак — или Сила, пожелавшая принять его личину?..

— Быстрей! Иллирэн не так прост, как могло бы показаться вначале. Призвав своих хозяев, он сможет овладеть Копьем!.. Спеши, а я позабочусь о Тайлере.

Облик странного уладского дружинника быстро менялся. Теперь возле Кухулина стоял все тот же невозмутимый седовласый капитан, запомнившийся ему еще по плаванию в Кантах.

Кухулин улыбнулся. Сейчас, когда рядом с ним был... не важно кто, — он был уверен в победе как никогда!..

Тайлер вдруг повернулся к поддержавшему Кухулина воину:

— Сколько же вас здесь сошлось? Слетелись, как стервятники на падаль.

— Нападай, — отрывисто бросил капитан Беак. И уладский дружинник напал. Однако чересчур быстро и неуверенно, наудачу. Капитан, сделав шаг назад, отклонил клинок противника и небрежно чиркнул по шее. Тайлер сделал еще несколько шагов, после чего рухнул как подкошенный.

— Торопись, принц Улада, — прошептал капитан вслед устремившемуся за лжеэльфом Кухулину. — Ты еще успеешь... Копье не должно попасти им в руки.

...Кухулин не успевал. Он отчаянно карабкался следом за ускользающим от него Иллирэном, однако сил для последнего рывка почти не оставалось — он отдал их все на заснеженном поле у Лунного леса!

А Иллирэн тем временем, вскарабкавшись наверх, застыл над оживающим Копьем.

— Повелитель! — Он вознес руки к небу. — Я не могу овладеть им без твоей Силы!

Желтая ветвящаяся молния ударила в воду всего в нескольких метрах от утеса, однако Иллирэн даже не покачнулся. Грянул гром, и снежно-белые облака, словно расступаясь перед входящей в мир Силой, прянули в разные стороны. В образовавшемся «окне» вдруг появился лик светловолосого мужчины, увенчанного призрачной короной.

— Не торопись. Копье все еще подчиняется мне. Иллирэн повернулся. Позади него, всего в нескольких метрах от Копья, стоял Кухулин.

Принц Улада протянул над подрагивающим вместилищем иномировой Силы раскрытую кверху ладонь. Пусть он истратил почти все силы, пусть он еще не знает, как бороться с неведомым... — богом? — и его прихлебателем. Однако на то, чтобы подчинить себе Копье, — сил еще хватало.

— Победи меня, и Копье — твое, — усмехнулся Кухулин. — Ты ведь этого хотел — чтобы одним махом и меня уничтожить, и силу Истинного Бога забрать себе? Или я не прав?..

— Договорились, — неожиданно быстро согласился Иллирэн, поудобнее перехватывая тиар.

Копье вдруг оторвалось от земли и... легло в руку Кухулину. Наследник уладского престола шагнул вперед; Иллирэн сделал то же самое. И два бойца закружили друг с другом в таинственном и неповторимом танце «жизни и смерти».

Налетевший откуда-то сверху вихрь окутал их почти непроницаемой завесой из песка и тумана. Капитан Беак, хмурясь, наблюдал за поединком — наблюдал, но не вмешивался. Теперь он знал, кто стоит за пробуждением артефактов. Но пока еще не знал — для чего. И потому ждал.

А поглощенный силой Копья Кухулин и прикидывавшийся эльфом Иллирэн продолжали свой бой. Песок отгораживал их от мира, который сейчас сузился до пределов небольшого утеса, служившего им ареной. Иллирэн атаковал — быстро, четко, грамотно, а Кухулин был вынужден защищаться. И если бы не Копье, вливающее в него силы откуда-то из-за пределов Да Дерга, то, наверное, лежать бы уже принцу Улада на дне озера... А так — он еще сопротивлялся. Сопротивлялся и ждал, когда же его противник ошибется.

— А ты поистине непобедим, принц Улада, — сквозь звон стали пробормотал Иллирэн. — Но ведь, странная штука, непобедимых — не бывает. И сейчас ты убедишься в этом.

Иллирэн атаковал, да так, что Кухулин едва отбил стремительный выпад своего врага. С Копья сорвалась белая молния; разбрасывая в стороны белые искры, она устремилась к противнику принца, оставляя за собой тонкий черный шлейф...

Слуга неведомого Кухулину бога увернулся от нее играючи. Тиар зашипел, разрывая красную накидку, а вслед за ним уже летела тонкая, постоянно меняющая свои очертания серая стрела...

Лик коронованного призрачной короной подернулся легкой сероватой дымкой. Капитан Беак вдруг прыгнул вперед, в считанные секунды преодолевая почти отвесный утес, на котором друг против друга застыли Кухулин, принц Улада и Иллирэн, слуга... Но Сила, принявшая обличье капитана Беака, не успевала. Призрачная стрела впилась в грудь наследнику Улада. Копье Ассала вспыхнуло красным. И Кухулин, сраженный Иллирэном, сорвался с утеса вниз.

— Не-е-е-ет! — в один голос закричали Иллирэн и капитан Беак.

Грянул гром. Неведомый хозяин Иллирэна беззвучно закричал; устремившиеся к нему облака постепенно закрывали его разъяренное лицо.

А Кухулин падал вниз. Так и не разжав руки. Копье Ассала, таинственная иномировая Сила, уходила с ним. Страха не было, он победил. Победил, не отдав Копье врагу; победил, оставшись непобежденным.

«Неужели это конец?» — Кухулин, наследник уладского престола, непобедимый боец и непревзойденный волшебник, улыбнулся...

Ты доказал сам себе, что честь и доблесть не сломить никаким оружием. Доказал, что одна жизнь — ничто в сравнении с тысячами, сотнями тысяч! Ку-Рой был прав, твой извечный соперник, который, не поколебавшись, умер, чтобы жили другие, сделал первый шаг, а ты сделаешь второй. Ты заберешь зло с собой и... станешь его частью, чтобы контролировать то, что несет миру лишь гибель и небытие... Сила Копья не безгранична, но Сила смертных... Барьеры, создаваемые на ее пути, лишь преумножают ее.

А путь... Что ж, я ведь уже говорил, что ты выбрал свой путь, принц Кухулин. Ты и еще трое...

Быть может, ты думаешь, что это — конец? Нет. Жизнь, как, впрочем, и смерть не имеют конца. Она имеет лишь начало, которое теперь у тебя никто не отнимет...

Прощай, Кухулин сын Конхобара. Мы еще с тобой встретимся. Но не сейчас... и не здесь...

Кухулин улыбнулся. И закрыл глаза. Он сделал все, что мог, а остальное... Вода поглотила его.

Песчаный вихрь, окутывающий утес, рассыпался. Капитан Беак шумно вздохнул, медленно проводя рукой над водной стихией, вобравшей в себя и Куху-лина, и Копье.

— Не может быть, — бормотал Иллирэн. — Нет... я должен... должен достать его... иначе повелитель...

— Ничего твой повелитель не сделает, как, впрочем, и ты, — сказала Сила, пожелавшая назваться капитаном Беаком. — Это — моя стихия. И без меня ни ты, ни твой повелитель ничего не сделаете. А ты — ты понесешь заслуженное наказание...

Иллирэн закричал и прыгнул вперед. Тиар уже почти достиг невозмутимого капитана, когда странный эльф исчез — растворился в воздухе, а спустя мгновение оказался у подножия утеса.

— Стой! — закричала Сила, но у Иллирэна как будто выросли крылья. Принявший личину эльфа бежал так, словно за ним гналось полчище кровожадных демонов. И спустя мгновение он исчез.

— Значит, твой хозяин дорожит тобой, — холодно резюмировал капитан. — Ну-ну... Открыть портал, зная, что твой слуга раскрыт... Что ж, не будем спешить. Придет время, и ты вместе со своим слугой проявите себя по-настоящему. А я буду рядом...

Капитан Беак, тот, от кого зависело будущее этого мира и кто сам зависел от будущего, улыбнулся, после чего повернулся к ровной водной глади, навсегда похоронившей под собой Кухулина, и поклонился. В знак уважения — как равному, как тому, который не побоялся пожертвовать своей жизнью ради...

Ради чего?.. Застывшая на утесе сущность не знала. Но догадывалась, что главный бой — впереди.

А Кухулин... Кто знает, вернется он когда-нибудь или нет... Даже великие не знают всего!..

* * *

Скрип спускающегося по трапу человека был единственным звуком, который сейчас заполнял вечно шумный и многолюдный порт. Килия смотрела на непобедимого, почти всесильного Конхобара, трепеща перед ожидающей ее участью. Каждый килиец знал, что король Улада возвращался в захваченную им столицу Лейтаны побежденным. Князья Изгиба при поддержке озерных кланов разбили армию Конхобара. Но страшнее всего было то, что в этой короткой и кровопролитной войне погиб Лаоген — любимый сын Конхобара!..

И теперь Лейтана трепетала. Конхобар будет мстить всем и вся, даже тем, кто не имеет никакого отношения к его трагедии...

— Отец... — Коналл, наверное единственный оставшийся в живых сын, опустился на одно колено. — Я скорблю об утрате...

— Что слышно от Кухулина? — перебил своего сына Конхобар.

— Эльфы разбили армию Кухулина, — после недолгого молчания ответил Коналл. — О самом же Ку-хулине — ничего не известно. Он исчез.

Конхобар молчал. Что же это получается? Кухулин не смог справиться с эльфами, даже имея в своем распоряжении Копье? Он оглянулся по сторонам — порт был пуст, лишь Коналл, его малая дружина и уныло топчущиеся позади него воины — те, кто уцелел во время войны с озерниками.

«Ты подвел меня, Конхобар сын Нессы. — Голос его нанимательницы звучал ровно и без каких-либо эмоций. — Копье было доверено тебе, как величайшая во всем мире ценность, а ты упустил его. Помнишь, что я обещала тебе?.. Так вот, в отличие от тебя, я выполняю свои обещания...»

За спинами дружинников Коналла, прямо на мостовой, вспыхнуло ярко-желтое пламя костра. Горела сама брусчатка!.. Конхобар попятился назад, однако споткнулся и упал. Его тотчас подхватили под руки, ему что-то говорили, — но он не слышал. Он видел лишь вынырнувшую из пламени длинную фигуру женщины, закутанной в черный плащ, которая медленно шла к нему. Желто-серые глаза смотрели прямо в него, проникая внутрь, заставляя тело биться в жестоких судорогах.

«Смерть, король Улада. — Неслышимый для остальных голос ночной гостьи звучал в его голове, пульсируя, заставляя цепенеть от ужаса. — Смерть... Теперь она покажется тебе блаженством. Я покажу тебе то, что уже простой смертный не видел много веков. Я покажу тебе то, что страшнее смерти, король Улада. И ручаюсь, тебе это понравится... А если нет — не обессудь, ты сам во всем виноват... »

— Отец! Что с тобой?! — Коналл метался вокруг Конхобара; с его отцом происходило что-то странное — руки и ноги тряслись, на губах проступила желтая пена. — Лекаря сюда! Скорее!..

Но Конхобар понимал — это конец. Женщина в черном неторопливо прошествовала мимо столпившихся вокруг короля дружинников и остановилась всего в нескольких шагах от него. Похоже, кроме него никто не видел ее.

— Мне все равно, как ты это сделаешь, — зловеще улыбнулась она. — Сам или по принуждению. Ты проиграл с самого начала, еще тогда, когда заключил со мной договор. Но теперь это не важно. Ты и твоя жалкая душонка — мои.

Женщина протянула к нему руку:

— Решайся, король Улада.

Из глаз текли соленые слезы. Конхобар нервно сглотнул, оглянулся по сторонам и... протянул ей руку.

...Ни Коналл, ни его дружинники так ничего и не поняли. Король Конхобар, бесстрашный и бессердечный король Улада, плакал словно ребенок. А потом он вдруг протянул им руку и исчез. На его месте осталась лишь кучка еще теплого пепла, который тотчас же разметал налетевший с моря ветер.

...Конхобара больше не было. И теперь Лейтана могла вздохнуть спокойно. А следующим королем Улада становился Коналл сын Конхобара, последний из рода Нессы.

* * *

Эльфы, окружив своего правителя тройным кольцом, поклонились. Лесной дворец молчал, как, впрочем, и все находившиеся сейчас на небольшой поляне перед парадным входом. Они выиграли эту войну — или не войну, сражение? — но какой ценой! Больше половины лесных бойцов погибло на заснеженных полях у рубежей леса! А Копье и его нынешний обладатель исчезли...

Финтаэль вскинул вверх кулак. Эльфы подались назад, а в середину круга вступили Элиэн, Сеал и... Литайя.

— Я не могу его больше держать, — выдохнул правитель эльфов, отступая от завернутых в саван тел. Трех тел: Каэрель, Майр и Ку-Рой.

Каэрель и Майр лежали по бокам, а в центре с открытым лицом лежал Ку-Рой — с лицом, озаренным светлой улыбкой. Его глаза были чуть-чуть приоткрыты, но жизни в них уже не было.

— Он мучается, — тихо проговорил Финтаэль. — Пребывать на грани между жизнью и... Э-эх... Никому такого не пожелаешь.

— В нем все еще есть жизнь! — воскликнула Литайя, едва сдерживая готовые вот-вот хлынуть слезы. — Даже я чувствую, что он еще не мертв. А ты отец... ты способен его вернуть... Ты гораздо сильнее и меня, и Элиэн, и Сеала... Ты сильнее всех нас вместе взятых!

— Но даже я ничего не могу сделать, — уронил Финтаэль. — Ку-Рой отдал себя полностью. И теперь всех моих сил хватает лишь на то, чтобы удерживать его на той, незримой для остальных, грани, за которой...

Правитель лунных эльфов вздохнул и замолчал. Подошедшая к нему Элиэн лишь слегка улыбнулась и что-то прошептала. Над поляной зазвучала тихая грустная мелодия.

— Им пора...

Литайя бросилась отцу на грудь. Она больше не могла сдерживаться, да и не хотела — слезы хлынули из глаз.

...Эльфы пели. Они делали то, что еще несколько столетий назад стало традицией, — они провожали в последний путь. А эльфийская мелодия звучала все громче...

И плакала Литайя.

Беда, как известно, не приходит одна. Сначала гибель Алиала, теперь Каэреля, Майра и... Ку-Роя — того, кто казался ей простым, ничего не значащим для нее смертным и который теперь останется в ее душе навсегда. Литайя чувствовала, что именно он мог стать... Кем?!.. Эльфы и маги живут дольше остальных, но порой даже для них прожитая вечность кажется лишь мгновением.

А теперь уходил и ее отец...

Финтаэль отстранил от себя дочь и осторожно подошел к телу старого друга.

— Прощай... — Рука коснулась бледного еще чуть-чуть теплого лба. Вокруг пальцев заплясали зеленые огоньки. Налетевший откуда-то сверху ветер поднял над головами эльфов целое покрывало из сорванных с деревьев зеленых листьев.

А спустя несколько минут все кончилось.

— Теперь остается последнее...

Эльфы расходились; возле завернутых в саван тел оставались лишь Финтаэль с дочерью, Элиэн, Сеал и еще несколько эльфов, которым предстояло нести погибших...

— В усыпальницу героев, — коротко приказал Финтаэль. — Там и закончится их путь.

Траурная процессия обошла лесной дворец и скрылась в густых дебрях страж-деревьев.

— Если кто-нибудь хочет что-то сказать, то сейчас самое время, — сказал Финтаэль, когда тела трех героев были преданы земле.

Сеал решительно шагнул вперед:

— Я... был не прав. Я думал, что люди и служащие им маги — враги эльфам... Но теперь я вижу, что это далеко не так. И среди них есть те, кто достоин уважения и почитания. Я склоняюсь перед их мужеством, стойкостью и презрением к смерти. — Сеал опустился на одно колено, поклонился и добавил: — Я буду помнить их подвиг. И чтить его.

Финтаэль невольно улыбнулся. Даже Сеал, ярый противник людей и магов, признал его старинного друга героем!

— Теперь ты, Элиэн.

— Я не знала достаточно ни Каэреля, ни Майра. И теперь сожалею об этом. Наверное, они были лучше всех нас... — Эльфийка смахнула скатывающуюся по щеке слезу. — Но я знала Ку-Роя. Он был больше эльфом, чем магом; больше человеком, чем эльфом... Он был больше, чем просто человеком, — он был живой легендой, воплощением мужества, доблести и праведности! И он останется в моем сердце навсегда. В моем и в тысячах других, помнящих его сердец. Спите спокойно, герои. Пусть ваш сон не нарушит никто и ничто.

— А ты, дочь моя? — повернулся к Литайе Финтаэль. — Что скажешь ты?

— Я не... знаю... — Наследница эльфийского правителя опустила голову. — Я чувствую то же, что и Элиэн с Сеалом. И даже больше!.. Но сказать не могу. Пусть мои слова так и останутся несказанными, пусть они навсегда останутся в моем сердце, чтобы напоминать мне о... них.

— Что ж... — вздохнул правитель лунных эльфов. — Я благодарен вам за все сказанное... и не сказанное. И теперь прошу вас лишь об одном... Оставьте меня с ними наедине.

Эльф и эльфийка молча поклонились и отправились прочь — прочь из усыпальницы героев. Их правитель должен был остаться один... Литайя же осталась. Но ненадолго. Она подошла к отцу, поцеловала его и лишь после этого двинулась вслед за Сеалом и Элиэн.

— Теперь и я кое-что скажу. — Правитель эльфов осторожно присел на край надгробия. — Что-то изменилось, друг Ку-Рой. Мир ждут великие перемены, и как же жаль, что мы не встретим их плечо к плечу. Ты пожертвовал собой ради леса, который мог бы быть твоим домом, но который им не стал... И вот я остался один.

Финтаэль уже давно не говорил сам с собой. Но сейчас он говорил не только с собой — он говорил с другом. Другом, который теперь не слышал его...

— Я вынужден уйти и оставить свою дочь саму... Закон Аорела Всевидящего... Но, боги, как бы я хотел, чтобы мы вместе отправились в это странствие, которое, возможно, будет последним!.. Мой жизненный путь кончается, я чувствую это. И когда он окончится — я очень надеюсь, что ты будешь рядом. Ты умер, но твоя смерть не будет вечной. Ты вернешься, когда этот мир в очередной раз будет стоять на краю. И вот тогда мне очень понадобится твоя помощь — помощь друга.

Финтаэль встал, еще раз окинул полным печали взором три новых могилы. Каэрель, Майр и... Ку-Рой. Ничем не примечательные могилы — просто земляные насыпи с вкопанными у голов надгробиями, на которых были запечатлены лишь три простых имени... Три имени и еще одно слово, вычерченное на каждом надгробии, — «Герой".

— Прощай, старый друг, — прошептал правитель эльфов. Теперь уже и он не мог сдержать слез. — Ты был великим и им останешься. Мне будет не хватать тебя...

Последние лучи заходящих солнц осветили надгробия. И растворились в густых зарослях Лунного леса. Усыпальницу героев окутал вечерний полумрак.

Финтаэль сложил ладони лодочкой и прошептал лишь два слова:

— До встречи.

Вздыбившаяся вокруг надгробий земля выплеснула из себя несколько зеленовато-коричневых плетей барвинка, который тотчас же заплел земляные насыпи, оставив лишь три выбитых в камне имени. Три имени и еще одно слово...

Финтаэль повернулся к могилам спиной. Вздохнул и устало зашагал прочь. Ему еще предстояло проститься с дочерью, передать ей власть над лесом... И уйти.

Уйти, чтобы когда-нибудь вернуться. Мир — велик, и кто знает, что ждет его впереди?.. Кто знает, какими дорогами он пройдет и какая судьба ждет его в конце?..

Тьма поглотила его. Но перед тем как последние ветви древесных стражей сомкнулись у него за спиной, он оглянулся. И увидел пару ярко-зеленых глаз — на надгробии Ку-Роя сидела горлица. Простая птица, но у которой были иные, совсем не птичьи глаза!.. Человеческие, что ли?.. Горлица тряхнула взъерошенной головой и, сорвавшись с места, устремилась на восток.

Финтаэль улыбнулся. Он знал, что это не просто птица, что это... Неважно кто — главное, что он увидел. Великие Силы Да Дерга не остались равнодушны к смерти его друга, а значит, то, что он говорил Ку-Рою, — правда... Правда, от которой ни ему, ни его погибшему другу никуда не деться.

* * *

Он уже был здесь, но тогда рядом с ним не было Дельреда, и тогда решалось, как противостоять захватчику. Сейчас же решалось совсем другое — судьба Ахтене!..

Партолон смотрел на возвышающуюся в центре поляны Раковину Жизни. В первый и, возможно, в последний раз он видел великую святыню звездных эльфов собственными глазами и теперь не мог оторвать от нее взор. В ней было что-то таинственное, великое и позабытое всеми — даже эльфами!.. Громадная, в два человеческих роста, Раковина скрывала в себе какую-то страшную, ни на что не похожую Силу. Хотя... нет, Партолон чувствовал в ней что-то знакомое — что-то сродни тому самому Магическому лесу, ограждавшему рубежи Свободных Искателей от бескрайних песков Великой пустыни.

"Как же давно это было!.. А ведь прошло всего каких-нибудь четыре месяца. И все изменилось. Новые друзья — взамен погибших старых; учитель, который открыл новые горизонты, новые пределы магии; эльфы, с которыми ты сражался против страшного и казавшегося непобедимым последнего сатира... Но ты победил! И вот теперь здесь, у Раковины Жизни, решается твоя судьба. Но не только — решается судьба и той, которая спасла тебя...»

— Гм... хм... — прокашлялся Даорне, нарушив и без того слишком затянувшееся молчание. — Мы собрались здесь... чтобы обсудить итоги короткой, но оказавшейся для нас такой тяжелой битвы. Кто-нибудь что-нибудь скажет?

Светлое Сообщество Мудрейших молчало. Партолон заметил, как Даорне украдкой бросил взгляд на опустевший трон, который некогда принадлежал Вайо.

— Тогда разрешите мне, — сказал Даорне, видя, что никто из Мудрейших не решается. — Мы выиграли эту битву. Да что там битву — мы выиграли войну! Войну, которая могла бы начаться, окажись противник хоть чуточку сильнее!.. Но главное — не это. Чудовище повержено — вот что главное. Оно сумело победить... Вайо, непревзойденного воина и мага, чистого душой и рассудительного в деяниях эльфа. Вайо был образцом для всех нас... Но он погиб...

Ахтене как подкошенная рухнула на свой трон. Она и так еле сдерживалась, но и ее силы были на пределе. Партолон осторожно подошел к ней сзади и положил руку на плечо.

— Держись, Лесная, — прошептал последний маг-Искатель. — Скоро весь этот цирк закончится.

— А остановить его смогли не кто иной, как Ахтене, прозванная Лесной, и человек по имени Партолон, — продолжал Даорне. — Они смогли остановить служителя Гармонии и тем самым спасли лес! Но...

Даорне сделал небольшую паузу, обвел присутствующих тяжелым испытующим взглядом и наконец закончил:

— Они нарушили один из нерушимых законов леса!

Светлое Сообщество, как и прежде, хранило молчание. Оно знало, что сделала Ахтене, чтобы остановить последнего сатира; знали это и Партолон с Дельредом. И наверное, они единственные понимали ее...

— Согласно этому закону, — прохрипел Даорне, — любой эльф звездного леса не имеет права использовать Силу Раковины Жизни, чтобы подчинить себе тьму и смерть. Ахтене сделала это, и даже более того, она соединила несоединимое — Силу Раковины и смерть, Силу света и Силу тьмы!!

Ахтене молчала.

— Никто не оспаривает успехов, которых она добилась в борьбе со служителем Гармонии, — улыбнулся Даорне. — Но никто также и не забывает о методах, которые она использовала в борьбе с захватчиком. Она осквернила Силу Раковины Жизни и Силу леса. И потому единственное возможное для нее наказание — изгнание из Звездного леса. Быть может, кто-нибудь желает возразить?

Светлое Сообщество, как и прежде, хранило молчание. Ахтене отвернулась.

— Тогда остается последнее. Ахтене, ты должна добровольно отречься от Силы леса и от Силы, таящейся внутри Раковины Жизни.

Ахтене молча встала и, ступая по воде, направилась к возвышающейся посреди поляны Раковине. Она протянула руки вперед, и с кончиков пальцев сорвались едва заметные тоненькие зеленоватые змейки; они устремились к святыне звездных эльфов и растаяли, едва соприкоснувшись с ней. Ахтене, наверное сильнейшая из всего Светлого Сообщества, закричала, и в этом крике была вся боль и весь страх, который накопился в ней. С каждой секундой ее руки дрожали все сильнее. А вода у подножия Раковины Жизни медленно закипала.

Сколько это длилось — Партолон не знал. Наверное, несколько секунд, а быть может, и минут — время для него перестало существовать, словно он опять оказался на тропах Междумирья, где время порой выдавало совсем уж неожиданные фортели. Он видел, как Лесная отдавала Силу, почерпнутую у Раковины, но кроме этого она еще и отрекалась от леса — от того, что много лет, да что там лет, веков! — было ее домом. Лес отпускал свою дочь, зная, что она больше никогда не вернется...

Ахтене устало уронила руки.

— Я ухожу, — пробормотала эльфийка. — И ваше изгнание теперь ничего не значит для меня. Я решила так сразу же после битвы. В Звездном лесу меня уже ничего не держит. И теперь для меня открыта только одна дорога — на запад, к близким нам по крови сидам. Но сначала...

Эльфийка не закончила; она лишь быстро взглянула на Партолона, и тот сразу же все понял. Они отправятся к его учителю. Вернее, к их учителю — его и Дельреда.

— Да будет так, — устало проговорил Даорне. — Мы искренне скорбим о случившемся, Ахтене. Но законы леса — нерушимы...

— Я знаю, Даорне, — улыбнулась Мудрейшая, точнее та, кто еще совсем недавно был ею. — Я знаю...

Ахтене круто развернулась. Она шла, а в спину ей смотрели шесть пар завистливых и опасающихся ее глаз. Всего шесть, потому что Вайо уже не было...

Она шла, а рядом с ней шли Партолон и Дельред — последние Искатели, которые спасли лес и которых спасла она. А в спину им по-прежнему смотрели шесть пар глаз.

Светлое Сообщество Мудрейших молчало. И лишь когда за ними сомкнулись ветви могучих платанов, Сообщество облегченно вздохнуло...

— Ахтене, погоди!

Эльфийка и Искатели мгновенно повернулись — следом за ними бежал Малио. На нем были доспехи, в руках обнаженный тиар, а за спиной лук и колчан со стрелами.

— Что ты здесь делаешь? — спросила Ахтене, уже заранее зная ответ.

— Я... я... в общем, я с вами, — выдавил из себя эльфийский воин. — Я не могу и не хочу оставаться в лесу, ради которого один пожертвовал своей жизнью, а другая — репутацией и властью. И ты, и Вайо — совершили то, что должны были. Но Даорне и остальные решили, что отныне вы — враги. И это несмотря на сделанное вами!..

— Малио, Малио... Погоди...

— Нет, Ахтене, — решительно шагнул вперед эльф. — Я не могу идти против своей совести. И потому... прошу вас взять меня с собой.

Партолон и Дельред переглянулись; они ожидали от эльфа чего угодно, но только не этого! Однако Ахтене, по-видимому, догадывалась о намерениях Малио. Она лишь покачала головой и ответила:

— Хорошо, мы возьмем тебя с собой... Но там, куда мы направляемся, — тебе может не понравиться.

— Мне все равно, — гордо воскликнул эльф. — Я иду с вами просто потому, что больше идти некуда, а здесь оставаться — незачем. Если туда идете вы — значит, туда же лежит и мой путь...

— Тогда вперед, эльф по имени Малио. Уже не звездный — просто эльф.

Малио лишь кивнул, и все четверо направились строго на восток — туда, где их уже ждал магический челнок. Челнок, который доставит их в самое сердце тьмы и смерти... На Тек Дуин.

* * *

Разрушенный почти до основания Зволле праздновал победу. Именно отсюда началось наступление фирийцев, и именно здесь полки империи нанесли им последний, сокрушительный удар. Зволле праздновал, как праздновала и вся империя...

Война закончилась.

Сюда, в выжженные дотла земли полуострова Снов, сейчас стягивались почти все силы Эриу. Нет, конечно, и в Баллине, и в пустующих ныне резервациях орков еще оставались гарнизоны, и даже некоторые узлы, чтобы в случае чего отразить неожиданные атаки. Но и император, и почти все военачальники прибыли сюда, в Зволле.

Не было лишь трех. Эдмор оставался в отвоеванной им Баллине, тело покойного барона Зволле сейчас покоилось на центральном кладбище разрушенного города... А третьим был Миран, барон Ильтиу...

Тир вздохнул и еще сильнее прижал к себе Роланду. Среди общего веселья лишь одни они стояли понурив головы и лишь изредка кивая прохожим в ответ на поздравления. Война окончена, все беды и тревоги остались позади, и, казалось бы, впору вздохнуть с облегчением, махнуть рукой и открыть новую страничку своей жизни. Но прошлое не отпускало их — слишком много осталось там, позади, и оно отчего-то не давало сделать шаг... Шаг вперед...

— Тир, Роланда. — Возбужденный голос неожиданно оказавшегося рядом Сконди выдернул из воспоминаний. — Чего приуныли? Улыбнитесь. Да улыбнитесь же, наконец!.. К нам на «смотрины» идет сам император!..

Тир молча взглянул на Роланду, затем на растянувшегося у их ног Огонька.

— Мы готовы.

Сконди улыбнулся и, хлопнув друга по плечу, встал рядом с ним. Потому что к ним уже направлялась целая процессия, возглавляемая самим императором Эриу — еще совсем молодым светловолосым юношей, взгляд которого в то же время был взглядом уже повидавшего жизнь мужчины. Следом за императором шли, как всегда, неунывающий великий герцог Коннахта, Рамалия с взявшим ее под руку Ле Крианом и шедшим справа от них Ле Гуином, а также множество баронов и нобилей, которых Тир не знал.

— Роланда! — воскликнул император, подойдя к замершей троице. — Года идут, а ты все хорошеешь и хорошеешь!..

— Мой император преувеличивает, — поклонилась дочь покойного барона Ильтиу. — Любая красота блекнет, когда находится рядом с ним.

— Как всегда дерзкая и своенравная, — улыбнулся правитель Эриу. — Мне всегда это нравилось. Мне и твоему отцу... Я сожалею о его гибели. Для меня он был кем-то большим, чем просто наставник. Он мне был почти как отец... И из этого следует, что мы с тобой почти как брат и сестра!..

Тир и Роланда улыбнулись. А Сконди прошептал что-то вроде: «Ну, вот и породнились».

— И компания с тобой довольно странная, — прищурился император. — Фириец, гном и... если я не ошибаюсь, — харал?

Роланда молчала. Как, впрочем, и Тир со Сконди. И лишь Огонек вдруг поднялся с земли, окинул императора и его свиту испытующим взглядом, после чего шумно зевнул и вновь растянулся у ног Роланды.

— Мой император! — Рамалия, стоявшая позади правителя Эриу, неожиданно выступила вперед. — Этот молодой человек — возлюбленный Роланды и... наследник покойного барона. А гном — его спутник и верный друг. Это именно они...

— Да знаю я, знаю, — отмахнулся император. — Айлиль мне уже все уши прожужжал. Я рад за вас. — Император шагнул вперед и протянул Тиру руку. — И рад нашему знакомству.

Тир пожал протянутую ему руку.

— Наконец-то Роланда нашла достойного жениха. Ведь жениха? Или я ошибаюсь?

Они упали на колени. Сконди же продолжал стоять, опершись о свою секиру.

— Мой император! — неожиданно обратился к правителю империи Тир. — Мы хотели бы просить тебя... благословить нас. И... быть нашим посажёным отцом... Миран погиб, и теперь...

— И это все, что вы просите? — искренне удивился император. — Хм... Я думал, сейчас будете просить новых земель, замок близ Арриса или, на худой конец, поместье в столице. А вы... Конечно же, я буду вашим посаженым отцом! — Император Эриу улыбнулся. — Да встаньте вы, наконец! Я ж не верховный жрец какой!.. Вы просите от меня такую малость, в то время как я уже приготовился... Ну да ладно, придется опять самому все решать.

Император Эриу, еще совсем молодой, но в то же время достаточно тонкий и искусный политик, улыбнулся. Искренне, от всего сердца.

— Доблестный Тир! — торжественно начал император. — Я с радостью вкладываю руку Роланды в твою руку. Отныне ты — наследник покойного Ми-рана. Через несколько дней я подпишу приказ о присвоении тебе титула барона. И не пройдет и недели, как мы отпразднуем вашу с Роландой свадьбу! Я даже подберу вам свидетелей посолиднее, — улыбнулся юноша. — Сконди, конечно, хорош, но у названой сестры императора должны быть свидетели поименитее. Вот, например, Айлиль, которого вы уже знаете, и Брин, доблестный вождь гномов. Надеюсь, Сконди, ты не обидишься?

— Как можно? — немедленно возмутился гном, однако сразу же умолк под жестоким взглядом предводителя гномов Снежных гор, неожиданно выступившего из-за спины императора.

— Ну, вот и славненько, — всплеснул руками император. — А кстати, какую услугу я могу оказать тебе, почтенный гном?

Сконди опустил голову.

— Я слышал, ты хотел вернуться назад, в Снежные горы? Так вот сейчас с нами находится Брин, твой повелитель, который, наверное, не откажет мне, если я попрошу его.

— Мы с радостью примем Сконди, сына Дарина, назад, — ответил предводитель гномов. — Если он сам того захочет.

— Благодарю вас, — неожиданно твердо ответил Сконди. — Но я остаюсь. Я уже достаточно давно живу среди людей и свыкся с ними; в горах мне придется учиться жить заново. А тут у меня есть настоящие друзья!

— Что ж, — вздохнул Император. — Да будет так!.. Я благодарен всем вам. Тебе, доблестный Тир, — за то, что в минуты отчаяния оказался тем, кто повел за собой остальных; тебе, Роланда, — за то, что была стойкой и решительной перед обрушившимися на тебя бедами... Тебе, Сконди, — за то, что был с ними до конца. Я также благодарен всем, кто сражался против врага, не щадя себя и не прося пощады! Рамалия, вы, храбрые озерные воины, и вы, мои полководцы, — все, без кого этой победы просто не было бы!.. Ну а ты, Айлиль, — ты в очередной раз укрепил дружбу между двумя поистине великими народами — Коннахта и Эриу. И пока жива память — ты и твои подданные всегда будете желанными гостями для любого эрийца.

— Я благодарен тебе, император, за добрые слова, — Айлиль протянул правителю Эриу раскрытую ладонь. — Коннахт всегда будет той страной, которая сражается за правое дело и которая никогда не ударит в спину своему союзнику.

— Тогда у меня к тебе просьба, — хитро прищурился император. — Я прошу тебя стать моим наставником.

Великий герцог колебался лишь мгновение:

— С радостью.

...Всеобщая война, на которой в кровавых битвах сошлись не только Фир-Болг и Эриу, — в которой принимали участие и орки, и коннаские бойцы, и... многие другие... Всеобщая война закончилась.

Зволле, некогда громадный величественный город, пустел. Уходили наконец-то отринувшие свой извечный нейтралитет гномы, уходили коннаские воины во главе с великим герцогом Айлилем и графом Остери-лом, уходил император во главе своих полков...

Уходили и они. Тир, Роланда, Сконди, Рамалия, Ле Криан и Ле Гуин. Впереди у них был долгий, но полный надежд и свершений путь. Впереди у них была жизнь — простая, наполненная счастьем и безмятежностью, будущими успехами и воспоминаниями...

Их путь лежал на юг. Но теперь у них у всех был свой собственный путь. Тир и Роланда вместе со Сконди отправлялись в Ильтиу; Ле Криан и Рамалия держали путь в столицу империи, где намеревались провести несколько месяцев, перед тем как вновь отправиться на север, в пожалованный императором Зволле. Ле Криан и Рамалия становились баронами... Ле Гуин же возвращался домой, он все-таки дождался разрешения вождей кланов вернуться — теперь его ждал родной Озерный край.

Возле Лиомора друзья после долгих прощаний расстались. Но не навсегда. Пережившие столько вместе не могут расставаться насовсем, не могут забыть былое, не могут выкинуть из сердец тех, кто был с ними в минуты радости и отчаяния, горя и надежды...

И действительно, ровно через месяц они встретились. Ильтиу принял их с распростертыми объятиями, чтобы вскоре опять отпустить.

На свадьбу Тира и Роланды приехали все: друзья, близкие, знакомые. Были и Айлиль, великий герцог Коннахта, в сопровождении графа Остерила, был и император собственной персоной, были вожди озерных кланов...

А когда все разъехались — друзья еще долго беседовали. Они вспоминали и строили планы на будущее, они верили, что теперь все будет хорошо, все наладится...

И только Тир и Сконди понимали, что все изменилось — изменилось навсегда. И кто знает — к лучшему ли? Они понимали, но, как и их друзья, верили...

...Когда за Рамалией и двумя озерниками закрылись ворота, фириец, новый барон Ильтиу, и гном, уроженец Снежных гор, переглянулись.

— Тир... Тогда, после боя с Кристианом, ты сказал, что...

— Что теперь все будет совсем по-другому. Я не знаю почему — просто чувствую это. Что-то случилось с нами, когда сыновья Балора получили свободу; что-то изменилось...

— Я ощущаю то же самое... В нас теперь какие-то новые, неподвластные пока нам Силы...

— Ну, с этим мы как-нибудь разберемся. Бывший фирийский тысячник, а ныне барон Ильтиу, улыбнулся:

— Меня беспокоит другое...

— ?

— Куда подевались тела Кристиана и Грана?

— Фоморы?..

— Возможно... И если это так, то недолго нам с тобой тут сидеть, Сконди... Судьба опять призовет нас...

— Придет время, и мы все узнаем, — посулил гном. — А пока давай наслаждаться спокойной размеренной жизнью имперского барона и его неповторимого советника.

— Что неповторимого — это точно, — улыбнулся Тир. — Ладно, пошли внутрь. Роланда, наверное, волнуется...

— А чего ей волноваться? — удивился гном. — Я ж с тобой!

Тяжелые, окованные бронзой ворота Ильтиу закрылись. Последние лучи двух солнц скользнули по черепице ратуши, и в свои права вступила ночь...