Все дни, все ночи. Современная шведская пьеса

Сцена 1

Только что состоялись похороны. Пронизывающий январский ветер яростно трепал пару-тройку видавших виды пурпурных профсоюзных знамен. Венки были большие и дорогие, но народу пришло мало.

Сейчас дома у Алис поминки.

Входит Алис, ее под руку ведет Нита. Нита вынимает из сумочки зеркальце и носовой платок. Вытирает заплаканные глаза матери. После чего приводит в порядок свое лицо.

Алис. Ну и погодка. А речи Акселю бы понравились. Даже пастор — как он красиво говорил о вере Акселя в солидарность и справедливость. Но до чего ж они все постарели. Эти профсоюзные шишки едва удерживали знамена в вертикальном положении. Из общества охотников пришли только двое. Ни у кого не хватило сил прийти к нам на кофе. Аксель не успел стать таким, у него были силы. До последней минуты. «Я буду с вами все дни, до скончания времен». Звучит во всяком случае красиво.

Нита (едва сдерживая слезы). Мама, я напекла замечательных булочек. Массу. Не знала, сколько народу придет.

Появляется Криста, останавливается на некотором расстоянии от Алис и Ниты.

Алис. Надо подать кофе... и булочки. Нита... все проголодались.

Нита. Мама, может, примешь еще одну таблетку, только сегодня.

Алис. Мартин дал мне перед похоронами. Я до сих пор как в тумане.

Нита. Все так нереально. Никогда больше не увидеть папу. (Пауза.) Прости, мама, сейчас подам кофе.

Нита выходит. Алис остается в комнате, она погружена в свои мысли. Йонна подходит к Кристе.

Йонна. Тебе грустно, мама?

Криста. Не знаю. В данную минуту я ничего не чувствую. Здесь жарко.

Йонна. Мне вдруг почудилось, что крышка гроба сдвинулась, цветы попадали вниз и дед встал и сказал: «Говорите громче». Ему всегда казалось, что я говорю слишком тихо, когда я говорила нормальным голосом. (Пауза.) Первая смерть в нашей семье.

Криста. Да, пожалуй, чего-то мне не хватает. Возможности... теперь уже слишком поздно. А до папиной смерти всегда было слишком рано.

Появляется Нита, подходит к Кристе.

Нита. Криста, где печенье?

Криста. Печенье?..

Нита. Ну да, ты же обещала принести печенье.

Криста. Я забыла... прости.

Нита. ...как всегда. Даже на папиных похоронах ты все забываешь.

Криста. Давай сбегаю, куплю.

Нита. Я вчера весь вечер пекла булки. От тебя и Йонны была какая-то жалкая розочка.

Криста. А от тебя, Фредрика и мальчиков великолепный дорогой венок. Очень красивый.

Нита. Я предлагала тебе войти в долю.

Криста. Знаю.

Нита. Мы должны радоваться, что ты вообще соизволила прийти на папины похороны.

Криста. Мы все здесь. Мартин, Йонна... даже Хенрик.

Нита. Фредрик в Брюсселе, подписывает контракты. В этих кругах не считаются с какими-то там похоронами. Мальчики не хотели ехать. Они были так привязаны к деду, а он к ним. Летние месяцы в Бьёркуддене. Вместе с дедом. Они были ему как сыновья. Возьми булочку, Криста, там их полно.

Криста. Я не ем булок.

Нита. Это особенные, практически без жира. Возьми, вкусные.

Криста. Нита, меня тошнит от булок.

Нита. Это ты себе придумала.

Криста. Я перестала есть булки с тех самых пор, как получила возможность самостоятельно распоряжаться своим организмом.

Нита. По-моему, приводить и Мартина, и Хенрика на папины похороны было несколько излишне, а? Хотя насчет Мартина понятно, он же отец Йонны.

Криста. Хенрик сам захотел, он давно знал отца. Еще в студенческие годы помогал профсоюзу в разных юридических вопросах. А в последние годы — Бьёркудден, все бумаги по делу.

Нита. И все-таки я не понимаю, как ты можешь жить с женатым человеком, столько лет.

Криста. Я и сама не понимаю.

Нита. Для его жены, наверное, это просто кошмар.

Криста. Да, ее тоже ужасно жалко.

Нита. Все знают, все болтают. Какое ты имеешь право влезать в их жизнь?

Криста. Почему ты об этом заговорила именно сейчас?

Нита. Когда-то я должна была тебе это сказать. Мы же совсем не видимся. Ты берешь то, что тебе не принадлежит. Ты об этом думала?

Криста. Это Хенрик женатый человек. Я свободна.

Нита. И все равно мне ее жалко. Нам, женщинам, надо держаться вместе, не перебегать друг другу дорогу. Не ты ли обычно называешь это сестринским духом?

Криста. Скажи, пожалуйста, по буквам первое слово. Ну, сколько там «с» — одно или два?

Нита (после паузы). Три.

Криста. Молодец, Нита. На этот раз ты не ошиблась.

Нита. Придушу.

Криста. Прекрати сыпать мне соль на раны.

Нита (тихо). Тебе бы только ссориться и все портить. Даже на папиных похоронах не можешь удержаться.

Криста. Ты первая начала.

Нита. Но ты за это заплатишь, в один прекрасный день ты сильно об этом пожалеешь.

Криста. Милая сестричка, как это на тебя похоже.

Алис (кричит). Нита!

Криста. Мама хочет кофе.

Алис. Нита, булочками всех угостила?

Нита. А ты сама, мама?

Алис. Нет, спасибо.

Нита. Целая куча осталась.

Алис. Положим в морозильник. Папа никогда не отказывается от булочки на полдник. (Пауза.) Прости. У меня какой-то туман в голове. Это пройдет.

Входят Мартин и Хенрик.

Хенрик. Да, теперь мы встречаемся только на похоронах. Сколько лет прошло с того дня, когда ты мне подставил подножку на футбольном поле. Шрам на коленке побледнел, но все еще виден.

Мартин. Ты тоже подставил мне подножку. Но это случилось позднее... и на мне все заживает как на собаке.

Хенрик. Вынужден отказаться от кофе. В три должен быть в суде. В такую погоду придется добираться на своих двоих.

Мартин (смотрит на часы). Я могу доехать до больницы по спецполосе. Значит, все еще адвокат?

Хенрик. Да, мое место на этой половине поля.

Мартин. Другими словами, верен себе.

Хенрик. Сегодня у меня банковский грабитель. Я стал чем-то вроде специалиста по ограблениям банков. Все, кто вооружился обрезами, обращаются именно ко мне.

Мартин. А кларнет? Последний раз я слышал тебя на нашей с Кристой свадьбе.

Хенрик. Да, мне таки позволили сыграть на вашей свадьбе. Вместе с женихом.

Мартин. Ты был прекрасный кларнетист. А я — никудышний пианист. Другие сравнения оставим Кристе.

Хенрик. По-прежнему сердцами занимаешься?

Мартин. Да.

Хенрик. Это успокаивает.

Мартин. Очереди смертельно длинные. Спокойная, устроенная личная жизнь — лучшее средство защиты именно для этой мышцы. Как семья?

Хенрик. Спасибо. Дети в подростковом возрасте. А твоя?

Мартин. Спасибо. Тоже в подростковом возрасте.

Хенрик. Ну, мне пора в суд. (Начинает искать.) Портфель. Иногда у меня появляется желание переквалифицироваться на кого-нибудь без портфеля.

Мартин (протягивает Хенрику потрепанный портфель). Не пора ли новый купить?

Хенрик. Уже много лет собираюсь.

Мартин. И что же тебе мешает одним махом изменить положение? Год за годом... тяжеловато.

Хенрик. Мы о портфеле или?..

Мартин. Береги сердце, избавь меня от новой встречи.

Хенрик проходит мимо Алис и Йонны.

Хенрик. Ну, я пошел.

Алис. Спасибо, милый Хенрик, что пришел.

Хенрик. Передрягами с Бьёркудденом займемся позднее.

Алис. Не думай об этом, Хенрик. Аксель все устроил с другим адвокатом. Не беспокойся.

Хенрик. Но я уже начал это дело.

Алис. Оно передано в руки специалиста.

Нита (прерывает). Давай не будем сейчас мучить маму практическими вопросами.

Хенрик. Простите, Алис.

Хенрик проходит мимо Кристы. Останавливается у нее за спиной.

Криста (тихо). Поцелуй меня... в затылок.

Хенрик (дышит ей в затылок). Это я и делаю. Разве не чувствуешь?

Криста. Чувствую твое дыхание. Этого довольно. Когда придешь?

Хенрик. Как только смогу.

Криста. Когда придешь?

Хенрик. Я позвоню.

Хенрик уходит.

Нита. Мама, хочешь у меня сегодня переночевать?

Алис. Это еще зачем?

Нита. Чтобы не спать одной.

Алис. Надо привыкать. (Берет Ниту за руку.) Пообедаем вместе завтра? У тебя найдется время?

Нита. Мама, мы должны рассказать Кристе о Бьёркуддене, может, не сегодня, но скоро.

Алис. Я надеялась, что это тоже позади. Но позади только похороны. Расскажем сегодня, ведь это совершенно нормальное решение. Криста наверняка обрадуется, что ее освободили от этого груза.

Нита. По-моему, будет лучше, если ты сама поговоришь с Кристой. Мы с ней вечно ссоримся.

Алис. Пусть папа поговорит. (Пауза.) Я хочу сказать, Акселю надо было бы поговорить с ней, когда она навещала его в больнице. Но у него, наверное, не хватило сил, он был по уши занят умиранием.

Мартин подходит к Кристе.

Мартин. Как дела?

Криста. Давненько не виделись.

Мартин. Да уж. У тебя, очевидно, отменное здоровье в последнее время. Раньше ты регулярно приходила за рецептами.

Криста. Везение, только легкие простуды.

Мартин. Мне, правда, очень жаль, твой отец был человек...

Криста (резко). Не желаю ничего слушать о нем от тебя.

Мартин. ...я лишь собирался поставить медицинский диагноз — твоему отцу крупно не повезло: заболеть тяжелым воспалением легких при слабом сердце. Об Акселе можно, разумеется, много чего сказать, но намерения у него были добрые.

Криста. Он был таким, каким был. И точка.

Мартин. Хенрик еще не переехал к тебе? Столько лет... а что, собственно, говорит его жена?

Криста. Что говорит жена... она берет то, что дают, как и мы все.

Мартин. Это на тебя не похоже.

Криста. Сколько лет этой, новой?

Мартин. Мало, слишком мало.

Криста. Как Йонне?

Мартин. Йонне двадцать, она еще даже никуда не поступила. А Беатрис уже готовый психолог, совсем скоро. Хотелось бы, чтобы она была постарше, но увы.

Криста. А что говорит жена?

Мартин. Тебе не о чем беспокоиться, Криста.

Криста. Мне нравилось твое новое семейство, хотя больше на расстоянии.

Мартин. И спустя время, наверное.

Криста. И новый пиджак. Он вполне был бы тебе к лицу лет двадцать назад.

Мартин. У тебя шея пошла пятнами.

Криста. Жарко.

Мартин. Большущими красными кляксами.

Криста (ощупывает шею). Правда?

Мартин. И часто это у тебя?

Криста (шепотом). На прошлой неделе началось... ни с того ни с сего обдает жаром, чешется.

Мартин. Приливы.

Криста. Не рановато?

Мартин. Ты всегда опережала время. Уже в семнадцать далеко ушла вперед.

Криста. Спаси меня, Мартин. Это словно смерть.

Мартин (ищет книжку с рецептами, не находит). Не делай трагедии. Это многолетний процесс. Я выпишу лекарство, оно снимет самые тяжелые симптомы. Книжка с рецептами у меня в машине.

Мартин выходит. Криста ощупывает шею, берет сумочку, направляется в туалет. Ее останавливает Йонна.

Йонна. Мама, ты говорила с папой?

Криста. Нет.

Йонна. Ты же знаешь, не хватает десяти тысяч... а заработать столько я не успею.

Криста. Мы уже почти два десятка лет ругаемся по поводу алиментов. По поводу поездок для изучения языка, уроков верховой езды, зимних курток. Поговори сама с Мартином, у тебя больше шансов.

Йонна. Остальные уже готовы ехать, со мной или без меня. Если папа не даст денег, значит, дашь ты.

Криста. Ты шутишь!

Йонна. Может, ты получишь что-нибудь по дедову завещанию.

Криста. Йонна, о таких вещах на дедушкиных похоронах не говорят.

Йонна. Но думают.

Криста. В нашей семье никогда не было больших денег.

Йонна. Бьёркудден стоит круглую сумму, и она будет поделена между тобой и Нитой.

Криста. В любом случае, пока жива бабушка, об этом не может быть и речи.

Йонна. Где папа?

Криста. Пошел за рецептурными бланками.

Йонна. У тебя болит горло?

Криста. Да... опухло.

Криста идет в ванную.

Входит Мартин, садится на стул, начинает перелистывать лекарственный справочник.

Мартин. Преимущество большой семьи в том, что ты все время остаешься домашним доктором. Но есть и недостаток — тебе постоянно напоминают обо всем, чего ты не знаешь. У твоей матери изощренный талант делать все возможное, чтобы я не успокаивался в роли приличного хирурга-сердечника.

Йонна. У нее опять горло болит?

Мартин. Скорее шея. Возрастное. Одна таблетка в день вместо дорогостоящих часов у психолога. Психологи умеют драть.

Йонна. Я думала, тебе нравятся психологи.

Мартин. Я влюбился не в профессию Беатрис.

Йонна. Ясное дело, клюнул на ее молодость.

Мартин. Йонна, неужели тебе обязательно надо быть похожей на других.

Йонна. Ты седеешь, папа. Я вижу несколько седых волосков.

Мартин. Это только тут, сверху.

Йонна. Покрась.

Мартин. Их видно, только когда я сижу... а сижу я очень редко. Когда я стою, склонившись над операционным столом, на голове у меня шапочка. Ну вот, рецепты домашнего доктора на сегодня выписаны. Твоей бабушке сердечное на ночь, Кристе — эстроген. Тебе ничего не надо?

Звонит радиотелефон Мартина. Он отвечает.

Ладно, еду. Усыпляйте ее, я сажусь в машину.

Йонна. Десять тысяч крон.

Мартин. У меня на столе сердце, которое сейчас усыпляют. Меня ждут. Надеюсь, доберусь, несмотря на погоду.

Йонна. Мне нужны деньги на поездку, а заработать их я не успею. Тридцать тысяч я скопила... трое других уже готовы к отъезду.

Мартин. Тридцать тысяч плюс еще десять. Вы что, на Луну собрались?

Йонна. Нет, всего лишь вокруг света. Пока хватит денег. Нью-Йорк, Южная Америка, Индия.

Мартин. Я не слышал ни слова об этой поездке.

Йонна (возмущенно). Папа, я рассказывала тебе. Несколько раз.

Мартин (громко). Не ори, мы только что похоронили твоего деда.

Йонна. Ты никогда меня не слушаешь.

Мартин. У тебя есть привычка говорить о важных вещах мимоходом. Ты использовала такую тактику с детских лет. Свойство, унаследованное не от меня.

Йонна. Я же рассказывала тебе, что собираюсь совершить путешествие.

Мартин. Собираюсь совершить путешествие. Это мы все делаем. В любой столовой полным-полно брошюр о разных путешествиях. Люди мечтают куда-нибудь поехать. Это очень по-человечески.

Йонна. Я не намерена мечтать, я поеду. Чтобы увидеть что-нибудь другое.

Мартин. Я никогда не совершал кругосветного путешествия.

Йонна. Конечно, вы с семейством зимой катались на лыжах, а летом ходили под парусом.

Мартин. Ты отказывалась ехать с нами.

Йонна. А для меня никогда не хватало места. Машина, дом, яхта были слишком тесными.

Мартин. Я этого не говорил.

Йонна. Но она так считала. Гораздо важнее было взять с собой морскую свинку в огромной клетке, чем меня. Однажды я все-таки поехала с вами. Так ваши детки взяли с собой столько барахла, что я едва не задохнулась на заднем сиденье.

Мартин. Прости, Йонна.

Йонна. Да все нормально.

Мартин. Вокруг света, не такая уж глупая мысль. Почему бы моей дочери не осуществить свою мечту? Сердце ведь не только мышца. У сердца есть и голос. Мы тщательно спланируем твое путешествие, и когда в мире станет поспокойнее — пожалуйста.

Йонна. Десять тысяч крон, и я прощу тебе все.

Мартин. ...одни прививки требуют тщательного планирования. Тиф, паратиф, холера, бешенство.

Йонна. Все это уже сделано. И я поеду не потом, а сейчас.

Мартин. Я тебе не разрешаю.

Йонна. Я ведь, кажется, совершеннолетняя? Именно поэтому ты прекратил платить алименты.

Мартин. Йонна, я по уши в долгах. Работаю как зверь.

Йонна. Ну да, понятно, хомяки обходятся недешево.

Мартин. Хватит, Йонна. Даже если ты будешь прыгать по мне в башмаках с гвоздями, денег из меня все равно не выколотишь. Где Криста?

Йонна. В уборной.

Мартин. Семейная жизнь никогда не была ее сильной стороной. В годы нашей совместной жизни она половину времени просидела за дверью туалета. Какое счастье, что она родилась с ватерклозетом. Мир никуда не денется, он ждет тебя.

Йонна. Пока.

Мартин. Созвонимся.

Йонна. Я уезжаю на следующей неделе.

Мартин мнется в нерешительности, потом все-таки отходит от Йонны. Из туалета появляется Криста.

Мартин. Затея с путешествием — сумасбродство. Йонна должна остаться дома и начать учиться. Одного года работы нянечкой вполне достаточно. Она по крайней мере может стать медсестрой. На это уйдет три года, а потом пусть едет.

Криста. Я больше не собираюсь обсуждать с тобой ни одного практического вопроса.

Мартин. Десять тысяч. У меня их нет. (Пауза.) Чем ты занимаешься сейчас?

Криста. Пишу.

Мартин. Что?

Криста. Это допрос или?..

Мартин. Называй это интересом. До чего ты все-таки подозрительная, Криста. Вот рецепты, для Алис и для тебя. Через неделю родишься заново.

Криста. Я пишу о... своем детстве.

Мартин. Должно быть, оно было долгое. Я хочу сказать — ты ведь уже несколько лет об этом пишешь.

Криста. Я зарабатываю на жизнь переводами — письменными и устными. Даю голос другим.

Мартин. Мы провернули неудачное дельце, разведясь. Жили бы сегодня припеваючи. И ты бы могла без помех писать.

Криста. Скорее всего меня бы уже не было на свете.

Мартин. Хорошо, что с поездкой ничего не получится.

Мартин направляется к Алис.

Алис. Спасибо, что пришел, Мартин, мы теперь так редко видимся. Но ты ведь еще заглянешь до того, как я умру?

Мартин. Я выписал вам лекарство. И снотворное.

Алис. Надеюсь, я доживу до свадьбы Йонны, может, даже до крестин, вот и повидаемся.

Мартин. Вы успеете побывать не на одних крестинах, Алис. Позвоните мне в случае чего.

Алис. Операцию-то будешь делать на молодом сердце?

Мартин. Средних лет. Чуть больше пятидесяти.

Алис. А Акселя... его сердце залатать было уже невозможно, да?

Мартин (после паузы). Невозможно. Из него жизнь вытекла. Скажите, что по личному делу, тогда меня позовут.

Алис. Криста была дурой, разведясь с тобой.

Мартин. Я же никуда не делся, так ведь?

Мартин выходит. Появляется Нита в пальто. Подходит к Кристе и Йонне.

Нита. Я прибрала на кухне. (Понижает голос.) Мама хочет ночевать здесь, а я остаться не могу. Не следовало бы все-таки бросать ее в одиночестве. Мне надо домой, к мальчикам.

Криста. Может, Йонна переночует у бабушки?

Йонна. У меня ночное дежурство. Последнее перед отъездом, как предполагалось.

Нита (Кристе). Тогда придется тебе.

Криста. За тридцать лет я ни разу не ночевала в этой квартире.

Нита. Самое время.

Алис (громко). Я прекрасно обойдусь сама.

Йонна. Дежурство начинается в девять. До этого времени я побуду с бабушкой.

Криста. Спасибо, Йонна. Ты не сбегаешь в аптеку за лекарством для бабушки... и для меня?

Йонна (после паузы). Хорошо.

Криста дает Йонне рецепты и деньги, Йонна выходит.

Нита. Хорошая у тебя дочь. Иногда яблоко падает далеко от яблони. Ну, мне пора домой, готовить ужин мальчикам.

Криста. Пока, дорогая.

Нита подходит к матери, шепчет ей что-то на ухо и целует на прощание.

Нита. Я позвоню вечером, мама. (Выходит.)

Сцена 2

Алис и Криста в квартире Алис. Тишина.

Криста (после паузы). Как странно — только ты и я, мы с тобой не оставались наедине уж и не помню сколько лет. Где кошка?

Алис. Она ослепла, и мы ее месяц назад усыпили. Я тебе рассказывала. Она была такая тяжелая, когда мы ее несли к ветеринару. А может, я Йонне рассказывала.

Криста. Заведи себе другую. В Бьёркуддене жил черный кот. Мы с Нитой вечно из-за него дрались, чуть не разрывали беднягу пополам. Ты устала, мама. Я тоже. Только дождусь, когда Йонна принесет наши лекарства.

Алис. Опять заболела? Нельзя так часто принимать пенициллин.

Криста (внезапно). У меня кровотечение, мама. Мне кажется, я изойду кровью.

Алис. Да Бог с тобой, деточка. Ты такая бледная.

Криста (пытается увидеть себя в материнских глазах). Еще какая. Белая как полотно, в зеркале видела. Пощупай, у меня, по-моему, температура.

Алис (каменеет). Не преувеличивай. У меня всегда были обильные кровотечения. Реки крови. А во время беременности все время рвало. Сколько раз я думала — если б я была мужчиной. А потом, в один прекрасный день, все неприятности позади. (После паузы.) Криста, я хочу обсудить с тобой кое-какие практические дела.

Криста. В другой день. Мы созвонимся.

Алис. Речь идет о наследстве.

Криста. Это подождет. Ты еще переживешь и меня, и Ниту.

Алис. Папа обо всем распорядился. Сперва несколько вещей, которые он велел отдать именно тебе. Помнишь это? (Вынимает странную маленькую стальную конструкцию.) Волчок. Изобретение, в которое он верил больше всего. В 1956 году оно получило третью премию. Моток пряжи надевается на этот вот штырь — вся соль в том, что пряжа сама разматывается во время вязания. Аксель, наверное, думал, что когда-нибудь я буду тихо и мирно сидеть в кресле и вязать, в то время все мужчины мечтали, чтобы их жены были домашними хозяйками. Акселю так и не удалось найти производителя. Кстати, я никогда не любила вязать. Смертельно скучно. Это модель. Вот патент. (Протягивает Кристе.) Еще папа наказал отдать тебе охотничье ружье. Наверное, потому, что ты победила тогда в соревнованиях по стрельбе в школе.

Криста. Везенье новичка, сказал он.

Алис. Он хвастался тобой. «Моя дочь стреляет лучше, чем все ваши сыновья, вместе взятые».

Криста. Он так говорил?

Алис. Говорил. Аксель с трудом показывает свои чувства Точно глаза и уши у него повернуты... да (Пауза.) Он был такой.

Криста. Примечательные подарки. А что досталось Ните?

Алис. И еще он передал для тебя письмо.

Криста прячет конверт в карман.

Алис. У нас мало что есть. Немного мебели, она нужна мне. (Пауза, собравшись с духом.) Бьёркудден мы переписали на Ниту. Это чисто практический вопрос. Только на бумаге, Криста. У Ниты с Фредриком есть средства, чтобы платить налог, делать ремонт и поддерживать дом в надлежащем состоянии.

Криста порывисто встает и уходит в уборную. Появляется Йонна с пластиковым аптечным пакетом. Алис ее не замечает. Алис подходит к двери уборной.

Алис. Почему ты вечно сбегаешь в уборную, когда я хочу с тобой поговорить? Мы боролись с муниципальными властями и гольф-клубом, Бьёркудден остается нашим. В нашей семье. Это было делом всей жизни Акселя. Что ты там делаешь, Криста? Так хотел папа. Опять торчишь перед зеркалом? (Замечает Йонну.) Криста снова заперлась в уборной. Вечно один и тот же спектакль.

Йонна. Мама!

Криста (выходит, с наигранным спокойствием). Ну, теперь я иду домой. (Берет один из пакетов.) Спасибо за помощь, деточка, увидимся завтра утром. И поговорим о твоих проблемах. (Алис.) Пока, мама, надеюсь, будешь спать крепко. Йонна поможет тебе лечь.

Алис. Криста! Волчок. Ружье.

Криста выходит из комнаты, не взяв подарков.

Сцена 3

Вечер. В квартире Алис и Йонна. Алис стаскивает с кровати простыни и замирает, держа в охапке грязное постельное белье.

Алис. Я буду с вами все дни, до скончания времен. Он ничего не сказал про ночи.

Йонна. Бабушка, я бы с удовольствием переночевала, но у меня сегодня дежурство. Последнее перед отъездом, как я рассчитываю.

Алис (с отсутствующим видом). Однажды мы поехали на Майорку. Но Аксель всю неделю тосковал по Бьёркуддену. Ты ведь знаешь, я предпочитаю цветные фотографии.

Йонна. С деньгами, кажется, дело худо. Не хватает десяти тысяч.

Алис. Ничего, образуется. Кругосветное путешествие, настоящее приключение.

Йонна. Тебе какие простыни постелить? (Нерешительно.) Сколько наволочек?

Алис. Одной довольно. Убери вторую подушку. Какими тихими стали ночи. Я слышу, как бьется сердце. Сегодня мне показалось, что оно бьется неровно. Когда я в последний раз слышала свое сердце? Сто лет назад. Он храпел, твой дед. С годами все громче. Сперва он лишь слегка посапывал. Мне нравилось. Точно легкий ветерок шуршит в березах, его бывает слышно в белые ночи. Я лежала радом с Акселем, живот горой, и слушала березы, только березы. (Йонна в это время стелет постель.) Ну, а с возрастом мужчины начинают тянуть груз потяжелее. Бревна. Небная занавеска ослабевает. (Пауза.) Теперь вроде можно сделать операцию на небной занавеске, я в газете читала. Совершенно новый метод, операция совсем простая, домой возвращаешься в тот же день. Я вырезала эту статью.

Йонна. Это снотворное, прими прямо сейчас, а я посижу с тобой, пока ты не заснешь.

Алис. Какая ты славная, Йонна.

Йонна. С тобой.

Алис. Когда Криста рассказывала про ваши ссоры, я никак не могла понять, из-за чего. Йонна — она же такой легкий ребенок. Но это все Криста, ясное дело. Она была трудной, с первых дней. Требовательной. Кричала ночи напролет, соседи стучали в стенку, хозяин грозился выгнать. Аксель носил ее на руках, пока у него лицо не делалось пепельного цвета.

Йонна. Может, у нее колики были.

Алис. Господи, мы были такие молодые. Она просто пожаловала, никого не спросясь, и начала управлять нашей жизнью. А потом у нее в глазах появился этот критический взгляд. Разве не странно, что мать может бояться собственного ребенка?

Йонна. Поэтому мама и не получила свою долю Бьёркуддена?

Алис. Да это же только бумага, Йонна.

Йонна. Кристе пригодились бы деньги, чтобы закончить книгу.

Алис. Довольно и предыдущей.

Йонна. Но бабушка, никто и не знал, что она написала про твоего отца.

Алис. По большей части там одни выдумки. Но она выставила меня на посмешище. Пусть уж лучше Криста занимается переводами — и деньги заработает, и семью оставит в покое. Бьёркудден принадлежит всей семье, потому-то мы так и записали. Нита позаботится, чтобы мы все могли проводить там лето.

Йонна. Бабушка, ты должна принять таблетку, которую тебе выписал Мартин.

Алис. Врачи говорят, что рыба полезна для сердца. Я очистила тонны рыбы, а Аксель эти тонны съел. Но это, верно, выдумки. Больно уж нам хочется верить, будто что-то может спасти нас от смерти. Дай стакан. Нет, не хочу сока. Хочу коньяка.

Йонна. Нельзя мешать спиртное с таблетками, бабушка.

Алис. Именно это и надо делать.

Йонна. Это опасно.

Алис принимает таблетку и сама приносит бутылку.

Алис. Я ни у кого не собираюсь спрашивать разрешения. С этой минуты мое личное дело, как мне жить. Аксель называл ее грелкой.

Йонна. Хватит, бабушка. Давай уберем, оставим на завтра.

Алис. Прекрати сюсюкать, Йонна. Эта больничная манера разговаривать просто чудовищна. Теперь мы сделаем это, сейчас мы сделаем то. Господи, дай мне умереть в одночасье. Нет, мне спешить незачем. (Отдает Йонне бутылку.) Пожалуй, все-таки заведу кошку. Возобновлю свой театральный абонемент, вдохну жизнь в нашу «хунту», весной мы с Нитой пересадим смородину в Бьёркуддене. Ты ведь возьмешь с собой фотоаппарат, Йонна?

Йонна. Я не поеду, бабушка.

Алис. В верхнем ящике лежит конверт. Принеси его. (Йонна приносит конверт.) Открой. Там десять тысяч. От меня и дедушки.

Йонна. Разве это не мамины деньги?

Алис. Я слишком стара, чтобы путешествовать.

Йонна. Я не могу их взять.

Алис. А ты молода, твои глаза словно блестящие зеркала. Они покажут мне мир.

Йонна. Не знаю, что сказать.

Алис. А что, «спасибо» — плохое слово?

Йонна. Спасибо.

Алис. Я предпочитаю цветные фотографии.

Йонна в нерешительности. Потом обнимает бабушку. Уходит.

Как бы там ни было, а я грела ему спину, мы друг другу грели спины. Ежели спине тепло, тепло и всему телу. (Пауза.) Его тело, что сейчас в земле лежит, я знала. А вот душу, которая будет витать в небесах, не знала вовсе. Сорок пять лет было у меня в запасе, а я так и не успела. Почему мужчины такие молчаливые? Или я жила с самым молчаливым из них?

Сцена 4

Квартира Кристы. Криста в халате. Хенрик в соседней комнате. Криста открывает аптечный пакет, наливает себе стакан вина, проливает. Выдавливает из упаковки одну таблетку, запивает ее вином. Читает письмо от Акселя.

Криста. «Дорогая Криста! Тебе оставляю волчок, я всегда верил в полезность этого изобретения. Просто еще не приспело время для простых и очевидных вещей. Не забывай ежегодно возобновлять патент. И не забывай дважды в год смазывать ружье. Иначе оно заржавеет и в худшем случае выстрелит в того, кто его держит в руках. Если ты будешь продолжать писать, пиши о людях с добротой. Слово — это тоже оружие. А оружие надо направлять на внешнего врага, этому нас учили в армии. Помогай Ните заботиться о маме. Дорогая дочка, жизнь прошла быстро. Нам было хорошо с тобой, когда ты была маленькой. Когда ты стала взрослой, мы так и не успели по-настоящему понять друг друга, но я...»

Криста прячет письмо в карман.

Хенрик в спальне звонит по телефону.

Хенрик. Да, привет, Эллинор. Ага, нужно завернуть в следственную тюрьму. Молоденький парнишка. Наверняка получит три года. Да, он совершенно раздавлен. А потом я приду. Кстати, как было у зубного? Это хорошо, с зубами мудрости одни неприятности. Прими две таблетки аспирина. Дала Псинке таблетку от глистов? Приду, когда смогу. Ухожу из конторы. Ладно, давай Юхана. Юхан, нам не по карману и поездка в горы, и новые лыжи. Поговорим завтра. Я очень тороплюсь. Кристоффер, мне некогда. Нет, это, наверное, опечатка. Проверь в словаре. Эллинор, дежурный зубной врач ни хрена не сделает. Лучше прими снотворное, ляг и поспи. Да, я погуляю с Псинкой. Хорошо, пока. (Кладет трубку. Выходит полуголый.) Зачем я согласился завести собаку?

Криста (с нежностью, она действительно его любит). Хорошие люди запросто попадают в ловушку.

Хенрик. Больно?

Криста. Ты никогда не делаешь больно.

Хенрик. Может, надо было подождать?

Криста. Я жду, только когда тебя здесь нет.

Хенрик. Я хороший человек?

Криста. У тебя добрые намерения.

Хенрик. Но отвечаешь-то за свои поступки. Этот парень сегодня наверняка получит три года. Три года. Не смог выплатить проценты за дом, банк пригрозил выставить семью на улицу. Старое ружьишко — и в пригородный банк. И улизнул бы, если б его развалюха завелась.

Криста. В камере, наверное, спокойно. Освобождение от всего земного, прямые четкие линии.

Хенрик (смеется). Ты думаешь про монастырь, Криста. Ты и впрямь хочешь уйти в монастырь?

Криста. Да, если ты меня бросишь.

Хенрик (серьезно). Мы с тобой никогда не расстанемся. Все попытки закончились неудачей. Ты — репей в моей жизни.

Криста. Это ты репей в моей.

Хенрик. Хочешь чего-нибудь?

Криста. Да. (Пауза.) Стакан воды.

Хенрик. И больше ничего? (Криста мотает головой.) Снять простыни?

Криста. Потом сама сниму.

Хенрик. Эллинор вырвали зуб мудрости. Псинке дали средство от глистов. Мне скоро надо идти.

Криста (прерывает). Знаю! (Звонит телефон.) Не будем брать трубку.

Хенрик. Не будем. (Телефон перестает звонить.) Порой я ловлю себя на тоске по тому, что называется покоем.

Криста. Ты умрешь со мной или с Эллинор?

Хенрик (смеется). Я умру намного раньше вас обеих. Но ты унаследуешь мой кларнет.

Криста. Я уже сегодня получила в наследство от папы волчок для пряжи и старое ружье.

Хенрик. Ружье понятно, а...

Криста. ...изобретение для беспрерывно вяжущих женщин, и клубок эдак элегантно крутится...

Хенрик. За ним, может, будущее.

Криста. Ните достался весь Бьёркудден.

Хенрик (после паузы). Так вот, значит, почему они взяли другого адвоката. Да, тут, пожалуй, ничего не поделаешь. Родители не имеют права лишать наследства своих детей, но пока они живы, могут подарить имущество кому пожелают. Может, стоит попытаться. Существует положение о незаконном разделе наследства, но...

Криста. Бьёркудден, зачем мне он? Почему это меня волнует? Нет, я не намерена переживать. Бьёркудден — смешно. Три березки, остальное сосны. Бедняжка Йонна, ей ничего не досталось. Нитины дети и так уже избалованы. (Пауза.) Но Йонна не желает сидеть и смотреть на какие-то там сосны, она хочет путешествовать. Собственно говоря, я даже рада. Чувствую себя свободной. У меня нет ни прав, ни обязанностей. Я вольна делать все, что захочу.

Хенрик. Мне надо идти, Криста. Псинка ждет.

Криста. Мне тоже хочется собаку. Овчарку.

Хенрик. Уложить тебя в постель, пока я не ушел?

Криста. Этого мало.

Хенрик. Сварить чаю?

Криста. Этого тоже мало.

Хенрик. Может, попытаться остаться на ночь?

Криста. Ты должен остаться.

Хенрик. Скандал будет жуткий, но... О’кей, я остаюсь.

Криста. Навсегда.

Хенрик (с разбегу). Криста, когда в последний раз мы начали все сначала, то договорились не предъявлять друг другу никаких требований и брать друг от друга только то, что мы можем дать. Не больше.

Криста. Этого уже недостаточно. В то время у меня был другой. Каждый раз, когда я пыталась начать новую жизнь, ты возвращался.

Хенрик. Сперва ты меня не хотела, вместо этого я развлекал гостей на вашей с Мартином свадьбе. Очевидно, я неплохо играл, Мартин до сих пор помнит.

Криста. Ты не оставлял меня в покое.

Хенрик. Ты сняла нам номер в гостинице и привезла с собой Йонну в коляске.

Криста. ...а ты встретил Эллинор, потом вы ждали детей, потом они были маленькие, потом вы снова ждали ребенка. Все это нам знакомо, Хенрик. А затем, когда у мальчиков начал ломаться голос, вы вдобавок ко всему завели себе этого пса.

Хенрик (пауза). Я всегда считал, что надо иметь чистую совесть. Быть способным посмотреть на себя в зеркало. Криста, я никогда не умел делать выбор, за меня его сделала жизнь. Я не способен даже купить себе новый портфель. (Пауза.) Я мечтал стать адвокатом и вести крупные дела. Но с таким портфелем попадают только в районный суд и занимаются ограблением банков. И обжалуют приговоры в Верховном суде за счет налогоплательщиков. Господи, думаешь, легко иметь двух женщин? Я вечно оказываюсь не там, где надо.

Криста. Йонна собирается уезжать. В кругосветное путешествие. Я хотела, чтобы у нас с тобой были дети, но...

Хенрик. Криста!

Криста. Я говорю лишь, что не хочу жить одна. Хочу вместе завтракать, хочу вместе обсуждать, что будет на обед, хочу заниматься любовью, когда у меня возникает желание, а не когда меня удостаивают.

Хенрик. Прости.

Криста. У меня нет ни прав, ни обязанностей. Я должна использовать свою свободу, иначе она превратится в трагедию.

Хенрик. Я ни разу не требовал, чтобы ты ради меня меняла свои планы, наоборот.

Криста. Сегодня на похоронах я почувствовала, что время имеет предел. Господи, время утекает сквозь пальцы. В Париже есть маленькая квартирка, в которой я могу жить. Писать и переводить можно ведь и там, правда? К тому же и продукты намного дешевле. Квартира всего в квартале от места, где живет Эльмир.

Хенрик. И на сколько недель ты туда собираешься? Не исключено, я сумею освободиться на несколько дней на Пасху.

Криста. Не знаю, на сколько... лет.

Хенрик. Ты не можешь оставить маму одну.

Криста. Маму. У нее ее театральный абонемент и ее «хунта». С Нитой они видятся постоянно. Мы же только иногда перезваниваемся, это можно делать и из Парижа.

Хенрик (после паузы). Значит, останутся одни грабители банков. Сейчас я каждый день сражаюсь, за нас. За наше время — час там, час тут.

Криста. Либо ты переезжаешь сюда, либо я тебя брошу. Навсегда.

Хенрик. Это ультиматум?

Криста. Да, я решила. И свое решение не изменю.

Хенрик. Эллинор, дети... если бы речь шла только о них, все было бы почти просто. Но есть еще дом, собака, банк, теща, тачка, фотоальбом, банковский заем.

Криста. Я устала!

Хенрик. Мне уйти?

Криста. У Эллинор болят зубы, поезжай домой.

Хенрик смотрит на Кристу. Потом уходит. Криста снимает запачканные кровью простыни и выносит их из комнаты.

Сцена 5

Утро. Входит Йонна, у нее в руках охапка роз. Она ставит цветы в вазу. Из спальни доносится стук пишущей машинки.

Йонна. Мама! Ты что-то рано сегодня.

Криста. Поздно. Заканчиваю переводить текст, призванный продать наш скандинавский ландшафт франкоязычным туристам. Известно ли тебе, что мы живем в одном из редких уголков земли, где природа еще не погублена? В стране, куда надо приезжать, а не покидать ее. Я работала всю ночь. (Пауза.) Какие красивые цветы. И как много. Твои пациенты тебя любят. Целое состояние.

Йонна. Это тебе от меня.

Криста. С чего бы это?

Йонна. С того. Увидела продавца цветов в больнице и подумала о тебе.

Криста. Просто роскошные.

Йонна. Ты должна радоваться, а не плакать.

Криста. Не спала всю ночь. Я рассталась с Хенриком.

Йонна. Это мы уже слышали, мама.

Криста. На этот раз все кончено. Ой, надо работать, работа у меня во всяком случае есть. Сегодня нужно оплатить счета. Работа — горькое лекарство, которое упорядочивает существование. У нас высокий жизненный уровень, высокая продолжительность жизни, свободные женщины и ответственные мужчины, почти семьдесят процентов из них принимает активное участие в родах.

Йонна начинает украшать букет тысячекроновыми купюрами.

Йонна. У тебя еще кое-что есть. Десять тысяч. От бабушки и дедушки.

Криста. Я ненавижу ложь, Йонна.

Йонна. Это правда. Десять тысяч.

Криста. Десять тысяч. Значит, ты все-таки получила свою долю. Десять тысяч за половину Бьёркуддена. Господи, какое оскорбление.

Йонна. Это твои деньги.

Криста. Вовсе нет. Я уже получила ружье и волчок, и они мне тоже не нужны.

Йонна. Тогда я верну деньги.

Криста. Теперь ты можешь ехать. Вокруг света. На край света, туда и обратно. Твоя бабуся все устроила.

Йонна. Останусь пока дома. Папа прав. Мир никуда не денется, он ждет меня. Чтобы стать медсестрой, требуется всего три года, а потом уж можно ехать и приносить пользу. Путешествие должно было стать великим приключением. Я ведь начала строить планы давным-давно, когда еще была совсем глупышкой, а потом все продолжалось по инерции.

Криста. Прости, Йонна. Мне плевать на этот Бьёркудден, и все равно я в бешенстве.

Йонна. Я уже соскучилась по дому.

Криста. Я хочу, чтобы ты поехала.

Йонна. Ты уже выглядишь покинутой.

Криста. Глупости.

Йонна. По-моему, я заболеваю.

Криста. Йонна, деньги — твои.

Йонна. Правда ведь, у меня блестят глаза? Потрогай, кажется, у меня температура.

Криста. Прямо обжигает.

Йонна. А опасностей сколько. Желтая лихорадка. Холера.

Криста. Ты сделала прививки.

Йонна. Вдруг меня изнасилуют... или я попаду под машину... или меня убьют.

Криста. Йонна, я хочу, чтобы ты поехала.

Йонна. Почему тебе хочется зашвырнуть меня на другую сторону земного шара? Большинство матерей были бы счастливы получить деньги от своей дочери и удержать ее при себе.

Криста (после паузы). Мне хочется, чтобы произошло что-то, что вырвет нас из замкнутого круга. Я сама собираюсь уезжать. Перебираюсь в Париж. Звонила Эльмир, сказала, что есть прелестная квартирка совсем рядом с ней. Я смогу сосредоточиться на работе, встречаться с людьми.

Йонна. Так давай переедем туда. Мне страшно понравился Париж.

Криста (начинает собирать банкноты с цветов). Я мечтала жить в Париже с тех самых пор, как работала там нянькой в семье.

Йонна. Я подучу французский, это мне очень даже не помешает. Ты и я, мы с тобой в Париже. А Нита пусть себе сидит в Бьёркуддене и любуется смородиновыми кустами, пока мы будем наслаждаться жизнью в Париже.

Криста. Нет, я не намерена быть матерью в Париже.

Йонна. Что ты имеешь в виду?

Криста. Криста отправляется в Париж. Йонна — вокруг света. (Протягивает деньги Йонне.) Поторопись, время не ждет. Не забудь забрать фотоаппарат.

Йонна выходит. Криста идет в ванную.

Сцена 6

Несколько дней спустя. Из ванной выходит Криста, разбирает пузырьки с лекарствами. Появляется Йонна, в руках у нее выстиранная одежда. Она идет к себе в комнату. Оттуда слышится музыка. Входит Мартин с большим пакетом из аптеки.

Криста. Кажется, здесь все, что надо. Но лучше проверь сам.

Мартин. Купила новый диван?

Криста. Нет, это тот самый, на котором ты обычно спал после очередной ссоры.

Мартин. А ты в это время запиралась в уборной. Такой же полезно-жесткий. Ты сменила обивку?

Криста. Ага. Красиво, правда?

Мартин. Везучая наша дочка. Деньги свалились на голову как дар с небес. Разводиться жутко дорого. Начинаю с самого начала, студенческая жизнь. Немногие бы мужчины решились на подобный кульбит.

Криста. Попроси дара с небес.

Мартин. А вообще-то он разве не мой?

Криста. Диван мой. Ты с этой своей Беатрис можешь спать на матрасе.

Мартин. Лекарство принимаешь?

Криста. ...или возвращайся домой.

Мартин. Похоже, равновесия все еще не обрела.

Криста. ...к двуспальной кровати, детям, собаке. Старая жена, может, не так уж плоха, особенно ежели подсчитать, во что обходится ее замена.

Мартин. У нас кролик и морская свинка. Собаки нет.

Криста. Извини.

Мартин. Это, наверное, у Хенрика собака.

Криста. Давай проверим лекарства?

Мартин. Хенрику никогда не оторвать задницу от стула. У этого человека отсутствует мужество.

Криста. Зато, возможно, имеется такая редкая вещь, как мораль.

Мартин. Э, Хенрик пытается играть в порядочного. Такие люди опасны для жизни, делают всех несчастными.

Криста. Я придушу тебя, Мартин. (Пауза, понижает голос.) Давай попытаемся сыграть цивилизованных, приличных родителей, вполне дружески расположенных друг к другу, а? Йонна уезжает надолго, последнее воспоминание о родителях будет сопровождать ее от континента к континенту. Одна мысль о том, что она, засыпая где-нибудь под сеткой от москитов, будет вспоминать нас вот так, приводит меня в ужас. Не исключено, что ей даже не захочется воспользоваться обратным билетом. (Пауза.) Мартин. Мы относимся друг к другу с тихой нежностью, мы глубоко уважаем друг друга. Мы ведем себя достойно.

Мартин. Только бы она нас не раскусила. Наша дочь весьма проницательная особа.

Криста. Надо сыграть хорошо.

Мартин. А справимся?

Криста. ...и не называй ее деточкой.

Йонна (проходит через комнату). Нам надо поторапливаться.

Уходит в свою комнату. Мартин и Криста смотрят ей вслед, приветливо улыбаясь.

Мартин. Привет... Йонна. Мы с мамой упаковали твои лекарства.

Йонна. Только без излишеств. Багаж должен быть легким.

Мартин (высыпает на диван склянки с лекарствами). Вот тут витамин В. На случай, если опять начнет киснуть. Мазь, если вдруг снова случится экзема. Пенициллин, сульфа... а вот это очень важно. Останавливает понос.

Криста. Прекрасно, Мартин.

Мартин. Это восстановитель жидкости в организме, компрессы, бинты, одноразовые шприцы. Встало в копеечку.

Криста. Не волнуйся, Мартин. Естественно, эти расходы мы поделим пополам.

Мартин. Меня волнует одна вещь. Я хотел выписать вакцину против бешенства. Но ее надо хранить в холодном месте. Если ее покусает зараженная собака, то у нее в запасе всего-навсего одни сутки. Вот противовоспалительная мазь, мазь от комаров, противозачаточные таблетки.

Криста (порывисто хватает Мартина за руку). Представь, а вдруг с ней что-нибудь случится!

Мартин (по-прежнему дружелюбно). Она оснащена почти на все случаи.

Криста. Она может попасть под машину, ее могут изнасиловать, убить. Застрелить! Что, если я вижу ее последний раз?

Мартин (выходит из роли). Ты сама всячески поддерживала эту чертову затею. (Пауза.) Криста, нельзя так, надо перевести дух, иначе свихнешься.

Криста поняла. На мгновение они проникаются нежностью друг к другу. Входит Йонна, на талии — сумочка для паспорта и билетов. Мартин и Криста быстро возвращаются к своим ролям.

Мартин. Я составил список всех лекарств, пожалуйста, дорогая, не потеряй его.

Йонна с возрастающим замешательством рассматривает кучу лекарств.

Криста. Слышишь, Йонна, что говорит папа? Список положи вместе с деньгами и билетом. Мартин, я подумала, если тебе нужен диван, возьми его на время.

Мартин. Нет, он должен находиться в твоем доме, Криста.

Криста. Я, скорее всего, уеду в Париж, надолго.

Мартин. Париж, как здорово.

Криста. Правда ведь? Так что я сдам квартиру.

Мартин. А не сдашь ли нам с Беатрис, пока все не образуется? У нее однокомнатная.

Криста (ей удается сохранить приветливость). Вовсе не исключено, Мартин. Поговорим об этом на досуге.

Йонна. Это что еще такое, черт возьми?

Мартин. Лекарства, которые мы с мамой купили для тебя.

Криста. Мы решили, что это будет лучшим подарком тебе от родителей на прощание.

Йонна. Неужели вы думаете, что я потащу с собой целый полевой госпиталь?

Криста. Не преувеличивай, дорогая.

Мартин. Тут только самое необходимое.

Йонна. Я уезжаю, чтобы увидеть что-то новое, чтобы быть свободной. Паспорт, дорожные чеки и билет в кармане. Чем тащиться вокруг света, как навьюченный осел, лучше уж остаться дома. А это еще что?

Мартин. Противозачаточные таблетки, самые слабые.

Йонна. Я не употребляю таблетки. Обхожусь пессарием.

Мартин. Возиться с пессарием в тропиках невозможно, Йонна. Можешь занести инфекцию.

Йонна. Это мое, сугубо личное дело.

Криста. Папа тебе только добра желает.

Йонна. Я еду не трахаться.

Мартин. Никогда не известно, что случится. Раз — и ты там.

Йонна. Ты, наверное, себя имеешь в виду?

Мартин. Особенно в такой юбке.

Криста. Все, успокоились!

Мартин. Успокоились!

Йонна. Хватит ломать комедию. Будьте самими собой. Ругайтесь, поливайте друг друга дерьмом.

Криста. У нас с Мартином полное согласие.

Йонна. Будьте самими собой. Иначе я подумаю, что осталась сиротой. И на кой мне тогда обратный билет? (Пытается надеть рюкзак.) Автобус в аэропорт отходит, меня уже ждут.

Криста. Помоги ей.

Йонна. Мартин, нам пора. Немедленно.

Криста (теряет контроль над собой). Йонна, если ты не возьмешь лекарства, я умру от волнения. Когда ты вернешься, найдешь лишь урну с моим прахом, и тебе останется разве что прибирать мою могилу.

Йонна. Ну вот, теперь я тебя узнаю. Немножко. (Берет пакеты.)

Мартин. Ну все, поехали. До свидания, дорогая Криста, созвонимся.

Криста (хочет броситься к дочери). Йонна.

Йонна. Никаких прощаний, ненавижу.

Криста. Но я должна обнять тебя.

Йонна. Стой там, где стоишь. Я повернусь и выйду. Я уезжаю, и я вернусь. О’кей.

Йонна уходит в сопровождении Мартина. Криста остается одна. Идет в туалет, пускает воду. Закрывает дверь.

Сцена 7

Квартира Кристы две недели спустя.

Входит Нита. В руках у нее зачехленное ружье и волчок. Она осматривается в поисках Кристы. Подходит к цветам, потом к двери в туалет.

Нита (тихо). Криста! (Появляется Криста.) Дверь была открыта. Ты кого-то ждешь?

Криста. Нет.

Нита. Какие красивые цветы! Но надо подлить воды. Почему ты не давала о себе знать?

Криста. Я их засушу.

Нита. Подвесь их за стебли, так они будут лучше смотреться. Ни малейших признаков жизни после похорон. Могла бы хоть маме позвонить. Мы пытались. (Пауза.) Как ты?

Криста. Много работала. Собираюсь в Париж.

Нита. Париж. Лучше приезжай в Брюссель. Замечательные рестораны. Кафе. Магазины. Сердце новой Европы. Живое. Пульсирующее. Париж, по-моему, слишком чванлив. (Криста разглядывает ружье и волчок.) Я пришла попрощаться. Завтра отправляем вещи. Мальчики уехали вчера. Сегодня начинаются занятия. Все решилось как-то вдруг. Приехал Фредрик и сказал: «Я нашел дом для всей семьи». Мне пришлось тут же уволиться. Я и не знала, что это так просто. Подписываешь бумагу и получаешь в кассе три месячных зарплаты. Спасибо и до свидания. Больница реорганизуется. Лаборатория тоже. Фредрик всегда считал мою работу скучной возней со спермой и мочой. Зато мы называли нашу лабораторию детективным бюро. Ну что ж, буду приносить пользу другим способом. Если вообще нужно приносить пользу. Может, достаточно просто быть рядом со своими близкими. Во всяком случае, шведский клуб там замечательный. Одна большая семья с распростертыми объятиями. Так, наверное, и бывает, когда люди нуждаются друг в друге.

Криста (резко). Значит, уезжаешь насовсем?

Нита. Фредрик хочет пустить там корни. Вся семья начинает новую жизнь. Думаю, нам это пойдет на пользу.

Криста. Его секретарша тоже переезжает?

Нита. Она уволена.

Криста. И сколько месячных зарплат ей выдали?

Нита. У тебя на шее красные пятна. Да нет, тут стыдиться нечего. Просто, я думаю, на выход стоит надевать закрытые блузки или шарфики.

Криста. Значит, ты получила трехмесячное выходное пособие за длительную и верную службу.

Нита. Преимущество младшей сестры в том, что она моложе. Мы с Фредриком подумываем еще об одном малыше.

Криста (резко). А мама? А Бьёркудден?

Нита. Мы приедем летом. Я уже заказала каталоги семян. (Кладет волчок и ружье на стол. Вынимает из кармана конверт.) Письмо ты забрала, как сказала мама. Вот патент, у тебя в запасе месяц, чтобы его продлить.

Криста. Спасибо за информацию. Ты спасла мое состояние.

Нита. Если волчок тебе не нужен, я возьму его. Люблю вязать, особенно одежки для грудничков. А теперь и время будет.

Криста (резко). Не трогай!

Нита. Прости, я не знала, что ты вяжешь.

Криста. Я всегда верил в полезность этого изобретения, за ним будущее, написал папа в своем письме. Думаю, в этом он ошибался. Но папа столько всего написал в этом письме. Не имеет значения.

Нита. Что же он написал?

Криста. Письмо личное. Адресовано мне.

Нита. Тогда ладно.

Криста. Тебе он тоже, наверное, написал.

Нита. Нет, мне не написал.

Криста (спокойно). Какая несправедливость.

Нита. А я ведь была с ним до последней минуты.

Криста. Папа, конечно, просто забыл, что малышка Нита у нас теперь и читать и писать умеет.

Нита (после паузы). Знаешь, Криста, более злобных людей, чем ты, я не встречала. Мое первое воспоминание — я лежу в кроватке и вижу, как ты просовываешь руки сквозь решетку, чтобы задушить меня.

Криста. Семейная легенда, ты ее обожаешь.

Нита. Я помню.

Криста. Мамины выдумки.

Нита. Помнить можно все, даже собственное появление на свет. Это теперь известно в любом роддоме. Но ты же так давно не рожала.

Криста. Я прекрасно знаю, что ты копишь ранние воспоминания. Чуть ли не со стадии зародыша. Если бы это был кто другой, я бы поверила...

Нита. Мама может подтвердить, что я была вся в синяках от твоих щипков.

Криста. ...но у попугаев такая короткая память, страшно короткая. Хватает лишь на передразнивание.

Нита. Что ты сказала?

Криста (корчит Ните рожу. По слогам). По-пу-гай. Попугай.

Нита (хватает ружье). Повтори.

Криста. Положи ружье. Оно обошлось мне в миллион.

Нита. Дробь доставит тебе массу удовольствия.

Криста. Это ружье, оно пулями стреляет, глупая гусыня.

Нита. Ничего, тоже подойдет, заставит тебя замолчать.

Криста. Глупая курица, ружье не заряжено.

Нита. Чего же ты так трясешься? Ты проверяла?

Криста. Настоящий охотник всегда разряжает магазин. Папа был человек аккуратный.

Нита. К концу жизни он стал рассеянным.

Криста. Ну, стреляй. Долгие годы в тюрьме. Когда выйдешь, мальчики уже будут взрослые, а Фредрик женат на этой своей секретарше. Осторожно, Нита.

Нита (неуверенно целится). Чтобы больше никаких попугаев.

Криста. Ладно.

Нита. Никаких гусынь, уток или куриц. Ни слова больше о моей былой алексии.

Криста. Даю слово. (Нита опускает ружье. Криста берет его и проверяет, заряжено ли оно.) Сорока. Ты отобрала у меня наследство.

Нита. Я ничего не отбирала. Я получила. Послушай, Криста, ты обычно проводишь в Бьёркуддене два дня в год. После чего начинаешь метаться и уезжаешь с острова.

Криста. Это мое личное дело. Может, за эти два дня я успеваю насладиться Бьёркуденном так же, как вы за целое лето.

Нита. Ты вечно где-то прячешься.

Криста. Стоит мне устроиться под деревом, чтобы почитать в тишине и спокойствии, а вы уже тут как тут с вашими планами. За завтраком уже обед, за обедом ужин. А в промежутках пирог на полдник, смородиновые кусты, сорняки, мостки, лодка, сауна. Чтобы потеть со всем семейством, не обязательно сидеть в сауне.

Нита. Ты всегда увиливала. Пряталась за своими книжками. И папа попадался на эту удочку. «Не мешайте Кристе, она учится». На кого же? Ты должна была бы давно стать профессором. Но у Кристы было две книжки: одна — учебник, а другую она умело прятала — «Унесенные ветром»...

Криста. Думаешь, папа не знал? С тех пор как ты приняла бразды правления, Бьёркудден превратился в настоящий концлагерь.

Нита. С тех пор как мы похоронили Мурре, ты не притронулась к лопате. Мне тогда было десять. Знаю, знаю, ты боишься червей и улиток.

Криста. Потому-то ты и подарила мне пакет с жирным дождевым червем на мое десятилетие.

Нита. Это я собирала улиток и копала землю.

Криста. Я грохнулась в обморок, и всем пришлось разойтись.

Нита. Твоя любимая история. Мне было шесть.

Криста. Твои ребятки унаследовали от матушки ее извращенное чувство юмора. Черви в простокваше — неудивительно, что начинаешь метаться и следующим паромом уезжаешь в город.

Нита. Это было только один раз. (Пауза.) Я работала на Бьёркудден.

Криста. Ни один садовник не получает такой высокой почасовой оплаты.

Нита. Бьёркудден — не деньги. Мама права. Ты бы его сразу продала.

Криста. Могла бы выплатить мне мою долю.

Нита. У меня нет денег.

Криста. Так займите.

Нита. Смотрите-ка, до чего деньги стали для тебя важны. Криста обычно была выше подобных мелочей. Впрочем, наверное, только в теории.

Криста. Как бы то ни было, но дарить их тебе у меня желания нет.

Нита. Как бы то ни было, а дело сделано. Решено папой и мамой.

Криста. «Как бы то ни было, а дело сделано». Сколько раз я это слышала. Да забирай свой Бьёркудден. Как бы то ни было, а папа оставил мне то, что нельзя оценить в деньгах. Можно было бы и пораньше, но лучше поздно, чем никогда. (Опускает ружье, откладывает его в сторону.) Папа хорошо умел хранить свои секреты. Тем интереснее, когда он наконец приоткрыл завесу. В письме написано...

Нита (отмахиваясь). Оно личное.

Криста. Я перечитала эти слова несколько раз, но там действительно так и написано. «Дорогая дочка, мы не успели понять друг друга по-настоящему, но как бы то ни было, тебя я любил больше всех».

Нита. Неправда.

Криста (вынимает письмо). Конечно, а кто говорит, что это правда? Но написано именно так. Два слова из десяти букв. Больше всех.

Нита. Докажи.

Криста. Стоп. Папа написал письмо мне. Я процитировала только одну строчку, «...как бы то ни было, тебя я любил больше всех». (Пауза.) Э-э. Может, просто в последнюю минуту папе стало стыдно и ему захотелось дать мне что-то еще, кроме волчка и ружья. Нита по-прежнему мамина и папина лапушка. Что говорит мама о твоем отъезде, ей, наверное, будет пусто без тебя?

Нита. Это ты у нас, похоже, ходишь в любимицах, хотя никогда и пальцем не пошевелила, вот и сделай что-нибудь.

Криста. Я уезжаю в Париж. Меня здесь ничто не держит, так что я вернусь не скоро.

Нита (взрывается). Я ненавижу Бьёркудден. Нита, всегда Нита. А Криста у нас вольная птица. Как бы там ни было, я гну спину больше всех, и что я за это имею? Муки совести. Я не могу взять маму в Брюссель. Не могу, не имею права... не хочу.

Криста. Знаешь, что было в письме?

Нита. Мне надо идти. Мама, контейнер, цветы.

Криста. «Дорогая дочка! Мы не успели понять друга друга... но, как бы то ни было, я пытался».

Нита (после паузы). И все?

Криста. Все.

Нита (после паузы). К маме-то хоть зайди перед отъездом. Может, сумеешь раздобыть ей кошку. Я пыталась, но ей непременно подавай целиком черную. Чтобы тебе ни белых лапок, ни единой белой волосинки.

Криста. Перестань волноваться. С мамой будет все в порядке.

Нита. Привет Парижу. А Хенрик?

Криста. Оконченная глава.

Нита. Может, и к лучшему.

Криста. Пока, Нита. Привет семейству.

Нита уходит. Появляется Йонна.

«Мамуля, привет тебе и Старому свету! Ношусь с фотоаппаратом по Манхэттену. От Нью-Йорка дух вон. Рядом с небоскребом чувствуешь себя пылинкой. Но какой ритм! Твоя Йонна на седьмом небе, а завтра отправляется дальше, в Ки Вест. Keep a stiff upperlip, как говорил Хемингуэй. На шведско-далекарлийском это будет, скорее всего, «выше голову». Love, Йонна».

Йонна исчезает.

Сцена 8

Другой день. Криста идет в спальню, срывает простыни с кровати, вытаскивает чемодан, начинает укладывать вещи. Останавливается. Берет ружье, заряжает четырьмя патронами.

Криста (спокойно). Остались лишь кое-какие практические дела. До отъезда я должна убить тебя. Четырьмя выстрелами. Одним — твой голос. Вторым — твои глаза. Третьим — твои руки. Четвертым — твой член. Бах. Бах. Бах. Бах. Ты мертв, Хенрик. (Продолжает укладываться.) Господи, ну и тяжеленный. Явный перегруз.

Входит Хенрик с багажом, новым портфелем и кларнетом в футляре. Виду него такой, как будто он прошел через тяжелые испытания.

Хенрик. Как тебе мой новый портфель? Вчера купил. Решение было не из легких. А теперь я страшно устал и не отказался бы от рюмочки, прежде чем мы начнем распаковываться. Мужу, который возвращается домой после тяжелого задания, обычно подносят рюмочку. Правда красивый, Криста? Выбрал то, что надо. На всю жизнь хватит...

Криста. Очень элегантный. Только в голове не укладывается, что ты его купил. Настоящий портфель, черт меня подери. Это взаправду, Хенрик?

Хенрик. Да. Я люблю тебя, и вот я здесь.

Хенрик вынимает кларнет, начинает играть. Криста приносит чистое постельное белье и идет стелить постель. И вдруг в этот мир и покой врывается телефонный звонок. Криста сначала не знает, брать трубку или нет.

Хенрик. Все позади, Криста.

Криста отвечает, слушает, заканчивает словами «да, я поняла».

Криста. Псинка опять наделал кучу на ковре. Это Эллинор.

Хенрик (продолжает играть). Со временем им придется уразуметь, что собаку надо выгуливать и при этом кто-то должен держать поводок.

Криста. Эллинор просила передать, что она сейчас собирается к дежурному ветеринару, чтобы усыпить Псинку. Она дает тебе десять минут на размышление. Либо ты возвращаешься домой, либо забираешь пса.

Хенрик. Ответ отрицательный. Какая изощренность. Папа не только бросил нас, он еще и собаку убил.

Криста. Думаешь, она это сделает?

Хенрик. Понятия не имею. Я знаю ту Эллинор, с которой я жил. Не ту, которую бросил. С этой я только знакомлюсь.

Криста. Позвони и скажи, что заберешь пса.

Хенрик. И что дальше?

Криста. Привезешь его сюда. У меня никогда не было собаки, только книги о собаках. Вообще-то я хотела завести пса, финского шпица. Он как большая собака, но меньше.

Хенрик. Мой Псинка большой и лохматый.

Криста. Я видела на фотографии.

Хенрик. Где перед, а где зад, можно определить, только когда он лает.

Криста. ...постричь и причесать — классный пес будет.

Хенрик (перестает играть). Не хочу брать его сюда. Он вечно все опрокидывает своим хвостом, сопит, и от него воняет.

Криста. Уж не от собаки ли ты сбежал ко мне?

Хенрик. Криста, я хочу, чтобы у нас с тобой было спокойно и уютно. Цель жизни не в том, чтобы бегать от одних обязанностей к другим. Нет, как можно меньше обязанностей. Псинки в нашем доме не будет. Помнишь, что я сказал две недели назад? «Я мечтаю о том, что называется покоем».

Криста. Можно кому-нибудь его подарить. Множество людей любят собак, но не имеют средств купить. Завтра дадим объявление.

Хенрик. Больше двух часов его не выдержит никто. Он писает и какает во всех углах. Возможно, невроз разлуки. Псинку полюбить нелегко. Открой мой новый портфель.

Криста смотрит на часы.

Криста. Но что же нам делать?

Хенрик. Точку надо поставить сейчас, иначе начнется кошмар. Открой же, сказал я. (Криста открывает портфель, вынимает старую пластинку, их любимую. Хенрик ставит ее на проигрыватель.) Нашел в антикварном магазине. Ни царапинки. Я мечтаю о нашей кровати.

Криста. Будем спать?

Хенрик берет Кристу на руки и несет в спальню. Становится видна Алис в своей комнате. На ней ночная рубашка, она надевает странную шляпку.

Криста (выходит с телефонной трубкой в руке. Раздевается, разговаривая с матерью). Я не слишком поздно, мама?

Алис. Я была в театре. Только-только вошла. Инга Тидблад была просто великолепна. Нет, не Тидблад, она же умерла, другая, но все равно прекрасно.

Криста. Чувствуешь себя нормально?..

Алис. Замечательно. Доктор говорит, что давление высоковато, но он это все время говорит. Йонна прислала открытку из Мексики. Красивая страна. На открытке хорошо видно. Нита звонила из Брюсселя, мальчики и Фредрик здоровы.

Криста. А Нита?

Алис. Она всегда здорова. Когда ты едешь в Париж?

Криста. Я не еду в Париж. Может, попозже, весной, съезжу на недельку. Мама, Хенрик сегодня переехал ко мне.

Алис. Если будет время, посмотри спектакль, Инга Тидблад превосходна.

Криста. Тебе нужна какая-нибудь помощь?

Алис. Нет, милая Нита, все идет своим чередом.

Криста. Мама, это Криста.

Алис. С отъездом Ниты стало как-то пусто. Но она приедет весной, и мы поедем в Бьёркудден. Я собираюсь посадить пару-другую кустов смородины. Уже заказала рассаду.

Криста. Но сейчас ведь только февраль.

Алис. Время идет так быстро. Ты просто не представляешь. Я ничего не успеваю. Завтра ко мне придет моя «хунта». Я как раз разожгла духовку.

Криста. У тебя, я вижу, дел по горло. Ну пока, мама.

Алис. Позвони перед отъездом в Париж.

Криста. Созвонимся.

Криста исчезает в спальне. Алис кружит по комнате, смотрясь в зеркало и жестикулируя. Потом тоже исчезает.

В квартире Кристы смеркается. Из спальни сочится слабый свет. Музыка стихает. Пронзительный звонок в дверь. Выскакивает Криста в халате. Бежит к двери, втаскивает чемодан. Идет в спальню.

Криста. Хенрик, такси с твоим чемоданом. (Из спальни появляется Хенрик, надевает халат.)

Хенрик. Я не укладывал никакого чемодана. У меня только один, и он здесь.

Криста. Наверное, Эллинор начала генеральную уборку.

Хенрик. Прекрасно, значит, она смирилась. Но такой внезапный приступ энергии не в ее духе. (Открывает чемодан и сразу же захлопывает крышку.)

Криста. Что там?

Хенрик. Ничего.

Криста. Ничего?

Хенрик. Всего лишь Псинка.

Криста. Псинка?

Хенрик поднимает крышку, Криста заглядывает в чемодан, отворачивается.

Хенрик. С сопроводительной запиской. «Теперь Псинка освобожден от земной жизни. Усыпление стоило 300 крон. Прилагаю платежку. Похоронишь сам. Эллинор».

Криста открывает чемодан, разглядывает собаку.

Криста. Он совсем не уродина, Хенрик.

Хенрик. Нет, когда дохлый.

Криста (со слезами в голосе). Разве можно так делать?

Хенрик. Закон не запрещает усыплять собак.

Криста. Я чувствую себя виноватой.

Хенрик. Не мы же это сделали.

Криста. Но мы способствовали.

Хенрик. Одной привязанностью в жизни меньше. Он не страдает.

Криста. Что нам делать с ним? Нельзя же оставлять его в чемодане.

Хенрик. Существуют собачьи кладбища. Завтра все устроим. (Запирает чемодан, вытаскивает его из комнаты.) Иди сюда. Поставим пластинку еще раз. Помнишь, ты в лифчик подкладывала вату. Когда я в первый раз обнаружил это, ты покраснела и попросила прощения за обман. И я подумал, что вот это, наверное, самая честная девушка на свете. И у нее самая красивая на свете грудь.

Криста. А теперь у девушки появились седые волосы.

Хенрик. Зато у юноши еще нет.

Хенрик и Криста выходят.

Сцена 9

Два месяца спустя. Квартира Кристы сверкает чистотой. Светло и уютно. Возможно, кое-где видны березовые пасхальные ветки. Во всяком случае зима на этот раз уже кончилась. Входит Криста с почтой в руках. Нарядная, посвежевшая.

Йонна (Появляется.) «Я в Сиднее...»

Криста. Уже! Когда я говорила с ней на прошлой неделе, она только что приехала в Новую Зеландию.

Йонна. «Ужасно было приятно услышать твой голос, потом даже поплакала. Авиабилет жжет карман. Все время дальше и дальше. Может, ищу того, чего нет. Рая на земле. Места, спокойного и интересного, неиспорченного и цивилизованного. Под каждым кустом по всему миру валяется банка из-под кока-колы. Возможно, рай просто-напросто дома. Была в степи, видела кенгуру. Малыши сидят в таком мешочке на животе. Премиленькие. Страшно соскучилась по своей кровати. Здорово, что Хенрик переехал к тебе. Присмотри для меня какое-нибудь жилье к моему возвращению. Подробное письмо и фотографии у бабушки. Обнимаю, Йонна».

Йонна исчезает.

Криста. Похоже, она устала путешествовать. В приключении тоже наступают будни. Надо позвонить маме, узнать подробности. Остальная почта в коричневых конвертах. Счета.

Из спальни выходит Хенрик. Он только что принял душ, почти полностью одет.

Хенрик. Криста! Никогда не выбрасывай счета. Они возвращаются. На бóльшую сумму. Счастье, что у тебя есть я. Портфель опять куда-то задевался.

Криста (просматривает почту). Придется повторить стариковский урок.

Хенрик (повторяет). Я вошел, крикнул «Криста», ты подошла, я поцеловал тебя, положил портфель сюда. Его здесь нет.

Криста. Может, ты двинул ногой.

Хенрик находит портфель под диваном.

Хенрик. Я счастлив, что я мужчина. Я умру первым и избегну жизни без тебя. Но меня беспокоит твоя старость без меня. Начнешь выбрасывать счета. Инкассо и фининспектор выставят тебя на улицу.

Криста. Опять счет за квартиру! Разве мы только что не оплатили? Билеты на Париж надо выкупить сегодня. Иначе заказ снимут. Странно, уже два дня звоню маме, никто не отвечает. Позвонила в Брюссель узнать, не слышала ли Нита чего от мамы, так там тоже никто не отвечает. А что если они все уехали отдыхать, не предупредив меня?

Хенрик (открывает коричневый конверт). Ты бы об этом обязательно узнала.

Криста. Мы ведь говорим довольно редко. Мама всегда бывает так занята, когда я звоню. И кроме того, у нее на языке одна Нита.

Хенрик. Черт подери, каким образом Эллинор умудрилась заплатить сантехнику за починку канализации четыре тысячи крон плюс НДС? С этим и самому можно справиться.

Криста. Ты бы смог.

Хенрик. В любом случае должна была спросить меня.

Криста. Ты же не хочешь разговаривать с ней.

Хенрик. Я не желаю выслушивать обвинения.

Криста. С мамой же ничего не могло случиться? Как бы то ни было, надо сообщить ей, что мы едем в Париж. Странные отношения, правда? Вместе не бываем, но о поездках друг другу докладываем. «Позвони, когда вернешься». (Поднимает трубку, набирает номер.) Занято. Наверняка болтает с Нитой... или с приятельницей. Позвоню попозже.

Хенрик. Криста, мне не потянуть.

Криста. Чего тебе не потянуть?

Хенрик. Придется опять занимать у тебя деньги.

Криста. Опять.

Хенрик. Сантехник... и потом, мальчики едут в горы на Пасху. Я обещал внести свою долю.

Криста. Но у меня остались деньги лишь на квартплату и телефонный счет.

Хенрик. Ты кое-что отложила.

Криста. Нет.

Хенрик. Да.

Криста. На Париж. Нет. Сколько дерьма я напереводила, только чтобы поехать.

Хенрик. Позвоню в банк. Они обожают давать в долг таким, как мы. Дом, правда, заложен-перезаложен, но они знают, что мы согласимся на их ростовщические проценты и будем погашать долг до самой смерти. Аминь. Пожалуйста, занимайте деньги на собственную тюрьму. Проблема решена, Криста.

Криста. Хенрик! (Пауза.) А им обязательно жить в этом дорогом доме? И мальчикам во что бы то ни стало нужно снова ехать в горы?

Хенрик. Они обожают горные лыжи.

Криста. За наш счет?

Хенрик. Еще несколько лет, и я свободен от обязательств.

Криста. А обязательства непременно должны обходиться так дорого?

Хенрик. Почему им надо расплачиваться за мое желание жить с тобой? Ты обещала смириться с возложенными на меня обязательствами, обещала поддерживать меня. Разве не так мы договаривались?

Криста. Так.

Хенрик. Я встречаюсь со своими детьми в кафе. Думаешь, это приятно?

Криста. Пусть приходят сюда.

Хенрик. Я должен радоваться, что они вообще согласны со мной встречаться на нейтральной территории и поболтать о лыжах.

Криста после некоторого колебания приносит деньги.

Криста. Деньги на нашу поездку. Во франках.

Хенрик. Мне очень жаль.

Криста. Поразительно, на что способна подвигнуть человека любовь. Париж никуда не денется.

Хенрик. Может, мы сумеем поехать уже этой осенью.

Криста. И будем во всеоружии.

Хенрик (целует Кристу в щеку). Я в суде. (Выходит.)

Криста. Только позвоню маме, а потом отключу телефон. Теперь, наверное, успею закончить книгу к лету. Я же все равно знаю, как выглядела Рю дю Темпль в то время. Мне шестнадцать, я только прошла конфирмацию и сразу ускакала в Париж. И вот на Гар дю Норд встречаю его, ему наверняка было столько же лет, сколько папе. Армана ла Пьера. Он угощает меня сигаретой «Галуаз» и предлагает поработать в семье нянькой. Огромная квартира, вечно погруженная в полумрак. У жены не в порядке с нервами. Дети — две болезненные девочки. Арман ла Пьер преподает французский, каждый вечер он возвращается домой с потрепанным тяжелым портфелем. Я встречаю его в холле, у него усталые глаза. «Krista, comment allez-vous?»[43] Он смотрит на меня, видит меня насквозь, видит все. В то лето я была без ума от Армана ла Пьера. Я хотела его, не закрывала плотно дверь в свою комнату. Слышала его шаги. Но он так ни разу и не вошел. Папа умер. Он был мертв, когда я вернулась из Парижа. Тогда-то я и ушла из дома. Мама, не забыть позвонить маме.

Криста находит сигарету, первый раз в жизни закуривает.

Частые гудки телефона смешиваются с глухими звуками падающих на пол предметов. Алис лежит на полу в своей квартире. Кругом валяются вывалившиеся из хозяйственной сумки консервные банки, постиранное постельное белье. Болтается на шнуре телефонная трубка. Свет гаснет. Вой сирены «скорой».

Сцена 10

Больница. Алис в кровати. Рядом с кроватью сидит Нита. Криста в пальто стоит чуть в стороне с Мартином.

Мартин. Абсолютно нормальная фрактура. У молодых срастается за восемь недель. (Пауза.) Кроме того, у Алис был удар, поэтому у нее парализована правая сторона. Возможно, это случилось до падения, или же после, как результат шока.

Криста. Она поправится?

Мартин. Если ничего не помешает. Для старого организма это тяжелое потрясение.

Криста. Мама не старая. Ей всего семьдесят пять. В наши дни люди живут до девяноста.

Мартин. Хотел бы я знать, принимала ли она лекарство. (Вынимает из кармана «пищалку».) Мне нужно возвращаться. Все это грустно. Сплюнем через левое плечо и будем надеяться на лучшее. Выше голову. Твоя мать в надежных руках. (Выходит.)

Нита (подходит к Кристе). Что ты сделала?

Криста. Ничего.

Нита. Вот именно. Ничего. Мама провалялась на полу без сознания, вероятно, целые сутки. Соседей разбудил ночью грохот с верхнего этажа. Мама очнулась, пыталась позвонить, а потом начала стучать в пол консервной банкой.

Криста. Я звонила ей... несколько дней. Никто не отвечал, а потом было занято.

Нита. Когда ты видела ее последний раз?

Криста. Я приходила к ней с цветами в день ее рождения.

Нита. Больше трех недель назад.

Криста. Я много раз спрашивала ее, не нужно ли ей чего. Она всегда отвечала «нет» и говорила, что у нее масса дел. У некоторых пенсионеров вечно не хватает времени на своих детей.

Нита. Ты была поглощена Хенриком.

Криста. А ты Брюсселем. Господи, Нита, я была занята, мама была занята.

Нита. Я звонила каждое воскресенье. Все, казалось, было в порядке. Мама говорила, что вы видитесь, что ты время от времени к ней заглядываешь. Да, не так давно вы вместе обедали в ресторане. Она рассказала, что Хенрик переехал к тебе. Радовалась твоему счастливому виду. У меня там дел было по горло, и мысль о том, что Криста наконец-то осознала свою ответственность, приносила большое облегчение. В общем, сплошная идиллия.

Криста. Похоже, маме было приятнее говорить обо мне, нежели видеть меня.

Нита. Только на прошлой неделе она показалась мне какой-то странной. Называла меня Анитой, а тебя Кристиной. Анита, я так даже по паспорту уже не называюсь. Не понимаю я тебя. Нужно быть верным своим корням, а ты делаешь вид, будто их не существует вовсе.

Криста. Я пишу о них.

Нита. Пишешь о своей матери, а она в это время лежит без сознания в своей квартире, всеми брошенная.

Криста. Почему ты уехала в Брюссель? Да чтобы тебя не задушили твои корни.

Нита. Я уехала туда, чтобы спасти свой брак. (Пауза.) Ну а теперь корень умирает. И все проблемы решены. Мама не увидит моего ребенка.

Криста. Ты беременна?

Нита. Доктор говорит, мне нельзя волноваться.

Криста. Мама у нас крепкая. Летом в Бьёркуддене будет вязать приданое для твоего младенца. Спорим?

Нита. Я обычно выигрывала наши с тобой пари.

Криста. На этот раз моя очередь. Нита, я сделала большую ошибку. Я должна была бы подумать, что папы нет, а ты в Брюсселе. Даже если мама не нуждалась во мне, мне надо было бы самой убедиться, что с ней все в порядке. Пусть это все равно могло бы случиться.

Нита. Может, ты была ей нужна.

Криста. Один раз, давным-давно, она мне тоже была нужна.

Нита. Я могу остаться, пока не минует кризис. Потом мне надо назад. Фредрику дико тяжело, мальчикам тоже нелегко в новой школе.

Криста. Сейчас мы должны помогать друг другу.

Нита. Ты останешься на ночь с мамой или я?

Криста. Лучше ты. Если мама очнется, ей будет приятней увидеть тебя. Сейчас нам надо думать о ее благе. Выдержишь?

Нита (с сомнением). Тут есть кровать.

Криста. Я сменю тебя завтра.

Криста оставляет Ниту и Алис.

Сцена 11

Квартира Кристы. Вечер. Криста пишет. Входит Хенрик.

Криста. Еда в холодильнике.

Хенрик. Я просто устал.

Криста. Какой трагический конец. Лежать и стучать консервной банкой в пол. Я заходила в ее квартиру сегодня. Все как будто в порядке... и в то же время не совсем. Цветы совсем засохли, а она ведь любила цветы больше, чем людей. Консервные банки! Мама всегда готовила себе еду из натуральных продуктов, варила бульон из костей с мясом, а не из бульонных кубиков. В ванной стоит ящик для кошки. В холодильнике банки с кошачьей едой. А кошки-то она себе не завела.

Хенрик. Почему ты сказала «конец»?

Криста. Я так сказала?

Хенрик. Да. «Какой трагический конец». Ты хочешь ее смерти?

Криста. Почему ты спрашиваешь?

Хенрик. Просто... спрашиваю.

Криста. Когда я была ребенком, я часто об этом думала. Запиралась в туалете и лила слезы из-за того, что якобы осталась без матери. Слезы радости. Но тогда она была великаншей. Нет, я, пожалуй, просто хочу, чтобы все осталось по-прежнему.

Хенрик. Алис поистине заслужила еще несколько спокойных лет жизни.

Криста. Мы с тобой умрем вместе.

Хенрик. Давай лучше думать о жизни, а не о смерти.

Криста. Я что-нибудь не то сказала?

Хенрик. Э, не обращай внимания на мои слова. Просто иногда создается впечатление, что как только жизнь набирает темп, кто-то ставит ей подножку.

Криста (нюхает ладонь Хенрика). Ты там принимал душ?

Хенрик (возмущенно). Смыл с себя вонючую воду из подвала.

Криста. Прости. Большие повреждения?

Хенрик. Обнаружил еще две сгнившие доски. Сырость распространяется как болезнь. Скоро сожрет весь дом.

Криста. Теперь ты звонишь мне и говоришь, что придешь поздно. Словно бы роли переменились. Я — жена, а Эллинор — любовница. Интересная мысль, правда? Таким образом я узнаю тебя с обеих сторон.

Хенрик. Ты сама настояла, чтобы я занялся этим собственноручно.

Криста. Просто эта мысль показалась мне забавной... чем хуже, тем лучше. Чтобы этого не случилось в действительности.

Хенрик. Я там скоро все закончу.

Криста. Это мамина почта.

Хенрик. Письмо из Жилищной компании. (Читает вслух.) «В связи с непоступлением квартплаты за несколько месяцев, а также нарушением тишины по ночам контракт на съем жилого помещения аннулируется немедленно».

Криста. Какая наглость!

Хенрик. «По словам соседей, квартиросъемщица кричала на разные голоса, топала ногами и заводила громкую музыку до трех часов утра».

Криста. Мама?

Хенрик. Ты, может, плохо знаешь свою мать. Может, тебе только кажется, что ты ее знаешь. Родственники знают друг друга намного хуже, чем многие думают. Матери самых что ни на есть отъявленных преступников нередко говорят: «Мой сын этого сделать не мог. Он такой уравновешенный и добрый». Сколько еще Алис пробудет в больнице?

Криста. Наверняка долго. Нам с Нитой придется дежурить у нее по очереди, пока не минует кризис.

Хенрик. Надеюсь, не вечерами и не ночами.

Криста. Нет...

Хенрик (берет бумаги). Этим я займусь завтра. Кто знает, возможно, это станет новым этапом в моей робингудовской карьере. Защита выкинутых на улицу пенсионеров от алчных домовладельцев.

Криста. Робин Гуд всегда побеждал.

Хенрик. Пойдем спать?

Криста (после небольшого колебания). Мне приснился папа. В сапогах по колено он размашисто шагает по болоту. Ружье, собачий лай. Я пытаюсь поспеть за ним, спотыкаюсь и падаю, во рту привкус крови. В сапогах вода. Намокшие брюки. Нет, это не сон, это воспоминание. Меня взяли охотиться на лосей. У нас с собой припасы. Мне, наверное, было семь или восемь. А папе, шагавшему впереди семимильными шагами, еще не исполнилось тридцати. Странно, правда?

Хенрик уходит в спальню. Криста берет ружье и внимательно его разглядывает.

Сцена 12

Больничная кровать. Алис лежит, нога на растяжке. Нита пытается напоить ее через трубочку. Входит Криста.

Нита. Мама по-прежнему пьет с большим трудом.

Криста (смотрит на мать с безопасного расстояния). Надо попросить их снова поставить капельницу.

Нита. Да нет, можно и без этого. Было бы терпение. Если как следует постараться. Это как с маленькими детьми, Криста. (Встает, подходит к Кристе.) Обещай, что постараешься, иначе меня будет мучить совесть.

Криста. Иди, Нита, пообедай со своими бывшими коллегами. Я же понимаю, как тебе хочется их увидеть.

Нита. Я уже три раза меняла дату отлета.

Криста. Ты скучаешь по своей лаборатории. Правда ведь?

Нита. Я не пойду обедать.

Криста. Но ты ведь не уедешь... пока не минует кризис?

Нита. Кризис миновал.

Криста. Вовсе нет. Пока еще может произойти что угодно. Новый удар. Все что угодно.

Нита. Послушай, Криста, по-моему, я понимаю в этом чуть больше, чем ты. Что угодно может случиться с каждым. Но у мамы самый острый кризис миновал. Меня ждут дети.

Криста. Дети! Мальчики уже тебя переросли. Почему бы Фредрику не пошевелить хоть одним пальцем? Хотя его, возможно, не бывает дома ночами.

Нита (обрывает). Криста! Я устала.

Криста. Прости. (Пауза.) Я всегда считала его недостойным тебя.

Нита. Он был недостоин сестры Кристы. Не того сорта. Может, ты права. Он иногда исчезает. Но потом возвращается, ко мне. Думаешь, я такая идиотка, что согласилась бы быть несчастной? Конечно, я тоскую по работе больше, чем представляла себе. Но я сражаюсь за то, чего хочу. Скоро у меня будет ребенок. Снова стану матерью. (Пауза.) Фредрик любит сидеть рядом, когда я кормлю грудью. Поглаживает меня по затылку. И без устали носит ребенка, пока тот не срыгнет. Надеюсь, у меня родится девочка. У тебя есть дочка.

Криста. А мне бы хотелось сына, как у тебя.

Нита. Криста, я хочу тебе что-то сказать. (Пауза.) Мне нравится иметь сестру. Червяк в пакете. Это было ужасно. Твои школьные подружки в нарядных платьях, ты открываешь маленькие пакетики с безделушками, остается лишь один, мой. Утром прошел дождь. Было воскресенье, так ведь?

Криста. Да.

Нита. На асфальт выползли дождевые черви, самых разных размеров, один — громадный, великолепный экземпляр. Я тоже купила безделушку за четыре пятьдесят. И вдруг вижу на тротуаре червяка. Я знаю, ты боишься червей, а этот так красиво блестит... Тогда я вынимаю из пакета фарфоровую вазочку и кладу туда червяка. «Обожаю подарки», — говоришь ты, разрывая обертку. Когда ты грохнулась на пол, я подумала: Криста умерла. Вечером папа влепил мне пощечину.

Криста. Он тебя бил?

Нита. Единственный раз. Горело как огонь, но я заслужила.

Криста. Тебе было всего шесть. Гениальная месть.

Нита (смотрит на мать). Во всем виновата старая карга.

Криста (после паузы). Ты говоришь о матери?

Нита. Да, об одной матери. По имени Алис.

Криста. А вдруг она слышит.

Нита. Я никогда в жизни не называла ее «старой каргой», даже когда была подростком. Мне не дозволялось сердиться на маму. Только на Кристу. Каждый раз, когда мы с тобой мирились, она начинала нервничать. Помнишь? Я превратилась в ябеду.

Криста. Это я тебя окрестила Нитой.

Нита. А я тебя Кристой.

Криста (берет Ниту за руку). Давай больше не будем ковырять наши болячки.

Нита. Пусть шрамы бледнеют. Точка. Приеду, как только смогу. Мама пошла на поправку, скоро начнет говорить, весной — лечебная гимнастика и выздоровление.

Криста. А летом ты заберешь ее в Бьёркудден. Как хорошо, что у нас есть Бьёркудден.

Нита (после паузы). С Бьёркудденом проблемы, ну, ты ведь знаешь, муниципальные власти и гольф-клуб.

Криста. Хенрик был убежден, что мы выиграем дело. Никто не обязан продавать против воли.

Нита. Все образуется. Фредрик все держит под контролем. (Подходит к Алис.) Мама, ты меня слышишь? Это Нита. Я уезжаю, мама. Ты поправишься. Я скоро вернусь. Криста о тебе позаботится. (Уходит.)

Криста (кричит). Сестра! (Нерешительно подходит к кровати.) Ты должна попить, мама. Слышишь?

Алис (зовет). Нита!

Криста. Мама, это Криста. Нита уехала, но она скоро вернется. Это здорово, что ты начала говорить, теперь можешь и попить.

Алис. Нита.

Криста. Сестра!

Криста надевает пальто и уходит.

Сцена 13

Больница. Алис в кровати на заднем плане. Входят Мартин и Криста.

Мартин. Ты пыталась проникнуть в операционную, ты что, хочешь погубить пациентов?

Криста. Я хотела проскользнуть незаметно.

Мартин. Ты никогда не слышала слово «стерильно»?

Криста. У меня важное дело.

Мартин. Что-нибудь с Йонной?

Криста. Маму собираются выписывать из больницы. Мартин, ты должен помешать этому. Она не ходит, нога не работает, рука парализована, говорить не может. Мама все еще больна.

Мартин. Это не болезнь, это старость.

Криста. Называй как хочешь. Но ты должен поговорить с врачом и сделать все, чтобы маму оставили в больнице.

Мартин. А тебе известно, во что обходится одно такое место?

Криста. Мама его оплатила сполна. Она всю жизнь проработала нянечкой, или как это теперь называется. Сперва раздавала лекарства психам, потом сумасшедшим, а когда их стали величать душевнобольными, ушла на пенсию. Теперь она сама нуждается в помощи. Прежде чем ее выписывать, надо получить место в санатории для выздоравливающих, а, по словам куратора, в такие санатории длинная очередь.

Мартин. Ты что, живешь в каком-то своем мире? Я оперирую, продлеваю жизнь. И каждая удачная операция только создает новые проблемы. Нет, это уже не забавно.

Криста. У мамы даже и дома сейчас нет. Хенрик обжаловал выселение. Но это потребует времени.

В квартире Кристы появляется Хенрик, начинает играть на кларнете.

Мартин. А до тех пор вы с Хенриком вполне в состоянии о ней позаботиться. Хенрик справится с блеском. Он же хороший.

Криста. Это безумие. Такого не бывает.

Мартин. Еще как бывает, ежедневно.

Криста. А я плохая.

Мартин. А я просто страшно устал.

Криста. Мартин, мы с мамой не жили под одной крышей с того дня, как мне исполнилось шестнадцать. Я совсем не знаю ее.

Мартин. Вот и появится возможность узнать. (Пауза.)

Криста. Но я ненавижу ее. А она меня. Я потратила целую жизнь, чтобы освободиться от нее, я не выдержу ее присутствия в моем доме. Мне надо работать, Мартин, я пишу.

Мартин. Успокойся, Криста, возможно, это ненадолго.

Криста. Сделай что-нибудь, иначе я покончу с собой.

Мартин. Может, лишь станешь больше.

Криста. Что ты имеешь в виду?

Мартин. Больше, чем ты есть.

Криста. Тебе ли это говорить?

Мартин. Нет. Просто я увидел возможность для нас, несовершенных, стать на размер больше. (Пауза.) Мне пора на обход. (Подходит к кровати Алис.) Вы сегодня выглядите молодцом, Алис. Слышал, скоро поедете домой. Здорово, да? (Выходит.)

Алис. Домой, к кошке... и Ните.

Сцена 14

Входит Криста. Хенрик перестает играть.

Хенрик. Эта мелодия не такая простая, как кажется. У Пелле в субботу пятидесятилетие, а я еще ее не разучил. Сначала сырость в доме, потом это гражданское дело, нет времени поупражняться.

Криста. Маму выписывают из больницы.

Хенрик (комментируя звучание кларнета). Черт, наверно, где-то пропускает.

Криста. Повторяю: маму, мою мать Алис, выписывают из больницы. Ей негде жить.

Хенрик. Посмотрим, как пойдет дело с обжалованием.

Криста. Маму выписывают завтра.

Хенрик. Они не могут так поступить. Это бесчеловечно. Беспринципно.

Криста. Домой нас привезет «скорая».

Хенрик. Домой?

Криста. Да, сюда.

Хенрик. Послушай, Криста, общество обязано проявлять свою солидарность по отношению к старикам, которые создали эту страну.

Криста. Раз в день будут приходить помогать.

Хенрик. Мы не можем жить здесь вместе с твоей больной матерью. Слишком тесно.

Криста. Многие на земле живут гораздо теснее.

Хенрик. Я не выдержу.

Криста. А что прикажешь делать? Отвезти ее к ветеринару и усыпить?

Хенрик. Давай успокоимся! (Пауза.) Поглядим, что получится с обжалованием.

Криста. Как бы там ни было, а завтра я привожу маму. Надо уметь смотреть на себя в зеркало, как ты любишь говорить.

Хенрик. А как же я? Это и мой дом тоже.

Криста. За квартиру плачу я. Твои деньги идут на другой дом.

Хенрик. Я этого не вынесу. Не могу жить в больничном запахе. Придется найти что-нибудь на это время.

Криста. Чего ты не вынесешь, Хенрик, а?

Хенрик. Я боюсь болезней... и смерти. Не выношу даже осенней листвы, Криста. Я все время жил в ожидании, когда же начнется настоящая жизнь, от этих сухих листьев, шуршащих под ногами, я прихожу в панику.

Криста. «Жизнь» не началась и со мной. Мечта была больше того, что оказалось на самом деле, да?

Хенрик. Криста, я люблю тебя.

Криста. Конечно, когда все просто. Но что такое любовь? Разве любовь не означает, что и через дерьмо надо уметь идти вместе? Господи, почему я не уехала в Париж. Осталась бы при своих иллюзиях. И не убедилась бы, что ты настоящий Эшли. И только.

Хенрик. Что ты имеешь в виду?

Криста. ...который, в общем-то, любил свою старую Мелани. И все годы лишь притворялся, будто это не так. Даже перед самим собой. Нет, иллюзии необходимо разрушать. Хорошо, что я теперь знаю.

Хенрик. Мне отвратительно жить за твой счет. Да. Я скучаю по семье. Да. Скучаю...

Криста (прерывает). ...по Эллинор. Все будет хорошо, Хенрик. Без сырости и без Псинки. Это будет похоже на покой.

Хенрик. Твоя мечта, наверное, была больше того, что оказалось на самом деле.

Криста. Да, и моя тоже.

Хенрик. По-моему, мы слишком похожи. Оба хотим стоять в стороне и в то же время быть в центре.

Криста. Завтра приезжает мама. Мне надо подготовиться.

Хенрик. Я люблю тебя, Криста. Всегда любил.

Криста. Да, мы действительно любили друг друга. Пока хватало сил. (Хенрик ищет портфель.) Портфель под кроватью.

Хенрик. Криста, разреши помочь, чем могу.

Криста. Если мне когда-нибудь понадобится хороший адвокат, я, разумеется, позвоню Хенрику Хольму.

Хенрик. Созвонимся. (Уходит.)

Сцена 15

Другой день. Квартира Кристы. Теперь главное место в комнате занимает больничная кровать, на которой лежит Алис. Входит Криста с большим цветочным горшком.

Криста. Я поставлю цветы сюда. Чтобы ты могла на них смотреть. Скоро сама будешь их поливать. (Приподнимает изголовье кровати, так что Алис оказывается в полусидячем положении.) Видишь, цветок уже распускается?

Алис. Я хочу домой.

Криста. Сейчас надо поесть. (Приносит банку с детским питанием. Завязывает салфетку на шее Алис.) Сегодня у нас без изысков. Рыбное пюре с горошком. Я подержу, а ты ешь.

Алис (говорит медленно и неразборчиво). Хочу домой.

Криста. Давай, ешь.

Алис. Я хочу домой.

Криста. Тебе нельзя сейчас домой. Ешь. Ты должна поесть.

Алис. Болит. Нита.

Криста. Скоро дам лекарство. (Громче.) Ешь, мама. Надо помогать друг другу. Иначе останешься голодной! (Пауза.) Прости.

Алис (начинает спокойно есть). Прости.

Криста. Слушай, мама, что ты там вытворяла ночами, почему кричала? Бродила по комнате и громко разговаривала.

Алис. Играла спектакль.

Криста. Ты играла спектакль?

Алис. Инга... Георг... Рюдеберг.

Криста (после паузы). Но когда я звонила, у тебя вечно было дел по горло, обеды, хунта, театр?

Алис. Я только делала вид.

Криста. Делала вид. Зачем?

Алис (опускается на подушки). Я не хотела Кристы.

Криста. Знаю. (Пауза.) Ничего, мама. Ничего. Теперь это больше не имеет значения.

Свет убавляется, превращая комнату в пространство, где время остановилось. Тихая музыка. Через какое-то время Криста встает и выходит. Время идет, время стоит.

Входит Криста с почтой. Приподнимает мать так, что теперь она сидит в кровати.

Криста. Открытка от Йонны.

Йонна. «Я в Бомбее. Невероятное количество людей. Многие живут и умирают прямо на улице, некоторые — богаты до умопомрачения. Останусь здесь на какое-то время, работаем добровольцами в детском доме. Трудно, интересно, важно. Влюбилась в голландца. Почти здорова. Чуток барахлит желудок. Но у меня ведь есть лекарства. Звонить трудно. Привет папе и бабушке. Мои глаза увидели, что мир одновременно замечательный и отвратительный. Йонна». (Исчезает.)

Криста. Посмотри, мама, какой громадный город. На фотографии Бомбей выглядит красивым и богатым. Йонна отправила открытку три недели назад. (Садится, начинает писать.)

Алис. Я устала. Болит.

Криста. Ты только что приняла лекарство.

Алис. Хочу лечь.

Криста. Тебе нужно сидеть, мама. Ты же знаешь, что сказал Мартин, иначе у тебя опять может быть удар. (Криста садится поодаль, вяжет. Про себя.) Сегодня никуда не пойду. Весь день буду дома. Весь вечер. Всю ночь. Вчера я ненадолго ушла, переводить надо было. И ты с твоими пролежнями лежала вся мокрая. (Матери.) Красивую открытку прислала Йонна из Бомбея, правда? Музыку слышишь?

Алис. Сестра!

Криста. Да, да, лекарство через час.

Алис. Хочу лечь.

Криста. Но мама, я же только что тебя посадила.

Алис. У меня нет сил... Нита, пожалуйста!

Криста опять укладывает мать.

Алис (громко). Не хочу больше жить.

Криста (резко). Перестань, мама. Я делаю все, что могу.

Алис. Помоги мне. Криста! Я хочу умереть!

Алис неподвижно лежит под одеялом. Криста ходит вокруг кровати, разглядывает мать. Протягивает руку, словно бы пробуя, что она испытает, если задушит Алис. Отходит от кровати.

Криста. Теперь, когда ты наконец назвала меня моим собственным именем, ты хочешь, чтобы я убила тебя. Я старалась изо всех сил, но этого недостаточно. (Берет ружье, целится в мать.) Ладно. Я могла бы убить тебя. Только нажать курок. Одна пуля — в твои глаза, которые никогда меня не замечали, вторая пуля — в твое тесное чрево, третья — за наше примирение, четвертая — за наше освобождение. (Опускает ружье.) Нет, я слишком сильно тебя люблю... и слишком мало... и слишком сильно... и слишком мало... во веки веков, аминь. Я чудовищно устала. Как хорошо было бы просто поспать.

Криста ставит ружье на место, убегает.

Сцена 16

Еще один день, светлый день.

Мартин проверяет рефлексы Алис. Из туалета доносится звук льющейся из крана воды.

Мартин. Хорошо, Алис, молодец.

Алис. Мне больно, Мартин.

Мартин. Я выпишу новое лекарство.

Алис. Я... Криста устала. Я хочу умереть.

Мартин. Скоро лето, Алис. Вы поедете в Бьёркудден. А сейчас отдохните. (Встает, нетерпеливо кружит по комнате, поглядывая на дверь уборной.) Криста, мне пора идти. Выходи! (Криста выходит.)

Криста. Извини. Ты уже осмотрел маму?

Мартин. Знаешь, меня вечно мучил вопрос: чем ты, собственно, там занимаешься? Вода льется беспрерывно. Ты что, все время умываешься?

Криста. Ничем не занимаюсь.

Мартин. Столько времени.

Криста. Смотрюсь в зеркало. Кран должен быть открыт... так всегда было. Я смотрюсь в зеркало и спрашиваю себя, кто я на самом деле, когда я — только я. Просто перевожу дух... не знаю. Не так-то легко кормить собственную мать. Менять пеленки. Я мою и припудриваю чрево, из которого я появилась на свет. В зеркале я старше, чем мама тогда, когда она была моей мамой.

Мартин (Нежно.) Ты очень красивая.

Криста. Как поживает юная Беатрис?

Мартин. Продолжает жизнь без меня. В семь утра я становлюсь к операционному столу. На прошлой неделе, беря скальпель, я заметил, что у меня дрожит рука. Беатрис была как ты. Ночью ее распирало от желания говорить. Общаться, философствовать, выяснять. Но в те времена я был моложе.

Криста (нежно). Тебе и тогда хотелось спать.

Мартин. И ты, слава Богу, начинала злиться и запиралась в туалете, а я пользовался случаем, чтобы вздремнуть.

Криста (внезапно начинает истерически хохотать). Извини. Ничего такого забавного ты не сказал, но меня разобрал смех. Значит, ты опять возвращаешься домой. К жене и детям.

Мартин. Нет, за это время она успела понять, какое я дерьмо.

Криста (опять смеется). Тогда остается одно, Мартин — переехать сюда. Я уже и так по уши в дерьме. Представь, как удивится Йонна. Приезжает домой, а тут мы с тобой под ручку ходим. (Смеется все более истерически. Мартин обнимает Кристу, оборвав ее смех.)

Мартин. Успокойся... а то икать начнешь.

Криста (успокаивается). Вчера я три часа переводила, устно. Жить-то надо. Европа в 2000 году, победа французской революции... такая была тема. Когда я вернулась, мама лежала и кричала от боли. Мартин, мама хочет умереть. У нее был еще один удар, она сплошной комок боли. На днях она умоляла меня освободить ее от жизни. Но я не смогла. Мы должны ей помочь.

Мартин (натянуто). Что ты предлагаешь?

Криста. Почему об этом так трудно говорить? Люди десятками тысяч уничтожают друг друга, а потом устраивают парады победы. (Пауза.) Нельзя ли что-нибудь сделать с помощью лекарств?

Мартин (встает). Давай побережем нашу с тобой совесть. Все остальное можно заменить. Сердце, печень, почки. А с этой треклятой совестью мне жить всю жизнь, а потом, может, придется предъявить ее святому Петру. Или еще хуже — вдруг я там, в конце, встречусь с самим собой. Мы с тобой, Криста, не ангелы. И это хорошо, тем осторожнее будем. (Криста услышала и поняла.) Я звонил в этот частный санаторий. Они смогут принять Алис после лета в Бьёркуддене. Нельзя заменить совесть, но можно купить себе душевный покой. Так мудро устроена жизнь.

Криста. Нам придется заложить Бьёркудден... или продать.

Мартин. Никаких новостей насчет квартиры?..

Криста. У тебя нет крыши над головой?

Мартин. Я-то обойдусь. Но скоро возвращается наша дочь.

Криста. Подано обжалование. Вроде бы. Как я скучаю по Йонне. Она там, в Индии, ухаживает за детьми, а я здесь — за одним из стариков Запада. Мне кажется, что мы с ней вместе, делаем одно и то же. Перестилаем постель, меняем пеленки, кормим. (Пауза.)

Мартин. Я тоже скучаю по ней. Не забудь взять сегодня новое лекарство. (Уходит.)

Сцена 17

Время остановилось в первые жаркие дни. Сумерки в квартире Кристы. Возле кресла валяется вязание. Алис в постели.

Криста ложкой ест прямо из консервной банки. На всем лежит печать упадка. Криста отставляет банку. бежит в туалет, выходит оттуда с кусочком ваты, который она кладет в маленькую коробочку. Подбегает к материной ночной тумбочке, достает что-то и тоже кладет в коробочку.

Входит Нита. С чемоданом.

Криста. Смотри, сегодня у мамы выпал четвертый зуб. Да, я вырвала его, он шатался, она могла им подавиться. Сделала точно так же, как она когда-то. Ниткой. Но без дверной ручки. Меня всегда приводил в ужас вид этой длинной нитки, висящей на ручке закрытой двери. Ждешь и ждешь с ниткой, обвязанной вокруг зуба, потом мама кричит: я иду! и... ой! Правда поразительно, что когда она наконец появлялась, делалось так больно? Может, положить побольше ваты в коробочку?

Нита. Криста, прости, что я держалась в стороне.

Криста. Ты должна была приехать на прошлой неделе, я пыталась звонить.

Нита медленно обходит комнату, разглядывая каждую мелочь, потом подходит к матери. Криста неспешно следует за ней.

Нита. Мама, я приехала.

Алис. Криста.

Нита. Мама, это Нита.

Алис. Криста!

Криста. Мама, приехала Нита. Вы вместе поедете в Бьёркудден. (Ните.) Я уже уложила ее вещи. Она сейчас немного устала.

Нита. Я тоже.

Криста. Я так рада, что ты приехала. Пришлось нелегко. Нет, ничего особенного, я тебе дам инструкции. У меня составлены списки на все. Лекарства, еда, процедуры. Мы с тобой потом просмотрим. Правда, удивительно, что теперь я лучше знаю маму? (Пауза.) Я дико устала. (Протягивает консервную банку.) Проголодалась в дороге? Хочешь пюре из телятины?

Нита качает головой. Криста ставит банку на стол. Нита вынимает наполовину опустошенную бутылку виски, отвинчивает колпачок, протягивает Кристе, которая делает глоток.

Нита. Купила на пароме.

Криста. Ты на поезде?

Нита (делает глоток из бутылки, шепотом). Криста, я потеряла ребенка. Наверное, было слишком поздно. Все.

Криста. Шептать незачем. Мама живет в своем собственном мире.

Нита (громче). Почему больше не существует двойной морали? Чтобы муж обращался со своей женой так же, как и со своей любовницей. Мне было бы так спокойно. Учила бы уроки с мальчиками. Физика на французском — это кое-что. Подруги, сбор одежды, базары. Мы послали две тонны голодающим Северной Африки. Капля в море, но даже капля важна, правда? Сегодня сотни людей будут спать под открытым небом, накрывшись нашими одеялами. Мне было бы так спокойно. Эта его секретарша, она приехала в Брюссель. Ситуация обострилась до предела, и через три дня Фредрик подал на развод.

Криста (Криста делает большой глоток, передает бутылку Ните). Нам необходимо удержаться на поверхности, Нита. Все образуется. У нас есть Бьёркудден. Вы с мамой поедете туда. Я закажу на утро машину. Осенью придется заложить Бьёркудден. Я нашла замечательный санаторий для мамы. Частный.

Нита. Глупая гусыня.

Криста (ошеломленно). Чего это ты?

Нита. Глупая гусыня.

Криста. Это же моя реплика.

Нита (слегка опьянев). Бьёркуддена больше нет. Мы продали его. Еще в конце зимы. Местные власти давили, хотели купить, Фредрик запутался в каких-то слишком оптимистических делах и сидел в большой луже как раз в те дни, когда мама находилась между жизнью и смертью и... все сосны до единой проданы.

Криста (абсолютно трезво). ...и где же деньги?

Нита. Finit...Finit[44].

Криста. Убью.

Нита. Ошибочка вышла.

Криста (хватает ружье). Я тебя пристрелю.

Нита. Са fait rien[45]. Меня обвели вокруг пальца. Как это получилось, я в данный момент понять не способна.

Криста. Ты промотала свое наследство. Я свое сохранила. Коли у тебя имеется ружье, его надо пустить в ход. Я могу убить маму, я могу убить тебя или себя. (Опускает ружье.) Черт подери, Нита, я же собиралась в Париж.

Алис (кричит). Криста!

Криста. Иди к ней.

Нита. Она тебя зовет.

Криста. Она зовет меня, она зовет тебя, она зовет кого-то. Все дни и все ночи, до скончания времен. Ну, теперь твоя очередь. Дай ей лекарство на ночь, переверни ее.

Нита (подходит к матери). Надо что-то придумать.

Криста. Оружие направляют на внешнего врага, написал папа.

Нита. Мы ограбим банк. Я куплю новый Бьёркудден. Ты поедешь в Париж. Все проблемы решены.

Криста. Не думаю, что папа бы это одобрил. Помнишь, как мама гладила флаги перед Первым мая.

Нита (отпивает глоток виски, садится на материну постель). Стрелять не будем, только попугаем. Я жду с машиной на улице, ты входишь, стреляешь в потолок, кассир бросает тебе мешок с деньгами, ты выскакиваешь, и мы уезжаем. Если ты согласна войти в банк, я украду машину. Что ты пишешь?

Криста. Защитительную речь. «Мой адвокат Хенрик Хольм безусловно даст ответы на все вопросы. Мотивом были не только деньги, но и кое-что другое. Круг такой круглый, я хотела выйти из него. Я никого не обвиняю. Я обвиняю всех. Где тот принцип, что защищает нас против самих себя и поддерживает в обязанностях, налагаемых жизнью? Нет, я не раскаиваюсь. Все мы живы и можем продолжать свой путь к смерти».

Нита. Смерть — это хорошо.

Криста (откладывает в сторону бумагу и ручку). Продолжу завтра. Сейчас я слишком устала.

Свет убавляется.

Нита. А не ввернешь ли что-нибудь красивое про солидарность? Не имеет значения, нам не нужны речи в свою защиту, нам повезет. Я хочу сказать, нас не сцапают. Мы как все, хватаем, что можем. (Пауза.) Криста, мне надо поспать. (Ложится рядом с матерью.)

Криста. Папа говорил, что слово — тоже оружие. Он прав. Но слово можно направить во все стороны.

Нита. Мама заснула.

Криста (укладывается на диване). Пользуйся случаем. Она скоро проснется.

Нита. Завтра что-нибудь придумаем.

Криста. Ага, завтра.

В комнате лежат три женщины. Входит Йонна с рюкзаком, осматривается. Убирает ружье, садится на стул, смотрит на спящих.