Все еще верю в чудо

Глава 7

Карлос слишком часто видел, как плачут его пациенты. Ему не нравилось думать, что он стал невосприимчив к их слезам, но он не мог себе позволить сентиментальничать, иначе был бы не в состоянии выполнять свою работу.

Однако при виде плачущей Лайлы он не смог остаться безучастным. Встав с дивана, он опустился рядом с ней на колени, прежде чем она закончила вытирать щеки тыльной стороной ладони.

До сих пор он только однажды видел, как Лайла потеряла самообладание. Это произошло примерно год назад. Маленький мальчик сломал седьмой шейный позвонок на одном из аттракционов в парке. Родители должны были радоваться, что их сын остался жив и благодаря операции, проведенной Карлосом, смог двигать большим пальцем руки, чтобы управлять электрическим инвалидным креслом.

Лайла схлестнулась не на шутку с представителями страховой компании и добилась, чтобы ребенок получил все необходимое.

В день операции Карлос, совершая вечерний обход, обнаружил Лайлу, сидящую у постели мальчика с мокрым носовым платком в руке. Он не знал, почему тот случай взволновал ее сильнее других. Наверное, дело было в том, что прежде он не заставал ее в минуту слабости. Тогда внутри у него словно что-то щелкнуло, усилив влечение, которое он испытывал к Лайле все эти годы. Во время рождественской вечеринки он поддался соблазну и поцеловал ее.

Он смахнул свежую слезу с ее щеки:

— Ты в порядке?

— Да. Нет. Не знаю, — пробормотала она. — Жаль, что я не могу обвинить во всем гормоны.

— Последние два дня были напряженными.

И у него тоже.

— Это преуменьшение. — Она кивнула.

Сев на софу рядом с ней, он обнял ее за плечи и прижал к себе. Лайла тщетно пыталась сдержаться. Ее плечи затряслись, и она зарыдала, уткнувшись лицом в его грудь. Прижавшись щекой к ее макушке, он вдохнул легкий цветочный аромат ее шампуня, так не похожий на запах антисептика, который окружал их обоих большую часть времени. Его руки заскользили по ее спине. Мягкость кашемирового платья напомнила ему о массаже, который он делал ей в самолете. Но на этот раз он оставил замочек молнии в покое. Сейчас ей нужно от него совсем другое, и он ей это даст.

Он гладил ее по спине до тех пор, пока она не закончила всхлипывать. При каждом вдохе ее грудь крепче прижималась к нему, и он стискивал зубы, чтобы не расстегнуть молнию на ее платье и не прикоснуться к ее бархатистой коже. Почти три месяца без Лайлы сказывались на его самообладании.

Он чувствовал себя мерзавцем, потому что возбудился, в то время как она страдала. Желание защитить ее боролось в нем с желанием овладеть ею. Все барьеры, которые он воздвиг внутри себя, рушились рядом с этой женщиной.

Шмыгнув носом, она наконец отстранилась, поправила платье и, подняв на Карлоса глаза, просто сказала:

— Хорошо.

— Что — хорошо?

— Давай используем наш отпуск по максимуму. Будем заниматься сексом двадцать четыре часа в сутки. — Заведя руку за спину, она потянула вниз замочек молнии. — Начнем прямо сейчас.

Ее слова повергли его в ступор. Да, он хочет ее, но не сейчас, когда она расстроена и не способна мыслить здраво. Когда его собственный разум отказывается четко функционировать.

Карлос схватил ее за плечи:

— Подожди-ка минутку.

Ее лоб прорезала складка.

— Ты хочешь, чтобы я остановилась?

Ее соблазнительная грудь находится всего в нескольких дюймах от его рук, но он должен быть сильным.

— Нам нужно тщательно это обсудить.

Замешательство на ее лице уступило место гневу.

— Не знаю, в какую игру ты сейчас со мной играешь, но мне она не по душе. Даю голову на отсечение, в самолете ты был возбужден.

— Да, был. — Он поморщился. — Я и сейчас возбужден.

Ее зеленые глаза заблестели.

— В таком случае что тебе мешает?

— Было бы неправильно воспользоваться женщиной, когда она расстроена.

Ее глаза неистово сверкнули. Дернув вверх молнию, она в последний раз провела кончиками пальцев под глазами, чтобы убрать следы от слез.

Заметив у нее на виске маленькое пятнышко туши для ресниц, Карлос протянул руку, чтобы его вытереть, но она резко отстранилась.

— Выспись хорошенько. Утром, если ты успокоишься и по-прежнему будешь меня хотеть, я овладею тобой на первой попавшейся горизонтальной поверхности, прежде чем успеют остыть блинчики.

— Ты умеешь готовить блинчики? — удивилась она.

— Что тут странного? — Он хотел заставить ее улыбнуться, закончить день на более веселой ноте. — Я бы приготовил их для тебя в то утро, если бы ты осталась.

Прищурившись, Лайла внимательно посмотрела на него:

— Ты поэтому меня избегал? Потому что я ушла до завтрака? Лично мне все помнится совсем по-другому.

— Скажи, что ты помнишь?

В то утро его, как обычно, преследовали мучительные воспоминания, и он делал все, чтобы сохранить между собой и Лайлой эмоциональную дистанцию, надеясь таким образом защититься от прошлого, с которым не мог примириться.

— Я помню запах бекона, твой ворчливый тон. Помню, как ты собирался на работу. — В ее голосе слышалась обида, и его охватило чувство сожаления. — Ты можешь отрицать, что нам было бы неловко завтракать вместе?

Карлосу меньше всего хотелось обсуждать прошлое. Он мысленно отругал себя за упоминание о том утре.

— Почему бы нам не сосредоточиться на настоящем? Приглашаю тебя на блинчики, скажем, — он посмотрел на часы, — через девять часов.

Сказав это, он поцеловал ее в соленую от слез щеку, сделав над собой усилие, быстро отстранился и помог ей встать с дивана. Когда они шли по коридору каждый в свою спальню, Карлос заметил, как напряжена спина Лайлы. Она перестала плакать, но все же ему не удалось ей помочь.

Господи, как же его раздражает неопределенность, когда дело касается этой женщины! Он всегда мог найти всему логическое обоснование, но чувства, которые он испытывает к Лайле, не подчиняются ни логике, ни здравому смыслу.

Когда запах ее кожи пробудил воспоминания о той ночи, что они провели вместе, ему пришлось сделать над собой невероятное усилие, чтобы не принять ее заманчивое предложение.

Он наблюдал за Лайлой с противоположного конца бального зала. Их поцелуй в саду на крыше едва не вышел из-под контроля. Еще немного, и они посрывали бы друг с друга одежду и занялись бы сексом прямо там. Только перспектива замерзнуть убедила их перейти оттуда в другое место. В его кабинет. И как можно скорее. К сожалению, они не могли этого сделать, минуя зал с гостями.

Его сердце бешено заколотилось, когда Лайла задвигалась сквозь толпу к выходу, пуская в ход все свое обаяние, чтобы не обидеть людей, жаждущих ее внимания.

Джим, главный педиатр, был особенно настойчив. Ему была нужна значительная часть денежной суммы, которую только что получила больница.

Краем уха он услышал, как кто-то его зовет. Слегка повернув голову, он обнаружил, что это новый рентгенолог по имени Нэнси. Вежливо кивнув, он быстро направился к выходу, пока она не вовлекла его в разговор. Он мог думать только о Лайле и о том, что они не закончили на крыше.

Его кабинет находится в уединенном месте в дальней части здания благодаря Лайле, которая таким образом защитила его от назойливой прессы.

Он убедился в том, что никто не следует за ним по пятам, прежде чем вставить ключ в замочную скважину. В следующую секунду ему на плечо легла чья-то ладонь. Это была Лайла. Повернувшись, он обхватил ее одной рукой и поцеловал в губы, а другой рукой открыл дверь.

Вцепившись в лацканы его смокинга, она ответила на его поцелуй. Войдя вместе с ней внутрь кабинета, Карлос закрыл дверь и прижал Лайлу к ней спиной.

Он никогда никого так сильно не хотел, как сейчас хочет Лайлу.

Ее руки легли ему на пояс и в два счета расстегнули ремень, затем молнию на брюках. Эта женщина ловкая, смелая и сильная. Его восхищают эти качества. Ему не терпится задрать ей платье, слиться с ней в единое целое, услышать, как она будет кричать в экстазе его имя.

К счастью, он всегда во всеоружии. Достав из кармана предохраняющее средство, он надорвал пакетик из фольги.

Он прогнал мысли о детях, которых у него никогда не будет. Об опасности, которая угрожает его потенциальной жене. Он никогда не вступит ни с кем в брак, потому что не может допустить, чтобы еще одна невинная женщина пострадала из-за своей связи с семьей Медина.

Он потянул подол золотистого платья вверх, обнажив стройные ноги его прекрасной богини. Затем он стянул с нее трусики и погрузился в ее теплую влажную пустоту, которая приняла его, даря ему ощущения, которые он никогда больше не испытает, потому что эта ночь с Лайлой останется для него единственной…

Карлос стоял у камина, уставившись на тлеющие угли. Правильно ли он поступил, отправив Лайлу в ее комнату? Черт побери, большую часть времени с ней он не может понять, правильно ли поступает. Подчиняется зову плоти, а не голосу разума.

Ее слезы отличались от слез его маленьких пациентов и их обеспокоенных родителей. В случаях с больными он знал, как реагировать на эти слезы, потому что зачастую был в силах изменить ситуацию к лучшему. Но он понятия не имел, как избавить от боли Лайлу.

Вдруг его осенило. Это он причина ее слез и страхов. Он видел ее гнев в тот день, когда она сказала ему о ребенке. Но он так старательно пытался ее защитить, держась от нее на расстоянии, что пропустил очевидное.

Вернувшись мысленно к разговору в его кабинете, он вспомнил, как она решительно заявила, что за последние восемь месяцев он был ее единственным мужчиной.

У Лайлы нет причин лгать. Ей никогда не было дела до его богатства и королевского происхождения.

Оперевшись рукой о каминную полку, Карлос принялся собирать все свои заключения воедино. Он нашел всего два объяснения тому, что произошло. Либо ребенок действительно его, либо Лайлой мог кто-то воспользоваться без ее ведома. Какой-нибудь мерзавец запросто мог во время свидания подсыпать наркотик ей в напиток и овладеть ею. При мысли об этом его руки сжались в кулаки. Он готов защищать ее от всех и вся. Пусть кто-нибудь только посмеет ее хоть пальцем тронуть! Собственническое чувство, охватившее его, заставило принять неизбежное. Лайла принадлежит ему, следовательно, не имеет значения, беременна она от него или нет.

Он не сможет выбросить ее из своей жизни. Он должен обеспечить безопасность ей и ребенку, которого она ждет. Он никогда не планировал связывать свою жизнь с кем-либо. Он подвел одного близкого человека и не хочет, чтобы это повторилось.

Но сейчас у него, похоже, нет выбора.

Следующим утром Лайла расчесала пальцами мокрые волосы. Благодаря душу она окончательно проснулась.

Вчера вечером она безрассудно предлагала себя Карлосу. Его отказ причинил ей боль, но она не позволила себе расплакаться. Она больше не прольет из-за него ни слезинки. Большую часть ночи она пролежала без сна, глядя на кедровые потолочные балки, на которые падали бледные лунные лучи.

Сейчас комната была залита ярким солнечным светом, но он не помог ей разобраться в хаосе мыслей и чувств. Натянув свои любимые джинсы, она потянула замочек молнии и обнаружила, что они больше не сходятся на талии. Ребенок внутри ее растет, а это означает, что у нее остается все меньше времени для того, чтобы разобраться в своей жизни.

Карлос отказал ей вчера, потому что не хотел пользоваться ее уязвимостью? Если так, может ли это пролить свет на его поведение в последние месяцы?

Есть только один способ это выяснить.

Решив, что прятаться целый день в своей комнате бессмысленно, Лайла надела длинный бледно-розовый свитер из ангорской шерсти. Она встретит любые трудности с гордо поднятой головой и сухими глазами. Ради своего ребенка. Ради себя самой.

Сделав глубокий вдох, Лайла открыла дверь спальни и вышла в коридор. Ее ноги, на которых были только носки, утопали в мягком ворсе ковровой дорожки. Едва ступив на лестничную площадку, она почувствовала аромат, доносящийся из кухни.

Сладкий. Манящий. Так пахнут блинчики.

Она зациклилась на отказе Карлоса и почти забыла об этой части их вчерашнего разговора. В ее сердце затеплилась надежда. Раз он сдержал обещание и готовит для нее завтрак, он не отверг ее вчера, а просто дал ей отдохнуть.

С этой мыслью она спустилась вниз и остановилась в сводчатом проеме, ведущем на кухню.

Стоя к ней спиной, Карлос перекладывал румяный блинчик со сковороды на тарелку. На столе рядом с ним стояла чаша, полная спелой малины. У Лайлы потекли слюнки, и причина была не только в еде. Белая футболка обтянула его широкие плечи, сильные умелые руки, которые помогли стольким пациентам, ловко резали абрикосы.

Медный чайник на плите засвистел, и Лайла подскочила на месте. Выключая его, Карлос повернулся и посмотрел на нее.

— Видишь, никаких слез, — сказала она.

Его глаза загорелись от желания. От его улыбки у нее захватило дух, но гордость не позволила ей сдвинуться с места.

Карлос медленно направился к ней. Она ждала его с учащенно бьющимся сердцем.

Он остановился перед ней, задев босой ногой ее ногу.

— Ты голодна?

— Умираю с голоду, — ответила она, понимая, что он имеет в виду вовсе не еду. — Больше никаких разговоров.

Слова могут породить сомнения, которые испортят этот момент.

Карлос кивнул. Его руки скользнули по ее бокам и схватились за талию. Затем одним ловким движением он усадил ее на гранитную стойку. Она почувствовала холод камня через ткань джинсов.

— Тебе никто не говорил, что не следует заглатывать еду?

— Очевидно, ни у кого в меню не было ничего столь же восхитительного, как ты.

Оторвав кусочек блинчика, он обмакнул его в сироп и поднес к ее рту. Она принялась посасывать угощение. Ее губы коснулись его кожи, слегка солоноватой на вкус. Его зрачки расширились, из горла вырвался звук, похожий на львиный рык.

Отодвинув в сторону тарелку с блинчиками, Лайла обхватила руками его шею и притянула его ближе к себе. Он встал между ее раздвинутых ног и накрыл ее рот своим. У его губ был вкус малины и сиропа. Очевидно, он пробовал свою стряпню в процессе готовки.

Его запах, прикосновение щетины к ее коже будоражили чувства. Выбросив из головы все мысли, она обхватила ногами его талию. Рука Карлоса проскользнула ей под свитер, и его прикосновение обожгло ее. Затем он стянул с нее свитер и накрыл ладонями ее грудь. Ее соски тут же затвердели под бюстгальтером из тонкого кружева, который внезапно стал тесным и колючим.

Тогда Лайла выгнулась дугой, и Карлос, просунув руки ей под спину, вмиг освободил ее грудь из кружевного плена. Она схватилась за края его футболки и потянула ее вверх. Мгновение спустя футболка оказалась на полу рядом с ее свитером. Пока она возилась с застежкой его джинсов, Карлос немного отстранился и начал стаскивать с нее ее собственные. Ее взгляд скользнул по его широкой груди, плоскому животу, и она, просунув руку ему под джинсы, обнаружила, что на нем нет трусов.

Наконец он снял с нее джинсы, и она осталась в одних шелковых трусиках. Карлос на несколько секунд оперся ладонью о стойку, словно пытаясь обрести равновесие. Его кадык дергался вверх-вниз, глаза лихорадочно горели.

Запустив два пальца в чашу с ягодами, он провел ими по ее ключице, после чего слизал языком сок. Его теплое дыхание и прохладный воздух создавали великолепный контраст для ее чувствительной кожи. Убрав последнюю каплю у основания ее шеи, он снова потянулся за соком, глядя при этом на ее грудь. Неужели он собирается…

Да!

Малиновый сок растекся по ее груди подобно тому, как желание разлилось по ее венам. Голова ее запрокинулась, пока он продолжал свое изысканное пиршество. Лайла вцепилась ему в плечи. Карлос уложил ее на стойку и начал опускаться поверх нее. Вдруг она вспомнила о его больной спине.

— Карлос, пойдем на диван. — Ее пальцы нежно коснулись рубцов в нижней части его спины.

Он положил ей в рот спелую ягоду:

— Мне всю ночь снилось, как я занимался с тобой любовью здесь. Ничто не помешает мне сделать этот сон явью.

По ее спине пробежала приятная дрожь. Нужно придумать, как выразить свое беспокойство, не задев при этом его гордость.

— Но что, если…

— Мои ноги меня подведут? — Подняв бровь, он придвинул ее бедра к краю стола и запустил пальцы под пояс ее трусиков. — В этом случае ты присоединишься ко мне на полу. Мы непременно закончим то, чего оба хотим, можешь не сомневаться. — Он потянул трусики вниз, и в низу ее живота все затрепетало. — Будем предохраняться или нет? Я ничем не болен. За последний год у меня не было ни одной женщины, кроме тебя. Я доставлю тебе удовольствие столько раз, сколько ты захочешь.

Целый год? У Лайлы перехватило дыхание. Его уверенный тон говорил о том, что он полностью себя контролирует.

— Я тебе верю, Карлос. Предохраняться не нужно.

Тогда он, громко зарычав, вошел в нее мощным рывком. Обхватив ногами его талию, она заерзала под ним, чтобы он погрузился глубже в нее. Она называла его по имени, выражала свои желания, бормотала слова одобрения.

Как и после рождественской вечеринки, она унеслась в головокружительном вихре ощущений. Она всю ночь представляла себе, как это будет, но мощь страсти, бросившей их в объятия друг друга, застигла ее врасплох. Воспоминания об их первой близости были отчетливыми, но, разумеется, не могли сравниться с тем, что происходит здесь и сейчас. Ей казалось, что Карлос наполняет собой каждую клеточку ее существа.

Наконец он сделал финальный рывок, и перед ее глазами взвился вихрь из разноцветных искр. Ее руки безвольно обвились вокруг его шеи. В следующую секунду Карлос приглушенно застонал и присоединился к ней в экстазе освобождения.

— Лайла? — прошептал он, когда они оба немного отдышались.

— Что? — пробормотала она.

— Выходи за меня замуж.